Чудеса случаются не случайно

Рассказ Татьяны Аксентьевны Зимич, публикуемый здесь по просьбе автора.

                «Да ведают потомки православных
                Страны родной минувшую судьбу».
                А. С. Пушкин

     1. ВО ВСЕМ ЕСТЬ ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ

   Как-то знойным августовским вечером 2018 года мы с моим другом, коллекционером и известным российским собирателем антиквариата Артуром Николаевым и двумя нашими гостьями из Сиднея, двоюродными сестрами –  Наташей Маринкевич и Милой Федорович, гуляли по Центральной площади Владивостока. Пришли сюда специально, чтобы посмотреть, как строится новый Спасо-Преображенский Кафедральный собор. Ещё в 2000 году место под строительство храма было освещено Святейшим Патриархом Алексием II, специально с этой целью посетившим наш город…
   С исторической точки зрения, для владивостокцев центр города тоже является священным.  Именно здесь 20 июня  (2июля) 1860 года трехмачтовый парусно-винтовой барк – транспорт «Маньчжуръ» под командованием капитан-лейтенанта А.К. Шефнера высадил на берегу бухты Золотой Рог специальное воинское подразделение для  основания военного поста и порта Владивосток. В царской России на Дальнем Востоке была создана Сибирская флотилия Российского Императорского флота, мощное объединение кораблей и судов, на счету которого за 191 год существования – множество подвигов и славных дел во имя родного Отечества. Военные моряки занимались освоением и исследованием восточной части Северного Ледовитого океана и Тихоокеанского побережья, совершали географические открытия, составляли лоцманские карты, возводили новые города и посёлки. Во времена Русско-японской и Первой мировой войн охраняли и защищали восточные морские рубежи Родины, сделав Владивосток неприступной морской крепостью… Благодаря присутствию в бухте Золотой Рог Сибирской флотилии, крупнейшая военно-морская база на Дальнем Востоке – Владивосток ещё в 1880 году получил статус города и стратегически важного, международного порта. Уже к началу ХХ столетия Владивосток превратился в один из самых красивых и перспективных городов мира. Именно отсюда, от причалов современной Корабельной Набережной, носящей теперь имя Цесаревича Николая Александровича Романова, 24 октября 1922 года, в 23 часа по местному времени, уходила дальневосточная Белая Россия, потерпевшая поражение в Гражданской войне! Корабли Сибирской флотилии, под командованием контр-адмирала Г. К. Старка, издав тревожные, прощальные гудки, ушли из бухты Золотой Рог на рейд, а потом – на юг  Приморья, в залив Посьета, чтобы вскоре навсегда покинуть Россию. С той поры пролетел целый век…
   Придя на Центральную площадь, мы с моими спутниками заглянули в маленькую временную часовню при строящемся соборе Преображения Господня. Поставили свечи и заказали богослужение  о светлой памяти и об упокоении душ моряков Сибирской флотилии, владивостокцев и всех  российских эмигрантов, вынужденных  неприкаянно скитаться по белому свету и жить на чужбине после Октябрьской революции 1917-го года и окончания Гражданской войны на Дальнем Востоке. Наташа и Мила  – потомки именно тех людей.  Без акцента говорят на родном языке, и слушать их чистую, не испорченную современным сленгом русскую речь особенно приятно.   В наш город женщины приехали с весьма необычным, волнующим поручением от мамы Милуши Федорович – Нины Николаевны Стафеевой (в девичестве Петровой). Во-первых, чтобы разыскать во Владивостоке храм, где её крестили. И, во-вторых, – попытаться найти их родной дом, до 1923 года принадлежавший её отцу Петрову Николаю Сергеевичу, успешному русскому коммерсанту из Москвы, потомственному дворянину Пензенской губернии.               
   Если честно, в тот памятный вечер мы вчетвером немного загрустили. Привезенная Милой и Наташей из Австралии цветная современная фотография «дома их дедушки», подаренная кем-то из знакомых, посетивших Владивосток энное время назад, вовсе не «оправдала» наших радужных ожиданий.  А ведь, казалось бы, чего проще – разыскать заветный архитектурный объект на главной улице города, в его историческом центре, имея на руках современный снимок здания?!  И, действительно, дом, запечатленный на том фото, мы нашли без труда. Но выяснилось, что изначально это здание было построено в 4 этажа, а  два верхних – просто не поместились в кадр. Нам же в наших поисках «родового гнезда» Петровых нужен был старинный двухэтажный особняк!
   Как вспоминала старшая из сестер Петровых, Людмила Николаевна Ганина, Наташина мама, в 1923 году, в возрасте восьми лет иммигрировавшая в Китай вместе с семьёй из родного города: 
   – Родительский дом во Владивостоке стоял на Светланской улице, недалеко от главной городской Набережной. В шаговой же доступности он располагался и от бухты Золотой Рог. На первом этаже двухэтажного здания находился большой универмаг с вывеской по центру над входом: «Н.С. ПЕТРОВЪ и Ко». Здесь в богатом ассортименте продавались шёлковые и шерстяные ткани из Англии, Германии, Индии, Китая и Японии, добротное российское сукно, роскошные меха, готовая модная одежда, женские итальянские шляпки, перчатки, сумочки, веера, обувь… Я помню рекламный щит: «ДЛЯ ПРЕКРАСНЫХ ДАМ И НЕ ТОЛЬКО – КАК ВСЕГДА, ДЕШЕВЛЕ ВСЕХ!».
   В папином универсальном магазине можно было купить всевозможные предметы женской и мужской галантереи: миниатюрные зеркальца, швейные принадлежности, парфюмерию, махровые банные полотенца, гарнитуры дамского и мужского белья и даже ёлочные украшения.  Второй этаж дома был жилой. Из окон нашей уютной просторной квартиры и с балконов, выходящих на Светланскую улицу, выложенную округлым цветным булыжником и украшенную яркими витринами и чугунными фонарями, круглые сутки  можно было наблюдать, как «кипела» городская жизнь. Мы с интересом смотрели на спешащих прохожих, разглядывали мчавшиеся мимо конные экипажи и дорогие авто.    
   Помню военные парады, горнистов и барабанщиков, стройные колонны гардемарин и офицеров, марширующих прямо под нашими окнами под «Прощание славянки». Рядом с центральным входом в универмаг всегда стояли два красивых кабриолета. Один – отца, в котором он разъезжал по делам, а по выходным возил семью на дачу, построенную в районе Марфо-Мариинской обители на Седанке. Второй автомобиль принадлежал его другу и компаньону Александру Алексеевичу Маслову. Он прекрасно владел иностранными языками, особенно восточными, поэтому чаще всего привозил нам подарки из Японии и Китая. Вообще иностранная речь во Владивостоке звучала повсюду, доносясь в нашу квартиру через окна и двери балконов, в тёплые дни, как обычно, распахнутые настежь…
   Слушая Наташу Маринкевич, увлеченную рассказами о семейных  воспоминаниях её мамы и деда о Владивостоке столетней давности, мы гуляли по вечернему городу, любовались его великолепным современным пейзажем на фоне раздвоенных в форме латинской буквы V величественных пилонов Золотого моста, быстро ставшего «визитной карточкой» дальневосточной столицы. После дневной жары всех радовал приятный бриз, веющий с бухты Золотой Рог. За разговорами и неспешной прогулкой   Наташа, сама того не замечая, то и дело, с волнением, прикасалась к своему необычному золотому кулону. По форме он походил на египетскую пирамиду, в основании которой мастер ювелир виртуозно изобразил в миниатюре Большого Сфинкса. И эта подвеска, и добротная золотая цепочка с вычурным плетением – были явно старинной ручной работы и сделаны на заказ по эскизу самого Н. С. Петрова. Наташа перехватила мой взгляд, словно давно ждала от меня вопрос про эту раритетную вещичку.  А затем, прижав руку к сердцу, сказала, что украшение досталось ей по наследству от деда. После его ухода из жизни эту цепочку с кулоном почти никогда не снимала мама Натальи Михайловны, прожившая до ста лет. На обороте золотой подвески ювелир выгравировал оригинальную философскую мысль: «КТО ПОЗНАЛ ПОЭЗИЮ – НЕ ВЕРНЁТСЯ К ПРОЗЕ ЖИЗНИ». Вероятно, таковым было жизненное кредо самого Н. С. Петрова, окружавшего себя и всех своих близких утонченной красотой, музыкой, произведениями искусства и прочими изысканными вещами!               
