Охота на рябчиков. Глава. 5 Рассказ

Глава. 5                Выход за рябками.


Родник поэзии есть красота.

Николай Васильевич Гоголь (при рождении Яновский, с 1821 года - Гоголь-Яновский) - русский прозаик, драматург, критик и публицист, признанный одним из классиков русской литературы.
   

Кузьма замер, медленно снял двустволку - переломку с плеча, а рябчик вновь тревожно затренькал, глядя прямо на зверобоя. Охотник застыл неподвижно и ждал...

Рябчик через какое - то время задвигался, степенно пройдя немного вдоль по ветке, а Кузьма, в это время медленно поднял ружьишко,  прицелился затаив дыхание и указательным пальцем плавно, нажал на спуск.

Грянул выстрел, звонкое эхо заметалось, запутавшись в полуголых стволах осенних деревьев, и замерло...

Рябчик пушистым комочком упал под дерево. Охотник, приметив место, двинулся туда, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться, не доходя несколько метров до сосны, остановился, осмотрелся и заметив серый, пушистый комочек перьев, поднял птицу и по чёрной отметине под горлом понял, что это петушок.

Склад рябчика совершенно тетеревиный. Брови красные, глаза довольно большие и чёрные, пёрышки на голове тёмного цвета, иногда приподнимаются и кажутся чем - то вроде хохолка, ножки мохнатые, кроме пальцев.

Подвернув головку рябчика под крыло, Кузьма спрятал добытый трофей в просторный охотничий рюкзак. ...

К осени природа словно устала от многочисленных рождений, роста, движения, созревания и замерла, чтобы отдохнуть от напряжённых забот набираясь новых сил и энергии для следующей созидательной деятельности.

Не потревоженная тишина, словно плотным ковром и пеленой повисла над загадочной и торжественной сибирской тайгой, многочисленными полянами, прогалами, просеками и болотами...

Солнце уже не томило жаром, а лишь ласково грело землю. По особенному красивы и нарядны осенней порой трепетнолистные осины. Они надели изумительные платья, покрытые золотом и ярким багрянцем.

А если дул шалун – ветерок, то разом трепетали они, шурша рано увядающими листьями, словно скорбя по уходящей молодости.

В тот день особенно чувствовалось, что лето безвозвратно ушло из Сибири. Лёгкая грусть и уныние были разлиты повсюду, в сухом  неподвижном воздухе.

От дуновения прохладного ветерка – вечного путешественника медленно плыла сорванная паутина.

Охотник вышел к речушке Улуйке, торопливо и беззаботно скачущей чистыми водами по камням, то, растекаясь широко по светло - серому галечнику, то собираясь в омуты, просвечиваемых солнечными лучами, до самого дна.

Сибирская речка открывалась впереди, во всем могучем величии и великолепии тёмно - синих, зеркально отражавших полуденное солнце, масс чистейшей и холодной воды.

Здесь смешанный лес, внезапно сменился кедрачом. Речная долина, поднималась зигзагами вверх, а на крутых склонах, то тут, то там, сквозь пушистую, зелёную хвою кедров – богатырей проступали кусочки голубого неба.

Медленное течение успокаивало, приводило в порядок мысли. Ветер - бродяга гнал небольшие волны навстречу его взору. Водораздел в этом месте делал изгиб, который с годами становился всё более выраженным.

Вода за эти годы намыла много песка и гальки. Появился песчаный мыс. На противоположной стороне берега наоборот, берег обваливался, отступая от реки.  Таёжник с горчинкой подумал, что его судьба похожа на тот берег.

Солнце светило сквозь чистейший, прозрачный воздух. Улуйка лежала у ног зверобоя огромной глыбой холодного и прозрачного хрусталя, подвижная и извилистая в своём русле, чуть дышащая глубинной прохладой...

Густая чаща из сосен - гигантов очень близко подходила к речному руслу... Ещё выше начинался крупноствольный многовековой кедровый лес с деревьями в два обхвата.

Под деревьями лежали груды листьев и толстый слой хвои. Мирно светило солнце и беззаботно посвистывали маленькие пташки в кронах хвойных гигантов, превращая это место в популярную концертную студию.

Продолжение следует …