Кролик и сыр

Внимание! Ненормативной лексики не существует. Но есть одно слово в рассказе, которое можно слышать только папам и мамам.

Почти что быль.

       Однажды, одна маленькая и любимая мне девочка, попросила меня рассказать историю про собачку. Но я ничего не смог придумать про собачку. И тогда, она попросила меня рассказать историю про кошечку. А  в моей жизни, кошечка, - это она. И у неё есть еще две, настоящие кошечки. А еще, у неё есть кролик, белый такой, пушистый, и она его очень любит. Но вот однажды, этот кролик выпрыгнул из своей норы, еще до того, как он оказался у этой маленькой девочки-кошечки.

       Мы ведь все прекрасно знаем, что любые наши души, переселяются из одного тела в другое. И вот до того, как этот кролик оказался у этой девочки-кошечки, он жил в одной семье. Точнее она. Она жила в одной семье. И вместе с ней жили еще тринадцать братьев и восемнадцать сестер. У них были мама и папа. Причем странно очень, что папа был черный, а мама была белая. Они уже были такие взрослые, очень. Только были это Заяц и Зайчиха.

       Они чем-то были похожи… А ещё, мультфильм такой был снят, что мама Зайчиха зимой ушла в лес за морковкой, а к ним в дом пришел снеговичок-лесовичок, и что-то неладное у них там произошло. Так вот эта история, она имеет место быть, потому как она происходила в той самой семье, где родилась «Милки». Милки, - это прозвище кролика, которая и жила у той самой девочки-кошечки, незадолго до того, как она появилась у неё в доме.

       А вот её старший брат, был жуткий проказник. Он не был похож ни на маму, ни на папу. И по характеру, и по цвету: он был с переливами, серый с белым. Он очень хорошо стоял на задних лапах, а передними умел колотить в барабан. Уши у него были длинные-длинные, уж очень большой он был проказник. И этот старший брат у Милки, однажды пошел в лес, на лесную опушку. Он тогда и представить даже не мог, что он является объектом, которого может кто-то съесть, или попытаться охотиться на него. Вышел он на опушку и нашел несколько грибов подосиновиков и подберезовиков. Он тогда не совсем понимал, что это за грибы, поэтому собирал всё подряд. Также он нашел сыроежки и одну бледную поганку. А ведь мы все прекрасно знаем, если ты дотронулся до поганки, то у тебя следы от этой поганки остаются на твоих лапах и потом нельзя свои лапки подносить ни к носу, ни ко рту, ни к лицу, потому что начнется аллергическое отравление. Необходимо сразу тщательно и с мылом мыть лапки. Так и у него, на лапках, эти следы остались. Поганку он положил в корзинку вместе со всеми грибами. Принёс домой, а мама увидела всё это и говорит ему: «Ты вообще видел, что ты сорвал?» Он отвечает: «Да, а что в этом такого? Красивый гриб ведь». Мама Зайчиха ему и говорит: «Ни за что нельзя срывать такие грибы, потому что это бледная поганка, она очень ядовитая». В этот момент зайка растерялся, опустил голову и у него покатилась слезинка. Он лапками начал потирать свои веки, чтобы и вовсе не расплакаться. И тут яд от поганки попал на глаз нашего зайчишки и наш братец ослеп. Мама-Зайчиха тут же выбросила все эти грибы, и всем своим детям велела строго-настрого больше не ходить в лес и не собирать никакие грибы.

       А что стало с этим Зайкой-Зазнайкой? Его повезли к доктору-фигоктору. Спустя неделю. Потому что обычные доктора не могли вылечить его глаза. Зайке было очень больно. Настолько больно, что он даже не знал, куда ему себя деть. Да. Бывает и такое.

