Как они стали подлецами

— Да зачем оно мне надо? — удивился Антон и отхлебнул из стакана ещё.

Маша тоже удивилась.

— Чтобы быть счастливым, зачем же ещё.

— Я буду счастлив, если мне удастся ещё разок переспать с ней без последствий!

— А последствия для тебя — это если она влюбится?

— Йес.

Они сидели у Льва на кухне. Антон пил дешёвый виски с колой, Маша предпочла чай, чтобы завтра нормально поработать. За столом был и хозяин квартиры, но он помалкивал — наблюдал за этими двоими, изредка вклиниваясь. Как, например, сейчас:

— А если влюбишься ты?

— Исключено, — отрезал Антон. Пойло в стакане кончилось. Парень по-хозяйски открыл холодильник.

О том, кто из них — Лев или Антон — был в этой однушке хозяином, ещё можно было поспорить. Антон жил у друга, пока тот жил в Москве. Платил мзду, но ниже рыночной стоимости. Всем хорошо: Антону не надо тусоваться с родителями, Льву капает деньга. Когда Лев прилетал в свой город — делал он это часто, а с появлением Маши стал ещё чаще — жил здесь же. Правда, всё чаще не ночевал. В общем, юридически хозяином остаётся Лев, но по факту — Антон, поэтому именно его циркадным ритмам подчинялась вся компания.

— Ребят, меня рубит уже. Давайте ещё стакашку и по домам. Ты сегодня здесь ночуешь? — он повернулся ко Льву.

— Нет, — ответит тот. Хотел при этом не смотреть на Машу, но как-то не смог.

— Да ладно, я знаю, что вы спите.

Маша покраснела.

— Я бы не называла это так…

— Ой, а как бы ты это называла? — искривился он, как будто съел что-то приторное.

— Я вообще не понимаю, в чём проблема просто спать и всё. Это естественная потребность!

— Ты поэтому спишь с замужней? Закрываешь «естественную потребность»? — съязвила Маша в ответ. — Незамужних не осталось?

— Послушай, во-первых, ты не представляешь, какой это кайф — когда тебе даёт взрослая, опытная женщина, которая точно понимает, что ей от тебя нужно. Мне остаётся только делать, что она говорит, и учиться. Это же супер!

— А во-вторых?

Антону понадобилось выпить ещё, чтобы признаться. В том числе, возможно, самому себе.

— Это такой… экстрим, какого у меня ещё не было. А вдруг её муж вернётся домой раньше? А вдруг он уже ключ в замке проворачивает?

— Я б тебе сразу втащил, — отметил Лев. — Вошёл бы и втащил. Без разговоров. Вот тебе и весь экстрим.

— Понимаю. Но пока этого не произошло, и это кайф.

Повисла пауза. Маша, воспользовавшись ею, прислушалась к себе, чтобы понять, что именно её смущает в этой истории.

— Знаешь, я вообще-то не против, когда люди просто спят. Пусть хоть что там делают и хоть с кем, лишь бы все были согласны и понимали последствия. Замужние, женатые, разведённые — без разницы, это их дело.

— Тогда я тем более не понимаю, чего ты ко мне пристала.

— Последствия. — Она всё-таки отхлебнула из его стакана. — «Просто спать» невозможно бесконечно. Когда-нибудь у кого-то из вас возникнут чувства.

Антон закатил глаза.

— Нет, я серьёзно. Это сейчас она не хочет ничего, кроме секса. А потом ей захочется проводить с тобой больше времени, потому что муж что? Не уделяет внимания. Она ж поэтому к тебе пошла — за мужским вниманием.

— Допустим, — глаза Антона оставались где-то на потолке.

— Она будет чаще просить о встречах, будет всё больше к тебе привязываться. А ты что? Пошлёшь её к чёрту.

— Сама тогда будет виновата. Я её о чувствах не просил.

Маша растерянно посмотрела на Льва. Он охотно подхватил её настрой, но в своей плоскости:

— А если чувства возникнут не у неё, а у тебя?

Антон призадумался.

— Да не, это вопрос мимо кассы, потому что они бы уже возникли.

— Уверен? Чувства не всегда проявляются сразу.

— Я бы даже сказала, всегда не сразу, — вставила Маша.

— Да ну, как у вас, что ли? Это вообще что-то невозможное: пятнадцать лет друг друга знать и вдруг влюбиться. Ну или что у вас там.

— У нас там всё нормально, ты продолжай о себе, — пробросил Лев, и Маша запомнила этот момент.

