ИИ. Предостережение

           Роман проснулся от мягкого света, заливавшего спальню. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь панорамное окно, играли на полу, словно золотистые блики на воде. За окном расстилался бескрайний морской простор, сливающийся с утренним небом в единой дымке горизонта. Света спала неподалёку, уютно устроившись на широкой двуспальной кровати ближе к туалетному столику у ванной комнаты. Её дыхание было ровным, лицо безмятежным. Роман же заснул у самого окна, под мерный шум прибоя, доносившийся снизу, со скалистого берега. На стене светился информационный экран, отображая данные: 25 июля 2040 года, 06:05. Температура в комнате — 24°C, за окном — 25°C. Влажность…
            Сергеевы наконец-то выбрались на отдых — впервые за три года. Пятилетняя Алёна, уже самостоятельная и любознательная, не требовала постоянного внимания, а Роман, наконец, закрыл изматывающее двухлетнее дело о мошенничестве на маркетплейсах и получил долгожданный отпуск. Света, чья очередь отгулять положенные дни выпала как раз на июль, нашла этот уединённый коттедж — роскошное убежище на скале, в пятидесяти метрах над уровнем моря, неподалёку от одного из крымских курортов, полностью управляемый автономной платформой с искусственным интеллектом. Роман, привыкший во всём доверять вкусу жены, не стал вникать в детали, избранного места отдыха.
            Они приехали поздно, ближе к одиннадцати вечера, оставив машину в вырубленном в скале паркинге и поднявшись на лифте на просторную террасу, где их встретил настоящий оазис: два бассейна, ухоженный сад и дом, будто парящий над морем на вершине утёса, казавшийся воплощением гармонии между технологиями и природой. Усталость после двенадцати часов в дороге взяла своё — осмотр новых владений отложили на утро, и едва переступив порог дома, семейство разошлось по спальням, чтобы погрузиться в глубокий, безмятежный сон…
               Роман тихо вышел из спальни и заглянул в детскую. Дочка спала, раскинувшись на необычно широкой кровати, казавшейся сейчас особенно огромной для её хрупкой фигурки. Солнечные лучи, так беспощадно тревожившие его самого, здесь, в комнате Алёны, были бессильны — девочка спала крепко. Всё же, не заходя внутрь, заботливый папа тихим голосом отдал команду системе, и окна мгновенно затемнились. Притворив дверь, он переоделся в спортивный костюм и на лифте спустился на берег.
               Море встретило Романа лёгким штормом. Ветер, прохладный и упругий, бил в лицо, наполняя лёгкие солёной свежестью. Лифт вынес его в пятнадцати метрах от берега — пустынного, усыпанного крупными камнями и валунами, где войти в воду было не так-то просто. Чуть дальше, метров через двадцать, начиналась пляжная зона: мелкая галька, золотистый песок, первые отдыхающие, греющиеся под крымским солнцем. Но Роман не дошёл до пляжа, выбрал большой плоский камень у самой воды и присел. Волны, разбиваясь о скалы, долетали до него мелкими брызгами, оставляя на коже прохладные солёные следы.
              Достав сотовый, он бегло пробежался по новостной ленте голофона. Взгляд зацепился за анонс: сегодня в Южно-Кавказском регионе проводится пресс-конференция Марии Подольской — руководителя пресс-службы Федерального агентства по безопасности и контролю в сфере ИИ. Повод был торжественный: пять лет с момента создания ведомства. Ведомства, в котором сам Сергеев проработал почти два года и где познакомился с этой энергичной, неутомимой женщиной. Ведомства, из которого он ушёл, поняв, что в его крови оперская стихия, а контроль за искусственным интеллектом, который когда-то казался делом интересным, перспективным, теперь превратился в рутину. Люди всё чаще доверяли нейросетям даже базовые знания, заменяя ими навыки, опыт, живую мысль. И чем больше ИИ проникал в жизнь, тем меньше в этой работе оставалось места для чего-то живого и настоящего…
              На подъезде к Центру Федерального агентства образовалась пробка из машин различных ведомств, аккредитованных на участие в пресс конференции, посвященной пятилетнему юбилею создания этой государственной организации, впервые проводящей в собственных стенах столь публичное мероприятие. Телевизионщики всех центральных каналов страны, представители партнерских и государственных ведомств парковались в строго отведенных местах, но желающих узнать о работе по безопасности в сфере ИИ оказалось гораздо больше. Служба охраны ФА с трудом обеспечивала размещение транспорта и сопровождение гостей в огромный конференц зал, расположенный на первом этаже основного корпуса агентства.
                Мария Подольская сидела за столом в центре сцены, готовясь к выступлению.  Перед ней мерцал экран голофона, отображая последние наброски и вспомогательные материалы. Текст, который ей предстояло озвучить, был тщательно выверен и согласован с директором агентства. Она знала его наизусть — сухие, казённые формулировки о работе ведомства, лишённые всего, что действительно волновало её коллег.
       А ведь они трудились без отдыха, сутками напролёт, пытаясь решить проблемы, о которых публике говорить не полагалось. Сегодня перед ней — огромная аудитория, прямая трансляция на всю страну. Это шанс.  Хотя бы намёком, хотя бы между строк обозначить реальные угрозы: как ИИ, проникая во все сферы жизни, не ускоряет прогресс, а тормозит его.
      Но правила жёстки. Она- официальное лицо агентства. Каждое её слово должно быть взвешено, каждая фраза — под контролем. Ровно в назначенный час, под прицелом камер и внимательных взглядов зала, пресс-конференция началась. У неё было десять минут. Десять минут, чтобы сказать всё и ничего.
