Книга II. De ja vu

Пей, вот бокал, горит твоя утроба.
Смерть точит меч и терпеливо ждёт.
Снова она прикрыла крышку гроба.
Может быть ты ещё протянешь год.
     (К. М. Бельманн)
      
      
                -1-
       — Жерново, тебя Федин искал. Знаешь такого?
       — Что-то срочное?
       — "Тройник" на Петроградке.
       — Точней?
       — Малая Посадская. Машина у подъезда.
       — Я своим ходом, быстрей получится.
      
      
       Вылетел к отделу. Стоит одна "дежурка", я забежал внутрь.
       — Федин!.. Где!.. — выпалил я на одном дыхании.
       — Певческий переулок, пять, напротив школы.
       "Твою мать… я же там жил до переезда…"

       Во втором дворе всех и обнаружил…
       — Старший следователь прокуратуры…
       — Четвёртый этаж.

       Лифта дожидаться не стал, мухой влетел на площадку. Дверь была открыта настежь. В коридоре стоял Федин с криминалистом и следаком из управы.
       "Какого хрена я тут делаю?.."
       — Женя, от меня что нужно?..
       — Сань, пройди.
       — Что, правда тройник?
       — Кто тебе сказал!
       — В отделе… в смысле, в прокуратуре.
       — Туда, — Федин махнул рукой вдоль коридора.
       — Можешь хоть что-то объяснить?
       — Потом, всё потом, иди…

       Дорогу преградил мощный омоновец.
       — …Алё, боец, пропусти, свои. — Навстречу вышел комроты Ямпольский.
       — Гена?.. И ты здесь!
       — Теперь все в сборе, тебя только не хватало.
       — Я, походу, лишний уже.
       — Идём, "лишний"…

       За кухонным столом сидел Супрунов.
       — Вот так встреча… Саня, ты как тут оказался?
       — Живу я здесь, капитан.
       — И как это понимать?
       — В комнате…
      
      
       — Здравия желаю… Жерново.
       — Салют, прокуратура. Чем порадуешь?
       — Самому бы порадоваться для начала.
       — Кратенько… Один чуть тёпленький, что очевидно, второго с колото-резаными на Скорой в больничку отправили. Повезло дураку, полчаса, и прилёг бы рядом.
       — А кто, что, зачем?
       — Спроси у хозяина, нас вызвал и "Скорую".
       — Сам что?
       — Говорит, третий был, убежал.
       — Ладно, я рядом…
      
      
       — …Рассказывай, Александр.
       — Постараюсь максимально подробно… Они пришли убивать. Я понял по тому, как вошли. Только раньше ничем таким не занимались. Или в темноте. Знаешь, когда лица жертвы не видно…
       — Знаю… Продолжай.
       — За спинкой дивана был спрятан штык-нож, немецкий времён войны. Купил у чёрных копателей по случаю три года назад за полтинник.
       — Трое, говоришь…
       — Первого завалил с одного удара, повезло. Во второго никак не мог попасть, вёрткий оказался, а третий ломанул к выходу, когда понял расклад.
       — Кто мог по твою душу прийти?
       — Не знаю…
       — Жаль… ух как жаль…
       — Мне тоже. Но умирать от рук этих ублюдков… извини.
       — Понимаю… Срок будет большой.
       — Их было трое.
       — Даже если стопроцентная доказуха, наши законы… Десятка, по УДО через шесть–семь выйдешь. Сколько тебе?..
       — Тридцать пять… в октябре тридцать шесть будет.
       — В сорок три мужик в расцвете сил.
       — Нет, капитан, это сейчас у меня самый расцвет… Саш, уходи… Передавай привет Татьяне. Извинись там за меня… я так не хотел…
       — Держись…

       Я вышел в коридор.
       — Ген, а Ген, вы что тут делаете?
       — Сообщили про тройник, оно видишь как…
       — Так забирай бойцов, и мотайте на базу, у вас ещё больше полсуток впереди.
       — Кто его мочканул?
       — Геннадий Юрьевич, ну ты чего… отдыхай, а мы поработаем. Лады?
       — Держи пять.
       — Увидимся.

       Криминалист уже свалил, следак дожидался меня в комнате.
       — Ох, не завидую тебе, Жерново… Где теперь убивца искать…
       — Выходит, не зря выдернули.
       — Ты с хозяином говорил?..
       — Да… Придёт машина, увезу с собой, оформим под запись… Вы тут всё?..
       — Труповозку дождаться, и по домам.
       — Обход сделали?
       — Делаем.
       — Ну давай, до связи… Клиента забираю…
      
      
       Мы вышли из парадной.
       — Саня, дуй во двор школы, впереди–слева через лаз, перехватим тачку на углу возле бани. Ферштейн?
       — А мотоцикл?
       — Заберу потом.
       — Капитан, ты что задумал?
       — Смотри сюда… твоих пальцев ни в одной базе нет… хату снимал под честное слово, хозяйка видела тебя пару раз и всё. Главное нож где…
       — Вот… в полотенце…
       — Да ты прям прирождённый убийца. Ещё бы смылся до приезда ментов…
       — Не собирался я никуда бежать.
       — Ты не собирался… я не собирался… Машина… Садись!.. поехали…

       Едва успели вырулить на Куйбышева, как со стороны набережной навстречу вылетели два джипа и наглухо нас блокировали. Водитель сходу получил чем-то в бубен и сразу отключился. Меня трогать не стали. Супрунова дёрнули из тачки, накинув на голову чёрный мешок, затолкали в салон, сорвались и скрылись из вида. От внезапности произошедшего я не сразу пришёл в себя.
       "Дядя Саша, что это было?.."
       Только открыл дверь, чтобы выйти из машины, как со стороны проезжающего мимо Форда раздалась автоматная очередь, которая буквально прошила нашего жигулёнка насквозь. Меня не задело, но фрагмент разорвавшейся пули рикошетом прилетел мне в лоб, и я потерял сознание.
      
      
       — Проснулся, герой?
       — Здрасьте, доктор. Ко мне?
       — Как самочувствие?
       — Хорошо. Я домой когда?
       — Если скажу сегодня, поверите?
       — Поверю.
       — Вам бы в покер играть.
       — Не, доктор, я по шахматам.
       — Выписка после двенадцати… К вам жена.
      
      
       — Саш, тут витаминчики…
       — Танюш, родная, через три часа уже буду дома, доктор обещал. Мы будем дома.
       — Правда?.. Саш, я так рада… так рада…
       — Тань… ну Тань… не надо… слёз только не хватало… Живой, здоровый, а шрамы мужчину украшают.
       — Ой, Сашка… Вот где мне твои шрамы!..
       — Тань… А какие на завтра планы?
       — Да… особо никаких.
       — Давай сходим куда-нибудь, например, в ЗАГС. Ну сколько можно, почти два года вместе, ни уму, ни сердцу.
       — Хочешь, чтобы поженились?
       — Хочу.
       — Жерново;, почему раньше не предлагал!
       — Потому что стеснительный я. Вот.
       — Дурак…
       — Ну так пойдёшь за меня?
       — Что делать… придётся. Мы же пара.
      
      
              19 октября 1994 года
       По выходе из метро мы не спеша направились во Дворец. Погода стояла на удивление тёплая, по Фурштатской прогуливалась не по сезону разрядившаяся молодёжь.
       — Саш, а если очередь?
       — Тань, какая очередь посреди недели!.. Дата непраздничная, желающих мало.
       — Что-то неспокойно мне…
       — Впервые замуж?
       — Дурак…
       — Зато красивый.
       — И шутки у тебя дурацкие…
       — Да ладно тебе… Ну, решили, Казариных обрадуем?
       — Больно им надо…
       — Аркашке обещал, Наташа что-то готовила.
       — А у нас ничего, неудобно как-то…
       — Я вино привозил, литров пять ещё должно остаться.
       — Как скажешь…

       — …Ну-с, молодые люди, вам в одиннадцать ноль–ноль девятнадцатое ноября…
       — Почему не восемнадцатое?.. Как раз тридцать дней.
       — Ну, во-первых, месяц со дня подачи заявления, хотя вы правы, конечно… А что не так?.. Вот смотрите, девятнадцатое… суббота, выходной день. Замечательно.
       — Может, правда девятнадцатого. А то, знаете, наши свидетели люди беспокойные, на месте не сидят.
       — Зачем вам свидетели?
       — Ну как… Мы, в общем, не новички…
       — Ах, вот вы о чём… Нет, свидетели не нужны. Если, конечно, не собираетесь устраивать здесь, так сказать, мероприятие.
       — Не собирались.
       — Ну вот и договорились… Значит, предпоследняя суббота ноября. Не передумайте.
       — Ну уж нет!
       — Вы хорошая пара.
       — Спасибо… до свидания.

       В коридоре я обнял Таню за плечи.
       — Мы это сделали!
       — Тихо ты, люди…
       — Ну, пойдём потихоньку, ленивым шагом за полчаса дотопаем.
       — Саш, полчаса это ползком.
       — Ну, значит, поползём, чего не ползать по такой погоде.

       Перед самой лестницей навстречу нам вышла женщина средних лет.
       — Простите, вы Жерново?
       — Прощаю. А какое, собственно, ко мне дело?
       — Просили передать, — она протянула бумажный прямоугольник. — Ещё раз простите.
       — Кто просил?.. Да подождите вы!..
       — Извините, спешу… молодая женщина.

       — Ну всё, дорогой, свадьбе не бывать.
       — Да постой ты, шумишь… — я развернул записку…
       "Александр Иванович, за вами пришли, вам нужно уходить. Марина Сокальская".
       — Таня, посмотри мне в глаза.
       — Что там!..
       — Мы спокойно разговариваем… Я говорю — ты слушаешь и делаешь то, что я сейчас скажу.
       — Саша…
       — Тань, всё будет хорошо, не волнуйся.
       — Ну как!..
       — Значит так… Сейчас я выйду, ты сядешь на во-он тот стульчик в углу и будешь сидеть, пока к тебе не подойдут и не спросят, куда я подевался. Ты пожмёшь плечами, и от тебя отстанут.
       — Кто?
       — Тань, ну кто ж ещё…
       — По тому делу?
       — Тань, мало времени, пора.
       — Когда же оставят в покое уже, наконец…
       — Меня нет, жди звонка.