— Окей, смотри. Я просто считаю, что любовь — это… — он пошевелил пальцами руки, будто нащупывая в воздухе слово. — Это удар. Как солнечный. Или как кирпичом по голове. Сражает наповал. Ты смотришь и сразу понимаешь: вот это — Она! А если этого внутри нет, то уже и не будет, сколько с ней ни спи.

— То есть ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Круче, — Антон даже наклонился через стол к Маше, чтобы сказать это ей в глаза. — Я верю, что только с первого взгляда — и есть любовь!

И с лицом познавшего истину откинулся назад на стуле.

— Ну тогда я за тебя спокоен, дружище, — Лев похлопал его по плечу и повернулся к Маше. — Давай собираться.

— Окей, я сейчас, — она прошмыгнула в туалет.

На самом деле ей просто понадобилось остаться одной и подумать.

Маша развелась год назад, Лев один уже тоже около года. Он, очевидно, ещё не оправился от расставания — хотя уже начал набирать вес до своей нормы, ходить в зал и возвращаться к привычному брутальному виду, так нравившемуся женщинам, а приехав на новогодние праздники в свой город и увидев Машу, что-то почувствовал. О чём в тот же вечер, устроенный друзьями в честь его приезда, сообщил недвусмысленным поцелуем. И заверениями, что будет внимателен к девушке и не станет торопить события. Разумеется, эти слова обычно ничего не значат, поэтому они переспали при следующей же встрече — через месяц, когда уже Маша прилетела к нему в Москву.

Прошло ещё два месяца — уже наступил апрель — и вот Лев здесь. Маша так ждала этого дня — он обязательно должен был закончиться тем, что они вместе поедут к ней. Но пару минут назад ей вдруг расхотелось.

Она нажала кнопку слива, чтобы не вызывать вопросов, и вышла из уборной, гадая, насколько растерянной выглядит. Лев подошёл к ней.

— Я заказал такси.

И поцеловал в губы. Так, как целуют своё. Маше стало неприятно от этой лёгкой небрежности, но приятно от того, что Антон это увидел. Лев знал, что увидит. Не мог не знать. Это хороший знак.

— У вас что, реально… — Антон пытался подобрать какие-то достойные слова, но не смог, — типа чувства?

Лев улыбнулся одними уголками губ и, ничего не ответив, начал обуваться. Маша тоже промолчала.

Этой ночью между ними ничего не было. Лев устал с дороги и быстро заснул. А Маша заснуть не могла: думала о том, что у них там «нормально», о том, что она по этому поводу испытывает, и о последствиях, которых ей, очевидно, было не избежать.


***


Лев выпросил у работодателя недельку отпуска и приехал в родной город, чтобы повидаться с родителями и друзьями. Так он всем говорил, но по факту провёл с Машей весь первый день. Благо это было воскресенье.

Вообще они дружили. Причём давно: учились в одном классе, тусовались в одной компании, знали друг о друге много личного. Например, Лев знал, как трудно было Маше решиться на развод без видимых на то причин: муж не бил и не изменял, а значит, в глазах окружающих был хорошим парнем, уходить от которого — глупо и в целом незачем. А Маша знала, как тяжело было Льву смириться с тем, что девушка, которой он собирался делать предложение, ушла из-за его тяжёлого характера — причём ушла внезапно: называя монстром, хлопая дверью и не желая теперь видеть, оставив одного с разодранным в клочья сердцем.

В общем, сострадание порождает притяжение, поэтому на отношениях двоих друзей теперь стояло дополнение в виде интимной близости. Конечно, когда они находились в одном городе.

В этом году они виделись всего третий раз. Первый был на длинных новогодних праздниках, второй — в начале февраля. С тех пор прошло два месяца, и за это время Маша, очевидно, поплыла. Она понимала это сейчас, когда ощущала, как реагирует на слова и действия своего друга.

Друга. Хех.

Для неё возникшее влечение не было мимолётным — наоборот, оно крепло с каждым днём. Маше было приятно верить в то, что это взаимно, но она не понимала, насколько соотносится общение на расстоянии с личным взаимодействием. И вроде соотносится сильно: Лев за ней ухаживает, внимателен к её потребностям и проявляет заботу. А вроде его взгляды на жизнь говорят о том, что всё это можно делать и без глубоких чувств. Практически просто так.

«Например, — перебирала Маша, понедельничным утром преодолевая бурные весенние реки на пути от дома до работы, — он согласен с тем, что любовь возникает с первого взгляда или не возникает вообще. И не видит проблемы в том, что его друг спит с замужней женщиной — лишь бы не влюблялся, а так норм. И явно избегает разговоров о наших отношениях».