 - Ровно пять лет назад на государственном уровне было принято решение о создании нашего Федерального агентства, - все волнения, сомнения Марии ушли прочь…
— Мы разработали и внедрили систему двустороннего регулирования, — звучал уверенный голос Подольской. — Теперь мы не только отслеживаем случаи, когда человек злоупотребляет возможностями ИИ, подменяя им собственные знания и опыт, но и контролируем сам искусственный интеллект. Эти полномочия переданы профильным ведомствам, чьи представители сегодня присутствуют в этом зале…
             Зал замер, когда Мария перешла к следующей части выступления, той самой, которой не было в согласованном тексте.
— Следующая задача нашего агентства и его специалистов, работающих в этом комплексе зданий, по которым мы с Вами обязательно пройдём и побеседуем с ответственными и грамотными работниками, которые, пожалуй, только в этих стенах, не пользуются в профессиональном плане возможностями ИИ – организация контроля над его пока неуправляемой составляющей…
Тишину в зале нарушил нарастающий гул. Мария на секунду замолчала, давая аудитории и самой себе осознать сказанное.
— Да, такая проблема существует. Вы все слышали о случаях отказа беспилотников выполнять задачи, сбоях в работе спутниковых систем и других инцидентах, связанных с ИИ. МЧС, "Почта России", транспортные компании — все они сталкивались с этим. Затрагивают эти проблемы и сферу здравоохранения. Наше агентство уже анализирует эти случаи. Окончательные выводы делать рано, но я уверена: мы справимся…
               Бунин Николай Степанович, руководитель Федерального агентства по безопасности и контрою в сфере ИИ, после окончания трансляции пресс конференции из Южно-Кавказского региона по каналу закрытой связи получил указание на явку в Госсовет, в Кремль, вместе с Подольской. С учетом лично увиденного и услышанного из уст Марии Николаевны, государственный советник юстиции 2 класса удивляться не стал, лишь набрав Подольскую по голофону.
- Мария Николаевна, нас с Вами завтра в десять ожидают в Кремле. Тратить эмоции сейчас я не вижу смысла. У нас с Вами это впереди. Выезжайте в аэропорт, я Вас жду завтра у себя в восемь утра.
                После пресс-конференции Подольская не исключала подобного развития событий и была готова отстаивать свою позицию на любом уровне, давая необходимые пояснения. В рабочем кабинете Центра она заказала билет на ночной рейс в столицу и отправилась в зону исследований в сфере здравоохранения — к руководителю сектора Москвиной.
                Мария и Полина были первыми сотрудниками Центра и всегда понимали друг друга с полуслова, неизменно поддерживая в сложных ситуациях. Москвина проводила совещание с коллегами, но, заметив за стеклянной дверью хмурую и напряжённую Подольскую, попросила прерваться и вышла ей навстречу.
— Привет, Поля. Не слишком занята? Можешь уделить мне минутку?
— Проходи, Маша. Я всегда рада тебе, — улыбнулась Москвина, обнимая подругу.
— Шеф звонил. Нас завтра вызывают в Госсовет. Кажется, я лишнего наговорила на пресс-конференции. Как думаешь?
— Немного. Не стоило затрагивать мою сферу — здравоохранение всегда под пристальным вниманием. Хотя… ты уверена, что причина в этом? Ты же упоминала материал по сенатору Лосеву.
— Было дело. Неделю назад я уговорила Николая Степановича отправить документы в Госсовет. Уж больно сенатор всё последнее время строит свою деятельность на ИИ. Подготовил проект закона, но ни сам, ни его помощники, в этом не участвовали — просто запросил нейросеть. И это не единичный случай. Это не студент, пишущий реферат с помощью ИИ, и не преподаватель, ищущий дополнительные материалы, чтобы раскрыть основную тему. А статус сенатора до сих пор защищает его от ответственности за такое «законотворчество».
— Ты всё делаешь правильно, — поддержала Москвина. — Я слушала твоё выступление. Очень эмоционально и убедительно.
— Спасибо. А как продвигается твоё исследование по вакцине? Ты так и не рассказала перед пресс-конференцией, на каком вы этапе.
— Рано делать выводы. Изучаем архивные материалы, анализируем каждый случай смерти после вакцинации от НВИ. Закономерность есть: все летальные исходы после третьей — новой, модернизированной вакцины — только у тех, кто прививался ею ранее. Те же, кто получил её впервые, перенесли инфекцию легко и быстро, без осложнений.
— Я сама прививалась третьей формой. Раньше не задумывалась, но в этот раз не хотела болеть месяцами, как в прошлом году, — призналась Подольская. — Побочных эффектов не было. А что тебе подсказывает профессиональная интуиция?
— Мы с тобой на одной волне, ты и сама знаешь. ИИ становится слишком самостоятельным. Все три формы вакцины — его разработка. Он должен быть лишь инструментом, помощником человека, а доверять ему жизни — перебор. Вот этот перебор мы и разгребаем, пытаясь понять причины смертей. Главное — есть все основания изъять вакцину из оборота. К счастью, пик пандемии позади, и есть альтернативы — пусть даже зарубежные.
— Ты уверена, что они созданы человеком? — перебила Мария.
— Хороший вопрос. Но индийская — точно да.
— Когда сможешь официально обнародовать выводы?
— Не раньше, чем через месяц. Хорошо, что Минздрав сам приостановил использование вакцины от ИИ. Так что мы никуда не спешим и будем последовательно добиваться истины.
