Акция Роланд. Скандинавская фея

22 апреля 1942 года

Хелмно, Рейхсгау Вартеланд

Лидия Крамер добралась до Лодзи даже по военным меркам крайне некомфортно – непонятно как втиснувшись в кабину тяжёлого двухмоторного истребителя-бомбардировщика люфтваффе Bf-110 F-1 между пилотом и стрелком.

Зато очень быстро – всего за один час, который потребовался самолёту с грозным и совершено заслуженным прозвищем Zerst;rer (Разрушитель), чтобы преодолеть 422 километра от столицы рейха до второго после Варшавы города Польши.

 На аэродроме её встретил в высшей степени обходительный (и очень молодой – до войны студент исторического факультета Мюнхенского университета) шарфюрер СС из Зондеркоманды Ланге, которая управляла работой фабрики смерти в Хелмно.

К работе на этой «первой ласточке Ада», как справедливо окрестил это жуткое заведение её в некотором роде начальник Роланд фон Таубе, Лидия должна была приступить только на следующий день, поэтому её отвезли в гостевой домик СС, который находился в городе Домбе, в нескольких километрах в Хелмно.

Однако энергетический голод (во время ликвидации казимирского гетто она теперь уже намертво подсела на энергии смерти) оказался настолько мучительным, что, приведя себя в порядок и переодевшись из комбинезона люфтваффе без знаков различия в серую униформу СС-Хельферин, она попросила отвезти её к коменданту… фактически директору фабрики смерти Герберту Ланге.

Которому и объявила, что готова приступить к работе немедленно. Объявила без особой радости, ибо хотела вовсе не травить выхлопными газами выделенного ей газвагена Опель-Блиц всех подряд евреев, вне зависимости от возраста.

А заниматься любимым делом – убивать выстрелом в затылок еврейских детей, от младенцев до примерно 12-летних (более старших отправляли вместе со взрослыми к общей могиле, где расстреливали из винтовок в спину или голову).

Однако командовавший эйнзацгруппами СС начальник Главного управления имперской безопасности (РСХА) Гейдрих недвусмысленно объявил новоиспечённой лагерфюрерин, что киевская акция и Операция Вепрь в Казимирске были совершенно уникальными операциями, повторения которых не будет от слова совсем.

И потому удовлетворять свою экзистенциальную потребность в энергиях смерти Лидии Антоновне (Гейдрих свободно говорил по-русски и периодически обращался к своей подчинённой по имени и отчеству) придётся удовлетворять в качестве оператора мобильной газовой камеры (она же катафалк-труповозка).

Герберт Ланге – тот ещё любитель прекрасного пола – всем своим видом дал понять, что предпочёл бы, чтобы его новая (теоретически) подчинённая приступила к обязанностям палача как и было изначально предусмотрено, а сегодняшний день, вечер и (особенно) ночь провела с ним… однако «сарафанное радио» СС донесло ему, что с протеже личного помощника рейхсфюрера СС и (по слухам) штатного ликвидатора РСХА лучше не связываться. Вообще. Совсем.

Поэтому он нехотя кивнул и проинформировал Лидию: «Газваген в гараже – герметичный фургон на базе Opel Blitz 3.6-6700А…»

СС-волчица удивлённо посмотрела на него. Ибо – будучи знатоком автотехники покруче коменданта иного гаража вермахта – была осведомлена о том, что ещё в 1936 году фирма Opel начала производство полноприводной версии «молнии».

Которая получила индекс 3.6-6700А (буква А — от немецкого слова Allrad, обозначающего привод на все колеса). Привод на переднюю ось осуществлялся редуктором в кабине грузовика.

Гауптштурмфюрер пожал плечами: «Меня это тоже удивило – полный привод намного нужнее на фронте… но ты же знаешь, приходится брать, что дают…»

Ибо СС снабжались автомобилями не напрямую от производителя, а через автотранспортную службу вермахта (ибо война).

Ланге предсказуемо осведомился: «Водила такой?». Лидия рассмеялась:

«Я с первых дней ещё польской кампании де-факто зондерфюрерин вермахта. Брали переводчицей – я свободно владею польским, французским, английским, украинским и русским – но, когда узнали, что я ещё и грузовики вожу как заправский автогонщик… в общем, что я только не водила. И эти тоже, конечно».

Ощущение от газвагена было… странным. Лидия сразу почувствовала, что Allrad был не только (и даже не столько) орудием массового убийства – и уж, тем более, не столько катафалком, сколько… могилой на колёсах.

Могилой, которая была входом в тоннель, через который души убитых евреев отправлялись… а вот куда они отправлялись, Лидии было решительно непонятно. Она точно знала, что Роланд отправлял расстрелянных им киевских евреев в Новый Эдем (она не сомневалась в том, что Роза не была галлюцинацией, а действительно пришла к нему из этой «страны тонкого мира»).

