Утренняя роса

Гармония… Она висела в воздухе между ними, как диковинная бабочка, севшая на кончик пера. Анна замерла, боясь пошевелиться, боясь даже дышать слишком громко. «Гармония жива, пока ее не трогаешь руками»,– пронеслось в голове. Она знала это инстинктивно, всем своим существом. Одно неловкое движение, попытка схватить, удержать – и хрупкие крылышки рассыплются прахом, оставив лишь горькую пыль сожаления на ладони.

Марк стоял напротив, у окна. Вечернее солнце золотило его профиль, рисовало теплые блики в его глазах, которые сейчас смотрели не на мир за стеклом, а куда-то внутрь себя, куда-то туда, где рождались тихие мелодии его души. Эта минута – тихая, наполненная лишь шелестом листвы за окном и мерным тиканьем старых часов – казалась совершенной. Невесомой. «И так хрупка, что можно сердцем лишь коснуться». Анна коснулась этой гармонии всем своим нутром, каждой трепещущей струной своей души. Она впустила ее внутрь, позволила наполнить себя до краев этим тихим, сияющим светом.

«Взорвать эмоции, и счастью улыбнуться». Взрыва не было. Был мягкий, теплый всплеск, разлившийся по венам сладким теплом. Счастье, настоящее и глубокое, как родник, забило где-то под сердцем. Оно не требовало криков или бурных объятий. Оно просто было. И Анна улыбнулась. Не ему, не миру. Улыбнулась самой этой гармонии, этому чуду, что посетило их в тихий вечер. Улыбнулась счастью, которое не нужно было хватать и запирать в клетку – оно было свободным и тем более ценным.

«И благодарно помнить то, что было с нами». Она ловила этот миг, впитывала его, как прозрачная губка. Запах старого дерева и пыли на книгах, холодок стекла, к которому он прислонился, мягкий свет, окутывающий комнату, и главное – это ощущение полного, безмятежного созвучия двух душ, играющих одну незримую мелодию. Она знала: это останется с ней. Не как навязанное воспоминание, а как драгоценный камешек в шкатулке души, к которому можно будет прикоснуться мысленно в трудный час и ощутить то же тепло, ту же тишину.

Марк обернулся. Его взгляд встретился с ее взглядом. В его глазах не было вопроса или удивления. Было понимание. Глубокая, безмолвная река понимания, текущая между ними. Он тоже улыбнулся – чуть сдержаннее, уголками губ, но так же искренне. В этой улыбке не было призыва к действию, к нарушению хрупкого равновесия. Была лишь тихая радость от этого мгновения. От знания, что оно есть.

Он не сделал шаг навстречу. Не протянул руку, чтобы притянуть ее, разрушив магический круг тишины. Он просто смотрел. И в этом молчаливом созерцании, в этом обмене беззвучными улыбками была глубина. Гармония дышала, жила своей невесомой жизнью. Они не прикасались к ней руками – ни он, ни она. Они лишь касались ее сердцами, бережно, как касаются крыльев спящей бабочки, боясь разбудить.

Анна закрыла глаза на мгновение, вновь впуская в себя волну благодарности. За этот свет. За эту тишину. За это непередаваемое чувство полного присутствия и единения, не требующее ни слов, ни жестов. Она знала: завтра все может быть иначе. Могут прийти суета, недопонимание, обыденность. Но этот вечер, этот луч солнца на его щеке, эта тихая симфония их молчаливого понимания – останется. Навсегда. Неприкосновенным сокровищем, к которому можно будет вернуться сердцем, но никогда – навязчивыми руками желания его удержать. Потому что истинная гармония – как утренняя роса. Насладишься ею, восхитишься – и она исчезнет, оставив благодарные воспоминания чистоты и мимолетности.