Книга II. Часть II

Встань, Амариллис, солнце сияет,
Ветер ласкает острова…
   (К. М. Бельманн)
      
      
              -10-
       — Аркаша, вашу Машу… руки-крюки…
       — Иваныч, чё шумишь… щаз вытру… Ты расставляй пока, расставляй…

       Алёнка празднует день рождения у однокурсницы, Наталья на два дня умотала к матери в Хилово. Выходные наши.
       — Бородинский достань в сумке.
       — Эх, карельского бы сейчас…
       — Аркаш, молодёжь и названия такого не знает.
       — Ладно, перетопчемся… Ух ты!.. Португальские!.. Сань, ты где оливки надыбал?
       — Места надо знать … Ну, всё, кажется…
       — В какой руке?
       — В левой.
       — Блин, Саня, ну как! Открой секрет.
       — Аркаш, просто вижу, где чёрная.
       — Почему другие не видят?
       — Не ко мне.
       — Дай хоть раз белыми начать.
       — Да ради Бога, всё равно выиграю.
       — Это почему ещё?
       — Потому что ты, Хазарин, как есть позор еврейского народа. На скрипке не играешь, наукам не обучен, в шахматах не петришь…
       — Зато жена красивая, и на службе уважают.
       — Ходи уже, несчастный.
       — Е4.
       — Какой коварный ход… е5.
       — А мы лошадью на f3.
       — Конь с6.
       — Вы, Александр Иванович, тоже не блещете, как я погляжу… Слон с4.
       — А вам бы, уважаемый, язычок бы прикусить, пока не подрезали… Конь f6.
       — Ой, боюсь-боюсь… Конь g5.
       — Как-то вы, Аркадий Андреевич, примитивно мыслите. Меня в школе лошадью было не запугать. Лови пехоту на d5.
       — Надо брать… ладно, так и быть, возьму пешкой.
       — Ну смотри, лишенец… Конь d4.
       — Ну куды, куды?.. А мы его пешечкой на с3. Теперь куды?
       — Пешка b5.
       — Слон f1.
       — Андреич, я там его сегодня видел. Ну несерьёзно… Заберу-ка пешечку конём на d5.
       — Рискуете, однако, Александр Иваныч… Забрал коника.
       — Отыграл фигуру на g5.
       — Шах слоном на b5.
       — Король g8.
       — Ну всё, Иваныч, рокировки лишился, тапочки белые готовь… Ферзь f3.
       — Слон b7. Лошадь я тебе просто так не дам.
       — Два ноля.
       — Беги, кролик, беги… А мы пешульку твою на d4 — ам.
       — Иваныч, сливай воду. Ферзь на f7. Следующим ходом матильда.
       — Да… крыть нечем… А еслиф мы коника на f6? И кому тут матильда светит?
       — Напугал ежа голой жопой… пешка g3. Съел?
       — Вот сейчас и буду есть… Слон d5. Гарде, Аркаша, и тебе капец. На что ферзя свово менять будешь?.. на слоника или на коника?.. Слоников два, тебе выбирать.
       — А-а… блин… Ну Иваныч… ну вот как…
       — А вот так!.. Был у тебя шикарный ход, Хазарин, пешкой на d3, а ты попался в ловушку.
       — Дай хоть раз выиграть сегодня!
       — Бери, кто не даёт… Ещё одну?
       — А-а… да ну тебя… Зато я выпить могу больше.
       — Кто бы спорил, наливай… Кстати, Аркаш, мне миноги подогнали маринованые. Заслать?
       — Много?
       — Половину могу.
       — Почём?
       — Бутылка.
       — Чего?
       — Конины, разумеется.
       — Заехать?
       — Привезу в конце недели, может в субботу… И, это… Есть дело…

       — …Андреич, мне нужно на Лебедева.
       — Делов-то… Грохни кого-нить средь бела дня, доставят в лучшем виде. А лучше прям в прокуратуре, чтоб с гарантией.
       — Кроме шуток.
       — Сань, выпиши требование, какие проблемы.
       — Нужно как частное лицо.
       — Иваныч, ты прям как маленький. Где я, а где СИЗО.
       — У тебя там контакт имеется, если я не запамятовал.
       — Мне подставлять его лишний раз не с руки.
       — Подумай. Должны быть варианты.
       — Не, Сань, не хочу в этот блудень вписывать.
       — Аркаш, просто поговори, я сам ему позвоню.
       — Тебе зачем?
       — Как всегда, для пользы дела.
       — Я так понимаю, спрашивать бесполезно.
       — Ну вот, ты всё знаешь.
       — Ладно, позвоню.
       — Сегодня.
       — Ладно, сегодня…
       — Сейчас.
       — А что мне за это будет?
       — Переиграем, с тем хорошим ходом. Повезёт — будет ничья. Если честно, я слабенько играл, расчёт был на шару.
       — И прокатило… Записывай телефон… Так… минуточку… А если я сейчас на d3 схожу?
       — Ферзь на f5, и мат в два хода.
       — Блин… красивая концовка получилась. Переиграем?
       — Звони, давай!
       
      
       Снега намело прилично, тротуары почти не убраны, решил ноги не ломать и на Лебедева приехал на такси.
       Меня встретили. По легенде я пришёл устраиваться дежурным помощником начальника смены (ДПНС), поэтому сначала зашли в отдел кадров, там тоже отметили в журнале.
       "Ничего страшного, в случае неявки никто проверять не будет, — бардак здесь не скоро ещё закончится, система как всегда тормозит".
      
      
       — Александр Иванович, я снаружи. У вас пятнадцать минут.
       — Уложусь в десять.
       Я вошёл в камеру...

       — Здравствуйте, Юрий Титович.
       — Мы знакомы?
       — Встречались одиннадцать лет назад в конце лета.
       — В девяносто четвёртом… Я вас вспомнил. Вы, кажется, служите в прокуратуре. Или служили?
       — Служу, но сегодня я частное лицо.
       — Надо полагать, за вами кто-то стоит.
       — Да, есть интересанты.
       — Знаете, ко мне приходили с весьма заманчивыми предложениями.
       — Могу даже догадаться, что им было от вас нужно.
       — Попробуйте.
       — Деньги. Много денег.
       — А вам?
       — Нет.
       — Как вас?..
       — Александр Иванович.
       — Значит, не деньги…
       — Документы, которые не успела прихватить с собой Марина Салье.
       — Вы в курсе, что со мной будет, если всплывёт хоть одна бумажка?
       — А вы в курсе, что в феврале будет суд?.. И вы получите пожизненное, это, прошу заметить, с учётом моратория.
       — А вдруг?
       — Не будет вдруг, Юрий Титович, всё решено. А у кого надо руки связаны, вы знаете лучше меня. Мне нужны бумаги.
       — Будете ими торговать?
       — Я сказал, — нам деньги не нужны.
       — На кого вы работаете?
       — Мы работаем на перспективу, это чтобы вы осознали серьёзность момента.
       — Предположим, осознаю. Что я с этого буду иметь?.. смягчение приговора?
       — Вряд ли. А вот пересмотр дела при удачном раскладе возможен. Но без убойных козырей, сами понимаете…
       — Так… это я понял… бумаги вам точно нужны. А я-то вам зачем?.. Отработанный материал.
       — Я люблю по закону. За своё вы уже отсидели. Зачем чужой срок мотать?
       — Не знаю, как быть… Вы в курсе, что мой помощник тоже здесь?
       — Нет, простите…
       — Значит так, Александр… Документы не отдам, больше не приходите, и никаких "дачек", я ни в чём не нуждаюсь.
       — Юрий Титович, вы совершаете большую ошибку.
       — Одной меньше, одной больше… Мне теперь всё равно.
       — Рассчитываете на самый гуманный суд в мире?.. Прощайте. Понадоблюсь, — свяжитесь со мной через охранника, постараюсь попасть как можно быстрей.
       — Прощайте.
      
      
       Я вышел за ворота в удручённом состоянии.
       Мало того, что само заведение не для слабых, так ещё и людей как зверьков содержат. В общих камерах на тридцать — сто тридцать, влажность, вонь от месяцами не мытых тел…
       Да ещё дежурный этот… Напоил мерзким чаем, где только он его брал… Хихикал, в глаза подобострастно заглядывал… Что ему от меня надо было?
       На другой стороне стояла Аркашкина машина.
       "Запарился, поди, меня ждать… Добраться до дома, в душ, коньяк и спать".
       Хазарин посигналил, я дал отмашку в ответ. Быстренько перебежал улицу и плюхнулся на переднее рядом с ним.
       — Сань, что-то ты бледный какой-то… Может, к нам?.. Посидим, поохаем.
       — Ладно, поехали к тебе.
       Я потянулся за ремнём безопасности и отключился.
      
