Знойный июнь

Июнь растворился. Не в зное, не в трепете листвы под солнцем, а в серой, неотвязной пелене.

Дождь. Не летний, лихой и скорый, смывающий пыль и оставляющий алмазы на листьях. Нет. Этот дождь — медленная пытка. Он тикает по подоконнику, ровно, монотонно, отсчитывая часы, которые должны были быть наполнены светом, а теперь лишь капля за каплей сливаются в одно бесконечное сейчас. Он стирает грани дня, делает утро продолжением вечера, вечер — преддверием такой же серой ночи.

За окном — пародия на лето. Деревья, которые должны шуметь сочной зеленью, стоят сгорбленные, их листья темные, маслянистые от влаги, тяжелые и безрадостные. Цветы в палисадниках — не праздник красок, а жалкие, чахлые островки, прибитые к земле. Их лепестки, обещавшие аромат, обвисли, побурели по краям, как старая бумага. Трава — болото. Зеленый ковер превратился в зыбкую, холодную топь, где каждое неосторожное движение оставляет темный след.

Холодно. Не по-летнему свежо, а по-осеннему пронизывающе. Он забирается под одежду, костенеет в пальцах. Включаешь свет посреди дня — тусклая лампочка борется с сумерками, которые наступают уже в три часа, будто природа смирилась с преждевременной ночью. В комнате пахнет сыростью тряпки и тлением — запах, знакомый по ноябрьским подвалам, но не по началу лета.

Время теряет смысл. Обещания июня — теплые вечера, шелест листвы, запах скошенной травы — кажутся жестокой насмешкой. Вместо них — только бесконечный стук капель по крыше, по стеклу, по душе. Это не погода. Это состояние. Состояние затянувшейся осени, которая украла имя лета и устроила здесь свой бессрочный лагерь тоски.

Месяц, который должен был быть гимном жизни, стал элегией по несостоявшемуся теплу. И ты сидишь у окна, смотришь, как мир тонет в серой акварели, и чувствуешь, как эта бесконечная осень под именем июня медленно пропитывает тебя до самых костей холодной, беспросветной тоской. Время стынет в лужах, а ты — капля в этом бесконечном дожде.