Долой стыд! Грани советского нудизма

История массового советского бесстыдства возникла практически на пороге зарождения государства рабочих и крестьян.
Освобожденные от пут эксплуататоров, а зачастую вместе с ними и от вещей первой необходимости,
 как то - денег, еды, одежды,
 товарищи привыкали к новому быту, в числе прочего включавшем в себя мытье и купание нагишом в открытых водоемах. 
 
  Вот какую сценку изобразил на своих страницах сатирико-бытовой еженедельник «Московский звонарь» летом 1918 года в статье «Свобода купания»:
«— Разойтись!.. Не место тута!.. Слышь, што ля?
— Свобода, товарищ… Что же гонишь?..
— Говорю, что тут собрамшись?.. Разойдись!.. Стрелять буду!.. — кричит товарищ-милиционер.
В чем мать родила купальщики «рассыпным строем» лежат по набережной. Публика с трамвая буквы «А» разражается громким хохотом, а иные не знают, куда девать глаза».
 Похоже такое поведение новых гегемонов одобрял и сам вождь мирового пролетариата.
Современные исследователи Александр Широкорад и Александр  Майсурян
утверждают, что в том же 1918 году Ленин заметил Бонч-Бруевичу: «Вот за границей это уже превзойдено. Там нигде нет такого простора и, например, в Германии, на озерах такая колоссальная потребность в купании у рабочих, у гуляющей по праздникам публики, а в жаркое лето ежедневно, что там все купаются открыто, прямо с берега, друг около друга и мужчины, и женщины. Разве нельзя раздеться аккуратно и пойти купаться без хулиганства, а уважая друг друга?… Помилуйте, за границей же купаются вместе сотни и тысячи людей, не только в костюмах, но и без костюмов, и никогда не приходилось что-то слышать о каких-либо скандалах на этой почве. С этим надо решительно бороться… Нам предстоит большая работа за новые формы жизни, упрощенные и свободные; без поповской елейности и ханжества скрытых развратников».
Естественно в авангарде советского нудизма шагала молодежь, и не обязательно столичная.
Минские борцы со стыдом не отставали от московских.
 Как пишет историк А. Гужаловский - Уже в 1921 году, в самой людной части городского сада, они устроили
нудистский пляж. Раздевались на аллее и плавали в Свислочи. В одной из газет утверждалось, что на этот факт никто не обращал внимания.
 Пережив революционный развал и разруху гражданской войны страна вступила в НЭП,
 не принесший всеобщего желаемого изобилия.
 Совдеповские граждане в большей своей массе не имели элементарных вещей,
 в том числе исподнего, не то что купальных костюмов.
 Обыкновенная нужда заставляла людей пополнять ряды вынужденных нудистов.
  М.А. Булгаков в фельетоне «Шансон д'этэ» (1923) писал:
"— Пляж у нас, господин, замечательный… Останетесь довольны. В воскресенье;—;чистый срам. Голье, ну, в чем мать родила, по всей реке лежат".
 Но вопреки пожеланиям Ильича - "купаться без хулиганства, а уважая друг друга" - пляжи РСФСР отличались отсутствием взаимоуважения и наличием хулиганов.
 В июне 1924 года «Известия» писали:

«Купанья на Москва-реке, к сожалению, сопровождаются безобразиями, которые должны быть устранены. МКХ, наметив десяток купальных пляжей, до сих пор, по-видимому, не озаботилось тем, чтобы как-нибудь изолировать — мужские от женских, и сейчас оба берега от Каменного до Крымского моста усеяны купающимися мужчинами, а женщины не могут отвоевать себе даже малого места. Там, где они рискуют все-таки купаться, за ними сверху и с боков часами, откровенно, без ложного стыда, следят наблюдатели; мало того — хулиганы подплывают к купающимся женщинам и пристают в воде. Управы, конечно, никакой».

8 августа та же газета вновь возмущалась:

«Устроенные отделом благоустройства МКХ открытые общественные купальные места у Каменного и Устьинского мостов за короткое время приобрели дурную славу.

