Что-то жарковато тут

***
Чудо в небесах явилось
***

  Прохладная летняя ночь. В полутьме купола башни астроном сидел на высокой табуретке, прильнув к окуляру телескопа. Огромная конусообразная труба смотрела широким концом в небо, усеянное светящимися точками.

  Астроном третьи сутки наблюдал открытую им далёкую туманность. Как только он впервые посмотрел на эту слабо светящуюся область необъятного космического пространства, сразу заметил крохотную звёздочку внутри облака. Он испытал ни с чем не сравнимое удивление. Прежде никто не писал, не сообщал о таком сочетании, когда звезда внутри тумана!

  «Это она освещает облако! Какая грация форм и красок! Хвала богам, мастер Лю сделал лучший в мире телескоп! Я могу видеть великолепие и бесконечность пространства! Что, если и в других облаках есть звёзды?»

– Барки, Барки! – громко прошипел он.

  Спустя полминуты он ощутил лёгкое движение воздуха за спиной.

– Барки, мне нужно записать это! Принеси мне…

– Мой господин Альтаиль, всё уже доставлено: перо, наполненная чернильница, подставка, грифель и доска, – слуга Баркаиль тихо, но чётко произнёс каждое слово.

– Тогда садись и записывай, мой друг. Я не в силах оторвать взор от чарующего вида, который я наблюдаю через этот волшебный прибор! Никто из гриаззиан не видел такого чуда!

– Слушаюсь, мой господин.

  В размеренное тиканье часового механизма вмешался резкий щелчок. Где-то загрохотала цепь. Послышались бряцание и скрип металлических шестерён. Площадка с установленным на ней телескопом начала поворачиваться, отслеживая смещение небосвода. Изображение в окуляре дёрнулось. Туманность со звездой на мгновение исчезли из поля зрения. Астроном терпеливо ждал, когда движение закончится.

  Спустя несколько секунд он изумлённо выдохнул:
– Боже мой! Она выросла! Барки, Барки, пиши! Запиши всё, что я скажу!

  Астронома поразила увиденная им картина: маленькая звезда распухала, поглощая собой окружающее пространство. Туманность засияла ярче, сменила однотонный бледно-серебристый цвет на палитру красных и синих тонов. Форма облака стала напоминать гриаззианину батыра, скачущего на бордово-рыжей лошади.
– Мудрец Мунтаиль оказался прав! Белый свет расщепляется на радугу!

***
По пути до магазина
***

  Парень по имени Чап-Чап, белобрысый и вихрастый весельчак с чёрными глазами, проснулся рано утром. Он с удовольствием потянулся и посмотрел на мир.
– Ух-ты! Как мало света стало! И есть хочется. Сбегаю-ка в магазин!
Чап-Чап вскочил с ложа, сделал зарядку, умылся. Взял сетку и пакетики: «Ягод наберу, и плюшек к чаю». Потом подумал и прихватил с собой раскладную тележку: «Наверное, надо и на обед взять что-то помясистее».
 
  Он вышел из дому и направился к маркету по спиральной дороге. По пути ему попадались дикие кустики с ягодами, небольшие молодые деревца и старые дубы.
 
  «Надо же, не показалось мне, что света стало меньше – эвона какой багрянец вокруг!» – Он осматривал окрестности, бодро шагая в пространстве среди газовых облаков и звёзд.

  Дорога распрямилась, и впереди Чап-Чап увидел россыпь аппетитно сияющих голубых жарких звёзд, висевших посреди огромного облака раскалённых газов.

  «Ах, как жаль! Пустые, совершенно пустые! Питаются и питаются молочными продуктами, никакого мясца даже нет! – подумал он, проходя мимо. – Вот почему они называются дикими растениями! И вот почему теперь у нас открылись маркеты!» Он испытывал лёгкую досаду оттого, что в последнее время надо ходить за пропитанием в такую даль, и предался воспоминаниям: «Эх, были времена, всё съедобное росло буквально за окном моего дома! Правда, тогда и дом был поменьше».