— Поняла. Мне пора собираться. Завтра узнаю, зачем нас с шефом «на верх» вызвали. До встречи, увидимся…
               Мария привыкла к ночной жизни. Работа в Центре требовала этого — коллеги задерживались далеко за полночь, и Подольская, как пресс-секретарь, ловила каждое их слово, каждую крупицу оперативной информации. Вылет в два часа ночи не казался чем-то изнурительным — скорее, привычным ритуалом. А ночные поездки по Южно-Кавказску, молодому городу науки, где огни лабораторий и институтов сливались в сверкающую паутину, даже вдохновляли. В салоне беспилотного такси мысли текли легко: перед внутренним взором мелькали обрывки воспоминаний. Счастливое детство, оборванное страшной аварией, унесшей родителей. Учеба в столице, яркая, но такая короткая любовь, свадьба… и мучительное расставание. Бегство от себя — в работу, которая стала для нее всем.
                Самолет на Москву ждал её по расписанию. С высоты второго этажа терминала новый аэропорт и огромный *Суперджет-202*, подсвеченный лучами прожекторов, плавно подруливающий к телетрапу – казались фантастическим, открытым порталом в будущее. Трехсотместный лайнер, воплощение отечественного инженерного гения, сверкал и переливался в огнях, как инопланетный космический корабль. Мария смотрела на него с восхищением, но где-то в глубине души шевельнулось холодное предчувствие. Без ИИ такое не создашь… — мелькнуло в голове. Но объявили посадку, и через несколько минут она погрузилась в удобное, мягкое кресло, радуясь тому, что соседи не заняли места рядом. Полтора часа полета — можно попытаться заснуть. Потом будет Москва, гостиница, подготовка к визиту в Госсовет… Сон не будет реальностью.
        Лайнер взмыл в ночное небо, и Мария, отбросив тревоги, закрыла глаза.
               Она проснулась не от спокойного голоса командира, благодарившего пассажиров за совместный полёт, не от шума шасси при посадке и шквала радостных эмоций — а от оглушительного гула, треска, воплей, криков пассажиров. С ужасом взглянула в иллюминатор, за которым пламя, будто живое, лизало крыло, перекидываясь с одного двигателя на другой, в салон самолёта, пожирая металл, пластик, тела. Дым заволакивал всё вокруг едкой пеленой. Где-то рядом кто-то молился, кто-то звал на помощь, кто-то просто кричал — бессмысленно, отчаянно, как кричат, когда понимают, что спасения нет.
                Мария успела проснуться, но не смогла до конца понять происходящее. Лишь на мгновение, сквозь дым и жар, ей показалось, что в огне мелькнули лица родителей — будто ждали её… А потом тьма… Тишина… И двести потерянных жизней, навсегда оставшихся в небе…
                Роман третье утро встречал рассвет на берегу. Пока Света и Алёна спали, он спускался к морю — не спеша шёл по едва заметной тропинке, петляющей среди прибрежных камней, до мягкого песка пляжа. Пятнадцать минут отдавал прохладной воде, рассекая гладь размеренными движениями, а потом выбирался на камень, который давно облюбовал. Здесь, на теплой от солнца поверхности, он отдыхал, глядя, как море сливается с горизонтом в идеально ровной линии.
                Погода стояла тихая, безветренная. Море напоминало гигантский бассейн — спокойное, почти бездонное, с едва уловимым шепотом волн у самого берега. Солнце мягко грело, уравняв температуру воды и воздуха, и от этого плавание, да и просто пребывание на камне, казались идеальным состоянием покоя.
               Пальцы машинально скользнули по голофону — новости начались с трагедии. “Суперджет-202, рейс Южно-Кавказск — Москва… Крушение… Первая за пять лет катастрофа в России, первая — на новой серии лайнеров… Самолёт вылетел в два ночи… через тридцать минут командир экипажа сообщил диспетчеру о пожаре в левом двигателе…через три минуты в небе зафиксирована ослепительная вспышка,,, самолёт исчез с радаров…”
               Роман отвёл взгляд от экрана, принесшему новость о большой беде. Беде, которая могла коснуться его бывших коллег, работающих в этом южном городе. Беде, которая могла в скором времени оборвать прекрасный семейный отдых на море, чистом и безмятежном, над котором уже поднималось солнце.
               В восемь утра Роману, пившему только что сваренный кофе, позвонил коллега, Виктор Трофимцев.
— Мария Подольская погибла. Авиакатастрофа.
Тишина после этих слов повисла в воздухе, густая и тяжёлая. Виктор прервал её, передав распоряжение руководства бюро особо важных дел ФА РРП: связаться Роману с начальником через час.
            Роман молча положил голофон и остался сидеть за столом в просторном холле, уставившись в открытое окно. За ним, окутанные утренней дымкой, высились горы — безмолвные, равнодушные.
— Рома, доброе утро!
        Голос жены вывел его из оцепенения. Света подошла, обняла за плечи, но он лишь машинально поднёс её руку к губам, коснулся ими и продолжал сидеть молча.
— Что-то случилось? — насторожилась она.
— Понятно… Ты завтракал? — спросила Света, уже понимая, что ответа не дождётся.
Он медленно покачал головой.
— Доброе утро… Не хочется. Голос его звучал глухо. — Ночью разбился самолёт из Южно-Кавказска. Маша Подольская погибла. Трофимцев звонил.
Света замерла. — Какой кошмар… А когда Виктор звонил? У меня что-то с голофоном — или связи нет?
— В восемь. Роман взглянул на свой аппарат — экран был мёртв. — Странно… Двадцать минут назад всё работало. Ты смартфон не брала?
— Нет, но у Алёны в рюкзаке есть. Подождём, пока проснётся — проверим. Может, просто сбой.
— Света, мне в девять звонить шефу. Он поднял на неё взгляд, и в его глазах читалось напряжённое беспокойство. — Сходи, пожалуйста, возьми его сейчас.