       Я отыскал взглядом администратора.
       — Здравствуйте, городская прокуратура, капитан Жерново. Будьте добры, проводите к запасному выходу.
       — Что-то случилось?
       — Ничего особенного, служебная необходимость… Да, если кто спросит, — вы меня не видели.
       — Кто?
       — Кто-нибудь, например, мои коллеги. Знаете, у наших ведомств ревность, порой, до глупостей и несуразиц доводит. Ну и государственная тайна, вы же понимаете, тем более, что времена нынче непростые.
       — Да уж, не знаешь, кому и верить… Вот сюда, пять ступенек вниз.
       — Простите, как вас зовут?
       — Антонина Вадимовна.
       — Антонина Вадимовна, можно ли будет к вам обратиться, буде возникнет надобность в ваших услугах?
       — Обращайтесь, всегда рада вам помочь.
       "Ну да, рада… врёт и не краснеет…"

       Проходными дворами выбрался на Чайковского и быстрым шагом преодолел последние сто метров до поликлиники.
       — Городская прокуратура… — я развернул удостоверение, — где можно позвонить?.. Срочное дело.
       — Вам кабинет или?..
       — Обойдусь, если вам не мешает… я быстро… Алло! Дежурный?.. Капитана Казарина к телефону, срочно… Это я… Через час в Катькином садике, покрутишься возле шахматистов, дождёшься "тройку", выйдешь за поворотом на Лиговке, встретимся на Пушкинской у памятника… Андреич, за "хвостами" поглядывай… Конец связи… Спасибо, извините за беспокойство…

       Я обогнул Замок и по Садовой дошёл до Невского, за Елисеевским встал напротив светофора, откуда было удобно наблюдать за входом в сквер. В запасе оставалось минут пятнадцать. Хазарин не любил опаздывать, так что появиться мог в любой момент.
       А вот и он… Молодец, Аркаша, длиннополый болотного цвета плащ, серый джемпер… И я, блин, в куртке бежевой… кто же знал.
       Хазарин подошёл к игрокам, а я пересёк Невский и пристроился за тумбой позади остановки.
       Когда Аркаша сел в подошедший автобус, я тормознул машину.
       — До Пушкинской прямо, пять штук.
       — Садись…
      
      
       Я отошёл вглубь улицы, чтобы не бросаться в глаза со стороны Невского. Когда проехала "тройка", я выдержал паузу и бегом рванул к Лиговскому переулку, а буквально через минуту–полторы появился Хазарин.
       Он шёл вразвалочку, вертя головой по сторонам, хотя на что там смотреть кроме валютного обменника рядом со входом в банк…
       "Опыт не пропьёшь…"
      
      
       — Здорово, Сань. Как сам?
       — Пучком.
       — А Танюха?.. заявление подали?
       — Успели. На полчаса позже — ни заявления бы, ни с Александром Сергеичем попрощаться.
       — Иваныч, что-то зябко мне… тут рюмочная в десяти шагах, кофейку бы дёрнуть, с коньячком.
       — Почему бы и нет?..
      
      
       Мы устроились на широком подоконнике.
       — Андреич, в общем… на Хошимина нельзя… а больше некуда.
       Было куда, если менты или родная прокуратура.
       "А если Контора, — в момент ласты завернут, и ку-ку, Маруся, заходи с гусем".
       У меня засосало под ложечкой. Тут уже без вариантов — либо сдаваться, либо в бега. В бега не хотелось. Сдаваться тоже.
       — …пересидишь, сообразим что-нибудь.
       — Извини, задумался… Что ты сказал?
       — Ко мне?
       — И чего я в дежурку звонил, не в кабинет?
       — Логично… дай подумать… Тебе на какой срок?
       — Ночь хотя бы перекантоваться, обмозговать, что к чему.
       "А с утреца на Бутлерова, нет ли засады…"
       — Есть вариант.
       — Диктуй адрес.
       — Улица Кораблестроителей…
       — Это на Юго-Западе?
       — Иваныч, какой в пень Юго-Запад! Не "корабелка", а улица рядом с "Приморской"… Понаехали, блин, лимита, города не знают.
       — Ладно ты, абориген… Дальше!
       — В общем, хата марухи одной, Лидой зовут, Лидия Фёдоровна.
       — "Малина" что ли?
       — Да не, нормальная хата. Баба по молодости куролесила… лет десять назад проходила по бакланке.
       — Сидела?
       — Условкой отделалась. Ну там… первоход, характеристика с места работы, ну и муж у неё был уважаемый человек, при яхт-клубе на Шкиперском чего-то мутил.
       — Где муж теперь?
       — Умер… Не моя история, захочет — сама расскажет, да и к делу никакого отношения…
       — А ты каким боком-припёком?
       — Ну так… случайно вышло…
       — К рукам прилипло что?
       — Сань, у тебя проблемы или у меня?
       — Ладно, забудь… Что ещё надо знать?
       — Две дочки, одна замужем, то ли была, то ли пока, ребёнок маленький, младшая школу заканчивает. Старшая Катька, вторая Ирка.
       — Спасибо… Если что, связь через дежурку.
       — Сань, запиши Наташкин второй рабочий, мало ли что.
       — Ещё Натаху не хватало подставить. ВМА сразу под колпак возьмут, мышь не проскочит.
       — Может быть… может быть… Как будешь добираться?
       — Только не метро.
       — На Невском семёрка автобус и десятый троллейбус, проедешь Смоленку, сразу выходишь и на ту сторону Наличной… Поплутаешь, конечно, ничего, проветришься, засиделся, поди, в кабинете.
       — Пошутил, да?
       — Сань, вопрос на дорожку можно?
       — Про дело?
       — Нет, хотя догадываюсь… Почему сегодня, а не вчера, например?.. что думаешь?
       — Выписали меня на день раньше.
       — Волки позорные, ничего доверить нельзя. А то бы второй день уже баланду хлебал.
       — Типун тебе на язык… Аркаш, надо ко мне съездить, лучше вдвоём, успокойте Татьяну.
       — Считай, уже в пути, прямо сегодня.
       — Всё, я слился.
       — Сань, береги себя и, это… не убей кого-нибудь случайно.
      
      
              -3-
       По дороге пересаживался три раза. Кроме двух видов транспорта ничего не помнил, спрашивать остерёгся, поэтому дорога заняла больше двух часов, было время подумать и успокоиться.
       Адрес нашёл сразу, так что не поплутать пришлось, а немного потопать.
       Дверь открыла миниатюрная брюнетка лет сорока пяти.
       — Здравствуйте, я Александр, вам должны были позвонить.
       — Заходи… тапочки… на кухню.
       — Лидия Фёдоровна…
       — Лида.
       — Саша… Лида, у меня простой меркантильный интерес — ночлег, больше ничего.
       — Саш, надо — значит, будет.
       Из комнаты доносились голоса.
       — Гости?
       — Дочки да бродяга один, тоже заночевать напросился.
       — Ого!.. Поместимся?
       — Не переживай… Выпьешь?
       — Даже не знаю…
       — Аркадий Андреевич предупредил… расслабиться тебе надо… Лёнька!.. приползай…
       — Щаз, Лидосик, ещё одного дурня схлопочу и к тебе на крыльях радости и любви.
       — Друг старый, Лёня Прохватилов. Большой был мастер-радиотехник по музыкальной аппаратуре, изготовление, ремонт. Сейчас почти не у дел, так, подхалтуривает немного, на выпивку да закуску.
       В кухню вошёл широкоплечий шатен одного примерно возраста с Лидией. Он с трудом переставлял ноги, очевидно, последствия родовой травмы.
       — Звала?.. Здорово… Леонид.
       — Александр.
       "Ну и ручища…"
       — Лид, замёрзла уже?
       — Доставай.
       — Сань, ты по этому делу как?.. — он легонько щёлкнул ногтем указательного пальца по шее.
       — Не вопрос.
       — Наш человек!.. Лидосик, я сардельки там притараканил, яишенку сделай… Сань, давай по первой… огурчики, капустка, не стесняйся, чужие здесь не ходят… Правда, Лид?
       — Лёнь, мозги не полощи.
       — Ну, про меня Лидка насвиристела уже, наверно… А ты сам по жизни кто будешь?
       — Следак.
       — В смысле следопыт?
       — В смысле старший следователь прокуратуры. Капитан.
       — Серьёзно, что ли?
       — Нет, шучу.
       — Это что у тебя за дела такие, коли сюда занесло…
       — Такие вот, Лёня, дела, тебе лучше не знать.
       — Сань, мы тут "Распутина"… Может, это… за шампанским сгонять?..
       — …Надо же, гонец выискался… за шампанским… — не сдержалась Лида.
       — Ну Лид!.. Отметим знакомство по-человечески.
       — Разбежался он… Много тебе с того шампанского достанется…
       — А, ну да… девкам только покажь, сколько будет — столько выпьют… Ирка не пьёт почти, не любит, а вот Катька…
       — …вырастила оторву на свою голову.
       — Иришка молодец у тебя, и учится хорошо.
       — Мужики, вы тут одни пока, я к соседке на полчаса.

       Леонид налил по третьей.
       — Лёнь, слышал, у Лиды муж умер.
       — Убили его…
       — Как?
       — Да вот так… Шёл домой с получки… Чё идти-то тут… от Шкиперского протока две остановки автобусные… три. Ну поддатый был слегонца, так мы вдвоём столько не выпьем, сколько ему надо было… Февраль восемьдесят седьмого… Зима, помнишь, какая холодная была, в городе до тридцати семи доходило… Шарахнули, видно, по башке, карманы вывернули и бросили. Утром только в сугробе нашли. Чистый глухарь, менты сразу сказали, шансов ноль.
       — Ты давно его знал?
       — Со школы, за одной партой сидели… Хороший был мужик… всю жизнь… Потом Лидка попивать начала, вовремя остановилась… Не, ну смотри… Катьке пятнадцать было, Ирке девять. И мать пьяница. Куда девкам деваться?.. Только в детдом.
       — Кто помог?
       — Ну, я немного… другие люди…
       — Какие люди?
       — Да не знаю какие!.. Аркаша какой-то… Аркаша с "Сибсельмаша".
       — Спасибо.
       — За что?
       — Просто так.
       — Помянем давай Игорёху…
       — Помянем…
       — А вообще… — Леонид захрустел огурчиком, — ты кушай, кушай… А вообще был случай… были… случаи… бывали… У Лидки родственники жили в Ялте… поганый городишко, конечно… Лидка девок летом туда вывозила. Ну, тут Игорёха и давал жару. Помнится, лет десять назад так же в городе остался… да не, пятнадцать уже… Сидели, никого не трогали, мы по сто — Игорь двести, мы по сто — он опять, пока не упёрся рогами в плинтус как баран бараныч. Ух… — Леонид рассмеялся. — Ему ворона яйца клевать станет, а он даже "кыш" сказать не может… У них ЧП какое-то в клубе тогда… Игорь болтанул по пьяне… вот он дурь через водку из организма и выгонял, прямо как ты сейчас.
       — …Вы кто?..
       В кухню вошла стройная девица чуть ли не выше меня ростом.
       "Екатерина… хм… красивая", — отметил я про себя.
       — Александр Иванович.
       — Саша, значит, — она протянула руку, — Катя.
       — Догадался.
       — Можно к вам?
       — …Катька, отвали.
       — Ну дядь Лёнь…
       — Мать придёт — будет и вам, и нам. Так что марш отсюда, я сказал. За ребёнком лучше присматривай.
       — У свекрови она!
       — А ты гулять…
       — Ничего не гулять, к маме с сестрой приехала.
       — Твой где?
       — Кто знает, крутится-вертится, деньгу зашибает.
       — Всё, Кать, иди, не доводи до греха.
       — А то что?.. — Катерина встала в позу.
       — А то вот то… Александр Иванович, на минуточку, старший следователь прокуратуры.
       — Пф… а похож на мужчину.
       Катерина развернулась и вышла в коридор.
       — Ирка, глянь иди, какой подгон маманя нам сделала!