  Красные ягоды гроздьями росли сразу за порогом, а чуть подальше – плотные молочные океаны с кисельными берегами. В океанах плавали разные звери, большие и очень вкусные. Особенное удовольствие доставляли редко встречавшиеся сгустки с серповидными щупальцами, проглатывая которые Чап-Чап изредка отрыгивал, испытывая пресыщение. После этого он ложился спать и спал подолгу, видя красивые сны.

  Парень настолько погрузился в прошлое, что пролетел мимо Солонца, вокруг которого кружились разные планеты, в том числе и Гриаззи, на которой жили люди. Они бегали с каменными топорами, добывая себе пропитание на ближайший вечерок. Собирались у костра и мечтали о том, как они будут жить дальше. И смотрели на ночное небо, надеясь на то, что наступит завтра и снова появится Бог-Солонце, дающий тепло.

  Чап-Чап заприметил одинокий кустик с большой ягодкой. Светило появилось относительно давно, и Чап-Чап даже удивился, что не помнит этого кустика.
«Ого! Не перевелись ещё дикие плоды! Правда, это яблочко маловато. Оно не сможет само наполниться, распухнуть и созреть», – и он посочувствовал звезде класса G2, жившей в газовой туманности. Парень заприметил, что звезда не одна и рядом с ней есть камешки и очень большое тело, зародыш маленькой красной ягодки, которых полно в маркете. Только зародыш пуст и никогда не созреет. У Чап-Чапа появилась мысль: «Вот! Я буду мичуринцем и сейчас устрою вивисекцию! Круто! Ой, нет. Скрещивание. Как это называлось у Мичурина? А, ладно, неважно это!»

  Чап-Чап моргнул разок и отправил пустой зародыш прямо в звезду класса G2. Вскоре он с удовлетворением отметил, как звезда начала расти, распухать и жарко светить. Камешки, носившиеся вокруг неё, исчезали один за другим. «Кла-а-ас!»

  «К ужину, небось, поспеет! Ну уж к завтрашнему обеду – точно!» – решил он и пошёл дальше, ускоряя движение, – боялся, что маркет закроется на переучёт.

  Он закинул сетку в молоко, чтобы захватить побольше: «Ещё на завтра останется». Потом подготовил пакетики и принялся набирать в них мелкую красную ягоду. Один пакетик оставил для фиолетового киселя. «Вот, десерт послеобеденный, отлично!»

  Набрав припасов, Чап-Чап развернул, расправил тележку, погрузил в неё продукты и весело направился к выходу. Он оставлял за собой след – пустоту, в которой быстро собралась кромешная тьма первородного континуума. Вокруг области пространства, абсолютно непроницаемой для всех видов излучения, закружились газовые облака и звёзды. «Замечательно! Одно неосторожное движение – и вы стали отцом! – со смехом подумал Чап-Чап. – Ничего, когда вернусь за ужином, познакомлюсь с сыночком!»

  Тут он увидел Солонце и расстроился: «Ох-ты! Утренний десерт! Но я уже набрал всего, и тебя уже некуда поместить. Давай-ка я сделаю из тебя саженец яблоньки. Созреет к следующему ужину», – решил Чап-Чап, и к нему сразу вернулось хорошее настроение.

  «И денег не надо тратить в магазине!» – подумал он, закидывая кусочек плотного молочного газа в звезду класса G5.

  Мельком он подумал о копошащихся на одном из камешков органических соединениях, весьма сложных, собравшихся в кучки. Но звезду парню стало жаль: «Какой смысл просто истлеть, когда можно пойти на ужин? Ведь смысл существования Вселенной в том, чтобы поддерживать разумную жизнь! А жизнь нуждается в пище!»

***
Слишком жаркий день
***
  Люди внезапно увидели, как нечто абсолютно чёрное накрыло Солонце. На южном фронте прекратилась стрельба. Броненосные корабли в обоих океанах подняли вертикально вверх прожекторы и задробили огонь. Лётчики лихорадочно искали место для посадки. Все застыли в ужасе. Императоры, короли, президенты и председатели отказались от своих амбиций. Кто-то успел застрелиться за мгновения полной черноты.

  Затем тень исчезла. Прошло всего лишь несколько секунд!