      
              -11-
       Я открыл глаза. В голове немного шумело. Огляделся, насколько позволяло состояние…
       "Так… палата на двоих… вторая кровать заправлена по-белому".
       Проверил запястья, — наручников не было, уже хорошо. Что я здесь делаю?
       — Здравствуйте, Александр. Проснулись?
       Чуть поодаль сидела моя соседка на Бутлерова.
       — Амалия Теодоровна?.. Что вы здесь делаете!
       — Наташеньку подменила за вами присмотреть.
       — К-какую Наташеньку…
       — Казарину. Вы не знаете?
       — А где я вообще?
       — В Военно-Медицинской Академии. Вы помните, как вас привезли сюда?
       — Ничего не помню… Но как вы!..
       — Наташа звонила, попросила привезти некоторые ваши вещи.
       — Вот здорово, что я успел вас познакомить… И давно я тут отдыхаю?
       — Больше суток без сознания, мы волновались.
       — Теперь я в порядке, извините… Могу без сиделки.
       — Ничего, мне совсем не трудно. Сейчас подъедет внучатая племянница, и я вас покину.
       — Не знал, что у вас родственники здесь.
       — Не здесь, в Германии. Седьмая вода на киселе, а всё родная кровь какая-то… Хорошая девушка, стажируется в нашем университете… А вот и она!.. Алина, познакомься, мой сосед, Александр Иванович, временно не трудоспособен.
       Я протянул руку для приветствия, и она упала плетью поверх одеяла.
       — …Да, Саша, досталось вам… Ничего страшного, будем считать, что рукопожатие состоялось.
       Я вгляделся в лицо девушки.
       "Лет… двадцать два, двадцать три, выглядит на все тридцать… Взгляд острый, внимательный, умный… скинуть бы годков так…"
       В палату вошла Наталья.
       — Саш, привет… Вставать не пытался?
       — Да что-то пока…
       — Не тебя спрашиваю! — осадила меня Наталья.
       — …Нет, я следила, — отозвалась Амалия.
       — Спасибо вам огромное, Амалия Теодоровна, как бы я без вас, замоталась тут совсем. Ещё раз спасибо. Отдыхайте, обязательно вам позвоню.
       Женщины вышли.
       — Саш, меня дёргает начальство, я не знаю, что говорить. Рассказывай.
       — Что-то подобное уже было.
       — Когда?
       — Семнадцать лет назад, в Сибири.
       — А что было в Сибири?
       — Пытались отравить стрихнином, с дозой промахнулись, точней перестарались.
       — Ты не рассказывал.
       — Таш, если бы всё рассказывал, ты бы меня на порог не пустила.
       — Дурак ты, Жерново, ой дурак… — Наталья вздохнула. — А сейчас?
       — Ну вот… говорю, похоже так же траванули. Знаю где, знаю кто, знаю как. Не знаю чем.
       — Атропин.
       — Что это?
       — Долго объяснять… В общем, ты точно в рубашке родился. Аркаша с машиной, за углом ВМА, я на дежурстве, да ещё рядом с телефоном. Везунчик, честное слово. Ещё десять–пятнадцать минут и всё.
       — А сейчас почему на работе, если отдежурила?
       — Подменилась.
       — Из-за меня?
       — Вон там спала…
       — Наташ…
       — Молчи уже… Промыли, прокапали…
       — …на глисты прогнали…
       — …отравы нет, — продолжила Наталья, — но есть кое-что другое.
       — Говори уже.
       — Сильный удар токсинами по миокарду.
       — Что сей сон значит?
       — В районную поликлинику…
       — Лучше в ведомственную.
       — Хочешь, чтобы списали?.. Встанешь на учёт у кардиолога, выписку сделаю, отдашь, на словах объяснишь ситуацию. Прослежу, так что юлить и не думай.
       — Так серьёзно?
       — Саш, пошёл обратный отсчёт. У кого-то часики даже в двадцать пять начинают тикать, ты со своей работой ухитрился продержаться до сорока восьми. Если бы не это, может и дольше бы погусарил. Как ты говоришь?.. Не прокатило. Теперь ты у нас под колпаком.
       — Таш, кроме вас у меня никого не осталось, вы последние, выпендриваться не буду. Веришь?
       Наталья вдруг уткнулась лицом в подушку рядом с моей головой и заплакала.
       — Санечка, мы же тебя чуть не потеряли…
      
      
       Через неделю на Бутлерова нагрянул полковник.
       — От ты похудел!.. И без немытых фруктов. Как самочувствие?
       — На "отлично" пока не тяну, но форму начинаю восстанавливать. Гантельки прикупил, зарядку по утрам делаю.
       — Уважаю. Раньше не делал?
       — Так я здоров был как бык, а быку зачем зарядка…
       — Вот-вот, бык… Наследил ты, майор…
       — Догадываюсь… А что было делать!.. Кстати, как там дежурный?
       — Похоронили.
       — Неожиданно. Попал под машину?
       — Вывалился из окна, говорят, шибко пьяный был.
       — Да уж, водка до добра не доводит.
       — Если бы не Казарины, было бы два покойника.
       — Наталья просветила.
       — На таких друзей молиться надо.
       — Да куда уж больше…
       — Теперь слушай внимательно, запоминай и не вздумай перечить.
       — Надеюсь, ничего срочного?
       — Самое срочное… Заслал человечка к твоей… к вашей Наталье, информацию обработал и вынес вердикт. И он таков, — до весны никакой оперативной работы, только архив.
       — А как же Шутов?.. Через два месяца суд, и всё.
       — Значит всё. Теперь уже нас не касается. И так подставился, знал бы — ни за что бы не разрешил грёбаную самодеятельность. "Я смогу!.. я смогу!.." Ну как, смог?.. Сидишь как мышь в своём архиве, глотаешь пыль и наматываешь на ус. Понадобишься — выдерну. А сейчас ты живёшь обыкновенной жизнью. Может женишься.
       — Да сколько можно, Виктор Геннадьевич! Да и доктора говорят, — вредное для меня занятие, для жизни опасное.
       — Да… с тобой не соскучишься… Кстати, миноги передать успел?
       — Лежат в холодильнике.
       — Отвези, для них доставал. И купи Наталье Владимировне цветы, хорошие купи, не скупись, она тебя с того света вытащила ручками своими… Чуть не забыл… Пару месяцев, опять же, на Хошимина не показывайся. И следи за спиной хотя бы до февраля, дальше видно будет.
      
      
       Окинул взглядом квартиру, хоть и не навсегда уезжал, а всё-таки здесь были прожиты лучшие годы, девять лет счастливой жизни. Таня, Таня…
       Прошёл по соседям, раздал цветы, не пропадать же добру, а тащить с собой не было никакого желания, да и не мои были, поливал из упрямства, — вдруг вернётся… Да нет, о чём это я, три года прошло, так не возвращаются.
       Пора начинать новую жизнь, Может, на пенсию?.. И что дальше?.. запереться в четырёх стенах?.. Не выход, да и не смогу.
       Я достал трубку.
       — Андреич, ты где?.. коньяк приготовил?.. Какой коньяк?!.. Аркаша, у меня миноги! Забыл?.. Лимоны захвачу по дороге. И, это… заночую у вас.
      
      
              -12-
       Почти не сбавляя скорость пролетел сквозь Красное Село и остановился на берегу Дудергофского озера, не доехав до Виллози пару километров. Там и народа бывает меньше, и водичка потеплей, чем на Безымянном.
       Достал из кофра жёсткое махровое полотенце, ласты, трижды перекрестился и нырнул прямо с берега.
       "Ох ты ж вашу Машу!.. ну и водичка…"
       Всё-таки май это вам не июль, хоть весна и выдалась ранняя.
       Пятнадцати минут хватило, чтобы почувствовать себя человеком.
       На берегу отряхнулся от крупных капель. Сидевшая неподалёку группа ребятишек с гитарой смотрела на взрослого дядьку, не скрывая изумления. Ещё бы. Они-то все в курточках с капюшонами. А тут, можно сказать, старик водные процедуры совершает.
       Обтёрся насухо полотенцем, чуть согрелся на солнышке и решил заскочить в посёлок.
       В продуктовой лавке у дороги взял пару "Петровского" и устроился на крыльце магазина. Только вторую бутылку открыл, как на меня упала тень. Я поднял голову.
       — Гражданин, Ямаха ваша?
       — Моя. Прокатиться не дам.
       — Распиваете, потом за руль?
       — Сержант, не твоя печаль, вы не ГАИ.
       — Это легко исправить.
       Я вынул из кармана стольник.
       — Возьмите по бутылке и не отсвечивайте.
       — Ещё одну…
       — Борзеть не надо, сержант, на пиво хватит.
       — Ваши документы, гражданин!
       — Сюда смотри, — я светанул ксивой.
       — Извините, товарищ майор, накладочка вышла.
       — Забудем, что я, зверь какой. На вашем месте… А-а… ну ты понял.
       — Так точно, понял.
       — Как вообще обстановка?
       — Нормально, по деньгам только не очень.
       — Ясненько-понятненько… Давно служишь?.. девяностые застал?
       — Никак нет, не застал… слава Тебе Господи.
       — Вот… а я застал…
       Я нахлобучил набалдашник.
       — …Ты давай бди, сержант, а то распивают тут всякие, а потом за руль.
       И газанул в сторону города.
      
