Путешествие по Крыму

Погружаясь в своих воспоминаниях в глубину прошлого, я все чаще останавливался на единственном моем путешествии, которое прошло  вместе с родителями, состоявшемся в 1956 году в Крыму. Чтобы о нем написать, мне не хватало материалов, ибо воспоминания о той поездке совершенно стерлись; в памяти остались лишь с десяток картин. Пытаясь восстановить утерянное, я взялся за литературу о Крыме; - ведь, всматриваясь в изображение местности, в которой когда-то довелось побывать, ты можешь по признаку сходства напасть  в своей памяти на  забытый, выцветший от времени образ; этот метод мне помогал неоднократно. Но на этот раз давно зарекомендовавший себя опыт почему-то не сработал.
 И тут я вспомнил, что во время  крымского путешествия отец много фотографировал. Просмотрев семейные альбомы, я обнаружил фотоотчет о той поездке, состоящий из не менее  сотни фотографий. Правда, сказывалось то, что выбор натуры для съемки осуществлял не я; у меня были бы несколько иные акценты,  главным же было то, что все изображенное на снимках я тоже видел своими глазами.
Нас было пять человек: отец, мама, младшая сестра Туся (на пять лет моложе), двоюродная сестра моя ровесница Лена, и я в возрасте полных 16 лет (до 17-го дня рождения оставалось два месяца).
Поскольку детство и юность мамы прошло в Крыму, и в свои студенческие годы она подрабатывала экскурсоводом  по его Южному берегу, у нее сложился план – пройти по пешему крымскому маршруту в статусе самостоятельной туристической  группы, что позволяло, сохраняя в походе семейную приватность,  ночевать и питаться на турбазах.
Мне довелось присутствовать при беседе мамы с местным туристическим начальством. Конечно, у нее не сохранилось никаких документов о довоенной экскурсоводской  «халтуре», и начальник смерил ее недоверчивым взглядом. Однако, на его просьбу назвать какого-нибудь коллегу – экскурсовода, мама перечислила аж пятерых, сообщив не только имена, отчества и фамилии, но и свойства их характеров, включая смешные черточки. В результате, признав в маме «свою в доску», начальник даже растрогался, и для  нашей группы  выписал путевой лист  пешего похода по маршруту: Бахчисарай – Мангуп-Кале – Соколиное – Ай-Петри –Алупка –Ялта.
Итак,  пролистну фотоальбом.

Бахчисарай
Дворец Крымского хана Сахиб-Гирея (построен в XVI веке, перестроен в XVIII – XIX веках русскими архитекторами), предстал перед нами широким одноэтажным белым зданием под четырехскатной кровлей, фланкированным двумя минаретами. Мы его посетили с единственной целью  - увидеть «Фонтан слез», разрекламированный Пушкиным.
В одном из покоев расположен массивный и высокий корпус фонтана, сложенный из камня; в его лицевую стену вставлена мраморная плита, в которой имеется неглубокая ниша. В верхней ее части вырезан горельеф – цветок лотоса из пяти лепестков. Из его центра выступает трубочка, из которой по капле вытекают «слезы», падая в выступающую из дна ниши среднюю чашу (она растянута в ширину). Из нее по невидимым зрителю канальцам вода растекается в две расположенные ниже боковые маленькие чаши, а из них два потока снова сливаются в среднюю чашу следующего каскада; второй и третий каскады полностью повторяют геометрию первого. 
Посетитель должен замереть и не двигаться в течение нескольких минут; в наступившей тишине раздается плеск «слез», проливаемых непрерывно вот уж несколько  сотен лет, как свидетельство безмерной печали по безвременно умершей возлюбленной.
«Журчит во мраморе вода
И каплет хладными слезами,
Не умолкая никогда».
(А.С. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»)
Ранним утром мы вышли из Бахчисарая направлением на Восток. Вскоре, обходя с севера горный кряж с взмывшей ввысь отвесной стеной, мы в ней увидели древний пещерный город Чуфут-Кале. Обратили на себя внимание постройки Успенского монастыря  и монашеские кельи, перфорировавшие гору подобно ласточкиным гнездам, испещрившим обрыв речного берега.