  Гриаззиане в ужасе увидели, что Солонце принялось распухать. Оно стало жарить планету изо всех сил. Вместо карлика Джи-пять получилось светило класса G2. Гриаззиане поняли, что им никак не выжить. Они даже не пытались. У них были паровозы и пароходы, аппараты сестёр Пайт и Малайского. Ещё были мечты полететь когда-нибудь в будущем на соседний Маррас. Эта красная планета находилась дальше, и плотность потока энергии на ней была ниже, такая, что гриаззиане могли бы перенести.

  Увы, но спасения не было. Тогда Умакуо, величайший философ мира, сказал:
– Выбирайте, люди, вариантов немного. Или Бог нас покинул, потому что мы все грешны, но тогда он не стал бы нас создавать, ведь он всеведущ, всемогущ и гениален.

  Люди рыдали, стоя на коленях. Дети не понимали происходящего, но плакали вместе со взрослыми, ощущая безысходность. Старики прощались друг с другом.

– Или такова воля Божья, и мы все погибнем для того, чтобы породить следующих, тех, кого и ждёт Бог. А мы послужили только кирпичиком.

  Кто-то предложил просто подождать: «Может быть, Солонце перестанет расти?»

– Или же нет Бога на свете, но тогда пришедшая тень – всего лишь вымысел, а Солонце светит, как и прежде; тогда наступившая жара – только плод нашего воображения.

  Люди смеялись: нельзя и подумать, что этот страшный жар – выдумка.

– Простите друг друга, люди Гриаззи, простите себя. Идите к Богу, он примет всех своих детей. Лучше так, чем в последние минуты источать злобу, отчаяние и ненависть.

  Мир Гриаззи сгорел дотла.

***
Плохой слон
***
  Он спал, как в далёком детстве, беспокойно ворочаясь и пинаясь. Всего два дня до старта, он в составе первой дальней экспедиции к планете, чьё родительское светило так похоже на родное Слонышко. Ему снился жуткий сон, который повторялся и повторялся. Поэтому он брыкался и разбил ногой деревянный бортик кровати.

  Косматые грязные обезьяны с безумными глазами вставали на задние лапы и шли на него толпой, оскалив свои жуткие большие пасти с мелкими белыми зубами, как у тигров или пантер. В руках обезьяны держали то булыжники, то деревянные палицы с металлическими шипами.

  С другой стороны на него топали ровными рядами истинные топотаммы. Они держали в руках те самые древние пластинки.

  Все: и обезьяны, и слонтоптаммы – кричали на Гамлета, кричали эти слова:
– Гамлет, ты нарушил наш покой! Уходи с глаз долой!
– Предатель, ты открыл тайну, которую нельзя открывать! Кто мы теперь?!

  Обезьяны постепенно лысели и худели, их вытянутые морды становились плоскими, а низкие лбы – наоборот, высокими. В их руках появились лучемёты и пластинки, на которых вдруг ожили цветные картинки!

– Нет!
  Он вскочил весь в поту. В комнате стояла ночная темнота. Не такая темнота, какую называли бы чёрной и беспросветной. Серая тьма. Мгла. Скоро рассвет.

  Он увидел сломанный бортик и, стараясь не шуметь, аккуратно оторвал его весь.

  «Если я не засну, то меня могут заменить из-за усталости! Но если мне приснится и второй сон, то я не смогу работать там, в созвездии Льва!» Он лёг. Постарался успокоиться и уснуть. В полудрёме появилась его мама. Она касалась его лица своими носовыми щупальцами и нежно пела добрую колыбельную:
– Слонышко, Слонышко, согрей меня, как ты согреваешь нашу Семлю. Слонышко, Слонышко, не жги меня, как ты сжигаешь Пергурий и Менеру!

***
Хорошее, доброе, вечное
***
– Дэвид! Дэвид! – звала старушка-мать.
– Ну, что, мам?! – растягивая слова, фальцетом ответил сын.
– Иди сюда! Пожалуйста!
 
  Пауза.
– Очень важное сообщение!

  Внизу неразборчиво бормотал телевизор. Не из тех старых, у которых были маленькие экранчики с чёрно-белыми дрожащими изображениями. Новый. Большой, с диагональю в семнадцать дюймов. Красивый ящик из дерева и пластмассы, в котором установлены суперсовременная электронно-лучевая трубка и пиксельные экраны для передачи цвета. Телерадиоприёмник на восьми лампах и пяти микросхемах и ещё система управления на основе лучшего в мире процессора на германиевом кристалле, от корпорации «Эва-Эм».