   На снимках тех лет он выглядит элегантно, напоминая, известный персонаж популярных детективных романов Агаты Кристи – частного сыщика Эркюля Пуаро, с его безупречными, аристократичными манерами и неизменно закрученными вверх, будто нарисованными, усами. «Весьма артистичен!» – я не ошиблась, так подумав, глядя на семейные фотографии. Очевидно, что Н. С. Петров был из редкой породы людей, которые своим разумом лишь тогда принимают универсальность жизни, когда их душе удаётся найти единственно для неё возможную точку опоры – в искусстве и эстетике окружающего мира! И тогда в море житейских испытаний красота и гармония ими воспринимаются как лекарство или как спасательный круг. Что бы с ним ни происходило, Николай Сергеевич с благодарностью встречал каждый свой новый день, понимая, что «всё преходяще в этом мире: проходят дни, созвездья гаснут. Пока звучит поэта лира, стремленье к жизни не напрасно!»    Наташа тут же начала рассказывать, как её дед, вспоминая десять самых счастливых лет жизни, прошедших во Владивостоке, не без гордости рассказывал дочерям и внучкам о своем участии в местных любительских спектаклях, нередко проходивших на подмостках театра «Золотой Рог».
   Центр города был популярным местом отдыха для владивостокцев и приезжей богемы. На углу улиц Корейская (Пограничная), 2 и Светланская, 1, в здании отеля и бывшего театра «Тихий океан», располагался один их самых первых в городе кинозалов  – «Кинематограф Иванова», где можно было посмотреть редкие для того времени звуковые картины и даже городскую хронику.  В номерах гостиницы «Золотой Рог» по давно заведенной традиции останавливались гастролировавшие артисты. А в пекарне ресторана «Золотой Рог» продавались «на вынос» самые вкусные булочки к чаю. Поводов прогуляться по Набережной и в центре города было довольно много.  1 февраля 1917 года в подвальчике ресторана открылось литературное кафе, где собирались футуристы, поэты и музыканты, представители литературно-художественного объединения «Балаганчик».
   Вечера поэзии, проходившие здесь довольно регулярно, посещали Н. Асеев, С. Третьяков, Д. Бурляк, Арсений Несмелов и даже композитор Сергей Прокофьев, побывавший во Владивостоке проездом из Петербурга в США в течение 5 дней. На Светланской, 13 располагалось и одно из ателье мод компаньонов Н. С. Петрова и А.А. Маслова.  К дому по Светланской, 13, образуя с ним единый архитектурный комплекс, пристроено здание театра «Золотой Рог», где проходили городские концерты, драматические и музыкальные спектакли.
   В старинном помещении театра «Золотой Рог», на улице Светланская, 15, ныне располагается Приморская краевая филармония. Отреставрированный концертно-театральный зал – с партером и двумя ярусами балконов и лож, как и до революции, украшенный колоннами, лепниной и барельефами, объемными хрустальными люстрами, практически сохранил свой исторический вид.   Во Владивостоке Николай Сергеевич Петров был человеком весьма популярным. В каком-то смысле, даже главным законодателем моды. К нему в магазин, на Светланскую, 9, любили заглядывать представители самых известных и состоятельных домов Владивостока – Шевелевых, Бринеров, Янковских, Терентьевых, американцы Тэд и Элеонора Прей, офицерские жены, супруги дипломатов, банкиров и высших государственных чинов, актрисы и даже заезжие столичные знаменитости, которые селились в номерах рядом расположенных гостиниц «Версаль», «Тихий океан» и «Золотой Рог». У респектабельной публики Владивостока было делом престижа – заказать в ателье у Петрова и Маслова срочный индивидуальный пошив вечерних туалетов и мужских фраков или самой модной по тем временам верхней одежды, под которую во всех  магазинах компании предлагался широкий выбор обуви и аксессуаров.
   Для иных «везунчиков» посещение  главного магазина-салона господина Петрова могло плавно перейти в галантное приглашение от хозяина дома –  подняться на второй этаж на обед или на чашечку кофе, в уютную гостиную, где Николай Сергеевич, листая добротный  пухлый фотоальбом в коричневом кожаном переплёте  ручной работы, радовал владивостокских дам и их спутников живописными историями о своих деловых заграничных турне. Иногда приглашение в гости предваряла фраза, почти магически, звучавшая из его уст: «Сударыня, я забыл сказать Вам самое главное: у меня дома есть вещица, купленная в Венеции (или, к примеру, в Гамбурге…) СПЕЦИАЛЬНО и ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС!» Словом, практически все модницы и первые красавицы Владивостока знакомились с новинками тогдашней моды, именно во многом благодаря стараниям неутомимого и любезного Николая Сергеевича Петрова, исколесившего полмира ради закупок эксклюзивных и престижных вещей, которые потом появлялись на прилавках его магазинов.
   Весьма долгое время щедрый, хорошо воспитанный и образованный, Николай Сергеевич считался у незамужних дев Владивостока перспективным и завидным женихом. Но все попытки разгадать тайну его сердца были безрезультатны. Причем он сам деликатно, но в категоричной форме накладывал «табу» на любые попытки приоткрыть «завесу» своей личной жизни… Это, разумеется, только разогревало интерес к его персоне у противоположного пола. Впрочем, Н. С. Петров часто любил удаляться «по-английски» в коммерческие вояжи, никого, кроме партнеров, не посвящая в свои планы. С той же, но уже радостной для тоскующих по нему воздыхательниц, неожиданностью, он возвращался в любимый город. Созывал гостей, накрывал хлебосольный стол со всевозможными морскими деликатесами, фруктами и шампанским. Не зря Николая Сергеевича «за глаза» во Владивостоке, а после и в Харбине называли «человеком-праздником».
   Позднее я узнала, что у Петрова в ателье мод, на Светланской, 11, двери которого украшал красочный рекламный щит с надписью: «Мужская, женская и детская одежда на заказ. Не дорого, прочно, красиво и модно! И, как всегда дешевле всех!»  шила наряды для себя и дочек, по рекомендации Лидии Вериго, супруги своего брата, и Ольга Витальевна Савицкая. Вероятнее всего, вся семья Савицких тоже была лично знакома с Н. С. Петровым. Собственно говоря, с конца 1920 года, после переезда из Хабаровска во Владивосток, Савицкие весьма долго жили рядом с Набережной, по соседству  от дома и магазинов Петрова, один из которых – салон «Модельной обуви» – находился в здании крытого Семеновского рынка, на углу Пекинской и Корейской улиц, буквально в трех минутах ходьбы от квартиры Савицких в доме на Корейской, 12…
   Уже в китайской эмиграции Николай Сергеевич Петров материально очень поддержал семью генерала Леонида Витальевича Вериго, дяди художника Арсения Савицкого. Поссорившись с мужем в Шанхае, Лидия Прокопьевна Вериго, с сыном-подростком Виталием и младшей дочерью Агнией, решила перебраться в Харбин, узнав, что там процветает, хорошо знакомая ей по Владивостоку торговая фирма «ПЕТРОВЪ и Ко», имевшая также свои магазины в Шанхае, Дальнем (Даляне) и других китайских городах. Оказавшись в Харбине в весьма бедственном материальном положении, Лидия Прокопьевна зашла в магазин Петрова на Пристани.  Вспомнив их знакомство во Владивостоке, а также, прекрасно зная добрый и отзывчивый характер и самого Николая Сергеевича, и его компаньона Александра Алексеевича Маслова, с которым она по-приятельски, как с земляком, общалась на прогулках во время пребывания в Нагасаки, Лидия Вериго обратилась к ним за помощью. Как всегда, готовый прийти на выручку соотечественникам, Н. С. Петров устроил обеих женщин, мать и дочь Вериго, на работу в своё ателье по пошиву дамских шляп. Юному же Виталию Вериго, двоюродному брату Арсения Иосифовича, Петров помог снова пойти в гимназию, чтобы завершить в Харбине среднее образование. Помогая матери и сестре оплачивать съёмное жилье, Виталий по протекции Николая Сергеевича в старших классах после уроков два года подряд подрабатывал разносчиком русских газет.
   Как выяснилось позже, и генерал-майор Л.В. Вериго общался в Харбине с Дмитрием и Семеном Федоровичами Ганиными, работал с ними в Союзе коннозаводчиков. Братья-миллионеры Ганины, родом были из нижегородских крестьян, имели в Маньчжурии и Монголии превосходное состояние, заработав его на разведении домашнего скота, овец, племенных породистых лошадей. Они там построили свои фермы, занимались производством, оптовой и розничной торговлей, экспортом мяса и мясных продуктов. Как и потомственный дворянин, казачий генерал-майор Л.В. Вериго, братья Ганины открыто придерживались монархических взглядов, не скрывая ностальгии по канувшей в Лету Российской империи.             
   В годы японской оккупации Китая, на территории буферного государства Маньчжоу-Го  или Великая Маньчжурская империя, в третьем отделе БРЭМа – Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, за вольный нрав и открытые симпатии к России и старшие Ганины, и опальный генерал-майор Леонид Вериго числились у японцев как «неблагонадежные». Одинаковые политические убеждения и общие, так и не сбывшиеся надежды на возрождение монархии в России были в основе их дружбы в эмиграции. В 1944 году именно Ганины проводили Л.В. Вериго в «последний путь». Об этом я ещё расскажу в книге!..