Масса хулиганов облюбовала места вокруг женских купален и с утра до вечера толпою в несколько сот человек непрерывно стоит на берегу, перекидываясь грязными замечаниями по адресу купающихся».
 Голыши не только купались в московских водоемах,
 но и прохаживались в чем мать родила по московским извилистым улочкам.
 Нарком здравоохранения Н. А. Симашко даже выступил по этому поводу в газете "Известия от 12 сентября 1924 г.
- "Разумеется, на берегу Чёрного моря, на солнце, в чистом воздухе, перед или после морского купанья полезно полежать голым на солнце. Но улицы Москвы – не берег Чёрного моря".
Мысль была высказана и ее стали думать.
 В результате родилась прекрасная идея - создать в Крыму детскую здравницу.
Но коммунисты не стали авторами этой идеи!
Впервые мысль  о создании на побережье Крыма санатория для подростков была озвучена еще в 1921 году Сергеем Метальниковым — известным русским ученым-иммунологом.
Как врач, работающий над проблемами повышения иммунитета и профилактики болезней, Метальников в 1921 году впервые предложил использовать свою дачу  «Звонкий источник», располагавшуюся в Крыму, в местечке Артек, 
под детский санаторий. Советские власти к идее профессора прислушались по-своему: его дача была национализирована и разграблена, а сам ученый вынужден был эмигрировать во Францию, где вскоре прославился своей работой в Институте Пастера.
Основателем же "Артека" принято считать другого медика - старого большевика,
 автора  проекта создания народного комиссариата здравоохранения Зиновия Петровича Соловьева. 
Сам наркомат появился 11 июля 1918 года, и Зиновий Петрович сразу занял в нем должность заместителя наркома.
 Соловьев слыл подвижником: он активно разрабатывал методы борьбы со скарлатиной, туберкулезом, тифом, вел санитарно-просветительную работу.
 Одновременно Зиновий Петрович занимал пост председателя исполкома Российского общества Красного креста (РОКК) - организации основательницы "Артека".
 Именно по инициативе Красного Креста в 1924 году в СССР была организована «Служба здоровья пионеров», благодаря которой при школах и клубах начали появляться врачебные кабинеты, а пионерские отряды стали снабжать медицинскими аптечками. Тогда же появился лозунг «Юному пионеру – здоровое лето!».
 Медики первыми поняли, что истощенным войной и голодом детям нужны не перенимаемые пионерами скаутские  строевая подготовка и азбука выживания в лесу, а медицинская помощь, здоровое питание, солнце, свежий воздух и полноценный отдых.
 6 января 1925 года ЦК РОКК направил властям  предложение организовать в урочище Артек Всесоюзный санаторий для школьников, страдающих туберкулезной интоксикацией и другими серьезными заболеваниями.
Тут и пришлась кстати давняя идея Сергея Метальникова. Выбор места для первого летнего лагеря для советской пионерии был предопределен.
Главврачом и, по совместительству, заведующим лагеря,
 был назначен Федор Шишмарев, который ранее заведовал туберкулезным санаторием «Ай-Даниль».
  Организация здравницы в 1925 году проводилась исключительно на средства Красного Креста. Денег хватило на закупку четырех брезентовых палаток, 80-ти деревянных топчанов, постельного белья, табуреток, столиков, рукомойников и форменной одежды для детей.
Не известно, что входило в комплект одежды первых артековцев, но вот что вспоминала
побывавшая в этом лагере в 1936 году юная тринадцатилетняя артековка Елена Бонэр:
«Мы жили в просторных, длинных, похожих на бараки помещениях – наверно, 50 или больше девочек из четырех отрядов нижнего лагеря. Ходили все в казенной одежде – синие трусы и рубашки с короткими рукавами, синие или белые".
 Вряд ли униформа первых артековцев превосходила этот комплект.
 Вот мы и подошли к лечебным процедурам.
 В обязательный набор оздоровления входило купание и загорание, естественно голышом,
 в силу отсутствия купальной одежды и бытовавших в то время медицинских убеждений.
Первая смена состояла из одних мальчиков - 70 москвичей и 10 местных, так что проблем с раздеванием не возникало.
Но уже в следующем 1926 году, с легкой руки Клары Цеткин, "Артек" стал интернациональным.
 На отдых приехала группа немецких пионеров, в составе которой были девочки.
 Однако принципы оздоровления менять не стали, просто поделили берег на мальчишечий и девчоночий пляжи.
 Такое положение вещей сохранялось в "Артеке" до войны,
 о чем свидетельствует  снятый в 1940-м году полуторачасовой фильм Николая Соловьева "У теплого моря", шокирующий сценами детской обнаженки.
Но для того времени это было естественно.
 Оставил свои следы советский нудизм и в детской литературе.
Откроем книжку автора текстов трех державных гимнов, двух советских и одного российского,  баснописца Сергея Михалкова, его стихотворение 1935 года "Фома"...  И снова купающийся голышом пионер!
- "Подходит к реке
Пионерский отряд.
Ребята Фоме
У реки говорят:
«Купаться нельзя:
Аллигаторов тьма».
«Неправда», —
Друзьям отвечает Фома.
Трусы и рубашка
Лежат на песке.
Упрямец плывет
По опасной реке".
Попадаются намеки на раздельное купание нагишом и в других детских книгах.
К примеру в "Республике Шкид" Л. Пантелеева и Г. Белых 1927 года "немка" Эланлюм купается отдельно от мальчиков, а педагог "Халдей" Косецкий после купания оказывается на берегу нагишом.
 Большей детализации не позволяла советская цензура.

