Свен Гедин. От полюса к полюсу. На берегу Ганга

Титульное фото
**************
Купание с гхат в Ганге. Фото нач. XXв.
(Bathing at a Ghat on the Ganges at the beginning of XX c.)
**************

ГЛАВА 41. НА БЕРЕГУ СВЯЩЕННОЙ РЕКИ

Перед рассветом, когда на востоке только начинает светлеть полоска неба, я уже на набережной Ганга. Там я нанимаю лодку с четырьмя гребцами и с крыши ее каюты усаживаюсь в плетёное кресло. Медленно проплывая вдоль набережной, я любуюсь великолепными видами этого странного города, раскинувшегося вдоль левого берега Ганга – вытянутой массы теснящихся друг к другу зданий, домов, стен и балконов вперемешку с бесчисленными пагодами и богато изукрашенными индуистскими храмами с высокими башнями.

С берега высотой в 30 метров к реке ведут широкие ступени, гхаты, а из воды выступают каменные молы. Между ними над водной поверхностью возвышаются деревянные помосты, под соломенными крышами и большими зонтиками.
Это место сбора верующих. Из центра города они спускаются к священной реке, чтобы приветствовать восходящее солнце. Загорелые, полуобнажённые фигуры в лёгких одеждах, ослепляющих яркими красками, часто лишь в набедренных повязках. Огромная толпа людей тянется по берегу реки, только в поле моего зрения не менее 50.000 человек.

Я прошу остановить лодку, потому что это зрелище слишком необычное.
Брамин подходит к одной из каменных дамб и присаживается. Голова у него чисто выбрита, на затылке оставлен лишь клок волос. Он зачерпывает ладонью воду из священной реки, делает глоток, полощет рот и выплевывает. Затем взывает к Ганге, дочери Вишну, и просит очистить его от нечистоты рождения и греха и защищать до самой смерти. Затем он проговаривает двадцать четыре имени Вишну, встаёт и произносит священный слог «Ом», вмещающий в себя Брахму, Вишну и Шиву. Наконец, он обращается к земле, воздуху, солнцу, луне, звёздам и льет воду себе на голову.

Вот над джунглями на правом берегу Ганга показывается краешек солнца. Тысячи благочестивых паломников приветствуют его восход подношениями воды. Они брызгают водой в воздух, вздевая руки к утреннему светилу, и по пологому участку берега входят в реку. Брамин снова присаживается и теперь совершает загадочные пассы руками. Он проводит пальцами по макушке, а то прикладывает их к векам, лбу, носу, ушам и груди, символически представляя таким образом сто восемь различных проявлений Вишну. Если он забудет хотя бы одно из этих бесчисленных движений рук, то вся служба, длящаяся пару часов, будет напрасной! Та же церемония повторяется после обеда и вечером. А ведь брамину нужно исполнять и другие религиозные службы в храме.

Моя лодка медленно скользит по Гангу. Вон, раскинувшись, лежит старик в лохмотьях; он настолько худ, что его кожа туго обтягивает ребра. Он такой же загорелый, как и его соплеменники, но борода у него белоснежная. Он отправился в Варанаси, чтобы умереть близ священного Ганга, который течёт от стопы Вишну. А вон прокажённый, мужчина средних лет, чьи жизненные силы вытекают сквозь страшные язвы на теле. В Ганге, у источника жизни, он ищет исцеления. Вот молодая женщина грациозно спускается по каменным ступеням, изящно неся на голове кувшин. Она входит в реку по пояс, затем  пьёт из горсти, сложенной чашей, плещет водой в сторону солнца, льёт воду себе на волосы, наполняет ею кувшин и медленно идет назад, а священные струи стекают по красному покрывалу, окутывающему её гибкое тело. Другие часами сидят группами на берегу, а затем так же, группами, идут домой.

В бесконечной цепи бытия этот краткий утренний час – всего лишь секунда Вечности. И все эти тысячи, воздающие почести солнцу жертвоприношением воды из священного источника, убеждены, что тому, кто совершит паломничество в Варанаси и умрёт в его стенах, будут прощены все грехи. Увидеть Варанаси и умереть! Этого достаточно.

