Третий-лишний, или сколько можно питаться объедкам

В моих терапевтических рассказах важны и сюжеты, и ваши ассоциации с героями и их чувствами. Во время прочтения-остановитесь и задумайтесь, какой герой вам откликается, и что именно и как вы бы повторили, а что-сделали бы иначе.


Катя в предвкушении Нового года и новых надежд накрывала на стол, ждала подружку. Устав от одиночества и поисков своей второй половинки, она радовалась, что эту праздничную ночь она встретит хотя бы не одна.

И вот, стол накрыт, все вкусно и по-девчачьи изящно, куранты, президент, и… поздравления понеслись.

Одно поздравление привлекло еевнимание, она давно восхищалась некоторыми моментами этого молодого и амбициозного молодого человека. И навеселе и в легкости новогоднего празднования пригласила его в гости.
Молодой человек внезапно откликнулся и пришел. Весь остаток новогодней ночи прошел во взаимных комплиментах.

История умалчивает, в какой момент и по каким причинам Катя вдруг себе разрешила стать ближе со своим героем новогоднего приключения.

Наверно, жалобы Сергея на «доставшую» жену, и обещания увезти Катю на край света, и слова о том, что она-«самая-самая» задевали в ней что-то, что ей не хватало.

Она слушала его жалобы и ловила себя на том, что ей приятно быть “той самой”. И на мысли: «А может, это любовь?». И теплилась надежда, что жена и вправду скоро останется за бортом. В голове все мысли сразу не умещались, а тело сладко пело от закончившегося, пусть и в результате такого неприличия, одиночества.

Однако, спустя 5 лет таких отношений, ее место жительство на край света не поменялось, супруга Сергея благоухала, а их встречи становились все реже. Новые Года она проводила в одиночестве, ну потому что «это же семейный праздник». Да и в другие семейные праздники Катя куковала одна, в слезах и из окна наблюдая чужую жизнь.

И только редкие скандалы возвращали былую страсть. Правда, ненадолго. Вот такая «любовь»

Однажды Кате на глаза попалась картинка-мем. Семья: мама, папа, детки, - сидят за столом, на уютной кухне, и с удовольствием поедают огромную пиццу. А под столом сидит любовница, и отец семейства, лицемерно и опасливо улыбаясь, пытается просунуть под столом ей корочки от пиццы.

У Кати глаза застило. И правда, за 5 лет-все так и было. У него-  все – дети, новый дом, новая машина, новая работа.

А у нее? Ни-че-го. Ни семьи, ни детей. Прятки под столом мешали.

Катя ловила себя на том, что боль и унижение стали частью ее бытия — и всё же, в тайном уголке души, продолжала оправдывать себя:

«Значит, я всё ещё нужна. Пусть и краду чужие объедки любви. Пусть чужая — но нужная...»
 
А в глубине — едкая мысль: «А если я так и останусь, чьей-то тенью? Третьим лишним в чужой жизни?».

И снова новый год, пять лет спустя. Катя склонилась над сервированным новогодним столом, руками задумчиво гладя ровно расставленные тарелки, как будто тем самым хотела унять тревогу, которая била поддых.

В кухне танцевали отражения гирлянд на стеклах, но ей казалось — за стеклом не праздник, а черная пустота.

В этот Новый год она чувствовала больше, чем просто одиночество — чувствовала ускользающие сквозь время упущенные возможности, которые нельзя вернуть.

Позвонила мама, с нежностью и болью в голосе спросила: «Доченька, ты же одна там, может, к нам?».

И она пообещала себе в новом году прекратить все, что не радует, и честно пыталась уйти от этого безумного мазохизма. 3 раза.

Первый раз она продержалась целые …сутки. Но встретила его, возле дома, и все вернулось на круги своя.

Второй раз буря в душе была длиннее и изматывающей. Сергей, давно погружённый в семью, работу и другие заботы, оставлял Катю на обочине своей жизни, словно напоминание об ошибке, которую нельзя исправить. И она позволила себе принять ухаживания другого — молодой человек был нежным и внимательным, но «не он». 

На первой же встрече с Сергеем правда вылезла наружу, как горький яд: нельзя врать тому, кто держит тебя на цепи властной боли и ревности. Он разоблачил её «неверность», но отпускать не желал.
 
Свидания были редкими вспышками света в мутной тьме, перемежающиеся холодными упрёками, отчуждением и сравнениями с «той самой», которая существует только в его голове.

Поэтому третий раз не заставил себя ждать. Но был для Кати смерти подобен. Он стучал в ее дверь всю ночь. Она сидела на диване, обняв подушку, плакала. Воспоминания, боль обид, прошлое, которое не изменить и не исправить – все это давило и пульсировало в голове, сводило с ума…Она не открыла….

Катя сидела перед зеркалом и смотрела на своё отражение. В нем была уже не та девушка, которая мечтала о семье и детях, а женщина, у которой тоска отняла самое дорогое.

В глазах стояли озера слез. В них утонули пять лет надежды, ожиданий, мучительных переживаний. И то, что уже никогда не вернуть —шанс стать мамой. В бездне упущенного времени исчезли детские голоса, не рожденные улыбки, не сбывшиеся мечты о будущем.

В её душе поселилась тихая, но невыносимая боль — горечь той невозвратимости, которую не лечит ни время, ни новые встречи, ни обещания самой себе начать заново. 

«Мама — это не просто роль, это часть меня, которую я потеряла...» — думала Катя, и слёзы катились бесшумно.

Но даже в этой бездонной тоске где-то внутри пробивался слабый огонёк — не надежда на чудо, а тихое обещание бороться за себя, чтобы больше не терять ничего важного.