Не отставало от юных и старшее поколение.
  Многие советские граждане вполне освоились со  свободными нравами продолжая купаться в чем мать родила.   
На что обратил внимание американский журналист, киноактер и просто  чистокровный индеец из племени чероки, рожденный в Оклахоме Уильям Роджерс.
 В  репортажах для New York Times и Saturday Evening Post он сделал сенсационное открытие — купальных костюмов в России нет!

В то время, когда в пуританских Соединенных Штатах  велась борьба со слишком откровенными купальниками (им полагалось быть не выше 3 см от колена), увидеть обнаженных людей на городских и курортных пляжах было потрясением для американца.
 Вышедший в 1927 году в издательстве  Alert & Charles Boni, Нью-Йорк  сборник заметок о Советском Союзе Уильяма Роджерса так и назвали: «В России нет купального костюма и другие голые факты».
 Справедливости ради надо признать, что голышам в книге посвящено всего лишь  пара абзацев,
в которых г-н Роджерс замечает колоссальную бедность:
 «Если в России есть купальный костюм, кто-то использует его как пальто» 
(If there is a bathing suit in Russia, somebody is using it for an overcoat).
Это его явно потрясло и он сделал свое наблюдение главной новостью книги.
Кто-то возможно скажет, что пиндосы и тогда всячески очерняли нашу страну.
Откроем "энциклопедию" советской жизни 1920-х годов - роман И. Ильфа и Е. Петрова "Золотой теленок", впервые изданный в 1931 году, главу 18 "На суше и на море":
"Скумбриевич пробрался между шалашиками из вафельных полотенец, зонтиками и простынями, натянутыми на палки, поглядывая на девушек в купальных юбочках. Мужчины тоже были в костюмах, но не все. Некоторые из них имели при себе только фиговые листики, да и те прикрывали отнюдь не библейские места, а носы черноморских джентльменов. Делалось это для того, чтобы с джентльменских носов не слезала кожа. Устроившись так, джентльмены лежали в самых свободных позах. Изредка, прикрывши рукой библейское место, они входили в воду, окунались и быстро бежали на свои продавленные в песке ложа, чтобы не потерять ни одного кубического сантиметра целительной солнечной ванны.-
 
 - Егор Скумбриевич расположился рядом с членом лиги дураков и живо разделся. Голый Скумбриевич был разительно не похож на Скумбриевича одетого. Суховатая голова англичанина сидела на белом дамском теле с отлогими плечами и очень широким тазом. Покачивая последним, Егор подошел к воде, попробовал ее ногой и взвизгнул".
- Черноморском, где происходят события романа, соавторы иносказательно называют Одессу - южный город расположенный к эпатажу.
 Но то же самое происходило и в Москве.
 Заглянем в воспоминания о поездке в Москву в 1931 году журналиста и лауреата Пулитцеровской премии Хьюберта Р. Кникерборгера:
 «Тысячи мужчин и женщин, девочек и мальчиков, дети на руках, бабушки и дедушки играют в игры, едят провизию, обычную для пикника, купаются в реке или просто принимают воздушные ванны, греясь на солнце… Большинство участников пикника, юных атлетов и более старших людей — полностью обнажены… Группа юношей соревнуется в прыжках в длину. Полусотня их находится в яме для прыжков либо ожидает своей очереди. Все они раздеты. Среди них нет девушек, но вскоре полдюжины девушек в легких летних платьях, проходя мимо, останавливаются, чтобы понаблюдать за прыжками… На другой стороне группа девушек играет в ручной мяч. Они обнажены… Ниже, в реке, несколько сотен женщин всех возрастов плавают, плещутся или просто беседуют, стоя по колено в воде. Никто не обращает на них особого внимания».
В интернете есть множество фотографий иллюстрирующих достоверность слов американца.
 Всего за несколько лет патриархальная страна превратилась в прибежище раскрепощенности.
Воистину, бедность не знает стыда, а плановая экономика понятия спрос.