   Мир, действительно, тесен. И всё, что в нем «случается», на самом деле происходит только по воле Божией и Небесному Промыслу Творца для каждого из нас, в том числе –  и наши удивительные, НЕ СЛУЧАЙНЫЕ встречи друг с другом! Найдя в калифорнийской Колме на Сербском кладбище под Сан-Франциско могилы всех Ганиных, я почему-то уже не удивилась тому, что буквально рядом с ними похоронены Савицкие – старший брат Арсения Георгий Иосифович (1902–86 гг.) с супругой Ниной Петровной (1907–87 гг.)  – SF, ряд 87, № захоронения 5478. Знать, по воле Господа, сложные судьбы этих людей, многократно переплетенные и при их жизни, уже навсегда соединились и после кончины…
   Ещё в 1912 году Н. С. Петров во Владивостоке близко подружился с капитаном Владимиром Михайловичем Шевелевым. Получив от отца в наследство большое имение в тридцати милях от Владивостока, как и Янковские, Владимир Шевелев занимался разведением пятнистых оленей, рыболовным промыслом и охотой. Был у Владимира Михайловича, также доставшийся в наследство, доходный дом на Светланской, 44, где одно время Товарищество «Грушко и Чернега» арендовало помещение под небольшой галантерейный магазин. Общие финансовые и деловые интересы со временем переросли в дружбу Н. С. Петрова с В.М. Шевелёвым, а после – и между их семьями на всю жизнь.
   Старшая внучка Н. С. Петрова, Наталья Михайловна Маринкевич, родилась 7 мая 1941 года в Харбине, в семье инженера Михаила Семеновича Ганина, сына известного скотопромышленника и миллионера Семена Федоровича Ганина. Крестным отцом Наташи был Глеб Владимирович Шевелев, женатый на Анне Семеновне Ганиной, сестре Михаила, получившей в юности прекрасное образование и профессию зубного врача. Глеб Шевелев – младший брат Олега Шевелева, того самого – известного гимнаста, боксера и писателя-эмигранта из рода М. Г. Шевелева, основателя первого русского морского пароходства на Дальнем Востоке. История, развитие и международная известность нашего города долгое время в конце XIX и в начале ХХ столетий были связаны с этой большой династией.    
   Выглядит Наташа Маринкевич очень молодо и всегда изысканно модно, явно пошла в деда. В Харбине окончила среднюю школу-десятилетку, в которой она и её сверстники в те годы занимались по советской программе образования.  Параллельно десять лет Наташа училась ещё и музыке по классу фортепиано. Обладая красивым голосом, с удовольствием пела в школьном хоре. Переехав в Австралию, брала уроки вокала у профессиональной оперной певицы. А затем стала солисткой Ансамбля русской песни в Сиднее, с которым гастролировала по Австралии.  Наташа прекрасно говорит, читает и пишет на родном языке. В живых умных глазах светится задорный огонек. Рассказывая о родных, вспоминала, что по-прежнему дружит с американскими потомками Ганиных, Янковских и Шевелевых. Они продолжают ездить друг к другу в гости, общаются по телефону. Всегда в курсе главных новостей из России. До 2010-го года Наталья Михайловна часто встречалась в США с сыном своего крестного отца Глеба Шевелева – Володей, с которым они вместе росли ещё в Харбине, а после – и в Америке, благодаря родству и дружбе родителей. Наташа помнит, как Владимир Глебович Шевелев снимался в документальном цикле Никиты Михалкова «Русские без России. Дальневосточный исход», где поделился своими воспоминаниями об эмигрантской жизни наиболее известных представителей семей Янковских, Бринеров, Ганиных, Шевелевых и Петровых.            
   В разные годы в дом Н. С. Петрова в Китае приезжали Бринеры, Янковские, с которыми Шевелевы и Ганины были не только в тесном родстве, но также имели совместные коммерческие и благотворительные проекты в Европе, Корее, Китае, Монголии и США.
   Из Китая Петровы и Ганины (родители Наташи) иммигрировали в Австралию в 1959 году. Николаю Сергеевичу удалось приобрести билеты на самолёт из Гонконга в Сидней. Уезжали быстро, опасаясь арестов революционно настроенных китайских властей и практически потеряв всё свое состояние. Наташа вспоминала, что в конце Второй Мировой войны, после изгнания японцев с территории Китая частями Красной Армии, китайские коммунисты арестовывали её деда 5 раз, но, в конце концов, оставили в покое, конфисковав практически всё недвижимое имущество. До сих пор удивляется, как Н. С. Петров сумел купить, хоть и небольшой, но уютный и красивый дом в Сиднее, где они жили всей семьёй. Через шесть лет Михаил и Людмила Ганины из Сиднея переехали в США, куда сразу после Второй мировой войны перебрались родные Михаила Семеновича, и к тому времени уже прочно встал на ноги их семейный бизнес. В начале 80-х годов прошлого столетия, брак Людмилы и Михаила Ганиных распался, тогда-то Наташа с мамой и приняли решение – окончательно поселиться в Австралии...
   Уже седовласый, но с неизменно закрученными кверху «фирменными» усами, по-прежнему приветливый Н. С. Петров, с его харизмой джентльмена и аристократичными манерами, в Сиднее устроился работать барменом в Русский клуб. Дома ему, как и прежде, не сиделось, даже уже в преклонном возрасте. И Николай Сергеевич спешил в клуб, где собирались его соотечественники, продолжая радовать друзей увлекательными историями из собственной, незаурядной биографии. Общение с этим улыбчивым и обаятельным человеком в белоснежной, безупречно накрахмаленной и отглаженной  рубашке с короткими рукавами и галстуком-бабочкой, скрашивало непростую эмигрантскую жизнь многих русских людей, оказавшихся после Второй мировой войны в чужой стране, так далеко от России. К каждому из своих собеседников Николай Сергеевич мог подобрать свой «золотой ключик», чтобы подбодрить, утешить и вселить веру в лучшее будущее.
   Младшая внучка Н.С. Петрова, Людмила Анатольевна Федорович (урожденная Стафеева) родилась в Австралии. Русскому языку  училась в семье – у мамы и отца, у всех своих родных и, конечно, – в церковно-приходской школе. С ранних лет яркая, красивая и жизнерадостная Мила принимала активное участие в концертах художественной самодеятельности, с удовольствием занималась хореографией в Ансамбле русского народного танца. Туристические походы и весёлая жизнь в летних молодежных лагерях – все эти радостные воспоминания о детстве и студенческой юности у Л.А. Федорович тесно связаны с её постепенным духовным взрослением, изучением и почитанием исконно русских, культурных и православных традиций. Как и дед Н.С. Петров, она любит и ценит искусство, считает, что каждый культурный человек должен стремиться к  разносторонним познаниям окружающего мира. Сначала окончила бакалавриат в престижном Сиднейском университете (The University of Sydney).  Защитила степень бакалавра по наукам фармакология и физиология. Затем поступила в Университет Нового Южного Уэльса – одно из лучших высших учебных заведений Австралии. Здесь, в бизнес-школе UNSW Sydney, изучала маркетинг и достигла степени магистра по коммерции. Третьим, завершающим, образованием Милы на пути к любимой профессии стала Сиднейская Школа флористики.
   Да, Людмила флорист, работает в  цветочном салоне «PURE FLOWERS» («ЧИСТЫЕ ЦВЕТЫ»). Часто получаю от нее снимки роскошных  праздничных букетов, составленных с тонким вкусом, и свадебных цветочных гирлянд на заказ. Иногда Людмила Анатольевна присылает фотографии цветочных композиций, которыми они с коллегами оформляют православный храм своего прихода с красивым названием – Церковь Всех Святых, в земле Российской просиявших. Мила много путешествует, изучает цветочный бизнес в разных странах. Это и  удивительно, ведь Австралия славится своими оранжереями и разнообразием пышно цветущей и благоухающей флоры. Но, как и дедушка, Мила умеет для  любимого цветочного салона найти то, что может порадовать и привести в восторг постоянных  покупателей. В странах, где удается побывать, Людмила Анатольевна Федорович старается посетить не только широко известные  местные достопримечательности, но и картинные галереи, выставки современной живописи.
   Любят внучки Н.С. Петрова живопись, русский художественный театр, концерты хорового пения и классической музыки, оперу, и, конечно, русский классический балет. Чтобы оставаться в хорошей физической форме, увлекаются плаваньем и фитнесом, совершают пешие и велосипедные прогулки.
