Летчики

Рассказ быль
Из цикла воспоминания
  Август месяц в России богат профессиональными праздниками: День железнодорожника, День физкультурника, День строителя, День военного лётчика и др. Да простит меня читатель, но в  дни профессиональных праздников меня одолевают воспоминания из немало на сегодняшний день прожитых лет, а рука машинально тянется к перу.
  Воспоминания о праздновании 60 лет назад мною уже написаны. Потянулась рука к перу   в дни празднования советского и российского спорта, и  в день Военно - воздушных сил.  Не удивляйся читатель, что я до корней волос военный но строитель, а  ударился в воспоминания в  день Военно - воздушных сил. По ходу изложения, расскажу почему.
   О моих дорогих однокашниках спортсменах: Альберте Черемисине и Яше Будилове, трагически ушедшем от нас молодым лейтенантом талантливом борце Гене Воротилине, выдающемся боксёре, дошедшем до звания генерал лейтенанте Славе Цветкове  и многих других напишу обязательно в следующий раз. А сейчас  решил написать о моих контактах с нашими героическими лётчиками, в связи с тем, что сегодня наши военные лётчики проявляют массовый героизм, громя фашиствующую нечисть на Украине.
   А теперь по существу. В 1975 году по окончании курсов «Выстрел» я получил распоряжение прежде чем отправиться в Северск к месту службы, обязательно зайти в центральное управление наших войск к начальнику отдела политработы на беседу.
  После моего расспроса о впечатлении и значимости пройденного курса обучения, наставлений  и пожеланий полковник Проскунов неожиданно спросил меня о моём самочувствии. «Вы выглядите очень усталым, всё ли у вас хорошо со здоровьем?» - спросил начальник. А после моего ответа, что учиться было очень не легко, а по окончании были и не простые госэкзамены. Поэтому немного устал, но это всё пройдёт. Но высокий начальник всё же заявил: «Вам обязательно надо хорошо отдохнуть. Я попрошу медицинский отдел нашего управления достать вам куда - ни будь путёвку. Обязательно отдохните».
   Я от души поблагодарил нашего начальника за заботу и попросил разрешения удалиться.
  По прибытии в часть, с головой окунулся в работу и вспомнил об отдыхе только тогда, когда начальник медицинского отдела нашего томского управления войск позвонил мне и сказал: «На твоё имя из 25525 пришла путёвка в дом отдыха. Так что готовься, сразу после ноябрьских праздников поедешь».
  Быстро пролетело короткое сибирское лето. Как всегда, с серьёзной подготовкой провели мы ноябрьские праздники, быстро собрал дорожный чемодан,  на вокзал и скорым Томск – Москва прибыл в столицу. А потом  автобусом поехал в дом отдыха МО «Подмосковье».
 Расположен был дом отдыха не далеко от Москвы, в красивейшем месте на берегу Истринского водохранилища. Тогда это был дом отдыха для офицеров, генералов и членов их семей главного штаба МО СССР. Сюда они приезжали отдыхать во время отпусков, на выходные и праздничные дни. Свободных номеров, как мне поведала наша горничная, практические не бывало ни летом, ни зимой. Каким образом командование нашего управления достало мне туда путёвку, известно одному богу.
  Соседом по номеру с первого дня у меня был лётчик перехватчик из части, что базировалась на южной окраине Баку на  горе у водокачки. У самой взлётно-посадочной полосы, как рассказывал мне Алексей, теснилось несколько домов для семей лётного и технического персонала. Учебных тревог у лётчиков той части не было. В нескольких километрах граница с Турцией, а восточнее с Ираном. Турция член НАТО и у самой границы с Союзом располагалась авиабаза США. Взлетает в воздух американец, дают старт и нашему истребителю. С запада на восток вдоль границы над территорией Турции идёт истребитель Америки, а над нашей территорией в том же направлении идёт истребитель наш. Но граница в горах не прямая линия. Поочерёдно то Американец оказывается над нашей территорией и  наш МИГ совершает манёвр и заходит ему в хвост. То наш истребитель оказывается над территорией Турции и тогда американец готовится атаковать нашу машину. Машина всегда с полным боекомплектом, рука пилота в любую секунду готова нажать кнопку пуска ракеты. И так каждый день, в любую погоду, в любое время суток. Лёша с запалом рассказывал мне о его нелёгкой и очень опасной службе, а я с замиранием сердца всегда внимал каждое его слово и сравнивал тяготы нашей и его службы. «Взлетаешь над крышей своего дома и представляешь спящего в детской кроватке сынишку и стоящую у окна жену. Знаешь, что будет она стоять пока не услышит рёва благополучно вернувшейся боевой машины. Как бы тихо ни старался открыть дверь квартиры глубокой ночью, но на пороге тебя всегда встретит она и бросится в объятия», - тихо, с грустинкой в голосе рассказывал о своей боевой работе Лёша.