А что же движение "Долой стыд!", которое почему-то принято отождествлять с голыми купальщиками?
 Хотя справедливее связывать истоки этого "голого ордена" с поэтами-футуристами и "Кафе поэтов" в Настасьинском переулке на Тверской.
 Основателями этого кафе были В. Маяковский, Д. Бурлюк и В. Каменский, обработавший булочника Н. Д. Филиппова,
 который предоставил творцам нового слова под это заведение помещение собственной прачечной.
 Оказался в этой компании и еще один человек - "Футурист жизни и первый русский йог" Владимир Гольцшмидт.
 На почве поэзии Владимир не имел особого успеха, его стихи, подражание Каменскому, были плохими.
 Зато он обладал рельефной атлетической фигурой, которую постоянно стремился выставлять напоказ.
Вот, что вспоминал о нем поэт Николай Захаров-Мэнский:
"Гольцшмидт, как мать родила, но зато загримированный в коричневый цвет, с браслетами, медальонами, звериной шкурой вместо фигового листика и в сандалиях".
 То же самое вспоминает и поэт Владимир Королевич: "Гольдшмидт, ломающий о свою
голову доску, одетый в красный муар, а иногда совсем обнаженный,
выкрашенный в коричневую краску «под негра», проповедует здесь «Радости тела»".
 Были в лекторском арсенале Гольцшмидта две коронные фразы - "Мы - дети солнца", считающуюся девизом движения, и "Долой стыд!", поименовавшая его последователей.
Свою лекционную деятельность Владимир Робертович начал еще до революции,
 спасаясь от воинского призыва и колеся с Василием Каменским по южным губерниям, Крыму и Кавказу, а позже по Уралу и Сибири.
  Он призывал доверчивых граждан вкусить радости здоровой жизни,
 для чего им нужно было избавиться от стыда, а вместе с ним и от одежды.
 Компанию Гольцшмидту и Каменскому составляли эпатажные дамы склонные к эксгибиционизму.
 В Крыму и на Кавказе это была  графиня де-Гурно-Ротенмунд,
 а на Урале танцовщица "босоножка" Елена Бучинская.
 Позже они обе прославятся танцами голышом "для своих" на столах в "Кафе поэтов".
Вот как вспоминала об этом актриса Фохт-Ларионова: "Как -то поздно ночью, когда публика уже разошлась и остались только свои, Елена Бучинская голая танцевала на столе. Вокруг, по краям длинного стола, прикрепили свечи(стол от входа до сцены). Мама (она была со мной) сняла с себя египетский серебряный шарф. Он был сплошь заткан маленькими серебряными пластинками, напоминая кольчугу, и надела на Елену. Было это очень эффектно и, кстати, поприличнее».
А, вот, описание второй дамы, из книги Андреевского "Повседневная жизнь Москвы":
 " Графиня де-Гурно-Ротенмунд. Страстная была женщина. Любила танцевать голая на столе, ну что с ней поделаешь?"
Близость к очагам московских анархистов и идейная связь с ними основателей кафе не позволили
 этому вертепу футуризма просуществовать длительное время.
 14 апреля 1918 года "Кафе поэтов" было закрыто.
 И Владимир Гольцшмидт вновь отправился на гастроли.
 Что характерно, движение "Долой стыд" тоже не возникло в разных местах одномоментно, а как и "Футурист жизни" гастролировало по стране по тому же маршруту, сея слухи и домыслы.
 При чем, почти никто из свидетелей лично не видел голых членов  этого движения,
 а сообщают о нем с чужих слов или газетных заметок,
 авторы которых также писали о голышах полагаясь на молву.