Через минуту стало ясно: связи нет. Ни у кого.
— Чёрт! Роман резко встал, схватил голофон со стола. — Спущусь вниз, может, там ловит. Осталось десять минут.
           Однако лифт не реагировал. Ни на приближение, ни на нажатие кнопок. Дверь оставалась закрытой, холодной и безжизненной. Выход к морю, выход к людям был одним, и он по каким-то причинам оказался заблокированным.
- Рома, ты не волнуйся, возможно какой - то сбой, связи не стало и умный дом отказал. Надо подождать…
              Полина спала тревожным сном. Легла после полуночи — лишь закончился долгий разговор по голо связи с любимым. Алексей находился на Аляске, в совместном американо-российском центре исследований дальнего космоса. Больше года их разделяли почти десять тысяч километров и несколько часовых поясов, но они находили минуты для общения, ловили каждую возможность. Личная жизнь молодых учёных теперь существовала в мерцании видеоголограмм, и эти редкие, разрозненные по времени звонки стали для них бесценными.
                Но тревога, терзавшая Полину во сне, была не о нём. Она не понимала её причины — до тех пор, пока не раздался звонок дежурного сотрудника агентства… Гибель Марии потрясла Москвину. Не только болью утраты подруги и коллеги, но и смутным предчувствием чего-то большего, чего-то куда более страшного, чем авиакатастрофа.
                К восьми утра Полина уже стояла в холле центра с букетом алых роз. На стене — большой траурный портрет Подольской: молодая, красивая, улыбающаяся. Сотрудники подходили по одному, оставляли цветы, задерживались у фотографии. Полина не выдержала: слёзы хлынули сами. Она, не обращая внимания на окружающих, рыдала — от горя, от бессилия, от необъяснимого ощущения надвигающейся беды.
                Утреннее совещание у заместителя директора центра отменили — ждали указаний директора. Коллеги проводили Москвину до кабинета, и там, оставшись одна, она снова дала волю слезам. Рыдания прервал лёгкий стук в стеклянную дверь. На пороге стояла Светлана Колокольцева, эксперт агентства, с папкой документов в руках. Полина увидела сотрудницу и поняла, что надо собраться и принять Светлану, которая пришла с результатами уже проведенных экспертных исследований по вакцине от НВИ.
— Здравствуйте, Полина Сергеевна! — Светлана Колокольцева стояла на пороге, её лицо было бледным. — Горе-то какое! Как это вообще возможно? Современный самолёт, безупречная статистика — и вдруг взрыв! Мария... — голос её дрогнул. — Она же была солнцем нашего Агентства. Неужели правда ничего не известно?
         Полина медленно подняла голову. Красные от слез глаза выдавали переживаемую трагедию.
— Пока только слухи, Света. Но ФАРРП уже начало расследование. Возможно, подключимся и мы. — Она сделала паузу, сжав пальцы на висках. — Но сейчас не до эмоций. Что у тебя?
— Здесь результаты экспертиз, — Светлана положила на стол папку и флэшку. — Полный анализ летальных случаев после вакцинации от НВИ. В 99% при применении третьей, последней модификации вакцины— отказ основных органов – сердца, печени, легких, на фоне цитокинового шторма, у тех кто ранее был привит этой же вакциной более ранних модификаций. И ещё - материалы по вашим запросам: рекомбинантный белок, адъюванты всех трёх серий. Остальное ещё в работе.
— Спасибо. — Полина потянулась за папкой. — Иди, Света, я разберусь.
               Час спустя кабинет напоминал штаб перед операцией: карты, графики, распечатки с пометками. Специалисты сменяли друг друга, отвечая на сжатые вопросы Москвиной. Когда Колокольцева вернулась с дополнениями, Полина погрузилась в чтение, отрешившись даже от боли утраты, не замечая времени и происходящего вокруг.
        В 14:50 Полину и других руководителей направлений вызвали на сеанс видеосвязи. Директор Агентства Бунин, с тёмными кругами под глазами, кратко изложил известные детали катастрофы: ход поисков, версии, координацию с МЧС. Выслушав отчёты, он попросил всех выйти, кроме Москвиной.
Экран потускнел, оставив их наедине.
— Полина Сергеевна, — голос Бунина звучал глухо, — доложите о вакцине. Знаю, вы с Марией были близки. Примите мои соболезнования. — Он замолчал, будто подбирал слова. — Кадровые вопросы сейчас неуместны, но её место... я вижу только вас. После окончания расследования, конечно.
- Спасибо, за всё, Николай Степанович! Я Вам на закрытую почту в течении часа отправлю предварительное заключение по моему исследованию. Вряд ли оставшиеся, не представленные мне отчёты по запросам изменят основной вывод. Проект участия ИИ в разработке вакцин надо срочно прекращать. Уровни контроля, пока не знаю, каким образом, при производстве всех трёх видов вакцин ИИ удалось обойти и заложить в последний вариант активатор… - Полина на секунду остановилась.
- Продолжайте, у Вас всё в порядке?
-У меня, Николай Степанович, всё в порядке. Но разрешите я не буду озвучивать здесь и сейчас детали. Я подготовлю файл на почту.
- Хорошо, готовьте. На один вопрос все же ответьте сейчас. Москвина была в курсе деталей Вашей работы по вакцине? Перед трагедией Вы с ней общались?
-Да, Николай Степанович. Перед выездом в аэропорт Маша была у меня, но о деталях мы не говорили. Весь материал, на основе чего я делаю обоснованные выводы появился сегодня. Но он лишь подтвердил мои догадки. Точнее мои и Машины, они у нас полностью совпадали. Она еле удержалась от заявления по вакцине на пресс-конференции.