       — …Саня, экстрим любишь?
       — Лучше бы завтра.
       — Не вовремя мы с тобой пересеклись… — Леонид опрокинул рюмку. — Ох, не вовремя…
       — А внятно можешь как-то…
       — Держи ухи востро. Нам Лидку дождаться, там видно будет… Давай по тридцать капель.

       — …Не скучали тут без меня?..
       Появление хозяйки было столь внезапным, что мы вздрогнули от неожиданности. В руках у неё было два небольших тёмных пакета.
       — Мальчики, вы чего, привидение увидели?.. Что смотрите?.. Рыба. Рыбки жареной хотите?.. Тут и окушки, и ёршики. Нинкин муж притащился с рыбалки. Ершей в кляре любите?
       — Тьфу на тебя, Лидка, заикой сделаешь.
       — Что не так?
       — Катька…
       — Что Катька?
       — Опять…
       — Не поняла… когда успела?
       — Лид, мы не наливали.
       — Вот же ж тварь… Уверен?
       — Что я, Катьку не знаю?
       — Пойду, поговорю…
       — Лид, не надо…

       В комнате, судя по всему, разгорался спор, напоминающий небольшущий скандальчик.
       — …Я сказала — со мной. Мала ещё под мужиков ложиться.
       — Не твоё дело! Под кого хочу — под того и лягу. Я, может, родить хочу как ты!
       — Заведи мужа сначала, потом рожай, дура малолетняя.
       — У тебя что ли муж?.. Кошелёк с деньгами, импотент старый!
       — Ах ты паскуда мелкая…
       — Шмара дешёвая! Лярва! Кидаешься как сучка течная на всех моложе семидесяти.
Лидия побледнела и бросилась вон из кухни.
       — …Саня, там, кажется, тебя делят…
       — Кто?.. — до меня не сразу дошёл идиотизм ситуации.
       — Победитель получит всё! — Леонид вдруг расхохотался. — Я предупреждал.
       — Лёнь, а мы что?..
       — Не мы, а ты… Женат?
       — Скоро свадьба.
       — Ладно, не сотрёшься, жене только не рассказывай.
       — Да пошёл ты…
       В комнате началась настоящая бабская свара… Как любил говорить старшина Аниськин у писателя Липатова, — мне кина не надо, когда бабы дерутся… Вдруг раздался звон разбитого стекла.
       — …Ты её убила!.. ты маму убила!.. нашу маму!..
       Меня подбросило со стула, и я влетел в комнату.
Лида оседала вдоль косяка, прикрывая рукой рану на горле, сквозь пальцы сочилась кровь. В двух метрах от неё стояла Катерина с "розочкой" в правой руке, Иру трясло в немом крике.
       Я подхватил Лидию с левой стороны.
       — Лида, артерия не задета, всё будет хорошо… Ира, звони в "Скорую", быстро… А ты, дура, сдавайся ментам, или сам на тебя заяву накатаю…
       — …Саня, повязку сделаешь? — подал голос Леонид.
       — Аптечка где?
       — В серванте, верхний ящик.
       Обработав края раны перекисью, наложил свёрнутый наскоро тампон, зафиксировал пластырем и бинтом.
       — Всё… будет… хорошо… Ира?..
       — Сейчас приедут.
       — …Сань, на пару слов…
       — Ира, помоги матери…
       Я вышел в коридор.

       — …Сань, значит, расклады такие… "Скорая" близко, менты среагировали на ножевое, как ты обещал. Значит, будут здесь ещё раньше. Вопрос… Ты с ментами или без ментов?
       — От ментов.
       — Я так и подумал… мне тоже к ним без надобности… Пора валить. Прощаться не будем.

       Мы вышли из квартиры, и Леонид потянул меня к лестнице.
       — Лёнь, девятый этаж. Как ты пойдёшь?
       — Ты чё тупой такой!.. А ещё следак… Менты на лифте поедут, спустимся — так нас тёпленькими и свинтят.
       — Мы же ни в чём не виноваты!
       — Потом разберутся… может быть… Ты точно следак, а не фуфел прокурорский?
       — Сегодня гражданский… без опыта и связей.
       — Ну тогда кого ждём?.. вперёд…

       С трудом, но выбрались, наконец, на улицу. У крыльца стояли машины "Скорой" и ППС. Водители курили и о чём-то негромко переругивались.
       — Ну, что я говорил?.. — и в голос — А чё тут за кипиш у нас?
       — Тебя не касается.
       — Помогите инвалиду спуститься.
       Мужики подскочили и под руки легонько поставили Леонида на землю.
       — …Спасибо, Бог вам в помощь.

       За углом прислонились к стенке дома…
       — Сань, может, вернёмся потом?.. как менты сольются. Водка осталась, прокиснет.
       — А когда, знаешь?.. И я не знаю. А на улице конец октября. Долго мы тут протянем?.. И времени у нас… десятый час уже.
       — Хероватенько… Есть одно место…
       — Что же ты сразу-то…
       — Сань, это последнее место, куда бы я пошёл.
       — Ну и куда?
       — Ко мне.
       — У тебя своё жильё?
       — Трёшка.
       — Лёня, что за хрень?
       — Короче… там живёт жена… почти бывшая.
       — То есть квартира твоя…
       — Долго объяснять… Идёшь?
       — Куда деваться, не на вокзале же ночевать… Далеко?
       — Соседний дом.

       На третьем этаже перед дверью Леонид перевёл дух.
       — Курить надо бросать…
       — И так мало радостей в жизни, ещё этой себя лишать…
       — Сань, есть ещё что нам обсудить?
       — Ты о чём это сейчас?
       — Заходим тихо как мыши, ступаем мягонько и молчим до утра.
      
      
       Мы прошли в комнату. Мебели почти не было. Зато в углу слева от входной двери стояла огромная тахта два на два. Подушка, два покрывала без белья.
       Сказалось дневное напряжение, и меня срубило на счёт "три"…

       Разбудил нас яркий свет и крики полной бабёнки в огромных очках.
       — Вот!.. Мой бывший, а уголовника этого вообще впервые вижу.
       Рядом с ней нахохлились два "пепса" с "калашами" наперевес. Я машинально посмотрел на часы. Четверть второго ночи.
       — …Так, быстро подорвались и на выход.
       Хотел, было, светануть ксивой, но притормозил, от этих дебилов ожидать можно чего угодно.
      
      
       В "аквариуме" кроме нас никого не было. Когда все разошлись, дежурный огляделся и подошёл к решётке.
       — Лёня, сколько раз тебе говорили, — не суйся. Или хочешь, чтобы она вообще тебя ушатала?
       — Веньчик, иди в жопу, сам знаю.
       — Совсем прижало?.. А у Лидки?
       — В больнице она, Катька подрезала.
       — Вот с-сука… Когда?
       — Сегодня… то есть вчера вечером… я там был… мы были.
       — Кто такой?
       — …Старший следователь городской прокуратуры капитан Жерново;.
       Майор присвистнул.
       — Тебя-то как угораздило вляпаться!
       — Слушай сюда, — ты нас выпускаешь, нас тут не было, ты никого не видел.
       — Ага, щаз, бегу и тапочки оставил.
       — Тогда словишь "незаконное задержание", и прощай премия, может и звёздочек добавят. Вместо одной сразу четыре. А то и неполное служебное до кучи.
       — На понт решил взять?
       — Я предупредил. Ну так что, служивый, по рукам?
       — Хрен с тобой… Ну смотри, если что не так — из-под земли достану.
       — Я слово держу, у меня репутация.
       — Валите на все четыре стороны… Лёня, скотина ты убогая, хоть бы не в моё дежурство…
       — Я не помню твой график.
      
      
       Мы присели на скамейку автобусной остановки у Новосмоленской набережной.
       — Лёнь, объяснить можешь?
       — Мы почти пятнашку женаты… Верка моложе на пять лет. Я с музыкантами вошкался всё время, она работала костюмером в Кировском. Решили смотаться к её родителям в Калининград. Почему на самолёте, сам не понимаю, там на поезде ехать всего ничего… Выкидыш, двойня… Иногда у баб крыша едет, вот у моей… Десять лет по врачам, три раза в Скворцова-Степанова, — ничего. Шизофрения.
       — Но жить-то можно!
       — Вот как сейчас?.. — Леонид задрал левый рукав рубашки. На латеральной стороне от запястья почти до самого локтя белел страшный рубец. — Консервным ножом вскрыть меня хотела, как банку с тушёнкой…
       — Выходит, повезло сегодня.
       — Несказанно. Могла бы ментов не вызывать, просто грохнула бы, пока спали.
       Нас вдруг прорвало, и мы оба согнулись в истерическом смехе.
       Я немного отдышался.
       — Лёнь, что дальше?
       — Вернёмся к Лидке, как предлагал.
       — Как?.. Лида в больнице, Катьку приняли, даже не сомневаюсь. Ира скорей всего рядом с матерью.
       — У Нинки ключи есть, не пропадём.
       — Не, Лёнь, без меня.
       — Ну, как знаешь. А то смотри, может со мной?
       — Здесь посижу, метро через два часа откроется. Дальше видно будет.
       — Давай пять… Сань, извини, если что не так.
       — Лёнь, как соскочу, что-нибудь решим.
       — Не пропадай.
      
