Тётя Марфуша, 39-я глава Посвящение

Тётя Марфуша. Именно так.
-Смотри. Это тётя Марфуша. Помнишь её?
Она тебя нянчила. В яслях.

Конечно помню. Мне же был год.
Тётю Марфушу мне показывали при любом удобном случае.
Я вежливо говорил : Здрасьте.
И кивал головой. Стараясь побыстрее смыться.
Стеснялся наверное.



"Я коза -дереза
 пив бока луплена
 за три копы куплена
 кто каши не ест
 молока не пьёт
 забодаю, забодаю, забодаю!"
 
Вся  эта туфта для малышни.
Никто эту козу никогда не видел.
Щикотят только.

Запомнились:
ПАЗики с потолком из орг стекла.
Летом солнце проникало через их фиолетовые окна, зимою всё заметало снегом и граждане ехали внутри сугроба. Как  полярники на  льдине.
Летом можно было высунуть голову в окно.  Ветер трепал шевелюру. Пассажиры жмурились.Занавески засасывало внутрь и  телепало, как оборваные паруса внутри салона,  хлестало по лицу. Пока мамка не видит, он норовил высунуться сильнее, чтоб смотреть на стекло сбоку; в зазеркалье отражалась дорога, как если бы  ехать наоборот, такая игра.
Первым делом он бежал занять место рядом с
водителем. Для кондуктора.

 "Щиз гале", -орал бобинный магнитофон.
В лобовое стекло наплывала дорога.  Вошедшие передавали "контроллеру" за проезд. Причем весь автобус завистливо следил, чтоб "билетёр" не прикарманил 20 копеек.
Автобусы эти были горчичного цвета или как выражались не особо культурные товарищи - поносного.

"На горе Арарат зреет красный виноград", проговорил мальчуган  старательно  , так громко,  что всем вокруг стало понятно - сложности с произношением  буквы "р" у ребенка нет.К школе готов!
"На гое Аяят зьеет кьясны виногьяд" , передразнил он бывшего соседа по ясельному горшку и на бис выдал:


"На солнечной поляночке, где зреет виноград
Сидел рахит в панамочке
С коленками назад
Он радовался солнышку
Что зреет виноград
Что он такой хорошенький
с коленками назад"

Один из работяг в клетчатой рубахе с подкатаными рукавами, заржал, как конь, мама зарделась от смущения, дернула за рукав, чтоб он сел. А сидящая по соседству бабуся, протянула ему конфетку.
-На тебе, деточка.Что надо сказать?
-Спасибо.
Как дед учил. Громко.
А мальчику с дефектами речи ничего не дали. Он насупившись сидел, ковыряя сандалем грязь на полу.
-Держи.
Мама протянула конфетку и тому.
"Жадный Яша" гневно взглянул на конкурента. И отвернулся к окну.


"Когда я ем- я глух и нем"



Автобус прибыл на конечную.
Там , за линией. На Биложке. Между сосен и ревчака, втиснулся панский дом, ещё  до революции. С парадным крыльцом. С Огромными белыми колоннами. И с пристроенным к нему двориком детского садика., который по рассказам тёти Марфуши, строил лично Славкин дед. Чем тот очень гордился.
Но его влекло не это.
От центрального входа, через асфальт, спускались бетонные ступени. К речке- вонючке.
А слева, размещался старинный погреб. Ведущий в подземелье. Вечно закрытый ржавый амбарный замок висел тут со времён бронзовой птицы. Побывать там, спали и видели, все местные пацаны.
По слухам, там были спрятаны несметные богатства помещика Косолапова, со времён революции.
А когда немцы драпали, побросали там... пистолеты и ...
Дощатое основание пещеры Али -Бабы снаружи было из крепких досок. Оно было построено по принципу походного погреба. На бугре. И тянулось крышей метров на десять.
Можно было ,в принципе ,его сбоку от леса подкопать. Но там были два единственные на районе трёх и четырёх этажные дома. Из окон которых наблюдали вездесущие бабки.
Сложность ещё заключалась в том, что тут, за линией идущей на Основу, была территория другого района. И если нарваться на местную шпану, можно было запросто отхватить  пилюлей. А то и лишиться двадцати копеек, которые мамка дала на хлеб.