«С другой стороны, — продолжала Маша, сооружая сценарий выпуска новостей, — он заполнил мой холодильник на две недели вперёд, чтобы я хоть какое-то время не носила эту тяжесть на себе. И кормил вкусностями, чтобы вернуть мне удовольствие от еды, которое я утратила после переживаний от развода».

«А вдруг, — не успокаивалась Маша, разогревая ужин в микроволновке, — он это делает просто потому что мы друзья?»

— Но зачем тогда целовать при других? — вырвалось у Маши вслух, когда она стояла в душе. Она поняла, что говорит сама с собой, и её пронзила невероятная грусть.

Закончив и вытеревшись, Маша посмотрела на себя в зеркало, висящее над умывальником.

На неё смотрело уставшее лицо. Тёмные волосы выглядят неопрятно, кожа бледная, под серыми глазами — тёмные круги. Маша попыталась растянуть тонкие губы в улыбке, но вышло страдальчески. Влюблённость вроде бы должна была придать девушке блеск в глазах и свежий вид, но нет — во взгляде читалась тоска неизвестного происхождения.

Маша погладила кота, взяла в руки телефон, увидела пропущенный от Льва. И не стала перезванивать.

«Не сейчас, — подумала она. — Нужно от него передохнуть».


***


Она сдалась следующим же вечером — всё-таки он прилетел всего на неделю, сегодня уже третий день, нужно ловить момент. А разобраться в том, что всё это такое, можно будет и потом.

Они лежали под одеялом, переплетя ноги. Лев смотрел в потолок и неспешно, глубоко дышал — как дышат те, кто наслаждается результатом своего труда. Маша же, машинально поглаживая его по тёмным жёстким волосам, прислушивалась к себе и не могла понять, что не так.

Знакомая тревога последних дней вновь пробуждалась в её груди. Тихая, ещё не набравшая мощь, но уже достаточно отчётливая, чтобы с ней поговорить.
Маша медленно вылезла из-под одеяла. Проснувшийся кот, клюя носом, преданно побрёл за ней.

— Ты куда? — спросил Лев.

Ответа не было.

Маша включила настенный светильник на кухне, села за стол, поджала колени к подбородку. И начала отматывать события назад, пытаясь понять, в какой момент её состояние изменилось.

Вот они лежат рядом. Вот он сверху — придавливает её своим весом. Вот двигается. То, быстро, то вдруг медленно, будто издевается. Вот падают на кровать, он снимает с неё бельё. Вот они ещё в одежде — застыли в глубоком поцелуе. Кажется, здесь в последний раз ей было по-настоящему хорошо.

Маша спиной услышала шаги Льва. Он прислонился к стене в дверном проёме.

— Что-то случилось?

Вовремя: ей как раз стало понятно, что.

— Мне не понравилось.

Лев удивился.

— Вообще?

— Вообще.

— Почему не говорила?

Маша не знала, как ответить, поэтому пожала плечами. Лев аккуратно положил руку ей на плечо — мол, я на тебя не давлю, но я здесь, рядом с тобой.

— Я хочу, чтобы тебе было приятно. Хочу знать, как это сделать. Иначе зачем всё это…

— Ладно, — она повернулась к нему и встала из-за стола. — Наверное, мне просто не хватило нежности.

Лев молча обнял Машу, покрыв большой ладонью её голову и аккуратно прижав к своей груди. Тревога отступила.

В такие моменты Маше казалось, что на свете нет никого счастливее, чем она.
Чуть позже, уже вдыхая запах Льва в кровати и балансируя между сном и реальностью, девушка вдруг подумала: «А ведь он меня даже не спросил, достигла ли я пика…»
Ночью ей снилось, как она шла куда-то за бывшим мужем. Он вёл её за собой за руку через бесконечный коридор пустых стеллажей, на которых изредка встречались валяющиеся бумаги и папки. Бухгалтерские такие, толстые, пыльные.

Шли они почему-то под открытым небом. Оно было густо-серым. В воздухе витала скорая гроза. Муж торопился.

— Пойдём скорее, — бормотал он еле слышно, почти себе под нос. — Тебя надо успеть довести.

— Куда? — спрашивала Маша.

— Туда, — он показывал головой вперёд, на горизонт, где из-за туч выглядывало солнце.