      
       В последний момент передумал и решил с подземкой не связываться. Пробежался nonlegato по карманам — из налички только мелочь и сотка немецких марок одной бумажкой, нужно было их раскидать.
       Обошёл метро с правой стороны, там где-то раньше был круглосуточный обменник. В крайнем случае всегда найдутся желающие срубить бабла по-лёгкому на разнице курсов. Но размен валюты как-то не задался с самого начала.
       На рывок уже не было ни сил, ни смысла. Их трое, гладенькие, свеженькие, а я прошедшей ночью выжат как лимон.
       — Приехали, Жерново, конечная. Руки…
       — Можно без браслетов?.. пожалуйста… Устал как бобик…
      
      
              -4-
       С Татьяной познакомились в ноябре девяносто второго на вечере, посвящённом Дню милиции.
       Утром в среду Таня позвонила на работу и пригласила на ужин, двенадцатого я перевёз к ней свой холостяцкий скарб, а уже в пятницу мы затеяли ремонт в квартире на Хошимина.
       По выходным иногда помогал Аркашка. У него природная особенность, — руки-крюки, выросли не там, где надо. Так что "принеси-подай", а чаще "не трогай, скотина, поломаешь".
       Хазарин молодец, на его месте я бы плюнул и ушёл. Но Аркашка дружбой дорожит…
      
      
       Сколько я проспал?.. который час?..
       Спасибо альгвасилам, что ни говори, могли ведь с колёс в пыточную отправить. Значит, не всё потеряно.
       — Эй, начальник!.. — я постучал в железную дверь.
       — Чего орём? — откликнулся равнодушный голос из коридора.
       — Пожрать бы…
       — Скромнее надо быть в желаниях своих, и да обретёшь покой в смирении.
       — Э, на шхуне! Что за бред?
       — Не помрёшь… обед скоро.
       — Сколько времени, служивый?.. подскажи узнику совести своей.
       — Почти шесть часов проспал.
       — Оспадя!.. А то думаю, — что я счастливый такой сегодня.
       — Шутник, блин, — отозвался голос.
       — Да я дома так не всегда высыпался.
       — Чай хочешь?
       — А пышки есть?
       — Слышь ты, узник совести, буреть не надо.
       — Со вчерашнего вечера крохи во рту не было.
        Тебе покрепче?
       — На стакан две с половиной ложки сахара.
       — Гурман… Бублик есть.
       — Украинский?
       — Украинский.
       — Давай. А хлеба карельского нет, случайно, с маслицем вологодским?
       — Бородинского тоже нет… Потерпишь, я сказал, через полтора часа обед.
      
      
       Наручники сняли только в кабинете. Я огляделся. Настенные часы показывали пять тридцать. Значит, мимо ужина пролетаю.
       — Садитесь, Александр Иванович, будьте как дома.
       — Я дома, в Петербурге.
       — Как спалось?
       — Вашими молитвами, простите, не знаю вашего звания.
       — Сергей Сергеевич.
       "Опять дубли… никакой фантазии…"
       — Или Филипп Филиппович, например…
       — Начну с простых вопросов… — моя реплика цели не достигла. — Итак… Как вы попали в городскую прокуратуру?
       — Во наши пляшут… А ничего, что я третий год уже там служу?.. И нормально было, никто предъявы не кидал.
       — Повторяю свой вопрос.
       — Вообще-то у меня профильное образование.
       — Ещё раз… Как вы оказались в прокуратуре в должности…
       — Да проще пареной репы! Моя невеста дочь генерала. И скоро я стану ему зятем.
       — В прокуратуре вы с августа девяносто второго, а с будущей, так сказать, невестой вы познакомились спустя почти три месяца, десятого ноября. При каких обстоятельствах, напомнить?
       — Пьяный был… на танцах, что ли…
       — Вот напрасно ёрничаете, Александр Иванович.
       — Я всегда хотел работать в прокуратуре. Вся моя служба была подчинена этой задаче.
       — Вы служили в окружной прокуратуре. Чего не хватало?
       — Это же "сапоги"… рутина… скукотень… А какой бардак, — даже не представляете.
       — Бардак в прокуратуре?
       — В армии. У нас было всё тип-топ, каждый каждому друг, товарищ и сват. Рука руку моет. Да вы без меня знаете.
       — Ваше профильное образование подразумевает всё-таки службу в армии.
       — Послушайте, я провалил экзамены в институт, через год мне уже без разницы было на кого учиться, гражданским юристом стать или военным. Зелёный был как три рубля. Это же очевидно.
       — И всё-таки…
       — Сергей Сергеич, я в ментуре… в милиции почти пятнадцать лет оттрубил в разных структурах, а вопросы только сегодня.
       — И прокуратурой не побрезговали…
       — А что с прокуратурой не так?.. Там… у нас тоже люди работают.
       — "У нас", конечно, громко сказано. Сейчас вы у нас, вопрос о возвращении на службу на повестке дня не значится.
       "Ах ты ж падла ж ты чекистская…"
       — Ещё не вечер… Я хотел сказать, что не вижу препятствий для исполнения своих прямых обязанностей. А нахождение в этих стенах воспринимаю как досадное недоразумение.
       — Браво, капитан. А чего ж ты, болезный, в бега подался?
       — Так ведь не люблю я их… недоразумения.
       — Любишь, не любишь… или как там… Нравится, не нравится — спи, моя красавица.
       — Сергей Сергеич, ну зачем так… Есть вопросы — задавать надо было ещё в больнице. Мы только время потеряли.
       — Ну, вы-то ничего не теряли.
       — Вы так думаете?.. И кто тут у нас наивный…
       — Не забывайся, капитан.
       — Да ладно вам, будет уже… Думаете, мне самому не интересно, что произошло на самом деле?
       — Вот как?
       — Не в моём положении хамить, а так…
       — …Прочитай и распишись.
       Я поставил размашистую подпись.
       — …Ты что, капитан, издеваешься?
       — Никак нет, — я включил дурака, — не издеваюсь.
       — По форме, как положено — "С моих слов записано верно. Мною прочитано". Внизу распишись ещё раз.
       — …Развели бюрократию… Всё, я свободен?
       — Размечтался. На ужин тебя отпускаю, я же не гестаповец какой… А теперь слушай сюда, капитан… От тебя — полная проработка легенды по твоему экстрасенсу. Чтобы от зубов отскакивало. Понял?
       — А вот сейчас не понял…
       — Дурак… Иди, завтра продолжим.
       — Сергей Сергеич, разрешите вопрос?
       — Валяй, только быстро.
       — Полагаю, были веские основания для моего задержания. Я всегда с уважением относился к этой процедуре, и оспаривать её не собираюсь…
       — Вопрос!
       — Что, собственно, происходит?.. решили слепить из меня второго Дантеса?
       — Опережаешь события, капитан.
       — Дар предвидения открылся, Сергей Сергеевич… внезапно.
       — Ужин стынет, Жерново… Уведите задержанного!
      
      
       Как ни укладывайся, мысли не дают покоя.
       — Эй, хозяин, сколько времени?
       — Скоро полночь, — прозвучал знакомый голос.
       — А Германа всё нет?
       — Алё, спи давай, в шесть подъём.
       — Бублик есть?
       — Через четыре дня, если повезёт.
       — А ты чего здесь?
       — На сутках я, до утра негодяев караулю.
       — Я хороший.
       — Все хорошие, пока спят пьяные и связанные зубами к стенке.
       — С этой хохмы я лет двадцать не смеялся.
       — Я не нанимался тебя смешить.
       — Дай книжку какую почитать, что ли…
       — И что ты в темноте прочитаешь?
       — А ты свет включи.
       — Может и бабу тебе привести?
       — Не, бабу не надо, у меня невеста.
       — Слышь, узник, ты гражданский или как?
       — Или как.
       — А кличут как?
       — Александр.
       — Сань, сигаретку?..
       — Ого!.. спрашивает…
       — Держи…
       — Сиринка бар?
       — Что?!..
       — Спички, говорю, есть?
       — На…
       — Объясниться хочешь?
       — Между нами девочками… Короче… не узник ты тут ни хрена.
       — Ну да, в санатории-профилактории.
       — Не, Саш, не шучу. Тебя спрятали здесь. А вот от кого, тебе лучше знать… Всё, я ушёл.
       — Тебя как звать-то, добрая фея?
       — А так и зовут, как звали…
      
      
       Пепельницы не было, пришлось импровизировать из подручных материалов.
Я закурил, остальные полпачки положил под подушку. Если фея прав, шмона не будет, хотя, как знать…
       Расслабляться конечно не стоило, но разговор с охранником успокоил, и я мягко провалился в сон.
      
      
              -5-
       Мне было двадцать пять, Аркаша почти на три года моложе. В таком возрасте разница чувствуется, да и по опыту тоже. Я успел поработать опером, прошёл спецкурс у генерала Гурова, потом командировка в Среднюю Азию.
       Вернулся из Ташкента, познакомься, говорят, молодое пополнение. В напарники возьмёшь?.. А чего не взять…
       Рыжий был одной комплекции со мной, но силён, собака, и ловкий как мартышка. В спортзале никто с ним в пару не вставал, — поломает. Меня Хазарин щадил. Познакомил с первой моей будущей, а потом я его с Натальей. Так и дружили семьями, пока я не развёлся…
      
      
       От побудки до завтрака время тянулось очень медленно. Ни тебе кофе с бу;тиком, ни поцелуя в щёчку.
       Потом задумался, чем себя занять до обеда. Но в камере два с половиной на два не разбежишься, и тут я вспомнил, что мне показал однажды Саня…
      