Юго-Западный горный Крым
Мы вступили в Юго-Западный горный Крым, - обширное пространство, вдоль и поперек иссеченное многочисленными неглубокими ущельями. Из их нижней точки склоны поднимаются  под углом 45°; они сплошь  покрыты лиственным лесом; однако, эти ровные  поверхности простираются лишь каких-нибудь сто метров, упираясь в вертикальный каменный обрыв высотой несколько сот метров: над обрывом – плоская травяная лужайка. Если тропа выведет на такую лужайку, то, подойдя к ее краю, окажешься над отвесным обрывом, под которым – густо-зелено, а, подняв взгляд, перед собой обнаруживаешь, - как кажется, на расстоянии вытянутой руки, - такой же скалистый обрыв, как тот, над которым стоишь. А если посмотришь вдаль, то ничего не увидишь кроме чередующихся скалистых обрывов. Монотонность этой картины обязательно нарушает какая-нибудь скала причудливой формы; например, нас своим упорным взглядом долго сопровождала женская головка (у нее была явно дамская прическа), резко выступавшая вверх над краем обрыва.
Иногда из по-змеиному вьющегося ущелья мы выходили в долину, и  пересекали ее по прямой открытой дороге; так появились снимки нашей группы, снятые с дальнего расстояния: высокий, слегка сутулящийся отец; плотная,  с прямой осанкой и развернутыми вширь плечами,  мама; тоненькая стройная девочка Туся (до нимфеточного возраста ей оставался еще один год); невысокая неброская девушка Лена, на всех снимках узнаваемая по кудрявым волосам, выбивающимся из-под соломенной шляпки, и я – стройный худощавый  юноша с длинными ногами будущего хорошего ходока. Все мы в меру пола и возраста оголены, так как  палило южное солнце, однако жара смягчалась низкой влажностью воздуха и горным ветерком.

Мангуп
Через некоторое время в облике окружающей местности начались сильные изменения: надвигаясь друг на друга, скалы стали громоздиться ярусами, создавая впечатление  хаоса. И вот, за одним из поворотов  в нашем поле зрения, - в вышине, - возникло четырехугольное плато, имеющее форму замка, и тут мы догадались, что это – Мангуп-Кале.
Мангуп – это город византийского княжества Феодоро; своего архитектурного расцвета он достиг в 1425 году, но в результате падения Византии в 1475 был захвачен  турками. Под владычеством османов он постепенно приходил в упадок, пока не был окончательно покинут жителями в XVII веке.
  Здесь сохранились фрагменты оборонительных сооружений, которые, дополнив уникальные природные защитные качества этого горного кряжа, сделали город неприступным. А руины цитадели имеют непреходящее эстетическое значение, являясь как бы искусственным продолжением контуров естественных скал. Нечто подобное много лет спустя я видел  в Микенах.
Учитывая специфику объекта, ночевка туристов была организована не в палатках, а в пещере (это, скорее, была не пещера, а глубокий грот). Турбаза  снабдила нас спальными мешками. Так как столовой здесь тоже не было, на площадке перед гротом имелось кострище и детали для сборки примитивного очага для готовки; для разнообразия было даже интересно себя почувствовать первобытными людьми.
В этой ночевке меня поразило горное небо; выйдя из грота, я обнаружил, что звезды совсем не мерцают; их было невероятно много,  они были крупные и круглые, как на картинах Ван Гога; хотелось, протянув руку, их потрогать руками.
Наутро, когда нужно было выступать в следующий переход, Мангуп мы покидали неохотно.

Большой Каньон
По мере нашего продвижения к селу Соколиное, местность заметно менялась; долины между вершинами гор расширялись, в них обнаруживались небольшие поселения, окруженные фруктовыми садами, где ветви яблонь гнулись под обильным урожаем. Склоны гор становились все более пологими, а их скалистые макушки уменьшались в размерах. Переночевав в Соколином в комфортабельных палатках, мы совершили поход к Большому Каньону (не путать БК Крымский с Большим Каньоном в США).
В отличие от других пройденных нами ущелий, живописность Большому Каньону придают малое расстояние между почти вертикальными стенками (доходит до трех метров, и поток, протекающий по его дну. Дождей давно не было, и поток превратился в ручей с чистой и холодной водой. Мне нравилось ступать по его обнажившемуся каменному ложу, разглаженному и отшлифованному водой до матового блеска. Но мы в нем надолго не задержались, так как привыкли к простору.