Шли долго, понемногу ускоряясь. Стеллажи всё не кончались, но в какой-то момент среди пыльных папок стали мелькать книжки с невероятно красочными обложками — словно все цвета радуги замешали на них. Маша не знала, когда именно это произошло, но как только обратила внимание — число книг стало расти в геометрической прогрессии. И вот Маша уже не идёт, не бежит, а словно парит над землёй, и несётся вперёд быстрее ветра, и коридор стеллажей закручивается спиралью, и книжные обложки брызжут цветом во все стороны, и где-то позади пробуждается молния, и муж радостно вскрикивает:

— Успел!..

Маша проснулась и в эту же секунду всё поняла. Дело не в нежности. Просто ей не хотелось, чтобы её брали. Ей хотелось, чтобы её вели. Чтобы они шли вместе.


***


На четвёртый день пребывания Льва в городе Маша снова оказалась на его кухне. Вернее, на кухне Антона. Короче, вы поняли.

Теперь с ними был ещё один парень — Вася, то ли одногруппник Антона, то ли коллега. Антон учился в ординатуре на акушера-гинеколога и параллельно работал в роддоме, а потому границы между двумя этими сферами его жизни практически не было.
Возможно, именно из-за характера своей работы Антон был так циничен по отношению к женщинам. Сегодня — к Рите.

— Мы однажды вообще… втроём спали.

Маша почувствовала, как по её сознанию растекается что-то типа шока. Она понимала, о чём именно говорит Антон, но ей было нужно, чтобы он произнёс это вслух. Сам.

— Одновременно?

— Одновременно.

Несколько секунд Маша молчала. Потом переспросила:

— Втроём? — и повернулась ко Льву. — И ты тоже?

— Нет-нет, — спешно закачал тот головой. — Меня на этой вписке не было.
Маша ему не поверила, но обсуждать это в компании не имело смысла. Она спросила Антона:

— Сколько вам было лет?

— Ну… — он задумался. — Осень две тысячи двадцатого… Мне тогда было 27, получается, а Рите 25…

— Осень двадцатого?! — Маша не поверила своим ушам. — Полтора года назад?

— Ну да, — Антон не понимал, к чему она клонит. Лев пояснил:

— Получается, она тогда уже встречалась с Игнатом.

— Наверное, они только начинали, — задумчиво произнесла Маша. — Получается, ваш друг влюбился в девушку, с которой вы… Которую вы…

Парни многозначительно молчали.

Антон и Вася полулежали на кровати — единственной мягкой мебели в этой комнате. Лев принёс себе с кухни табурет. Маша сидела на полу, прислонившись спиной к стене.

Она решила, что раз уж теперь знает об этой истории, то будет лучше обо всём расспросить и восстановить картину событий — чтобы потом не додумывать. Оказалось, третьим, вопреки её подозрениям, был Игорь, от чего Маша вообще обалдела, потому что считала его примерным семьянином.

— Я бы Игоря семьянином не назвал, — произнёс Антон, качая головой. — Да, он классно относится к Миле и вот-вот на ней женится, но этот брак нужен ему просто для того, чтобы вести бизнес с азиатами. Они не будут воспринимать его всерьёз, если он не будет женат.

— Но не только же из-за этого он женится, — не поверила Маша.

— Кто знает, — ответил Антон и засобирался на балкон курить, жестом позвав парней. Маша пересела на освободившуюся кровать, чтобы не продуло.

— Я пропущу, — сказал Лев и остался с Машей: присел рядом, обнял её и прижал к своей груди.

Его публичное проявление чувств вызвало в ней уже знакомое противоречие. С одной стороны, почему бы не обняться, если хочется. С другой — зачем ставить посторонних людей в известность о том, что вам хочется обняться, если вы сами ещё не понимаете, что вообще между вами происходит. В любом случае, Маша пока не была готова заводить разговоры об этом — считала, что собрала мало информации. Но разговоры, очевидно, назревали.

— Неужели ты в ужасе от того, что на свете так бывает? — спросил он, разорвав тишину её размышлений.

— Нет, не в ужасе, — она тряхнула головой. — Пусть хоть как бывает, если всех всё устраивает. Но Игнат… — Маша подняла голову и посмотрела Льву в глаза. — Он ведь не знал об этом, когда выбирал Риту.

— А зачем ему это знать? Что было, то прошло, какая разница. Он выбрал её, а не её прошлое.

— Но это же как-то её характеризует…

— Как? — провокационно спросил Антон, кубарем выкатившийся с балкона в квартиру.