      
       Колёса решил оставить на Бутлерова, а домой муниципальным транспортом. Погода шикарная, настроение такое же, можно и прогуляться. Пока парковался, пока переодевался… А чего, думаю, я попрусь на Хошимина?.. Завтра на службу?.. Нет. Ну и всё, гуляем.
       Сходил на проспект, взял бутылку коньяка, набрал сумку мужского корма с повышенным содержанием мяса и бодреньким шагом почапал обратно.
       Зайдя в подъезд, я вынул ключи из кармана…

       "…Да что же за напасть-то такая!.."
       Я огляделся.
       Комната кажется знакомой, но это не моя комната. Тогда чья?..
       "Какого лешего…"
       Я лежал на диване, укрытый байковым одеялом… Но я же был трезвый! Две бутылки пива утром не в счёт!
       "Что случилось?.."
       Я потихоньку поднялся и почти на ощупь двинулся в предполагаемую сторону кухни. Уж если я здесь раньше бывал, то её должен узнать сразу.
       Только подошёл к столу, как на кухне включился свет.
       — Амалия, он очнулся.
       Прислонившись к косяку стояла декабрьская гостья, племянница Амалии.
       — Алина?.. Вы можете объяснить, как я тут оказался, и что вообще происходит?
       — …Здравствуйте, Александр. Кофе хотите?
       — Амалия Теодоровна! Что я здесь делаю?..
       — Вы были пьяны, потеряли сознание прямо у моего порога. Хорошо, сосед с первого этажа помог занести вас домой.
       — Минуточку-минуточку… Я не пил. Я только собирался выпить коньяка перед телевизором. Честное слово.
       — Хм… на самом деле мы удивились, — человек пьян, а запаха нет… Точно не пили?
       — Да клянусь мотоциклом!.. Так вот почему вы не вызвали Скорую…
       — Ну конечно! Зачем докторов понапрасну беспокоить… Ой, что же я, дура старая, наделала… У вас ведь инсульт мог быть, инфаркт, да что угодно…
       — Успокойтесь, всё хорошо, слава Богу, всё обошлось… Можно кофе?.. Алина, присоединяйтесь.
       — С удовольствием…

       — …Вы правда работаете в репрессивной системе?
       — Девушка, я работаю в прокуратуре. А последние три года пылюку глотаю в архиве. И вообще… прокуратура не занимается репрессиями, мы представительский орган власти на процессе со стороны обвинения на основании доказательств, собранных во время следственных мероприятий, а также выполняем надзорную функцию…
       — …Сашенька, оставьте, не забивайте девушке голову всякой ерундой, — рассмеялась Амалия, — лучше сыграйте нам на гитаре.
       — В это время суток?!.. Кофе, кстати, вкусный, спасибочки.
       — Соседям не привыкать, даже в стенку стучать перестали.
       — Надо подумать… не хочется мордой в грязь… то есть лицом…
       И тут меня накрыло…
       Я видел знакомые лица, но не мог вспомнить, как их зовут. Я был в знакомом помещении, но не понимал, что это, в каком районе города, и что я здесь делаю…
       Наваждение длилось не больше минуты, но мне хватило, чтобы сильно испугаться. И, судя по лицам женщин, они тоже во мне что-то увидели.
       — Саша… Саша, вы в порядке?
       Пришлось рассказать…

       — Я подумал, — может старики так же пропадают. Шёл человек, шёл, потом поскользнулся, упал, ударился головой. И всё… Я быстро пришёл в себя. А если человеку шестьдесят?.. семьдесят?.. восемьдесят?.. У него шансов намного меньше.
       — Представляете, впервые в жизни лично встретила такой феномен. Не верится даже.
       — …Амалия, попроси Сашу принести гитару в следующий раз, — подала голос девушка. — Я за него боюсь.
       — Алиночка-девочка, ну конечно, ты совершенно права!.. Александр, как вам предложение Алины?
       — Амалия Теодоровна… тут ведь такое дело… Выспался я, прямо вот от души выспался. Давайте хоть коньяк откроем, зря что ли я за него, можно сказать, кровь проливал.
      
      
              -13-
       Прямое солнце ко мне заглядывает редко, поэтому на Бутлерова спится как нельзя лучше, чего не скажешь про Хошимина. Ну и проспать выходной до десяти это как бы и не грех.
       На кухонном столе — початая бутылка. Еды не было никакой.
       "Я же вчера что-то покупал…"
       В дверь постучали.
       "А позвонить не судьба?.."
       Сначала я увидел огромное блюдо, на котором возвышалась накрытая прозрачной крышкой пирамида из котлет. И лишь потом разглядел за ней улыбающуюся девушку.
       — Алина?.. Проходите.
       — Это вам… ваши… только что приготовила.
       — Спасибо… Со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Компанию составите?
       — Вы только не пейте… с утра.
       — Как скажете… прошу к столу.
       "Как скажете?.. Алё, Жерново!.. что за политес?.."

       Мы пили сладкий чёрный кофе с овсяным печеньем и болтали о всякой ерунде. Это я так думал поначалу.
       — Трудно было поступить в Оксфорд?
       — Поступить может любой желающий, но нагрузки такие, что без хорошего образования выдержать проблематично, выдерживают около половины, остальные отсеиваются ещё на первом курсе. А когда втянешься, уже и не замечаешь.
       — Ну и деньги на обучение…
       — Не столько обучение, сколько содержание, там всё дорого. Если бы не престиж, я бы здесь училась. Правда, социология у вас в зачаточном состоянии, а вот психологи меня удивили, у нас проще… примитивней.
       — То есть в Питере ты как психолог?
       — Да… А почему вы Петербург называете Питером?
       — Буквы экономим, — я рассмеялся.
       — Интересно… Питер… я запомню… Саша, налей… те ещё кофе. Можно?
       — Варить надо, девушка, пять минут.
       — Меня зовут Алина.
       — Извини, профессиональная деформация.
       — Саша, а каково это жить в городе-музее?
       — Хм… нечто подобное уже слышал… Да я, в общем-то, четверть века только тут живу… чуть больше четверти. Хотя да, ощущение музея иногда возникает, особенно когда гуляешь в центре на левом берегу.
       — Почему на левом?
       — Ну… Я долго работал на Петроградке… на Петроградской стороне. Там не очень много мест, куда гостей можно водить. Хотя вот соборная мечеть…
       — Да!.. Очень красивая. Ещё Петропавловская крепость.
       — Ну, крепость это само собой… А в Оксфорде нечего посмотреть?.. Не верится что-то, старинный город.
       — Не знаю… мне больше нравится ваш Питер… А где ты жил раньше?
       "А когда мы успели перейти на ты?.."
       — Я родился и вырос в Сибири.
       — Настоящий сибиряк?
       — Да, руки-ноги, всё сибирское. И голова.
       — В Петербург приехал учиться?
       — Нет, — я улыбнулся, — учился в Москве, сюда попал по распределению.
       — Здорово!
       — После Москвы, конечно, не очень было, особенно первый год, а потом однажды раз! — я дома, так что никуда больше не хочу и не поеду.
       Алина задумалась.
       — Да, центр конечно это центр… Только по Невскому неделю, наверно, можно экскурсии водить, и скучно не будет.
       — А знаешь, я, когда приехал, это было уже под осень, всё свободное время ходил по городу пешком. Приходил вечером в офицерское общежитие и падал без сил, даже на еду сил не было. Зато потом в работе ох как пригодилось. Я вот живу практически на окраине, а центр города знаю лучше многих коренных.
       — Саша, проведи для меня экскурсию, а?..
       — Вообще-то сегодня по плану у меня коньяк…
       — А вечером выпьем… вместе.
       И тут в голове — дзынь…
       — Извини, но я как-то не обучен детей спаивать.
       Алина резко поднялась.
       — Передумаешь — позвони.
       И вышла из квартиры. На столе осталась визитка.
       "Александра Зейферт. Тел. +7-921-576-9045"
       А я совершил большую-пребольшую глупость, — подошёл к зеркалу.
      
      
       Ближе к вечеру, когда распечатал вторую бутылку и размышлял, — остановиться либо идти на рывок, ожил телефон. Я включил громкую связь.
       — Жерново. С кем имею честь?
       — Простите великодушно…
       "Ого, высокий стиль?.."
       — …Вы можете сейчас говорить?
       — Да, я вас внимательно…
       — Я нуждаюсь в вашей помощи.
       — Какого рода?
       — По вашему профилю.
       — Ещё раз, — какого рода.
       — Я могу сказать только при личной встрече.
       — Если она состоится… Хорошо, второй вопрос, — кто меня рекомендовал?
       — Это я тоже могу лишь при личной встрече.
       — Ну, на нет и суда нет.
       Не успел я сбросить звонок, как с того же номера опять…
       — Подождите, прошу вас, если хотите, — умоляю! Выслушайте меня!.. Речь о жизни и смерти близкого мне человека.
       — Кого именно?.. Мама-папа, жена-дети?
       — Пропал мой двоюродный брат, самый близкий мне, самый родной… кроме самых близких.
       — Давно?
       — Мы встретимся?
       — Как вас называть?
       — Назначьте время и место, большего не прошу.
       — Озадачил ты меня, друг любезный… Ладно, завтра в шесть. Я буду в брюках-клёш, белые штиблеты и белое кашне, на голове чёрная шляпа.
       — Где?
       — "Любимый хабиб".
       — Который из них?
       — На "еврейской" улице.
       — Я понял. В семнадцать пятьдесят восемь буду на месте. До встречи.
       "Дядя Саша, что это было?.."

