Пляски и смерть

Финнский нейрохирург с мировым именем, профессор Лаури Виртанен, склонился над неподвижным телом. Лицо Ислама Каримова было налитым кровью, багровым и одутловатым, щеки распухли, под глазами висели тяжелые мешки, кожа казалась дряблой, в мелких оспинах, словно изъеденная временем. Изо рта исходил кислый запах перегара, и это ощущение перекрывало даже больничный запах антисептиков. К груди Каримова были подключены приборы: монитор с зелёной линией сердечного ритма, мигавший в такт, дыхательный аппарат с длинной трубкой, уходящей в пересохшее горло, электроды для регистрации мозговой активности, молчаливо фиксирующие ровную нулевую линию. Жирное, обросшее волосами тело лежало на белой простыне неподвижно, усеянное коричневыми пятнами старости.
— Он пил? — коротко спросил хирург у окруживших стол генералов и сенаторов.
Они переминались с ноги на ногу в темных мундирах и костюмах, переглядывались украдкой, словно решая, кому отвечать. Лбы в поту, лица каменные, но в глазах — облегчение.

— Да, водку, — наконец сказал один из них, а остальные утвердительно кивнули.
— М-да… — протянул Виртанен и стал осматривать тело дальше: поднял тяжелое веко, посветил фонариком, постучал по коленной чашечке молоточком, внимательно изучил монитор электроэнцефалограммы, где вместо волн зияла прямая линия. Он долго держал пальцы на сонной артерии, словно проверял в сотый раз, но пульс так и не появился.
Все терпеливо ждали приговора, переговариваясь полушепотом.
— Мозг мертв, — сказал финн наконец сухо. — Реанимировать невозможно. Сколько бы вы ни поддерживали тело аппаратами, президент Каримов не оживет.
Он снял с тумбы бирку, наклонился и привычным движением закрепил её на большом пальце ноги. В комнате повисла пауза.

Но это никого не потрясло. Напротив, по рядам придворной челяди пробежала волна тихих улыбок. Генералы, министры и сенаторы, будто сбросив маску траура, загомонили и даже пустились в неловкий, но искренний пляс прямо у стола:
— Ура! Король умер — да здравствует король!
Хирург, приподняв брови, с недоумением наблюдал за этой нелепой сценой.
— Что это? — спросил он у министра здравоохранения Узбекистана, стоявшего рядом.
— Они сейчас будут выбирать нового президента, — спокойно пояснил тот, поправляя галстук. — Надо согласовать кандидатуру. Вы ведь подтвердили, что Каримов уже точно не встанет и никого не расстреляет.

— Но разве не народ выбирает президента? — удивился хирург.
— В нашей стране народ — лишь статист, — усмехнулся министр. — Выбирает элита.
Финн пожал плечами, забрал из конверта сумку с миллионами долларов и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.
За его спиной шум разгорался всё сильнее: в зале срывали друг с друга пиджаки, орали, спорили, жадно делили портфели, должности и власть, пока мертвое тело на столе оставалось равнодушным свидетелем их суеты.