— Как человека, для которого это приемлемо, — вскинув подбородок вверх, с достоинством ответила Маша и, увидев, что он ждёт продолжения, объяснила: — Когда я строю с кем-то отношения, я хочу знать, что это за человек, какие у него принципы, границы. Ведь если для него важно одно, а для меня другое, то ничего у нас не получится. И потом, — она тряхнула головой, чтобы убрать с лица упавшую прядь волос, — это просто честно: рассказать своему партнёру, какой ты.

— Слушай, ну вот есть, например, я, — Антон присел на кровать, чтобы его глаза были на одном уровне с Машиными. — Когда я встречу Её — то есть Ту Самую — и захочу жениться, я не буду ей рассказывать, что спал с замужней. Незачем ей это знать.

— Незачем, — согласилась Маша. — Но знать, что тебе нравится всякий экстрим — обязательно. Иначе вы переломаете друг другу нервы и разойдётесь.

Крыть Антону было нечем, и девушка продолжила:

— Так же у Риты: если Игнат не будет знать, что ей нужно, то не сможет ей это дать. И она возьмёт это сама. Где-нибудь в другом месте.

— Ты так говоришь, будто это обязательно случится.

— Случится, — твёрдо ответила Маша. — Если человек не закрывает свои потребности, что-то обязательно случается.


***


Посиделки были в центре города, а Маша жила на окраине. Прежде чем заказать туда такси, они со Львом решили прогуляться.

Парочка шла по главной улице сквозь прохладу ночного города. Маша видела, как на лице Льва отражались фонари, а их копии поблескивали в лужах. Дождь закончился недавно. Девушка поёжилась — тепло ей нравилось больше. Лев достал из рюкзака кофту и накинул девушке на плечи. Поцеловал в щёку. Маша мило улыбнулась ему, чтобы скрыть вновь запущенный мыслительный процесс.

«Это ничего не значит, — твёрдо сказала она себе через минуту. — Он бы так сделал и год назад».

— О чём думаешь? — тут же спросил Лев.

Отвечать правду Маша не собиралась. Вместо этого она перебрала в голове темы, которые действительно была готова сейчас обсуждать.

— О том, как легко Рита относится к сексу. — Поразмыслив ещё немного, она добавила: — И Антон.

— А чего усложнять? — пожал плечами Лев. — Я вот, например, считаю, что секс переоценён.

Мимо них, сверкая фарами, проехала машина. Брызги дождевой воды оторвались от шин и оказались у Маши на светло-голубых джинсах. Досадно вздохнув, она переспросила:

— Переоценён?

— Да, — с какой-то странной лёгкостью ответил парень. — Вот смотри.

Он остановился и достал из кармана тяжёлую бензиновую зажигалку. Открыл крышку и чиркнул колёсиком. Разгорелось пламя.

Лев всмотрелся в него.

— Если два человека захотели друг друга, что ещё нужно? Почему обязательно нужны какие-то условности? Цветы, ухаживания, кокетство… — он поднёс огонь ближе к своему лицу, пристально разглядывая что-то в языке пламени. — Одни делают вид, что им приятно дарить, другие — что им важно получать. Это социальное притворство. Лучше бы все мы не тратили на это время и просто договаривались.

Пока он рассуждал, Маша тоже смотрела в огонь. Затем дунула — пламя погасло. Стянула кофту с плеч и протянула Льву.

— Спасибо. Я, пожалуй, поеду домой.

Лев резким движением руки закрыл зажигалку. Пряча её в карман, другой рукой коснулся лица Маши.

— Я не имел в виду нас.

— Ага.

Лев потянулся к ней губами. Маша плавно, но уверенно отстранилась.

— Не надо. Я хочу домой.

— Слушай, я имею в виду остальные случаи. Антона, Игната, Риту. Себя, когда я хотел удовлетворить потребность. Я не говорю о чувствах. Когда они есть, всё по-другому.

Маша изменилась в лице и осторожно посмотрела ему в глаза.

— А сейчас они есть?

Лев взял её за талию и притянул к себе так близко, как только можно.

— Думаю, да.

И начал целовать.


***


Пятый день поездки Льва Маша встретила в его объятиях на своей кровати. Проснувшись, она тут же захотела с визгом стряхнуть с себя его обнимающую руку — такая сильная тревога, почти паника, пронзила её нутро. Стараясь справиться с ней, чтобы не разбудить Льва и не дай бог не отвечать на его вопросы, девушка аккуратно встала, вышла в ванную комнату и уставилась на себя в зеркало.

Её лицу будто становилось хуже. Кожа тускнела, длинные волосы лежали на голове мятой мочалкой. Конечно, сказывался недосып: со Львом было трудно спать даже по пять часов. Но никакого приятного послевкусия от ночных удовольствий Маша по утрам не испытывала. Это её не напитывало — наоборот, только истощало.