Был выходной. И садик был закрыт. В тщетной попытке он  до усрачки подёргал за ручку парадных дверей. Залипнул носом к стеклу- в надежде высмотреть , что же там за каменными ступенями, ведущими вверх?
 Из- за забора детского садика серебрился  серенький дымок. От зелёных беседок.  Двери дворика были закрыты. Изнутри. Сама территория заросла со всех сторон сиренью. А вдоль дороги   тополя. До неба. Высаженные ещё после войны. Поселковыми рабочими.
Возле тех тополей все и перелазили. Через кусты.

Из густой тени слышались голоса.
Шкет пригнулся за штакетник.
И на полусогнутых собрался было шмыгануть за угол. В подвальчик.
Там размещался самый ближайший от дома магазинчик. "Прод товары".

-А вам не кажется , деточка, что ваше место возле параши?!

Хвоя скрипнула.  Хрустнула сухая шишка.
Из- за амбара, со стороны ревчака, выползли диканёвские. Трое. Один лохматый ,светлый, с выгоревшими лохмами, длиннее всех, внагляк дымил зажатой между пальцев папироской. Двое других скалили зубы.
Двадцать копеек, мгновенно взмокли в кулачке. Ладонь стала жаркая.
Хлопчик оглянулся в сторону подвальчика. За угол.
- И шо это Нахаловские у нас тут гуляют?
-А?- от каменных ступеней, снизу, с площадки подымались ещё двое.
Как он их... не заметил?
Чёто  вспомнился сюжет по телеку.
Как в Америке куклуксклановцы споймали негра.
И линчевали.

Беги, негр, беги!
Кровь прилила к голове.
Сердце бешено заколотилось.
Жираф вытянул шею и рванул. До магазина.
Там, в подвальчике, работала тётя Маруся. С их улицы.

-Гражданин, у вас ноги есть?
-Есть.
-Так вот идите и ходите.
-Та я...
-А вы мне здесь не хамите. Посмотрите на него!?
-Ты что, корову покупаешь?

Краснокожий сиганул с верха ступеней, отчего чуть не сшиб работягу, в воняющей мазутом чёрной робе.
Цепанул бухарика, смачно сосущего бецман с горла, под стеклянными дверями.
Тот поперхнулся, закашлялся.
-Ты чё пацан? Черти гонятся?

Черти забоялись спускаться вниз. А заняли позицию на автобусной остановке. Возле круга. Один из них вытаращился на двери  Как пионер на посту. Остальные разбрелись сшибать бычки, по-жирнее. Автобус тока что отчалил. Под воротами Густушки, собаки, высунув морды, ещё не решили, гавкать им на сявоту или нет; только что их покормили работяги, пришедшие с обеда, и им было лень. Солнце жгло кроны чёрных деревьев, опоясавщих ручей с горы. Там, ниже бугра, была площадка. Так называемый Лужок.А рядом, мостик через Сухой Жихорь.
Если рвануть, можно проскочить. Понад ревчаком, через нижнюю линию, потом понад посадкой.
И к себе. Через бугор.
 
-Шо тебе?- тётя Маруся, в белом халате, белой косынке,
накрахмаленной и стоячей, как у Папы Римского, улыбнулась ровно на двадцать копеек, сверкнув фиксой жёлтого металла.
-Хлеб!, -выпалил малой.- Кирпичик! -и протянул взмокшие гроши.
Продавщиня сунула ему через прилавок буханку. Развернулась полу боком к витрине с конфетами. Для приличия порылась в жестяной баночке от монпансье. 
- Сдачи нет, -сказала как бы озадачившись, шевеля розовым маникюром медяки. -На, конфетку, - протянула она малому карамельку со сливовым повидлом. И улыбнулась, глазами. Типа- иди. В следующий раз отдам.
Тот машинально сунул конфету в карман штанов. И прилип через стекло на улицу.

Хлеб был горячий и вкусно пах. Малой отщипнул поджаренную корочку и начал грызть. Он сместился вправо от дверей. Делая вид, что ещё что то там забыл.  Искоса поглядывая через стекло. Там, на лавочке, сидели уже трое. Как в летнем кинотеатре; таращились на двери магазина.
Двое испарились. Видно, пошли курить за остановку.
Перерыв закончился. И в магазин почти никто не заходил.
Вот если бы кто пришёл с их улицы. Можно было бы пойти рядом...
От буханки осталась половинка.
Пацанёнок щипал крошки. А те, с улицы, не уходили.