Как знала и то, что она, её подельницы (она уже знала, что отравленные её нынешним верхним Борисом Новицким) и местные энтузиасты-юдофобы (взорванные им же через час после гибели СС-волчиц) отправляли еврейские души в намного менее приятное место… в лучшем случае, в Шеол.

Знала и то, что – как ни странно – все евреи казимирского гетто отправились в Новый Эдем, вне зависимости от того, кто их расстрелял – Лидия, Ирма фон Таубе, Шарлотта Вайсс (Лидия понятия не имела, кто Шарлотта на самом деле) или стрелки эйнзацкоманды СС. А вот куда отправляются души отравленных в газвагенах она не имела ни малейшего представления.

Руководивший погрузкой (скорее загрузкой) смертников и смертниц в газваген обершарфюрер СС, хотя и был предупреждён о прибытии Лидии, но всё равно не смог (или не захотел) скрыть своего удивления. СС-Хельферин пожала плечами:

«Приказ обергруппенфюрера Гейдриха. Я сама не в восторге…»

Ибо предпочла бы продолжить свой личный Холокост пулями.

«… но приказ есть приказ. Приходится выполнять…»

Когда все пятьдесят шесть евреев были загружены в герметичный кузов Allrad, и два роттенфюрера (обер-ефрейтора СС) закрыли столь же герметичные двери газвагена, Лидия с усмешкой осведомилась у обершарфюрера, кивнув головой в сторону газовой камеры на колёсах:

«Знаешь, кто изобрёл эту адскую машину?»

Фельдфебель СС покачал головой: «Не иначе, какой-нибудь на всю голову больной сумрачный гений из техотдела Крипо…»

О Kriminaltechnisches Institut der Sicherheitspolizei ходили слухи один кошмарнее другого, так что в версии обершарфюрера ничего удивительного не было.

Лидия рассмеялась: «Если бы…». И сбросила бомбу на пару тонн гексогена:

«Герметичный грузовой фургон-газваген, который используется для массового убийства путём отравления выхлопными газами автомобильного двигателя, изобрёл еврей…»

От изумления обершарфюрер аж вытаращил глаза: «Да быть этого не может…»

«Может» - усмехнулась СС-волчица. И объяснила:

«Газваген – в России его называют душегубка – изобрёл ещё в 1937 году, во время сталинского Большого террора еврей Исай Берг, завхоз управления НКВД по Московской области и комендант расстрельного полигона в Бутово. Его потом за это самого расстреляли… но описание конструкции попало в рейх…»

Стараниями Михаила Колокольцева (он же Роланд фон Таубе).

«… после чего наши гении заменили выхлопные газы на баллоны с чистым моноксидом углерода и использовали в программе эвтаназии Акция Т4…»

Фельдфебель СС кивнул: «Я слышал об этом. Меня сюда направили потому, что я работал в центре эвтаназии в Бранденбурге – правда, мы использовали стационарную газовую камеру…»

Жертвой которой едва не стала Хельга Лауэри – с точки зрения Лидии, в высшей степени странное существо женского пола.

Лидия кивнула – и продолжила: «А поскольку сюда возить баллоны с чистым СО и хлопотно, и очень дорого, ибо масштабы акции в разы большие…»

Программа насильственной эвтаназии в 1939-41 годах унесла примерно семьдесят тысяч жизней, причём в газвагенах была убита лишь очень малая часть. В Хелмно планировалось ликвидировать втрое больше – исключительно в душегубках.

«… то было принято решение вернуться к изначальной конструкции имени еврея Исая Берга – только взять грузовик существенно покрупнее…» - закончила она.

Душегубка Исая Берга представляла собой герметичный фургон на базе грузовика Газ-АА (лицензионной копии американского грузовика Форд-АА образца 1930 года) грузоподъёмностью полторы тонны. В Хелмно использовались газвагены на базе грузовика Опель-Блиц грузоподъёмностью чуть более трёх с половиной тонн.

Оставив обершарфюрера в полном изумлении, Лидия кивнула роттенфюрерам, забралась в кабину, закрыла дверь, повернула рычаг, дабы выхлопные газы направлялись внутрь герметичного кузова, включила зажигание…

И вдруг осознала, что она в кабине не одна. Она повернула голову – и от изумления аж остолбенела. Ибо на пассажирском сидении увидела того… точнее, ту, кого ну просто совершенно не ожидала увидеть…

Незваная-непрошеная пассажирка Лидии была её ровесницей и тоже российской фольксдойче (обе были этническими немками и обе родились в тогда ещё Российской империи). И тоже СС-Хельферин в звании лагерфюрерин.

