Книга I. Мною прочитано. Часть II

              - 14 -
       — Здравия желаю, товарищи офицеры. Старший следователь п-прокуратуры капитан юстиции Жерново. С кем имею честь?..
       — Капитан Федин… — Коротко стриженый здоровяк протянул руку. — Евгений Константинович… Женя.
       — Александр Иванович. Можно п-просто дядя Саша.
       — Что хотел?
       — Хочу, чтобы д-доставили задержанного.
       — Которого?
       — Особо опасного.
       — Вовчика что ли, Кротова?.. Дежурный, злодея Кротова в "пыточную"!.. Идём что ли, если тебе заняться больше нечем.
      
       — Значит, смотри, капитан… Этот обморок взял трёхведерный картофельный мешок и устроил охоту на голубей.
       — Оголодал что ли?
       — Да погоди ты… Купил килограмм пшёнки, устроился на детской площадке и гули-гули-гули. Потихоньку сворачивал им бошки и в мешок.
       — А г-где это было?
       — На Зверинке… Набрал полмешка и в зоопарк.
       — Вроде гу-уманитарки?
       — Вроде того… Кормил зверей голубями.
       — Дурку вызывали?
       — Мы первые приехали. Медики ржали, а мы репы чесали, что с ним делать.
       — За несанкционированное кормление животных положено…
       — Нихрена не положено кроме поджопников.
       — Надавали бы да отпустили.
       — Да мужики подсказали, — сорок третье же твоё родное?
       — Женя, мне те-еперь за вами до пенсии п-подтирать?
       — Ну, а что… Ты, говорят, живёшь рядом, на Малой Посадской.
       — Здрасьте-приехали! Седьмой год уже на Па-просвете.
       — Ну извини, облажались… Что с ним будешь делать?
       — Поговорю да выгоню. Пацан беззлобный и безобидный. Па-просто дурак. Таких и в армию не призывают, и в тюрьме никому не нужны… Ну как не нужны… Сидел Вова вообще-то, целый год в трёшке отмотал, п-по УДО вышел.
       — Да ладно… шепчешь!
       — Сам определял в восемьдесят седьмом.
       — Кофелёк-кофелёк?
       — П-попугая в зверинце стащил. Под полой вынести пытался, да на-ахватили на выходе.
       — Я не понял… Он его продать собирался что ли?
       — На волю вы-ыпустить. Говорит, попугаю в неволе плохо… Чтобы мне та-ак п-плохо было, как тому попугаю…
       — А он ещё и живёт на Зверинской…
       — Вот именно… Ладно, п-показывай рецидивиста…
      
      
       — Ну здравствуй, К-кротов. Соскучился по ка-анарам?
       — Александр Иванович! Как я рад вас видеть.
       — А я тебя не очень. Вот мог бы п-просто позвонить, тоскую, мол, по общественно-полезному т-труду. Мы бы тебя по-тихому на пятнадцать суток определили, и никаких тебе хлопот. Что не так, Вова? Ты зачем голубям бошки отрывал!
       — Я не отрывал… я так… Мешок пачкать кровью нельзя, мне потом отдавать его.
       — Ну и чего ты добился?
       — Как чего…
       — Вова, а если голуби заразные?.. А они точно заразные. Т-ты же всё зверьё п-потравить мог этими голубями. Тебе самому ба-ашку свернуть надо, чтобы мама не мучилась… Жива ещё Тамара Тимофеевна?
       — Александр Иванович, я не хотел… я думал, как лучше…
       — Ты и думал?.. Эти два слова не могут находиться в одном предложении, Кротов… На "сутки" те-ебя определить, что ли?..
       — Нельзя мне на сутки, Александр Иванович, никак нельзя.
       — Это что ещё за новость!
       — Мне к десяти утра в Лавру.
       — В Новодевичий монастырь те-ебе не надо, дебил?
       — Так меня на день только к маме отпустили… помочь там, чего надо.
       — Кто отпустил! Откуда!
       — Так ведь я… это… в Лавре… послушник я.
       — К-кротов! Мозги мне делать не надо! Из тебя послушник как из г-говна пуля… Так, стоп… Какой послушник!.. Ка-акая Лавра! Монастырь же не действующий.
       — Ну, то есть… он пока…
       — Вот именно что пока. Ты что там делаешь, Вова?
       — Помогаю чем умею.
       — Т-ты вот это серьёзно сейчас?
       — Врать нехорошо, Александр Иванович, вы же сами говорили.
       — Мало ли что я… И давно ты там п-подвизаешься?
       — Полгода уже, с осени.
       — А мама?
       — Мама довольна, говорит, может что путное из меня выйдет.
       — Чтобы что-то вышло, надо, чтобы сначала вошло… Ладно, некогда с тобой возиться… Женя, г-гони его в шею… Вова, деньги на метро есть?
       — Нету.
       — Возьми жетон, и дуй отсюда уже, п-пока цел. Т-ты меня понял?
       — Да, Александр Иванович… Дядь Саша, а голуби точно заразные?
       — К-кротов, твою маму… в-бога-душу… Не зли. И бегом отседова, чтобы духа та-твоего здесь не было.
      
      
       — Жень, оформи п-протокол о проведении профилактической беседы, мне для отчёта.
       — Не обижайся, капитан.
       — Да ладно, что я, "на земле" не работал… А покажи мне, Федин, как вы тут живёте без меня.
       — Давно не был?
       — П-пять лет прошло.
       — Ого! Ещё при Союзе. И кем?
       — Всяким, Женя, и опером, и участковым, даже в обезьяннике посидел.
       — Шепчешь!..
       — Нет. Домой из г-гостей возвращался, по дороге от метро сердце п-прихватило, тут меня "пе-епсы" и пы-приняли. Хорошо хоть быстро сообразили, Скорую вызвали.
       — Слушай, ветеран, давай ко мне, отметим знакомство.
       — Жень, ты завтракал?
       — Ну да…
       — А я нет.
       — Так сообразим сейчас на скорую руку.
       — Жень, у меня срочное дело, п-простое, но нудное. Надо смотаться в Адмиралтейский район.
       — Ты на машине?
       — Д-да какая машина…
       — Так тебя ждать?.. Я могу.
       — Заманчивое предложение… Те-елефон запиши, я позвоню.
       — Ну давай, жду. Посидим, поокаем… Ты, говоришь, на Просвете?
       — На Хошимина.
       — Так прямая ветка!
       — Ну да. Шесть станций… спуск-подъём… плюс там ещё восемь минут… Ты-тридцать пять минут максимум, и я дома.
       — И до "Горьковской" ещё.
       — И до "Горьковской"…
       — Ну всё, жду звонка.
      
      
              - 15 -
       — Товарищ полковник, разрешите?
       — Заходи, Жерново… Доложись.
       Я положил на стол тоненькую папку.
       — Здесь некоторые соображения по Шутову Юрию Титовичу, далее… второй эшелон окружения Собчака… А здесь я изложил мнение по сектам в Пе-етербурге за девяносто третий тире первая половина девяносто че-етвёртого.
       — Александр Иванович, выброси из головы. Мы в политику не лезем, знаешь, для этого существуют другие структуры.
       — Там не столько политика, сколько ка-криминал, в том числе "тяжёлый".
       — Рано, майор, ещё рано. Лет пять придётся только наблюдать за банкой с пауками.
       — А ка-ак же контроль!
       — Это контроль и есть, если ты понимаешь. Вмешиваться не будем. Или ты скучаешь по Закавказью? Считай, два года из жизни коту под хвост.
       — Не скучаю… И вот ещё, Виктор Геннадьевич… тут такое дело… Соседи обнаружили дубликат ваучера.
       — Ну-ка, ну-ка… Дубликат?.. это как!..
       — На одно имя было выдано два ваучера.
       — Этого не может быть.
       — Смогло. Но есть нюанс… Один ваучер выдан в Ленинградской области, а второй… или наоборот первый… запутаться можно… в Брянской.
       — Время выдачи?
       — Есть ра-азница в несколько дней. Можно было бы предположить, что по каким-то неизвестным пока нам причинам человек умудрился находиться в двух местах одновременно.
       — По заявлениям о пропаже паспортов работают?
       — Я выяснил, — это два разных человека. Но выросли в одном посёлке, учились в одной школе. Брянская область.
       — Как зовут?
       — Садков Алексей Сергеевич, д-двадцать девять лет. Дальше разбег, — у брянского жена и сын, у ленинградского жена и два сына. Мне заняться?
       — Контакт надёжный?
       — Да.
       — Держи руку на пульсе, если что — вмешаемся, а пока посиди в тени… Что с сектантами?
       — Был интересный сигнал из газеты "Час Пик", отдел писем. Человек просил помочь разобраться, что-то странное там.
       — Криминала нет?
       — Пока нет, но в редакции не знают, что с этим делать.
       — Ну что, майор, твоя поляна, распахивай. Даю неделю… Сегодня тридцатое… Шестого августа жду с докладом.
       — Как п-проводить по линии прокуратуры?
       — Надо подумать, а то загрузят по самое благодарю… Постараемся сделать запрос на проверку, что-нибудь придумаем.
       — Яволь, герр полковник. Разрешите улетучиться в страхе и ужасе?
       — Свободен.
      
