Дачный десант

Странно, но дача родителей Сынка располагалась в совершенно непонятном месте, у чёрта на куличках, на протоке реки Ахтуба, и желающие добирались сюда в основном на катере. Существовал ещё и автобус, но ехать нужно было с тремя пересадками или через Волжский, или Краснослободск, что в любом случае было неприемлемо для дачника, вечно таскавшего туда сельскохозяйственную всячину и сумки с продуктами, а обратно вёдра и сетки с плодами дачного урожая. Чем руководствовался начальник, когда-то нарезавший участки для трудового народа, никто теперь не узнает, но расположенный в глуши поймы дачный кооператив быстро оброс домиками и заборами, за которыми в выходные дни трудящиеся упорно стояли раком на своих шести сотках, пропалывая и поливая родные грядки, и называя сие действие отдыхом на природе. Молодёжь уже тогда не совсем жаловала дачный труд, и расценивала деревенскую недвижимость только как возможность необременительно оттянуться на природе, искупаться и позагорать в тишине. Ну, а поскольку предки в выходные присутствовали на даче постоянно, никто особо туда не тянулся, ибо какие развлечения под зорким родительским глазом, сплошной подневольный труд. Что послужило изначальным толчком к коллективному налёту на Сынкову дачу доподлинно не известно, но странным образом наша компашка решила на выходные выехать на природу со всеми вытекающими последствиями, и даже получила разрешение от Сашкиных родителей. К тому моменту почти все уже были женаты, а Длинный так вообще успел развестись, так что компания подразумевалась почти семейная, и никаких экстремальных приключений не планировалось. Рыбалка на Ахтубе на утренней зорьке, уха на костре, неспешное лежание на песочке под лучами жаркого солнышка, вечерний чай с вареньем и баранками на веранде, ну почти Тургеневская идиллия. Так всегда мечтаешь по молодости, особенно, когда берёшь с собой водку, и всем говоришь, что выпьешь только рюмочку, и больше ни-ни.
           Туристами мы все были опытными, поэтому при организации поездки учли практически всё: ложки, вилки, кружки, хлеб, еда, водка, табак, удочки и одеяла. Ясное дело, что небольшая дача не рассчитана на такое количество молодых ртов, и быть обузой никто не собирался. Каждый получил список припасов, которые должен был притащить с собой, всего-то делов. Я собрался ехать на папиной машине, и причиной тому была моя маленькая дочь Соня, которой было месяцев девять отроду. Брать жену с маленьким ребёнком с ночёвкой на чужой даче было обременительно, и пришлось убеждать жену, что я заберу их утром в воскресенье, и привезу на дачу, где они спокойно проведут день в кругу знакомых на самом что ни на есть лоне природы. В субботу, день «Х», наша компашка решила встретиться утром пораньше, чтобы потом погрузить пожитки в машину, и, разделившись на две группы, двигать на дачу. Шмоток оказалось немного больше, чем планировалось, плюс гитара, удочки, пришлось сократить число пассажиров, желавших прокатиться на авто, и отправить лишних на водном транспорте. На дачу ходил теплоход «Заря», странного вида посудина, напоминавшая плавающий автобус. Несмотря на внешнюю неказистость, посудина ходила достаточно быстро, и была вместительна, что особенно ценилось на дачном маршруте, так что ребята прибыли на место даже немного раньше, чем автомобилисты. Ну, кроме городских светофоров, нас немного задержала в пути нежданная проблемка. Разлив был в самом разгаре, и разгульное половодье затопило не только многочисленные пойменные ерики и ставки, но и часть низменности, по которой местами проходила дорога к Сашкиной даче. Пришлось буквально красться, разглядывая асфальт сквозь воду, залившую равнину, и даже ненадолго посадить на капот вперёдсмотрящего, чтобы ненароком не угодить в вымоину, да и не прозевать развилку с поворотом к даче. К счастью, вода была прозрачна, как слеза, отстоялась за рабочую неделю, и мы быстро продвигались к цели.
- Ты помнишь, как мы здесь топали пешком, тогда тоже был разлив, - спросил Юрка, глядя на сверкающую воду.
Конечно, я помнил.