       Тут же набрал полковника.
       — Виктор Геннадьевич, возникли обстоятельства…
       — Куда-нибудь вляпался?
       — Пока нет, со старыми привычками борюсь, не покладая рук и ног. Два телефона и женское имя…
       — Надумал жениться?.. Молодец!.. послушал старика.
       — Да нет… тут такое дело… к соседке племянница приехала из Германии… По второму номеру информация нужна ну вот хоть прямо сейчас.
       — Пользуешься моей добротой.
       — Грешен, товарищ полковник, ничего поделать с собой не могу.
       — Ладно, оставайся на связи… Пьёшь?
       — Никак нет! Какое там пить, забот полон рот.
       — Саша, по голосу слышу. Убирай, на сегодня хватит.
       — Уже убрал.
       — Молодца…
      
      
              -14-
       Я заказал столик на понедельник, и уже без двадцати шесть попивал на летней веранде кофе от бариста, дорогой, но вкусный.
       Ровно без двух шесть в кафе вошёл высокий жилистый брюнет около сорока;, обвёл зал внимательным взглядом и направился к моему столику.
       — Здравствуйте, Александр Иванович. Я Агишев, Тамир Агишев.
       — Продолжайте…
       Агишев, как он представился, расположился напротив и выложил на стол несколько фотографий. На них был изображён молодой человек около тридцатника, родство с посетителем явно угадывалось.
       — …По какой линии?
       — Мой отец и его покойная мама были родными братом и сестрой.
       — Фамилия?
       — Моя?
       — Нет, моя!..
       — А-а… простите, волнуюсь… Он взял фамилию матери, когда поступил на службу… Агишев, тоже Агишев, Тимур Олегович.
       — Значит, Тамир и Тимур… А что за служба, если не секрет?
       — Офицер ГРУ.
       — Ну, спасибо за компанию, рад был познакомиться, мне пора, дома ужин стынет, собаки не кормлены, женщины не…
       — Александр Иванович, прошу…
       — Дружище, если правда, что ты сказал, я даже телефон твой постараюсь забыть, уже забыл.
       — Товарищ капитан…
       — Майор.
       — Извините… Дело не в службе, я пробил все связи, а их у меня немало, поверьте.
       — Хорошо, — я вернулся за стол, — начнём сначала…

       — …Он пропал в декабре.
       — Помню, помню, весёленький удался месяц.
       — Вышел из дома, больше никто его не видел.
       — Как вышел, во сколько вышел, как был одет, сколько было денег, где телефон, записная книжка… Тамир, у тебя ведь бизнес?
       — Да, работает.
       — Москвичи не отжимают?
       — Не жалуюсь.
       — Ну так шевели колготками! Мне нужна полная картина. А так же друзья, подруги, собутыльники. Ты при любом раскладе должен знать. Твой брат, самый близкий человек, ты сказал.
       — Так вы возьмётесь?
       — Работаю в паре.
       — За вознаграждение не беспокойтесь, накладные оплачиваю отдельно по первому писку.
       — Когда получу информацию?
       — Завтра, в любое время и в любом месте.
       — У него жильё или съёмная?
       Тамир хлопнул себя по лбу.
       — Вот я балбес, — он сунул руку в правый карман и положил на стол связку ключей. — Квартира на Учительской.
       Я кивнул.
       — Знаю, мой район… У вас родственники в городе есть, или ты одни?
       — Я женат, сын. У Тимура отец с дочкой от второго брака.
       — У кого второй брак, у Тимура?
       — Простите, нет конечно. Тимур сын моей тёти Айтадж, я говорил, она умерла, когда Тимуру было пять. Десять лет назад он женился второй раз, у них дочка сверстница моего сына.
       — Так… ещё раз… Дочка у него или у них?
       — Вторая жена заболела воспалением лёгких, отёк, внутрибольничная инфекция… и всё… Отец Тимура овдовел второй раз.
       — Странно… Когда, говоришь, умерла?..
       — В январе.
       — А заболела?
       — В декабре…
       У Тамира вдруг сошлись брови, и он заиграл желваками.
       "Ох уж эти восточные люди…"
       — О чём задумался, дружище?
       — Если что, — ему не жить.
       — Кому?.. что?..
       — Не важно… — Он вынул конверт из внутреннего кармана. — Аванс. Надо будет ещё, — звоните. Наличка устроит?
       — Вполне.
       — Вы забыли кое-что спросить.
       — Правда?..
       — Как я вас нашёл.
       — Уже не надо, потом расскажешь… Я позвоню.
       Мы попрощались, и через мгновение Агишев уже вышел из кафе.
       "Шустрый мужик, жирок видно, не в качалке сбрасывает".
      
      
       И опять мон колонель Виктор блин Геннадьевич…
       — Жерново?
       — На проводе.
       — Я тоже… Кофе есть?
       — Коньяка нет.
       — Через полчаса буду.
       Через сорок минут мы сидели на кухне и запивали кофе коньком…

       — Саш, ты как вляпался в это дело?
       — Пока не знаю. А что с ним не так?
       — Я всегда был против твоих подработок. Но тут в самую точку ты попал.
       Я сделал стойку.
       — Наш клиент?
       — Не совсем, но рядом прямо рядом, аж сквознячком повеяло.
       — Введите в курс, Виктор Геннадьевич.
       — Много ты в свои халтуры посвящаешь… Теперь я на коротком поводке тебя подержу.
       — А как работать?
       — Коней не гони, успеется, работай с тем, что есть… Ну и по просьбе твоей… Да, Тимур Агишев, оперативный сотрудник, не соврал твой Тамир, капитан ГРУ, пропал с радаров в середине декабря. Мать Айтадж Агишева, утонула на Волге в зоне городского пляжа в Казани, куда они ездили отдыхать в восемьдесят втором. Отец, внимание, Олег Смидович, инженер-конструктор в ЦКБ "Рубин", что на Кантемировской, то есть оборонка. Про вторую жену Марию Тамир всё верно говорил. Дальше думай сам.
       — Смидович… Не потомок, случаем, писателя Викентия Вересаева?.. Он тоже Смидович, Вересаев это псевдоним.
       — Вряд ли, да и не важно… Смидович-старший, то есть дед Тимура служил в морской авиации, Севастополь. После восьмого класса отправил сына Олега в Ленинград, здесь у него была бабушка, пока доучивался, жил у неё. А после смерти бабушки квартира досталась Олегу. Расклад понятен?
       — Да.
       — Хорошо… По Зейферт, увы, данных мало… Дрезден, бывшая ГДР, закончила Оксфорд… ну ты знаешь… Мать врач, ведущий специалист в клинике, у отца бизнес, — медицинская техника и прочее барахло, к делу не пришьёшь. Есть младший брат Тино, десять лет. Да, я не сказал?.. Отец — Кен Зейферт, мать — Анна Зейферт. Остальное в минусе… У тебя к девушке… есть интерес?
       — Пока не разобрался.
       — Ну да, не разобрался… Учти, девчонке нет двадцати четырёх… Да-да. А как выглядит… м-м… Я тебя понимаю.
       — Виктор Геннадьевич…
       — Ах, голова моя садовая!.. Главное чуть не упустил! У неё двойное гражданство, Германии и России. О чём это говорит?
       — Скорей всего… скорей всего родилась она тут.
       — Вот именно!.. Значит, или мать, или оба родителя из России. Всё, я уехал, дальше сам… А вообще держи в курсе, вдруг ещё что к рукам прилипнет.
      
      
              -15-
       — …Блин, Хазарин!.. Мне нужен распорядок за неделю, включая выходные, фото двора и прилегающих в трёх режимах, — рано утром, днём и ночью.
       — Ночью-то тебе зачем!
       — Аркаш, кто здесь платит?
       — Да иди ты…
       — Ты меня понял?
       — Криминала, надеюсь, нет?
       — Надеюсь, и не будет.
       — Но шансы есть.
       — Андреич, нам за это неслабо максают. По сотке косарей плохо, да?.. Ну вот и помалкивай.
      
      
       За два дня до разговора с Хазариным я посетил квартиру Агишева на Учительской. Что сказать, скромно, чисто… Главное, ну очень чисто. В четыре руки убирали или в шесть?.. Ладно, что там нам оставили бойцы невидимого фронта…
       И — удача! — фотографии!
       "Эх, молодёжь, всё вас учить надо…"
       Отобрал снимки, на которых рядом с Тимуром был хоть один человек, и парочку пейзажных, мало ли что…
       "Будем проводить опознание".
       На следующий день встретился с Тамиром.
      