   Через год,  во второй приезд Милы Федорович во Владивосток я отметила, как быстро и легко она освоилась в нашем городе, как замечательно и уверенно ориентируется в его историческом центре. А Мила мне искренне призналась, что чувствует себя здесь, как на родине, вернее, как дома. И ее не покидает ощущение, что вдруг –  вот-вот, через секунду, взявшись крепко за руки и, как  прежде, нежно улыбаясь друг другу, ей навстречу по Светланской … прошагают молодые дедушка и бабушка. …  «О, как бы я, действительно, хотела их здесь встретить!» –  прошептала однажды Милуша,  признавшись, что сердцем чувствует, что именно они подарили, точнее сказать, передали ей через маму по наследству эту щемящую любовь к Владивостоку…
   Конечно, стоит признать, что здесь, на краю русской земли, у Великого океана,  именно благодаря любви к Отечеству и труду многих тысяч ранее живущих во Владивостоке людей, вырос прекрасный город, в памяти и небесной ауре которого не угасает свет, оставленный от сердец и душ его прежних жителей! Кстати, имя «ВЛАДИВОСТОК» городу дал бывший генерал-губернатор Восточной Сибири, граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский, по аналогии с Владикавказом, где он прежде служил... 
   А для меня, благодаря этим замечательным русским женщинам далекая страна Австралия перестала быть «Terra Incognita» – «Неизвестной Землей». Кстати, Владивосток и Сидней, несмотря на далекое расстояние друг от друга, живут в одном часовом поясе. Едва проснувшись, мы спешим поздравить друг друга с началом нового дня. Именно русские австралийцы, с их богатейшими  семейными архивами, которые из поколения  в поколение передаются потомками эмигрантов, как святыня и память о родных истоках,  и подсказали мне творческую идею – издать историческую серию книг о судьбах наших соотечественников «Русские в Зарубежье»! Изучать историю своей Родины по  сохранившимся  дневникам и мемуарам, бесценным документам и фотографиям, достоверно запечатлевшим  фрагменты жизни её реальных свидетелей, сегодня наиболее интересно. Особенно, если знаешь, как много за эти столь быстро пролетевшие сто лет было попыток – сознательно  исказить и обесценить подлинные события, произошедшие в России в начале ХХ века!

     2.  ПОМОЩЬ ЧУДОТВОРНОЙ ИКОНЫ АЛБАЗИНСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

   Но, вернусь к своему рассказу о ЧУДЕ, свидетелями которого мы стали в те незабываемые августовские дни 2018 года в нашем Владивостоке… Итак, гуляя по вечернему городу вчетвером, мы немного грустили, не найдя дом, в котором родились мамы Наташи и Милы…
   У причальной стенки, чуть ниже Центральной городской площади качались на волнах современные военные корабли, также украшенные Андреевскими флагами и также, почти вплотную, пришвартованные к Корабельной Набережной, как и сто лет назад на этом же месте стояли их легендарные предшественники – корабли из Сибирской флотилии.
   Что ж, Владивосток продолжает быть морской крепостью, форт постом на Тихом океане и охранять рубежи России. Рядом с крейсерами виднелись мачты учебного парусника «Надежда», на которые в то самое прекрасное  мгновение, о котором я и хочу сейчас рассказать, как бы специально «уселось отдохнуть» уставшее за день приморское солнце. Вдруг над позолоченным куполом деревянной Спасо-Преображенской часовни, увенчанной православным крестом, из радужного перекреста солнечных лучей образовалась звезда и, вспыхнув ярчайшей белой вспышкой, начала пульсировать потоком огненного света, передавая сигналы, словно природный оптический семафор!
   –  Смотрите, смотрите! – воскликнул Артур Николаев, показывая на сверкающую над часовней «звезду. – Ведь явно нам Боженька сейчас какой-то Знак подаёт! Эх, разгадать бы, какой! 
   Это Небесное Знамение, проявленное, будто специально только для нас, продолжалось несколько минут подряд, пока солнышко красным мячиком не скатилось с корабельных мачт «Надежды» и не разлилось по всему небу над городом и морем дивным, розово-золотым узором из светящихся облаков.  Любуясь роскошным закатом, я подумала о художнике Арсении Савицком, о котором уже начала писать книгу: «А, может, это его, беспокойная и трепетная душа, пульсирующей животворной звездой только что спустилась на землю, чтобы напомнить и рассказать о себе?  Сколько же ещё загадок в биографии художника-иконописца Арсения Иосифовича Савицкого и его родных мне предстоит раскрыть впереди?»  Как раз в те дни, когда во Владивосток приехали австралийские гостьи, я подбирала архивные документы для главы, посвященной учебе Арсения в Хабаровском графа Муравьева-Амурского кадетском корпусе, который в 1921 году после падения большевистского режима во Владивостоке  переехал из Хабаровска на Русский остров.   
   Точно теперь понимаю, что не случайно мое внимание привлекла статья о старинной чудотворной иконе Албазинской Божией Матери. Ей молились и поклонялись великие первооткрыватели дальневосточных земель – адмирал Г. И. Невельской и сам граф Н. Н. Муравьёв-Амурский, генерал-губернатор Восточной Сибири, и все русские войска, и служивые люди, которых он лично благословлял на подвиги ради крепости и процветания родной державы. Один из списков этой иконы был подарен в 1915 году кадетам Хабаровского корпуса в момент открытия новой каменной придомовой церкви, построенной по Указу Государя Николая II в самый разгар Первой Мировой войны. По давней традиции Арсений Савицкий, как и все кадеты, и их офицеры-наставники часто молились именно Албазинской Божией Матери, хранительнице российских дальневосточных окраин. Второе название иконы «Слово плоть бысть»  или «Слово стало плотью».  Узнав из статьи краеведа Нелли Мизь, что во Владивостоке в Приморском государственном краевом музее тоже есть старинный чудотворный список этой иконы, я захотела взглянуть на него. Вот и предложила моим подругам с утра посетить музей имени В. К. Арсеньева на Светланской, чтобы попросить Албазинскую Божию Матерь нам помочь выполнить поручение Нины Николаевны Стафеевой. Идея всем понравилась.
   На обратном пути мы вчетвером зашли в гости к моему другу и коллеге Александру Яковцу, директору издательства «Русский Остров».  Александр Пименович – знаток отечественной истории, писатель и краевед, много знает о прошлом Владивостока и его прежних жителях. Но и он признался, что про коммерсанта Н. С. Петрова прежде не слышал. Однако, просмотрев фотографии и документы, которые привезли с собой из Австралии Мила и Наташа, Яковец задумчиво произнес:
   –  Конечно, фамилия очень распространенная, но меня все же не покидает мысль, что я где-то, когда-то видел упоминание про Н. С. Петрова. Надо подумать и повспоминать, загляну-ка я в мои архивы ...
   На следующий день мы приехали на Светланскую, прямо к открытию Арсеньевского музея. Моим гостьям из Сиднея было интересно познакомиться с историей Приморского края. Так, зал, за залом, мы дошли и до заветной иконы удивительной красоты. Набожные, искренне верующие, Мила и Наташа признались, что подобную икону, на которой в образе юной Девы запечатлена Божия Матерь с Младенцем во чреве, они не видали никогда! И даже не представляли себе об её существовании! Почему-то мы до глубины души расчувствовались, глядя на икону Албазинской Божией Матери, и от слез на сердце стало светло. В этот самый момент неожиданно раздался телефонный звонок от Артура Николаева, вернув нас в реальную действительность:   
   –  Девчата, вы где сейчас находитесь? В музее? Я скоро за Вами приеду, хочу прокатить Вас на фуникулере.
   Через пару минут мой мобильный вновь подал сигнал вызова. Это был уже звонок от Саши Яковца:
   –  Привет! Вы где? В музее? Спускайтесь вниз и ждите меня у входа. Приготовьтесь, будет сюрприз … 
   Дождавшись Артура Николаева и уже повстречавшись возле парадного входа в музей с Генеральным директором издательства «Русский Остров», мы все вместе дружно вопросительно посмотрели на сияющего от необыкновенного чувства радости Александра Пименовича Яковца, державшего в руках старинные фотографии Владивостока и улицы Светланской.
   Загадочно взглянув на внучек Н. С. Петрова, Александр с улыбкой произнес:
   –  А теперь, как говорится, не сходя с этого места, взгляните прямо через дорогу, это и есть … бывший дом Н. С. Петрова! –  И протянул нам для сравнения исторический снимок столетней давности с этим же зданием, которое мы увидели на противоположной стороне…
   –   Восторг! – только и смог вымолвить А. В. Николаев.
   –   Слово плоть бысть! – в слезах прошептала Милуша. 
   –   Это настоящее чудо! – в один голос произнесли мы с Наташей…   
   Даже сейчас сложно описать словами наше коллективное эмоциональное потрясение! Но я теперь точно знаю, что, если Богородица намерена явить тебе СВОЁ ТАЙНОЕ ВОЛШЕБСТВО и УЧАСТИЕ, то ты получишь его! Причем, всегда неожиданно! И не по частям, а сразу и сполна! ВО ВСЕЙ   НЕПОСТИЖИМОЙ, УДИВИТЕЛЬНОЙ, И ВОИСТИНУ БОЖЕСТВЕННОЙ КРАСОТЕ!!!