           Тогда мы шли на дачу к Лёшке Годенко, по кличке Дядя, только пешком, преодолевая вброд затопленные участки асфальта. По странному стечению обстоятельств, дачи Дяди и Сынка находились в одном месте, только в разных углах посёлка, и ребята об этом, естественно, не знали.
Вода, нагретая полуденным солнцем, была не так обжигающе холодна, и мы бодро шлёпали голыми ногами, распевая во весь голос какие-то песни про дроздов и жаворонков, очень подходящие к моменту, и размахивая тяжёлыми сумками с продуктами и анестезией. Впереди нас ждал спокойный отдых в дачной тиши, неторопливые разговоры, стакан выдержанного марочного портвейна под мерцание полночного костра, и соловьиные трели перед здоровым сном на природе. На следующее утро мы ждали приезда на пароходике второй половины нашей компании, и своих девушек, с которыми собирались весело провести весь день. А пока… Пока мы пробирались среди моря воды и цветов к заветному домику, где будем тратить оставшееся до встречи время плодотворно и вдумчиво.
- И на душе не случайно светло, и не случайно весело! – горланил во весь голос мой друг Юрка, что было сущей правдой, доступной любому, кто оказался под голубым бездонным куполом весеннего неба, среди сладкого благоуханья полевого разнотравья, полного пенья жаворонков.
Очередной изгиб дороги открыл пред взором зелень дачных участков, среди которых нам нужно было найти искомый. Первые аборигены, у которых мы спросили, как пройти на нужную улицу, недоверчиво покосились на двух странных личностей, сиявших улыбками до ушей, и махнули руками, показывая направление. Следующие долго выспрашивали кто мы, и что, внимательно выслушали ответ, и потом долго смотрели вслед усталым путникам, бросив свои грядки. Откуда нам было знать, что дачи – это свой закрытый мирок, где все друг друга знают, и каждый новый человек рассматривался как потенциальная угроза, такое было время. Когда мы наконец зашли на Лёхину дачу, и стали открывать замки данными нам ключами, глаза бойцов невидимого фронта с разных точек зорко смотрели нам в спину, готовые в любую минуту дать отпор незваный гостям. После того, как все двери были открыты, и мы начали капитальную уборку с мытьём полов и окон, последние партизаны успокоились, и занялись привычным делом, стоять жопой кверху на грядках.
Закончив уборку, мы слегка перекусили, и пошли на реку, вернее, на ерик, чтобы немного позагорать и освежиться. Вода была мутновата, и настолько холодна, что ноги сводило, так что о купании не могло идти и речи, поэтому мы завалились на горячий песок, и предались приятной расслабляющей неге под ласковыми солнечными лучами. Нет тебе ни шума городского, только ветерок шуршит песчинками у уха.
Ближе к вечеру мы двинули обратно, но решили сделать крюк, чтобы ознакомиться с окрестностями, и посмотреть, что к чему. Недалеко оказался небольшой ставок с чистой водой и полянкой, на которой можно было расположиться, а рядом оказался лесок с остатками ландышей, прятавшимися в тенистой глубине. Рвать ландыши мы не стали, всё равно до завтра завянут, а вот прийти с девушкой и посмотреть на это чудо в натуре куда как более романтично. И практично, с точки зрения получения награды в виде поцелуя за такую красоту.
Солнышко потихоньку садилось, мы не спеша готовили торжественный ужин, и кололи дрова для ритуального костра. В вечерней тишине плыли разнообразные запахи и звуки, возвещающие о том, что местные пейзане тоже готовили свою нехитрую трапезу.
Вторую бутылку мадеры, которую принёс мажордом, мы откупорили после чая с шоколадным тортиком, отвалившись на диванные подушки, сделанные из подручных средств. Блики костра покрывали окружающие кусты загадочными тенями, трещали поленья, и искорки легко улетали ввысь, напоминая мотыльков или светлячков.
- Споём потихоньку? - предложил Юрка, и плеснул новую порцию жидкости в опустевшие кружки.
- Давай! – я треснул его кружку своей, и глотнул ируканского крепкого.
И мы затянули в полголоса, неторопливо перебирая гитарные струны.
Довольно скоро на улице у нашего забора стали мелькать неясные тени, и было слышно негромкое хихиканье, похоже, это подтянулись местные.