      
       — Здорово, Александр Иваныч. Как жизнь молодая?
       — Василь, это я у тебя должен спросить. Зачем дёрнул?
       — Чай?
       — В топку есть что закинуть?.. Без завтрака сегодня.
       — Бутерброд будешь?
       — Спрашиваешь… Что за чай?
       — Эрл Грей, с бергамотом.
       — С чем?..
       — Груша такая, бергамот.
       — Ти-ипа дюшеса?
       — Ну типа того, только бергамот.
       — …Па-ахнет интересно… Из экзотики только с жасмином пил, китайский. Вот это аромат!.. Не, нормально, мне нравится. Д-дорогой?
       — Доступный… Ты ешь, ешь, бумаги пока принесу…
      
      
       — Саня, что долго так?
       — Василь, не г-гони волну. Сам в ментовке служил, знаешь, как это работает.
       — Работает это где-то. А ты чего?
       — Вась, не до тебя было, хлопот полон рот… Спасибо, было вкусно… Ну да-авай, что там у тебя… "Поднятая отцом Дмитрием тема совсем даже не проходная. По роду деятельности довелось мне сталкиваться с последствиями работы так называемых экстрасенсов, магов и прочая, и прочая. Должен сказать, что это не шутка. Я много лет изучаю этот феномен, и, к моему глубокому сожалению, вынужден признать, — ни запретами, ни рекомендациями проблему не решить. Дело в том, это не только лишь явление социальное, но и духовное тоже. Как сказала Наталья Петровна Бехтерева на страницах вашей газеты, — для всех нас было бы лучше, если бы он оказался шарлатаном. К моим словам наверно можно относиться снисходительно, — кто я для вас или для общественного мнения. Но профессор Бехтерева авторитет в известных миру кругах. Подумайте, что мы творим…"
       — Ну, что?
       — А что, Вась?.. Мне п-пока ничего не понятно. Что там ещё?.. "…Понимаю, Кашпировский для России уже не актуален. А Юрий Лонго?.. А Геннадий Руцкой?.. Они по-прежнему собирают аудиторию на центральном ТВ, жнут, так сказать, свою жатву. И если бы шла речь лишь о деньгах, можно было бы закрыть на это глаза. Сделайте опрос по станциям скорой помощи, — что они говорят про сеансы этих магов и колдунов. Спросите, как и откуда появился синдром Кашпировского (СК). В Петербурге этот термин придумал я. Но в Москве тоже дураков нет, и врачи на "Скорой" дали ему такое же название. А вы по-прежнему будете молчать?"
       — Ещё налить?
       — Ага… Ну, п-пока всё голословно.
       — Сань, он пишет, что знает. Понимаешь?.. Он знает.
       — Ну знает, я знаю, ты знаешь. А т-толку?
       — Так он и говорит про толк!
       — С чего ты взял?
       — Вот, смотри… "В принципе, ничего сложного. Нужна группа учеников, способных воспринять метод. Возможно, у них появятся свои ученики. В будущем, надеюсь, люди самостоятельно смогут противостоять этой заразе…"
       — Вась, ну ты п-прям этот… глашатай Апокалипсиса. Ты же ментом был, Борисыч!
       — Да иди ты… Вот… он приводит данные статистики… Смотри сам.
       — …В три раза?.. Кажется, я удачно заглянул… Василь… у тебя… это… выпить есть?
       — С закуской проблема, ты сожрал.
       — Вась, придумай что-нить, посижу, покумекаю…
      
      
       — Саня, вот нафига тебе эти экстрасенсы… Мало проблем?.. Посмотри в окно — одни проблемы.
       — Не, Вась, ты не понимашь… Мы ведь тоже как скорая помощь. Только скорую ждут, а нас не ждут. А мы херакс и тут, нарисовались хрен сотрёшь. Ты меня понимаешь?
       — Иваныч, я тя понимаю… наш редактор нихера не понимает… А вот я его понимаю… если ты понимаешь, про что я… Давай по маленькой… за понимание…
       — Василь, мне пора, меня ждут.
       — Кто тя ждёт, Саня!
       — Менты… меня ждут менты… мент… один… Ещё жена ждёт.
       — Менты подождут… Сань, а жена эт святое… Тя проводить?
       — Проводи, только недолго, а то жена подумает, что мы пьяные.
       — Да какие мы пьяные! Мы немного совсем… надо тачку поймать…
       — Надо… ой, как мне будет плохо…
       — Почему те будет плохо?
       — Дома жена… ей не понравится…
       — Может ко мне?
       — Василь, тогда завтра будет ещё хуже. Мне надо домой… я всегда сплю дома…
       — Ну, идём, будем тебя везти домой…
      
      
       Утро было мудреней…
       — Саш, с кем вчера свинячил?
       — Тань…
       — С кем, спрашиваю.
       — С Борисычем.
       — Не поняла… У него же язва! Ты что творишь, Жерново;, тебе Ваську совсем не жаль?
       — У него своя голова на плечах.
       — У кого, у Маркина?.. Всё, звоню Казарину…
       — Ой, напугала…
       — Наташке всё расскажу.
       — Тань, смерти моей хочешь?
       — А ты?.. У вас один приличный человек в компании, и того угробить можешь.
       — Тань, не начинай, и так в голове одни помехи.
       — Поешь горяченького… Ох, ты, горе моё луковое…
       — Тань, Казариным не звони.
       — Они сами тебя весь вечер искали.
       — И ещё Федин…
       — Впервые слышу.
       — Опер из сорок третьего.
       — А ему-то что от тебя надо!
       — Да так… Тань, давай на природу съездим, воздухом подышим.
       — В Зеленогорск?
       — Можно поближе, в Левашово или Песочную.
       — Еды с собой взять…
       — Чтобы я без тебя делал…
      
      
              - 16 -
       — Разрешите?.. Моя фамилия Супрунов, — представился вошедший. — Василий Борисович?..
       — Да, это я. Прошу вас, располагайтесь… Это… мой коллега, Александр Иванович.
       — Очень приятно.
       — Чай, кофе?
       — Всё равно. Давайте сразу по делу.
       — Александр… как вас по отчеству?
       — Неважно, мы не в прокуратуре.
       — Ну, я бы не стал вот сразу… Так вот… Вы автор писем?.. Ну тех, что всколыхнули наше, так сказать, болотце. Вы можете нам рассказать, откуда у вас такие подробные сведения?
       — Карта так легла, Василий Борисович, — Супрунов улыбнулся. — Хотите верьте, хотите нет, произошло всё совершенно случайно. То есть я случайным образом учился в музыкальном училище имени Крымского-Персикова… простите… Римского-Корсакова, случайно познакомился там с Аллочкой Коваленковой, случайно встретил Рафа, который был связан с труппой театра-студии, опять же случайно повстречал Аллу спустя почти десять лет. А вот ваша публикация была совершенно не случайная.
       — Чего не сделаешь ради тиража.
       — Уж кто бы жаловался, Василий Борисович. У нас в Питере только вы да "600 секунд",
       — Не поминайте в этих стенах.
       — Боитесь случайно вызвать дьявола?.. Я на вашей стороне, Василий Борисович, вам нечего бояться.
       — А не слишком ли вы самоуверенны, Александр?
       — Лет пять назад я мог бы и обидеться, сейчас мне всё равно, что обо мне думают… У вас курят?
       — Да, пожалуйста.
       — …Время колдунов на ТВ прошло, надеюсь, навсегда. Их место прочно заняли политики, финансовые аферисты и шоу-бизнес.
       — В таком случае, особых причин для беспокойства не вижу.
       — Не туда смотрите, Василий Борисович. Они пошли в народ, и околпачивают людей кустами, по регионам. Слышали про персонажа, который называет себя отцом Виссарионом?
       — Да, слышал. Это где-то там, в Сибири.
       — В Красноярском крае… Не знаю, надолго ли его хватит, но власти его негласно поддерживают, в том числе и милиция.
       — Вы так думаете?
       — Я знаю… А вы в курсе, что он приезжал в Ленинград шесть лет назад, в восемьдесят восьмом?
       Я насторожился… Как?.. я же…
       — Ра-азрешите представиться... Старший следователь прокуратуры ка-апитан юстиции Жерново… Давайте на этом сюжете остановимся. Расскажите нам всё, что вам о нём известно. О Сергее Торопе.
       — А я ведь имени его даже раньше не слышал… Товарищ капитан, я мало что про него знаю достоверно… Из ментов, то ли сержант, то ли что-то в этом роде… Роста чуть ниже среднего, худощавый, тёмные прямые волосы до плеч, такая же борода, довольно таки окрадистая… Черты лица правильные, такое слегка… как бы… Узкий подбородок…
       — Вы встречались лично?
       — Да кто с ним только не встречался. Год, вспомните, какой был. По всему городу шевеления, брожения, у Казанского то;лпы с утра до поздней ночи. Там он и появился в начале августа, если память не изменяет. Или в конце июля.
"А меня тут и не было как раз… как всё не вовремя…"
       — …Он хоть и некрупный мужик, но видно было издалека. В монашеской рясе, неназойливый, кстати… Подойдёт, послушает, покивает и дальше… Да, ещё, существенный момент… Он называл себя новым воплощением Иисуса Христа. Вот так, ни много, ни мало.
       — Почему Виссарион?
       — А бес его знает… Если честно, вспоминая тот год, не понимаю, зачем он приезжал. Про его питерские связи ничего не известно, никакой группы последователей или поклонников здесь у него не было. Приехал из Сибири, отметился и умотал обратно в Красноярск. Логики ноль.
       — А вы ка-ак там оказались?
       — Да как все! Любопытство, потом… интересные люди встречались иногда, а поболтать я люблю и умею.
       — Это заметно… Вас не смущает моё п-присутствие?
       — Сначала слегка напрягся. Присмотрелся, — вроде мужик нормальный, можно и поговорить.
       — Александр, можно ваш па-аспорт?
       — Зачем?.. хотя… Пожалуйста.
       — …Так… город Прокопьевск… выдан… Кемерово… — Я бросил наручники перед Супруновым. — Надень.
       — О, браслетики… По какому случаю?
       — Надевайте, гражданин.
       — Товарищ капитан…
       — Я тебе не товарищ. Застегнулся быстро.
       — Товарищ капитан, постарайтесь не делать ничего такого, о чём вы потом будете сожалеть.
       — Имей в виду, Супрунов или как там тебя на самом деле, у меня табельное оружие, при попытке к бегству могу застрелить. Случайно. Мне бы сильно этого не хотелось.
       — Вам приходилось уже стрелять в людей?
       — Будешь первым.
       — Ну слава Богу… Никуда я бежать не собираюсь… Можно чашку чая?
       — Пока тебя не отправили в изолятор, ответь на несколько вопросов.
       — К вашим услугам, товарищ капитан.
       — А чего ты та-акой спокойный, Супрунов?
       — Я психолог, экстрасенс. Вижу, вы удивлены. Вам на самом деле хочется в чём-то разобраться. Помощь нужна?
       — Так, заткнулся… Ещё раз… г-где ты родился?
       — Там написано. В городе Прокопьевске Кемеровской области. Там что-то произошло?.. Я не при делах.
       — Кое-что… Родственники?
       — Мама, сестра замужняя, племянники. Троюродных перечислять?
       — Отец?
       — Отец умер пять лет назад, но я не видел его с середины семидесятых… А, нет! Мельком встретились в июне восьмидесятого… Вот, всё.
       — Однофамильцы какие-нибудь?
       — В Ленинграде актриса была, Галина Супрунова, больше никого не знаю.
       — В П-прокопьевске!
       — Ах, там… Да, помню, у отца друг был, тоже Супрунов Иван. У него сын был чуть моложе меня, и тоже Сашка. Он что-нибудь натворил?
       — А г-где они жили, помнишь?
       — На улице Вершинина, кажется… Хотя, не уверен, я там не был одиннадцать лет.
       — А ты?
       — На Институтской… Да что за допрос какой-то странный!
       — Ладно, живи пока, экстрасенс… — Я расстегнул браслеты и вернул паспорт. — Чай?
       — Да пора уже… Товарищ капитан, могу я узнать?..
       — Твой однофамилец работает в милиции.
       — А вам откуда известно!
       — Д-да случайно получилось, с оказией.
       — Да, да, понимаю, как у меня с музыкальным училищем…
       — П-помолчи, а?.. Борисыч, что скажешь?
       — Хороший сюжет для кино.
       — Александр, а вы точно не родственники?
       — Абсолютно! Отец Иван Ефимович, а тот Иван Иванович. На Иванушку-дурачка чем-то похож был… Помню, они с отцом ещё часами обменялись.
       — Вот, ба-лин, как бывает, нарочно не придумаешь… А мы земляки, между п-прочим.
       — Серьёзно?
       — Я из Новокузнецка.
       — Соседи, можно сказать. А в Прокопьевске бывали?
       — Да, д-дважды. В восемьдесят че-етвёртом и восемьдесят восьмом. В отпуск п-приезжал… Василий Борисович, т-ты не будешь против, если мы твою контору используем как место встреч?
       — Встречайтесь, мне-то что. Баб только не водите.
       — Борисыч, ка-акие бабы… Ну что, земеля, тогда до встречи.
       — То же самое хотел предложить.
       — П-правда?.. С какой целью?
       — Сколько лет вы заикаетесь?
       — С раннего детства, лет уже ты-ридцать пять… тридцать четыре почти.
       — Ого, солидно. Избавиться от заикания не пробовали?
       — Александр, да-авай в другой раз, времени в обрез.
       — Договорились, товарищ капитан. Телефончик дадите?
       — Домашний. Рабочий пока ни к чему.
       — Ну, мой у вас есть… Всего хорошего, господа-товарищи.
      