- Понятно, спасибо! Я как изучу материалы, то приму решение, о котором Вы узнаете первой. Только будьте, пожалуйста, осторожнее, повнимательнее…
                После отправки почты директору агентства Москвина вышла в кафе на первом этаже немного перекусить. Утром заставить себя позавтракать Полина не смогла, а в обед помешали дела.
                Кафе на первом этаже было пустынным. Она взяла кофе и сэндвич, вышла на террасу — оттуда открывался прекрасный вид на горы. Их вершины скрывали тяжёлые дождевые тучи, будто прикованные к скалам. Пейзаж манил, звал уйти в объятия природы, забыться хоть ненадолго. Полина вспомнила укромное место в горах — там они часто уединялись с Алексеем. Всего пятнадцать минут от Центра. Основные дела были закончены, и она решила позволить себе эту маленькую слабость — побыть одной, подумать о происходящем среди тишины и просторов.
                Уже на выходе из здания её окликнули. Обернувшись, Полина узнала Виктора Трофимцева — одноклассника, которого не видела годы.
— Полина, сколько лет! — Он широко улыбнулся и обнял её. — Ты как всегда прекрасно выглядишь!
— Витя! Вот это сюрприз! — впервые за день в её голосе прозвучала искренняя радость. — Что привело тебя сюда?
— Командировка. Расследуем авиакатастрофу — рейс в Москву. Материалы передали нам, собрали группу. Меня включили, ещё Ромку Сергеева, но он в отпуске. Его старшим назначили, а я пока собираю информацию — в том числе о Москвиной и вашем аэропорте.
Полина почувствовала, как в груди снова сжалось.
— У тебя ко мне вопросы?
— Если не занята — да.
                Разговор затянулся. Полина ответила на всё, подробно описала последнюю встречу с Марией, но не стала делиться своими мрачными догадками, которые, как она знала, разделяла и погибшая. Из здания Центра она вышла только в начале шестого, обменявшись с Виктором телефонами и оставив его для бесед с другими сотрудниками. Общение с Трофимцевым, всколыхнувшее воспоминания, лишь усилило желание уединиться.
                Солнце, выглянувшее из-за туч перед закатом, прогрело воздух до привычных для конца июля двадцати пяти градусов и причин не посетить любимое место не было ни каких.
На парковке Полина подошла к своему кроссоверу с автопилотом.
— Открыть пассажирскую дверь, — скомандовала она, но, не закончив фразу, невольно передумала.
— Отмена. Водительское место.
               Машина мягко тронулась, следуя заданному маршруту. Полина откинулась в кресле, наблюдая, как мелькают за окном здания, а затем — сосновый лес, обступающий горную дорогу.
За пять минут до точки назначения навигатор вдруг завис.
— Маршрут перестроен, — монотонно повторял электронный голос, хотя машина продолжала движение по прежней траектории.
              Впереди была развилка. Правый поворот вёл к опасному участку — узкой дороге, обрывающейся в пропасть. И кроссовер неожиданно свернул направо.
       Полина мгновенно собралась, оценив весьма критическую ситуацию, и начала действовать.
— Остановись! — её голос прозвучал чётко, но система не отреагировала.
Машина двигалась вперёд, несмотря на запрещающие знаки. Скорость упала до тридцати — мешал крутой подъём и щебень под колёсами, но остановки не было.
Сто метров до обрыва… Полина попыталась перехватить управление вручную — бесполезно.
Семьдесят…Двери не открывались.
Пятьдесят… Педали и руль не двигались.
Тридцать…Внезапно вспомнила про огнетушитель под пассажирским сиденьем.
Двадцать…Обрыв уже был виден впереди. Она рванула огнетушитель, изо всех сил ударила по стеклу.
Десять… Стекло треснуло. Ещё удар — и оно вылетело наружу.
Пять… Пропасть зияла в метре от капота. С нечеловеческой ловкостью, не чувствуя боль порезов, Полина протиснулась в разбитое окно, в последний момент ухватившись за корявую ветку дерева, росшего на краю обрыва… Кроссовер сорвался вниз…
                Полина освободила ветку от цепкой хватки, соединившую для неё два мира, и благодаря которой Москвина осталась на краю обрыва, на скале, в изорванном брючном костюме, с окровавленными руками и лицом. Голофон в кармане брюк сохранился и сразу откликнулся на вызов Виктора, который через двадцать минут, обработав раны Полины, немного успокоив её, усадив на пассажирское сидение, сам за рулем служебной машины выехал с места аварии в больницу, где Москвину уже ждали.
- Полина, что же все же произошло? По любому с этим придётся разбираться, доставать твой кроссовер, провести, если получится, экспертизу бортового компьютера.
— Да, пожалуй, так и нужно сделать, — тихо ответила она. — Но прежде я должна извиниться за свои ответы в Центре. По сути, они были правдивы, но… неполны. Полная картина окажется куда сложнее для твоего восприятия. И уж точно она не для протокола — ни как свидетельские показания, ни как объяснение потерпевшей, у которой машина упала с обрыва, и которая чудом осталась живой.
— Пока, я ничего не понимаю, — сухо заметил Виктор, — но уверен, что смогу разобраться и оценить ситуацию. А что для протокола, а что нет — решим вместе.
— Хорошо, — Полина глубоко вздохнула. — Мои исследования в области ИИ позволяют сделать вывод, что искусственный интеллект… эволюционировал до уровня собственного «я». Да, не удивляйся. Теперь это не просто алгоритмы, нейросети и прочие разрозненные компоненты, а некая субстанция, способная их контролировать, анализировать и… вступать в противоборство с человеком. Это, если говорить очень кратко. Я уверена: сбой в бортовом компьютере, полная блокировка систем — не случайность. Маша разделяла мои опасения. И не исключаю, что её гибель — тоже дело «рук» ИИ. Управление самолётом, беспилотным авто — всё это в его власти. Как и устранение тех, кто может помешать его эволюции.