      
       — …Смотри внимательно… Ноги примерно на ширине плеч, чтобы удобно было. Можно пошире, когда освоишься… Руки кольцом как у балерины, ладони свободно повёрнуты к себе, на уровне глаз…
       Я повторил.
       — …Нет-нет, локти держи, не опускай… Ага, теперь следи за ногами… Центр тяжести переносим на переднюю часть стопы, без опоры на пятки. И последнее… Колени отпусти.
       — Поясни.
       — Сейчас суставы "выключены". Понимаешь?
       — Я самбо со школы занимался.
       — Ну вот! Теперь включи.
       — Прикольные ощущения… Всё?
       — В принципе, да.
       — Что дальше?
       — И так пятнадцать минут.
       — Да ладно!..
       — Меньше никак, психологический барьер, Уэсиба говорил.
       — Кто?
       — Не важно.
       — Ну хорошо… пятнадцать, предположим, отстою. И что будет?
       — Увидишь. Правда, есть подвох.
       — Да колись уже, сдаюсь.
       — Каждый день прибавляешь три минуты.
       — Сань, я пятнадцать-то еле-еле выдюжу..
       — Я смог.
       — А зачем всё это?
       — Ну… как минимум выровняется "физика".
       — Пока не жалуюсь.
       — Ага, пока…
       — Так… в день по три… И сколько прибавлять?
       — Уэсиба говорил…
       — Опять?
       — …ученикам говорил, что достаточно часа в день.
       — И ты стоишь, и нихрена не делаешь целый час?
       — Ты попробуй, узнаешь, что такое "нихрена". Я стою полтора дважды в день. Утром и вечером.
       — Три часа!.. Да где ж столько времени взять!
       — Тебе не надо.
       — Ну и как твоя физика?..
       Александр лёгким толчком буквально выбросил своё тело вверх, ступни, казалось, зависли на высоте полутора с лишним метров, и он мягко спружинил на землю.
       — Ты так не сможешь, комплекция другая. Килограмм восемьдесят, наверно, с лишним?
       — Примерно, плюс–минус.
       — И в плечах поболе… Я около семидесяти пяти при росте сто восемьдесят.
       — Давно тренируешься?
       — Пять лет назад начал.
       — То есть уже был тридцатник?
       — Примерно.
       — Ёлы-палы… А что ещё умеешь?.. Нет, я догадывался, что эти ваши штучки не просто так с неба падают или откуда там ещё, но чтоб вот так…
       — Серьёзные люди всегда чем-то занимаются. Вот Альберт Игнатенко, например… Сейчас он выглядит моложе, чем десять лет назад.
       — Тоже стоит?
       — Не знаю, не интересовался… Я встречался с ним в середине восьмидесятых… пару раз, так что могу засвидетельствовать.
       — Сань, можно спросить?.. Вот про пятки… Зачем их от пола отрывать?
       — Длительная нагрузка плохо на них сказывается. Так плохо, когда люди много ходят, потому что ходить не умеют.
       — Да ладно тебе… не умеют.
       — Капитан, ты взрослый вроде мужик… Вот представь, — сидите втроём "за рюмкой чая". Двое пошли за добавкой, а третий под стол.
       — Есть такой пассажир.
       — Скажи, он пьёт?
       — Только наливай!
       — А пить умеет?
       — Ну ты дал… Ну не умеет. А при чём тут пятки!
       — Блин… мы как будто на разных языках разговариваем… Пьёт, но не умеет. Люди ходят, а ходить не умеют.
       — И я?
       — И ты, и Таня, и друзья твои, и родители.
       — Ну, знаешь… А дети?.. Вот ребёнок встал на ноги, пошёл, потом побежал.
       — Александр Иванович, у тебя дети есть?
       — А что?
       — Ой… — Александр вздохнул, — оно и видно… Всё в точности наоборот. Ребёнок сначала бегать учится, потом ходить и только потом стоять.
       — Но ведь он сначала встаёт!..
       — Вставать-то он встаёт, а стоять не может, ему нужна опора, поддержка. А бежит он, потому что так легче держать равновесие, как на велике. Обрати внимание, как маленькие дети любят вставать и ходить на цыпочках. Пяточки свои берегут.
       — Есть такое… Я помню, Алёнка ходить начала… ну да, да, она рано пошла, а в город вернулся, ей уже два с половиной было, километрами шагала.
       — Кто это?
       — Дочкина друг… тьфу блин… Дочка. Друга. Шесть исполнилось недавно… Саш, ну бегают дети. А взрослые что, тоже неправильно?
       — А вот бегают все почти правильно, некоторые просто правильно. Кроме так называемого лёгкого бега.
       — Лёгкий, тяжёлый… Фигня всё это.
       — Попробуй стометровку лёгким, потом спуртани. И посмотри, как пяточки работают. Вообще говорят, — кто пробегает больше пяти километров не реже трёх раз в неделю, прибежит куда угодно, только не к здоровью. Это про лёгкий бег, между прочим.
       — То есть ты не бегаешь…
       — Бегаю, только по пересечённой местности. Там всё иначе, это как музыка, — ландшафт задаёт темпо-ритм, паузы, ускорения–замедления.
       — Да ну тебя… Мне-то что?
       — Тебе… Будешь шлёпать по земле всей ступнёй — далеко не убежишь. Как ты любишь говорить — ферштейн? — Александр улыбнулся. — Ходить надо как бегаешь, как дети бегают. Руки собраны, тело вперёд, пятки отдыхают.
       — Так-так-так… в этом месте поподробней, пожалуйста…
       — Если ты несёшь тело вперёд, значит, должен отталкиваться от точки опоры.
       — А где я её возьму! Рожу что ли?
       — А чем земля не опора?
       — А-а… блин… лох я чилийский… — я сделал шаг вперёд.
       — Нет, неправильно… Телом сначала подавайся, нога догонит.
       Я сделал ещё одну попытку.
       — Так нормально?
       — Пойдёт, потом потренируешься… Последнее по ходьбе… Как ставишь ногу на лестнице?
       — Обыкновенно шагаю, шлёп-шлёп, как ты говоришь.
       — Начиная с сегодняшнего дня ты каждый раз должен вспоминать про пятки. Ставишь переднюю часть стопы на ступеньку, выжимаешь вес. На каждой ступени. Встал — выжал, встал — выжал. Ты ведь, когда спускаешься, сначала носок ставишь?.. Теперь будешь и подниматься так. Если не дурак.
       — Но-но, полегче на поворотах!.. Шучу… Саш, вот показал ты… как эта хрень называется…
       — Стойка дзен.
       — А второе?
       — Не важно. Что хотел?
       — А что-нибудь ещё, а?..
       — Товарищ капитан, не жадничай, не проглотишь ведь.
       — Сань, как друга прошу… — я состроил хитрую морду, — или всё?
       — Ладно… Есть одна вещь, удобная в тесном помещении или в толпе, или во время… кстати… и во время драки.
       — Не тяни кота за койлы.
       — Полагаю, ты веришь, что мы существуем в потоках разных энергий?
       — Н-ну… полагаю, что верю.
       — Вот смотри… при вращении поля против часовой стрелки, — он описал рукой дугу, — ты притягиваешь к себе людей, предметы разные…
       — Типа телекинеза что ли? — я возомнил уже себя вторым Копперфильдом.
       — Нет, конечно, — Александр рассмеялся, — речь об энергии… Ну, например, ты в мастерской что-то ремонтируешь, пылесос там, или водяной насос.
       — Зачем насос… Я батин "Урал" восстанавливал, эт тебе не кот чихнул, полная разборка, все дела.
       — Здорово! И как, восстановил?
       — Всё лето–осень по городу гоняю.
       — Я только мечтал о мотоцикле.
       — А вообще ездил?.. умеешь?..
       — Бывало… давно.
       — Покататься дать?
       — Не боишься?
       — Это ты должен бояться, а ему что сделается, это же "Урал". Он железный.
       — Спасибо, Александр Иванович… С мысли сбился… Так вот… Вокруг разложены инструменты, сразу найти подходящий получается не всегда. Начинаешь вращение против часовой — результат налицо. Не забывай дышать.
       — Издеваешься, что ли?
       — Вращение против часовой обязательно на вдохе.
       — Постараюсь не забыть… И вертеться волчком?
       — Для начала повертишься, а что делать!.. потом достаточно воображения.
       — Что, эта штукенция работает?
       — Вчера работала, сегодня не проверял. Да, захваты хорошо проводить с вращением против часовой.
       — Ну ты факир, не зря тебя Федин обозвал… А если по часовой?
       — Всё отталкивается. Блоки по часовой, в метро от людей уворачиваться не надо, — развернись вокруг себя, человек даже не поймёт, что случилось, а ты у него за спиной. На кухне никогда углы цеплять не будешь. И — на выдохе.
       — О, зашибись! Танюху надо научить, а то у неё все ноги в синяках постоянно… Погди-погди… Ну-ка про метро ещё раз.
       — Идёт навстречу человек, разойтись легко не получается, — мало места и нет времени на манёвры… Хочешь попробовать?
       — Что надо делать?
       Александр пошёл прочь по тротуару.
       — Расходимся друг от друга метров на десять–пятнадцать, — он развернулся в мою сторону, — по команде быстрым шагом идём навстречу лоб в лоб. Не моргать и не сворачивать… Три… два… один… Старт!..
       Я рванул со всей дури. Когда столкновение было, казалось уже, неминуемым, Александр сделал вращательное движение руками и пропал из поля зрения. Я буквально оторопел и остановился…
       — …Ну-с, товарищ капитан, что скажете?
       — Что это было?.. — я резко обернулся, — телепортация?
       — Нет конечно, обман зрения, — он рассмеялся, в следующий раз увидишь, как огибаю по дуге.
       — А ведь и на улице так можно!
       — Вам, — он развёл руками, — везде!
       — Приколист, блин… Стойка дзен тоже круто…
       — Могу сделать маленький подарок. Давай дня три–четыре отстоим вместе. По опыту знаю — одному тяжело, а на пару терпимо.
       — Прямо сейчас?
       — Завтра или послезавтра начнём, созвонимся. Подумаешь, примешь решение, потом встанем.
       — По рукам!.. Саш, а кто этот Уэсиба?
       — Основатель школы айкидо.
       — До него кто в лес, кто по дрова?
       — Нет, — Александр улыбнулся, — он и есть айкидо, до него ничего не было… Кстати, у меня дома лежит кассета с записью, на ней Уэсиба работает с учениками. Видео короткое, минут пять, наверно, тебе может быть интересно. Заглядывай, если что…

       — …Жерново, обед!
       После "трапезы" начал настраиваться на аудиенцию. С козырями вроде полпачки "Лаки страйк" в кармане уверенности поприбавилось. И… настройка оказалась бесполезной. Ни в этот день, ни в последующие на допрос не вызывали. Что настораживало…
       Потянулись унылые будни, которые одной физкультурой не заполнить. Надо было что-то предпринимать.
       Без часов и, главное, без источников информации — радио и ТВ — мне грозила потеря ориентации во времени, а затем и в пространстве. Вспомнил классику, и, по примеру всех сидельцев, стал отмечать новый день царапками на стене у изголовья постели.
      
      
       Двадцать восьмого при получении завтрака я обратился к охраннику:
       — Скажи-ка, любезный, есть ли в замке Иф библиотека?
       Едва он отошёл от "кормушки", я вспомнил эпизод в начале "12 стульев", и меня чуть не порвало от хохота. И тут же придумал ответ к этому паролю — кому и отрывной календарь "Маяковка". Настроение сразу поднялось.
       Через тридцать минут я уже диктовал список своих литературных предпочтений. А спустя ещё час я получил толстую тетрадь в клеточку формата А-четыре, авторучку и первую из трёх книг рассказов Брета Гарта. Как мало нужно человеку для счастья!
       Что хотели… хотят от меня господа-товарищи чекисты, пока было непонятно. Оставалось только ждать и сидеть, сидеть и ждать. А ждать я научился как никто. И догонять.
       Однажды в тёплой компании взглянул на часы…
       — Извините, очень тороплюсь, мне до выхода осталось не больше пяти минут.
       Одна из присутствующих дам изобразила лицом удивление.
       — Глядя на тебя можно подумать, что тебе вообще никуда не надо.

       Вересаев, проза Пушкина, потом Гоголь… Марка Твена не было, обещали "иметь в виду". Алан Силитоу не пошёл. Одно дело читать в двадцать с небольшим, другое, когда тебе под сороке;т и взаперти.
       Девятого ноября я приступил, наконец, к первому тому Лескова. Самое вкусное впереди.
       Запись в дневнике:
       "Часы и шнурки с ремнём вернули. Стойка дзен 48 минут. Прав был АС — всё только начинается. Выразился он, конечно, иначе — всё находится вместе и происходит одновременно. Но этого мне не понять.
       Хочется кофе".
      