      
       — Ну, что скажет наша доблестная прокуратура?
       — Занятный па-ассажир… Неожиданно… Надо будет подпоить слегонца, разговорить получше.
       — Без меня!
       — Василь, ну мы же те-ебе не враги.
       — Ага, мне Татьяна твоя уже весь мозг высосала.
       — Заботливая она у меня, ты же си-иротинушка казанская.
       — Да ну тебя… Теперь ты веришь ему, что знает?
       — Скорей да, чем нет… Будем п-прокачивать дальше.
      
      
              - 17 -
       — Аркаша, ты мне нужен.
       — Сань, ты какой-то нервный… Ага, тут Наташка спрашивает, что, мол, с
тобой случилось. Заболел?
       — Ха-азарин, надо пы-робить номер. Срочно.
       — Алё, Иваныч! У тебя ресурсов больше чем у меня. Ты кого лечишь?
       — Ха-азарин, не могу… понимаешь?.. Это личное.
       — Ладно, диктуй… Позвони через полчаса… Кстати, я машину купил.
       — Новей т-твоего крокодила?
       — Вольво в семьсот сороковом кузове!
       — П-поздравляю. А мне ка-акой с этого навар?
       — Иваныч! Не будем глохнуть на каждом перекрёстке!
       — Аркаша… номер… п-пробей.
       — Сань, сделаю. Ты бы видел тачку! Полный раритет! Сейчас таких не делают. Ты бы видел…
       — Хазарин!.. Убью, па-адла. Ты меня слышишь?
       — Всё, всё… понял… работаю… На шашлыки поедете?
       — Поедем. Та-ам тебя и зажарю.
       — Всё, я слился…
      
      
       — Сань, до работы подбросить?
       — Н-не надо, своим ходом… Ра-ассказывай.
       — Да нечего особо рассказывать… Квартира на Пестеля восемь, угол Фурманова. Я подстраховался, воздух понюхал. В общем, нет клиента, не появлялся примерно полгода. Ну, то есть иногда заскакивал, чаю выпить, по телефону звонил, тут без обмана. Говорят, что съехал на Джамбула четырнадцать.
       — Он что, за-аметает следы?.. От кого?
       — Мутный какой-то человечек… Ты хорошо его разглядел?
       — А-аркаш… обижаешь.
       — Ну, и на Джамбула его тоже нет. Или его покрывают. Кто-то покрывает.
       — Кто?.. версии есть?
       — Женщина.
       — Странно… на кобеля не похож, хотя мужик видный… Значит, женщина…
       — Ну, а что! Если баба хочет кого провести, то такие как мы с тобой менты только для разминки… Но подсказочку я нашёл.
       — Где?
       — Не важно, главное, где надо искать.
       — Аркаш, не тяни кота за вымя.
       — Петроградка, а точней — в районе нашего родного сорок третьего.
       — Ого!.. Надо за-аслать ориентировочку.
       — Иваныч, у тебя санкция есть?
       — У меня та-ам человек есть.
       — От нифига себе! Ты же пять лет уже не работаешь в отделе!
       — Да случайно вы-ышло… Надо же как, не думал, что пригодится. Спасибо, Аркаш, дальше сам.
       — Ну как машина, Сань?
       — Куда крокодила своего дел, позорник?
       — Ты не поверишь, — сломался пополам, ремонту не подлежит.
       — Се-ерьёзно?
       — Из Лахты возвращался, на повороте я влево, а задний мост в кусты. Как жив остался… капец…
       — Ну ты ка-аскадёр… Там и бросил?
       — А куда его ещё!.. даже колёса снимать не стал… А-а, и чёрт с ним. Зато вон теперь какая у меня. Заценил?
       — Ха-азарин, ну харе уже ха-вастаться… Заценил конечно… Всё, держи пять.
       — Звони, если что.
       — Ташке привет.
      
      
       — Евгений Константинович?.. Это Жерново; из прокуратуры. П-помнишь та-акого?
       — О, дядя Саша!.. Ты куда пропал? Помню, конечно.
       — Жень, у меня к тебе дело. Сильно занят?
       — Приезжай.
       — Хорошо, че-ерез час буду.
       — Жерново, бутиков по дороге захвати.
       — Зачем?..
       — На закуску.
       — Да я по делу…
       — Извини, капитан, без закуски дела не делаются.
       — Ни-ичего не поменялось… Хорошо, жди.
      
      
       — Здорово, Жень. Чем живы?
       — Чем Бог послал. Проходи… У меня тут…
       — Супрунов?.. А ты что здесь делаешь!
       — Вас дожидаюсь, товарищ капитан.
       — В ка-аком смысле!
       — В простом. Я вам нужен?
       — В общем да… А почему здесь?
       — Живу рядом, зашёл, представился, сказали, что вы звонили. Решил дождаться. Могу уйти!
       — Сидеть… Странно всё… Ладно, я, собственно, по твою душу приехал.
       — Выходит, это я удачно заглянул, как вы любите говорить.
       — Жень, ну так что?..
       — Бутерброды принёс?
       — Как просил.
       — Я сейчас…
      
      
       — Супрунов, объясни… Что ты бегаешь от меня как заяц?
       — Ни от кого не бегаю, очень надо… Я бы сюда пришёл?
       — А что по квартирам?..
       — Сложная ситуация, долго объяснять.
       — На-ачни хотя бы.
       — Понимаете, товарищ капитан, у меня финансовые трудности…
       — Временные?
       — Как сказать… я с деньгами в разных эшелонах, если вы понимаете про что я.
       — Давно?
       — Да… как бы… всегда.
       — Н-не понимаю… Ты взрослый, умный мужик, не бездарь. И такие проблемы?
       — Знаете, Майкл Мэдсен однажды сказал, — нельзя всем быть богатыми, кто-то должен думать о смысле жизни.
       — На г-голодный желудок много не надумаешь.
       — Да, может вы правы… Как-то так.
       — Нда-с… Саша… п-прости, так можно?
       — Так я и есть Саша.
       — Ну да… ну да… Вижу, человек ты прямолинейный. Я п-правильно понимаю?
       — В целом да. Но это моя проблема.
       — Ещё бы… в органах тебе точно не работать.
       — И не думал!.. хотя… Да ну вас, в самом деле! Смеётесь?
       — Саш, давай уже на ты, я не намного старше, да и… О, Женя!