       И вот привозят его к этому доктору-фигоктору. Он осмотрел нашего зайку и говорит: «Милый мой! Да ведь эта болезнь называется яховидистая лихоядка!» «Что?», - переспросил тогда заяц, - «Как эта болезнь называется?» А сам-то при этом он ничего не видит. Доктор говорит: «Давай так: я сейчас закапаю тебе капли в глазки твои, и ты через неделю будешь опять видеть? Но при этом, тебе нельзя будет видеть солнечный свет еще неделю». Зайке ничего не оставалось делать, как согласиться. Доктор закапал ему капли и зайку привезли домой, отлеживаться в спокойном дневном режиме. Мама зайчиха закрыла ему шторы на окнах, чтоб солнечный свет не попадал зайке в глаза, и приносила ему постоянно то морковку, то капусту, то сельдерей-пельдерей, то разную картошку с тыквой и свеклой. Зайка был очень рад, что у него скоро пройдут глаза.

       И вот, в один прекрасный день, он открывает глаза и видит все вокруг себя. Его радости не было предела. Он подбежал к своей сестре и говорит: «Представляешь, сестра, я вижу, я все вижу теперь. Ко мне вернулось зрение! Но я больше никогда, никогда не пойду в лес собирать грибы!» «Ты что», - говорит сестра, - «Совсем очумел? Грибы, - это наше все! Пойдем вместе пособираем.» «Нет», - сказал Зайка, - «Мы же не можем ослушаться маму! Давай не пойдем. Пойдем лучше капусты на огороде нарвем». «Ну ладно», - сказала сестра зайчиха, - «Давай не пойдем. Пойдем к тете Козе, нарвем у нее капусты лучше».

       Приходят они к тете Козе, а там волк и семеро козлят с медведем в соседнем огороде, в бочках капусту квашеную делают. Зайка посмотрел на них, у виска покрутил, и говорит: «Что вы делаете-то?» Мама-коза стоит, с ножом, капусту нарезает. А зайцы топчут в бочке эту капусту, делают запасы на зиму. «Ну ладно», - говорит мама Зайчиха, - «Эти пусть капустой занимаются. Но тогда нам-то что делать? Давай тогда что-ли делать сыр?» «А как это?», - спрашивает Зайчонок. «Ну давай так: пока мамаша-коза занимается там этим своим квашением капусты, мы её  аккуратненько подоим, в бочку все это сцедим, через марлю пропустим, на коптильню поставим, потом козий изюм... Ой, то есть козий сыр появится вкусный-превкусный». Решили так и сделать.

       Подходят они значит к маме козе, а та и знать не знает, что ее доят. Те стоят радостные, за титьки дергают ее (В этот момент ребенок должен уже уснуть. Отец должен проснуться), а она стоит, и в ус не дует, капусты кочан лишний нарезает. В общем надоили кролики целую кадушку молока козьего, приносят домой, а все остальные зайчата смотрят на них и спрашивают: «Что это такое? Как это? Мы что сейчас из козьего молока сыр будем делать?» «Да, сорванцы! А вы как хотели?!», - отвечает мама-Зайчишка. Ну, делать нечего, освободили печку, раскатали, растоптали всё, муки добавили, что там еще в сыр надо, не знаю… Плесень с потолка соскребли, пармезаном, или как его начали делать, Сыктывкаром... Ой. Этот, ну как его, этот сыр с голубой плесенью, которая называется? Накатали с горем пополам на сковородку, запрягли и в печку закинули.

       Сыр там зрел-зрел, зрел-зрел, зрел-зрел, зрел-зрел и созрел. Созрел до такой степени, что совсем взрослый стал. А взрослый, - это что значит? Что значит взрослый? (Здесь повторение специально для проверки, что и отец тоже уже уснул). Это ж тогда, когда у тебя уму-разуму прибавилось, когда ты стал самостоятельный, когда ты можешь всё делать сам, без чьей-либо помощи. Вот так и сыр, словно колобок, вскочил и побежал от наших зайчиков. Бежал, бежал, бежал, бежал по лесной опушке, через лес, через горы, через реки, поля, долины... Так весь и стерся до круглого калачика.

       С тех пор в магазинах сыр и продается маленькими кругляшками. Глазами на него смотришь, а он сам, словно глаз, смотрит на тебя, да вытаращившись и говорит: «Эй ты! Купи меня, пока меня не порезали тонкими ломтями! Да пока не стал я острый, как пика, чтоб не заколоть тебя!»

       Вот и теперь, смотрим мы на круглые колобашки сыров, от того то они нам, больше и нравятся. (В этот момент и мама уже должна приготовиться ко сну).