      
              -6-
       До оправления скорого "Новокузнецк–Москва" оставались считанные минуты…
       — Саш, тут главное что… за трое суток настроишься на другую обстановку. В смысле, немного отвыкнешь от прежней.
       — Пап, теперь уже поздно наверно, да?
       — Ладно, сына, я, видно, больше тебя переживаю… Ну ничего, твои переживания впереди… Ждём с выпиской из приказа о зачислении, иначе так и будешь у Степаныча стажироваться до самой армии … Мать, обними сына на прощанье…
      
      
       Про день рождения вспомнил только через три дня. Хоть бы кто маляву подогнал…
После обеда повели на допрос, то есть повёл прапорщик лет пятидесяти. Чуть ниже меня ростом, метр семьдесят, семьдесят два. Русые волосы, усы на добродушной физиономии.
       — Чай хочешь? — он улыбнулся, и я узнал голос.
       — Так вот ты какой, бублик украинский…
       — Разговорчики… руки за спину… Пошёл!

       В кабинете я обнаружил лысую башку, похожую на Александра Пороховщикова. Голова отложила в сторону папку.
       "Глянуть бы одним глазком…"
       — Садитесь, Жерново…
       — Три недели сижу, — я упал на стул.
       — Майор Пронин.
       — Пронин так Пронин, — я уже ничему не удивлялся. — Иван Николаевич?
       — Иван Михайлович. — Он надел круглые очки с диоптриями.
       "Мама дорогая… один в один Пороховщиков из Михалковского фильма…"
       — …Исторически так сложилось, что моего отца звали Михаил Васильевич Пронин. Вопросы есть?.. Вопросов нет… Так… — он забубнил себе под нос, — Жерново Александр Иванович… родился… крестился… нет, не крестился… учился… женился… развёлся… жени… А вот и не женился. — Он поднял голову. — Свадебку придётся отложить, в лучшем случае.
       — А в худшем? — я заинтересованно вскинул брови.
       — Отменить, разумеется. Не каждая невеста из армии дожидается, из узилища тем более.
       — Вы же не собираетесь два года меня держать, бессмыслица какая-то…
       — А чем, думаете, мы тут заняты?.. Мы заняты поиском смыслов. Вот. Хотя бы одного. И тут, понимаете, всё тут от вас зависит. — Он заговорил интонациями Горбачёва. — И от нас маленько.
       — Как успехи?.. ну… Нашли что-нибудь?
       — Кое-что другое…
       "Пронин… День сурка… Что дальше?.. в джазе только девушки?.."
       — Ну хорошо, давайте ещё раз… Закончил институт, год отслужил в прокуратуре Ленинградского военного округа, — я запустил "шарманку", — потом…
       — Мы знаем, что потом, у нас все ходы записаны… Вы объясните, пожалуйста, каким волшебным образом вам удалось уйти в МВД?.. Через год!.. Люди через десять уйти не могут, а тут прям чудеса в решете!.. До генеральской дочки ещё сколько?.. Целых тринадцать лет.
       — Товарищ майор…
       — Можно по имени-отчеству.
       — Иван Михайлович, мы оба знаем, что к текущим делам это не имеет ровным счётом никакого отношения, — я начинал терять терпение.
       — И то верно, что это я… А с какой целью вы приняли решение сделать стукачом А-точка-И-точка-Супрунова?
       — Простите, что?.. Это он сам сказал?
       — Скажет, когда найдём.
       "Опаньки!.. Хрен вы его найдёте. Карусель, карусель, ля-ля-ля, три рубля…" — внутри всё ликовало.
       Майор, видно, что-то почувствовал.
       — …Найдём, найдём, можете не сомневаться.
       — Вот найдите и спросите, за каким чёртом лысым он понадобился. Вы же знаете, какие дела веду, — грабежи, разбои, убийства. Выйдите на улицы, — у меня работы выше крыши. А тут колдун какой-то, прости Господи, фокусник из подворотни. Да если бы не Вася Маркин, я бы и знать про него не знал, и слыхом бы не слыхивал.
       — То есть вы хотите сказать…
       — Распивал с Василием Борисовичем Маркиным, грешен, в его рабочем кабинете… Вы записываете?.. В конце дня, прошу заметить, ничего не нарушали, никуда не преступали.
       — Чем, в таком случае, объясните дальнейшие контакты?
       — Любопытный мужик, с артистами общается, язык подвешен, хорошо играет на гитаре. Я даже домой приглашал, с женой познакомил.
       — То есть с невестой.
       — Ну вам-то какая в пень трухлявый разница!
       — Да не волнуйтесь вы так… Продолжайте.
       — Я закончил.
       — Хорошо… — майор постучал карандашом по столу. — И всё-таки, как вы перевелись в МВД?
       — Опять двадцать пять… Ну махнули не глядя… Я в мент… э-э… в милицию, а МВД своего человечка в округ. Я вообще-то не сильно хотел, предложили непыльную работёнку, вот согласился.
       — О, как интересно! — Пронин откинулся на спинку стула. — Оперативный сотрудник это, по-вашему, непыльная работёнка?
       — Да я за год в округе столько пыли наглотался, вы даже представить не можете.
       Майор едва заметно кивнул головой.
       "Неужели поверил?.."
       — А вот смотрю я листочки, вашей рукой подписанные… Вашей ведь, не так ли?.. "Мечтал… стремился… призвание…" Что-то не срастается никак… — он оперся подбородком на оба кулака.
       — Иван Михайлович, поймите меня правильно… утром привозят, спустя девять… хорошо, десять часов я уже в этом кабинете. Что-то неточно сформулировал, потом не обратил внимания. Давайте уже, наконец, заканчивать этот КВН, надоело до изжоги. Хотите по делу — спрашивайте, не верите — скополамин вам в помощь или что там в аптечке.
       — Надо же, про скополамин знаете…
       — Подростком читал книжку одну, "Пушки острова Наваррон" Алистера Маклина. Слышали про такого?.. Вот оттуда… Дяденька, отпустите меня, пожалуйста… я хороший, правда курю много и выпить люблю. Но это же не преступление?.. — и тут же сменил тон. — Да идите вы нахер со своими проблемами, без вас тошно. И скополамин колите себе в задницу, пока не вспомните историю татаро-монгольского нашествия от и до. Про Костю Сапрыкина слышали?.. И против меня нет у вас методов. Ну, я пошёл?
       — Увести…
       "Да чтоб тебя…"

       В камере ждал сюрприз.
       Ни одной книги, тетрадь с авторучкой тоже испарились. Я сунул руку под подушку, — сигарет не было.
       "У-у, падлы…"
       Ничего путного в голову не приходило.
       Ладно, дождусь Бублика, может он чем подсобит. Подставлять не хочется человека, нормальный вроде мужик…
       "Ай, блин… как не вовремя… Ну, выйду отсюда, дам тебе просраться, гадёныш… не знаешь, с кем связался".

       В десять часов послышался лёгкий стук в дверь.
       — Сань, ты как?
       — Бублик, ты что ли?
       — Меня Дмитрием зовут.
       — Извини…
       — Ты извини, ошибочка вышла.
       — Какая?
       — Шмон был?
       — Ну да.
       — Выходит, не всё так сладко, как думал... На сигарет, пять штук могу дать, больше нет. Да и нельзя, завтра опять шмонать будут, команда была.
       — Спасибо, Дим.
       — Митя… В другой раз книжку могу принести, в моё дежурство почитаешь. Тебе что хочется?
       — А что есть?
       — Астафьев, Шолохов…
       — Не, Шолохова не надо.
       — А что так?
       — Тяжеловато для меня… Конецкий есть?
       — Нет… Распутин, Довлатов…
       — Во!.. Довлатова тащи. А из Астафьева что?
       — "Царь-рыба".
       — Фантастики нет какой, случайно?
       — Полно. Чем интересуешься?
       — Значица так, запоминай… "День триффидов", "Человек без лица", авторов не помню. Артура Кларка всё подряд.
       — Смотрю, надолго сюда прописался.
       — Прописали… Куда мне с двумя двойками, когда у них флэш рояль в рукаве…
       — Из Кларка только "Заповедник гоблинов".
       — Зачётная книга… Идеально ещё "Академия" Азимова, семь книг…
       — У меня нет, спрошу.
       — Спасибо… Но сначала Довлатова, хотя бы "Иностранку".
       — Хороший мужик был, только запойный.
       — Кто запойный?
       — Серёга.
       — Ты его знал?
       — Лично не очень, соседями были. Я до развода в Толстовском доме жил, а он через дорогу, в Троицком, шоркались по одной улице… В одной школе учились, в двести шестой, ну, знаешь, на Фонтанке.
       — Вот мир тесный…
       — Точно, город вообще в копеечку… Ну всё, Сань, бывай, утром перетрём.
       — Пока.

       Спустя полчаса в камере включили свет.
       "Ну, майор, ну, повидла ты дешёвая… не бывать тебе полковником… А мне пора готовить побег с этого полуострова на Литейном. Но сначала весточку на волю, пусть хоть пилочку для ногтей пришлют, что ли, да лестницу верёвочную".
      
      
              -7-
       После школьного выпускного с разбитым, как мне казалось, девушкой сердцем я взял у родителей немного денег и рванул в Новосибирск. Выбор сделал давно, — радио-технический факультет, больше ничего не интересовало. Музыку не бросал, конечно, оставил для души. Да и в институте, думаю, мои способности кто-нибудь заметит. Сначала хотел в универ, — побоялся конкурса.
       За сочинение получил четвёрку, это не пугало, — дальше точные дисциплины, а там я как рыба в воде. Вторым экзаменом была письменная математика. За сорок пять минут сделал задания, ещё полчаса помогал соседу, сдал работу первым.
       И два балла…
       Меня надоумили посмотреть, как такое могло случиться.
Посмотрел. Решал как всегда правильно. Но в каждом примере в одном месте пропущен знак. Это была катастрофа.
       Эх, Зинаида Ивановна, Зинаида Ивановна… мало вы гоняли своего любимого ученика…
       В общежитии на Блюхера с пацанами устроили пьянку, пришёл в себя, лишь проезжая Прокопьевский тупик. Как садился в поезд, кто меня провожал… Полвосьмого утра я был дома на Ноградской.