       Вошёл капитан Федин. В каждой руке по две бутылки коньяка.
       — Извините, задержался… Капитан, держи, сейчас достану стаканы… Супрунов, с нами?
       — Почему нет… Мне до дома ближе всех, доползу в любом виде.
       — Ну, капитан, знакомить вас не надо… Тёзки?
       — Д-двойные, Жень, да ещё и земляки.
       — Да ладно!..
       — П-прикинь, семьдесят километров от дома до дома.
       — Жерново;, ты под колпаком?.. Просто так спрашиваю!
       — Вообще-то да… надо п-позвонить… Алё, Танюш, я на Петроградке, в сорок третьем… Извини, задержусь… ну извини, пьяный… т-ты же знаешь коллег, отсюда дай Бог живым… Тань, ну не надо… Хорошо! Согласен! Хоть завтра!.. Ну всё, целую, родная…
       — Жена?
       — Ну да… почти… п-полтора года с лишним вместе.
       — На что согласился?
       — На филармонию…
       — Во ты попал…
       — Из Голландии опер… оперный певец приезжает, вот моя и загорелась.
       — Давайте за жён… Супрунов, а ты?
       — Сложно всё… Так, товарищи офицеры, с вами пить — никакого здоровья не хватит, давайте сразу по делу.
       — Ну, по делу — так по делу. Саня, ты точно экстрасенс?
       — Люди говорят, не сам от себя.
       — Во блин, Кашпировский.
       — Вы даже представить себе не можете, как вам повезло, что я не Кашпировский.
       — Объяснись.
       — Задавайте уже свои вопросы.
      
      
              - 18 -
       — Тема экстрасенсов потихоньку сходит на нет. Лично меня, например, это устраивает.
       — Значит, денег ты на этом уже не заработаешь. Я правильно понимаю?
       — Нельзя всё перевести в бабки. Власть этим сейчас и занимается. Мы хотим как власть?
       — Резонно… И что, вот прямо экстрасенс-экстрасенс?
       — Мужики, жизнь разнообразна. Саш, вот ты… Ты же не в погонах родился?.. Да и на мента совсем не похож.
       — Это п-почему я не мент!
       — Да мент… Не похож, говорю… Вот смотри… Тогда, в редакции, ты до последнего решал, — надевать на меня браслеты или погодить.
       — Ну, сомнения были. И что?
       — А вот Женя бы сначала надел, отправил меня в обезьянник и только потом бы стал разбираться.
       — …Точняк. Приняли бы как миленького.
       — Ну и по мелочи…
       — Сань, а вот практическая польза… ну, применение в жизни… толк есть какой?
       — Кроме целительства?.. как ты с темы съехал… не мент.
       — …Да! Вот и про целительство тоже интересно, — встрял Федин.
       — Ну, смотрите… Все люди метят территорию, как собаки или кошаки. Это не обсуждается. Кто-то хабарики разбрасывает, кто-то ПДД нарушает, — смотрите, мол, вот он я какой.
       — И ты?
       — Ага, поймал на слове… Я стараюсь не оставлять после себя никаких следов.
       — Но стараться не значит сделать?
       — Увы, так оно и есть. Поэтому все метки из области бессознательного я перевёл в осознание. Перевожу. Работа такая, на всю оставшуюся жизнь.
       — А стоит оно того? Лишние печали, можно и не переводить. Хотя не представляю, как это… Это же бессознательное.
       — Я неточно выразился. Правильней было бы сказать подсознательное, а ещё лучше — неосознанное.
       — То есть три слова, и все разные?
       — А как ты хотел!
       — Я?.. Да никак. Мы уж как-нить без этих ваших заморочек, по старинке.
       — Вы опоздали. Оба… Представьте, что мы трое в одной камере. Ну и кто здесь на правах смотрящего?.. Можете не отвечать, по глазам вижу, — догадались. Когда я вошёл в кабинет, со мной вошёл кусочек другой реальности, нового способа восприятия. Хотя нет, вы всегда воспринимали, но думали, что не воспринимаете. А теперь всё, я здесь побывал.
       — Сань, ну вот чего ты пурги намёл выше подоконника! Какое восприятие, ты про что!
       — Ну всё, господа-товарищи… Жень, разлей поровну, ну вот чтобы тютелька в тютельку… Ага, вот так… Спасибо… Теперь сделайте отметку на одном из стаканов. Я отвернусь… Так, чтобы я не понял, где пометили… Отлично! Заряжаю этот стакан информацией…
       — Какой?
       — Не важно, просто информация про информацию… Пока не смотрю, поменяйте их местами, чтобы я запутался, как в напёрстки… Готово?.. Этот.
       — Ух ты… факир. Сань, это ты как?
       — Женя, раскрой ладонь, закрой глаза, поводи ладошкой над стаканами… Спокойно, не напрягайся…
       — …С этим что-то не так… ладошка… покалывает как будто…
       — А теперь открываем глаза. И что?
       — Охренеть… Жерново, ты видел, а?.. Нет, ты видел?!.. Я это сделал! С первого раза!
       — Примерно так и я начинал много лет назад.

       — …Вот предположим, ты оставил записку на армянском. Люди ходят мимо, и никому до неё дела нет. Но любой армянин прочтёт. А если буквы армянские, а язык русский?.. Значит, человек должен знать два языка. А если, скажем, на языке вепсов?.. Хотя не знаю, сохранили они язык или нет. Предположим, сохранили. То есть адресность послания обостряется. Точно так же я могу оставлять метки в любой точке пространства и времени, не сходя с места. И увидит метку только тот, кому она предназначалась. — Супрунов посмотрел мне в глаза и улыбнулся. — Александр Иванович, как вы думаете, ваши службы могли бы заинтересоваться таким методом?
       — Давайте сменим тему, голова уже не варит. А нам ещё пить и пить… Саш, давай за тебя. За пять минут перевербовать двух ментов — тот ещё трюк, похлеще Акопяна.
       — Спасибо, очень приятно. А хотите, я вам сделаю личный подарок, просто так?
       — Колдуй, бабка, колдуй, дед?
       — Жень, давай ты… В разводе, две дочки, жена тебя любила… или любит… жить с тобой не хочет… Детей любишь… но женат на работе… Пока всё.
       — Это в личном деле есть.
       — Ну извини, пока только так… Александр Иванович?..
       — Ну, попробуй…
       — …Э-э… что-то я устал сегодня… Давайте в следующий раз. Тем более, у нас есть незакрытые вопросы.
      
      
       В субботу с Татьяной посетили филармонию.
       На входе столкнулись с двумя барышнями примерно нашего возраста. Одна вдруг остановилась, вытаращив глаза.
       — Ух ты!.. — Потом окинула цепким взглядом Татьяну сверху донизу. — Хм… тоже ничего.
       И пошли дальше…
       Таня густо покраснела.
       — Тань, ты что? Не понравился комплимент от женщины?
       — А чего она!..
       — Да ничего она! Оценила нас как пару. Мы пара, главное, Танюш… Ну идём уже, а то твой Роберт Холл начнёт без нас.

       Зал был полупустой, садись где хочу. Выбрали места в середине поближе к проходу.
       — Тань, что-то поклонники не очень жалуют вашего Холла.
       — Не мой он, я слышала его больше десяти лет назад, он проходил стажировку в нашей консерватории.
       — Да я тоже… Мне его рекомендовала Мизина Валентина Вячеславовна. Ну… у которой брал уроки вокала в восемьдесят третьем.
       — У Мизиной?.. Любопытно. И как она?
       — Скончалась в конце восьмидесятых.
       — Жаль… Саш, тебе нравится?
       — Холл?.. Вообще не моё. Ощущение, что на сцене совершенно другой человек.
       — Слава Богу… думала, только мне. Уйдём?
       — А цветы куда?
       — Домой заберём. Зря что ли покупали.
      
      
       — Таня, кофе будешь?.. Могу сварить.
       — Ты что-то задумал?
       — Ничего не скрыть… Хочу пригласить в гости одного человека.
       — Кто такой?
       — Мой новый знакомый.
       — Служит?
       — Гражданский.
       — Ого!.. Сашенька, конечно приглашай! Хоть с нормальным человеком пообщаемся.
       — Ну, нормальный он только номинально, конечно…
       — То есть?
       — Тань, не приставай, сама увидишь.
       — Форма одежды?
       — Домашняя, Тань, мы приглашаем его домой, на семейный ужин.
       — Он будет один?
       — Скорей всего.
       — А если я приглашу кого-нибудь из?..
       — Тань, в другой раз.
       — У тебя какой-то план?
       — Да, есть… Тань, ничего пока не говори, мне самому надо кое в чём разобраться.
       — Интриганище ты моё… Ладно, давай пить кофе.
       — Спасибо, Тань, ты у меня самая лучшая.
      
      
              - 19 -
       — Здорово, Борисыч! Как живёте, как животик, не болит ли голова?
       — Твоими молитвами, мент поганый.
       — От мента слышу… Василь, сегодня у тебя гость.
       — Кто?
       — Супрунова помнишь?
       — Ещё бы. А чего это он?
       — Попросил встречи наедине.
       — То есть меня за дверь…
       — Борисыч, для пользы дела.
       — Ладно, всё равно собирался пораньше… Ключи…
       — Да погоди ты… Давай по маленькой.
       — Это ты удачно заглянул.
       — Вася, не дразнись, а то за мента ответишь.
       — Ну давай, пять минут у меня есть.