- Чего прячетесь, заходите, - Юрка гостеприимно махнул рукой, приглашая скрывавшихся в тени кустов скромниц, - Никто не укусит!
Три девицы лет по шестнадцать тихонько проскользнули в калитку, и остановились, не зная, что делать дальше.
- Дяденьки, а можно послушать, мы тихонько.
Двадцатипятилетние дяденьки соблаговолили, и лирические страдания под сполохи костра и восторженные взоры публики продолжились с новой силой. Минут через пятнадцать в калитку протиснулся индивидуум стандартного дачного вида, в майке и пиджаке, растянутых на коленях трениках поперёк пуза, и древних штиблетах на босу ногу. Поначалу мы немного напряглись, подумав, что мужичок пришёл качать права за громкое пение в ночное время, но всё оказалось совсем наоборот. Дачник энергично прошёл во двор, и плюхнулся у костра рядом с девицами, вытащил из кармана пузырь какой-то арканарской кислятины, и сходу заявил:
- Вы тут так поёте славно, душа просто разрывается. Я посижу немного, отмякну фибрами, - и глотнул из горла.
Слог явно выдавал в обшарпанном любителе вечерних посиделок знатока не только эпистолярного стиля, но и ямба с хореем, поэтому мы перешли к более романтической части музыкальных жанров.
Время летело незаметно, было хорошо, но костёр угасал, и пришла пора расходиться. Девицы тихо брызнули в разные стороны, а дачник долго и благодарно тряс наши руки, смахивая скупую мужскую слезу.
Утро было прекрасно! Птички щебетали со всех сторон, воздух был напитан свежестью трав, и сладок от цветущих деревьев, кто-то уже жёг старые листья, и лёгкий дымок приятно щекотал ноздри. Зарядка, завтрак, уборка территории, последние штрихи лёгкого макияжа в комнатах, и два благородных дона готовы мчаться на пристань встречать приезжающих друзей и подружек. Теплоходик приходил один раз в час, тыкался носом в берег, просто высаживал народ на песок, и снова продолжал свой путь по реке. Вот и в этот раз он вывалил на берег нетерпеливую толпу дачников, которая моментально рассосалась по округе, озабоченная собственными делами. Наши не приехали.
- Придётся ждать следующего, - глубокомысленно изрёк Юрка, глядя вслед ушедшему теплоходу.
- Пойдём, что ли, за водой пока сходим? – предложил я, - Времени навалом.
Надо сказать, что на дачах некоторые городские блага отсутствовали напрочь. За питьевой водой ходили к колодцу, простой электрический чайник был источником горячей воды, а электроплитка с знаменитой перегорающей спиралью могла обеспечить яичницу или жареную картошку. Прочие удобства располагались в конце участка в виде всем известного деревянного сооружения с железным крючком изнутри. Воду для полива грядок строго по часам качал из реки общественный насос, так что в плане разнообразия одна дача от другой отличались разве что забором.
Убив время на хождение к колодцу и обратно, мы снова оказались на берегу, и сели на песок в ожидании очередного теплоходика. Мутноватые воды разлившегося половодья лениво катились мимо, пронося куски пены и разнообразный мусор, невесть как оказавшийся в воде. Идиллия!
Приближающийся теплоходик мы услышали издалека, звук двигателя у «Зари» специфический, и поэтому стали таращится на мысок, из-за которого должен был показаться долгожданный речной автобус. Он не заставил себя долго ждать, бодро подскочил к берегу, и матрос скинул сходни. Мы тянули шеи, пытаясь разглядеть в плотном потоке знакомые лица, но пока безуспешно. Насупленные дачники, гружёные как вьючные верблюды, толкались и пихались, пробиваясь со сходней на желанный берег, и мчались к своим грядкам, через раз поминая разными словами стоящих на их пути бездельников. Когда поток немного схлынул, показалась моя девушка, краса свет Елена. Ну кто бы сомневался, она вышла из салона теплоходика первой, вся такая типа как прынцесса, и, приостановившись у сходен, снисходительно осмотрела окрестности.
- Мужчина, подайте даме руку! – она величаво прошла мимо ошарашенного матроса, и подошла к сходням.
- Прыгай, я тебя поймаю, - заорал я, подбегая к трапу.