      
       — Никого не знаю, всех вижу впервые.
       Агишев отложил в сторону большую часть снимков.
       — …С этими просто… Это Мария, вторая жена Олега, их дочка, я рассказывал… Почему она здесь… Не понимаю.
       — Разберёмся… Что за машина?
       — Похоже, какой-то Ситроен.
       — Что Ситроен, я и сам вижу.
       — Извините, ничем помочь не могу.
       — Про Олега можешь сказать что-нибудь?.. Это необязательно, просто, знаешь… разные детали…
       — Олег с детства был очень одарённым, школу закончил на два года раньше сверстников, доучивался уже в Ленинграде. Потом институт… я не знаю, что тут рассказывать… У меня бизнес, он какой-то инженер, часто бывал за границей…
       "Ай да Виктор Геннадьевич… умыть меня решил…"
       — …Мы почти не виделись, — продолжал Тамир, — а вот тётя Айтадж приезжала часто, они много с папой общались, подолгу.
       — Я могу с ним поговорить?
       — К сожалению, папу разбил паралич, и он практически…
       — Я понял… жаль… Слушай, Тамир, а про Марию что-нибудь такое-этакое?
       — Очень хорошая женщина… они с Тимуром были близкими друзьями. А когда родилась дочка, он ещё чаще стал к ним приезжать.
       — Выходит, с отцом у них были тёплые отношения…
       — Н-нет… мне так не кажется.
       — Какие-то идеи?
       — Никаких. Наверно, вам лучше поговорить с моей женой, если разрешите к вам приехать, — она не будет встречаться в публичных местах.
       — Что за фокусы!
       — Так вы поговорите?
       — Ну, пусть приезжает.
       — Она позвонит…
      
      
       Хазарин опять меня удивил.
       — Сань, сказал бы сразу, я б и голову не ломал.
       — Сильно поломал?.. Не видно что-то. А чего сказал бы? Я сам не знал, что ищем…
       — Мужика срисовал сразу. Обыкновенный "пиджак", ходит прямо, по углам не щемится. Распорядок простой как "Пионерская правда".
       — Ладно, вижу ведь, распирает от гордости.
       — На Бородинке, на Фонтанке ничего интересного, а вот во дворе…
       — Ну и что там у нас во дворе?
       — Две замечательные тачилы… На одной катается "пиджак", Ситроен CX II, цвет "вишневый металлик".
       — У-у… я дебил… мог бы догадаться…
       — О чём?
       — Дальше!
       — Ну, что мы, Ситроенов не видели?.. Видели, но эта модель редко встречается. Ну и… покраска нештатная, под заказ, делали за бугром, справки навёл. И ещё один нюанс… На машине переставлены номера.
       — Погоди-погоди… Перепутаны?
       — Иваныч, ну не тормози!.. Номера снимались, потом их поставили обратно, и перепутали. Задние вперёд, а передние назад.
       — Вот тоже мне, проблема. Задние изнашиваются больше, человек решил махнуть, чтобы новые не заказывать.
       — В том-то и прикол, что номера почти новые, в этом не было необходимости.
       — Как ты сообразил?
       — Помнишь, я в "семёре" несколько месяцев опыта набирался?.. Вот мужики меня там слегка поднатаскали… Но и это фигня… я проверил крепление, — два винта из четырёх не дотянуты, пальцами открутить можно.
       — Ну и что думаешь?
       — Ай, дядя Саша разрешил думать!.. Прям именины сердца!
       — Хазарин!.. п-твою мать… ну харэ выёживаться…
       — Стопудово ездил с фальшивыми номерами, осталось выяснить, куда это он крался, паскуда.
       — Ну почему сразу паскуда…
       — Иваныч, подляну чую, я может опер так себе, но чуйка у меня звериная.
       — Спасибо, Аркаш, отработал на все сто.
       — Ты куда! Я же про вторую машину ещё не рассказал!
       — Блин… Андреич… прикинь, — я про неё забыл.
       — А-а… вот не надо больше на Андреича батон крошить… Короче, тёмно-синий Гольф, ну Фольксваген.
       — Это понятно…
       — Задние стёкла тонированы в ноль, я заглянул, а там!.. мама дорогая… Переделка под спорт, то есть рама, задних сидух нет, передние тоже не очень, девочек не покатаешь… Подвеска усиленная, потом проверил, движок скорей всего форсированный. Номера питерские, за неделю к ней никто не подходил. То есть нет… Он же ездил на ней в субботу! Вернулся в воскресенье. Пробил по базе, — хозяин Смидович Олег Сергеевич, адрес проживания улица Бородинская, тринадцать…
       — А вот теперь, Аркаша, начнётся самое интересное, — я похлопал Хазарина по плечу.
       — Э, Сань, ты куда! Что дальше-то?
       — Пока не решил, некогда.
       — В смысле некогда?
       — Меня пригласила девушка на прогулку по набережным.
       — Красивая?
       — Пока не знаю.
       — Свидание вслепую что ли?
       — Аркаш, не гадай, надо будет, — расскажу.
      
      
              -16-
       Мы вышли на площади Ленина и прогулочным шагом сначала по Пироговской набережной, потом мимо Авроры, обогнули Васильевский по Стрелке, затем на левый берег. Поплутали вокруг Мойки и вышли к Спасу-на-крови.
       За пять минут Алина не проронила ни слова, только прошептала — "я никогда не смогу это забыть…"
       Обошли Михайловский замок.
       — Алина, представляешь, на улице Кленовой нет ни одного клёна.
       — Правда?
       — Давай проверим…
      
      
       Подъехало такси, и мы двинулись в обратную сторону.
       Алина обняла мою левую руку, и молчала всю дорогу.
       Я отпустил машину и проводил её до двери Амалии, она поцеловала меня в щёку, сказала "спасибо" и исчезла. Я спустился вниз, достал сигареты…
       "Вот не хочется что-то сегодня дома в одиночку…"
       Пошарил по карманам — ерунда какая-то, не деньги. Негоже к Казариным с пустыми руками ехать, тем более что дома у них напряжёнка, — дочка заканчивает первый курс, готовится к сессии.
       Поднялся в квартиру и, стараясь не шуметь, открыл секретер.
       — Саша, почему ты крадёшься?
       Я вздрогнул от неожиданности.
       — Алина?.. Что ты здесь делаешь?.. как сюда попала?
       — Взяла ключи у Амалии.
       — Украла?
       — Зачем? — она удивлённо на меня посмотрела, — попросила… Саш, хочешь, я сварю тебе кофе?..
      
      
       Когда я проснулся, её уже не было. Ни слова, ни полслова…
       Я вышел на кухню. На крышке сотейника записка, — "Подогрей". Вот так просто, — подогрей и всё.
       Начало любых отношений это всегда стресс, башню сносит напрочь, не можешь думать ни о чём, кроме неё. Спасение одно — тут либо алкоголь, либо работа от зари до зари.
       Что я и попробовал провернуть.
      
      
       — Сань, смотри… — Хазарин сделал умное лицо, — дочка с детским садом в "Берёзке", как ты предполагал, это километра три от Ушково.
       — А на машине?
       — Тогда с Приморского шоссе… сейчас гляну… Улица Пляжевая, какой километр не помню. Короче, дело к ночи… от города на машине часа полтора, туда-обратно около трёх. И по городу. Он же законопослушный, ходит только по правой стороне, проезжает на зелёный, больше шестидесяти ни-ни. Вот так негодяи и палятся. Ну не может нормальный одинокий мужик так себя вести.
       — Говоришь, ездит с утра?
       — Иваныч, самое сладкое, — ездит с ночёвкой, там у него зазноба, зуб даю… А ездит на чём, а?.. Пральна, на Гольфике своём спортивном… Да… а у тебя?.. как набережные?
       — Безбрежные.
       — Круто… молчу-молчу! — Аркадий поднял вверх руки.
       — Вот и молчи…
       — Что с охраной?
       — Договорился. И гайцам заслал чутка, вдруг дёрнется. А так у нас будет минут сорок за собой убрать.
       — Чемоданчик приготовил. Ствол?..
       — Только не табельный.
       — Э-э!.. обижаешь, начальник!
       — Так, на всякий случай.
      
      
       На Хошимина вернулся далеко за полночь, вымотался как собака.
       А мне смс, — "Саша, почему ты от меня прячешься?"
       Блин, Алина, не до тебя…
       Едва успел завалиться в койку, ещё одна, — "Саша, я тебя люблю. Почему ты меня избегаешь?"
       "Знаешь, девушка, за тебя могу человека убить. Но не сегодня".
       И мгновенно вырубился.
      
      
       — Аркаш, всё-таки предлагаю с утра не соваться. Давай на ночь.
       — А если вернётся?
       — Отложим на неделю.
       — Ох, Саня… что-то зудит внутри, охотничий азарт включился. Чую, Иваныч, ой чую…
       — Положимся на удачу.
       — Откуда ты узнал про "Берёзку"?
       — Аркаш, ты прям как маленький… Поболтал с бабульками, сходил в церковь "Петра и Павла", встретился с настоятелем отцом Георгием. И вуа ля, восемьдесят шестой детский сад.
      
      
       В девять ещё до сумерек далеко, но мы уже сидели в машине рядом с триста восьмой школой.
       Полдесятого спокойно поднялись на второй этаж.
       — Сань, глянь, коврик. Хочешь, угадаю, что под ним?
       — Удиви.
       Аркаша аккуратненько поднял коврик за уголок. На бетоне лежал крекер.
       — Ну, что я говорил?.. Спалился. Теперь даже если нифига не найдём, крутить надо по полной.
       — Нужна доказуха.
        Будет, Иваныч, обещаю.
       Проверили дверь на маячки, всё чисто. Аркаша достал "набор медвежатника", дверь вскрыли на раз–два.
       — …А я хорош. Правда, Сань?
       — Хорош, хорош… не топчись уж так… убирать потом.
       — Как поделим?
       — Шерсти; документы, я ищу сейф.
       — Он есть?
       — Должен быть. Такой пассажир и без сейфа?.. Никогда не поверю. Ну, вперёд.

