Личный водитель

                Личный водитель

Занималась заря. Водитель внедорожника Алексей, издали увидев причудливую кровлю, черневшую на фоне белеющего неба, узнаёт дачу своего начальника – Вадима Аркадьевича Македонского.
По пятницам, его начальник – руководитель отдела продаж крупной торговой компании – Македонский на предстоящие выходные всегда выезжает из городской квартиры в свой загородный особняк
В субботу утром, чуть свет, по указанию Вадима Аркадьевича, его личный шофёр Алексей привозит ему продукты.
Когда Алексей переносит из багажника машины в дом Македонского пакеты с деликатесами, коробки с бутылками спиртного и прочее, прочее, его начальник уже сидит в зале на кожаном диване, укрытый толстым шерстяным покрывалом и наблюдает за водителем. Рядом с ним сидит менеджер по продаже кисломолочной продукции – Кристина, молодая женщина со скучающим взглядом из-под полуопущенных век. Жена и дети, Вадима Аркадьевича в выходные, остаются в квартире, в городе. Они не мешают Македонскому отдыхать и одновременно размышлять на свежем воздухе о формировании плана по закупкам или продажам.
Буквально за несколько минут до приезда личного водителя, на этом самом диване, Вадим Аркадьевич говорил соблазнительным тоном своей помощнице:
«Я не могу без тебя обходиться! В нашем деле ты для меня как мадонна на пьедестале, ты занимаешь в нём высокое, прочное и ничем не запятнанное место! Я не могу жить без твоего совета, без твоих мыслей. Будь всегда моим другом, моим ангелом!»
На самом деле, в суждениях о людях, Вадим Аркадьевич лишь о себе самом имеет высокое мнение, все остальные представляются ему посредственностью. Он считает, что среди множества людей есть лишь малая толика тех (к этой толике он относит и себя), кто, способен, увидеть отраженный, необъятный мир в капле утренней росы, скажем, на придорожном папоротнике или на лепестке полевой ромашки и восхититься этим? Македонский считает, что он видит в капле росы этот отраженный мир!
Вадим Аркадьевич и Кристина, непринуждённо развалились на диване, устроившись на нём с ногами, и на Алексея смотрят безразлично, вяло, без всякого интереса.
– Ну, скажи, ради бога, – обращается Македонский к своей подруге, – может ли мой шофёр увидеть, как в лунном сиянии снег серебрится, и любоваться этой непередаваемой красотой? Может ли он восхититься этим, как неким чудом? Думаю, нет! – отвечает он сам. – Нет и нет! Простые люди не ведают красоты существования человека на земле, не ведают! Вот ведь какая штука…
Македонский не знает, что в отличие от него самого его личный водитель имеет высшее образование. Алексей окончил университет и является дипломированным инженером по сельскохозяйственному оборудованию. Начальник отдела по продажам этого наверняка не знает, иначе он сейчас не стал бы так возноситься.
 Вадим Аркадьевич подносит сигару к толстому, картошкой и с большими ноздрями носу и нюхает её, прежде чем закурить. Потом прикуривает от массивной бронзовой зажигалки, откидывается на спинку дивана, выпускает струйку дыма и на правах хозяина дома, которому всё позволено, продолжает рассуждать:
– Зачем простому человеку замечать, как в лунном сиянии снег серебрится?! Простые люди и жизнь-то воспринимают, словно не наделённые сознанием. Конечно, как и всем, им, тоже не хочется умирать, но когда приходит смертный час, они принимают это просто как должное. Такое самообладание на краю жизни все почему-то склонны приписывать их мужеству, но мне представляется, что всё намного проще. В силу своего интеллекта, мы сами, приписываем простым людям, совсем не свойственные им возвышенные чувства, и тем самым одухотворяем их. Не более того, поверь мне.
Кристина, преданно как собачка смотрит на своего обожаемого друга из-под полуопущенных век долгим влюблённым взглядом увлажнившихся глаз и умоляюще произносит:
– Прошу тебя, Вадим, не будем сейчас об этом!..
Водитель Алексей, закончив переносить пакеты и коробки, нетерпеливо переминается, хочет спросить начальника о чём-то важном. Ждёт, когда Македонский сможет его выслушать.
