Следопыт Лемэя

Эта планета была очень стара. Она бессильно плыла под куполом ночи, скованная холодом. Остывающее солнце, своими бледными лучами уже не могло ни осветить её ни согреть. Редкие более не существующие звёзды поглядывали на неё, моргая потухшими, многие миллиарды лет назад глазами,  пытаясь предупредить о бренности всего сущего.
Планета старалась смириться с неизбежным, хотя это получалось плохо. На её поверхности не осталось ни единого разумного существа, впрочем и под поверхностью тоже.
Последняя, безо всякого преувеличения, тучка просыпалась действительно последним ( рано или поздно это должно было случиться ) снегом на вершину прекрасной ( ах, если бы нашёлся ценитель ) горы, испещренной саморожденными символами, такими древними что были старше самой горы. Льдистые белые точки, словно понимая, что они последние снежинки во Вселенной, не торопились умирать, теряя неповторимую индивидуальность, спрессованной друг в друге кучей. Они кружили и отдаляли финал...

Всемогущий, всеведающий разум планеты, сосредоточенный в каждом кварке священной горы, вырвался из своего дряхлого умирающего тела в отчаянный попытке найти нового носителя, с помощью которого можно было бы попытаться всё исправить, но в панике влетел в одну из бесстрастно пикируюших к поверхности снежинок...
Непрерывно вращаясь снежинка вдруг осознала себя.Поняла, что способна создавать целые миры и даже бесчисленные варианты каждого из них, что способна повелевать временем и кроить его по своему усмотрению, в любой форме. Может прожить долгую насыщенную жизнь в мимолётной фантазии распускающегося бутона, а может так менять структурные составляюшие любой материи и мысли, что странные видения цветка станут абсолютной реальностью. О, как же ей захотелось это попробовать! Так! Где теперь взять этот самый цветок?!...
Вот только было поздно. Снежинка находилась у самого порога в небытие и из своего неожиданного, но вполне осязаемого могущества могла лишь...

Не хочу, - в парадоксально прижившимся сознании запульсировала мысль, - Не хочу умирать. Не сейчас. Никогда, - острые грани лучей, у самой поверхности, лишившейся сознания планеты, завращались сильнее,- Я! Хочу!! Жить!!!

Всю свою мощь, снежинка вложила в понимание того факта, что триллионы лет назад возникло первое звено в тянущейся, по сию минуту, цепи случайных событий. Всё носители частиц этого разума приближали своими поступками мгновение, когда застывшая частичка воды обрела силу и память всех возможных миров, реальных и иллюзорных, но одинаково  важных. Что, если не дать прерваться этой последовательности? Вдруг всё можно исправить?...

"Я хочу жить...потому, что всё можно исправить"- снежинка изо всех сил швырнула себя назад, вдоль неровной, ребристой в переплетении золотого и серебряного сияния, грани, разделяющей фантазию и время. Выбирать не приходилось... Самого Времени практически не оставалось.

Глава первая.

Киран с тоской разглядывал бушующий, окутанный облаком смрада, людской поток, с высоты свежесколоченного помоста. Остроконечные башни угрюмо возвышались над едва различимыми в редеющих клубах дыма крепостными стенами Лонгора, виновато кутавшимися в саван минувшего пожарища. Эти стены не смогли удержать орды варваров, внезапно хлынувших с западных степей.

Всюду лежали истерзанные тела, в агонии впившиеся в побуревшую брусчатку. А новые хозяева наслаждались безудержным грабежом и насилием. Юный принц не видел среди них истинных виновников падения столицы - странных существ, огромных, закованных в хитин как в броню, быстрых и неуязвимых. Они взмывали на неприступные для простых смертных стены, вырезали защитников своими клешнями и жалами а  потом и вовсе выламывали изнутри ворота, срывая гигантские цепи.

 Стареющая раса луанов потеряла счёт годам мира и процветания и не заметила как её оттеснили на дальний край истории. Однако случилось нечто, что ускорило приближение краха. Конечно, новые существа населившие их дом мечтали стереть надменных древних в порошок и развеять по ветру. Но те и без них прекрасно справились. Луаны называли этот мир Лиго и многие века делили его со своей заклятой родней  луарго. Непонятно почему вспыхнувшая война, между двумя народами не нужна была никому. И всё же она случилась. И те и другие разучились воевать, поэтому решились на использование запрещённого Богами оружия. Это поставило под сомнение существование самого Лиго. Из стареющих чудаков древние обратились в экзистенциальную угрозу.

Потрясенные выжившие разбрелись по разным континентам, забросив и оружие и интерес к тому, что происходило за стенами их городов. Как оказалось- зря. Дикари были на редкость восприимчивы. Очень маленький срок жизни заставлял народы составляющие их нарождающуюся цивилизацию активно изобретать, строить и конечно размножаться. После Великого Побоища по миру было разбросано большое количество ставших ненужными древних артефактов, которыми быстро воспользовались варвары. В силу своего разумения конечно. Они с завидной страстью постигали все что могли и передавали эту страсть потомкам, которые опираясь на открытия пращуров, шли в своих исследованиях ещё дальше. Более всего их интересовали способы убиения себе подобных и поначалу разгром старых хозяев не являлся для них целью. Людей откровенно пугала чуть змеиная внешность луанов и неосведомленность об их истинной мощи. Но блеск золотых башен застилал взор, пробуждая алчность. Луаны упорно не замечали надвигающейся беды и стремительно дряхлели как раса, не смотря на то, что по отдельности обладали способностью продлевать молодость и взращивать личную силу - своеобразный подарок давних предков- рептилий.

Никто, за исключением брата верховного Владыки не проявлял интерес к путешествиям за пределы Лонгора. Правда по слухам, дядя Кирана был не совсем луаном, а лишь следствием какого-то странного эксперимента. Впрочем внешне он ничем особенным не выделялся. Как и все луаны тонкокостный, может чуть более высокий, особенно в сравнении с людьми. Молочно-белые волосы, тонкие черты, огромные, в пол-лица, глаза, со пятилучевой звёздочкой зрачка в центре серебристо- зеленого овала. Чуть более подвижный и вспыльчивый, надменный и несчастный, чем остальные сородичи. Видимо это подогрело его интерес к иному обществу и к тому же спасло жизнь... может быть...

Верёвка впилась в горло, возвращая к реальности. Недолгому приступу хладнокровия пришёл конец и мальчик забился в отчаянии на эшафоте, пытаясь прокричал вонючий кляп насквозь. Помост загудел, отзываясь на бешенный порыв привязанного к столбу принца. Его мучители громко смеялись, отпуская шуточки на своём каркающем языке, но приближаться не спешили. Их смех прервал истошный вой и люди с несвойственным почтением попятились. К эшафоту, подёргивая клешнями судорожно, но быстро, шёл то ли человек, то ли насекомое.