Наконец, к остановке, чмыхнув, подкатил ПАЗик.Стравил  компрессию. И из задних и передних дверей повалили люди. Кто вниз, к подвальчику, кто понад трассой на платформу.
Малой пригнулся, открыл двери. Цынканул, как Чингачгук из укрытия. И прикрываясь толпой, дернул. Через дорогу, вниз, через мостик. Он не видал погони. Только чуял.
Старшаки, шо курили внизу, усекли добычу. Их ноги были в разы длиннее. Дистанция неумолимо сокращалось.

Ломиться на переулок было опасно.
Он рванул понад домиком путейных обходчиков, с надписью на оранжевой стене "1908", к железному мосту через Ревчак. И только там заметил, как диканёвские просачиваются через посадку, ему  наперерез. Если они успеют, то перехватят его возле рельсов, у спасительной насыпи.
Малой развернулся к тоннелю,идущему через железку. Внутри неё протекала канава. Чёрный мул отсвечивал от дна. Вода, играя на солнце фиолетовыми пятнами, несла пенистые волны не сильным течением, мимо Биложки, в Лопань.
Ещё по зиме, катаясь на замерзшем ручье вместе с братухой, малой знал, что глубина там по пояс. Тока муляки по колено, если провалиться.

Можно было конечно вскарабкаться на линию. Но это долго. А  сиганешь в ручей, так может засосать.
Миновав дикую грушу, группа загонщиков уже подбегала к насыпи. С другого бока приближались Дылда, и два его младших брательника.

В это время, из-за поворота, со второй ветки, свистанул маневровый паровоз.
Жираф что есть силы рванул к путям. Машинист, офонарев от летящего ему наперерез школяра,  дал по тормозам,  протяжный гудок повис над трубами Вагранки. Но гружёный состав не может сразу остановиться, ему нужен тормозной путь!!!!
 Прямо перед локомотивом местный гадёныш, как лесной олень сиганул на ту сторону. Тормозные колодки заскрежетали. И ленточный червь начал останавливаться.  Став финишной чертой, у которой сошлись две группы марафонцев. Несостоявшиеся мстители возбуждённо заглядывали через колёса, что- то орали, грозились кулаком. Кидались камнями. Навесным. Но было поздно. На круче железнодорожной насыпи стоял рыжий хлопчик.   
Развернувшись к противникам задом, и нагнувшись, он хлопал  себя по жопе, как бы посылая соседнему району воздушные поцелуи.

Маневровый паровоз растянул  семьдесят два вагона аж чуть ли не до Основы. Наехав друг на друга, те стукнулись. Раскатистый грохот прокатился до хвоста состава. Остановился возле немецкого моста.
Так что не оббежать.

Диканёвские полезли под колеса, на карачках, штовхая друг друга. Самый мелкий из них,по кличке "Малой", на выходе резко поднял голову, и стукнулся башкой об вагонный тормоз,  что послужило сигналом к атаке.

Сбившись в ватагу, на полусогнутых, улюлюкая, они пошли на приступ.
Но было поздно. На крепостной стене  уже разместились лучники. С Охотской. До того игравшие в пекаря. У них была более выгодная диспозиция. На высоте. Набрав полные жмени гравия, они осыпали противника шквальным огнем. По первой, те ещё прикрывались руками,   но получив пару тройку смачных горчичников по плечам, и по ногам, начали отступать. В спину им со страшным свистом полетели гелыки . Братья  смело залегли в пылюку. А опосля,  не стесняясь  дезертировали к себе на район, пообещав на дорожку "всех споймать и поубивать".

ЧМЭЗ к тому времени начал движение. А в противоположную сторону, до моста, понад болотом, обходным маневром, почапала колонна неуловимых мстителей, в свою халабуду: курить и  держать худ совет.
Дураки. Они не знали, что  их  тайна давно всем  известна.

Потому как в ветвях зеленых ив у "нахаловских" был штаб. На краю болота. Из досок. С Лесопилки. Где с верхотуры было  видно всё, как на ладони.


"Посвящение",39 глава