Прыгать сверху в распростёртые объятия Ленка явно не собиралась. Не известно ещё, насколько сильна любовь тщедушного рыцаря, а то запросто можно и оказаться на песке, растянувшись во весь рост на потеху окружающим.
- Дурак, - сказала Ленка, - Ты испортил всю картину встречи!
- Давай, давай, сходи уже, актриса недоделанная, не задерживай, - Ленкины подружки бесцеремонно стали толкать её в спину, зная способности к театральным представлениям. Девушки легко сбежали на берег, и стали осматриваться. Последними выползли Шура Длинный и Вовка Собакарь, нагруженные сумками, тащить которые им любезно позволили наши женщины. Мы подхватили багаж, и бодро двинулись к Лёхиной даче следом за аборигенами.
- Да, не Монте-Карло, - разочарованно протянула Ленка, оглядев участок.
- Дача как дача, ничего особенного, - я недоумённо посмотрел на Ленку, поскольку знал, что у них то своей дачи отродясь не было.
Честно говоря, советская дача, по сути, была садовым участком, и изначально не была предназначена для отдыха молодого коллектива. Малюсенькие щитовые домики, в которых можно только переночевать на старой кровати, плодовые деревья и грядки, грядки, грядки. Были, конечно, и кирпичные «богатые» домики, но и они не особо могли чем-то похвастать кроме как претензией на исключительность. С другой стороны, мы приехали на дачу просто потусоваться, она создавала иллюзию отдыха, поэтому все спокойно тёрлись друг об друга задницами на крохотном участке земли, просто радуясь жизни. Пока мужчины готовили скромный перекус для вновь прибывших гостей, девицы быстренько оголились, и живописно расположились среди пустых грядок, принимая солнечные ванны. Поздний завтрак плавно перетёк в ранний обед, после чего народ лениво попивал чаёк, предаваясь благородному отдыху. Делать было совершенно нечего. Парадокс дачи ещё был в том, что она не предусматривала никакого активного отдыха, кроме стояния у грядок. На узких улочках дачного посёлка невозможно было даже поиграть в бадминтон, очень модный в наше время, никакого тебе волейбола, на велике покататься и то была проблема. Хорошо, если рядом был водоём, пригодный для купания, а так только душ из бочки.
Скука по-змеиному тихо вползала на участок.
- Кто хочет посмотреть на ландыши? – я достал из кармана козырной туз.
Народ зашевелился, прогулка по местным достопримечательностям сулила новые ощущения.
- При желании можно попробовать искупаться, - добавил Юрка, - там ставок есть. 
Все дружно поднялись, и попарно двинулись в путь. Поскольку солнце светило вовсю, никто не стал одеваться, и мы тащились по дороге в пляжных нарядах, а зря.
Ландыши, прятавшиеся в тени лесочка, действительно произвели впечатление на женскую часть коллектива, ибо были нежны, красивы и пахучи. Их уже было немного, сезон прошёл, и парочки слегка разбрелись среди деревьев, полные романтических мечтаний.
Местные комары были куда более прозаичны. Выждав, пока жертвы достаточно углубятся в лес, и расслабятся в объятьях друг друга, они мощным фронтом бросились в атаку. Комариный руководитель был великим воином, точно рассчитал момент, и застал двуногих врасплох. Жаждущие крови жала впились в сочные молодые тела, несказанно удивив последних, и причинив неописуемую боль.
Ленка взвизгнула, и явно не эхо многократно повторило её вопль. Комариная атака была само совершенство, и серое крылатое воинство быстро облепило добычу. Стерев одним взмахом целую толпу крылатых с Ленкиной спины, я смачно треснул её по круглой попке, прибив ещё парочку кровопийц, и придав нужное ускорение в направлении движения из леса. Извиваясь всем телом, весело размахивая руками, пытаясь отогнать нападавших, мы понеслись на поляну, туда, где ветерок и солнечные лучи. Когда, запыхавшиеся, все остановились у ставка, и стали осматривать раны и укусы, на нас напал безудержный смех, уж очень комично выглядело массовое бегство из ландышевого рая.
- Лен, а Лен, а что это за подозрительное красное пятно у тебя пониже спины? – ехидно спросила её подружка Зося, - Что-то не очень похоже на комариный укус, или комар ну уж очень большой был!