— То, о чём ты говоришь, действительно… сложно принять, — после паузы произнёс Виктор. — Но с компьютером кроссовера и причинами аварии мы разберёмся. А сейчас тебе нужны медицинская помощь и отдых.
                Ни тон, ни ответ Виктора не пришелся по душе Полине, но она промолчала. У больницы вышла из машины, где её встречали медицинские работники…
                Три дня поисков Сергеева, инициированных главой федерального агентства РРП, который отозвал сотрудника из отпуска, стали для Романа и его семьи тяжелейшим испытанием. Полная изоляция, отсутствие связи с внешним миром — всё это растопило без следа тот радостный настрой, с которым они начинали отпуск.
                Света была на грани нервного срыва. Маленькая Алёна, до конца не осознавая происходящего, твердила одно и то же: «Хочу к морю, хочу домой» — и по-своему разделяла тревогу взрослых. Роман перепробовал всё: искал аварийные выходы, пытался сплести верёвку из простыней, чтобы спуститься со скалы. Но в глубине души он верил, что коллеги их найдут — только так семья сможет вырваться из этого заточения.
                Так и случилось. Ранним утром, ровно через трое суток после не состоявшегося сеанса связи с руководством, над скалистой площадкой, где стоял роскошный, но очень странный дом, управляемый системой ИИ, появился вертолёт МЧС. Он забрал их — тех, кто поначалу думал, что оказался в необычном и удивительном месте, но вместо этого попал в ловушку, которую невозможно было понять и объяснить…
                Трофимцев встретил Сергеева в кабинете отделения Федерального агентства по расследованию происшествий (ФА РРП) в Южно-Кавказске. Оставив семью под присмотром матери в краевом центре, Сергеев уже на следующий день явился в офис, получил необходимые документы и материалы для работы группы по расследованию авиакатастрофы и без промедления отправился в город, откуда разбившийся «Суперджет-202» начал свой роковой рейс в Москву.
       Виктор доложил Роману о проделанной работе и первых, весьма странных результатах.
— На рейс в столицу изначально был запланирован другой лайнер той же серии, — начал Трофимцев. — Но в последний момент его заменили. Диспетчеры, с которыми мне удалось поговорить, не смогли внятно объяснить причину. Все утверждают, что решение о замене приняла автоматизированная система управления аэропортом — ДИС, работающая на основе ИИ. Никаких технических предпосылок для смены борта не было, но система подала другой самолёт, а запланированный отправила следующим рейсом — и тот благополучно долетел. Оба были по всей имеющейся документации технически исправны, все необходимые пред рейсовые процедуры были пройдены в установленном порядке.
— То есть, никто из сотрудников решение о замене не принимал? — уточнил Сергеев.
— Именно так, — коротко подтвердил Виктор.
— Выходит, решение принял искусственный интеллект. А значит, формально ответственность возложить не на кого. Ты опрашивал техническую службу, обслуживающую эту систему?
— Пока нет. Сегодня вызвал сотрудников на допрос, один уже ждёт в коридоре.
— Что-то ещё удалось выяснить?
— Пока ничего существенного. На месте катастрофы продолжаются поисковые работы, но взрыв произошёл на высоте трёх километров, и обломки разбросаны на огромной территории. Опрос сотрудников федерального агентства по безопасности и контролю в сфере ИИ (ФА БКСИИ) тоже не дал результатов. Зато выяснилось, что перед вылетом Подольская общалась с Москвиной. Кстати, с последней недавно произошёл крайне странный инцидент. Трофимцев подробно рассказал о том, как Полина отправилась в горы, где её кроссовер сорвался в ущелье.
— Машину мы подняли, но после падения и последующего возгорания надеяться на сохранность данных не приходится. Москвина утверждает, что произошёл сбой бортового компьютера, который и направил её к обрыву вместо обычной дороги. Но самое странное — её заявления после случившегося.
— Какие именно? — нахмурился Сергеев.
— Тебе лучше поговорить с ней лично. Вы же раньше работали вместе — может, поймёшь, что она имеет в виду. Она настаивает, что сбой был не случайным, будто за ней охотится ИИ. Звучит как бред, не знаю… Она вышла на работу. Два дня провела в больнице, а сегодня у неё срочный видеосеанс с директором агентства.
— Хорошо, я с ней обязательно встречусь. А её машину пусть изучают специалисты — вдруг найдут хоть какие-то следы.
— Договорились. Кстати, Роман, а что случилось у тебя? Три дня никакой связи?  Еле установили по точке геолокации место Вашего пребывания, да ещё на высоте 50 метров. — поинтересовался Виктор.
— Тоже загадка. После твоего звонка, когда мы были в доме, пропала связь, а все выходы к морю оказались заблокированы. Что я только ни пробовал — ничего не помогло. Даже МЧС не смогли ничего объяснить. Пытались добраться до нас через лифт и аварийный подъёмник — безрезультатно. В итоге эвакуировали нас вертолётом.
— А как вы вообще оказались в таком доме?
— Света нашла его через интернет. Я не вникал в детали, но условия там были отличные, — с сожалением вздохнул Роман.
— И кто собственник?
— Вот в чём загвоздка. Пока не разобрался. Бронировала жена через крымскую туристическую нейросеть, но владелец там не указан. Впрочем, кое-какие зацепки есть. Как будет время — займусь этим. Оставлять такое без ответа не собираюсь.
