Научи меня прощать. Книга вторая. Глава 83

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2025/08/07/139

Катя проснулась, когда за окном едва забрезжил рассвет.

Накануне она замучила Веру вопросами о погоде: очень беспокоилась, что в такой знаменательный, можно сказать, торжественный день, пойдёт дождь и всё испортит!

Достаточно было того, что, по-летнему тёплая, погода как-то очень резко закончилась и довольно сильно похолодало. До такой степени, что Вера достала с антресолей осенние куртки.

Кате совершенно не хотелось, чтобы её нарядный вид был испорчен какой-то там курткой!

Неважно, что она прежде ей очень нравилась: фиолетовая, аккуратная, точно по размеру. Прежде девочка носила её с удовольствием. Но только не в такой важный день!

Катя то и дело выныривала из кровати и подбегала к окну, чтобы посмотреть -  как там?

Интересно, когда она станет учиться по-настоящему, её дружба с Екатериной Дмитриевной изменится?

Катя вспомнила, как год назад мать впервые привела её в школу.

Они тогда сразу поднялись в учительскую, где их встретила женщина средних лет, высокая, крупная, но не толстая, в строгом, темно-зелёном платье.

Катя тогда представилась полным именем, а женщина подумала, что она не знает, что взрослых нужно называть по имени и отчеству. Смешная! Катя даже улыбнулась, в очередной раз глядя в окно. Учительница просто не сразу поняла, что они с ней тёзки! Интересное слово, кстати. Катя сначала не поняла его значения, но мама позже ей всё объяснила.

Девочка прижалась носом к холодному стеклу. Кажется, дождя всё-таки не будет…
По бледному, светлеющему небу проносились кудрявые облачка.

Здорово! Значит, можно будет не надевать куртку!

Катя даже запрыгала от возбуждения.

- И чего тебе не спится, мелкая? – донеслось до Кати откуда-то сверху, - ещё даже солнце не поднялось, а ты уже топаешь, как слон!

Разумеется, ворчание принадлежало Марине. Её сестре.

Сестра! Просто волшебное слово! Катя снова улыбнулась. Нет, не так. Старшая сестра! Это звучало намного лучше, по её мнению. О том, что сестра «сводная» (значение слова ей тоже уже объяснили), Катя предпочитала не распространяться.

- Извини, Марина… Ты спи! Я тихонько! Я не хотела тебя будить…

- Не хотела она… Не хотела, но разбудила! - снова проворчала девушка, зевая, -  уснешь тут с тобой! Что ты носишься по комнате, как стадо слонов?

Катя хихикнула.

- И что смешного? – тут же подняла голову от подушки Марина.

- Ты сначала сказала, что я топаю, как слон! А теперь я уже в стадо слонов превратилась!

- Ну, правильно! – Марина опять зевнула, - сначала я была не совсем проснувшаяся, вот и перепутала. На самом деле ты – стадо слонов!

Катя снова покатилась со смеху и, задрав голову, посмотрела наверх.

***

Когда в их комнате появилось это мебельное чудо, они вместе с Мариной были вне себя от восторга.

Андрей с Верой точно вымеряли все помещение. Поскольку комната была длинной и узкой, вариант с изготовлением мебели на заказ подходил больше всего. Тем более, что отдельно оговаривался вопрос о том, чтобы мебель была рассчитана именно на взрослых, а не на детей.

В результате Марина с Катей получили два, совершенно одинаковых, комплекта мебели: деревянной, но на прочном металлическом каркасе.

На второй ярус, где располагалась большая кровать с ортопедическим матрацем, вела лесенка, тоже металлическая, красиво изогнутая. Внизу размещался довольно вместительный шкаф и письменный стол с тумбочкой, расположенные перпендикулярно кровати.

В результате у новоявленных сестёр теперь было по одинаковой паре кроватей, столов и шкафов, что позволило сразу наладить вполне дружеские, соседские отношения.

Правда, в комнате невозможно было уместить что-то ещё, но ни Марина, ни маленькая Катя, особенных неудобств не испытывали. Тем более, что Вера всё-таки нашла выход из положения и для комнаты девочек были куплены два мешка.

Это Катя подумала, что это обычные мешки, и с удивлением смотрела, как грузчики, привезшие товар из магазина, небрежно закинули это нечто, затянутое в целлофан, прямо в комнату.