       Я прошёлся по кабинету, сел за стол Маркина. Слева окно с видом на Фонтанку.
       Интересно получается, — сначала я искал встречи с Супруновым, теперь он со мной. Что-то говорил про заикание. Только ради этого?.. Вряд ли. А что ещё?.. что-то ещё… Ладно, погадаю дома.
      
      
       — Товарищ капитан?..
       — Заходи, Саш. Кофе нет, есть чай с пе-еченюшками.
       — Отлично! Не сильно опоздал?
       — Не очень… Как дела?
       — Не спрашивайте.
       — П-понятно… Ладно, не буду… Ну-с, кто первый?
       — Помните, у Федина я "немного устал"?
       — Саш, мы же на "ты".
       — Ну так что, помнишь?
       — Допустим.
       — Не хотел говорить, всё-таки есть вещи слишком уж личные.
       — Про Женьку ты говорить не стеснялся.
       — Да что там было… Ему плакат на спине повесишь, — никто внимание не обратит, полстраны так живёт.
       — А со мной что не так?
       — Ну, заикание твоё. Оно ведь очень личное.
       — Если так смотреть, у всех оно личное.
       — Можешь рассказать?
       — Почему нет… Могу.

       — …Когда мне исполнилось три года, отец подарил мне большого плюшевого медведя, которого привёз из командировки. Медведь ростом был, наверно, ненамного меньше меня. И всё бы ничего, да он оказался с пищалкой внутри. Ну и после слов "смотри сынок, что я тебе привёз" раздался этот звук, от которого я онемел. Испуг был настолько сильный, что я две недели не разговаривал вообще.
       — Ох, ничего себе!.. И с тех пор?..
       — Нет, матушка подняла на ноги всех знакомых, нашла бабку-ворожею, та меня заговорила. Примерно полгода всё было хорошо, пока однажды какая-то собачонка не цапнула меня за руку. Мама сразу к бабке, а та ей и говорит, — заговор работает один раз. Больше ничего сделать она не сможет. Вот с тех пор и заикаюсь.
       — Но вот сейчас у тебя нормальная речь.
       — Да сам не понимаю… Когда начинаю волноваться, сразу клинит. А иногда за неделю ни одного заикания.
       — Хорошо, мы к этому ещё вернёмся… Давайте… давай проведём маленькую сессию, ну или сеанс, если хочешь.
       — Что надо делать?
       — Сядь поудобней, спина прямая… расслабляемся… смотри мне в левый глаз…
       — …Долго ещё?
       — Капитан, наберись терпения и молчи…

       Прошло минут пять… В ногах появилось ощущение, что они стали большие как сапоги. Ощущение стало распространяться выше и выше, пока не достигло солнечного сплетения…
       — …Всё, достаточно… Можно чаю?
       — А покрепче чего не желаешь?
       — Пожалуй, сейчас не повредит…
       — Пять секунд…

       — …Рассказывай.
       — Прости, что?
       — Что-что… что видел.
       — Мне трудно говорить… Ты вообще со временем как, дружишь?
       — Стараюсь быть пунктуальным, служба расслабиться не даёт.
       — Это понятно… Как бы объяснить… У тебя жена блондинка?
       — Ну да. А что?
       — Вокруг тебя женщины… одна блондинка, не твоя жена точно, вторая брюнетка, очень красивая, с грустным лицом.
       — А вторая блондинка?
       — Саш, у тебя была сестра?
       — В каком смысле была?
       — Ну, то есть была, а сейчас её как бы нет.
       — Ты на самом деле это видел?
       — Да. Что-нибудь не так?
       — Опиши её, пожалуйста.
       — Ну, симпатичная женщина лет тридцати… тридцати пяти… Вы с ней чем-то похожи… Не знаю, я не могу это объяснить. Просто сестра.
       — Да уж… вот теперь я тебе поверил по-настоящему… Мама была на седьмом месяце беременности… Переходила дорогу, её сбила машина, ребёнок погиб. Это была девочка, сейчас бы ей было тридцать три.
       — И что?..
       — Водитель получил двушку, отсидел шесть месяцев.
       — Полгода?.. Всего?!
       — Такой вот был тогда гуманный советский суд… Шестьдесят первый год.
       — Ничего себе…
       — Это наша семейная тайна. Папы, мамы и моя. Как ты узнал?
       — Саш, я просто увидел. Больше ничем объяснить не могу.
       — Всё, тёзка, на сегодня с меня хватит, прощаемся.
       — Как скажешь…
       — Вот что, приглашаю тебя в гости. Мы с женой приглашаем. Приезжай в субботу в районе обеда, будем ждать.
       — Мне что-нибудь привезти?
       — Привози себя, жене обещал. Больше ничего не надо. Вот адрес… От метро налево, минут семь-восемь, и ты на месте. Я могу на тебя рассчитывать?
       — Да, буду.
       — Отлично… Ну, до встречи, экстрасенс хренов… Огорчил ты меня.
       — Воспоминаниями?
       — Мне придётся менять картину мира. А я ведь столько над ней работал, и не я один, там ещё папа старался.
       — Лучше поздно…
       — Нет уж, лучше раньше, чем позже. Стареем, брат.
       — Не поспоришь.
       — Тогда пока?
       — Пока…
      
      
       У Тани было ночное дежурство, поэтому решил переночевать на Бутлерова. Квартирка маленькая, но уютная, — в плюс и третий этаж с балконом. Для экстренных случаев пару лет назад добыл верёвочную лестницу, немного потренировался. Результатом остался доволен.

       Открыв дверь, почувствовал присутствие посторонних.
       — Заходи, майор, не стесняйся, будь как дома.
       — Виктор Геннадьевич?.. Неожиданно.
       — Я тут похозяйничал немного. Не возражаешь?
       — Не сегодня.
       — Саш, а чего мебель у тебя такая неудобная?.. Нормальные бы кресла поставил, что ли.
       — Да руки не доходят, редко здесь бываю.
       — У тебя коньяк есть?
       — Немного.
       — Для кофе много не надо… Идём на кухню, там поговорим.

       — По итогам двух встреч могу сказать следующее… Контакт надёжный, информированность объясняется образом жизни, — много перемещается по городу, круг общения наиширочайший. И простые работяги, и представители богемы, интеллигенция из врачей, инженеров и так далее. Постоянных заработков не имеет, много свободного времени. Живой ум, действует в рамках выстроенной им самим логики. Ещё одна встреча и, думаю, будет готовый агент.
       — Хочешь открыться?
       — Ни в коем случае, товарищ полковник!.. Для него я сотрудник прокуратуры, им и останусь. Тем более, что у него, как выяснилось, есть связи в органах. Надо пользоваться моментом.
       — Саш, каким моментом, ты шутишь?.. Это долгоиграющая пластинка. Таких агентов берегут как зеницу ока. У него проблемы с работой?
       — Очевидно.
       — Ну так помоги! Придумай что-нибудь, какие-нибудь мелкие услуги. Он ведь экстрасенс?
       — Да, уверен на сто процентов, убедился лично.
       — Вот и хорошо. Подыскивай клиентуру ему, доплачивать будешь из своих… из наших.
       — Сейчас всем тяжело, не одному ему.
       — Все меня не интересуют.
       — Понял, товарищ полковник.
       — Да, ещё… Ты когда поменяешь мотоцикл?.. Не стыдно по городу на старом "Урале" гонять?
       — А что делать… Нормальный японец денег стоит.
       — Выпишу аванс, купи приличные колёса. Добавишь из своих, если что, заначка есть, поди.
       — Есть немного.
       — Продавай этот хлам, видеть его не хочу под окнами.
       — Завтра займусь.
       — Ладно, я ушёл… не провожай.
      
      
              - 20 -
       — Тань-Таня, холодец доставать?
       — Студень.
       — Ну да, холодец.
       — Отстань со своим холодцом, у меня котлеты…
       — Так доставать или нет?
       — Ой, достань уже и отстань, мне ещё салаты готовить.
       — Картопля на пюрешечку почти готова.
       — Смотри не перевари. Сам сделаешь?
       — Тыщу раз делал… Сыр потрёшь или мне?
       — Сначала сыр, потом яйцо, потом чеснок подавишь. Майонез в последнюю очередь.
       — Уже второй час, обещал к двум.
       — Ой, не успеваю ничего.
       — Тань, давай помогу.
       — Зелень покроши, огурчики ещё.
       — Хреновину не забыть. И водку.
       — Ты хоть раз про водку забывал?
       — Не помню.
       — Вот и я не помню… Собирай на стол потихоньку, дальше я сама… Иди, иди, не лезь под руку, без тебя управлюсь.
      
      
       — Ну, здоро;во! Как добрался?
       — Нормально. — Супрунов достал из-за спины красивый букет. — Это хозяйке дома.
       — Сань, я же говорил…
       — Знакомая цветочница собрала.
       — За красивые глаза?
       — Ну… не за глаза…
       — Ладно, проходи… тапочки… Давай на кухню, потом в комнату переползём.