Как и буддисты, индуисты верят в переселение душ. Душа индуиста должна пройти через восемь миллионов животных обликов и в последующих воплощениях искупить совершённые ранее грехи. Отсюда и жертвоприношения богам и браминам, чтобы как можно скорее освободиться от вечных скитаний и попасть на небеса богов.
Вечером, когда самые жаркие часы дня уже позади, я снова медленно плыву в лодке мимо каменных ступеней набережной города. Мутная и серая священная река теперь безмолвно течёт меж своих берегов. Сколько же нечистот и тлена таится в этой благословенной воде! Мимо проплывают целые пучки раздавленных, вонючих цветков бархатцев, а также мусор, тряпки, стружки, островки пузырей и пены.

Из переулка к крутому берегу приближается похоронная процессия, сопровождаемая жуткой музыкой в быстром ритме. Громкая барабанная дробь эхом отражается от стен пагод. Коричневый и тощий мертвец распростерт на погребальных носилках под белой тканью, и члены касты крематоров кладут его на погребальный костёр, сложенный на берегу. Вскоре раздаются треск и шипение,  начинают подниматься густые клубы дыма. До меня доносится запах горелой плоти, и я велю гребцам плыть дальше.

Однако могильщики не слишком щедры на дрова. Когда поленница прогорает, обгоревшее черное тело все еще лежит в тлеющем пепле, а затем его бросают в реку!

В Ганге обитают боги, не только невидимые, но и видимые. Для индуиста почти вся природа – проявление божества, и крокодил – тоже бог /1/. Его нельзя ни беспокоить, ни убивать. Он может беспрепятственно выползти на берег, схватить маленького ребенка, играющего у воды, своими острозубыми челюстями и исчезнуть в реке вместе с добычей. Безмерна скорбь отца и матери, но они не помышляют о мести, глядя вместо этого на крокодила, возможно, с ещё большим почтением, чем прежде. «Нет ему равного на земле. Он – царь всех хищных зверей», – говорится в Библии.

В прошлом покойников бросали в Ганг, не сжигая. Из-за риска чумы англичане запретили этот обычай, но, говорят, в некоторых отдалённых районах он всё ещё практикуется. Умерших кладут на небольшой плот, и волны Ганга медленно уносят их в безмолвную ночь. Однажды я видел такого покойника, выброшенного на песчаную отмель посреди реки. Я бы его вообще не заметил, если бы не стервятники, сгрудившиеся вокруг его останков.

Полная луна освещает реку и джунгли, и глубокая, сказочная атмосфера майской ночи разливается по берегам Ганга. Вода тихонько плещется вокруг застрявшего ствола дерева, и в чёрных зарослях джунглей раздаётся шорох. Это крадётся пантера, высматривая добычу; её жёлтые глаза светятся в чаще, словно лампы. Обезьяны взобрались на лианы и спят на верхушках деревьев.

Встревоженный попугай, пробудившийся ото сна, издаёт пронзительный крик, разносящийся по лесу, но никто не обращает на него внимания, даже пантера не оборачивается на шум. В воде появляется едва заметное движение. Из воды медленно поднимает голову крокодил, вползая на ствол дерева. Лунный свет блестит на мокрых чешуйках его панциря. Он напряжённо прислушивается, выжидая добычу. Однако вскоре ему становится скучно, он выгибает хвост, словно стальную пружину, и исчезает в глубине вод.

Внезапно воздух сотрясает рев, вселяющий ужас. Он проносится по джунглям, словно хриплый, жалобный гром. Это проснулся тигр и жаждет крови! Каждый, кто хоть раз слышал зловещий рык тигра, несущий кому-то смертный приговор, никогда его не забудет!

******************
Перевод с немецкого языка
Татьяны Коливай
******************

ПРИМЕЧАНИЕ

1. Индийские крокодилы, обитающие в Ганге, называются гавиалами.