Она твёрдо решила, что ей нужен перерыв. Один денёчек. Завтра пятница, у Антона по-любому снова соберётся попоище, и Лев потащит её туда. Ей придётся до предрассветных сумерек слушать их циничные разговоры о женщинах, отношениях и сексе. Потом они со Львом поедут к ней, что сократит её сон ещё больше. Надо отоспаться. У неё есть хорошие аргументы. Не придётся ничего выдумывать.

Лев спорить не стал, и весь день они не виделись. Маша после работы полчаса расслабляла себя в ванне с пеной, потом накормила себя вкусной домашней пастой, включила себе фильм, просмотр которого давно откладывала. Всё было почти хорошо, только Лев её напрягал. Нет, он не молчал, писал весь вечер — только без заботливых вопросов и нежностей, присущих их общению последних месяцев. Сегодня Лев будто совершил откат на полгода. Словно главное — что они друзья.

Эта перемена совершенно обескуражила Машу. В переписке она старалась общаться непринуждённо — решила дождаться личной встречи и уже в ней выстраивать своё мнение о происходящем. Но внутри всё бурлило и клокотало. Следующим утром тон их общения не изменился, и Машино напряжение сменилось осознанием собственной слабости. Её уязвили, и это ощущение это не понравилось, поэтому к обеду она нагрузила себя рабочими задачами, чтобы как-то отвлечься. То, с какой лёгкостью Маша с ними справлялась, придало ей уверенности в себе, и она решила, что сегодня непременно поговорит со Львом о том, что между ними происходит — сил её это терпеть больше не было.

Поскольку Лев не работал, Маша приехала на выписку позже него. И вообще позже многих.

В спальне Рита сидела у Игната на коленках и, напрягая в каком-то неестественном выражении подкачанные губы, жаловалось своему парню на стресс, который пережила сегодня в салоне красоты. Её мастер маникюра слегла с температурой — пришлось отдать свои руки незнакомке. Игнат практически неподдельно сопереживал, энергично кивая и соглашаясь со всеми звучавшими причитаниями.

Он сидел спиной к балкону и не видел, как Антон и Игорь с ехидными улыбками выдыхали в сторону Риты сигаретный дым, бьющий в оконное стекло. Наверняка они всего лишь хихикали над размером её сегодняшней проблемы, но Маша мгновенно вспомнила недавний разговор о том, что связывало всех этих людей, и ей стало не по себе от увиденной сцены. Особенно когда она поняла, на какой знаковой кровати сейчас сидят Игнат и Рита.

В кухне гостья застала Льва, который безобидно развлекал невесту Игоря рассказами о столице. Мила кивала, иногда даже улыбалась, но по-настоящему расслабилась только тогда, когда вернулся Игорь.

Ещё должны были прийти Вася с девушкой.

Лев, увидев Машу, улыбнулся и приобнял её за плечи. И больше ничего.

Чтобы никому не показывать проступившие слёзы, Маша стала смотреть в окно. Солнце клонилось к закату, окрашивая перистые облака в розово-золотистые оттенки. Сквозь эти мазки проступало пастельно-голубое небо. Откуда-то сверху — наверное, с крыши дома — оторвалась одинокая птица и устремилась прямо к линии горизонта, выделяясь чёрным силуэтом. Очень красиво. Был бы это не пятый этаж, а какой повыше — было бы ещё лучше.

Девушка окинула присутствующих на кухне взглядом. Поделиться увиденным ей ни с кем из них не хотелось. Но слёзы высохли.

Часа два-три ребята все вместе трепались о разном. Затем, когда Игнат и Игорь напились, их девчонки со словами «развлекайтесь, ничего страшного» засобирались домой. Маша тоже хотела, но желание прояснить вопросы о своей личной жизни заставило её остаться. Главное — улучить подходящий момент.

Ещё через час Маша убедилась, что судьба не собирается ей помогать и никакого подходящего момента не подкинет. Поскольку в компании осталась только одна девушка, да и та будто бы всем как кореш, парни завели свои любимые разговоры о женщинах, выпивке и других «мужских» развлечениях. В какой-то момент Антон даже предложил пойти в клуб, но почти женатый Игорь идею не поддержал, и все решили остаться.

Когда Лев, увлечённый спором с Васей о том, на каком свидании уместна первая близость (Лев настаивал, что на любом, а Вася — что это зависит от целей каждого), допивал шестую бутылку пива, Маша подошла к нему и сказала:

— Пойдём на балкон, мне надо с тобой поговорить.