Ленка слегка покраснела и закусила губу.
- Сухов, это твоих рук дело? Что за фамильярность!
- Я защищал тебя от покушения хулиганов на твои прелести, - важно ответил я, - Можешь представить, какие отметины остались бы на твоих округлостях, если бы я не вмешался?
Ленка закрутилась, пытаясь рассмотреть зону поражения, а я предпочёл спрятаться за спинами друзей, чтобы не она не дай Бог не выпустила свои страсти наружу. Увидев, что пнуть меня не удастся, Ленка сверкнула глазами, и пошла к воде, но, как истая еврейка, злобу затаила, уж эту то черту её характера я знал прекрасно.
Вода в ставке была на удивление хрустально прозрачна, Ленка потрогала её ногой, и шагнула с берега. Она зашла по колено, потом повернулась к нам, и сказала:
- Кто со мной купаться? Сухов, ты же вроде мой рыцарь, присоединяйтесь к даме!
Что-то было в её голосе такое…
Я шагнул в воду, сделал пару шагов, и сразу остановился. Вода была на просто холодная, она была ледяная!
Ленка медленно отходила в глубину, протягивая ко мне руки, и, слегка усмехаясь, завлекала завораживающим и полным соблазна голосом:
- Ну иди же ко мне, мой милый, не бойся, вода просто чудесная.
Зная о наших пикировках, публика поудобнее расположилась на берегу, и с интересом ждала продолжения спектакля, между делом похрустывая сухарями.
Отступать мне было некуда.
Я медленно заходил в воду, и так же медленно погруженная часть тела теряла чувствительность. Ленка во все глаза смотрела на мою реакцию, продолжая ворковать и призывать как русалка.
Дойдя до известного предела, я остановился. Любой мужик меня поймёт, ибо знаком с этими ощущения, когда заходишь в холодную воду.
Ленке, похоже, тоже было известно, что могут ощущать в холодной воде особи мужского пола, и я понял, почему она намеренно выбрала такую иезуитскую месть. Моя остановка, похоже, только развеселила её.
- Сухов, ты что, не можешь окунуться? Бери пример с меня!
Она развернулась, и поплыла на середину ставка.
Уступить?
Ни за что!
Смеющиеся Ленкины глаза ещё брызгали иронией и почти торжествовали победу, когда я нырнул.
Есть много эпитетов, которыми можно описать ощущения мужчины, который погрузился в ледяную воду ниже пояса, но это всё равно не передаст гамму чувств бедолаги. Это надо испытать на себе. Несколько взмахов, и я, преодолев невыносимую боль, вынырнул около Ленки, готовый утопить эту ведьму. Умна была Елена Подлипская не менее, чем красива. Она быстро обхватила мою шею руками, чмокнула в губы, и участливо проворковала:
- Бедненький, плохо тебе? Ну, поплыли скорей обратно, я тебя согрею.
И с невинным видом погребла к берегу.
               Подтопленный участок дороги наконец закончился. Почти не поплутав, мы подъехали к даче Сынка, и сразу столкнулись с проблемой. Сашкин отец тоже приехал на своих «Жигулях», и загнал их на маленькую стоянку на участке, где обычно и парковался. Для меня места почти не осталось, а оставлять мою машину снаружи было невозможно, она просто перегораживала улицу, настолько та была узкой. Включили мозги, сняли часть штакетного забора, и просто занесли машину боком внутрь, причём так, чтобы завтра утром я смог выехать, не потревожив отдыхающих. Кто не верит, может попробовать, но четыре здоровых парня легко справятся с такой задачей. Многочисленные руки быстро очистили багажник от поклажи, передав съестные припасы под надзор мамы Сынка, а горючее припрятали под строгим надзором папы, очень в этом заинтересованного. Наконец-то можно было вдохнуть сладкий воздух нетронутой природы, и предаться незатейливым радостям. Но прежде следовало немного подкрепиться, чем мы и занялись. Я очень хорошо запомнил этот момент. Первую рюмку водки мы с Длинным выпили в 10 часов 40 минут утра. Потом целый день мы валяли дурака, лежали себе на песочке, бросали закидушки без надежды поймать хоть что-нибудь, в общем, радовались жизни. Сашкин отец, привыкший, что на даче все занимаются общественно-полезным трудом, решил отправить нас в поход с бреднем по