Один из двух известных свидетелей,  кто вроде бы лично видел адептов "голого ордена", был белогвардейский офицер  Александр Трушнович. В своих мемуарах "Воспоминания корниловца" он сообщает следующее:
 "В 1922 году я несколько раз присутствовал на выступлениях общества
«Долой стыд». Совершенно голый, украшенный только лентой с надписью
«Долой стыд», оратор на площади Краснодара кричал с трибуны:
— Долой мещанство! Долой поповский обман! Мы, коммунары, не нуждаемся в
одежде, прикрывающей красоту тела! Мы дети солнца и воздуха!
Проходя там вечером, я увидел поваленную трибуну, «сына солнца и
воздуха» избили. В другой раз мы с женой видели, как из трамвая, ругаясь
и отплёвываясь, выскакивает публика. В вагон ввалилась группа голых
«детей солнца и воздуха», и возмущённые люди спасались от них бегством.
Опыт не удался, выступления апостолов советской морали вызвали такое
возмущение, что властям пришлось прекратить это бесстыдство".
Описание лектора поразительно совпадает по стилю с манерой В. Гольцшмидта.
 Единственное отличие, Гольцшмидт заканчивал свои лекции разбиванием о собственную голову дюймовых досок.
 Но Трушнович, не утверждает, что дослушал лекцию до конца.
В начале 1920х В. Гольцшмидт снова гастролировал по южным губерниям и Черноморскому побережью Кавказа.
 - "В конце гражданской войны я встретил Гольцшмидта в Ба-туме".
- вспоминал И. Кремлев. (На литературном посту. Воспоминания. М., 1968).
Ничего не мешало "Футуристу жизни" посетить в это время Краснодар".
Еще одно свидетельство, второго непосредственного очевидца -
воспоминания Натальи Владимировны Баранской "Странствие бездомных", написанные ей аж в конце XX века в глубоко преклонных   летах.
 Отрывок относится к середине 20-х годов,  так как рожденная в 1908 году автор мемуаров пребывает в нем в подростковом возрасте:
"Появилось даже общество "Долой стыд!". Кто его придумал — не знаю. Мне
запомнился только один эпизод из его "деятельности". В трамвай, идущий
по бульварному кольцу, в вагон, где была я, на остановке вошла голая
пара. Ничего, кроме красных полотнищ от плеча к бедру, на них не было.
На полотнищах белая надпись — лозунг общества. Пассажиры взроптали,
требуя у кондукторши остановить вагон и высадить бесстыжих, но, пока
возмущённые шумели, трамвай подошёл к остановке, и голая "агитбригада"
раздавшая несколько листовок, вылезла сама. Возможно, это была кампания,
проводимая комсомолом. Он круто взялся истреблять стыд."
Следующий документ эпохи сообщающий нам об обществе "Долой стыд!" - вышедшая 11 сентября 1924 года газета«Вечерняя Москва»:
«НАДО ПРЕСЕЧЬ ГЛУПЫЕ ВЫХОДКИ.
Несколько дней тому назад в различных местах Москвы стали замечаться люди обоего пола, появляющиеся на улицах без какого-либо признака одежды, лишь украшенные через плечо лентой с надписью «Долой стыд».
Некоторые пытались входить в трамвай, но под влиянием общих протестов и возмущения вынуждены были оставлять вагоны.
Вчера по всем отделениям московской милиции сделано распоряжение о задержании всех лиц, появляющихся в Москве в голом виде, и привлечении их к ответственности».
- и снова без конкретики.
 Зато уже на следующий день в "Известиях" появляется знаменитая статья наркомздрава Н. А. Семашко «Культура  или  безобразие?"
- "В связи с появлением на улицах Москвы совершенно обнажённых мужчин и женщин с лозунгом «Долой стыд!» на ленте через плечо нарком здравоохранения Н.А. Семашко на вопрос нашего сотрудника, как он относится к этому явлению, ответил следующее:
– Подобное поведение необходимо самым категорическим образом осудить со всех точек зрения".
 - Как видим, идет пересказ, возможно единичного случая,
 но растиражированного уже по всей стране. 
 Эстафету подхватывает бульварная пресса.
 В октябре 1924 года харьковский сатирический журнал «Красная оса» шутливо сообщал: «Снова голые. Отделом демографической статистики зарегистрировано за вчерашний день появление в Харькове 18 голых. Роды во всех случаях прошли благополучно».
- Связать это сообщение с движением "Долой стыд!" можно с большой натяжкой.
 В следующем свидетельстве, хотя и присутствует упоминание "Долой стыд!", но поданное в форме фельетона, оно вряд ли может считаться надежным. 
 - 1924 год. Журнал «Смехач». «Симферополь, 3. На Севастопольской ул. появились пять совершенно нагих мужчин и женщин. Через плечо у них была переброшена лента с надписью: «долой стыд» (Телеграмма)». «Добрый грабитель: Мишка, подай мадамочке ярлык: пущай идёт в исподнем, без сумления...».