  Дэвид уже знал, о чём хотела поведать ему мама, которая едва научилась пользоваться пультом телевизора. Она так и не смогла понять, что такое «всемирная паутина». Дэвид встал из-за стола, на котором стоял компьютер, подаренный господином Мюллером.

  Война начнётся. Война уже началась. Не та, в которой тысячи танков ползают и стреляют друг в друга, пока сотни кораблей и подлодок тонут в океане, а тысячи самолётов горят в небе и падают в леса, реки, горы и в океаны. Другая война.

  В любой момент одна из сверхдержав, почуяв только, что её доблестные воины нуждаются в поддержке, нанесёт массированный удар стратегическими зарядами, использует свой последний довод – оружие синтеза. Устройства, которые создают солнца.
– Мам! Я всё знаю, – говорил он, спускаясь по лестнице. – Я знаю, что ты хочешь сказать, потому что…

  Он вошёл в общий зал дома, когда-то наполненного многочисленными голосами, жизнью. И осёкся. Не закончил заготовленную фразу, которую всегда произносил с недовольством, осознавая при этом, что слова причинят боль матери.

  На экране телевизора рос тёмно-рыжий гриб термоядерного взрыва. И второй. Бежали слова в нижней части изображения, там, где пиксели были неровными. Страшные слова.
– Они сделали это, сынок! – всхлипывая, сказала Хельга.

  Дэвид Браун понял, что дни человечества на Земле сочтены. Его отец и братья сейчас там, на Северном фронте, в окопах. Они не выживут. Никто не выживет.
– Прости меня, мамочка!

***
Обычный апокалипсис
***
– Герр Мюллер, герр Мюллер!

– Да, Дэвид, что ты хотел?
 
  Лысый старик Мюллер уже не казался Дэвиду страшным монстром. Всего лишь пожилой человек, бывший глава полиции Бруллима. Тот, кто был грозой преступности, если ему не заплатишь достаточно долларов. Мюллер предпочитал звонкие монеты, купюры же он брал неохотно: «Что от них толку? Банк может их отменить в любой момент, а вот золото никто не может отменить, мальчик! Поверь мне. Отцу своему если не веришь, то мне – можно! Даже нужно верить!»

  Теперь состоятельный пухлый дядька в строгом костюме жил одиноко в огромном доме через два квартала от Браунов. Дэвид с мамой приходили ему помогать.

– Герр Мюллер! Мама очень просила вас не забыть о моём отце!

– О! Кантор! Кантор, бедняга. Я помню твоего отца, мальчик. Вас с матерью вывезут к лусским, в Нибирь. Говорят, там ещё сносные условия – меньше всего зарядов подорвали. Считается, что в Акнаде заметно хуже. Они там очень хотели победить. И победили.

– А вы, герр Мюллер?

– Я? Доллары не вернули мне внуков, Дэвид. Я останусь.

– Простите меня, герр Мюллер!

– Ничего, ничего, мальчик. Это мой долг. И моё искупление.

***
Обезьяны повсюду
***
  Гамлет ждал, пока машины с загруженными в них нейрокристаллами выполнят работу на площадке, которую он назначил для раскопок. Заканчивалась только вторая неделя, которую провели топотаммы на этой странной жаркой планете. Столько результатов!

  Топотаммы обнаружили планету с атмосферой рядом со звездой класса G2 и очень обрадовались, потому что их родной мир, Семля, кружится у такой же в точности звезды – Слонышка. Дальние сенсоры показали, что на планете имеется жизнь. Кислорода в атмосфере почти в точности двадцать один процент, как и дома у топотаммов. Снимки с больших телескопов показали облачность, светло-синий оттенок жидкой воды и грязно-зелёные пятна растительности. Температура оказалась великовата: средняя была около тридцати градусов по Слонсеннгайту, что соответствовало триасовому периоду на Семле.