Пассажирку звали Марина Евгеньевна Кох, ей буквально только что исполнилось двадцать восемь лет хронологически. Благодаря Роланду фон Таубе, биологически ей всегда будет двадцать семь. Впрочем, как и Лидии – благодаря тому же.

Марина Кох родилась в семье будущего (ныне бывшего) заместителя главного архитектора Киева Ойгена… в смысле, Евгения Коха. Выросла в Киеве - хотя родилась в немецкой колонии в Крыму.

Закончила киевский архитектурный институт, стажировалась в Берлине, Киев ещё с детства облазила вдоль и поперёк… собственно, именно поэтому её и сосватали Роланду фон Таубе, который как раз в то время проворачивал свою гениальную аферу тысячелетия.

В первую очередь поэтому… хотя и потому, что она была не замужем и бездетна. Ибо с замужними и отягощёнными потомством Роланд фон Таубе – он же Михаил Колокольцев – старался не работать.

Если, конечно, потомство не было как у Сары Бернштейн – её 15-летняя дочь Анна сначала стала одной из лучших полевых агентов британского Управления специальных операций, а затем отстреливала волколаков покруче Лидии Крамер и Ванды Бергманн.

В самом начале войны Марина Кох благоразумно спряталась от НКВД, когда они начали хватать всех лиц немецкой национальности без разбора. Дождалась освобождения (для неё это было именно освобождение) её обители вермахтом, после чего прибилась к 195-й полевой комендатуре, в которой в качестве Wehrmachthelferin занималась вопросами ремонта и эксплуатации зданий.

Затем она стала кем-то вроде помощницы по городскому хозяйству военного коменданта Киева дважды генерала (генерал-майора вермахта и бригадефюрера СС) Курта Эберхарда… который и сосватал её Роланду фон Таубе. Последний, собственно, их и познакомил.

С ним она провела последнюю неделю сентября 1941 года, после чего на «тётушке Ю» (военно-транспортном самолёте люфтваффе Ju-52) Зондеркоманды К вылетела в Берлин.

Где Роланд – как и обещал – устроил её на работу в свою фирму ЕМК Гмбх. Устроил по специальности – очень скоро она уже управляла всей многочисленной недвижимостью фирмы по всей Европе. Управляла в высшей степени эффективно – руководители фирмы Марек и Янек не раз и не два благодарили шефа за неё.

С трудом восстановив дар речи, Лидия задала естественный вопрос:

«Ты здесь какими судьбами?». Марина Кох спокойно ответила:

«Официально я инспектирую помещения фирмы в Лодзи – мы много занимаемся импортом продовольствия из Польши для нужд вермахта…»

Хотя официально Лодзь и его окрестности были аннексированы в рейх уже два с половиной года как, почти все всё равно воспринимали эту территорию польской.

«А на самом деле?» - в высшей степени заинтересованно спросила СС-волчица.

Вместо ответа Скандинавская фея (так её прозвали в военной комендатуре Киева за соответствующие внешность и характер) добыла из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернула и протянула Лидии.

Изумлённая Стальная волчица прочитала на бланке с логотипом Гиммлера:

Настоящим удостоверяется, что СС-лагерфюрерин Марина Кох выполняет особое задание рейхсфюрера СС. Всему персоналу СС предписывается оказывать полное и всяческое содействие СС-лагерфюрерин Кох.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер

Мандат был удостоверен личной печатью рейхсфюрера и фотографией Марины.

Фройляйн Кох забрала мандат у Лидии, сложила вчетверо, убрала в карман, после чего приказала: «Трогай»

Лидия сняла грузовик с ручного тормоза, переключила передачу и тронулась с места. Тронулась медленно, выехала на дорогу к «лесному лагерю» и продолжала ехать со скоростью двенадцать километров в час, чтобы все смертники успели умереть от отравления угарным газом автомобильного выхлопа, когда газваген прибудет к общей могиле.

Однако не прибыл – ибо примерно через два километра Скандинавская фея указала на еле заметную узкую грунтовку слева от дороги в «лесной лагерь» и перпендикулярно к ней: «Сворачивай налево»

Сказала по-русски, что Лидию сильно удивило – фольксдойче всегда говорили только на немецком, который не без оснований считали родным.

Однако приказ есть приказ – поэтому она подчинилась, свернула налево и въехала в на удивление густой лес. Проехав около трёхсот метров, она неожиданно выехала на ещё более неожиданно огромную поляну… и от изумления едва не потеряла управление «молнией».

Ибо на поляне их (явно их – кого ж ещё) встречали огромный 60-местный автобус Henschel 6J5N, открытый     кюбельваген, мотоцикл с коляской и карета скорой помощи – все с номерами СС. К которым прилагалась странная компания из врача, двух медсестёр, трёх солдат, одного фельдфебеля и одного лейтенанта СС.