       Почти полтора часа возни — и ничего. Ни у Аркаши, ни у меня. Но сейф нашёл всё-таки Хазарин. Он открыл тайник и позвал меня.
       — Сань, цифровой код, отмычки не помогут.
       — А если подумать?
       — Ладно, не буду травить душу… Я знаю эту фирму, а клиент лох, не знает. У них есть код для сброса пароля, если клиент его забыл. Клиенту конечно не сообщают, сброс производит специалист за дополнительные деньги.
       — Будем вызывать специалиста?
       — Зачем?.. Он перед тобой.
       Аркаша пробежался по клавиатуре, и после лёгкого щелчка дверца открылась.
       — …Чтоб ты без меня делал…
       — За что тебя и держим.
       Я достал Миноксу. Аркаша присвистнул.
       — Ого… Настоящий?
       — Двадцать лет мне служит верой и правдой.
       — Иваныч, а ты, вот случайно, не коллега нашему пассажиру?
       — Аркаш, ты сколько меня знаешь?
       — А может и не знаю… Вот скажи, что в декабре было?
       — А Натаха что говорит?
       — Говорит, пищевое отравление.
       — Значит, пищевое отравление. Ты же Натахе веришь?
       — Чем в декабре можно отравиться?.. грибами?.. колбасой?.. водкой, которую ты не пил?
       — Не знаю, Аркаш, это к Натахе.
       — Врёте оба, спелись за моей спиной.
       — Ты меня ещё в измене обвини.
       — Да ну тебя… что там?
       — Там, Аркаша, бомба, даже две. Я говорил про доказуху?.. Ну вот и всё, полная, с горкой. А теперь сматываемся отсюда.

       Я дал отбой охране и в ГАИ, и мы поехали на Чехова, отмечать благополучное завершение операции.
       То есть, нам хотелось так думать, иначе от пережитого было просто не заснуть.
       Наталья смотрела удивлёнными глазами, — обычно где коньяк, там и шахматы, где шахматы, там и коньяк.
       Сегодня мы сидели друг против друга, не спеша нарезали лимончик, и мелкими шортиками поздравляли себя с возвращением. Потому что квартиру на наличие жучков-маячков и прочей дряни мы не проверили, забыли… оба.
       Прошёл звонок…
       — Саша, ты где?
       — Я у Аркадия Ан… ндреича… пьём.
       — Я за тобой приеду.
       — Алина… можт… не сейчас?
       — Спать надо дома, у тебя есть дом. Я еду…

       — Аркаш, за мной едут.
       — …Кто едет?
       — А-а… Наташ, эт ты… Чрез… чрез полчаса увидишь… Вот думаю… жениться или удочерить… А?..
       — Что за пьяные бредни…
       — Не-а… в смысле, пьяный конечно… но не настолько.

       Спустя час я спал в своей постели, заботливо — а как ещё! — укрытый одеялом, в объятиях самой красивой девушки на свете.
      
      
              -17-
       В этот раз было наоборот.
       Я собрал рюкзачишко, пару сэндвичей, сладкий крепкий кофе, бутылку воды, армейский нож и… А вдруг?..
       Поцеловал спящую Алину, штормовку надевал уже на лестничной площадке. Около семи был на Финбане, времени было в обрез. Смидович оказался совсем не тем, за кого его принимают окружающие и принимали убитые им жёны, в чём я ни капельки не сомневался.
       В Разливе пришлось побродить, пока нашёл нужный объект. К тому же участковый ещё не появился, хотя предупредил его заранее. Ну, если что, шкуру с него спущу…
      
      
       — Вы Жерново?
       — Майор Жерново.
       — Разрешите представиться, — участковый уполномоченный капитан Васильков Сергей Вячеславович. Или просто Сергей.
       Капитан мне сразу понравился.
       — Ну что, Сергей, за дело?
      
      
       — Понимаете, товарищ майор…
       — Можно по имени-отчеству.
       — Так вот, Александр Иванович… Дача сгорела, эт самое, аккурат в тот день, как я в погребе гвоздём ногу пропорол. Ну, эт самое, меня в больничку, а тут, эт самое, вон чего творилось.
       — Серёж, не волнуйся ты. Всё давно сгорело, кого надо похоронили.
       — Только вот, эт самое, сомневаюсь я что-то, что кого надо похоронили.
       — И это правильно! Иной раз от сомнений толку больше.
       — Вот ведь как, Александр Иванович, тут такое дело, эт самое, у бомжа того часики-то того, эт самое, не простые были. Будь нормальный бомж, так продал бы давно, эт самое, доллярей триста пятьдесят, а то и пятьсот такие стоят.
       Я присвистнул.
       — Разбираешься?
       — А чего там разбираться-то, я, эт самое, как фотографии глянул, –- боже ж ты мой!.. Сейко, номерные, фирменный браслет, чёрный циферблат. Красивые! Ну я тут поспрошал, эт самое, мне человек один грит, ты, грит, Серёга, жало не суй, куда не просят, а то вырвут вместе с языком и в озеро… Ну, а я чего, у меня жена, малой.
       — Серёж, принеси мне фотографию часиков. Сможешь?
       — Не, Александр Иванович, не смогу, она же к делу пришита, дело в архиве.
       — А часики?
       — С часиками ещё хуже… Там на вещдоках такой барбос, — только подойди, сам тут и приляжешь.
       — Серёж, мне только сфотографировать и всё.
       — Товарищ майор, а давайте я?.. Только, эт самое, фотика нет.
       — У меня есть.
       — Так прямо сегодня и сделаю, только надо бы, эт самое, барбосу проставиться.
       — Серёжа, и барбосу поставим, и ты не в обиде останешься… А пока проводи меня на пожарище.

       В общем, ничего интересного я конечно не увидел, да и не рассчитывал особо. Но покидать место преступления не хотелось, и я начал нарезать круги вокруг бывшей дачи, вглядываясь в почву под ногами.
       "Вас ист дас?.."
       — Серёжа, подойди, пожалуйста.
       — Леска?.. а что она тут валяется?
       — Нет, капитан, это не леска… Ищем, куда она тянется… или откуда…
       В тридцати–сорока сантиметрах от обрыва лежал вдавленный в почву обгорелый пейджер.
       — …Ого, какой раритет по нашим-то временам.
       — Так что это, товарищ майор?
       — Оптоволокно.
       — А что это такое?
       — По нему передаётся световой сигнал от разных приборов… Давай ещё раз… Что тебе рассказывали соседи?
       — Ну… сначала, грят, типа хлопка было, эт самое, я так думаю, взрыв, но не нашли ведь ничего.
       — Или не искали. А сейчас уже поздно, полгода прошло. Но у нас оптоволокно и пейджер, больше ничего не нужно.
       — Так что с фотографиями?
       — Ты говорил про вечер.
       — Давайте часа через три–четыре на этом, эт самое, месте.
       — Тут есть где посидеть, отдохнуть?
       — Не, только в Сестрорецке.
       — Куда бы деться на это время…
       — Товарищ майор, давайте ко мне, моя щи сварила из квашеной капусты, пальчики оближешь. По соточке махнём, эт самое, за знакомство.
       — Магазин-то хоть есть?
       — А зачем?.. У меня дома всё, эт самое, чего зря тратиться.
       — Нет, Серёжа, с пустыми руками не пойду.
       — Ну как скажете, Александр Иванович. Идём?
      
      
       Возвращаясь в город на электричке, я был уверен, что на проявленной плёнке будут те самые часы, которые я видел на фотографиях из квартиры Тимура.
       Через три часа я смотрел на стоявшую передо мной ванночку с раствором, в которой закреплялись первые листы фотобумаги.
       "Царствия тебе Небесного, Тимур Агишев".
      
      
       Проснулся от телефонного звонка.
       "О… Господи… Алина… в такую рань…"
       Но в трубке был незнакомый женский голос.
       — Александр Иванович?
       — Да, это я.
       — Я жена Тамира Агишева. Можно к вам приехать?
       — Хоть сегодня.
       — Мне было бы удобно в пять часов.
       — Хорошо, в пять так в пять… Простите, как вас зовут?
       Короткие гудки…
      
      
       В ожидании гостьи намолол почти сто граммов кофе.
       "Что за шпионские игры?.. Правда, с учётом данных по Смидовичу, удивляться не приходится… Неужели они тоже повязаны?.. Тогда зачем им я… странно…"
       В дверь позвонили. Два коротких, длинный, короткий. Повеяло чем-то хорошо забытым старым. Я отворил.
       Передо мной предстала, иначе не сказать, молодая брюнетка чуть за тридцать в канареечного цвета брючном костюме.
       "Воротник стоечка, короткие рукава…"
       И лишь спустя мгновение я посмотрел ей в глаза.
       — Александр Иванович, не узнаёте?
       — Марина!.. Сокальская… Вот это да…
       Мы обнялись как старые друзья.
       — Пройду?..
       — Спрашиваешь…
       Привычным ходом зашла на кухню.
       — …Ничего не поменялось… Александр Иванович, что-то вы расслабились. Хотите угадаю?.. Вы опять один.
       Я пожал плечами.
       — И одному неплохо.
       — А женским духом пахнет.
       — Марин, давай по делу… и по телу. Рассказывай.