Ай-Петри
От Соколиного нам предстоял переход к вершине горы Ай-Петри. Путь проходил по яйле – степи, слабо наклоненной к северу; один ее край заканчивается разломом, частью которого является Большой Каньон, другой край обрывается к берегу Черного моря.
Наше пребывание на Ай-Петри началось со встречи восхода солнца. Проснувшись, когда еще едва светало, мы подошли к обрыву; все пространство под нами было затянуто дымкой, так что береговая линия оставалась невидимой. Минут пятнадцать спустя, в ней вдруг обнаружился краешек солнца, - причем, гораздо выше, чем я ожидал. После  этого дымка стала быстро рассеиваться, и мы увидели огромное море, и темную полоску берега, на которой притулилась  Ялта, с ее россыпью белых  домиков.
С наступлением дня мы отправились на осмотр Короны Ай-Петри – ее знаменитых «зубцов». Это – группа тесно сгрудившихся островерхих скал, - узких и высоких; за их отвесные края кое-где уцепились корнями одиночные сосны. Осмотреть их можно было только с кромки яйлы, так как они доступны лишь для высококвалифицированных скалолазов.
Желающих поглазеть на Корону собралось видимо-невидимо; нигде в горном Крыму мы не видели такого количества народу; правда, зрелище того стоило!
Насладившись им, мы принялись спускаться. Поскольку Южный склон Ай-Петри характерен большой крутизной; тропа, соединяющая вершину с Алупкой, проложена так, чтобы перемещение по высоте максимально растянуть по горизонтали. Тем не менее, спуск оказался весьма крутым (а спускаться, как известно, гораздо трудней и опасней, чем подниматься). Эта трудность усугубляется тем, что те сотни лет, что эта тропа существует, подошвы тысяч прошедших ею ног отшлифовали ее камни до блеска, сделав их чрезвычайно скользкими. Я до сих пор не могу понять, как нам удалось спуститься, и никто из нас ни разу не сверзился, тем более, что наше внимание постоянно отвлекали умопомрачительные виды: скалистые кручи чередовались с сосновыми рощами, в которых росли крупные белые грибы (смотреть на них было можно, а достать – нельзя).

Южный берег
Примерно через час спуска ландшафт начал меняться; крутизна склона резко упала; сосны сменились кипарисами; море приблизилось настолько, что стало возможным разглядывать курсировавшие по нему кораблики берегового сообщения – горный Крым сменился его Черноморским побережьем.
В Алупкинской турбазе нас разместили уже не в палатках, а в палате гостиничного типа. Здесь мы искупались в теплом, но грязном море (по его поверхности плавали чешуйки помидорной кожицы – явный признак спуска в море неочищенных канализационных стоков). Что поделать? Издержки цивилизации, увы, неизбежны.
Зато мы посетили Воронцовский дворец в Алупке. Парадная лестница, ведущая к нему с берега, всегда была культовым местом нашей семьи. С раннего детства помню ее по довоенным фотографиям, которые  мне частенько показывала мама. На них она с моим отцом (им было тогда едва за двадцать) в непринужденных позах располагались около  скульптурных львов, фланкирующих лестницу. И вот теперь на том же месте  двадцать лет спустя они сфотографированы со своим потомством.
Мы совершили экскурсию по Воронцовскому дворцу; с моих нынешних позиций – чистой воды эклектика: ложная Готика с примесью мавританского стиля, но тогда это мне нравилось. Напомнив посетителям, что во время Ялтинской конференции Воронцовский дворец был резиденцией английской делегации, экскурсовод показала комнаты, где жил Черчилль. Сейчас в ней расположилась картинная галерея.
Посещение Воронцовского дворца завершилось прогулкой по его обширному парку, богатому экзотическими деревьями, беседками и живописными лесенками.
Дальше наступил заключительный этап нашего путешествия. Гаспра, Ласточкино гнездо, Царская тропа, Ливадийский дворец – все было давно известно по множеству открыток, книг, и альбомов. И вот мы уже прогуливаемся по знаменитому Ялтинскому променаду. Совершив экскурсию в Никитский ботанический сад со всеми его олеандрами, мы сели на автобус, и  отправились в Алушту.
От десяти дней, там проведенных, остались два десятка фотографий купания в волнах прибоя, а в моей памяти ничего не осталось, кроме галечного пляжа, густо забитого народом.
А вот скалы и рощи горного Крыма до сих пор стоят перед глазами… И родители тоже.

Родители
Во время нашего похода по горам мы неоднократно общались с другими туристами. С одним из них – Мишей (он был на 2—3 года  старше) наши пути несколько раз пересекались, так, что наша группа считала его хорошим знакомым.
Перед нашим расставанием Миша отозвал меня в сторону, и сказал:
- У тебя очень хорошие родители, и проводить с ними время тебе интересно и комфортно, но ты уже взрослый, и тебе следует больше находиться в компании своих сверстников. Ты увидишь, насколько это интересней!
Возможно, что в то время мои родители были еще недостаточно старыми, а я – недостаточно взрослым, но я тогда Мишу не понял. Ибо мне понравилось путешествовать с родителями, когда я одновременно  был, и в Крыму, и дома.
Сейчас, вспоминая путешествие по Крыму, я понял,  как крупно мне повезло - вырасти в крепкой, дружной семье!
                Апрель 2025 г.