окрестным озерцам, в надежде добыть к ужину рыбки или раков незаконным способом. Пока мы прохлаждались на пляже, он достал из сарая древний бредешок, и сидя в огороде заштопал на нём многочисленные дыры, невесть как появившиеся. Сынок, для которого рыбалка была чем-то вроде наркотика, от такой идеи загорелся в момент, но потом приуныл, когда я наотрез отказался ехать, пованивая свежачком, несмотря на уверения, что ментов здесь никогда не было и в помине. Тащиться же пешком невесть куда с бреднем на плечах было не комильфо, и неплохая в принципе идея тихо пришла в негодность. Мы продолжили нежиться в лучах послеполуденного солнышка, изредка принимая на грудь для поддержания тонуса. Но Сашкин отец не успокоился. Недалеко от дачного домика стояла сухая яблоня, больше напоминавшая дерево греха, которое я видел в Ираке на слиянии Тигра и Евфрата. Сашкин отец вульгарно предложил нам тряхнуть силушкой молодецкой, и спилить негодную лесину. Ну, показать силушку все сразу согласились, и затребовали инструменту, соответствующего текущему моменту. Дядя Володя притащил нам старый топор и ножовку, после чего пожелал удачи, и тихохонько смылся, пока мы стояли, раскрыв рты. Ствол у яблони был сантиметров тридцать, а ножовка тупая. Примерно через час, сменяя друг друга у непокорного древа, мы поняли, что, похоже, ввязались в неравную битву. Руки устали, пот тёк градом, ладони горели от неудобной рукояти ножовки, от физических нагрузок винные пары быстро улетучивались из организма, сводя на нет всё положительное действие алкоголя. Во время очередного перекура мы устроили военный совет, на котором пришли к печальному выводу, что продолжая работу мы или окончательно протрезвеем, или повредим руки до такой степени, что не сможем поднять кружку. Такой расклад никого не устраивал, и Сынок был послан за приёмной комиссией с целью прекратить сей рабский труд. Сашкин отец долго смотрел на не допиленную яблоню, цокал языком, и качал головой, но потом махнул рукой, и дал-таки отбой.
- Ладно, - добродушно пробасил он, - потом возьму у соседа бензопилу, и допилю.
Немая сцена.
Скоро нас позвали на ужин, и потом до полночи окрестности слушали мужской хор и оркестр из одной гитары.
          Первый паром из Краснослободска в Волгоград уходил в 6 утра, но на него я не попал. Не попал не потому, что проспал, а потому, что забыл о воскресном базаре, на который слободские везли в город на продажу редиску. Не было за Волгой ни одного частного дома, в котором бы не стояла самопальная теплица, крытая полиэтиленом, в где селяне выращивали на продажу розовый овощ. Редисочный сезон ковал материальное благополучие на весь год, поэтому всё трудоспособное население Краснослободска и его окрестностей упорно трудилось на грядках, и потом сбывало редиску городским по пятачку за пучок.
Тихонько уехав с дачи, я быстро примчался на берег Волги, и попал в громадную очередь желающих переправиться на другой берег. Посетовав на то, что не поехал в обход через Волжский, я покорно ждал, ибо делать больше было совершенно нечего. Правда, был и положительный момент. Полураскрыв окна, я пристроился вздремнуть, и таким образом несколько уменьшить остаточное количество алкоголя, остающегося в крови, и ядрёным облаком вылетающего при дыхании. Здесь, в окружении гружёных мешками с редиской машин, мотоциклов и велосипедов я был в относительной безопасности, но кто знает, где могла произойти ненужная встреча с ментами. В конечном итоге я немного поспал, и попал только на 8-часовой паром. Когда здоровенная самоходная баржа стукнулась о причал Волгограда, я слегка приуныл. На пригорке стоял жёлтый ГАИшный мотоцикл, около которого красовался здоровенный мордатый старшина. Он небрежно помахивал полосатой палкой, лениво высматривая свою очередную жертву среди вереницы самоходных экипажей. Мне казалось, что он ищет только меня, что на роже метровыми буквами написано «он выпил за рулём», и старшина, как удав Каа, шипит: ближе, ближе!