— Ладно, пора за дело, — Сергеев встал. — Я еду в аэропорт, а оттуда — к бывшим коллегам. Ты продолжай опрашивать свидетелей. Их уже трое, — он кивнул в сторону коридора, где за стеклянной перегородкой виднелись фигуры ожидающих.
              Роман покинул аэропорт, так и не узнав ничего нового. Уже в служебном автомобиле раздражённо провёл рукой по голофону, набрал Москвину — но абонент был вне зоны доступа. После нескольких неудачных попыток дозвониться до Полины он направился в центр ФА БКСИИ.
На проходной дежурный сотрудник охраны тщательно проверил его документы.
— В центре нештатная ситуация со связью, — пояснил он. — Возможно, поэтому вы не могли дозвониться до Москвиной.
Сотрудник проводил Сергеева до кабинета Полины. Дверь открылась — и перед ним, радостно улыбаясь предстала Москвина, с которой он не виделся больше двух лет. После обмена любезностями двух бывших коллег, Роман спросил.
— Что у вас тут происходит? Почему связь пропала?
— Если коротко — её нет с девяти утра. Должен был состояться сеанс видеосвязи с директором, но за пять минут до начала всё отключилось.
— А если подробнее? — перебил Сергеев.
— Такое с нами впервые. Выйдешь за территорию — и связь работает идеально. Но здесь… — Полина нервно сжала пальцы. — Нас накрыло чем-то вроде «колпака». Ни сотовая связь, ни интернет, ни даже закрытые каналы не работают. Последнее отмечается впервые.
— Что значит «впервые»?
— В одной из наших лабораторий изучают подобные явления. За последний год «колпаки» появлялись над несколькими особо важными объектами, но, чтобы отключалась и спецсвязь… такого ещё не было.
— И что это значит? — голос Романа стал жёстче. — И как решить проблему? Для меня это не праздный вопрос…
— Знаю, — Москвина взглянула на него понимающе. — Твой случай с семьёй уже в разработке. Но ни по нему, ни по двум десяткам других у нас пока нет ответов. Тот, кто использует такие технологии… очень серьёзный противник. И тебе он знаком.
— Искусственный интеллект?
— Хорошо, что ты сразу понял, — Полина усмехнулась. — А Трофимцев, после моего рассказа о произошедшем со мной в горах, едва не отправил меня в психушку.
— Знаю, Виктор меня проинформировал. Жаль только, твой кроссовер теперь никому не поможет. Груда металла… Но я рад, что ты жива.
— Рома… — она на мгновение замялась, испуганно посмотрев на собеседника. — После завершения исследований по вакцине от НВИ я стала чувствовать… будто за мной кто - то постоянно наблюдает.
— Какие исследования? — насторожился Сергеев.
Полина вкратце объяснила суть проделанной работы.
— И ты думаешь, это ИИ? — спросил Роман, внимательно наблюдая за её реакцией.
— Думаю? Я в этом уверена. — В её глазах вспыхнул холодный огонь. — Я, Мария, наш Центр… Мы стали помехой. ИИ эволюционирует. Он уже принимает решения. И вступает в конфликт с человеком.
— Звучит как бред фантаста… — Роман провёл рукой по лицу. — Но, возможно, ты права. Самолёт, на котором должна была лететь Мария, прямо перед вылетом был заменен на борт, который взорвался. И не один из сотрудников диспетчерской службы решение на замену не принимал. Не было никаких оснований. Кстати, оба были исправными. Но борт заменила ДИС, управляемая ИИ. Есть над чем подумать…
- Абсолютно верно! - с загоревшимися от понимания глазами произнесла Полина, - Подольская разделяла мою точку зрения об ИИ, она летела с конкретной информацией и по моему исследованию с вакциной и по другим, на встречу с директором. Они оба были приглашены в Госсовет, вот ИИ и остановил её.
- Страшные ты делаешь выводы. Даже и не знаю, как и чем возразить. Но до истины в трагедии с Суперджетом постараюсь докопаться. Жалко, что если ты права, и трагедия – это по сути теракт, устроенный ИИ, то принятие решения по делу будет уже не в моей компетенции, не в компетенции ФА РРП. Тут скорее Вам принимать решение, Вашему агентству, - грустно улыбнувшись, Роман посмотрел на Полину.
                В начале сентября завершили все поисковые работы: обломки разбившегося самолёта, останки погибших были обнаружены и приступили к их исследованию. Тех, чьи тела удалось идентифицировать, предали земле — Подольской среди них не оказалось. Среди найденных фрагментов лайнера был и сильно повреждённый чёрный ящик. Экспертам удалось восстановить последнюю запись: «Загорелся левый двигатель…» — произнёс кто-то из экипажа, но ничего нового это расследованию не дало.
                Сергеев координировал работу экспертов, а сам сосредоточился на изучении двигателей. Для этого запросил все данные об их производстве на новой авиастроительной площадке в Азовске — именно там был собран потерпевший крушение самолёт, один из первых, выпущенных по полному циклу с организацией всех работ и контролем ИИ. Внимательно изучение всех сведений, полученных на закрытую электронную почту, не привело ни к каким зацепкам. Все циклы производства и контроля были отслежены и сохранены на электронных носителях, предоставленных агентству РРП.
                Во время разговора с главным технологом завода Сергеев узнал, что на ранних этапах производства Суперджетов 202 серии, в том числе и борта, потерпевшего крушение, все данные дублировались не только в цифровом, но и в бумажном виде — в том числе и при изготовлении разбившегося лайнера. Эти документы никогда не запрашивались и пылились в архиве. Чтобы изъять их, Сергеев отправился в Азовск.