   Путёвку боевому лётчику дали только на него самого. Жена с сынишкой гостили в это время у родственников в Московской области. Лёша постоянно к ним отлучался. Отдыхал он в доме отдыха чуть больше недели.
  После отъезда Алексея в  моём номере поселился подполковник по имени Пётр. На тот  момент он служил в штабе министерства обороны. А до этого много летал. Форму он носил лётчика. Но это только для посторонних глаз. А фактически Пётр занимался воздушной разведкой. На большом напичканном различной аппаратурой самолёте или вертолёте летал он или вдоль побережья Норвегии или  у побережья Канады и США. Полёты через океан продолжались по несколько суток. Иногда в таком полёте два, а то и три раза дозаправлялись в воздухе. В самолёте кроме служебного кабинета, имелись для него и пилотов хорошо оборудованные спальни. Близко к территориальным водам противника наши машины не приближались, но всегда, всё время полёта на некотором расстоянии нашу разведмашину сопровождали истребители Канады или США. Наши истребители так далеко тогда не летали. И вражеские истребители постоянно устраивали облёты наших машин, провоцируя часто имитировали атаку.
  Новый сосед по номеру постоянно просвещал меня об именах и званиях преклонных лет, с трудом передвигавшихся старичках, отдыхавших в те дни  в «Подмосковье». То, как оказывается, были известные всей стране генералы и адмиралы, легендарные герои Гражданской и Великой отечественной войн. На один из выходных в дом отдыха пожаловал и генерал армии Епишев. Очень полный, весь дрожащий шёл он по  аллее ведомый под руки двумя крепкими мужчинами.  Высоко поставленную личность сопровождала группа из десятка разновозрастных лиц. Когда Пётр поведал мне, кто идёт нам на встречу, я остолбенел  от пронзившей меня догадки почему ни как не читалась книга главного политработника Советской армии, изданная огромным тиражом, разосланная во все части и подразделения армии и флота с требованием изучить всему офицерскому составу. «Чего умного и важного мог нам сказать этот еле передвигающийся старик?» - понял я в тот момент.
   С первых дней моего пребывания в доме отдыха в дни, когда уезжал к семье Алексей я много гулял по красивому парку нашего и соседних домов отдыха ЦК КПСС, ВЦСПС. А в четвёртый, рядом располагавшийся парк дома отдыха КГБ СССР вход был закрыт. Таблички у тропинок предупреждали о строгом запрете идти дальше. Вечерами или в ненастную погоду я посещал концертный зал, когда там давались концерты, прекрасно оборудованную и оснащённую библиотеку или шахматную комнату. Шахматные комнаты располагались на первых этажах всех трёх корпусов. Там было  по 15 – 20 столов с большими коробками шахмат. В один из дней мне предложил сыграть высокий, стройный спортивно сложенный мужчина лет за семьдесят отроду. Его седые волосы были красиво уложены назад. Мужчина был очень прост в обращении и необычайно вежлив. В шахматы он играл слабо. Совершенно не знал начал простых партий и окончаний. Легко обыграв соперника, я хотел уйти из комнаты, но мужчина предложил сыграть ещё партию, потом ещё и ещё. Когда я, зевнув, проиграл очередную партию, мужчина с пожатием руки поблагодарил меня за игру и я из комнаты удалился. После того всякий раз при моём посещении шахматной если там находился тот мужчина, он  предлагал мне сыграть. Так и появился у меня постоянный соперник – напарник в шахматы.
  И вот идём мы однажды с Петром на прогулку. У порога почти пустой шахматной комнаты стоит мой соперник. Когда мы с Петром подошли к шахматной, мужчина с улыбкой ответил на мой кивок в знак  приветствия и предложил сыграть. Я стал отказываться, ссылаясь на то, что мне неудобно оставить товарища. Но Пётр тут же вмешался в наш разговор и стал настаивать, чтобы я играл. «Тогда уж только одну партию», - сказал я. Мой соперник с этим согласился, и мы уселись за стол. Без особого труда я дал очередной мат моему приветливому сопернику и мы с Петром пошли на выход. Когда отошли от корпуса метров на двадцать Пётр тихо спросил меня: «А ты знаешь кто  такой тот с кем ты сейчас играл в шахматы?»