Деваться было некуда, машины отъезжали одна за одной, я закурил папиросу, и влился в общий поток, медленно двигавшийся с парома на берег. Во все стороны торчали мешки с редиской, какие-то пронырливые ребята сноровисто таскали чувалы с баржи, и просто укладывали их на песок. Пыхтящая и скрипящая механическая змея неуклюже выползала на берег. Старшина притормозил какую-то машину впереди, очередь встала, потом снова двинулась, а вместе с ней и я. До жуткого момента оставалось семь метров. Актёр из меня хреновый, но на всякий случай пришлось подбочениться, и одеть на рожу личину местного рубахи-парня. Каким придурком я выглядел в глазах окружающих, просто спешащих на базар!
Мордатый старшина мазнул меня безучастным взглядом, и сразу переключился на следующих за мной.
- Пронесло, - кровь стучала в ушах, я облегчённо вздохнул, и прибавил газу.
Потом то я понял, что худой лохматый тип в тельняшке, с папиросой в зубах, ну никак не представлял меркантильного интереса для вышедшего на заработки мента, давно промышлявшего на сём хлебном месте, и прекрасно знавшего, кого брать за вымя.
Дома, пока жена собирала дочку, я быстро привёл себя в порядок, помылся, позавтракал, и даже кинул в рот какую-то жвачку, чтобы снизить выхлоп, уж очень мне казалось, что он до сих пор присутствует. Детскую коляску разобрали, засунули в багажник, и поехали. Наташка была ужасно рада этой поездке, с маленьким ребёнком не очень-то пошляешься на встречи с друзьями.
Испугался я снова на мосту через Ахтубу. Менты по неизвестной причине устроили шмон, и проверяли документы у всех проезжающих. Сие обстоятельство мне совершенно не понравилось, но делать было нечего, и машина медленно двигалась в длинной очереди к точке рандеву с судьбой.
Маленький ГАИшник, который направился было к моей машине, видимо увидел Наташу с ребёнком на руках, после чего быстро заглянул в салон, и нетерпеливо махнул палкой, проезжай, мол. Я сделал «под козырёк», и аккуратно проехал. По спине текло.
         На даче машину снова затащили внутрь, дочку положили в коляску, и устроили в тенёчек на ветерке, жена радостно точила лясы с товарками, а я размахивал руками, и рассказывал окружающим о трагических моментах жизни. Ребята с утра уже сходили на рыбалку, и потом клюкнули малёк, так что мои россказни в лицах были для них вроде как на десерт. В конечном итоге, поскольку я уже не мог считаться собутыльником, меня просто отрядили гулять с ребёнком по дачным окрестностям, чтобы не мешал народу развлекаться. Посмотрев на не допиленную яблоню, я торжественно пошёл бродить по дачному посёлку, демонстрируя окружающим фигуру любящего папаши с дитятей. К моему возвращению народу уже стало слегка жарковато, и чья-то разгорячённая душа предложила отправиться на пляж. Идея была единогласно поддержана, и реализована в стиле исполнения команды старшины «Подъём!». Дочку, естественно, взяли с собой, благо, она высказать своего мнения не могла по причине того, что сладко спала в коляске. Добравшись до воды, мы поняли, что желающих окунуться в прохладные воды дачников предостаточно, а визги и крики молодого поколения могут разбудить дочку. Будучи наиболее трезвым, я принял самое простое решение (но не самое трезвое) переправиться на другой берег. Все, кроме моей жены, приняли командирское решение на «ура», поскольку противоположный берег ерика манил девственной чистотой песка, и полным отсутствием прочих желающих позагорать. Форсировать водную преграду таким орлам, как мы, было проще пареной репы, но сокровище в коляске требовало неординарных решений. Как и положено настоящим военным, на разведку была послана оперативная группа с заданием определить место брода. Шурик Длинный сделал несколько заходов, и нашёл створ с глубиной метра полтора. Четыре балбеса подхватили детскую коляску, в которую мертвой хваткой вцепилась моя жена, не пожелавшая отпускать её в плаванье без надзора, и без помех преодолев водную преграду, захватили плацдарм на другом берегу. Остальные десантные силы быстро повторили маневр, и вскоре яркое солнышко поджаривало молодые тела, изголодавшиеся за зиму по ультрафиолету. Потом пошли купания, ныряния, карты, и прочие сопутствующие отдыху вещи. Дочка, которая выспалась на свежем воздухе несмотря на вопли родителей и их друзей, потребовала подкрепиться. Наташка ещё кормила грудью, но на всякий случай послала меня на дачу за кашей, которую мы сварили по приезду. Мужики дали другие, не менее важные поручения, я кинулся исполнять задание. Увидев, что я укладываю в сумку кашу и другие бутылки, заботливая Сашкина мать ещё положила сухой паёк в виде разной неприхотливой снеди, справедливо полагая, что лучше закусывать, чем занюхивать. Когда я под радостные вопли пересёк ерик, оказалось, что голодной была не только дочка, поэтому каждый из едоков быстро справился с положенным ему продуктами и напитками, к всеобщему удовлетворению. И тут слегка сомлевший от еды Длинный решил наведаться в лесок по соседству на предмет поискать ландышей для подарка прекрасным дамам. Дамы не возражали, но намекнули, что пора цветения уже миновала, но такая малость не остановила нашего героя. Шура ломанулся в лес, и исчез минут на пятнадцать. Мы уж было начали волноваться, не случилось ли чего, но он таки вышел из леса!