Антон присвистнул, остальные напряглись, будто сделали что-то не так. Лев же пожал плечами, встал и с непроницаемым выражением лица пошёл за девушкой. Они оказались вдвоём в прохладе ночи.

— Что ты хочешь? — беззлобно, но недовольно спросил он.

Маша внимательно посмотрела на Льва и честно ответила:

— Понять, что между нами происходит.

— А что происходит? — Лев достал зажигалку, покурил и вытянул губы, безразлично выдыхая в сторону.

«И как с тобой разговаривать?» — подумала Маша, а вслух сказала:

— Ничего, в том и дело. Как будто мы только друзья.

— А кто мы ещё?

Маша онемела от такой наглости.

— Ты что, совсем?.. — только и смогла она выдавить из себя.

— Нет, я-то знаю, кто мы, — Лев затянулся и выдохнул ещё раз. — Хочу тебя послушать.

— Зашибись. Я как раз хотела послушать тебя.

Оба на некоторое время застыли в молчании. Лев всем своим видом давал понять, что нарушать тишину первым не собирается.

Маша поймала его взгляд и задержалась в нём, пытаясь разглядеть сквозь море самоуверенности хоть каплю той теплоты, которая была между ними ещё позавчера. Тщетно. Если что-то и было, то Лев словно надёжно спрятал это за ширмой — так, чтобы наверняка знать о таящихся в нём чувствах было невозможно.

Маша знала Льва много лет, но такое видела впервые. Так разговор не построишь. Она поняла, что здесь ей делать больше нечего, с усилием оторвала свой взгляд от его глаз и открыла балконную дверь, намереваясь выйти.

— Ты куда? — спросил её Лев.

— Домой, — ответила она, уже не скрывая проступивших слёз.


***


Войдя в квартиру и скинув в себя обувь, Маша плюхнулась на пол, обняла приветственно урчащего кота и наконец-то заплакала. Телефон рядом зажужжал — Лев написал, что скоро приедет, если она не против. Очнулся, наконец. Маша ответила ему холодным «Ок».

Когда год назад она разводилась, это испытание стало самым сложным в её жизни. Пришлось объясняться со всеми вокруг — от своих и его родителей до малозначительных знакомых из прошлого, случайно встреченных на улице — почему их брак распался. На работе все одолели бестактными вопросами о том, почему она не вернула себе девичью фамилию. Дома стало невыносимо тяжело — они с мужем делали ремонт в её квартире вместе, и об их счастье напоминал буквально каждый сантиметр. Маша чувствовала себя как на реабилитации, заново учась пользоваться своим телом, жильём, личным временем, разумом и чувствами, возвращая себе себя медленно и не всегда успешно.

Но главное — пришлось на все эти бестактные вопросы отвечать самой себе: а почему непременно развод, а зачем тогда было жениться, а где теперь брать больше денег, а как теперь искать партнёра. Маша недоумевала, где взять ответы, но, когда переставала за ними гнаться, они как-то сами её настигали. Оказалось, развелась она потому, что хотела детей, а муж не хотел — и со временем она из-за этого перестала себя чувствовать в этом браке нужной; что жениться ей нужно было потому, что для неё это естественный ход вещей, когда два человека любят друг друга — даже если затем последует болезненное расставание; что она способна в одиночку зарабатывать столько, чтобы закрывать свои потребности, путешествовать и откладывать на новое жильё; что партнёра можно не искать целенаправленно — любовь находит тебя сама, когда ты к этому готов.

Перестав плакать, Маша тряхнула головой, прошла в кухню и, заварив себе чай, села за стол.

За последний год у неё была пара интрижек, благодаря которым она пробудила заснувшую в браке способность отличить что-то мимолётное от чего-то серьёзного. Лев был всё ещё изранен и немного нелюдим, но своих неизменно берёг и всегда был готов защищать. Это внушало Маше доверие и уважение, на которых в ней и начали прорастать чувства.

У него, видимо, они проросли на чём-то другом. И оттого были какими-то другими.
Или всё это было «социальным притворством».


***


Звонок в дверь выдернул Машу из размышлений. Она встала из-за стола и, пройдя в коридор, открыла входную дверь.

Лев вошёл. Дверь закрылась.

— Проходить будешь? — спросила она.

— Нет. Я быстро.

Он старался не смотреть ей в глаза.

— Понятно.