- Это что?! – Катя удивленно таращила глаза на что-то бесформенное, валяющееся теперь у стены.

- Это кресла, Катюша, - спокойно ответила Вера, принимаясь распаковывать приобретение.

- Здорово! – Марина с увлечением ей помогала.

Обе посматривали на Катю, стоявшую с открытым ртом.

- Вы смеётесь, да? – Катя недоверчиво осматривала два мешка из зелёного велюра, - какие-же это кресла? Мебель такая не бывает!

Заявив это, она даже отвернулась от обиды – взрослые люди, а обманывают! Она была полна возмущения.

- Ещё как бывают! – Марина, наконец, шустро извлекла один мешок из упаковки и теперь с удовольствием уминала его кулаками, -  тётя Вера, огромное спасибо! Классная вещь!

Она, издав вздох удовольствия, упала в объятия мешка и застыла в полном восторге.

- Мягкое какое! – девушка провела рукой по велюровому материалу.

Катя смотрела на неё во все глаза.

Надо же! После того, как Марина потыкала кулаками в этот мешок, а потом прямо на него уселась, он и впрямь стал напоминать нечто, похожее на… кресло! Только странное, совсем непривычное.

Катя привыкла видеть в мебели четкие, выверенные геометрические линии, ей совсем не нравились «обтекаемые» формы. А тут вдруг – такой сюрприз…

Недоверчиво покосившись на Веру, которая посматривала на дочь с улыбкой, она тоже осторожно опустилась в «кресло».

Ух ты! Ощущение такое, словно ты проваливаешься в какой-то сугроб, только не мягкий и невесомый, а вполне себе ощущаемый.

Кате понравилось то, что она почувствовала и девочка завозилась на мешке, устраиваясь удобнее.

Теперь уже они вдвоём с Мариной сидели на этих мешках, блаженно вытянув ноги и раскинув руки.

- Хорошо я придумала? – Вера принялась сгребать с пола шуршащий целлофан.

- Здорово! – повторила Марина, - обычная мебель в эту комнату никак не поместится, а мешки – запросто! Отличная идея!

- Катя, а тебе как? – осторожно спросила Вера, надеясь, что дочери тоже понравилась покупка.

Катя ответила более сдержано. Она хотела казаться взрослее и серьёзнее, поэтому она важно произнесла:

- Ничего так… Сойдёт! – на махнула рукой и снова завозилась на своём мешке.

Вера улыбнулась.

Ей всё-таки удалось сгрести упаковку в одну большую кучу и, подхватив её, она вышла за дверь.

Как только она её закрыла за собой, в комнате раздался чисто девчоночий визг, перемежаемый взрывами хохота: Марина с Катей осваивали новинки.

Довольно улыбнувшись, Вера свалила целлофан у двери. Сейчас девчонки немного успокоятся, и она поручит им сложить его и вынести вниз, к мусорным бакам…

***

Сейчас Катя смотрела на Марину снизу, задрав голову.

Марина, по праву старшей, выбрала себе кровать у окна.

Сначала Катя огорчилась. Ведь, лежа там, устроившись с комфортом, подмяв под себя мягкую подушку, можно было смотреть прямо на улицу, наблюдая за всем, что там происходит.

Однако, потом девочка утешилась.

Мама сказала, что зимой от окна будет идти холод, потому что рамы в квартире старые.

По старинке, они с ней протыкали щели в них ватой, а потом заклеивали их специальной бумагой. Но всё равно, когда поднималась метель и дул юго-восточный ветер, из окна сильно сквозило.

Это означало, что Марине всё равно придётся спать ногами к окну. Посмотреть на улицу Катя и так сможет: стоит только одеться и выйти во двор.

- Спи дальше, - сказала она Марине, махнув рукой, -  тебе же не нужно в школу!

- Волнуешься? – Марина уже проснулась и больше ей не спалось.

Она привстала на локте и с интересом смотрела на девочку.

- Немножко, - призналась Катя, вздохнув, - я же первый раз в школу пойду…

- Так ты целый год в эту школу на подготовительные занятия ходила, - удивилась Марина, -  ты всё уже знаешь, чего бояться-то?

Катя пожала плечами.

- Ну… На занятия мы приходили, когда в школе уже никого не было, был только наш, подготовительный класс. Это совсем другое. Из нашего класса я уже всех знаю, но Екатерина Дмитриевна сказала, что ещё новенькие придут, и в классе будет двадцать пять человек, а на занятия ходили только двадцать.