   В тот памятный день ЧУДЕСА от Албазинской Божьей Матери продолжались проявляться одно за другим, буквально до самого вечера, удивляя и заставляя всех радостно волноваться и в молитве благодарить Богородицу. Прокатив нас на фуникулере, Артур Николаев предложил прогуляться по исторической части Пушкинской улицы в сторону центра. Миновав Пушкинский театр, мы перешли на другую сторону улицы, постояв несколько минут у знаменитых каменных львов, возле старинного краснокирпичного здания бывшего Восточного института. Как выяснилось, здесь до революции училась бабушка Никиты Федоровича, мужа Милуши.  Пройдя немного вперед, мы увидели современный Успенский храм, возле которого в прицерковном сквере стоял православный священник. Узнав, что наши гостьи приехали специально из Австралии, чтобы найти и почтить владивостокскую церковь, где в ХХ веке, 31 декабря 1922 года крестили маму Людмилы Анатольевны Федорович – Нину Николаевну Стафееву (урожденную Петрову), священник пригласил нас подняться вверх по небольшой лесенке и подвел к мемориальному православному кресту. Рядом с памятником была закреплена табличка: «На этом месте находился алтарь Владивостокского кафедрального собора Успения Божией Матери. Собор был снесен в 1938 году…».         
   Справа, чуть ниже храма, на старинном цветном снимке видны хозяйственные помещения, где прежде хранилось облачение священников и находились церковные лавки. Именно на этом месте была возрождена и расположена в наши дни современная Успенская церковь. А запечатленный собор Успения Божией Матери был не только первой православной церковью Владивостока, в которой крестили младенцев, венчали жителей. Здесь во время своего кругосветного путешествия побывал на торжественном молебне в честь своего визита во Владивосток Его Императорское Высочество Цесаревич Николай Александрович Романов, прибывший на фрегате «Память Азова». Здание храма было архитектурно построено в русском стиле, имело 35 м в высоту и могло вместить до 1000 прихожан одновременно.  Справа, внизу, хорошо виден памятник адмиралу Г.И. Невельскому, который заложил в дни визита во Владивосток в мае 1891 года будущий Государь Император России Николай II Александрович.
               
   Вот мы и нашли тот самый храм, а, вернее, священное историческое место, где прежде стояла первая в городе каменная Успенская церковь, в которой крестили Нину Николаевну Петрову в канун Нового, 1923 года! Тогда все выглядело, как на этой почтовой открытке с видом Владивостока столетней давности.
   Именно в этом храме состоялся прощальный молебен перед отплытием на Камчатку  экипажа канонерской лодки «Магнит», на которой служил гардемарин Арсений Савицкий. Здесь, в соборе Успения Пресвятой Богородицы, по русской православной традиции, после церковной службы моряки простились со своими родными, покидая любимый Владивосток. 22 июля 1922 года «Магнит» отправился в свое одиночное плавание, выполняя секретное задание командования Сибирской флотилии. На родину экипаж так и не вернулся…
   Растроганные случившимися чудесными событиями, каждое утро, начиная с праздника Успения Пресвятой Богородицы (28 августа) и вплоть до своего отъезда в Австралию, Людмила Федорович и Наташа Маринкевич приходили в Успенскую церковь на службы. Буквально на следующий день Александр Пименович Яковец позвонил снова и пригласил нас срочно приехать в издательство «Русский Остров»…
   Как оказалось, просматривая свои архивы, А. П. Яковец неожиданно обнаружил в них сканы первых полос владивостокских газет, выходивших в начале двадцатого века, и там увидел – рекламные объявления магазинов и ателье мод Н. С. Петрова! Торговая фирма с маркой «ПЕТРОВЪ и Ко», судя по рекламным материалам, всегда размещенным только на первых полосах самых популярных периодических изданий: «Владивосток», «Русский край», «Красное Знамя», «Новая Вечерняя газета», имела в самых престижных районах Владивостока пять крупных магазинов и два ателье мод по пошиву головных уборов и нарядной одежды для  женщин, мужчин и детей…
   Историю происхождения своей архивной находки рассказывает А. П. Яковец:               
   –  Наше издательство несколько лет назад готовило к выпуску сборник стихов из произведений поэтов, живших во Владивостоке до окончания  Гражданской войны». Многие авторы иммигрировали в Китай на кораблях Сибирской флотилии или перебрались позже в Шанхай, Харбин или Париж. Их творчество было весьма популярным в среде русской эмиграции той эпохи. А до Дальневосточного исхода Белых сил стихи приморских поэтов можно было послушать, в том числе, и в собственном исполнении авторов, в трех литературных кафе в центре Владивостока. Одно из таких кафе «Балаганчик» было не так давно отреставрировано и вновь открыто на Светланской. Лучшие стихи или литературные новинки довольно часто публиковались в местных газетах того времени. Найдя в краевых архивах историческую периодику со стихотворениями тех лет, чтобы не забыть название и дату выхода изданий, наши редакторы решили отсканировать первые газетные полосы, куда совершенно случайно попали рекламные объявления торговой компании Н. С. Петрова.  В тот момент никто из персонала издательства «Русский Остров» даже не обратил на это внимания…
   Действительно, и для А. П. Яковца, и для всех сотрудников «Русского Острова», и, в особенности, для наших гостей из Сиднея, такая находка была приятной и волнующей удачей! Познакомившись с приехавшими из Австралии родными внучками Н. С. Петрова, мои коллеги нежданно-негаданно обнаружили в своих архивах не известный ранее исторический фрагмент из коммерческой повседневной жизни Владивостока! Позднее, по указанным адресам в  найденных газетных публикациях мы разыскали исторические снимки, как сохранившихся, так и уже снесенных владивостокских зданий, где находились магазины Н. С. Петрова.
   Одним из самых посещаемых и любимых мест отдыха у владивостокцев было кафе под названием «Веранда». В этом здании на первом этаже тоже находился магазин компании «Н.С. ПЕТРОВЪ и Ко». Здание давно снесено. Но на трех исторических фотопанорамах, которые мы разыскали в архивах, его хорошо видно, справа, чуть ниже и перпендикулярно Светланской, стоит особняк с треугольной крышей. Это и есть кафе «Веранда», фасадные окна которого выходят на зеленый сквер и памятник адмиралу Г. И. Невельскому. С торца здания из окон открывался прекрасный во все времена вид на мыс Чуркин и бухту Золотой Рог.
   Пришла пора рассказать об Н. С. Петрове, этом благородном и незаурядном человеке. Через год, когда Мила вновь посетила Владивосток, открылись новые тайны из его биографии, о которых не подозревали и даже не могли догадываться ни обе его дочери, ни, тем более, уже взрослые внучки! Желая разыскать записи из церковных метрических книг о рождении и крещении дочерей Н. С. Петрова, мы с Людмилой Анатольевной Федорович сделали запрос в Дальневосточный государственный исторический архив.  Но вместо двух архивных выписок на руки неожиданно получили три копии новых исторических документов…

     3. «Н.С. ПЕТРОВЪ И Ко».

   Н. С. Петров родился в Москве, на Арбате, 2 (15) мая 1886 года. Его родители рано умерли. Именно благодаря одной из полученных нами архивных выписок, о которых я упомянула выше, мы с внучками Н. С. Петрова узнали, что он был потомственным дворянином Пензенской губернии! Так вот откуда у Николая Сергеевича были природные аристократичные манеры: как говорится, кровь – не вода! Пензенская земля, богатая чернозёмами и природными ресурсами, благодаря щедрости Петра Великого, милостиво жаловавшего десятки наделов и поместий «птенцам гнезда Петрова» за верность и службу Державе, имеет особый статус – старейшего дворянского гнезда Российской империи. Как писал летописец пензенской провинциальной жизни Василий Антонович Инсарский, умерший всего за четыре года до появления на свет Николая Петрова: «Дворянство там (именно в Пензенской губернии – примеч. автора) было большею частью чистокровное и заключало в себе много древних фамилий: как Араповы, Загоскины, Сабуровы, Ахлебинины, Всеволжские, Кишенские, Дубенские». На старинном кладбище Спасо-Преображенского монастыря в Пензе покоится прах потомков самых известных аристократических родов России – Бекетовых, Куракиных, Шереметевых, Суворовых, Тургеневых, Сумароковых, Лопухиных, Салтыковых, Бахметевых и т. д. О родителях и других, более старших, предках Николая Сергеевича можно сделать только логический вывод: эта линия Петровых документально должна быть связана с Дворянским или Благородным собранием Пензенской губернии Российской империи и иметь свой фамильный герб, как было принято у представителей потомственного дворянства.  А значит – семья Петровых внесена в одну из частей Пензенской Дворянской родословной книги! О благородном происхождении деда в семье Николая Сергеевича никогда не говорили. Собственно говоря, даже не знали!