«Стоп машина» - улыбнулась фея. «Выключай движок»

Лидия подчинилась. Опель Блиц остановился, как вкопанный.

Марина махнула рукой в сторону странной компании: «Пойдём погуляем…»

Они выбрались из кабины. Фея кивнула головой в сторону кузова и обратилась… скорее, приказала (ибо её мандат это позволял) офицеру СС: «Открывай»

Тот махнул рукой в сторону герметичных дверей. Два СС-манна быстро подбежали к газвагену, приставили к нему «аэродромную» лестницу, споро распахнули двери фургона …, и Лидия чуть в обморок не упала от изумления.

Ибо евреи в газвагене, которые по расчётам Стальной волчицы, уже минимум минут пять как должны быть поголовно мертвы, все были… живы. Основательно помяты, почти что насмерть перепуганы… но живы.

Медсёстры и солдаты СС помогли в самом прямом смысле вернувшимся с того света спуститься на грешную землю, после чего унтерштурмфюрер СС на чистом польском языке объявил:

«Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер приказал сохранить всем вам жизнь; более того, даровать свободу и жизнь за пределами рейха. Сейчас вы сядете в это автобус…»

Он махнул рукой в сторону Хеншеля и продолжил: «… который вас доставит на железнодорожную станцию. Там вас оденут, посадят в поезд… условия не ахти, но приемлемые… и перевезут в порт Данцига. По дороге вам всем оформят документы, согласно которым все вы будете поляками, а не евреями…»

Судя по выражению лиц еврейской национальности, все они без исключения только об этом и мечтали с первого дня пребывания в гетто… если не вообще с первого дня немецкой оккупации. Лейтенант СС продолжил:

«… а затем погрузят на корабль под нейтральным флагом, который доставит всех вас в Швецию. Где вы все получите политическое убежище и будете жить… надеюсь, долго и счастливо…»

И, не дав возможности спасённым как-то отреагировать на это сногсшибательное откровение, махнул рукой в сторону автобуса: «Вперёд – у меня мало времени…»

Лидия пришла в себя только после того, как поляна опустела.

«Что это было?» - с трудом выдавила она из себя. «И почему они не умерли – я же переключила рычаг управления выхлопными газами…»

Марина усмехнулась и победоносно посмотрела на Стальную волчицу:

«Не ты одна здесь с автотехникой на ты – мой старший брат работал в киевском городском автохозяйстве, а я с детства была мальчишкой в юбке…»

И спокойно объяснила: «Я модифицировала переключатель твоего грузовика – теперь газы в любом случае уходят вовне… только во втором случае это практически незаметно снаружи...»

«То есть…» - от изумления Лидия снова потеряла дар речи. Марина Кох кивнула:

«Ты всё правильно поняла – ты не убьёшь ни одного еврея. Наоборот, ты каждый день будешь спасать… да практически каждого второго из приговорённых к смерти этими недоумками…»

Глубоко вздохнула – и объяснила:

«Это в твоих же интересах… фактически, это психотерапия… собственно, это и есть психотерапия. Наш с тобой общий знакомый сильно обеспокоился, когда узнал, что ты снова подсела на энергии смерти…»

«Роланд?». Совершенно логичное предположение, на самом деле.

Марина неожиданно покачала головой: «Рейхсфюрер – он к тебе по неясным причинам неровно дышит. Роланд вообще не в курсе, что мы тут делаем… и не только тут, уже задействованы все фабрики смерти в Польше…»

Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Он проконсультировался с другим нашим общим знакомым…»

«Доктором Шварцкопфом?». На этот раз Лидия не ошиблась, ибо Марина кивнула и продолжила: «… и тот сказал ему, что если не изгнать из тебя этого беса танатофилии, то ты неизбежно сойдёшь с ума…»

СС-волчица вздохнула – и кивнула. Ибо давно уже это подозревала.

Скандинавская фея продолжала: «… а единственный способ сделать это…»

«… подсадить меня на синдром Лоэнгрина» - закончила за неё Стальная волчица. «Только по отношению ко всем евреям, а не только к женщинам… впрочем, у ещё одного нашего общего знакомого это именно так…»

У Роланда фон Таубе – он же Михаил Колокольцев; он же Крылатый Маркграф.

Лидия вздохнула – и задала естественный экзистенциальный вопрос: «А вся эта история с Швецией – это что вообще?»

«Это» - наставительным тоном ответила Марина, «самая настоящая афера тысячелетия. По сравнению с которой киевская авантюра Роланда – мелкое дворовое мошенничество в еврейском местечке…»