       — …Таня, это Александр.
       — Очень приятно.
       — Саша… Вот, это вам.
       — Ой, красивые… пойду поставлю.
       — …Сань, давай в уголок заползай… Тань, мы пока на кухне…
       — Не напивайтесь только. Сейчас горячее будет…
       — Отлично… Давай по маленькой… салатик…
       — Здесь курить можно?
       — Можно. Танюха моя тоже покуривает иногда. Когда злится на что-нибудь.
       — Твоё здоровье.
       — Будем…
      
      
       — Таня, если не секрет, а где ты работаешь?
       — В уголовном розыске.
       — Сыщик!
       — Нет конечно, Саш, — улыбнулась Таня, — я судмедэксперт.
       — …Она у меня целый майор. Неожиданно, правда?
       — Иваныч, а ты почему до сих пор в капитанах?
       — В прокуратуре званиями особо не жалуют. Обещали представление, не знаю, может в этом году к празднику.
       — А я тут, понимаешь, гражданский, затесался между вами.
       — Да ладно, земляк, не переживай… Слушай, расскажи что-нибудь. Я конечно знаю, где консерватория, Кировский театр…
       — …Саш, Мариинка уже два года.
       — А, ну да… А вот изнутри… Как оно?
       — Да то же самое, что и везде. Учёба, занятия, сессии. Только интриг чуть больше, наверно. Конкуренция жёсткая. А студенты они везде студенты… У нас даже самодеятельность была своя.
       — У артистов?.. Самодеятельность?.. Как это…
       — Ну вот смотри… Один препод-баянист организовал ансамбль народных инструментов. Два баяниста играли на балалайках, я на бас-балалайке, на домбре играла скрипачка… на мандолине… Нет, мандолины, кажется, не было. В общем, кто во что горазд. Здорово было, весело. Ну и так по жизни оттягивались, всяко бывало.
       — А что-нибудь смешное?.. Ну расскажи, мы же вообще мимо денег, что называется.
       — Ребят, ну в самом деле… Ну ладно… Была дисциплина у нас, сценическое движение называется. Ну и девочки ходят, значит, отрабатывают походку дам шестнадцатого века. Преподша им, — девочки, руки под грудью… девочки, руки под грудью… Вика, я сказала, руки под грудью… Вика, ты не знаешь, что такое руки под грудью?.. И тут голос из угла, — она не знает, что такое грудь…
       — Ты?..
       — Ага…
       — Ты дурак?
       — Иваныч, я даже подумать не успел, оно само вырвалось!.. Серьёзно! Я ничего такого не хотел.
       — А-а!.. ёкарный бабай… ну ты дал…
       — Татьяна Трофимовна отозвала меня в сторону, говорит, Александр, от вас я такого не ожидала… А я сам от себя такого не ожидал… так стыдно было перед ней, провалиться сквозь землю был готов… Я же у неё любимый ученик был…
       — А что эта… Вика?
       — Месяц не здоровалась. Мимо идёт, дырку на мне взглядом прожжёт и дальше… Потом как-то помирились… Да и нельзя обидами жить, сожрут изнутри…
       — Мальчики, вы есть не забывайте, пожалуйста… Саш, студень, сама готовила, хреновина домашняя.
       — Спасибо, Таня, очень вкусно… А у вас?.. Ну, посмеяться есть над чем?
       — Да каждый день как на цирковой арене. Только смеяться особо не хочется… Вот недавний эпизод… Обнаружили, что на одно имя было выдано два ваучера. Стали рыть. Оказалось, солдат в армии разосрался с командиром, что-то там нарушил, вроде самовольного оставления части, ему грозил "дизель", ну и парень в бега.
       — А ваучеры?
       — Да погоди ты… Приехал домой, взял у друга документы, засветился с ними, документы вернул хозяину, а потом приехал в контору, где светился, размазал сопли по лицу, — пропадаю, мол, всё украли. Ну и добрые люди помогли ему получить новые документы на имя его друга. Так на свет появился второй Садков Алексей Сергеевич.
       — Как, ты сказал, его зовут?!..
       — Алексей Садков.
       — Да я на его свадьбе в восемьдесят седьмом свидетелем был!..
       — Вот это поворот…
       — У них двое сыновей.
       — Да, точно двое… Ёкарный бабай… город большой, а дорожки тесные…
       — И где он сейчас?
       — В СИЗО на Лебедева, где ему быть… Посидит и отпустят.
       — Хорошо. Парень-то обыкновенный, беззлобный, не хулиган, не пьянь.
       — Вопрос только сколько посидит… На него даже дело ещё не заводили… Ты на Лебедева был?
       — Нет. А надо?
       — И не надо. Хуже только пересылка. Жуть… Да ну нафиг… Не будем о плохом, пойдём покурим… Кстати, Сань, какие планы на завтра?
       — Да в целом…
       — Слушай, оставайся у нас.
       — Неудобно как-то…
       — Неудобно на потолке спать, одеяло сваливается.
       — А, давай, спешить некуда…
       — Попрошу Танюшку, постель приготовит.
      
      
       По старой привычке поднялся раньше всех. Сполоснул морду лица и к столу. В узбекскую косушку намешал вилкой салатиков, хряпнул стопочку, закусил с горчицей.
       "Ай, как хорошо… а жизнь-то налаживается…"
       Поставил на плиту чайник для кофе и закурил…

       Из ванной лебёдушкой выплыла моя дорогая.
       — Саша, это что такое?
       — Тань, кофе будешь?
       Я обнял её за талию и посадил к себе на колени. Таня обхватила меня за шею и костяшками кисти левой руки начала постукивать мне по темечку.
       — Саша, не пей с утра… не пей с утра… Саша, не пей…
       — Танюш, ну что ещё за китайская пытка!.. Воскресенье! Весь день только наш.
       — Саш, тихо… что это?..
       Из комнаты, в которой ночевал гость, доносились гитарные звуки. Я узнал "Собор" Барриоса Мангоре.
       — …Он ещё и на гитаре?.. Пойду оденусь.
      
      
              - 21 -
       — Значит так… Алла Коваленкова, училась одновременно с Супруновым. Во время учёбы практически не общались, но были хорошо знакомы. Случайно встретились этой весной… Живёт на Большой Московской, есть парень моложе на пять лет, зовут Илья… Ничего особенного, если бы…
       — Театр-студия в ДК Моряков…
       — Совершенно верно… Руководит труппой некто Борис Корбут.
       — Помню, гимнастка была с такой фамилией.
       — Да, Ольга, вышла замуж за солиста "Песняров" Леонида Борткевича.
       — Неплохо осведомлён, Александр Иванович.
       — Мы балдели от их песен, что уж тут… Супрунов сам толком не понял, как Алла попала к Корбуту, нам тем более установить не удалось.
       — И не надо, важен факт… Дальше…
       — Есть ещё Рафаил, он же Раф, приближённый к Корбуту. Вокруг самого Бориса постоянно крутится пара-тройка ребятишек нетрадиционной, так сказать, ориентации… Сто двадцать первая по ним плачет, жаль, отменили… У всех шестой дан сётокан, по нынешним временам аргумент слабый, но надо иметь в виду. И могут быть вооружены.
       — Хорошо… Какие к ним вопросы?
       — Жёсткий пресс, гипноз, НЛП-программирование, шантаж, угрозы… В общем, клейма ставить негде.
       — Майор, один потянешь?
       — Ну почему один… Супрунов ещё… Он вписался в этот блудень.
       — Его-то зачем!..
       — Минуточку, Виктор Геннадьевич, он сам вписался, до нас. Я даже не представляю, как теперь его оттуда вытаскивать. Этот чёртов экстрасенс танком прёт, мне самому становится не по себе.
       — Жерново! Что я слышу! Тебе не по себе?.. сказочник.
       — И ничего не сказочник. Он несколько лет работал тренером по тай-цзы-цюань. Это одно из направлений ушу. Если что, сётокан не поможет.
       — Александр Иванович… Не настрелялся?
       — Не настрелялся, если вы забыли.
       — Задачку ты задал… Что с Коваленковой?
       — Пока в безопасности. Надолго ли…
       — И с Супруновым надо что-то делать.
       — Присмотрю.
       — Хорошо, присмотри… Коваленкову возьму на себя… Слушай, майор, а кто она ему?
       — Никто, просто знакомая.
       — Зачем он влез в эту клоаку?
       — Дурак. Сначала влезает, потом думает, как будет из этого выбираться.
       — Ну, дай Бог, выберется в этот раз… Как есть дурак…
      
      
       Марину Сокальскую я нашёл в рабочем общежитии на Двинской.
       — Давно здесь обитаешь?
       — Да так, не очень.
       — Другое жильё есть?
       — Мама в Тихвине.
       — Вернуться не хочешь?
       — Мне там работы нет, да и учёбу бросить придётся.
       — Где учишься?
       — В универе, биохимик.
       — Неожиданно…
       — Ничего неожиданного, я с детства…
       — Помолчи, а?.. что с тобой делать…
       — Не надо ничего со мной делать.
       — Ладно, собирайся.
       — Куда?
       — Поживёшь пока у меня, здесь оставаться небезопасно.
       — Никуда я с вами…
       — Поедешь. Поживёшь на… на съёмной квартире.
       — Где?
       — На Бутлерова… Возьми самое необходимое на первое время, остальные вещи привезу потом… Давай-давай, Марин, шевели колготками.
      
      
       — Неплохо вы устроились…
       — Я редко здесь бываю, служебная квартира.
       — Для таких случаев?
       — Для таких тоже… Захочешь поесть, пошарь в холодильнике. Ближайший продуктовый на Гражданском, пять минут хода… Ключи на кухонном столе.
       — Вы уходите?
       — Если что срочное, звони на рабочий или моей жене… тоже рабочий… Заскочу вечером ненадолго, посмотрю как ты, и поговорить надо.
       — Наверно, все Александры такие говорливые…
       — Ты про что это?.. А… Супрунов… Я только по делу… Закрой за мной.
      