Сегодня Алексей не выспался, он вынужден был встать рано – в четыре часа, чтобы привезти на дачу продукты, которые вчера согласно заказу допоздна приобретал объезжая магазины города. Если обыкновенно одна неприятность бывает только началом другой, то у Алексея из неприятностей выстроилась длинная цепь. Он должен содержать семью, его жена сидит с больным ребёнком, Алексею надо платить по ипотеке. И потом сегодня ещё нужно обязательно решиться – отпроситься у начальника на два-три дня. Очень надо! У Алексея в семье горе – умер отец.
Он слушает начальника, опустив голову, и носком ботинка шевелит край большого ковра расстеленного пред диваном, на котором полулежат; Вадим Аркадьевич и менеджер по продажам – Кристина.
– Вадим Аркадьевич, мне бы отгул на два дня… съездить в деревню отца похоронить… – наконец, произносит Алексей. 
Водитель ещё не закончил говорить, а начальник уже перебивает его недовольным жестом:
–Нет, нет и нет! Об этом не может быть и речи! Не могу, ты нам нужен в эти дни. Как мы тут без тебя?! Нет, нет и ещё раз нет!
– Ты посмотри не него, Кристина, – продолжает Македонский и, указывает рукой на водителя. – И я должен поверить в то, что он думает о сыновнем долге?! Помолчав, Македонский вдруг примирительно соглашается со своим же сомнением:
 – Хорошо, допустим, что это даже так, я не могу сейчас тебя отпустить.
Алексей кусает усы. Он вынужден работать личным водителем у этого Македонского, имея диплом инженера. У Алексея нет возможности работать по специальности. Работая по профессии, записанной в дипломе, миллионов не наживёшь. В этом большом городе, на зарплату инженера он бы не смог платить за съёмное жильё, содержать семью – жену и троих своих детей, мал мала меньше и вдобавок ещё оплачивать ипотеку.
Алексей презирает Македонского. Он знает, что у его начальник на самом деле фамилия Сморчков, и, что он относится к тем низким людишкам, которые выбиваются из мелких торгашей, наполняют как саранча рынки и торговые центры, дерут последнюю копейку со своих же земляков. Такие, как Сморчков наводняют большой город авантюристами и мошенниками, которые, обсчётом, обвесом и наглым воровством скапливают, наконец, капитал. Потом, столь же деловито, меняют фамилию, например, Сморчков на фамилию – Македонский, при этом, ещё всерьёз мечтают о фамильном гербе. 
И вот теперь, Сморчков – Македонский, пыхтя и раскидывая клочья сигарного дыма налево и направо, старается, как может, утешить своего личного водителя:
– Ты не обижайся, Алексей, – говорит он, глядя на своего шофёра. – Я подобное тоже испытал! Я ведь это знаю по себе! Как сейчас помню, когда моя первая жена – дура, взяла да и умерла, я, бывало, запрусь в кабинете после работы – хотелось побыть одному – и пью коньяк как конь воду. Потом упаду на ковёр куда-нибудь под стол, плачу, молю бога, говорю ему всякие глупости. А как подумаю, что другие сейчас обнимают своих милых половинок, – давай что есть силы стучать кулаками по ковру; до того я ошалел, что даже есть перестал; поверь от одной мысли о кофе у меня на душе возникало отвращение.   
Ты, Алексей, так не убивайся, не горюй, не надо! Напрасно всё это, поверь. Сначала погрустишь, попереживаешь. Ну, а там, как говорится день да ночь, сутки прочь, месяц, год, один другой, глядишь и незаметно, по капельке, по капельке всё и утечёт. Уйдёт, улетит и отпустит. Такая наша судьба, и не к чему это… страдать!..  Иди, отдыхай пока, а в воскресенье вечером, чтоб здесь был, отвезёшь меня в город!
Отказом Алексей огорчён. Он было опять, что-то хочет сказать, но его останавливает вырвавшийся у начальника жест досады, мол, разговор окончен, свободен.
Алексей, опустив голову и сдвинув брови, поворачивается и выходит, оставив Вадима Аркадьевича и Кристину наедине.
 Оставшись наедине, начальник и его помощница, менеджер по продаже кисломолочной продукции о водителе уже не думают.

Июль 2025 г.