- И что? – удивилась Марина, -  главное, что вы все уже друг друга знаете и вас большинство. Новенькие вам погоды не сделают.

Сказав это, Марина задумалась. «Не скажи… - подумалось ей, - иногда даже один человек может сильно испортить всем жизнь».

- Не забудь, что не только ты сегодня идёшь первый раз в первый класс, -  сказала Марина, откидываясь на подушку.

Положив руки за голову, она уставилась в потолок.

- Ой, точно! – спохватилась Катя, посматривая на неё, - но ты уже взрослая! -  с некоторой завистью произнесла она, -  тебе будет намного проще!

Девочка вздохнула, а Марина невольно поморщилась.

Проще… Кто бы говорил…

Колледж, это тебе не школа... Там может быть всё намного сложнее, а не проще. Ещё неизвестно, как встретят её одногруппницы. Тем более, что у них на курсе будут учиться несколько парней!

Вот это да! Марина никогда не думала, что молодые люди могут выбрать такую специальность. Парикмахер-стилист! Звучит красиво, конечно, только как-то странно. Не по-мужски, что ли.

Когда она озвучила это отцу, то он её удивил.

- Что особенного? – пожал Андрей плечами, - если у человека есть способности именно к этой профессии? И потом, ты, наверное, забыла, что первыми парикмахерами и цирюльниками были только мужчины. Это сейчас, в наше, современное время, профессия стала почти чисто женской. Вспомни Францию, например. Парфюмеры были мужчинами, создатели париков - тоже! Поэтому я советую тебе не относиться к такому выбору молодых людей предвзято. Нормальная профессия. Даже, если ты -  мужчина.

Словом, Марина сейчас нервничала не меньше Кати, но вида не подавала.

- Знаешь, - сказала она девочке, - ты не переживай, а лучше приди сегодня и всех порази!

- Как это? – не поняла Катя.

- Будь сегодня самой красивой, самой умной и самой смелой! И всё будет у тебя замечательно, - девушка улыбнулась.

- Самой красивой и самой умной, это, пожалуй, я могу, - задумалась Катя, -  а вот самой смелой… В этом сомневаюсь…

- Сама подумай, чего тебе бояться? Новеньких? – Марина снова привстала на локте, -  поверь мне, они будут бояться тебя ещё больше, чем ты их, уж поверь! Я точно знаю.

- Думаешь? – девочка с сомнением на неё посмотрела, -  но потом лицо её просияло, - знаешь, ты правильно говоришь! Бояться мне нечего! Я в этой школе уже год учусь, можно сказать, почти всё там знаю! И где столовая, и где спортзал, и где все остальные кабинеты! И друзья у меня в классе уже есть. Спасибо, Марина!

- Мне-то за что? -  Марина усмехнулась.

- Ты меня всегда поддерживаешь, - Катя вздохнула, - даже тогда, когда я поступаю не очень хорошо.

- Это ты сейчас про мамин зонт вспомнила?

- Ага, - погрустнела Катя.

- Но ведь ты не специально его сломала, - Марина с сочувствием посмотрела на девочку.

- Почти специально… - вздохнула Катя, -  мне так нравилось кнопочкой щелкать… Я нажимаю, и зонт сразу раскрывается, становится такой красивый! Вот я нажимала, нажимала… А потом раз! И кнопка сломалась. Я очень испугалась, что мама расстроится, это был её любимый зонт. Спасибо тебе, что не выдала меня и сказала, что это ты зонт брала… Мне было так стыдно…

- Катя, но ведь это ерунда, дела житейские, - Марина села на своей кровати, - в конце концов, ты ведь призналась маме, что зонт взяла именно ты. Тётя Вера тебя не наказала, наоборот, похвалила за то, что ты нашла в себе силы, чтобы признаться.

- Но мне всё равно стыдно, -  сказала Катя задумчиво, - до сих пор…

- Знаешь, это в тебе говорит совесть, - задумчиво произнесла Марина, - например, папа считает, что, если ты слышишь голос совести – это очень хорошо! Так что не расстраивайся, давай лучше одеваться. Видела, какие тебе мама банты купила? Даже я позавидовала, между прочим! Хочешь, я тебе волосы красиво-красиво заплету, все просто обалдеют?

