Полуостров. Главы 48-49

Глава 48.
- Тебе когда исполнится 18, Коновалов?.. - я поднёс бутылку коньяка к свету.
- Через год и...
- Ну, я к тому, когда с тобой выпить можно будет? - пояснил я.
- Да хоть сейчас!.. - обрадовался Коновалов.
- Ну как-то это, не это самое... - я плеснул коньяка себе в рюмку, он следил за моими действиями с явной обидой. - Некомильфо...
- Вы когда впервые алкоголь попробовали, Павел Александрович?..
- Я - в шесть, - ухмыльнулся я. - У нас в замке его подавали на завтрак.
- Вы жили в замке, Павел Александрович?! - удивлённо воззрился на меня Коновалов.
- Ну, а что тут?.. - я опрокинул содержимое рюмки в рот. - Мой отец был барон, ему полагался замок...
- Прямо вот настоящий барон?.. Как в учебнике? - округлил глаза Коновалов.
- Нет, игрушечный... - я быстро налил и осушил вторую рюмку, внутри начало разливаться приятное тепло.
- Прикольно, наверное, было жить в замке... - протянул Коновалов, не отрывая взгляда от бутылки.
- Да что ж прикольного?.. Холод дикий в любое время года, сырость, крысы бегали...
- Я боюсь крыс, - признался Коновалов.
- Я тоже боялся! Ужасно! Мне лет в пять братья засунули её в постель, у меня была эта... Как сейчас принято говорить? Психологическая травма!
- Они вас не любили?.. - Коновалов протянул руку к бутылке, и я треснул его по пальцам.
- Не-а. Они хотели, чтоб я сдох.
- Но почему?..
- Когда-нибудь я расскажу тебе... - я снова взял в руки бутылку.
- Павел Александрович, ну, можно мне тоже выпить? - возмутился Коновалов.
- Ну, можно... - я налил ему и опустил рюмку на ковёр.
Коновалов, по своему обыкновению, сидел на полу, отучить его от этой привычки не было никакой возможности...
- Грустно это всё... - заметил Коновалов.
- Наверное... - я стукнул своей рюмкой о его. - Ну, давай! За успех нашего безнадёжного предприятия!
- Почему безнадёжного?..
- О, Господи... Ни почему.
- Павел Александрович... - Коновалов осушил рюмку до дна.
- Ты там полегче, они здоровые... - заметил я. - Поменьше мне одна девушка разбила. Я от неё ушёл, и, пока собирал вещи, она кидала в меня хрусталь, предмет за предметом... Мало что осталось... А вещи были старинные, жалко, блин...
- Павел Александрович... - замялся Коновалов.
Я снова налил, и мы чокнулись.
- А вам вообще все пофиг?
- А что ж, плакать, что ли? Удел Избранного - жить дохулион лет, десять тысяч раз найдёшь повод поплакать...
- Павел Александрович...
- Ну, что, Коновалов?! Я уже несколько столетий Павел Александрович...
- А вас же на самом деле Пауль звали? - тихо спросил он.
- Почему звали? - я поднял бутылку, в ней оставалась треть. - Меня и сейчас так зовут... Во всяком случае, есть один человек, которому точно нравится так меня называть... Так, а ты как узнал?.. - я снова напомнил рюмки.
Где-то на окраине сознания ещё присутствовала слабая надежда сегодня поработать...
- Это было написано в письме, там чернила почти выцвели, но я разобрал...
- Ты, я понимаю, все полки обшмонал?.. Ладно, что уж теперь... - я великодушно взмахнул рукой, чуть не свалив бутылку со столика, и Коновалов переставил её на пол.
- Павел Александрович, а вы никогда не закусываете? - не очень уверенно произнёс он.
- Я не закусываю коньяк, но открою тебе страшную тайну: на кухне есть холодильник, в нем лежит какая-то еда...
- А можно я чай заварю?..
- А ты справишься? - прищурился я.
- Ну, я читал, как...
- Вы все не умеете заваривать чай! - я поднял указательный палец кверху. - И я тоже не умею! Чай умела заваривать только моя жена!
- Может, она над ним заклинание читала? - предположил Коновалов, возвращаясь в гостиную с кружками и ставя их на самый край столика.
- Не, я бы почувствовал... Смотрите-ка, даже ничего не разбил! Ну, Иван, ты делаешь феноменальные успехи!..
- Павел Александрович, хватит изгаляться!.. - он снова сел на пол, чуть не перевернув столик.
Чашки опасно накренились, и я поставил их рядом с бутылкой.
- Ну, что пить можно? - с надеждой спросил Коновалов.
- Ну как тебе сказать?.. Вообще за такое обслуживание мой папенька врезал слугам ножнами от шпаги. Знаешь, как больно?..
- Вам тоже врезал? - усмехнулся Коновалов.