      
       — Марина, как вы познакомились с Александром?
       — Саша интересовался какими-то людьми, связанными с портом. Там ещё магазин "Альбатрос", если помните. На Гутуевском острове.
       — Злачное было место … А Супрунов?
       — Понимаете, в прошлом году убили директора магазина, потом от передоза умер следователь, который вёл дело, потом жена директора…
       — Повторяю вопрос, — где здесь Супрунов!
       — Милиционер был его другом. Через него мы познакомились, когда я в универ поступила.
       — Вы жили вместе?
       — Бывали…
       — Не староват он для тебя?
       — Я замуж за него не собираюсь. Он просто мне нравится, что здесь такого.
       — Ладно, с тобой всё ясно… А вот это что за рамочки-картиночки?
       — Я художник.
       — Ба-а!.. Ты ещё и художник, оказывается. Тоже с детства?
       — Закончила художку в Тихвине.
       — У вас там и музыкалка, поди, есть.
       — И музыкалка, и Дворец Культуры, и районный Дом Культуры. И кинотеатры есть, и рестораны… два.
       — Да не обижайся ты… Просто мысли вслух…
       — Думайте о хорошем.
       — Например?
       — Например, о своей жене.
       — Ну поучи меня ещё… шибко умная… Марин, Супрунова встречу, к тебе прислать?
       — А можно?
       — Тьфу на тебя, молодёжь пошла… обхохочешься…
      
      
       — Товарищ полковник, сегодня с достоверностью девяносто процентов…
       — Больше никак?
       — Остерегаюсь я… Прослеживается связь, — Корбут — ДК Моряков — "Альбатрос" — порт. Не хотелось бы о плохом, но запахло жареным.
       — Выводи подопечного из игры, и нам помешать может, и сам пострадает.
       — На Бутлерова не появлялся два дня.
       — А на Петроградке?
       — Товарищ полковник…
       — Что?.. опять?!.. Саша, голову оторву, — испугаться не успеешь.
       — До сих не знаем адрес проживания.
       — Поднимай связи "на земле"! Учить?
       — Сделаю, Виктор Геннадьевич.
       — Разозлил ты меня, Жерново, сильно разозлил. Как я могу на людей рассчитывать, если мой лучший кадр такие косяки допускает!
       — Мне что теперь, застрелиться?
       — Сам пристрелю… по окончании операции… Всё, свободен… Саша, прошу, не подведи, мне ещё генерала получать.
      
      
       Побывал в Маринкиной общаге… Красота… Целыми остались только окна. Поломаны были даже ножки стульев. Судя по разгрому, ничего не искали, просто вымещали зло.
       "Как я вовремя девчонку спрятал, как вовремя… И где этот чёртов экстрасенс… Надо поспать, подумать, а потом к Федину. Одна надежда на ментов".
      
      
              - 22 -
       Не успев переступить порог, я сразу понял — в доме гроза. И битьём посуды в этот раз не отделаться.
       "Что-то будет…"
       — Саша, это что?
       — А-а… это… Я в России два года не был, почта приходила на Чехова, Казариным.
       — Когда это было, и почему здесь, на антресолях?
       — Танюш, я не стал ничего трогать до лучших времён. В этих письмах сейчас вообще никакого смысла нет, остались как память.
       — Как память, говоришь… "Наша Сашенька с дедушкой и бабушкой. В саду рядом с театром". Или эта… "Мама Аня и дочка Сашенька передают тебе сердечный привет. Помни, что мы есть у тебя". И таких писем… Десятки! Многие десятки! Целая пачка фотографий. Саш, ты можешь мне хоть как-то объяснить, для какой такой памяти они вот сейчас меня просто бесят?
       — Тань, посмотри на даты. Последнее пришло в январе девяносто первого, я вернулся домой в сентябре.
       — И что?
       — А спустя год, вечером десятого ноября девяносто второго мы с тобой познакомились в ДК имени Дзержинского.
       — Хорошо… А почему до сих пор не разобрался с этим… архивом!
       — Так вышло. Сначала не до него было, а потом как-то вылетело из головы. Не собирался я тебя напрягать и тем более злить.
       — А получилось именно так.
       — Тань, извиняться за то, что было в моей жизни до тебя?.. Танюш, ну согласись, глупо как-то и нецелесообразно.
       — Мента не включай, дорогой, сама такая!
       — Вот опять… Хочешь, я прямо сейчас сожгу всё на помойке!
       — Хочу.
       — Ну, я пошёл?
       — Нет, стой… Вот. Это письмо ты обязан прочесть от первой буквы до последней. Ещё лучше, если выучишь его наизусть.
       — Письмо как письмо, от мамы…
       — Большая часть писем от мамы… Это было последним… Читай.
       — Хорошо, хорошо, прочту.
       — Саша, ты даже не представляешь, как мне тяжело сдерживаться, чтобы на тебя не заорать.
       — Тань, Тань… да что там… Ладно, ладно…

       "Здравствуй, Саша. Хотелось бы как всегда передать привет от наших девочек, но передаю теперь только от папы. Постараюсь быть краткой, насколько позволяет ситуация.
       Дело в том, что Анечка и Сашенька уехали в Германию по какой-то государственной программе. По-русски звучит настолько оскорбительно, что я даже не хочу про это писать.
       Всё одно к одному. От тебя никаких известий полтора года. Папа говорит, что так надо, служба. А я не знаю даже, прочтёшь ли ты когда-нибудь хоть одно моё письмо. Мы долго не могли понять, мы не знали, что происходит до тех пор, пока от рака не скончался Рудольф, муж Ани.
       Незадолго до его смерти девочки приехали к нам в последний раз, и Аня сообщила, что берёт фамилию мужа.
       Когда я спросила её, почему только сейчас, она сказала мне страшную вещь. Ты не представляешь, насколько ужасной она для меня и папы оказалась.
       Аня сказала, что у Булычёвой Ани всегда оставался маленький шанс. У Анны Штрайс не осталось даже надежды.
       Я всё поняла. Больше мы их не видели.
       Сынок, а сейчас я скажу то, что не думала говорить ни при каких условиях. Так вот.
       Саша, я могу представить, что ты сейчас может быть чувствуешь. Но никогда не представишь чувства матери, когда она осознаёт, какое чудовище она вырастила. Сколько несчастья ты принёс людям, которые этого не заслужили, сколько ещё принесёшь. Твой папа может тобой гордиться — ты плоть от плоти своего отца. Достойное его продолжение. Только я не вижу никакого достоинства. Горе, слёзы беззащитной женщины, любившей тебя долгие годы, горе и слёзы маленькой девочки, привязавшейся к тебе как к родному. Всё ради службы и карьеры. Ответь, сына, оно того стоило?
       Себе ответь, пожалуйста, для себя я уже всё решила.
       Мама"

       Я положил письмо в конверт.
       — Что скажешь, дорогой?
       — Ты читала?
       — Я прочла всё.
       — Неожиданно… Тань, слушай, у нас выпить что есть?
       — Завить горе верёвочкой?.. Водка в холодильнике.
       — Не хочется водки что-то… Давай, вина выпьем, что ли. Компанию составишь?.. Можем сообразить ужин при свечах. Давно не устраивали. Как идея?
       — Сходить?
       — Если не трудно. Могу сам, только обуться.
       — Ага, сам… Ищи потом ветра в поле… Схожу конечно.
      
      
       Когда Татьяна вернулась домой спустя два часа, нашла меня на полу в полной отключке. Рядом валялись пустые бутылки из-под водки, в правой руке Стечкин на боевом взводе. Лицо было оплывшим от слёз и слюней.
Таня убрала пистолет на книжную полку, принесла подушку и лёгкое одеяло. И не сомкнула глаз до самого моего пробуждения.
      
      
       — Таня… прости…
       — Дурак… я могла тебя потерять. Как мне потом жить прикажешь, обо мне подумал?
       — Я был безответственным идиотом. Надо было хоть прочитать эти письма. А тут… так неожиданно, как обухом по голове. Я оказался не готов. Просто слабак.
       — Никогда нельзя брать на себя всё, если рядом кто-то, за кого ты отвечаешь. Никогда… Больше так не делай, а то брошу тебя, как твоя Штрайс… хм… Аня…
       — Тань…
       — Что Тань!.. Поднимайся, сходи в душ, и пора уже завтракать, наверно. Яишенку с помидорами будешь?
       — Из твоих рук хоть цикуту.
       — Не шути так… Есть остатки сыра. Вино я вчера принесла, между прочим, отметим воскрешение из мёртвых… Да, Саш, сподобишься повторить вчерашнее, обращайся, рука не дрогнет.
      
      
       Двое суток прошли в режиме нон-стоп.
       Я носился по городу как саврас без узды в поисках безумного экстрасенса, Татьяна взяла дополнительное дежурство, мы почти не виделись и ещё меньше разговаривали. Надлома не было, была затянувшаяся пауза, и надо было что-то делать. Надо, но времени на это не было. Я ждал подходящего момента, чтобы разорвать паутину недоверия, опутавшую нас в последние дни. Я не имел права рассчитывать, что всё рассосётся само собой. Однажды уже "рассосалось" так, что стоило мне нескольких лет жизни. От подобной перспективы становилось не по-хорошему зябко.
      
      
       — Жерново, тебя Федин искал. Знаешь такого?
       — Что-то срочное?
       — "Тройник" на Петроградке.
       — Точней?
       — Малая Посадская. Машина у подъезда.
       — Я на мотоцикле своим ходом, быстрей выйдет.

       Вылетел к отделу. Стоит одна "дежурка", я забежал внутрь.
       — Федин!.. Где!.. — выпалил я на одном дыхании.
       — Певческий переулок, дом пять, напротив школы.
       "Твою мать… я же там жил до переезда…"

       Во втором дворе я всех и обнаружил…
       — Старший следователь прокуратуры…
       — Четвёртый этаж.
      