- Конечно, хочу! – сразу же воодушевилась Катя, - только же рано ещё совсем… Мама с дядей Андреем спят ещё…

- Мы потихоньку, -  улыбнулась Марина, - зато, когда они проснутся, ты уже с прической будешь. С ней повозиться придётся, и как раз время есть. Даже хорошо, что ты топала, как стадо слонов и я проснулась. Теперь точно будешь самая красивая!

- Урааааааааа!!! – вполголоса провозгласила Катя и со всего размаха шлепнулась в мягкое кресло.

Важный день начался совсем неплохо…

***

Маша стояла в поезде, в узком коридоре купе, у окна, и мысли в её голове водили сумбурный, весьма неприятный, хоровод…

Закончив учебу, она, как и планировала, сначала поехала навестить родителей.

Они были очень ей рады, а младший брат Шурик – больше всех. В этом году ему исполнилось тринадцать, он уже входил в тот возраст, когда начинала меняться внешность, ломался голос и Машу очень веселило, когда Шурик, говоривший звонким, мальчишечьим голосом, сначала срывался на фальцет, а потом вдруг переходил на вполне уже юношеский басок.

Он сам стеснялся таких казусов, но на сестру не обижался, хотя его приятели получали от него на орехи, если начинали над ним подшучивать.

Алексей отдал его в секцию «самбо», и Шурик вполне мог навешать обидчикам достаточно ощутимых тумаков, хотя физически не был похож на силача – он был, скорее, ловким, быстрым, очень проворным.

Отец уже был заведующим отделением, как всегда, очень много работал, но в честь приезда дочери всё-таки взял отпуск, и они всей семьёй на неделю съездили на море.

Маша успела немного загореть и вернулась очень довольная.

На море она купила потрясающие бусы и серьги из морских раковин, которые ей очень шли. Даже Шурик был поражен до глубины души и с придыханием сказал, что теперь она похожа на настоящую русалку из сказки!

В этих самых бусах и увидел её Павел, когда встретил на вокзале.

Тоненькая, затянутая в голубой сарафан, в ожерелье из раковин, она выпрыгнула из вагона, и Павел просто застыл на перроне, завидуя сам себе. До такой степени его девушка была хороша!

Его девушка! Он ещё раз с удовольствием мысленно произнес эту фразу, прежде чем броситься ей навстречу.

Как всегда, сначала они пару дней гостили у родителей Павла, а потом, прихватив Марго, которой полагалось оздоровляться, дыша свежим, сельским воздухом, отправились в Сосновку.

Семён с Соней были очень довольны такой «оказией», поскольку оба пропадали на работе - было особенно много заказов.

Павел с Полиной были искренне рады Маргарите, внуку и его невесте.

Они с Павлом провели это время весело: ходили на озеро, помогали по хозяйству, катали Марго на лодке, устраивали прогулки в лес, Маша писала этюды… Словом, всё шло хорошо ровно до того момента, как баба Нюра не завела с ними разговор о их будущей жизни.

- Я так за вас рада дети, -  начала она, когда после ужина все собрались в саду за большим столом, чтобы почаевничать, - теперь мне и помирать не страшно. Спокойна я теперь за Пашу с Полей, за этот дом.

Маша удивленно перевела взгляд с Александры Степановны на Павла.

О чем это она? Однако, Павел ничего не сказал, он только улыбнулся и кивнул.

- Не переживай бабуля, всё будет нормально. И что это за мысли такие?

- Нормальные мысли, -  усмехнулась старушка, - чай, я не первый годок на свете живу. Силы-то уже не те. Ладно, молодежь, пойду я, устала… Поля, дочка, подсоби дойти…

Полина тут же подхватила свекровь под руку, уводя в её комнату, а Маша опять уставилась на Павла, но спросить ничего не успела.

- Я тоже очень рад, молодежь, вашему решению, - начал Павел Трофимович, смотря вслед бабе Нюре, - поначалу я на мать даже рассердился за её блажь… Ну, что вам, в самом деле, в деревне делать? Но раз, ты, Павел, уверен, что здесь семейное гнездо будете вить, то я, можно сказать, даже помолодел лет на десять сразу!

Он усмехнулся и выпил свою чашку чая тремя большими глотками.