- Мне - первому... - я зевнул и с хрустом потянулся. - Господи, Коновалов, как же меня достала твоя школа!.. Никаких сил больше нет!.. Мне кажется, именно в этом состоит моё наказание, а не в лишении права заниматься любимым делом... Надо было продолжать смешивать травы где-нибудь в медвежьем углу на три дома... Хотя, и там бы достали.
- А мне кажется, у вас прям талант... - сообщил Коновалов своей кружке с чаем. - Ну, к педагогике...
- Ну, да, ну, да, поэтому после разговора со мной некоторые идут вскрывать себе вены...
- Я не поэтому, - буркнул Коновалов.
Руки у него задрожали, и он разлил чай себе на джинсы.
- Просто невозможно...
- Просто невозможно, - согласился я. - Слушай, - я внимательно посмотрел на него. - Ты когда пил последний раз?
- В восьмом классе. Мне потом так херово было...
- Тебе и сейчас так херово будет! - пообещал я. - Ты вообще ел что-нибудь?
- Сегодня? Ну я себе сейчас бутерброд сделал...
Я тяжело вздохнул.
- Все. Расходимся, отбой...
- Так время детское! - возмутился Коновалов. - И там ещё осталось!
- Это я и сам допью, мне помощники не нужны, - пояснил я. - Потом когда-нибудь...
- А сейчас вы что делать будете?
- Работать... - я помассировал виски.
- Работать?! - Коновалов обалдело уставился на меня. - А как?..
- Да разве ж это много, это ж чуть-чуть было... - я рассмеялся, глядя на его ошарашенный вид. - Слушай, ну, будет у тебя 500 лет в запасе, тоже научишься пить...
- Павел Александрович... - попросил Коновалов. - А можно я домой не пойду?..
- Ты, я полагаю, домой и не дойдёшь... Только отпиши им, пожалуйста... И не дергай меня, статья сама себя не напишет... В шкафу плед лежит, но тут, по-моему, и так 40 градусов жары.
- Павел Александрович... - Коновалов лёг на диван, сложил все диванные подушки в стопку и осторожно водрузил на них голову. - А можно, пожалуйста, только ещё один вопрос... Я его весь вечер хочу спросить, просто это... Ну стремно как-то...
- Господи! Давай...
- А вы с Марией Борисовной навсегда расстались?..
Я допил чай, почему-то отдававший полынью, до конца, отнёс чашки в кухню, открыл шкаф, достал плед и швырнул ему на диван.
Потом сказал:
- А я что, разрешил залазить мне в голову? Смотреть на Наставника истинным зрением есть грубейшее нарушение субординации, и я не могу это постоянно прощать и, тем паче, замалчивать! Сегодня же доложу Куратору о том, что у меня не выходит это контролировать...
- Павел Александрович! - глаза у Коновалова были огромные, как плошки, хмель с него, как рукой сняло. - Вы что, какое ещё зрение?..
- Истинное!..
- Да нет же, нет, я клянусь, я и тогда-то наврал, просто как мне объяснить ещё, что я... Но я же не конченый дебил, и так же все понятно...
- Да никак не объясняй, - сухо ответил я.
- Они просто подслушивали, как вы с ней ругались... И потом терли... Он Наташку специально подослал, чтобы поржать... Она потом сама ревела, что типа Марьборисна тоже человек, хоть и дура, что она бы своего точно не упустила...
- Как же все это интересно! - заметил я.
- Ну, и вот, - закончил Коновалов.
- Ясно, - сказал я. - Спокойной ночи.

Глава 49.
- Пауль, ты опять читаешь!.. - она надела венок, сплетенный из лесных цветов, мне на голову. - Вот что это за книга, там даже нет заклинаний?..
- Это книга по искусству хирургии, там много того, что можно было бы применить на практике, если бы она раньше попалась мне в руки... - я переодел ей венок.
- Когда ты так сидишь, углубившись в чтение, ты напоминаешь мне тех жутких стариков, что иногда заходили к отцу за недостающим им компонентом зелья... Они, словно видели само основание времен...
- Что же в них было жуткого? Люди старятся, таков естественный ход бытия...
- Я не хочу стариться...
- Ты и не состаришься... И я тоже...
- Иногда я думаю, - она оторвала мои пальцы от книги и переплела со своими, - что бы я делала, если бы ты тогда не спросил у меня дорогу... Батюшка выдал бы меня замуж, я бы жила, не ведая о своей сущности...
- Иногда я думаю, - её губы были горячими и сухими, и поцелуи не утоляли жажду, а распаляли её сильнее и сильнее, - что так было бы проще...
- Но почему, Пауль?..
- Я хотел бы учиться дальше... - признался я. - Хотел бы быть таким же, как те старики, которые так пугали тебя... Но это не в моей власти, нужно платить по счетам...
- Я так люблю тебя, Пауль... Я так хочу сделать тебя счастливым. Но тебя трудно сделать счастливым, Пауль...
- Почему же?..
- Ты никогда не говоришь, что любишь меня...