  И вот первый дальний космолёт с приводом смещения доставил экспедицию топотаммов сюда, в мир, где царят семенные папоротники и хвощёвые растения.
Здесь царили архозавры, черепахи и костистые рыбы. Нотозавры, ихтиозавры, плакодонты, склерозавры. Ещё в очень солёных морях водились беспозвоночные цератиты и появились белемниты и устрицы. Сёку, друг-палеонтолог Гамлета, нашёл млекопитающих на чужой планете! Первые, маленькие и пугливые. До господства над планетой им предстояло пройти путь длиной в миллионы лет.

  Судя по полученным данным, жизнь смогла развиться на планете благодаря внезапному усилению светимости здешней звезды. Причину этого резкого изменения установить не удалось. Однако в глубоких слоях грунта нашлись следы, указывающие на время появления красного гиганта Гетельбейзе: это случилось многие века назад, тысячи лет назад, когда топотаммов ещё не было. Странное событие.

  Пока роботы пыхтели и стонали, переворачивая грунт слой за слоем, аккуратно проверяя каждый кубический слонтиметр, Гамлет вспоминал ту самую экспедицию, после которой его сны превратились в кошмар.
 
  Археологи во главе с ним раскопали очень древнее поселение слонообразных со множеством вещей. Большая часть предметов оставила после себя отпечатки в грунте и труху, состав которой едва имеет смысл определять. Однако среди прочего нашлись странные предметы, над которыми время оказалось невластным, и череп, вид которого озадачил топотаммов-исследователей. Череп никак не мог быть отнесён к ветви слоновых. Это был череп Йорика! И рядом с ним пластинки. Они истлели, только две чудом сохранились достаточно для того, чтобы нейрокристаллический анализатор смог опознать в них хранилища данных! Это невероятно! На Семле жили разумные обезьяны!

  «Я нашёл вас, приматы. Простите меня, я только хотел узнать, как мы появились на матушке-Семле».

***
Череп последнего Йорика
***
  Гамлет вздрогнул от ужаса и сел на пятую точку от неожиданности. Робот притащил ему плоский камешек и кость. Оттуда. Из той ямы, которую они вырыли на планете, так далеко от дома топотаммов, в районе старого Гетельбейзе.

  Костёр трещал горящими ветками. «А ночью здесь довольно прохладно, как у нас в пустынях, только душно», – подумалось Гамлету. Он вспомнил, как дедушка рассказывал о книжных историях, в которых истинные топотаммы отправлялись в космические путешествия на ракетах. «Смешно это, ведь на ракете далеко не улетишь. Вот привод смещения – это способ. Ставишь генератор мутации метрики пространственного континуума – дыч! – и ты уже там, куда хотел попасть, за сотню световых лет от дома». Гамлет усмехнулся. Дедушка давно умер, но истинный топотамм помнил весь свой род.

  «Истинный топотамм. Слонтоптамм коперникус кеплериус. Высшие существа. Единственный разумный вид во Вселенной. Ведь так говорили учителя в школе и лидеры социума через гатасеть? – вызвав боль, промелькнули лозунги. – Избранные Богом».

  Вот первый удар: топотаммы вовсе не первые разумные на Семле. Прежние хозяева уничтожили себя в огне ненависти. «Истинные топотаммы!» – Гамлет смахнул слезу.

  Первые на Семле не были слонообразными. Они были обезьянами. Как и те, чьи останки только что принёс робот! На другой планете! В световых годах от дома!

  Экспедиция «Рассвета» нашла разумных обезьян. Он, Гамлет, нашёл их. Дважды. Вот почему он полетел: его презирали даже родные, и он просто сбежал.
«Ты предатель! Как ты мог это сделать?! Как нам теперь жить?! Ах, если бы не ты!»

  Он вдруг осознал, что первая и последняя книги цивилизации могут быть одинаковыми: сейчас он держал в руке каменную пластинку. Попросту говоря, плоский булыжник с выбитыми на нём письменами. Книга будущего или книга прошлого? История разума началась с этой записи или же закончилась?

  Первую книгу разумный сделает из долговечного материала – из камня – чтобы последующие читали, учились и помнили об изначальных. «Это вам не папирус!»

  Последнюю книгу сделают из камня в надежде стать таким же вечным.

  «Я нашёл вас, обезьяны. Нашёл. Только не могу прочесть вашу книгу», – Гамлет будто просил прощения у того неизвестного, чью кость он откопал в расщелине.