- Кто такое придумал: чай чашками пить? – крякнул он, с сожалением глядя на плавающие на дне пустой посудины чаинки, - разве ж так можно? В конце концов, мы не в Париже. Можно было и кружки нормальные на стол поставить…

Маша сидела, окончательно озадаченная. Какое гнездо? Хотя, про гнездо, это всё понятно, только при чем тут деревня?

- Папа, не переживай, мы всё понимаем, -  Павел обнял Машу за плечи, - мне, конечно, скорее всего, по командировкам придется ездить, такая будет работа… Но ведь машина есть. Маша тоже водить научится! Да, Машунь?

Он радостно посмотрел на девушку. Та молчала.

Она словно впала в ступор и ничего не понимала. О чем говорит Павел? Какие командировки?! Какая машина?!

В конце концов, извинившись, она ушла в их комнату, так и не допив чай.

Там она еле дождалась Павла.

- Паша, я не поняла, о чем сейчас за столом шла речь?

Молодой человек смутился.

- Понимаешь, - начал он, слегка запинаясь, - мои давно уже эту идею вынашивают… Чтобы мы после свадьбы здесь, в Сосновке поселились. Я подумал, что это совсем неплохой вариант. Жилья у нас своего собственного нет, закончим учебу, из общаги придется съехать и тебе, и мне, сама понимаешь. Купить жильё мы с тобой сразу не сможем, родители могут помочь, конечно, но это из дела деньги забирать, я не хочу, чтобы отец это делал. А здесь, в Сосновке, готовый дом, со всеми удобствами. Сама видишь -  места всем хватит, дом большой… Я согласился с роднёй: это лучший вариант для нас сейчас.

- Ты согласился? – Маша широко распахнула глаза, - то есть, моё мнение никого не интересует?

- Ну, почему, сразу – не интересует, -  ответил Павел, но потом напрягся, -  Маша, тебе что, не нравится это предложение?

- Да, Паша, мне оно не нравится!

Маша была очень сердита, а Павел сразу помрачнел.

- Почему? – спросил он, недоумевая, - что особенного в том, чтобы жить здесь, в Сосновке? Ты же сама говорила, что здесь тебе нравиться, отличный воздух, красивые пейзажи… Ты же, вон, рисуешь их без конца?

- Во-первых, не рисую, а пишу, Паша, а во-вторых, так дела не делаются. Ты решаешь такой важный, можно сказать, жизненно важный для нас обоих вопрос - в одиночку! Даже не поинтересовавшись, что я скажу!

- Но я не думал, что ты можешь сказать что-то другое! – Павел удивленно посмотрел на девушку.

Всегда такая тихая и покладистая, сейчас Маша была сильно рассержена, а её глаза метали молнии.

- Я очень уважаю твоих родителей, дедушку с бабушкой и Александру Степановну, но я не хочу, чтобы в мою жизнь вмешивались, - отчеканила она, посверкивая глазами, - жить здесь я не хочу!

- Почему? -  искренне удивился Павел, - ты же сама говорила, что тебе здесь нравится?

Маша вздохнула.

- Паша, я художник, понимаешь? Одно дело, приезжать сюда пару раз в год на этюды, и совсем другое – жить здесь постоянно. Если я хочу стать настоящим художником, я не могу поселиться тут! Я должна жить в большом городе! Пусть не в столице, но в крупном городе, где есть картинные галереи, где проходят выставки, существуют  разные художественные конкурсы… Ты сейчас предлагаешь, чтобы я похоронила себя в деревне!

- Да, почему сразу похоронила-то? – снова не понял девушку Павел, - какая тебе разница, где рисовать… ой, прости!.. Писать свои картины? Будешь писать здесь, потом просто отсылать их на эти самые конкурсы и всё! В чем проблема?

- Как у тебя всё просто! Значит, ты для себя всё распланировал, да? Ты занимаешься карьерой, сидишь за компьютером, ездишь в командировки. Я сижу дома, потому что работы для меня всё равно здесь нет, варю борщи и занимаюсь хозяйством. Ах, да! В перерывах между борщами и огородом я пишу картины, путешествуя к озеру с зонтиком! Отличная для меня перспектива, спасибо тебе!

Маша обиженно отвернулась.

Павел растерянно смотрел на свою невесту, не понимая, какая вдруг муха её укусила. Раньше Маша никогда особо с ним не спорила, всегда соглашалась с его мнением, а если возражала – всегда делала это аккуратно и без раздражения в голосе.