Присесть в коридоре было негде, а стоять было выше её сил. Маша сползла по стенке и села на пол. Лев согнул ноги в коленях и присел на корточки.

— Я так больше не хочу, — сказал он, глядя куда-то в пол. — Я как будто женат, а мне это сейчас не нужно.

Маша подняла на него удивлённые глаза.

— Что плохого в том, чтобы быть женатым?

Теперь удивился Лев.

— А что хорошего?

Звенящая, безысходная тишина.

— Понятно, — сказала Маша снова. — Это всё?

Лев растерянно глядел на неё.

— Ты обиделась?

— Нет, я не обиделась, — Маша шмыгнула. — Честно, не обиделась. Просто я не понимаю тебя ни черта. Ни-чер-та.

— Слушай, я сам себя не понимаю, — с жаром произнёс Лев, будто наконец задвинул ширму внутри себя. — Я чувствую, точно чувствую. Просто… не столько, сколько ты.

— Да обычно я чувствую. Просто мне не страшно.

Маша поняла это вдруг, внезапно, только что. Снова проступившие слёзы тут же высохли. Она почувствовала себя обретшей какую-то новую силу. Медленно встала, посмотрела Льву прямо в глаза и твёрдо сказала:

— Да, я чувствую. Я признаю это в себе и готова продолжать. Мне не страшно. А тебе, — она нарочно надавила на него своей паузой, — страшно.

Он молчал, хлопая глазки и просто ожидал, что будет дальше. Она продолжала:

— Ты боишься обычных вещей. Люди встречаются, расстаются, съезжаются, разъезжаются, женятся, разводятся. Строят семьи. Берут ответственность. А она на тебя наорала один раз — один! — и теперь тебе всё страшно.

— Маш… — Лев хотел взять её за руку.

— Убери, — Маша отошла от него на шаг. — Я тебе больше не помогу. Я не могу ждать вечно, пока ты перестанешь бояться.

Лев был обут, поэтому не мог пойти за ней. Или не хотел. Вздохнув, он начал открывать входную дверь.

— Один вопрос, — услышал он и оглянулся через плечо.

Завтра он улетит. Маша знала, что больше они никогда не поговорят. Спрашивать нужно сейчас.

— Этот твой приезд. Все эти цветы, подарки, продукты, такси. Вся эта забота. Ты бы стал всё это делать, если бы между нами была только дружба, как раньше?

Лев помолчал, понимая, что ответ скажет о нём всё, и решил не врать.

— Да, — произнёс он.

И вышел из квартиры.

Маша почувствовала, будто вместе с ним за порог шагнула мучившая её тревога, и облегчённо вздохнула.


***


Вспоминая об этом через три года, уже после своей свадьбы, сидя у подоконника с кружкой чая и глядя в окно на снежный март, Маша поняла, что только сейчас простила Льва.

Они ни разу не общались с тех пор, хоть он и вернулся в родной город. Она знала от общих знакомых, что у него никого нет. Подруга рассказывала: была одна девица, но однажды она прямо спросила его о намерениях — и он врубил заднюю. Тогда она перестала с ним общаться.

— Красотка, — сказала тогда Маша.

Она вспомнила остальных парней из той компании.

Антона. Он, судя по соцсетям, тоже был одинок — видимо, продолжал ждать, когда его сразит любовь с первого взгляда. Одно время Маша видела его в барах, но потом перестала туда ходить, а пересекаться им больше было негде.

Игната. После неизбежной, по мнению Маши, измены Риты он много пил, затем год «кормил завтраками» одну влюблённую в него девушку, потом внезапно переспал со своей вузовской подругой и зачем-то на ней женился — наверное, чтобы не быть одному.

Игоря. Жена родила от него дочь, но фотки постила только с ней — никогда их не было видно втроём. Однажды Маша увидела его на улице с радостно смеющейся девушкой, выглядевшей лет на десять моложе, чем Мила.

Раздался звук ключа, открывающего замок. Муж Маши вернулся с работы.

Прежде чем вынырнуть из размышлений, она успела отметить, что при других обстоятельствах Лев бы обязательно знал её мужа. А она — его жену. Возможно, они бы даже дружили семьями. Ходили друг к другу в гости, играли в настолки, ездили за город отдыхать.

Какой могла бы быть его семья? Сможет ли он найти ту, что примирится с его жёсткостью? Сможет ли работать над собой, чтобы не делать ей больно?

«Может быть, однажды. Когда ему захочется любить», — подумалось Маше, но через минуту она, увлечённая необыкновенно приятными сердцу домашними хлопотами, уже обо всём забыла.