- Слово изреченное есть ложь... - я положил голову ей на колени и подтянул к себе книгу. - Ты не хочешь повторить то, что я задавал тебе?..
- Ох, Пауль... Можно изучить все книги мира, но, если ты не видишь сердцем!.. Мне знакомы все травы в этом лесу... Я знаю, чем утолить сердечную печаль и чем разжечь давно забытую страсть... Знаю, как воспламенить костёр, который растопит лед, сковавший тебя, Пауль... У тебя паутина в волосах...
Она коснулась их пальцами, и дрожь прошла у меня по телу.
- Анна, мы ещё не обвенчаны...
- Вашей скромности, мастер Пауль, позавидовал бы монах!.. - она наклонила голову, заглядывая мне в глаза, её волосы защекотали мне нос, и я намотал их на палец.
- Не стоит искушать хозяина этого леса... Ибо мнится мне, что не создан он рукой Господа... И чары его сокрушительны...
- Так что ж с того, Пауль, если я с раннего детства считаю себя частью его, и могу собирать здесь силу гостями...
... Сначала я подумал, что раздающиеся из гостиной крики являются сюжетом очередного кошмара, потом, что это отголоски очередного скандала на 5 этаже, они постоянно чистили друг другу рожу. Только, выйдя окончательно из сонного дурмана, я понял, что с Коноваловым что-то случилось.
При том, что ничего случиться, вроде бы, не должно было.
- Ты чего вопишь? - я остановился на пороге гостиной. - Сон страшный приснился?
- Тут что-то произошло... - прошептал Коновалов. - Что-то очень плохое...
- Тут - это где? - конкретизировал я. - В этой комнате? Квартире, доме, подъезде?..
- Не знаю... - Коновалов начал одной рукой поднимать упавшие подушки с пола.
Вторая у него была прижата ко рту, я заметил, что костяшки пальцев у него искусаны до крови.
- Вроде ж хороший коньяк был, - заметил я. - Куратор подарил... Вернее, отдал, он заботится о своём здоровье..
- Тут что-то плохое произошло... - продолжал настаивать Коновалов.
- Больше наливать не буду!..
- Павел Александрович, хватит издеваться!..
- Да в каком месте я издеваюсь! - я прилёг на дверной косяк. - Знаешь, есть такая фигня - сонный паралич. Но это вообще-то лечить надо, в официальном лечебном учреждении... Давай спать, ок? У меня завтра две контрольные...
- Вы мне вообще не верите... - Коновалов пытался, не вставая с дивана, дотянуться до последней подушки, лежащей возле столика.
- А ещё знаешь, вот так спать нельзя... - заметил я. - Кровообращение нарушается... Сам сатана привидется... Верхом на химере.
- Павел Александрович, а вы сами-то ничего не чувствуете? - насупился Коновалов.
- Вообще ничего, - солгал я. - Слушай, хочешь заняться идиотизмом? Ну хочешь?
Он напряжённо смотрел на меня.
- Ну, если я её найду...
Я порылся на кухне, нашарил огарок свечи, поставил его в чашку и поджег.
- Ну вот, гляди... Если будет чадить, значит, произошёл прорыв инферно. Но только это даже не чародейский уровень, это вообще хрен знает, чей уровень... Бабок в деревнях...
- Она не будет чадить, - Коновалов сидел на диване, пальцы у него быстро двигались по экрану телефона, видимо, он пытаясь нагулить увиденное. - Это так не работает...
- Да я в курсе!
- А зачем глумитесь?
- В кругу злых жестоких циничных Наставников это называется переключение внимания. На, держи, - я поставил кружку со свечой перед диваном. - Спи спокойно, у меня на двери охранное заклинание. Вообще от воров, но зомби тоже не прорвутся...
Коновалов напряжённо смотрел на свечу.
- 90 псалом погуглили, - невзначай сказал я. - Хорошая штука...
- А он поможет?
- Ну, во всяком случае, точно не помешает...
Вернувшись в спальню, я полчаса мерил шагами помещение.
А вот это уже интересно...
С какого вообще перепугу мы с паном Хранителем вообще решили, что он чародей? То, что он умеет в заговоры и зелья? Да, блин, какая книжка попалась первой, туда и повело...
В этот тёмный предрассветный час тень смерти отчётливо накрывала лесничную площадку.
Я выглянул в окно, во дворе стоял реанимобиль. А ведь я бы мог что-нибудь сделать...
Да кто ж мне разрешит...
Я заглянул в гостиную. Коновалов спал, свеча чадила, видимо, откуда-то тянуло сквозняком, и я аккуратно её загасил.
Это редкий дар, Пауль. Непростой дар...
Всю жизнь я мечтал разделить его с кем-то...
Чтобы он понял, осознал, что я чувствовал, что я почувствовал первый раз, ещё тогда, в родовом гнезде...
Прошло 500 лет, я смирится с тем, что это утопия. Никто не видит.
Никто ничего не поймёт.
Ну, и слава Богу.
И что же теперь делать со всем этим?