Сейчас всё выглядело иначе…

- Я вовсе не думал об этом, Маша, - сказал молодой человек озадаченно, - просто, я посчитал, что это занятие живописью… Это вроде, как твоё хобби… Я буду хорошо зарабатывать, я уверен в этом, и потом дело отца я тоже планирую продолжать. Тебе не будет никакой надобности думать о деньгах, я обещаю!

Девушка обернулась и посмотрела на него.

- Ты серьёзно сейчас говоришь, Паша? Мы с тобой уже столько времени знакомы… Какое хобби?! Я, между прочим, в институте культуры учусь сейчас, а не в шарашкиной конторе частные уроки беру!

- Извини, - Павел замялся, - но, послушай! Здесь же тоже можно заниматься живописью! Вон, мастерская у храма есть, Олег Петрович там работает же? Почему бы тебе не работать там? И ездить никуда не надо, работа прямо под боком!

- Паша, ты что, действительно, не понимаешь? Или решил меня разыграть сейчас? – Маша вздохнула, - никогда не думала, что после всех наших разговоров мне придется объяснять тебе такие вещи. Мастерская при храме – иконописная! Ты этого не знаешь? Там пишут иконы! Ты когда-нибудь видел, чтобы я иконы писала? Это другая живопись, совершенно другая! Техника, обучение, сама иконопись – это другое! Я по профилю – художник-пейзажист! Не портретист, не мастер натюрморта, а пейзажист!

Маша немного помолчала, посматривая на Павла с некоторой досадой, которую сейчас она не могла скрыть, потом продолжила:

- Кроме всего прочего, иконописец – это настоящее призвание. Иконопись совершенно отличается от того, что делают обычные художники. Там важно не только мастерство, но и нужен особый духовный настрой! Нужно быть глубоко верующим человеком, соблюдать посты, часто посещать храм... У меня к такому занятию нет призвания. Паша, я тебя просто не узнаю!

- Хорошо, хорошо, я понял тебя, - Павел уселся на кровать и примирительно поднял руки, - однако, может быть, ты всё-таки подумаешь над предложением родни?

- Твоей родни, Паша. Твоей! – Маша тоже устало опустилась на кровать рядом с молодым человеком, - я ещё им пока никто.

- Неправда! – горячо воскликнул парень, - ты уже, практически, член семьи!

- Вот именно… Практически… - Маша уставилась окно, за которым уже темнела синева позднего вечера, - ты даже не понимаешь, что сделал, Паша. Ты, не спрашивая меня, решил всё за нас обоих. Не посоветовавшись, даже не поставив меня в известность! Ты просто сказал своим родственникам, что я согласна жить здесь, с тобой. Но это неправда! Я не готова к таким радикальным переменам в жизни.

- Как это? – Павел посмотрел на девушку пристальнее, -  ты же согласилась быть моей девушкой! Наша свадьба – дело решенное, это только дело времени, разве не так?

Маша вынуждена была кивнуть.

- Да, конечно, я люблю тебя, -  молодой человек, услышав это признание, довольно улыбнулся, - однако, Паша, это не означает, что я буду во всем идти у тебя на поводу.

- Но я же хочу, как лучше! – тут же возразил парень.

- Ты хочешь, как лучше – для себя! – Маша заговорила серьёзно и настойчиво, - разумеется, я понимаю, что отношения с другим человеком, то есть -  серьёзные отношения, это всегда, своего рода, жертва… Приходится жертвовать какими-то своими интересами, привычками, приспосабливаться, притираться… Но, Паша! Это не означает, что я готова жертвовать собой в полном смысле этого слова! Я не готова пожертвовать своей профессией ради твоего удобства…

- Ты же сказала, что любишь меня! – молодой человек нахмурился.

- Да, это правда, - девушка кивнула, - но это не означает, что можно этим пользоваться. Нельзя манипулировать чувствами, Паша, ты же сам это понимаешь! Я готова быть с тобой, это правда. Но я полагала, что мы будем жить в городе! Да, у нас нет своего жилья, но мы оба молоды, полны сил, мы будем работать, будем снимать квартиру… Сотни молодых пар так живут!

- Маша, как ты не можешь понять, я тебе предлагаю определенный комфорт сразу, здесь и сейчас! Не нужно будет ничего ждать, не надо тратить деньги на съёмное жильё, это сейчас так дорого...