       — Мы с Машкой были подругами.
       — Так, стоп… Какая Машка?.. при чём тут Машка?
       — Жена Олега… У неё был свой бизнес, — пара стоков, элитный секондхэнд. Вполне независимая женщина. С Олегом у них сразу что-то пошло не так, как-то справлялись, пока не родилась дочка. И тут Олег как с цепи сорвался.
       — У мужиков бывает… Ты продолжай, продолжай… Подругами, говоришь, были?.. Тогда выкладывай.
       — Вы уже знаете?
       — Знаю что?
       — Ну… про Тимура…
       — А твой муж?
       — Слава Богу нет, он бы Тимура прибил, для него это позор.
       — Наконец-то расчехлилась…
       — Как вы догадались?
       — Ну, во-первых, фотографии, где Тимур с Марией, с их дочкой… Дочка их, я правильно понял?
       Марина опустила глаза.
       — Да…
       — А чего шепчем?.. Тебе бояться нечего, если у Олега резьбу не сорвёт, да и Тамира побоится… Давно у них это началось?
       — Почти сразу… как Тимур получил первое звание… приезжал к отцу в гости покрасоваться.
       — Покрасовался на всю катушку… офицер молодой, блин… Ну и Олегова машина на фотографиях, остальное дело техники.
       Я положил на стол бумаги.
       — Читай.
       — Что это?
       — Буквы забыла?.. Результаты генетической экспертизы.
       — Откуда у вас!
       — Читай, не отвлекайся.
       — Для меня это не новость.
       — А вот Олег был сильно огорчён, думаю, когда бумаги получил.
       — Так, выходит, теперь и он знает?.. ужас…
       — Теперь?.. Мариша, глазки разуй!.. Мария умерла, не без помощи Олега вашего, скорей всего, Тимур погиб.
       — Точно?
       — Точней не бывает… Убил его Олег. На сто процентов доказать не могу, да в этом и необходимости нет, но, если покопаюсь, обязательно докажу.
       — Я догадывалась.
       — А муж?
       — Тоже…
       — Марина, ну вот что вы за люди-то такие… Нельзя было сразу выложить? Ты же меня знаешь.
       — А вдруг вы изменились?
       — Дура. И муж твой дурак… Время потеряли. Хотя какое там время, ни Марию, ни Тимура не вернуть. Осталась их дочка… Как думаешь, он может сдать её в детский дом?.. У него есть такое право.
       — Не думаю, он воспитывал её пять лет.
       — Хорошо… а если, предположим, возникнут непреодолимые обстоятельства?
       — Какие?
       — Ну, скажем, придётся срочно бежать за границу.
       — Зачем!.. У него престижная работа, он высококлассный специалист. Да и Машин бизнес ему остался. Что должно случиться, чтобы он побежал?
       — Ладно, Мариш, давай закругляться… А чего ты тишком решила встретиться?
       — В девяносто четвёртом сильно испугалась… эти убийства, прятки в вашей квартире.
       — Ну ты даёшь… Прошло двенадцать лет, кому ты нужна?.. Забудь, живи спокойно.
       Открылась входная дверь, и на пороге появилась Алина. В левой руке бутылка вина, в правой — огромный торт в пластиковой коробке из О'Кея.
       — Хорошо сидите. Кофе пили?.. Саш, это кто?.. моя сменщица?
       Аккуратно поставила бутылку на стол, развернулась на каблуках и со всей дури залепила коробкой об стену, только брызги во все стороны.
       — Кушайте, не обляпайтесь.
       Выходя захлопнула дверь так, что у косяка посыпалась штукатурка.
       Марина зажала рот руками.
       — Саша… это что было… Ты хочешь её удочерить?
       — Теперь даже и не знаю… после вот этого бенефиса… уж больно строптивая дочка выросла. Может, лучше… Нет, тоже не вариант.
       — Впечатлила, нечего сказать. Кто такая?
       — А-а… туристка из Германии.
       — О-о… Александр Иванович расширил ареал. Наверно, все Александры…
       — Мариш, заткнись, да?
       — Всё, молчу-молчу… Красивая девочка, очень красивая… Не провожай, выход найду… Ты тортик-то поешь, для тебя покупала.
      
      
       Я сидел за столом, обхватив голову руками… Скверно получилось, конечно, неправильно и не по правде. Может, оно и к лучшему… разные страны, разные поколения…
       "Она не видела меня молодым, я не увижу, как она состарится…"
       Только налил в бокал вина, как позвонил полковник.
       — Александр Иванович, жду к себе в девять ноль-ноль.
       — Что-то случилось?
       — Может да, может нет. Приедешь — узнаешь.
       — Чистое бельё надевать?
       — Придурок… — и бросил трубку.
      
      
              -18-
       — Генрих Оскарович, представляю своего протеже, майор Жерново. Пока майор, но, поскольку в прокуратуре также дослужился до майора, а там это потолок для него по разным причинам, думаю, на день рождения звёздочку накинут, во всяком случае, я посодействую.
       — …Спасибо, Виктор Геннадьевич.
       — А теперь, Александр Иванович, обратимся к нашему дорогому гостю. Он издалека, из Калининграда, времени у нас мало… Генерал Брозовский, бывший сотрудник Штази, с восемьдесят восьмого работает на Контору, почётный пенсионер… Генрих, расскажи Александру о себе, ну так, по верхам.
       — Вить, ну что там рассказывать… Бежать пришлось из страны, догадывался, чем ваш бардак закончится… Семью вывез через Чехословакию, самому пришлось с поддельными паспортами через Норвегию огородами… Александр, мы здесь не для воспоминаний собрались, хоть и они будут, у нас конкретное дело. У дела есть фамилия, имя и отчество. Мы по твоему последнему. Смидович Олег Сергеевич.
       "Ох, ну ничего себе…"
       — Неожиданно, товарищ генерал.
       — Майор, только без лирики… тоже мне, неожиданность.
       — …Саша, давай к столу… Генрих, распаковывайся.

       На столе появилась увесистая папка. Генерал буквально развалил её на столешне, и по ней веером рассыпались документы и фотографии. Документы были в меньшинстве.
       — Акт первый, — объявил Брозовский. — На сцене главное действующее лицо — вот эта дамочка. Смотри внимательно и запоминай, может пригодиться.
       С фотографий на меня смотрела довольно таки симпатичная женщина лет сорока, сорока двух.
       — …Марыля Красовска, родилась в Польше в тысяча девятьсот пятидесятом.
       — Товарищ генерал, а посвежей фотографий нет?
       — Не верится?.. Да, майор, фото сделано месяц назад в Кракове.
       — Пятьдесят шесть?!.. ничего себе…
       — Природа иногда такие чудеса вытворяет… Есть нюанс, — Марыля Красовска, она же Ева Рабровска, она же Беата Мицкевич, она же Габи Блюме… Соображаешь?
       — На кого работает?
       — А Бог знает, на кого сейчас она работает… кто больше платит.
       — Значит, она и Смидович?..
       — Она его связной с семьдесят девятого. Условно связной.
       — И он до сих пор на свободе?!.. Да как же так!
       — Понимаешь, майор, он давно на поводке, пока вреда от него было как от комара, прихлопнуть не составляло никакого труда. Не было смысла, нам она нужна, — генерал ткнул пальцем в фотографию, — и до поры до времени мы ничего не могли сделать.
       — Что-то изменилось?
       — Первое, двойное убийство, а если копнуть, то и три. То есть, за него можно браться всерьёз. Второе, изменилась ситуация в "Рубине".
       — Начали конструировать летающие тарелки?
       — Вот ты смеёшься, а положение серьёзное… Теперь непосредственно по Смидовичу… Первое, восемь месяцев назад он получил повышение, следовательно, другая категория доступа; второе, "Рубин" начинает совместный проект с кафедрой военно-морской и радиационной гигиены, единственной военной кафедрой такого профиля в стране. Ты понимаешь, майор, какие уровни в работе?.. А тут Смидович со своей Красовской или Блюме. Сейчас она под этим именем, имей в виду.
       — Товарищ генерал, почему не взять за яблочко и потрясти?
       — Нужна доказательная база. Не по "мокрым" делам, а по Красовской-Блюме. Она же от тёплого дерьма отопрётся, а уж от мороженого тем более… Я пять лет в активном резерве, меня не просто так с печки дёрнули.
       — Товарищ генерал, разрешите обратиться к товарищу полковнику!
       — Обращайся.
       — Товарищ полковник, — я положил перед ним свой комплект копий с бумаг из сейфа на Бородинской. — Так же прилагаются фотографии шпионской техники, спрятанной за фальш-панелью основного сейфа. Инициатор майор Жерново, исполнители майор Казарин и майор Жерново.
       — Слушай, майор, так нам Блюме и не нужна больше. Притормозим под любым предлогом, зафиксируем все данные, покажем задержанного Смидовича, фото задержания, конечно, или видео, не важно. И пусть она катится ко всем чертям, дышать легче станет. Сами хозяева её же и снимут с пробега. Всё, отработанный материал.
       — Разрешите вопрос?.. — генерал кивнул. — Мы можем быть уверены, что других протечек нет?
       — В ВМА нет, там не люди, — звери, за родную альма-матер порвут любого, тем более "чёрный полковник".
       — Кто-кто?..
       — Каперанг Петреев, их начальник… За "Рубин" отвечать не могу, после нашего сигнала начали негласную проверку, арест Смидовича даст нам карт-бланш, и пройдёмся гребнем уже по-взрослому.
       — Товарищи офицеры, прошу вас, посмотрите копии документов… По уголовке можно было б и пропустить, и всё же… Сгоревшая в декабре дача была оформлена на подставное лицо. Не ахти какое нарушение, но после пожара в страховую никто не обращался. По техническому сопровождению… вот, я составил записку, здесь требование на эксгумацию погибшего на пожаре, а так же умершей Марии Смидович.
       — Майор, ты не увлекайся, я понимаю, родная стихия.
       — Товарищ генерал, я привык делать работу до конца.
       — …Генрих, — отозвался полковник, — не обращай внимания, за эти качества и держим, иначе давно бы жил на одну зарплату. Он же больше ничего не умеет, только дерьмо за нами разгребать.
       Генерал вскинул брови.
       — Майор, а что-нибудь неординарное откопал?
       — Не знаю, можно ли считать неординарным… Вот ещё три документа… Это результаты генетической экспертизы. Кстати, интересанты со стороны семьи копии получили.
       — Саша!.. Почему мы только сейчас об этом узнали!..
       — Виноват, товарищ полковник, всё дело в смещении акцента на пару Смидович-Блюме.
       — …Значит, Смидович воспитывает дочь своего сына, то есть она ему внучка… Это меняет дело… Вить, готовь задержание, тянуть больше нельзя, а то получится как с пресловутым Трианоном, замучаемся отписываться.
       — По коням.
      