 Давайте проясним ситуацию, каким же все-таки образом с голыми демонстрантами связан товарищ Гольцшмидт Владимир Робертович.
  Заглянем в книгу  М. Ройзмана "Все, что помню о Есенине".
  - "Это случилось в жаркий
июльский день прошлого (?) года. Днем из одного подъезда на Петровке вышел в
костюме Адама футурист жизни, первый русский йог Владимир Гольцшмидт, а
вместе с ним две девушки в костюмах Евы. Девушки понесли, держа за
древки, над головой шагающего футуриста жизни белое полотнище, на
котором крупными черными буквами было намалевано «Долой стыд!» Первый
русский йог стал зычно говорить, что самое красивое на свете это —
человеческое тело, и мы, скрывая его под одеждой, совершаем
святотатство. Разумеется, толпа окружила голых проповедников и с каждой
минутой росла. Вдруг откуда не возьмись бойкая старушка закричала: «Ах
вы, бесстыжие глаза!» — и стала довольно усердно обрабатывать одну из
обнаженных девиц белым зонтиком. Та несла двумя руками древко и не могла
защищаться. Обозлившись, первый русский йог вырвал зонтик из рук
старушки и забросил в Дмитровский переулок. Старушка упала и завопила.
Толпа стала угрожающе надвигаться на Гольцшмидта и его спутниц. В это
время подоспели милиционеры и доставили всех троих в 50-е отделение
милиции, которое тогда помещалось в Столешниковом переулке. На
территории этого отделения находился клуб Союза поэтов, я был знаком с
милицейскими работниками и прочитал протокол. Футурист жизни и его
спутницы сперва находились в камере предварительного заключения, а
потом, после суда, были высланы из Москвы с правом жительства повсюду,
кроме шести столиц наших республик («минус шесть»)".
 
 Современные источники путаются с  датой произошедшего события.
Уважаемое издание "Энциклопедия русского авангарда" упоминает  Гольцшмидта:
 "... в июле 1918 на Петровке устроившего демонстрацию под лозунгом «Долой стыд!», в которой он участвовал «в костюме Адама ... а вместе с ним две девушки в костюмах Евы».
У Валентины Пашининой в  "Неизвестном Есенине"
 - это уже "жаркий июльский день 1922 года".
Сам же Ройзман не указывает дату.
  Путаница возникает из - за того, что в мемуарах смешаны два события
 - Одна из акций протеста поэтов имажинистов, проводимых ими в 1919 - 1922 гг.   
 И самоубийство Юлии Дижур, произошедшее в 1926 году.
 - " Я вижу, Дима, что ты не в своей тарелке. Что произошло?
Вместо ответа он спросил:
— Не знаешь, чем закончилось дело Гольцшмидта?...

...К тому же не понравилось мне, как выглядел сам Вадим: щеки ввалились, веки красные, в углах губ — морщины.
Неужели все это произошло оттого, что предстояло наше выступление с протестом?
Только спустя несколько месяцев, зайдя к нему домой по делу, я узнал, что произошла трагическая история: Вадим полюбил артистку необычайной красоты, обаяния,
ума — Юлию Дижур. Она ответила ему взаимностью. Когда он познакомил меня с Дижур, я от души поздравил их, понимая, что они станут мужем и женой. Но вот
Дижур повздорила с Вадимом, и он ушел от нее, заявив, что никогда не вернется: он хотел проучить ее. Она несколько раз звонила ему по телефону, он не поддавался
ее уговорам, и она выстрелила из револьвера себе в сердце".

 Самоубийство Юлии Дижур произошло 3 апреля 1926 года, следовательно, согласно сообщению Матвея Ройзмана,
 манифестация Гольцшмидта состоялась в июле 1925 года.
 Однако книга "Все, что помню о Есенине" впервые вышла в 1973 г, и к этому времени Матвей Давидович мог и еще что-нибудь перепутать.
Например 1925 год с 1924-м.