- Паша, а почему бы твоим родителям не переехать сюда, в Сосновку? Почему должны здесь поселиться именно мы? – задала Маша неожиданный вопрос.

- Ты же знаешь, у отца своё дело, - Павел ответил сразу же.

- Ну, и что? У него машина! Он хорошо водит, а дороги тут хорошие, зимой их постоянно расчищают от снега, ты сам говорил. Хотя я это и сама видела. Семён Павлович – сын, а не внук. Логичнее было бы их с Софьей Сергеевной просить о переезде. Они могут сдать свою квартиру в своём городке и жить тут. Почему нет?

- Маша, у мамы заказы, - возразил на эти слова Павел, - отец, понятное дело, колесит по всей области… Ему проще. Но к маме люди сами едут!

- Тем более! – Маша посмотрела на него с видом победительницы, -  если к Софье Сергеевне все сами едут, какая проблема сделать так, чтобы приезжали сюда?

- Маша, это далековато для заказчиков, разве ты сама не понимаешь? – Паша не увидел в вопросе подвоха.

- То есть, для заказчиков твоей мамы это будет далековато, а для моих -  в самый раз?

Здесь Павел уже не выдержал и рассмеялся.

- Маша, какие заказчики? Ты же ещё ни одной серьёзной картины не нарисовала!Эх... Прости! Не написала.

Маша подумала, что это сейчас сказал совсем другой человек, а не её Павел.

Ей казалось, что он уже хорошо её узнал… Узнал не только её привычки или недостатки…

Она всегда делилась с Павлом своими планами и полагала, что он относится к ним серьёзно, точно также, как она сама.

Он всегда внимательно её слушал, соглашался, улыбался ей, верил в неё!

Получается, что она принимала желаемое за действительное? На самом деле он не считает её занятие чем-то серьёзным? Неужели, это правда?!

Девушка посмотрела на Павла таким взглядом, что тот невольно осекся и улыбаться перестал.

- Значит, вот как ты обо мне думаешь, Паша? Считаешь, что живопись – это моя блажь, нечто несерьёзное? Из разряда: «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало!» Так, да?

Заглянув в потемневшие от гнева Машины глаза, Павел неожиданно почувствовал, что перегнул палку.

- Машуня, солнце моё, ну, что ты, в самом деле… Как ты могла такое подумать? Конечно, я в тебя верю! Ты обязательно станешь знаменитой художницей. Честное слово! Ты, пожалуйста, забудь о том, что я тебе наговорил… Я был не прав!

Девушка вздохнула свободнее, однако, что-то такое, едва уловимое, всё-таки поселилось теперь в её душе.

- Я даже не знаю, как теперь вести себя с твоими родными, -  сказала она огорченно, -  выходит, что я их обманываю. Причем, обманываю не специально, а потому что ты успел надавать обещаний, которые лично я не в состоянии выполнить…

- Маша, давай пока оставим всё как есть? – тихо попросил её Павел, -  в конце концов, никто не требует от нас немедленного переезда. У нас с тобой учёба не закончена! Пойми меня правильно, баба Нюра уже в таком возрасте… Нужно пожалеть её чувства. Она очень сильно расстроится, если ты прямо сейчас всё расскажешь ей и дедушке с бабушкой.

- Ты думаешь, что если рассказать всё позже, им будет от этого легче? – Маша вздохнула, - нет, Паша. Я считаю, что, чем раньше они узнают правду, тем лучше. Они сейчас настроят планов, привыкнут к мысли, что наша с тобой жизнь после свадьбы здесь – дело решенное. Так не пойдёт!

- Хорошо, - Павел нехотя согласился, -  тогда давай хотя бы прямо сейчас ничего не скажем, а чуть позже я сам со всеми поговорю. Объясню всё… Просто немного позже.

- Ладно, -  согласилась с ним Маша, немного подумав, - если ты обещаешь, что сам обо всём расскажешь, я согласна немного подождать.

- Вот, и хорошо! – Павел порывисто обнял девушку и сжал в своих объятиях, - ты у меня самая замечательная, моя маленькая художница!

Только теперь слабая улыбка тронула губы Маши.

***

Тем не менее, Павел так и не поговорил с родственниками до её отъезда.