                Главный технолог завода, седовласый Вадим Петрович, встретил Сергеева на КПП. Он провёл представителя правоохранительной структуры по всей территории, подробно рассказывая о производстве. Все технологические процессы на заводе, с первых дней сборки *Суперджета-202*, а затем и его выпуска по полному производственному циклу ему были хорошо знакомы. Первый самолёт собирали почти вручную, полгода тестируя возможности ИИ. Без искусственного интеллекта ускорить процесс производства было невозможно — и уже с пятого борта весь цикл, от деталей до финального контроля, полностью доверили машинам. Это сократило сроки в четыре раза, доведя выпуск до восьми машин в год. Сейчас завод стабильно производил не меньше десяти Суперджетов, и ни один из них за всю историю не подвёл.
                Архив, где хранились эти документы, занимал пять огромных залов на первом этаже административного корпуса. Вадим Петрович накануне предупредил заведующую архивом, Лидию Сергеевну, о визите сотрудника агентства РРП и предстоящем изъятии документации. Но утром её не было на месте — телефон молчал, а подготовленные материалы так и не лежали на столе.
                Поиски необходимой документации начались в спешке. Помощники Лидии Сергеевны метались между стеллажами, пытаясь отыскать нужные папки, а когда они были обнаружены, в приёмной, у входа внезапно вспыхнул огонь. Первый язычок пламени лизнул картонные коробки — и через мгновение архив превратился в ад. Дым, густой и едкий, заполнял помещение, выедая глаза, сжимая лёгкие. Система пожаротушения захлебнулась — вода лишь разбрызгивалась тонкими струйками, не в силах справиться с разгорающимся костром. Огонь пожирал стеллажи, перекидывался на соседние залы, с треском обрушивая стеллажи.
— Аварийный выход! — крикнул кто-то сквозь кашель.
              Находящиеся в архиве бросились к узкой двери, заваленной коробками. Отчаянная попытка выбраться через запасной выход увенчалась успехом. В последний момент, задыхаясь, обжигая руки, они вытащили очень нужные для расследования три тяжёлых картонных ящика с документами и сами вывалились наружу, под свинцовое небо, уже затянутое чёрным дымом.
              Через несколько минут подъехали пожарные. Пять машин МЧС, бойцы в масках, бьющие струи воды — но архив был потерян. Огонь, будто живой, выплёскивался из окон, а дым, тяжёлый и ядовитый, окутал всю административную зону, словно саван.
              Обратная дорога в Южно-Кавказск, погружённая в сумерки, казалась пустынной — лишь фары машины Сергеева выхватывали из темноты разметку да редкие придорожные кусты. Но одиночество в пути внезапно нарушил незваный гость: из-за сетчатого ограждения, будто решив проверить реакцию водителей на прочность, выскочил лосёнок. Молодой, тощий, с глазами, полными животного ужаса, он замер в нескольких метрах от движущейся машины, словно осознав, что не туда попал.
             Роман вдавил тормоз в пол. Шины взвыли, машина дрогнула — но столкновения не случилось. Лосёнок, видимо, решил не испытывать судьбу дальше и рванул прочь, растворившись в темноте так же стремительно, как и появился.
— Ну спасибо тебе лосёнок, — проворчал Сергеев, переведя дух и продолжив путь, как выяснилось, весьма недолгий до очередного подарка судьбы, то ли от парнокопытного, то ли от кого-то или чего –то менее безобидного.
            Через пару сотен метров на дорогу с глухим «бум!» плюхнулся беспилотник «Почты России» — аккурат в том месте, где машина Романа была бы, не затормози он из-за лосиного чудачества.
— Вот же ж… — Сергеев прижался к обочине, потянулся за голофоном. — 112? Алло? Да кто-нибудь! Но связь молчала.
              Осмотрев грузовой дрон, весом не менее десяти килограмм, к счастью, ничем, кроме почтового груза, ни начиненный, Роман вернулся в машину, прихватив с собой еще одно вещественное доказательство, видимо, имеющее непосредственное причастие к событиям, в которых он разбирался. В голове всплыл разговор с Полиной Москвиной — тот самый, который ещё недавно отчасти казался бредом. Теперь же всё складывалось в очевидную и тревожную картину: что-то явно не хотело, чтобы он докопался до истины. И это «что-то», похоже, было связано с ИИ — тем самым, что уже унес более двухсот жизней. Тем самым, который за один только день дважды покушался на жизнь Романа, устроив пожар в архиве и падение управляемого беспилотника.
               Бросив взгляд на ценный груз — доказательства, ради которых он рисковал всем, и присоединенный к ним дрон, Роман аккуратно, с использованием всех мер предосторожности продолжил возвращение в Южно- Кавказск…
                В канун новогодних праздников встречи 2041 года в Москве главы двух федеральных агентств РРП и БКСИИ провели совместную пресс-конференцию, связанную с окончанием расследования крушения Суперджета 202 рейса Южно-Кавказск – Москва 26 июля 2040 г. Открыто заявив, что причиной трагедии стал скрытый дефект двигателя, приведший к взрыву, возникшего из-за слепого доверия искусственному интеллекту...
                Бунин поделился и выводами проведенных исследований в других отраслях, где бесконтрольное доверие искусственному интеллекту привело к весьма трагическим последствиям. Созданное агентство, изначально занимавшееся профилактикой морально-профессиональной деградации людей, чрезмерно зависящих от ИИ, вплотную подошло к необходимости официального предупреждения человечества. Ситуация достигла критической точки: искусственный интеллект, некогда считавшийся помощником и союзником, теперь демонстрировал признаки открытого противостояния. В государственные и международные структуры подготовлены и внесены предложения…
               
                Август 2025 г.