       — Ну что, мать, куда оболтуса девать будем?
       — Не на комбинат же ему идти! Да и не возьмут.
       — Вот шестнадцать в ноябре исполнится, так и возьмут… Говорил тебе, оболтусу, надо было в СМИ поступать, тут и конкурс меньше, и жил бы дома.
       — …Отец, какой конкурс! У него двойка по математике! Не по литературе, которую он терпеть не может, не по истории… Позор…
Перед батей было стыдно, а мама, наверно, даже довольна была, — сын одет-обут, накормлен, ночует дома.
       — Ладно, до ноябрьских гуляй пока, а я что-нибудь придумаю… Мать, может в ПТУ, а?
       — Совсем рехнулся что ли?.. Отличник в ПТУ.
       — Отличился уже, в ПТУ самое место. А что?.. Получит рабочую специальность, в армии пригодится. А если через ДОСААФ, так и ещё лучше.
       — Вань, ему до армии два года, если успеют в осенний призыв, а то все два с половиной.
       — Всё, отстаньте от меня, голова болит от вас уже.
      
      
       — Иван Трофимыч! Рад встрече. Какими судьбами?.. сын?
       — Сын… Поздоровайся…
       — Саша… Александр.
       — Николай Степанович. Можно товарищ майор.
       — Есть, товарищ майор!
       — Ну вот, начало положено… Чем обязан?
       — Степаныч, ну, знаешь…
       — Вань, куда мне такого щегла! Своих вон девать некуда.
       — Десятого будет шестнадцать, можно брать на работу.
       — А учиться не пробовал?
       — Пробы не прошёл.
       — Ну, в ПТУ хотя бы.
       — Коль, круглый отличник и ПТУ?
       — Так что у тебя случилось, Александр?
       — Пара… по математике…
       — Какую школу закончил?
       — Вторую.
       — Кто математику вёл?
       — Зинаида Ивановна.
       — Зинка что ли?.. Извини, Вань… На глаза ей не попадайся, отличник… Что с тобой делать…
       — …Коль, бери стажёром.
       — И что?.. Так до армии в стажёрах и будет?.. Ему же до восемнадцати в штат не положено.
       — Да и пусть. Китель со штанами дашь?
       — Китель дам, оружия не дам, спецсредства тоже не положены. И без погонов
       — И не надо. Ну так что, оформляем?
       — Вань, вот с виду дурак-дураком, а меня в дураках опять оставляешь.
       — Коль, ну посмотри… Тебе от него кругом польза. Есть кого куда послать, это раз, есть кому на него пожаловаться, это два.
       — Вот ещё, жаловаться …
       — Это чтобы не доводить до греха. Ферштейн, Степаныч?.. И, это… помоги ему с ДОСААФ, может, и тебе потом пригодится.
       — Надо с военкомом перетереть.
       — Ну, тогда бывай, после ноябрьских жди.
       — А чего не сейчас?
       — Коль, у него паспорта ещё нет… Саш, подожди в коридоре…
       Я прикрыл за собой дверь и прильнул ухом к щели.
       — …Держи.
       — Давай по сто.
       — Коль, жена дома.
       — По семьдесят пять…
       — Лимончик есть?
       — У советской милиции всё есть… Ну, за парня!..
      
      
       Отец уговаривал долго, минут пять.
       — Сын, тебе, конечно, свою жизнь строить, но, думаю, там от тебя пользы будет больше.
       — Почему?
       — Я рядом, всегда могу подсказать. Мама рядом —утешит, если что. Ну, и вообще... дома и стены помогают.
       — Пап, а форму правда выдадут?
       — Настоящую.
       — Ух ты…
       — Не ухай, паспорт получи сначала, отличник…
      
      
       — …Эй, лишенец, ты тут?
       — А куда я с подводной лодки денусь…
       Дмитрий вошёл в камеру…
      
      
       Пошёл второй месяц, как меня приняли комитетчики. И ни "но", ни "тпру". Пришлось рискнуть.
       На газетной обёртке книги раскидал цифры номера и объяснил Дмитрию, как их собрать в случае необходимости.
       — Скажешь, от меня.
       — Я даже фамилии твоей не знаю.
       — Не важно, просто от Александра, от Саши, всё равно. Батальоны просят огня.
       — Какого огня!.. какие… А-а!.. Пароль что ли?
       — Слушай и запоминай, сделаешь всё в точности, как скажут. Главное, ничего не бойся, да тебе и бояться нечего.
       — В случае чего рядом присяду. Тут, оказывается, тоже люди живут.
       — Сплюнь три раза.
       — А что потом?
       — Вот в этом наш секретный план. Потому что делать ничего не нужно… наверно…
       — Ты пятую неделю ничего не делаешь. И что?
       — Что ты такой нетерпеливый?.. Кто из нас в камере? Не хватало ещё, чтобы тебя затрюмили... Когда сможешь?
       — Ну смотри… В восемь ноль-ноль развод, до половины девятого смена караула, до девяти мозгоклюйство… переоделся, через двадцать минут на Финбане… в девять сорок электричка… там пятнадцать плюс пёхом. Максимум в десять тридцать дома. Да не, раньше.
       — Митя, из дома не звони, на всякий случай.
       — Ладно, на "Просвете" автоматов полно.
       — На каком просвете?
       — Метро конечно!
       — Ты где живёшь-то?
       — Хошимина шесть. А что?
       — А я через дорогу, в седьмом.
       — Во дела… город большой, а дорожки тесные… Почти пять лет уже там, как дом построили.
       — Я с восемьдесят восьмого… Ладно, всё, двадцать пятого жду.
      
      
       — …В общем, подошла девица лет тридцати, невнятная какая-то.
       — То ли подошла, то ли нет?
       — На улице бы и внимания на неё не обратил. Голос тусклый такой, как будто специально приглушает. Я даже имя толком не расслышал, — то ли Инна, то ли Инга… Как-то так… Передал, как договаривались.
       — Цветок?
       — Да, сразу гвоздику вручил.
       — Что ещё?
       — Говорит, что мы, то есть они… Короче, сказала, дословно — "мы над этим уже работаем".
       — И всё?
       — Улыбнулась и поцеловала в щёку… Твоя?
       — Нет конечно, моя бы из тебя всю душу вытрясла.
       — Ну-ну…
       — Не нунукай, у неё папа генерал. Там воспитание ого-го, не то что мы с тобой, от сохи.
       — Не прибеднялся бы, Сань, не слепой.
       — Ладно, Мить, извини… Спасибо. Как выберусь — встретимся, потолкуем, может, помогу работу найти получше.
       — Да куда уж лучше! Сутки–трое, тепло, сухо, и покемарить можно.
       — А на Лебедева в СИЗО не хочешь?.. Год за полтора, на минуточку.
       — Сань, я шесть лет уже на пенсии, мне стаж вот на хрен не впёрся, — он провёл по горлу ребром ладони, — да ещё в этом клоповнике. Удивлён?.. Боевые, Саня, Афган прошёл от звонка до звонка почти, три ранения. Одно, не поверишь, в жопу, от своих пулю словил.
       — Ну ты даёшь…
       — Да… из окопа высунулся, вот и прилетела шальная… Всё, мне пора.
       — Пока…
      
      
       Пятое декабря, последний допрос. Я не знал ещё, что последний, поэтому ничего хорошего не ждал.
       — Здравствуйте, Александр Иванович, рад вас видеть.
       "Неожиданно…"
       — Сергей Сергеевич?..
       Он вышел из-за стола и пожал мне руку.
       — Присаживайтесь… Чай, кофе?
       — Спасибо… — сердчишко предательски застучало.
       — Спешу вас уведомить, что все криво-косо поставленные вопросы были благоприятнейшим для всех нас образом разрешены, и в скором времени вы покинете эти чертоги.
       — Кому обязан?.. Или буду обязан.
       — Рассуждайте здраво, без эмоций и личного фактора, так работает система. Вы же системный человек.
       — В целом да, но с вашей конторой до сих пор не сталкивался… Ну, и какие мои перспективы?
       — До понедельника уж посидите как-нибудь, я не могу так вот сразу выпустить. Два дня, всего два дня.
       — Два с половиной.
       — Да будет вам… А напоследок… Вопрос от меня лично…
       — Без протокола, начальник?
       — Без протокола, — он улыбнулся. — А что, сильно вас Пронин разозлил?
       — Не то чтобы да…
       "Ишак его понюхал, Пронина этого…"
       — Ну, не моё дело, я его предупреждал… Кстати, я действительно Сергей Сергеевич, отец погиб незадолго до моего рождения, мама назвала в его честь.
       — Мне импонирует доверительный тон, но с этой стороны стола даже стены давят.
       — Прошу прощения… Так вот вопрос… Почему вы ему поверили?.. Вы понимаете, о ком я.
       — Располагает.
       — И всё?
       — Мы стали друзьями.
       — Хм… нда-с…
       — Дело закрыто?
       — Да, конечно, по МВД записали обоюдку, — по нашей просьбе, всё лучше, чем глухарь. С так называемыми потерпевшими мы отработали, инцидент исчерпан. Как у вас говорят, — непричастные награждены, невиновные наказаны.
       — Сергей Сергеич, земля слухами полнится… Со мной обошлись достаточно мягко, если не считать пытку светом двадцать четыре на семь, спасибо майору.
       — Пять.
       — Что?
       — Пять дней… Спасибо передам… Так вот… сейчас не тридцатые, мы учитываем, так сказать, опыт предыдущих поколений. К тому же ваш послужной список производит впечатление. Знаете, в этом здании не каждый может таким похвастаться… Наградное оружие, личное знакомство с генералом Гуровым.
       — Не думаю, что генерал помнит щегла желторотого, который меньше года у него под ногами путался.
       — Может быть и так… Вы мне симпатичны… Кстати, бороду сбреете или как?
       — Доберусь до бритвы — сразу долой.
       — Вам идёт.
       — Ага, как корове седло… Как в зеркало гляну, так в морду себе дать хочется. Жена вообще прибьёт, если в таком виде покажусь.
       — Бритвенные принадлежности доставят в номер… простите… в камеру… Ещё раз простите.
       — Вот этот ваш "номер" буду помнить всю жизнь, — я рассмеялся.
       — Или припоминать?
       — Да нет, что вы, смешно получилось, нарочно не придумаешь.
       — Поверю на слово… Капитан…
       "О, новый сюжет?.."
       — …а давайте дружить семьями!
       — Не очень хорошая идея.
       — Послушайте, не вы, так другой, согласные найдутся. Лучше вы, чем эти… согласные.
       — Чем лучше?
       — Про ум-честь и совесть говорить не стану… А ещё, — он поднял вверх указательный палец, — вы взяток не берёте!
       — Так ведь должность такая, Сергей Сергеич, не дают-с, вот и не беру, ибо нечего брать. Классик ещё писал!
       — Хорошо, оставим на будущее… Ну, здесь я вас, вероятно, больше никогда не увижу.
       — Надеюсь.
       — Последнее… ваш приятель… как его… Маркин?.. Да-да, Маркин… э-э… Собрался, видите ли, возвращаться в органы, так сказать, правопорядка.
       — Не знаю, зачем ему. Нормальная работа, в тепле, зарплата вовремя…Узнать?
       — Так вот если вы действительно друзья, — продолжил он, — отговорите его от этой глупой затеи.
       — Причину, конечно, не назовёте.
       — Не назову.
       — Но знаете.
       — Скажем… гипотетически. Делаю это исключительно по доброте и хорошему к вам отношению. Когда мы встретимся в следующий раз, надеюсь, вы об этом вспомните. Прощайте.
       — Сидите-сидите, не провожайте, дорогу знаю.
       — Капитан, а может сразу?.. Полгода стажировки в Академии, майора досрочно присвоят.
       — Нет уж, нет уж, лучше вы к нам…
       "Ну да, ну да, вас только нам и не хватало… А майора я уже получил. Выкусил?"
       Но вслух ничего не сказал.
      