  - Откуда мне его знать. Предлагает он мне постоянно сыграть вот и играем. В шахматах он слабак, играть с ним не очень интересно, но мужик такой добродушный, приветливый что отказать ему как-то неудобно, - ответил я.
  - А ты  слышал о таком знаменитом лётчике Громове?
  - Кто о нём не слышал, а что? – С тревогой  спросил я.
  - Так это и есть он самый, - сказал Пётр. – Пошли сюда, - сказал мой сосед и потащил меня ошалевшего снова в корпус.
   В самом начале перехода в столовую была библиотека. Пётр затащил меня туда, быстро пробежался по стеллажам, нашёл нужную книжку, перелистнул её обложку и ткнул пальцем в фотографию со словами: «ОН?»  Я на мгновение замер впившись взглядом в портрет моего соперника шахматиста. На фото мужчина был на много моложе. Гордый и в то же время тёплый взгляд военного человека в лётной форме целиком поглотил всего меня.
  - Так он или не он спрашиваю я? - Продолжал Пётр. «Он, он», - раздалось ласковое над нашими головами. Мы с Петром как новобранцы, сделав шаг в сторону мгновенно развернулись к Михаилу Михайловичу и приняли стойку смирно. Но увидели только спину быстро удалявшегося от нас знаменитого лётчика.
   За несколько часов нашей прогулки по парку я, потрясённый случившимся,   не проронил и слова.
  Нагулявшись, вернулись мы в наш корпус. Проходя мимо шахматной комнаты,  я с опаской заглянул туда и быстро зашагал прочь. Пётр взял меня под руку, приостановил мой бег и, указывая на шедшего нам навстречу высокого стройного мужчину сказал: «А вон того мужчину узнаёшь?» Я внимательно глянул на  уже проходившего мимо нас лёгкой молодцеватой походкой мужчину и ответил, что не знаю и этого.
  - Эх ты! Не знаешь даже Алексея Маресьева! – Протянул с усмешкой Пётр…
  И на этот раз со мной случилось остолбенение…
  Примерно за неделю до окончания моего отдыха Петра срочно вызвали на работу. Вернулся он только на следующий день и поведал мне, что через несколько дней он должен улететь в командировку в Мурманск. «Меня ознакомили с соответствующими бумагами, проинструктировали что и как сделать в командировке, выдали командировочные и проездные документы. Прерываю отпуск и недели на две улетаю», - доложил Пётр. День его отъезда совпадал с окончанием моего пребывания в доме отдыха.
  И вот сразу после завтрака собрали мы с Петром наши скромные вещички, сдали номер и автобусом убыли в Москву. Я улетал из аэропорта Домодедово, а Пётр из Шереметьево. В то время на Ленинградском проспекте аэрофлот оборудовал аэровокзал. Все пассажиры, улетавшие из столицы любым рейсом и из любого аэропорта, могли там зарегистрироваться на рейс, сдать багаж и шикарный автобус доставлял пассажиров прямо к трапу их самолёта. Всем пассажирам было очень удобно улетать из столицы.
  По прибытии в аэровокзал на Ленинградском мы с Петром прошли регистрацию на свои рейсы и сидели, беседуя в ожидания посадки в автобусы. Разница в отправке наших самолётов составляла не более 30-35 минут. Подошло время отправки Петру, но объявление посадки задерживалось. А когда в очередной раз радио  заговорило о вылетах – сообщило, что рейс на Мурманск задерживается на три часа по погодным условиям Мурманска. Буквально минут через пять диктор объявила, что и рейс на Томск задерживается на четыре часа по техническим причинам.
  Встал вопрос что нам делать. Решили пройти в кафе и поужинать. На ужин заказали и по бокалу столового вина. Когда вернулись в зал ожидания, Пётр предложил мне  подняться на второй этаж и осмотреть выставку авиамоделей всех пассажирских самолётов и вертолётов СССР. «Я покажу тебе на чём я летал», - сказал Пётр и мы пошагали на второй этаж зала ожидания. В очень большом помещении в форме балкона зала ожидания располагалась выставка авиамоделей пассажирских машин аэрофлота. Пётр сразу подвёл меня к легендарному ИЛ-18.
  - Машина в которой я облетел весь ледовитый океан та же самая что и этот ИЛ, только вместо пассажирских кресел по бортам у иллюминаторов в ней оборудованы спальни и разного рода комнаты с аппаратурой. Первые два иллюминатора по правому борту – был мой рабочий кабинет. Письменный стол, радиотелефон, прикрепленный к борту и полу аккуратный шкафчик для бумаг. Рядом несгораемый и защищённый от проникновения воды сейф. Хранившиеся в нём документы в случае необходимости можно было нажатием кнопки моментально уничтожить.
