17. 45

Он  сидел  за  столом  и  чертил  на  бумаге  бесформенные  фигуры.  Потом  быстро  застрочил  что-то  авторучкой  по  листу.   Перечитав  написанное,  подумал  и,  с  раздражением  скомкав  начатый  лист,   бросил  его  в  урну.

Он  переживал,  что  когда  он  пытался  взять  свою  работу  приступом,  на  голом  энтузиазме,  вдохновением,  всё  застопоривалось.  Нет,  серьёзную  работу  делают  не  так.  Предварительно  надо  собраться  с  духом,  полностью  отрешиться  от  всего  суетного  и  прочно  отрезать  себе  все  пути  к  отступлению.  Ты  должен  твёрдо  знать - никакого  вдохновения!  Только  ежедневный  рабский,  механическим,  до  изнеможения  труд.  Как  машина.  Как  лошадь.  Пять  страниц  до  обеда,  две  страницы  перед  ужином.  Или  четыре  страницы  до  обеда  и  тогда  уже  три  страницы  перед  ужином.  Никакого  трёпа.  Никаких  прогулок.  Никаких  телефонных  звонков.

Тишину  квартиры  нарушала  монотонно  капающая  вода  из  крана.  Слегка  задёрнутые  тёмно-бордовые  шторы  тяжело  покачивались  от  сквозняка.  Фиолетовые  сумерки рисовали  на  стенах  и  потолке  причудливые  дрожащие  узоры.  Плотная  завеса  серого  клубящегося  тумана  за  окном  сводила  видимость  почти  на  нет.

Его  телефон  давно  молчал.  Это  не  казалось  ему  странным  и  даже  радовало - ничего  не  отвлекало  от  работы.  Он  сидел  за  столом  и  писал.

-  Да,  чтоб  тебя!  Что  за  бред! - он  разорвал  лист  и  бросил  в  урну.

Стало  холодно.  Он  накинул  на  плечи  тёплый  плед  и  начал  бродить  по  квартире,  чтобы  немного  согреться.  Гулкие  шаги  эхом  отражались  от  стен  и  путались  в  складках  штор.

  Он  вспомнил,  как  полгода  назад  приходил  к  редактору  по  поводу  издания  своих  произведений.

-  Опять?  Я  это  публиковать  не  стану!  Ты  пишешь  одно  и  то  же:  бомжи,  алкоголики,  какие-то  непонятные  личности.  Сколько   можно?  Ты  думаешь  читателю  это  интересно?  Надоела  чернуха!

- Подождите,  это  же  реализм!

-  Кому  он  нужен,  твой  реализм?  Люди  устали  от этого дерьма,  а  ты  их  опять  тянешь  в  болото.  Да  и  вообще,  твои  бомжи  очень  неубедительны.  Как  ты  можешь  писать  о  чём-то,  если  даже  не  знаешь  сути  предмета?  Вот  у  тебя  какая  профессия?

-  Ну,  когда-то  работал  бухгалтером  на  заводе...

-  Вот  и  пиши  о  доблестном  труде  передовиков  производства,  ты  же  эту  тему  знаешь.  Или  пиши  слизливые  дамские  романы,  это  пользуется  спросом.

-  Я  это  писать  не  стану!  Я  как  писатель...

-  А  кто  тебе  сказал,  что  ты  писатель?  Ты  обычный  графоман!

Он  писал  и  писал - исступлённо, без  остановки,  не  замечая  времени.  Но  настенные  часы  уже  давно  не  работали.  Стрелки  остановились  в  17.45.  На  столе  вырастал  холм  из  бумаги,  исписанной  мелким  почерком.  Когда  он  закончил, измученный, опустошённый,  его  взгляд  упал  на  зеркало,  висевшее  на  боковой  от  стола  стене.  Зеркало  отражало  исписанные  листы,  которые  спустя  некоторое  время  начали  исчезать.  И  вместо  них  на  столе  появилась  стопа  только  что  распечатанной  упоковки  чистой  бумаги.  Теперь  он  должен  писать  заново.   

Откуда  человеку  было  знать,  что  месяц  назад  его  похоронили  на  городском  кладбище.  Недалеко  от  центральной  аллеи.