   В двухлетнем возрасте Коля Петров попал в приют для дворянских сирот, откуда маленького ребенка забрал и принял в свою многодетную семью брат отца –  Петр Петров,  служивший в Московском отделении крупного торгового Товарищества «Грушко и Чернега». Всю свою жизнь, уже в зрелом возрасте, Николай Сергеевич Петров с любовью и благодарностью вспоминал своего родного дядю. Уже в эмиграции в Харбине он получил тревожное письмо из Москвы о том, что родной брат его отца тяжело болен, и жить Петру Петрову осталось недолго. Шёл 1935 год. Ехать в Россию, чтобы попрощаться с родным и дорогим ему человеком, было опасно. Ведь Николая Сергеевича могли на родине арестовать в любой момент. Но, несмотря на риск, Петров решает – во что бы то ни стало поехать в Москву! Ещё в 1923-ем году, уезжая из Владивостока, Николай Сергеевич оформил паспорт и гражданство СССР. По советскому документу он и выехал в город детства. Похоронив дядю Петра, навсегда простившись со всеми родными, близкими и старыми московскими друзьями, Н.С. Петров благополучно вернулся в Харбин.  Судьба и на этот раз была к нему благосклонной. Но в Россию Николай Сергеевич больше никогда не ездил. Более того, пришёл в БРЭМ и написал заявление – просьбу о переводе его в статус русского эмигранта в Маньчжурской империи, а паспорт гражданина СССР сдал в третий отдел харбинского бюро. 
   Всегда помня о своём раннем сиротстве,  Н. С. Петров и во Владивостоке, и в Китае, и в Австралии материально поддерживал детские приюты, особенно ясли для сирот. Его детство, действительно, было трудным, в прямом смысле этого слова. С раннего возраста приходилось помогать старшим. Он видел, что семья его дяди Петра живёт не богато. Но самое главное – все дети в этой большой семье жили дружно, в родительской любви и заботе!
   После окончания церковно-приходской школы с 12 лет, по ходатайству дяди Петра Николай тоже начал служить в торговом Товариществе «Грушко и Чернега» и с азов обучаться коммерции. Во Владивосток Н. С. Петров приехал в 1912 году, когда успешные московские торговцы и предприниматели открыли здесь свое крупное Дальневосточное представительство со складами и магазинами, решив по мере сил и возможностей создать конкуренцию известным торговым империям купцов братьев Елисеевых, «И.Я. ЧуринЪ и Ко», «КунстЪ и АльберсЪ». Организовали во Владивостоке даже собственную Сберегательную кассу.
   Бизнес торгового Товарищества «Грушко и Чернега» шёл «в гору», во многом благодаря стараниям нового управляющего Н. С. Петрова. Однако через год неожиданно для своих нанимателей, Николай Петров сделал признание, что давно страстно влюблён и мечтает жениться на юной красавице москвичке, а затем уехать в свое родовое имение в Пензу. Чтобы поощрить и, не желая терять столь талантливого молодого коммерсанта, так много сделавшего для их фирмы и доказавшего, что ему можно доверять, владельцы компании «Грушко и Чернега» посоветовали Николаю Сергеевичу круто изменить судьбу и остаться надолго во Владивостоке.
   В контракт, который Н.С. Петрову предстояло заключить сроком на 5 лет: с 6 апреля 1913 года по 6 апреля 1918 года,  записали предложение, от которого было ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО ОТКАЗАТЬСЯ – передача доли в дальневосточном бизнесе Товарищества «Грушко и Чернега» на правах компаньона! При этом дополнительно, по окончанию соглашения сторон, с учетом строгого исполнения всех его непростых условий, за особое усердие Николай Сергеевич Петров получит от торгового Товарищества «Грушко и Чернега» премию в сумме 5000 золотых рублей для дальнейшего развития собственного дела.
   Уже проработав более года управляющим, Николай Сергеевич понимал, что как предприниматель и коммерсант во Владивостоке он сможет преуспеть быстрее, чем в Москве. И решил не упускать шанс, который Судьба дарит только один раз в жизни! Контракт был подписан, и, забегая вперед, скажу, что исполнен в точности и в соответствии с каждым его пунктом. Этот документ хранится в Сиднее, в семейном архиве у Наташи Маринкевич. И я лично держала его в руках.
   Сделав предложение руки и сердца своей возлюбленной, Н. С. Петров стал готовиться к свадьбе, назначенной на весну 1914 года. Вот почему ни у одной из его многочисленных поклонниц не было ни единого шанса: сердце этого красивого и благородного человека было уже занято! Как коммерсант он привык планировать свою работу. За год предстояло не только развить и приумножить торговый бизнес, который в скором времени должен стать и его собственным. Николай решил, во что бы то ни стало, покорить сердце своей будущей супруги, привыкшей к стилю и комфорту благоустроенной московской жизни,  преподнеся ей сюрприз, на который способны только настоящие Мужчины. Николай Сергеевич Петров решил привезти свою молодую жену в собственный дом во Владивостоке!
   Как никогда, в этот год Петров много работал – с удалью, энтузиазмом и желанием «свернуть любые горы», начал даже строительство дачи на Седанке, купил несколько участков земли в Харбине… Практически все планы Николая Сергеевича воплотились в жизнь. Женившись в Москве, в возрасте 28 лет на Наташиной бабушке – гражданке Пензенской губернии Мокшанского уезда, восемнадцатилетней Домнике Терентьевне Петровой, он привез молодую супругу в роскошный двухэтажный особняк, построенный на Светланской, 9 во Владивостоке…  Разве думали счастливые молодожены, что всего через несколько месяцев после их свадьбы, в августе 1914 года Российская империя вступит в Великую войну, в результате которой и сама, и еще несколько государств исчезнут навсегда с карты Земного Шара…
   Далекий и загадочный, туманный и романтичный Владивосток покорил юную жену Николая Сергеевича с первого взгляда. Домника, никогда прежде не видевшая моря, не могла надышаться солёным воздухом с запахом йода. В какую сторону не иди от дома, всюду тебя встречал океан. Даже на даче, на Седанке, до пляжа было рукой подать. Но больше всего молодоженам нравилось выезжать в район мыса Эгершельд, где на морских воротах в город-порт уже тогда стоял Токаревский маяк, первый из маяков на дальневосточном побережье.
   Токаревская кошка (таким термином в навигации обозначают мель) и сегодня является одним из самых красивых и романтичных мест нашего города. Отсюда открывается прекрасный панорамный вид на остров Русский, здесь географически соединяется Амурский залив с проливом Босфор Восточный, ведущим в бухту Золотой Рог. Старинный Токаревский маяк до сих пор является действующим и, как символ Владивостока, уже второе столетие подряд встречает и провожает идущие мимо корабли…  Показывая внучкам Н. С. Петрова достопримечательности города его юности, мы вместе с ними полюбовались на знаменитую Токарёвку, добравшись до маяка на джипе во время отлива…
   Во Владивостоке у Николая Сергеевича было много влиятельных друзей. Желая показать жене неповторимую, первозданную красоту дальневосточной природы, Николай Сергеевич, получив от Владимира Михайловича Шевелёва приглашение посетить с супругой его усадьбу в бухте Кангауз (современное название Суходол), нанял небольшой пассажирский катер. Морская прогулка в ясный солнечный летний день была настоящим праздником для счастливых молодоженов. Зеленые острова, скалы, на которых сидели чайки и огромные бакланы. Стаи серебристых рыб пеленгасов, умеющих, словно птицы, летать над волнами, любопытные морские котики, то и дело высовывающие свои головы из воды, чтобы показать себя людям – все приводило в восторг юную и впечатлительную Домнику Терентьевну.
   Она часто улыбалась и чувствовала себя счастливой. На пристани катер встречало все семейство Шевелёвых с прислугой. В усадьбе гостили их родственники Янковские. Вечером, когда все собрались в гостиной, Николай Сергеевич с гордостью признался, что его Домника великолепно поёт и музицирует. Она села за рояль и буквально заворожила своей игрой и красивым голосом всех присутствующих…
   8 августа 1915 года у Петровых родилась дочка Людмила, которой дали имя в честь Святой княгини Людмилы Чешской.  Шла Первая Мировая война. Во Владивосток хлынули потоком беженцы из Европы, Центральной России, Кореи, Китая и даже Индии. Появилось много военных из армий союзных в войне с Россией государств. Численность населения города увеличилась в несколько раз. Владивостокский порт стал стратегическим центром передислокации войск, переброски военных грузов и продовольствия. 
