Аксиома продолжение 14

На третий день нахождения в цыганском таборе у Людмилы пропало золотое колье, кольцо, еще через два дня исчезла сумочка, в которой были деньги и банкоматные карточки, но сегодня невероятно исчезло платье.




Позвали на завтрак, Людмила стояла в нерешительности. Украли вещи, золото, деньги, она не жаловалась, не жалела, пусть всё забирают, только пусть Бог поможет найти и вернут ей детей. Она всё отдаст, только бы они были живы. Она даже дала зарок не роптать, она чувствовала, что это возможно, но платье… Она собиралась с Егором на концерт и была в вечернем шелковом желтом платье на высоких каблуках. Туфли, которые она берегла на такой случай, они ей нравились, колодка в них была удобной, хотя каблуки высокие, в них было комфортно. Теперь возник вечный вопрос: как быть? Ее взгляд упал на простыни, они были, как и всё здесь, в ярких тонах, на зеленом поле разбросаны большие красные маки. Она взяла простынь, один конец перебросила через плечо и закуталась в ней, второй простыней обвязалась вокруг поясницы, а длинные концы подняла к грудям и завязала бантом. Прокрутилась возле зеркала и понравилась сама себе. Теперь обуться и вперед. Но туфлей тоже не было.






Она вошла в комнату, где сидели за столом женщины, босой и в новом наряде. Никто даже слова не сказал. Людмила пожелала всем доброе утро и приятного аппетита и села за стол, обведя всех взглядом. Она заметила, конечно, как у молодой стройной с черными глазами Нектарии порозовели щеки и покраснели уши.
Когда все разошлись, Нектария подошла к Людмиле и произнесла:
- Чяво, сестра, смотрела на меня? Задумала чяво, я не тырила у тебя, успокойся и не давай воли мыслям. А за детей не бойся, скоро увидишь.





Увидев подходящего к Людмиле Кхамало, быстро ушла.
Тут же, не заставив ждать, подошел Данко, строго посмотрел на Кхамало и сказал:
- Ай, ромалэ, ай, чавалэ, что она картина тебе! Аль что стоишь, глаза вытаращил, смотришь.
- Краса она чудная…
- Чем она тебя поразила? Что же вы с гостя даже обувь и одежду сперли.
- Скажи, сестра, кого подозреваешь? – жарко спросил Кхамало. Видно было, что у него внутри были сильные эмоции.
- Мне неважно, кому понадобилось мое платье, я сама отблагодарю людей, кто найдет моих детей, - сказала Людмила и пошла в свою комнату.
В комнате на кровати лежали цыганские две юбки и кофта.
- Так, — сказала вслух Людмила, — что же делать мне с этими вещами. Скажете, украла?
- Нет, тетка, не скажем, — просунулась голова Бахтало в дверях, — это сестра дала, негоже средь мужиков голой ходить.
- А… — начала Людмила, но в дверях уже никого не было.






Зато во дворе появился гул машин и шум людей. Людмила быстро надела на себя юбки, кофту и босая выбежала во двор. Первое, что она увидела, двое мужчин несли детей на руках. Сердце матери встревожилось и забилось раненой птицей в груди, руки дрожали, ноги подкосились, и она, как скошенная пшеница, свалилась на землю. Очнулась она на кресле. Открыла глаза, перед ней стояла цыганка со стаканом воды. Она сразу вспомнила, что дети здесь. Людмила встала и, отстранив цыганку, спросила:
- Что с моими детьми?! Где они, почему вы несли их на руках?! Я сейчас же хочу их видеть…
- С детьми занимается наша лучшая знахарка, — сказал баро, — а ты, дочка, приведи себя в порядок, потом поговорим.
- Нет, я в порядке, я хочу обнять их, увидеть… — сложив ладони вместе, застонала Людмила.





Баро ничего не сказал, глянув на нее сквозь дремучие брови, и было не понятно, грубо или по-отцовски, и ушел.
- Ай, ромалэ, сестра, зачем переговариваешься с баро. Он знает, что делает, не гневи! — сказал Кхамало.
О, Боже, что мне делать, если душа ноет, а сердце болит?!
Кхамало тоже ушел, оставив ее без ответа.
«Да что же мне, волком выть? Не тронуть мне бесчувственных сердец, — запричитала Людмила. — Я изнемогаю!» Она зашла в комнату и упала на кровать, заливаясь слезами. То ли от безысходности, то ли что-то было в стакане воды, которое ей подала цыганка, она уснула.