Что-то было не так.
Шура, вообще-то, в пору буйной молодости был слегка покрыт достаточно кудрявой растительностью, исключение составляла макушка, сквозь которую уже просвечивала зарождающаяся лысина. На этот раз издалека нам показалось, что волос на теле Длинного странным образом прибавилось. Шарада разрешилась, когда он подошёл совсем близко. Туча комаров облепила Шуру с ног до головы, и ещё большее количество желающих вилось в воздухе, пытаясь протиснуться к человеческому телу. Зрелище было умопомрачительное, Шура как будто был окутан серым облаком, неуловимо переливающимся в воздухе. Девушки моментально прыснули в разные стороны, спасаясь от налёта, а мы дружно заорали разные слова, в переводе означающие «скорее прыгай в воду». Хоть мыслительные функции Шуры и были ослаблены под воздействием процесса окисления спирта, физические реакции были на высоте. Не теряя ни секунды, он исполнил команду, и бросился в волны. Комары оказались крайне обижены таким отношением, но были вынуждены отступить. Потеряв заслуженную выпивку, они негодующе загудели, и взмыли над водой, после чего быстренько ретировались обратно в лес, гонимые ветром и солнечными лучами. Когда Длинный выполз из воды, его тело представляло собой типичный пример из медицинского пособия для детских врачей. Красные пятна от укусов живописно украшали спину и прочие части что твои индейские татуировки, и весьма неплохо смотрелись. Правда, у Сашки оказался какой-то иммунитет к комариным укусам, или это спиртовой компресс изнутри постарался, но примерно через час следы атаки почти исчезли к всеобщему удовольствию.
Как бы хорошо не было на природе, но всегда приходится возвращаться на асфальтовые городские поля. Обратная переправа десанта через ерик прошла совершенно спокойно и организованно, а на даче уже пыхтел чайник, ожидая к столу изрядно проголодавшуюся и протрезвевшую толпу. Нагулявшись, и надышавшись свежего воздуха, моя маленькая дочь снова проявила желание перекусить, после чего долго и вдумчиво сосала мамкину грудь, напоследок навернув ещё и манной каши. Наступил тот предвечерний час, когда всё и все вокруг притихли перед отъездной суетой, и зыбкая тишина почти зримо колышется между деревьев, и так боязно её спугнуть, и прервать недолгое умиротворение.
Очень скоро мы неспеша собрались, и снова разделились на группы отбывающих, пара ребят села ко мне в машину, чтобы добраться до города, остальные остались ждать катер, чтобы вернуться по реке. Спасибо тебе, дача, за прекрасно проведённое время!
            Выезжая из посёлка, на повороте улицы я оглянулся назад, и посмотрел на дачу. Старое дерево одиноко торчало среди грядок, гордясь тем, что оказалось не по зубам самодовольному молодняку, и не угодило в полночный костёр. Стало немного грустно.
Кто же знал, что больше сюда я уже никогда не приеду, а Новый Год мы с Сашкой будем встречать уже в Сургуте.   


Владимир Сухов
апрель 2020 года