   Учтя уроки Русско-японской войны, Государь Император Российской империи Николай II Александрович решил превратить Владивосток в непреступную для любого неприятеля крепость. Близлежащий Русский остров, с его укреплениями и фортификационными сооружениями, береговыми батареями, дотами играл такую же важную роль, как и Кронштадт для Санкт-Петербурга. Немецкие корабли практически не подходили к надежно укрепленным берегам Владивостока. Поэтому население чувствовало себя в безопасности, жизнь в дальневосточной столице в годы Первой Мировой войны, как говорится, «била ключом».
   Только для торговой империи «КунстЪ и АльбертсЪ», принадлежащей Германии, наступили трудные времена, что послужило мощному расцвету отечественной коммерции и торговли. Быстро развивался и бизнес торгового Товарищества «Грушко и Чернега». Летом супруга и дочка Николая Сергеевича жили с прислугой на даче, перебираясь в город только с наступлением дождливого осеннего сезона. Периодически, из-за скопления во Владивостоке многочисленных беженцев, в городе ухудшалась санитарная обстановка, вспыхивали различные эпидемии. Красный Крест уже не справлялся с быстро растущим количеством больных. Поэтому родители решили поберечь любимую малышку и окрестили её, когда она подросла и окрепла, 5 августа 1917 года, в Петропавловской церкви на Первой Речке.
   К несчастью  через несколько месяцев Домника Терентьевна заразилась брюшным тифом. Недолго промучившись в городской больнице, она скоропостижно умерла 20 ноября 1917-го года  в возрасте 19 лет и 22 ноября была похоронена на Покровском кладбище Владивостока, так и не узнав, что в Петрограде произошёл Октябрьский революционный переворот… Могила ее не сохранилась, как и могилы всех, кто был похоронен на этом историческом памятном месте, в центре Владивостока…
   Только в середине осени 2019 года, когда из Дальневосточного государственного исторического архива пришел ответ на наши с Милой запросы, младшая дочь Н. С. Петрова – Нина Николаевна Стафеева, которой тогда исполнилось 97 лет, и две его внучки – Мила Федорович и Наташа Маринкевич узнали о первом браке их отца и деда и о его первой супруге – Домнике Терентьевне Петровой. Имя гражданки Мокшанского уезда Пензенской губернии Домники Петровой было записано в метрической книге Петропавловской церкви о крещении дочери Людмилы.  Вместе с выписками из метрических церковных книг о рождении и крещении двух дочерей Н. С. Петрова мы неожиданно получили третий документ – копию из метрической книги Покровского храма об отпевании и захоронении Домники Терентьевны Петровой на Покровском погосте Владивостока…
   Я позвонила Наталье Михайловне Маринкевич в Сидней и рассказала о найденных документах. Наташа, рыдая в трубку, стала говорить:
   – Так вот оно в чём дело! Я всегда чувствовала, что в семье есть какая-то тайна, которую все тщательно скрывали! Когда в Харбинский дом дедушки приходили гости и маму просили поиграть для них на фортепиано, порой раздавались тихие вздохи. До меня нередко доносились короткие фразы: «Ах! Как Людочка виртуозно играет, ну, прямо, как …». Едва я приближалась, все начинали улыбаться и переводили разговор на другую тему…  Когда мы с мамой переехали из США в Австралию, она музицировала довольно часто по просьбе деда, а он, слушая звуки фортепиано, словно, уносился мыслями в другой мир и мог даже заплакать, когда звучал его любимый старинный романс Николая Харито в дочкином исполнении: «Отцвели уж давно хризантемы в саду. Но любовь всё живёт в моём сердце больном…» Мама играла чудесно, окончила Первую Харбинскую Музыкальную Школу по классу рояля. Училась у преподавателя Е. П. Дружининой, проявила особый талант игры в ансамбле, одно время даже профессионально концертировала перед публикой. Только теперь мне стало понятно, В КОГО у неё был этот редкий талант! И мне по генам от родной бабушки и мамы передалась любовь к фортепиано и к оперному пению…   
   В семейных фотоальбомах Наташа отыскала фотографию, где дедушка был запечатлен в Москве, в кругу семьи Петровых, рядом со своей первой женой Домникой, о чём свидетельствовала памятная надпись на обороте снимка. Увеличив портрет родной, но ранее не известной бабушки, Наташа повесила его на стену у себя дома. Удивительно, что своей природной красотой старшая внучка Н. С. Петрова, Наташа, – точно пошла в бабушку Домнику: практически, одни и те же лицо, фигура, рост и даже прическа! Наталья Михайловна теперь ходит в храм и ставит свечи за упокой её души и души своего прадеда Терентия, совсем не знакомого, но родного по крови человека…
   А я, невольно, узнав столь печальную историю о Домнике Терентьевне Петровой, снова вспомнила про Небесное Знамение – ту, необыкновенную звезду, пульсирующую огненным светом над куполом Спасо-Преображенской часовни. Как писал Владимир Маяковский: «ПОСЛУШАЙТЕ! ВЕДЬ, ЕСЛИ ЗВЁЗДЫ ЗАЖИГАЮТ, ЗНАЧИТ – ЭТО КОМУ-НИБУДЬ НУЖНО? ЗНАЧИТ – КТО-ТО ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ОНИ БЫЛИ?».  Нет, не зря Мила и Наташа приезжали во Владивосток!
   После смерти любимой жены Николай Сергеевич от горя и скорби замкнулся в себе и с головой ушёл работу. Уже в то время, после окончания Первой Мировой войны, коммерсант часто ездил в Китай, а также посещал Европу по своим торговым делам.  Для осиротевшей двухлетней малышки Людочки, по какому-то роковому стечению обстоятельств повторившей его детскую судьбу, Николаю Сергеевичу пришлось нанять няню с постоянным проживанием в семье. Нужна была женщина, умевшая хорошо готовить, аккуратно вести всё домашнее хозяйство, оплачивать текущие счета, следить за прислугой. Но главное, способная с нежной и материнской любовью относиться к совсем еще маленькой дочке. Собираясь в дальнее заграничное турне по делам торгового Товарищества, Н. С. Петров по совету друзей свой выбор остановил на скромной девушке из Одессы – Евгении (в крещении Матроне) Ивановой. Она оказалось буквально родным, верным и незаменимым человеком. Через несколько лет они обвенчались в том самом, историческом Успенском храме Владивостока. А 11 декабря 1922 года у М. П. и Н. С.  Петровых родилась вторая, теперь  уже их общая дочка – Ниночка, крещение девочки состоялось 31 декабря. Чтобы не травмировать  старшую дочку, не помнившую свою родную маму Домнику, Петровы решили сохранить втайне от еще маленьких Люды и Нины сообщение о первом браке Николая Сергеевича. Но, когда девочки выросли, всю жизнь считая и называя мамой Евгению Павловну, признаться, что у Люды была другая мама, стало еще сложнее… Быть может, хранить молчание о Домнике Терентьевне, потребовали другие, ещё более уважительные обстоятельства? К примеру, причины, связанные с оформлением новых семейных документов и твердым намерением Петровых насовсем уехать из Владивостока в Китай практически сразу после завершения Гражданской войны на Дальнем Востоке. Очень непростое было время! В Харбине у Николая Сергеевича уже были построены и работали несколько крупных магазинов фирмы «ПЕТРОВЪ и Ко», которые располагались на углу улиц Китайской и Ямской и в районе Пристани. Как и во Владивостоке, здесь на любой вкус и «колоссальный выбор» покупателям предлагались к продаже: мануфактура, галантерея, обувь. А также, как сообщала реклама уже в китайских русскоязычных газетах: «Готовое платье», «Мужские и дамские пальто, труакары, пыльники и костюмы».       
   В Харбине более двадцати лет семья Петровых проживала в уютном и просторном доме на улице Новая, 7, в районе Модягоу. Там, вдоль берегов одноименной речки, прозванной русскими «Модяговкой», всего за несколько лет еще до начала Первой Мировой войны, в самом зелёном и живописном пригороде Харбина, был построен небольшой, славянского типа, «респектабельный город-сад», позднее прозванный «Харбинским Царским Селом».
   Жили в этом благоустроенном месте –  с чистым воздухом, тенистыми аллеями, фруктовыми садами, цветущими кустами и деревьями, орошаемыми ключевой водой, только русские аристократы и наиболее состоятельные люди.
