Три минус два толстяка - один

           Кто-то сказал – у каждого времени свой Дон Жуан, и был прав.  Марло, Молина, Мольер, Граббе, Гофман, Пушкин создавали своих собственных гомункулов и каждый из них был не похож на предыдущего, но с таким же яростным упорством стремился к адскому пламени. Дон Жуан и сегодня не потерял своей злободневности, для театральных режиссёров взяться за постановку одноименного спектакля – это, своего рода, проверка на мастерство и высший профессиональный пилотаж. Кинематограф в этом плане не уступает театру. Благодаря ему и интернету мы сегодня имеем возможность увидеть многие киноинтерпретации легендарного «Дон Жуана».

          Как-то в зоне наших интересов оказался фильм французского режиссера Жака Вебера – «Дон Жуан» 1998 года. О, да он с Мольером одной крови! Что ж, выдалась уникальная возможность увидеть собственными глазами, как отдельно взятый французский режиссер показал миру Дон Жуана XX века. Причём по мотивам мольеровского же «Дон Жуана». Предвкушая восторг, наблюдаю за титрами. Радостное ожидание сдулось как воздушный шарик, когда начался показ. Грузный дядька с седыми длинными волосами, производящими впечатление давно немытых, показался на экране. Надежда на то, что это, возможно, такой ход режиссерский, или может метафора какая кинематографическая – а дальше все будет по красоте, маленьким милым котенком все же теплилась в душе. Ну не может этот престарелый увалень быть легендарным Дон Жуаном, хоть бы это был парень из массовки! Ведь у Мольера:

Гусман. Неужели же этот внезапный отъезд означает измену Дон Жуана?  И он мог так оскорбить нежные чувства доньи Эльвиры?
Сганарель. Нет, но ведь он еще молод и ему не хватает смелости...

           Молод, Карл! Но – нет… Дальнейший просмотр показал, что приговор был окончательным и обжалованию не подлежал, это и был Дон Жуан. Вы, наверное, ощущали жесткий когнитивный диссонанс, когда в вашу устойчивую картину миропонимания вклинивалось что-то, нарушающее её? У меня такое было, когда я увидела спектакль на революционную тематику с Александром Калягиным в роли Владимира Ильича Ленина. Так-то я Калягина очень люблю, особенно его в ролях тетушки Чарли из Бразилии и Чичикова. Но Ленин… Захотелось процитировать Теодоро из «Собаки на сене»: «Нет, я, Тристан, себе не так рисую женщин! (Дон Жуанов)». Да, согласна, моё личное мнение – это не есть экспертное мнение совсем, поэтому личные впечатления не в счет, смотрим и наслаждаемся, скорее всего актёрская игра и сильная драматургия всё поставят на свои места. 
         Когнитивный диссонанс настойчиво не отпускал. Особенно в те моменты, когда, например, Дон Жуан пускается в погоню за очередным идеальным объектом страсти – в этот раз по воде на лодке. Когда в неё был погружён этот пассажир, ватерлиния лодки подпрыгнула до самой опасной высоты её бортов. Прямо удивительно, как буре удалось потом перевернуть лодку, а тщедушному Пьеро удалось спасти этого пассажира. Или хочется по-станиславски прямо закричать «Не верю!», когда дона Эльвира прыгает в этот момент за ним в воду (желтое платье на ей эффектно так напузыривается), когда две молодые красотки – Шарлота и Матюрина шипят друг на друга и бегают кругами вокруг этого шестидесятипятилетнего человека (который выглядит как ровесник собственного отца) в надежде узнать – на ком он всё-таки женится, в конце концов?! Нет, всё понятно – женское соперничество, желание выйти замуж за вельможу: тут никаких вопросов. Вопросы к режиссеру, кино – это все-таки визуальное искусство, в первую очередь (в этом случае сто процентов), негоже режиссёрам обманывать зрительские ожидания. Ах, да режиссёр – Жак Вебер, он же – актер Жак Вебер, он же – Дон Жуан, он же – Тенорио. Видимо были проблемы с бюджетом фильма – на актере, которого можно было позвать на главную роль, сэкономили. На такие мысли наталкивает не только отсутствие в кадре молодого, циничного, лицемерного красавца Дон Жуана, соперничающего с самими небесами. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что Дон Жуан-Вебер и циничен, и веру в небеса не жалует, а потом ещё и становится лицемерным: «Нынче этого уже не стыдятся: лицемерие – модный порок, а все модные пороки сходят за добродетели. Роль человека добрых правил – лучшая из всех ролей, какие только можно сыграть. В наше время лицемерие имеет громадные преимущества. Благодаря этому искусству обман всегда в почете: даже если его раскроют, все равно никто не посмеет сказать против него ни единого слова. Все другие человеческие пороки подлежат критике, каждый волен открыто нападать на них, но лицемерие – это порок, пользующийся особыми льготами, оно собственной рукой всем затыкает рот и преспокойно пользуется полнейшей безнаказанностью. Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерия». Он не верит в бога, а верит в то, что дважды два – четыре. Всё как у Мольера. Только нищий у Мольера, который просил милостыню в лесу, и отказывающийся богохульствовать в обмен на золотой, который обещает ему Дон Жуан в обмен на эту услугу, заменен режиссером на мальчика и помещает эту сцену в начало фильма. Помолодело у Вебера богоугодное племя. Однако, отвлеклись. На статую командора тоже видимо решили особо не тратиться, слепили одну голову, правда руку ещё потом добавили – тут уж без каменной десницы никак. А у Мольера конструкция была полной:


Дон Жуан. Нет, нет, я нисколько не изменился, чувства мои все те же.
Сганарель. И вас не убеждает это изумительное чудо – движущаяся и говорящая статуя?

         Движущаяся статуя – то есть она ходила. Целиком. Но это мы опять вперёд забегаем. С головой командора встречаемся мы, когда ту сплавляли по реке к месту назначения. Дон Жуан отправляет Сганареля просить голову убитого Дон Жуаном командора отужинать с собственно убийцей. Тут, то ли волны плот качали, где голова находилась, то ли голова от статуи утвердительно кивнула – в любом случае согласие было получено. Голова командора с выражением лица, похожим на амбициозного инфантила, дала согласие. И она (он?) не заставляет себя долго ждать. После того, как Дон Жуан объявляет своему отцу, что теперь он отрекается от своей прошлой развратной жизни – тактический ход, лицемерие – классная штука, он решает отужинать. И во время трапезы приходит голова командора. И тут опять возникает масса вопросов: как голова добралась к Дон Жуану? Прикатилась сама? Хотя, это может быть отсылкой к старинной легенде о катящемся черепе, пойди пойми этих художников. Как-то коллективно поднатужившись, притянули те люди, которые доставляли её к склепу? Или прикатили? Во всяком случае, Дон Жуан, который вышел на стук этой головы (вот опять: чем она стучала?) увидел её в лежачем положении. И в таком же горизонтальном положении она (он) приглашает собственного убийцу к себе на ответный ужин. Да, у Мольера это комедия «Дон Жуан или Каменный гость» в пяти действиях, но в фильме Жака Вебера нигде не обозначено, что это кинокомедия.   
          Ну раз уж мы двигаемся к финалу, то не будем держать интригу. Всё закончилось без эффектного дидактически-эстетического пафоса. Ни тебе женщины в тёмной вуали, ни тебе смерти с косой. Пришел Дон Жуан к голове командора – а она такая золотая стоит на лесах и, видимо, ждет его. И рука десница каменная там же пристроена, большая как сама голова. Перстами каменными золотыми прямо в камеру тычет-указывает. Мастера буднично кушают там же на лесах. Поднялся к голове командора Дон Жуан, а она всего лишь попеняла на невежливость Дон Жуана – мол, обещал вчера на ужин прийти, а сам не явился. А Дон Жуану тут нехорошо сделалось, сказал жжет его огонь невыносимый. От золотой головы исходил, не иначе. А потом взял, да и свалился. Лицо в крови, смерть приходит, а он интересуется: «Куда идти?». Всё. Умер без пожатия каменной десницы, так и не почувствовав, насколько оно тяжело. Финал - зрительские ожидания жестоко обмануты!
           Послесловие – Сганареля жалко, он в фильме был хорош, только без жалованья остался. А не надо было Мольера ругать.