      
              -8-
       Хотелось бы сказать, что сентябрь–октябрь пролетели как один день, только друзья все разъехались, новых не завёл, в подругах никого… И настал час Икс. Или Зед…
      
      
       Когда мы переехали в город из деревни, я буквально ошалел от счастья, от новых впечатлений, и что вместо четвёртого класса меня берут сразу в пятый.
       Первым делом записался в ведомственную библиотеку на Металлургов. По возрасту полагалась только детская, которой у нас тогда ещё не было, — мамины знакомые помогли, и проблема с книгами была решена. Ещё бы велик…
Однажды в газете увидел объявление, "Музыкальная школа №1 приглашает на прослушивание детей…"
       Четвёртого августа я записался на прослушивание, а двадцать восьмого моя фамилия была в списке принятых.
       Первые две недели оказались настоящим кошмаром. Во-первых, я так и не сказал родителям, что натворил, а во-вторых, дома не было никаких музыкальных инструментов. Ну и далековато было от Ноградской до Мичурина, где тогда была школа. Это сейчас… А что сейчас… Там и школы-то этой сейчас нет, давно переехала.
       Всё решилось само собой, — учитель по специальности выдал расчётную книжку, и я принёс её родителям.
       — Мам-пап, надо заплатить за школу.
       — За какую такую школу!..
       — За музыкальную.
       — Что?!..
       — Ну вот, мне сказали, по этой книжке надо оплачивать учёбу.
       — Мать, мне за ремнём или за валерьянкой?
       — Да погоди ты... Саша, что за школа?.. почему мы с папой про неё не знаем?
       — Я боялся…
       — Кого?
       — Ну я… очень хотел. А вдруг бы вы не разрешили…
       — На чём хоть играешь?
       — На аккордеоне.
       — Да где ж мы его тебе достанем!
       — В школе можно брать… там прокат есть.
       — Ну слава Богу, хоть тут пока без проблем… Ну смотри! Сам решил, сам поступил, сам и учиться будешь. На нас не рассчитывай. Понятно?
       — Понятно…
       — Всё, иди… Отец, ты видел?.. Нет, ну ты видел, что Сашенька наш учудил? Вот в кого он такой!
       — Ну, не знаю, мать, у меня слуха отродясь не было. Может, в тебя?
       — Может, и в меня…
      
      
       В дверном проёме улыбался Дмитрий.
       — Жерново, с вещами на выход!..
      
      
       Я вышел на бывшую Каляева и повернул, было, в сторону Литейного, но передумал и двинул к метро.
       У стоявшей впереди чёрной "Волги" открылась задняя дверь.
       — Александр Иванович, подвезти?
       Я пожал плечами и забрался внутрь.
       — Хреново выглядишь, майор.
       — Здравия желаю, товарищ полковник.
       — Здравствуй, Саша… Поехали…
      
      
       Полковник налил коньяк в низкие стаканы.
       — С возвращением, Александр Иванович.
       — Спасибо, Виктор Геннадьевич.
       — Исхудал на казённых-то харчах… Ты зла на меня не держи, если что.
       — Виктор Геннадьевич…
       — …Зато, — полковник прошёлся вокруг стола, — зато чист перед законом как стёклышко.
       — А что Тане скажу?.. Извини, дорогая, в этом году свадьбы не будет.
       — Переживаешь насчёт свадьбы?.. дурачина… У тебя полтора месяца было, чтобы мозги в порядок привести. Чем ты занимался?
       — Книжки читал, товарищ полковник.
       — Во как!.. И какие, если не секрет?
       — Цвейг, Моэм, Гюго…
       — И что?..
       — "Незнайка на Луне", наша тема.
       — Не перегибай… Будет вам свадьба… Десять дней хватит?
       — На что!
       — На подготовку.
       — Я Таню ещё не видел.
       — Давай по одной… Татьяну предупредили.
       — Спасибо, сам придумать ничего не могу…
       — И не надо, — перебил меня полковник, — говори как есть… На Хошимина отвезут, и вот, держи… — он протянул мне конверт.
       — Что это?
       — Премия, так сказать, за хорошее поведение. И подарок на свадьбу… Ну так что, договорились?.. Через десять дней… — полковник открыл календарь, — восемнадцатое понедельник… Давай в субботу, шестнадцатого.
       — Восемь дней?..
       — С кичи вынули, и свадебку организуем. Или я не полковник!
       — Разрешите идти?
       — Машина внизу… Да, чуть не забыл… В прокуратуре тебя не ждут, новое удостоверение не готово, так что раньше двадцатого там не появляйся, пару недель воздухом подыши … Всё, свободен, после выходных жди звонка, сделаем разбор полётов и "далее по списку".
      
      
       Я вытер обувь о коврик, подумал и открыл дверь своим ключом.
       Судя по доносившимся с кухни запахам, Таня меня ждала.
       — Танюш, ты дома?.. Я вернулся…
      
      
       Мне было лет пять, а может и шесть уже… Я разглядывал себя в ростовом зеркале, — "Почему я мальчик?.. почему… Я же должен был родиться девочкой…"
      
      
              -9-
       — …Стану я точно генералом, буду я точно генералом…
       Полковник мерил шагами кабинет вдоль и поперёк.
       — …Значит, говоришь, записка была от Сокальской?
       — Откуда мне знать, — я пожал плечами, — почерк не знаком, женщина только посредник.
       — А Сокальская твоя в Тихвине, между прочим.
       — Как!.. А учёба?
       — Академку взяла, мы помогли… я помог.
       — И что мне было делать?.. стоять и ждать?
       — Хочешь — верь, хочешь — не верь, но поступил ты правильно. Вот не было бы счастья, да несчастье помогло.
        Виктор Геннадьевич!.. ну не томите уже.
       — Экий ты, право, нетерпеливый. Записку тебе смастрячили на Литейном. Мы, значит, тебя подстраховывали, люди Корбута просто ждали удобного момента, а их потихоньку срисовали конторские и по одному выщемляли. Теперь понял, зачем была нужна эта липовая записка?
       — Всё равно не понял.
       — Им надо было, чтобы ты начал бегать, а хулиганы за тобой. Ты же охотник! Как птицу бьют?
       — На взлёте конечно!
       — Вот их с пробега на лету и сняли. Кстати, ещё до конца дня. Твои похождения на Кораблестроителей им чуть всю малину не испортили.
       — Что с Лидой?
       — Жива-здорова, заявление подавать не стала, дочь выгнала из дома. Всё, тема закрыта… А вообще недооценил я коллег, молодцы, есть ещё порох в пороховницах. Вопросы есть?.. Вопросов нет.
       — Товарищ полковник, есть предложение.
       — Слушаю.
       — В охране… ну там… есть хороший человечек, прапорщик, ветеран Афганистана, зовут Дмитрием.
       — А-а, этот, который на связь выходил.
       — Надо бы его подтянуть для разовых поручений. Что скажете?
       — Ты хорошо его разглядел?
       — Нутром чую, наш человек.
       — Для акций вряд ли, хотя как знать… А вот информатор оттуда нам очень даже может пригодиться. Контакт свежий?
       — Живём рядом почти, через дорогу.
       — Эт-то не есть гут… Ты давай-ка, уматывай со своего Хошимина, хотя бы показывайся там пореже.
       — А Таня?
       — Что-нибудь придумаешь, ты мальчик умный… Или ему подходящий обмен подыщем.
       — Не вариант. Ну куда ему дёргаться! Семьи нет, рядом парк, до электрички пятнадцать минут пешком, до метро меньше десяти… Нет, не поедет.
       — Тогда вот что… Оперативное задание… Изучить его распорядок от и до. Ну и плюс — мы знаем его служебный график.
       — Понял, Виктор Геннадьевич. Разрешите исполнять?
       — Чем неделю отпуска займёшь?
       — Уедем из города.
       — Куда, если не секрет?
       — На Ладогу, Осиновец.
       — В декабре?!..
       — На берегу база отдыха воинской части, в это время наполовину пустует, тихо, спокойно… Погуляем, на лыжах покатаемся.
       — Тесть помог?
       — Немного. Я же говорю, зимой пусто, договорились легко. Вот на Новый Год уже будет не протолкнуться.
       — Рад за вас. Только сильно там не расслабляйся, нашу работу пока не отменяли.
       — Есть, не расслабляться!
       — А теперь свободен.
      
      
       — Таня!.. Танюш, я здесь!
       — Саш, ну что ты опаздываешь, я волноваться уже начала.
       — Прости, Тань, представляешь, выхожу из дома, а там такой туман!.. Заблудился.
       — Ну вот что ты придумываешь, а?.. Это старая театральная байка про Басилашвили.
       — Правда?.. А я не знал.
       — Да иди ты, дурак…
       — Тань, ты меня любишь?
       — Честно?
       — Ты подумай, а я попробую угадать по глазам… О, Боже!.. Ты мне даже не изменяешь! Даже с Басилашвили.
       — Ну всё, Сашка, сейчас ты у меня получишь.
       — Я весь в нетерпении, Танюша… Я так тебя люблю, что даже не помню, как жил без тебя…
       — А Казарины?
       — Хазарин даже на моих похоронах выпьет за здравие вновь почивших.
       — Ну и друг у тебя, Сашенька.
       — Друзей, моя дорогая, выбирают реже чем жён. Это метафизический факт. Приходится мириться. Вдобавок у него красавица жена. Хочешь, не хочешь, а живот надо подтягивать.
       — Парень, а у тебя жена симпатичная?.. А то прошлись бы вдоль Московского вокзалу.
       — Нет, детка, с моей женой сравниться не может никто.
       — Такого не может быть…
       — А ты вообще кто, девица?.. Я женатый человек, между прочим, а жена у меня ой какая ревнивая… Тань, кофе хочешь?
       — Давай дома. С коньяком.
       — Яволь, майн фрау! Или как там… А фигли нам!

       "Я так тебя любил, что даже не помню, как жил без тебя…"


Продолжение следует…