Отчасти, парень объяснял это тем, что хочет уберечь девушку от неприятных расспросов и разговоров, которые обязательно на неё обрушатся, как только они объявят о своём окончательном решении.

Колеса поезда дробно отстукивали метры и километры, а Маша всё стояла в коридоре купейного вагона и размышляла о произошедшем.

Что всё это значит… Она словно посмотрела на ситуацию со стороны.

Её Паша, такой рассудительный, спокойный, уверенный в себе и вдруг спасовал перед своими же родственниками?..

Интересно, а если бы она заявила ему, что смогла бы жить только со своими родителями? Что Павел сказал бы ей на это? Согласился бы он на переезд ради неё?

Маша провела пальцем по прохладному стеклу.

Согласился бы! Так ответила бы она ещё пару недель назад. Ответила бы уверенно и твердо. А что теперь?..

***

После возвращения Маша снова жила в общежитии.

Она получила книги в библиотеке, даже пыталась заниматься, но всё валилось из рук. Дина, увидев, в каком она состоянии, всячески пыталась «влезть в душу» и это раздражало девушку ещё больше.

Адам сразу же уловил, что после каникул Маша вернулась другой. Ей предстояло теперь учиться на втором курсе, а Адаму оставался последний.

Он это понимал, поэтому решил, что действовать нужно активнее, хотя и не слишком навязчиво.

Поэтому он снова стал, вроде бы случайно, сталкиваться с Машей в самых разнообразных местах – на одной автобусной остановке, в холле институтского корпуса, в буфете, в кафе, которое облюбовали студенты для своих посиделок…

Маше, в конце концов, просто надоело отмахиваться от него, как от назойливой мухи, и она смирилась с тем, что Адам, так или иначе, присутствует в её жизни.

Теперь обычно они, встречаясь, вежливо раскланивались друг с другом и - всё. По её просьбе, молодой человек старался не попадаться Маше на глаза, но в стенах одного института, сделать это было проблематично.

Однажды они всё-таки снова встретились лицом к лицу, в кафе.

Маша не успела пообедать и забежала туда, в надежде выпить кофе и купить какою-нибудь выпечку к нему.

Увидев её за столиком, Адам подошел.

- Можно присесть? – спросил он, особо не надеясь на успех.

Однако, неожиданно, Маша кивнула на свободный стул.

- Садись, - сказала она, надкусив булочку, - как дела?

Поначалу Адам, от неожиданности, даже не нашелся, что ответить. Он молча сел напротив и сделал глоток кофе из своего стаканчика.

- Дела обстоят неплохо, спасибо, - ответил он, наконец, - а как ты? Ездила летом к родителям?

Маша молча кивнула.

- У тебя… всё в порядке? – осторожно спросил молодой человек, - что-то случилось?

- Скажи, Адам, - вместо ответа вдруг спросила Маша, -  ты, действительно, считаешь, что у меня есть талант?

- Почему спрашиваешь? – опять удивился молодой человек, однако, ответил, - мне кажется, сложно было бы утверждать обратное после поступления в наш институт. Сюда другие не попадают. А если и попадают, то уходят быстро, ещё на первом курсе. Наши преподаватели – это то ещё «сито». Кажется, ты это почувствовала сразу же, как только стала здесь учиться. Одна Карина Романовна чего стоит… Не говоря уже обо всех остальных. Так, что можешь быть уверена – талант у тебя определенно есть! Иначе, ты тут не задержалась бы, уверяю тебя. В искусстве на одних «связях» далеко не уедешь.

Он усмехнулся.

- Я только не понимаю, к чему эти вопросы? – молодой человек внимательно посмотрел на девушку.

- Да… Просто так… Не бери в голову, - Маша слегка улыбнулась.

- Знаешь, я очень рад, что ты хотя бы со мной заговорила, - признался ей Адам, немного смущаясь, - я думал, что обидел тебя настолько, что стал тебе противен.

- Обидел? – Маша с недоумением посмотрела на него, - чем обидел?

- Не знаю, -  пожал плечами молодой человек, - навязчивостью своей, наверное.

- Ерунда, -  девушка, допив свой кофе, поднялась со стула, - ты идешь? Или будешь что-то ещё?

Адам, не переставая удивляться произошедшим переменам, поспешно поднялся.

- Иду, конечно!

К зданию институтского корпуса они пошли вместе…

Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/08/23/91