   Ещё в 1907 году (в рамках Большой Азиатской программы, которую лично задумал и долгие годы курировал Николай II, взяв эти китайские земли в аренду сроком на 25 лет) Управление КВЖД выделило территорию, некогда небольшого китайского поселка Модягоу под жилую застройку для русских переселенцев из высшего дворянского сословия. Позднее, после революции и окончании Гражданской войны на Дальнем Востоке, сюда устремились самые богатые эмигранты из России. В Славянском городке Харбина к началу ХХ века уже были возведены: трамвайное депо, телеграфная станция, больницы и роддома, православные храмы, школы, детский приют «Русский Дом», салоны красоты, пивоварни, магазины и рестораны. Издавались, печатались русские газеты и книги. И названия улиц в Модягоу были русскими: Дачная, Чистая, Вершинина, Церковная, Ротная, Новая, Бородинская, Бруссиловская, Гоголевская, Двинская и т. д.…
   Оставив во Владивостоке жене Евгении Павловне доверенность на продажу имущества, Н. С. Петров выехал в Харбин первым. А через несколько месяцев встретил там супругу и дочерей, подготовившись к их приезду. Несмотря на семилетнюю разницу в возрасте с Ниной, Людочку, утонченную, ранимую, мама и папа растили, воспитывали и баловали, как младшую дочку. И, наоборот, всегда рассудительная, умная, спокойная Нина вела себя с самого детства, как будто она более взрослый человек, чем старшая сестренка. Чтобы доказать, что на нее можно положиться, Нина часто приходила помогать нянечкам ухаживать за малышами в приют «Ясли», который опекал и финансировал её отец.  Сестры нежно любили и дополняли друг друга. Родители их одинаково холили, красиво наряжали. Дали обеим девочкам хорошее образование.
   Старшая дочь Петровых  –  Людмила Николаевна, среднее образование получила в частной Харбинской гимназии Марии Сергеевны Генерозовой, бывшего преподавателя Смольного института в С. Петербурге. Продолжив образование, Людмила окончила престижный американо-японский Колледж ХСМЛ (Христианского Союза молодых людей). Это была очень крупная международная организация, главной задачей которой было духовное воспитание детей и молодёжи. Затем одаренная девушка училась на курсах машинописи и стенографии, десять лет параллельно занималась игрой на рояле, изучала сольфеджио, теорию классической музыки, прекрасно владела иностранными языками. В 1939 году вышла замуж за русского эмигранта Михаила Ганина и помогала мужу и его семье в бизнесе. Служила   даже в представительстве английского банка «Glendower Capital Limited» в Хайларе. В свободное время Людмила Николаевна любила заниматься рукоделием: искусно плела кружева, вышивала. Практически не расставалась с книгами. Очень любила заглянуть в будущее, разгадывать тайны бытия, часто раскладывала карты таро, которые умела читать… В Маньчжурии молодая чета Ганиных предпочитала встречаться с людьми из своего круга: издателями, журналистами, актерами, музыкантами… В этом обществе Людмила Николаевна просто блистала!
   Младшая дочка Петровых – Нина окончила Харбинское общественное коммерческое училище в 1939 году. В 18 лет, когда она решила выучиться на провизора, не задумываясь, родители отпустили её, как уже взрослого и серьёзного человека из Китая в Японию, под опеку Маслова. В Токио, в Конвенте, Нина Николаевна провела два года. Затем в 1942-ом вернулась в Харбин и через три года окончила, как и старшая сестра, Колледж ХСМЛ. Позднее, уже в Австралии, получила образование по профессии фармацевт и долгое время работала по этой специальности в аптеках Сиднея.               
   На протяжении многих десятилетий, начиная с 1918 года, компаньоны Н. С. Петров, «Грушко и Чернега» и А. А. Маслов очень добросовестно вели совместный бизнес. А Александру Маслову удалось улучшить свои коммерческие дела, благодаря удачному браку дочери Ольги, вышедшей замуж за сына симбирского купца и знаменитого кондитера и шоколатье Фёдора Дмитриевича Морозова, известного производителя русского шоколада в Японии с торговой маркой «Morozoff». Валентин Фёдорович Морозов руководил в крупной компании отца производственным процессом, был по образованию инженером, хорошо разбирался в оборудовании и технологических процессах. А начинал свою трудовую жизнь, как и Виталий Вериго, разносчиком русскоязычных газет в Харбине и США, пока его родители не переехали в Японию, в город Кобэ. «Шоколадный король» Валентин Морозов являлся основателем собственных шоколадных империй в Японии «Confectionery Valentine» и «Cosmopolitan Confectionery». Часть свободных денег Н. С. Петров успел вложить в акции этих предприятий, поставлявших шоколадную продукцию даже для Императорского Дома Японии. В дальнейшем дивиденды от «сладких» активов выручили его семью в Австралии. А. А. Маслову удалось каким-то немыслимо сложным путем передать Н. С. Петрову крупную сумму в наличных.
   В годы китайской эмиграции, как и в России, Н. С. Петров продолжал заниматься меценатством и благотворительностью: за свой счет содержал приюты для обездоленных русских беженцев, детские ясли для сирот и даже Русский театр оперетты в Харбине.
   Во второй приезд во Владивосток Людмила Анатольевна Федорович привезла из Сиднея, чтобы показать мне, бесценную семейную реликвию – увесистый старинный фотоальбом ручной работы «ОТ ДРУЗЕЙ АРТИСТОВ МЕЦЕНАТУ РУССКОГО ИСКУССТВА Н. С. ПЕТРОВУ», изготовленный специально к юбилею Николая Сергеевича, с наклеенными фотографиями и добрыми пожеланиями от всей труппы Харбинского русского театра оперетты.
   На снимках запечатлены фрагменты из музыкальных постановок того времени: «Летучая мышь», «Королева чардаша» («Сильва»), «Веселая вдова», «Коломбина», «Цыганская любовь», «Граф Люксембург», «Ярмарка невест», «Горе от ума», «Маскарад», «Свадьба Марион», «Подвязка Борджиа», «Король веселится», «Баядерка».  Художественное оформление спектаклей: изготовление декораций, сценических костюмов, гастрольные поездки и прочие необходимые для театра расходы оплачивала торговая фирма «Петров и Ко». Николай Сергеевич, как никто другой, понимал сложную жизнь этих заброшенных на чужбину, талантливых, ранимых и открытых людей, искренне, как брату, ему благодарных за поддержку. В общении с ними Николай Сергеевич Петров лечил и свои душевные раны, черпал силы, чтобы много работать и не терять оптимизма. Фотоальбом – память о Н. С. Петрове не только для его внучек! Это документальное подтверждение добрых дел мецената, русского интеллигента и дворянина, предоставившего возможность для реализации многочисленных творческих и культурных проектов в русском Харбине! 
   Н. С.  Петров не был просто горячим поклонником сценического мастерства знаменитых солистов и прим Харбинского театра оперетты. Продолжая лучшие традиции благотворителей отечественного искусства, Николай Сергеевич Петров практически являлся покровителем всех артистов театра, включая хор, кордебалет, музыкантов оркестра, а также – костюмеров, портных, рабочих сцены. В Харбине соотечественники часто сравнивали Николая Петрова с великим Саввой Мамонтовым за неоценимый вклад в сохранение и развитие русского театрального искусства в эмиграции!
   Благодаря Николаю Сергеевичу в самые тяжелые, 40-е годы ХХ столетия, для любителей музыки и вокального пения на сцене Харбинского театра оперетты и концертного зала русского отеля «Модерн» блистали великолепные звёзды: Нина Гайдарова (Турбина), Нина Арбенина, Александра Лысцова, Виктор Турчанинов (Лавров), Ольга и Елена Марулины, П. Дьяков, О. Давыдова, Фёдор Виленский, В. Панова, М. Маркин, О. Яновская, Василий Томский и многие, многие другие выдающиеся отечественные таланты.               
   Их личные портреты в сценических образах, автографы и памятные записи оставлены на страницах этого исторического фотоальбома для Н. С. Петрова – от чистого сердца и благородной широкой души, словно россыпь драгоценных жемчужин, которая с каждым годом приобретает еще большую ценность. Не правда ли, даже эти стихи из альбома созвучны с жизненным девизом Н. С. Петрова: «Кто познал поэзию – не вернется к прозе жизни». Что ж! В этом разноцветном, красивом мире невозможно обойтись без музыки, улыбок, ярких огней, огромных букетов цветов и, конечно же, громких и восторженных оваций.   
   Есть такая семейная легенда. Когда из Харбина в Россию уезжала одна из наиболее ярких прим русского искусства в эмиграции, от полноты чувств и щедрого сердца Н. С. Петров нагрузил для неё целый ПОЕЗД подарков, с отдельным вагоном самого любимого шампанского театральной дивы…
   Этот удивительный человек оставил о себе добрую память не только в людских сердцах! В Харбине сохранилось здание магазина фирмы «Н. С. ПетровЪ и Ко». Оно является памятником архитектуры некогда «русской Атлантиды», до сих пор сохранившей былые следы жизни и культуры наших соотечественников в этом городе.

   Вот такие чудеса проявила икона АЛБАЗИНСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ!

Татьяна ЗИМИЧ,  член Союза писателей России
Владивосток, 2018