  Только Пётр закончил рассказ о своём рабочем кабинете, как двое, неоткуда появившихся высоких крепких мужчин взяли нас под руки, а перед лицом каждого показали в раскрытом виде свои служебные удостоверения. «Ваши документы товарищи!», - в один голос произнесли мужчины. Я быстро сунул руку во внутренний карман пальто и вынул удостоверение личности с вложенным в него авиабилетом. Пётр проделал то самое. После очень внимательного изучения наших документов один из мужчин спросил нас почему мы так внимательно рассматриваем именно эту авиамодель. Пётр спокойно всё объяснил сотрудникам. После этого стройные джентльмены в чёрных костюмах пожелали нам благополучного полёта и исчезли растворившись в пространстве словно призраки. А сидевшая за небольшим столиком в углу смотрительница зала, улыбаясь произнесла: «Я извиняюсь за то, что прервала такой внимательный осмотр нашей выставки авиамоделей». В центре зала стояло несколько столов с разложенными на них цветных фотоплакатов самолётов аэрофлота. Мы подошли к одному из этих столиков, посмотрели плакаты и Пётр, направляясь к столу смотрительницы сказал: «Девушка, а можно ли нам взять хотя бы по одному из этих плакатов?»
  - Что ты сказал окаянный!? По твоему я что, за свои более чем пятьдесят лет так ни кому и не понравилась? Так и пребываю девушкой? Ах ты негодник!», -  прокричала женщина.
  Я метнулся к Петру, схватил его за руку и стал тащить к лестнице ведущей в низ со словами: «Пошли скорее отсюда, пока нас  тут не подхватили под белы ручки!» Но Пётр, высвободившись от меня улыбаясь с комплиментами направился к женщине. Я стоял у лестницы готовый бежать прочь, а Пётр жестикулируя руками минут десять разговаривал с вышедшей к нему из-за стола полноватой женщиной. Вот женщина обошла свой стол, открыла ящик стола, взяла там связку ключей и направилась к высоким шкафам, стоявшим вдоль стен.
Пётр махнул мне рукой подзывая к себе. Не понимая что к чему, я медленно подошел к Петру, а женщина раскрыв дверь шкафа сказала: «Ну что ж. Провинилась, готова свою вину искупить. Берите что нравится».
 Большие шкафы были набиты большими плакатами самолётов аэрофлота. Эти плакаты были более красочны и художественно исполнены. Предназначались они только для иностранных делегаций. Мы быстро отобрали всё что нам больше всего понравилось, свернули плакаты в большие рулоны, и попрощались с хозяйкой выставки. Спустившись вниз сложились рубля по три, Пётр прошел в кафе, купил там большую красивую коробку конфет и пошел наверх благодарить «девушку» за её щедрость.
  Продолжая ожидать наши рейсы в зале ожидания Пётр рассказал мне суть произошедшего с нами во время осмотра модели ИЛ-18.
 Как оказалось, в тот год накануне ноябрьских праздников несколько террористов захватили  самолёт ЯК-40, следовавший рейсом Москва Минеральные воды. После ареста обезвреженных террористов допросили и установили, что план действий преступники подробно обсудили на той самой выставке авиамоделей. У модели самолёта ЯК-40 они распределили роли, определили где кому быть в самолёте и что делать. После этого, стол смотрительницы зала выставки сотрудники оборудовали специальной кнопкой, которую она была обязана нажать при появлении  на выставке людей внимательно осматривающих авиамодели. Что наша «девушка» и сделала при виде нас с немалым интересом осматривающих авиамодель легендарного ИЛ-18.
 Очень долго все стены комнаты и даже потолок моих сыновей в Северске были оклеены красивейшими фотоплакатами самолётов аэрофлота СССР. Там было фото парящего над морем облаков нашего знаменитого ТУ, лётчика крепко сжимавшего штурвал самолёта, ныряющего в молоко облаков ЯК-40, красочные приборы кабин самолётов и многое, многое другое привезенное мною из отдыха в «Подмосковье».      
  Каждый раз, когда заходит речь о наших военных лётчиках я всегда вспоминаю моих соседей по номеру в доме отдыха «Подмосковье» Алексея и Петра, а также моего соперника по шахматам образ которого навсегда запал в мою душу. А 12 августа 2025 года в результате воспоминаний рука невольно потянулась и к перу.
                А. Перепелятников
                12.08.2025 Ульяновск