Сколько она проспала, непонятно. Она быстро встала, привела себя в порядок и пошла в главную комнату.
— Вот сейчас ты нравишься мне, — сказал баро, сидя вальяжно на диване, обложившись маленькими подушками. Он тоже был чисто одет, блестящая синяя рубашка была навыпуск, черная с сединой борода аккуратно побрита и расчесана, волос на голове почти весь седой, тоже чистый и расчесан на прямой пробор. — Выспалась, а спала ты почти сутки, надеюсь, навела в голове порядок, теперь будем серьезно говорить!





Людмила, конечно, выспалась и по мере, как говорил баро, она приводила в голове порядок. Удивительно, но всё лишнее улетучилось из головы, она ясно и точно осознавала, что ей надо. Она поклонилась баро и молча стояла. Он показал ей на кресло, и Людмила села. Он позвонил по телефону, и у дверей появился Кхамало. Баро приподнял правую руку и, опустив два пальца, Кхамало вышел. Следом зашли двое пожилых мужчин в красных сатиновых рубашках, сандалетах, один с большой лысиной, волос был только по бокам, борода черная, другой с редким прямым волосом и длинными усами. Они сели на диван по бокам баро. Затем зашла довольно красивая, взъерошена, гордая, но испуганная молодая женщина. Людмила внимательно и удивленно смотрела на нее.
- Дочка, ты ее знаешь? – спросил баро, пронизывающим взглядом смотря на Людмилу.
- Нет, - ответила Людмила.






Он перевел взгляд на женщину и спросил:
- Ты знаешь, кто это?
- Да, знаю, это разлучница. Это та, которая хочет увести моего мужа, - дрожащим голосом ответила женщина.
- Расскажи, только не ври, кто тебе сказал, что она хочет забрать у тебя мужа? Или ты сама видела? – спокойно спросил баро.
- Я сама видела, и люди в поликлинике сказали. Мой муж болел, был в коме, а она таскалась к нему, даже детей водила.
Людмила догадалась, что это жена Егора. Она даже встала и хотела возразить, но баро понял и указал пальцем ей на кресло. Людмила села.
Женщина продолжала:
- Она ни за что не оставит его, она как горный орел когтями мертвой хваткой схватилась за него. Они даже детей искали вместе. Она не стыдилась, что я белугой вою, ночами не сплю, ей было все равно, ненавижу ее. Вот и решила больнее укусить, а она нашла под чье крыло спрятаться. Она и у вас мужчин сведет с ума. Я поняла, она колдунья, бойтесь ее, сожгите на костре.
- Все сказала? – спросил баро.
- Всё, всё, - истерически с натугой закричала женщина.
- Теперь тебя слушаем? – обратившись к Людмиле, сказал баро.






- Мне нужны мои дети, больше мне ничего не надо. Да, я поняла, что это жена Егора Петровича. Да, он откликнулся на мою беду, как откликнулась я на его беду, когда та, которая должна была спасать своего мужа и всё сделать, чтобы он вышел из комы, чтобы быстрее выздоровел, улетела на море страдать и выть по ночам, перепутав больничную палату с морем. Такова жизнь, бывает. Я не хочу оправдываться, бить себя в грудь, какая я. Я хочу быстрее видеть своих деток, я хочу обнять, прижать их к сердцу и сказать им, как сильно я их люблю.
- Понятно, дочка. Тут еще один человек в гостях. Послушаем его.
В комнату зашел Егор. Он был немного взволнован, и на его лице был отпечаток грусти.
- Людмила, я одно прошу у тебя, не суди Ольгу строго. Не допусти, чтобы она была в тюрьме. Мы с ней не живем давно, но когда-то я был близок с ней. Мне искренне жалко тебя и деток… - начал говорить Егор, смотря в пол.
- Уйдите оба, никого из вас не хочу, не видеть, не слышать, отдайте мне детей и всё, - недослушав его, резко сказала Людмила.

 продолжение следует