de omnibus dubitandum 43. 72

ЧАСТЬ СОРОК ТРЕТЬЯ (1698-1700)

Глава 43.72. СНОВА И СНОВА ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ВИДЕТЬ ПЛЕНИТЕЛЬНОЕ СОЗДАНИЕ…

Май 1697 года

    - Господин Георг Вильгельм, пора на урок верховой езды! - послышался под окном грубый голос конюха Адольфа.

    - Для германского рыцаря новой эпохи умение держаться в седле во что бы то ни стало, есть главный навык в жизни!
 
    Адольф - огромным мужчиной с седой шевелюрой, закрученными вверх, как клыки вепря, усами, отставной вахмистр, отдал тридцать лет службе в кавалерии, - сначала в княжеской армии, потом в фрайкоре; он не любил расхлябанности ни в чём.
 
    Он служил отцу Георга Вильгельма верой и правдой, не меньше, двадцати лет с февраля 1671 года, в Штутгарте, когда Кристиан Эрнст женился вторым браком на герцогине Софии Луизе Вюртембергской, своей троюродной сестре по материнской линии, старшей дочери Эберхарда III, герцога Вюртембергского. Этот брак продлился  31 год.

    Покрытый шрамами ветеран Адольф родился спустя всего шесть лет после того, как Император Фердинанд II (1619-1638) двинул против мятежной Чехии силы Католической лиги, подкрепленные отрядами испанских и папских войск. В битве у Белой Горы (предместье Праги) 8 ноября 1620 г. чехи были наголову разбиты. Фридрих V бежал в Пфальц, но вскоре был изгнан и отсюда, он был лишен сана, и титул курфюрста был передан Максимилиану. Фридриха теперь называли Иоанном Безземельным. Чехию постигла страшная национальная катастрофа. Начались свирепый террор, массовые казни и конфискация земли; чешский протестантизм был уничтожен или загнан в подполье. Этим закончился первый, так называемый чешско-пфальцский период войны.

    - Господин Георг Вильгельм, пора на верховые занятия! - повторил конюх уже поднявшись в кабинет.
 
    Георг Вильгельм не поворачивался к нему. Молчал и смотрел на носки своих сапог. Лицо юноши имело по-прежнему красный оттенок от смущения из-за своих смелых мыслей.
 
    Адольф почувствовал не сильный, но вполне различимый запах цветочного масла, недавно появившихся у Кристианы Эбергардины, и сказал загадочно:
 
    - Лорелея на Рейне всё звонче поёт свою песню. Раньше эта Лорелея для занятий не душилась дорогущими цветочными маслами. Интересно, кто их ей подарил? Кто этот богатый господин, что покупает ей в Кёнигсберге дорогие платья и цветочные масла? Каждый раз, когда она возвращаемся оттуда, она при себе имеет несколько коробок. Да и возвращается она в богатом экипаже, что тоже стоит немало.
 
    - Подумаешь, Лорелея! Просто в долине Рейна между Бингеном и Кобленцем есть скала Лорелей, там самое глубокое и узкое место Рейна, водовороты, опасное для небольших лодок, эхо гуляет, - пробормотал Георг Вильгельм в ответ, резко вскочил и, опрокинув стул, кинулся прочь из кабинета.
 
    Он бежал по узким, гулким, тёмным коридорам, спускался и поднимался по пахнущим мышами винтовым лестницам. Стены, увешанные пыльными картинами со сценами времён войны за испанское наследство, ржавыми щитами и алебардами, словно смыкались за его спиной. Стало душно. Захотелось поскорее выбраться на солнце, наружу, туда, где звучал звонкий, с легкой сумасшедшинкой смех Кристианы Эбергардины.
 
    И вот он, осторожно ступая, шёл по мягкой, податливой траве, листве и чёрной земле вдоль старой стены, заросшей диким виноградом.

    Георг Вильгельм клял себя последними словами за дурацкую и нелепую затею - забраться вчера на этот старый дуб, что накрывал своими ветвями её любимую скамейку. С другой стороны, в первые же недели весны, стало понятно, что молодая листва скоро закроет обзор из окна.

    Требовалось что-то предпринять, чтобы снова и снова иметь возможность видеть пленительное создание, следить за тем, как Кристиана Эбергардина поправляет чулки, хмурится, грустит и восхищается прочитанными строками «Корабля дураков» Себастиана Бранта и «Заклятием дураков» (1512); «Цехом плутов» (1522) «Швиндельсгеймской мельнице» (1515) Томаса Мурнера, верного своей обличительно-проповеднической манере, обрушивавшегося как на влюбленных дураков, сделавшихся рабами женщин, так и на женщин, одержимых страстью к мужчинам. Мурнер, ко всему прочему, был ярым женоненавистником (в монашеском духе), без тени иронии громившего и обличавшего женщин. Фридриха Дедекинда (ок. 1525—1598) с его «Гробианом» (лат. 1549, нем. 1551) пьесы также и небиблейских сюжетов, заимствованных из истории, из древних и средневековых сказаний, народных книг, басен и французских и итальянских новелл: «Прекрасная и веселая пьеса о доблестном и благочестивом швейцарце Вильгельме Телле» (1545) швейцарского драматурга Якоба Руофа (ок. 1500—1558) и «Лукреции» (1533) Генриха Буллингера (1504—1575); драмами испанцев Лопе де Веги и Педро Кальдерона де ла Барка; пьесами Шекспира и Бена Джонсона (правда, в весьма посредственном исполнении английских комедиантов), с творениями голландца Йоста ван ден Вондела. В лирике высшим поэтическим авторитетом был Франческо Петрарка. Немецкий Опиц считал себя учеником голландца Даниэля Гейнзиуса, но он испытал также влияние «Плеяды» группы французских поэтов и реформаторов языка, сплотившихся вокруг Пьера Ронсара и Жоашена Дю Белле…

    Швейцария (Цюрих, Берн, Базель) оказалась местом зарождения немецкоязычной бюргерской драмы. Существенные импульсы наряду с гуманистскими переводами античных драм (Плавт, Теренций, Еврипид, Софокл) пришли в конце века из Англии, где в правление королевы Елизаветы I начал развиваться профессиональный театр, ставший вскоре образцом для большинства европейских стран. Английские комедианты, которые впервые выступили в Германии в 1586 году, познакомили зрителей с произведениями Шекспира, Марло и Джонсона, хотя, конечно, в несколько упрощенном и приспособлен ном к потребностям публики виде.

    Функция новой драматургии и определила стиль ее постановки. В отличие от средневековых духовных представлений здесь от зрителей требовалась готовность к совместной умственной работе. Прежних путей придерживались лишь католические сочинители духовных драм, протестантизм же находит свое сценическое воплощение не столько в зрелищности, сколько в слове.

    Слово должно было убедить в правильности нового учения; оно должно было быть услышано и понято зрителями. Это потребовало нового устройства сцены, которое обеспечило бы расположение зрителей и актеров друг против друга. Окруженная народом со всех сторон и находящаяся под открытым небом симультанная сцена средневековья должна была уступить место возвышающимся подмосткам, перенесенным в закрытое помещение и приспособленным для последовательного развертывания действия.

    Сакс приобрел большие заслуги в распространении литературных и исторических сюжетов и источников, которые он обычно перекраивал на специфически немецкий лад; это относилось как к античности (Гомер, Вергилий, Овидий), так и к литературе итальянского Возрождения (Боккаччо, Петрарка), к мифам и легендам, сказкам и басням мировой литературы, не в последнюю очередь к Библии и ко многим старым и современным немецким сюжетам (например, «Уленшпигель», «Смех и дело»)