       Лифта дожидаться не стал, мухой влетел на площадку. Дверь была открыта настежь. В коридоре стоял Федин с криминалистом и следаком из управы.
       "Какого хрена я тут делаю?.."
       — Женя, от меня что нужно?..
       — Сань, пройди.
       — Что, правда тройник?
       — Кто тебе сказал!
       — В отделе… в смысле, в прокуратуре.
       — Тебе туда, — Федин махнул рукой вдоль коридора.
       — Ты можешь хоть что-то объяснить?
       — Потом, всё потом, иди…

       Дорогу преградил мощный омоновец.
       — …Алё, боец, пропусти, свои. — Навстречу вышел комроты Ямпольский.
       — Гена?.. И ты здесь!
       — Теперь все в сборе, тебя только не хватало.
       — Я, походу, лишний уже.
       — Идём, "лишний"…
      
      
              - 23 -
       За кухонным столом сидел Супрунов.
       — Вот так встреча… Саня, ты как тут оказался?
       — Живу я здесь, капитан.
       — Что всё это значит?
       — В комнате…
      
       — Здравия желаю… Жерново.
       — Салют, прокуратура. Чем порадуешь?
       — Самому бы порадоваться для начала.
       — Кратенько… Один чуть тёпленький, что очевидно, второго с колото-резаными на Скорой в больничку отправили. Повезло дураку, полчаса, и прилёг бы рядом.
       — А кто, что, зачем?
       — Спроси у хозяина, нас вызвал, и скорую.
       — Сам что?
       — Говорит, третий был, убежал.
       — Ладно, я рядом…

       — Рассказывай, Александр.
       — Постараюсь максимально подробно… Они пришли убивать. Я понял по тому, как вошли. Только раньше ничем таким не занимались. Или в темноте. Знаешь, когда лица жертвы не видно…
       — Знаю… Продолжай.
       — За спинкой дивана был спрятан штык-нож, немецкий времён войны. Купил у чёрных копателей по случаю три года назад за полтинник.
       — Трое, говоришь…
       — Первого завалил с одного удара, повезло. Во второго никак не мог попасть, вёрткий оказался, а третий ломанул к выходу, когда понял расклад.
       — Люди Корбута?
       — Не знаю.
       — Кто ещё мог по твою душу прийти?
       — Не знаю…
       — Жаль… ух как жаль…
       — Мне тоже. Но умирать от рук этих ублюдков… извини.
       — Понимаю… Срок будет большой.
       — Их было трое.
       — Даже если стопроцентная доказуха, наши законы… Десятка, по УДО через семь выйдешь. Сколько тебе?..
       — Тридцать пять… в октябре тридцать шесть будет.
       — В сорок три мужик в расцвете сил.
       — Нет, капитан, это сейчас у меня самый расцвет… Саш, уходи… Передавай привет Татьяне. Извинись там за меня… я так не хотел…
       — Держись…
      
       Я вышел в коридор.
       — Ген, а Ген, вы что тут делаете?
       — Сообщили про тройник, оно видишь как…
       — Так, забирай бойцов, и мотайте на базу, у вас ещё больше полсуток впереди.
       — Кто его мочканул?
       — Геннадий Юрьевич, ну ты чего… отдыхай, а мы тут поработаем. Лады?
       — Держи пять.
       — Увидимся.
      
       Криминалист уже свалил, следак дожидался меня в комнате.
       — Ох, не завидую тебе, Жерново… Где теперь убивца искать…
       — Выходит, не зря выдернули.
       — С хозяином говорил?..
       — Да… Придёт машина, увезу с собой, оформим под запись… Вы тут всё?..
       — Труповозку дождаться, и по домам.
       — Обход сделали?
       — Делаем.
       — Ну давай, до связи… Клиента забираю…

       Мы вышли из парадной.
       — Саня, дуй во двор школы, впереди-слева через лаз, перехватим тачку на углу возле бани. Ферштейн?
       — А мотоцикл?
       — Заберу потом.
       — Капитан, ты что задумал?
       — Смотри сюда… твоих пальцев ни в одной базе нет… хату снимал под честное слово, хозяйка видела тебя пару раз и всё. Главное нож где…
       — Вот… в полотенце…
       — Да ты прям прирождённый убийца. Ещё бы смылся до приезда ментов…
       — Не собирался я никуда бежать.
       — Ты не собирался… я не собирался… Машина… Садись!.. поехали…
      
       Едва успели вырулить на Куйбышева, как со стороны набережной навстречу вылетели два джипа и наглухо нас блокировали. Водитель сходу получил чем-то в бубен и сразу отключился. Меня трогать не стали. Супрунова дёрнули из тачки, накинув чёрный мешок на голову, затолкали в салон, сорвались и скрылись из вида. От внезапности произошедшего я не сразу пришёл в себя.
"Дядя Саша, что это было?.."
       Только открыл дверь, чтобы выйти из машины, как со стороны проезжающего мимо Форда раздалась автоматная очередь, которая буквально прошила нашего жигулёнка насквозь. Меня не задело, но фрагмент разорвавшейся пули рикошетом прилетел мне в лоб, и я потерял сознание.
      
      
       — Проснулся, герой?
       — Здрасьте, доктор. Ко мне?
       — Как самочувствие?
       — Хорошо. Я домой когда?
       — Если скажу сегодня, поверите?
       — Поверю.
       — Вам бы в покер играть.
       — Не, доктор, я по шахматам.
       — Выписка после двенадцати… К вам жена.
      
      
       — Саш, тут витаминчики…
       — Танюш, родная, через три часа уже буду дома, доктор обещал. Мы будем дома.
       — Правда?.. Саш, я так рада… так рада…
       — Тань… ну Тань… не надо… слёз только не хватало… Живой, здоровый, а шрамы мужчину украшают.
       — Ой, Сашка… Вот где мне твои шрамы!..
       — Тань… А какие на завтра планы?
       — Да… особо никаких.
       — Давай сходим куда-нибудь, например, в ЗАГС. Ну сколько можно, почти два года вместе, ни уму, ни сердцу.
       — Хочешь, чтобы поженились?
       — Хочу.
       — Жерново, почему раньше не предлагал!
       — Потому что стеснительный я. Вот.
       — Дурак …
       — Ну так пойдёшь за меня?
       — Что делать… придётся. Мы же пара.
      
      
              Послесловие
       Я шёл по вечернему Питеру и размышлял о превратностях судьбы и бренности Бытия. До нового, девяносто пятого оставалось ещё несколько дней, жены дома не было, — Танюшенция возвращается из Москвы утренним поездом, так что спешить было незачем.
       Всё чаще я задумывался, — правильно ли выбрал профессию. И профессия ли это на самом деле. Скорей уж образ жизни, выворачивающий мозги и душу наизнанку.
На что рассчитывал?.. Гонки, перестрелки, интеллектуальная битва с преступным миром?.. Джеймс-бондами не становятся, их назначают. Понимаешь это далеко не сразу. Основная масса работы — кабинетная рутина, анализ произошедшего и происходящего. Скучно, господа. И поездки по тюрьмам и следственным изоляторам веселья не добавляют. А так мечталось…
       Уходящий год принёс испытаний и переживаний, пожалуй, больше, чем предыдущие пять лет, вместе взятые. Бестолковый недоворишка, укравший попугая в зоопарке — теперь послушник в монастыре. Музыкант, философ и психолог, тонко чувствующий человек стал убийцей. О некоторых вещах я не могу сейчас говорить даже на бумаге. Может быть потом, в следующей жизни.
       Но радует, что ещё полжизни впереди, может полегче будет. Меньше будет потерь и горя. Хотя и такой посыл неверный. Правильно говорить — будет больше приобретений и радости, больше причин для веселья, больше поводов, чтобы собираться с друзьями, хотя бы с одним, как у меня. Слышишь, Хазарин?.. Ладно, я попозже тебе позвоню, когда ты заснёшь. Ташке привет. Я тоже вас люблю.
      
      
       — Таня!.. Танюш, я здесь!
       — Саш, ну что ты опаздываешь, я волноваться уже начала.
       — Прости, Тань, представляешь, выхожу из дома, а там такой туман!.. Заблудился.
       — Ну вот что ты придумываешь, а?.. Это старая театральная байка про Басилашвили.
       — Правда?.. А я не знал.
       — Да иди ты, дурак…
       — Тань, ты меня любишь?
       — Честно?
       — Ты подумай, а я попробую угадать по глазам… О, Боже!.. Ты мне даже не изменяешь! Даже с Басилашвили.
       — Ну всё, Сашка, сейчас ты у меня получишь.
       — Я весь в нетерпении, Танюша… Я так тебя люблю, что даже не помню, как жил без тебя…
       — А Казарины?
       — Хазарин даже на моих похоронах выпьет за здравие вновь почивших.
       — Ну и друг у тебя, Сашенька.
       — Друзей, моя дорогая, выбирают реже чем жён. Это метафизический факт. Приходится мириться. Вдобавок у него красавица жена. Хочешь, не хочешь, а живот надо подтягивать.
       — Парень, а у тебя жена симпатичная?.. А то прошлись бы вдоль Московского вокзалу.
       — Нет, детка, с моей женой сравниться не может никто.
       — Такого не может быть…
       — А ты вообще кто, девица?.. Я женатый человек, между прочим, а жена у меня ой какая ревнивая… Тань, кофе хочешь?
       — Давай дома. С коньяком.
       — Яволь, майн фрау! Или как там… А фигли нам!
      
       "Я так тебя любил, что даже не помню, как жил без тебя…"
      
       
       Конец первой книги