Сопоставим факты:
 - Статья «Минус шесть» — неофициальное наименование принятой в СССР репрессивной меры — запрета проживания в шести центральных городах (Москве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону, Киеве, Ленинграде) и пограничной полосе.
Мера была принята 15 августа 1924 года приказом ОГПУ №318, который разъяснил постановление Особого совещания о воспрещении проживания в шести пунктах (крупных промышленных городах) и пограничных губерниях. 
- В том же 1924 году Гольцшмидт оказывается замешанным в некрасивой истории в Минске,
 проживание в котором ему не было запрещено.
 Он соблазняет жен партработников и крадет у них ценные вещи,
 водился за ним такой грешок.
 В связи с чем уносит ноги из Белоруссии.
 - В октябре Гольцшмидт уже оказывается в Баку, где  3 октября, в день рождения Есенина, у него происходит ссора с поэтом.
Без уведомления Сергея Александровича Гольцшмидт расклеил по городу афиши о совместном выступлении в этот день «поэта жизни» В. Хольцшмита и «поэта слова» Сергея Есенина.
 А у Есенина уже было на это число назначено другое выступление перед местной молодежью.
 
Соответственно, высланный из Москвы Гольцшмидт мог отправиться в Минск, откуда, спасаясь от гнева могущественных лиц,
 скрылся на Кавказе. 
 И все это произошло в 1924-м году.
 - А почему не в 1925-м? - спросите вы...

В 1925 году Владимир Робертович совершал вояж по Дальнему Востоку в компании художника Л. Э. Гамбургера, поэта М. Щербакова, поэтессы Соболевской 
и некой Веры М., получившей псевдоним "Ирма".
 Выступление коллектива анонсировалось следующим образом:
 «"ВЕЧЕРА ИНДИИ И ГИПНОЗА. (Радиолюди!!!). В постановке
Московских мастеров-универсалистов: художника Л. Гамбургер,
поэта-артиста М. Щербакова и артиста экрана России, Дании и Америки В.Р.
ГОЛЬДШМИТА"».
Достоверно известно о посещении группой Читы и Благовещенска. 
Далее В. Гольцшмидт был арестован в Пскове.
"Известного спортсмена, писателя, лектора и киноартиста» на всякий
случай задержали, будто бы из-за какой-то обличительной статьи о нем в газете "Правда". 
Из Пскова "футуриста жизни"  этапировали в Ленинград, где намечался суд «по
совокупности» его преступлений.
Эта история даже попала в №13-14 ленинградского  журнала "Суд идет",
в материал журналиста Ф. Сильда "Комбинат универсальных мастеров (История Гольдшмит и Ко)".



 Никакой статьи в газете "Правда" о Владимире Гольцшмидте не печатали,
 но вполне логично связать с его манифестацией "Долой стыд!" на Петровке,
 запротоколированной милиционерами отделения в Столешниковом переулке,
статью Н. А. Семашко в газете "Известия" 12 сентября 1924 года.
 Которая, как известно, заканчивалась такими словами:
 "– Поэтому я считаю, абсолютно необходимым немедленно прекратить это безобразие, если нужно, то репрессивными мерами».
Пазлы складываются в следующую картину - В конце лета 1924 года Гольцшмидта высылают из Москвы,
 с запретом проживать в шести крупнейших городах страны. Кто-то из милиционеров делится необычным случаем с журналистами "Вечерней Москвы", которые публикуют полученный материал.
 Оперативно отреагировавший на заметку в "Вечерке" нарком уже на следующий день публикует в "Известиях" комиссарскую отповедь, и о голышах узнает вся страна.
Начинаются поиски главного "возмутителя спокойствия" граждан,
 сведения о котором сохранили милицейский протокол и постановление суда.
 Гольцшмидт же в это время колесит по стране, периодически попадая в поле зрения милиции, что в конце концов позволило задержать его в Пскове и этапировать в Ленинград,
 где он очевидно получил серьезный срок, потому, что после 1925 года никаких сведений о Гольцшмидте нет.
 В это же время перестают поступать сведения и об обществе "Долой стыд!".
 Прощальным аккордом стало упоминание этого крамольного общества в
выступлении на XIV съезде РКП(б) (ВКП(б)) в декабре 1925 года члена Политбюро ЦК Николая Бухарина:
"Имеется также кое-где рост упадочных и полухулиганских кружков – «долой невинность», «долой стыд» и т. д. Все это – явления распада; безусловно, все это – явления, на которые нужно обратить внимание. Но особенное внимание нужно на них обратить тогда, когда упадочные тенденции и тенденции разложения имеют резко выраженный политический характер. Например, различные маленькие группировочки, кружочки, двойки, тройки с анархическими настроениями и платформой".