      
              -19-
       "Саша, я заказала столик в твоём любимом кафе на своё имя. Не опаздывай".
       Я посмотрел на часы, до четырёх была уйма времени. Побриться-помыться… и залудить стакан "Бержерака", под ним беседа пойдёт немного дружелюбней. Как однажды сказала мне Татьяна, — когда выпьешь, ты так начинаешь всех любить, что я тебя убить готова.
       "А на-ам всё равно, а на-ам всё равно…"
      
      
       По старой доброй привычке подошёл заранее. Минут пять сканировал прилегающую территорию, и без двадцати четыре зашёл в кафе. Посетителей было немного, я заказал кофе у бариста и сел за свободный столик.
       Ровно в четыре вошла Алина.
       Увидев меня, она бросилась мне на шею и стиснула что есть силы.
       — Саш, прости, прости… я знаю, что была неправа… прости…
       — Алина, ты голодна?
       — Давай сначала хачапури с вином, потом решим.
       Она буквально светилась от счастья. Если бы я её не знал, то мог подумать, что это следствие наркотиков.
       — Хачапурик тут минут двадцать надо ждать.
       — Ты не заказывал?.. Тогда выпьем по бокалу гранатового, потом продолжим… Сигареты взял?
       — Ты собралась курить?
       — А что?.. С тобой за компанию можно… Так взял или нет?
       — Я не беру сигареты в черте города.
       — Ну и обойдусь, раз такое дело…
       Мы заказали бутылку гранатового вина, официант налил по полбокала, пригубили.
       — Что-то случилось?
       — А должно?
       — Тебе видней. Ты такая счастливая и… красивая, глаз не могу оторвать.
       — Спасибо… мне больше ничего не нужно…
       Я пожал плечами.
       — Для себя стараюсь.
       Разговор замер. То ли нам нечего было друг дружке сказать, то ли всё было ясно и без слов, то ли что ещё…
       В эти несколько минут до хачапури я понял, что никого так не любил… Не страсть, не привычка, благо, неоткуда было ей взяться, ни потребность быть рядом с ней каждый час, каждую минуту. Я просто был рад, что она есть.
       Мы запивали вином хачапури, она щебетала без умолку, а я слушал и наслаждался вечностью, которая соединяла нас каким-то непостижимым образом…
       — …Разрешите?
       Я обернулся на голос. Передо мной стояла Анна. И тут я понял…

       — Разрешите?.. кусочек можно?.. Вкусно. А вы так на мучном и остановитесь?..
       — Мама!..
       — Раз уж пригласила, покорми мать чем-нибудь существенным, потом не до еды будет.
       — …Здравствуй, Аня, — я смог наконец выдавить из себя. — Давно в городе?
       — Здравствуй, Саша, не прошло и восемнадцати лет.
       — В августе…
       — …как быстро летит время… Александра вон какая стала, не узнать маленькую девочку, которая полюбила тебя в шестилетнем возрасте, к матери ревновала… Ну что, доченька, своего добилась?.. Поздравляю, тебе удалось то, что не получилось у меня.
       — …Так, девочки, если разговор продолжится в таком тоне…
       — Саш, ну что ты, это семейное, мы часто переругиваемся. Она всегда поступает по-своему, а ещё лучше, если поперёк матери… Я правильно говорю, дочь?
       — Мам, разве я за этим тебя позвала?.. Столько лет прошло, могла бы гордыню притушить.
       — Нет никакой гордыни, Александра, всё перегорело давным-давно… Саш, ты был женат?
       — Некоторое время, четвёртый год один… был, думал, плетью обуха не перешибёшь, а вышло как…
       — Ну, и что думаешь?..
       — Дальше?.. А дальше, я так понимаю, ничего. Вы уедете, я останусь. Здесь мой дом, ваш дом в Дрездене… Я слышал, у Алины брат?
       — Да, Кен взял Тино в Альпы на две недели, поэтому смогла приехать. Очень было любопытно, насколько далеко может пойти моя дочь.
       — …Мама, если вам есть что вспомнить или обсудить, мне лучше уйти, пока глупостей не натворила.
       — Да куда уж больше!.. Вот передо мной сидит, глупость уж так глупость. Дочь, Саша хороший человек, поверь, но против твоей жизни он две прожил, может ещё столько проживёт, но это ничего не меняет. Я не хочу, чтобы ты оставалась, и не допущу этого. Вообще чтобы оставалась с ним или без него, не важно… Саш, родной, ты правильно сказал, наш дом там, здесь не осталось ничего. Это чисто женское, нам нужен дом, где мы сможем сохраниться как семья… Знаешь, когда скончался Руди, мне было так больно… а тебя не было рядом, я тебя возненавидела. Потом простила конечно, я была неправа, я знаю. Но иногда эмоции решают за нас, мы же просто женщины.
       Я молчал. День вдруг стал серым, запахло ветром и дождём.
       — Когда?..
       — Послезавтра, билеты на руках. С утра у нас кое-какие дела, сборы. Так что прощайтесь, дети мои… Аля, постарайся освободиться до шести утра.
       — Хорошо, мама.
       Анна встала, наклонилась и поцеловала в щёку. Потом отвернулась, чтобы скрыть проступившие слёзы, и вышла вон.
       — Саша… Саш… нам пора домой. И ну его, вино, сегодня буду коньяк… с тобой.
       …Потом была бессонная ночь…
      
      
       Я не стал провожать. То есть, в Пулково я конечно был, только провожал их глазами. Две дорогие мне женщины, одна из прошлого, другая теперь тоже в прошлом, как свет пролетевшей мимо Земли кометы.
       Вот они на регистрации, сдали багаж… вот прошли на выход… Я развернулся и вышел к автобусной остановке, внутри не было даже пустоты, сплошное ледяное Ничто.
      
      
       — Сань, — Хазарин тронул меня за плечо, — поедем на Экспрессе.
       — А машина?
       — На площади Победы, прогуляемся пару сотен метров. Не возражаешь?
       — Ташка дома?
       — И Натаха, и Алёнка, тебя ждут.
       — Зачем?
       — Сань, ну кому ты кроме нас нужен, а? Видишь, как женщины от тебя разлетаются во все стороны, только топот копыт и свист за ушами.
       — В шахматы не хочу.
       — Ну и правильно, в пень шахматы эти. А ещё предлагаю на выходные смотаться на шашлыки. Я купил решётку, такое мясо получается!.. Всякие там шампуры и рядом не лежали. Ну там… соус по моему рецепту, я тебе покажу, закачаешься.
       — Бадминтон возьмём…
       — И бадминтон с собой возьмём!.. Сань, как думаешь, коньяк под шашлыки брать, или вином обойдёмся?.. Девки точно коньяк не будут, с другой стороны, мы вроде как с тобой компот пить не привыкшие… Нет, надо брать… Вдруг захочется покрепче, а у нас уже есть, опять же, градус повысим. Нормально, Сань?.. Тут одна дамочка с нами напрашивается, аспирантка из универа, Алёнка все уши про шашлыки наши прожужжала, ну ничего доверить нельзя, ничего не держится… Ты как, Сань, думаешь, можно пригласить?.. Я видел издалека, с виду вроде нормальная, так-то конечно хрен угадаешь, конечно, надо присмотреться. Ну чё, Сань, что скажешь?..
       Я смотрел в окно автобуса и улыбался, — хорошо, что есть Хазарин, что бы я без него делал…
      
      
       При встрече полковник сообщил, что Смидович был найден мёртвым в своей квартире с тремя ножевыми, каждое было смертельным. Конечно, он всё понял, но ничего не сказал, мы поняли друг друга.
       Агишевы подали на опекунство над девочкой как ближайшие родственники, соответствующие документы были представлены, в будущем предполагается полноценное удочерение.
       А женщины… Женщинам не нужны аргументы, доводы "за" и "против", они принимают окончательные решение раз и навсегда.
       Почему же они слушают нас?.. почему им хочется признаний и пространных рассуждений?..
       Просто им нравится слушать, слышать мужской голос, а нам нравится говорить. Но иногда мы умолкаем прежде, чем нас об этом попросят.


Конец второй книги