91

- Никогда не ел такой вкусной похлёбки, – Дашин отец, дядька Тиша, чуть сузил в добром прищуре глаза.
- Это Мара сварила, - тут же вставила Даша.
И все потянулись круглыми ложками в общий котёл.
- Знатная похлёбка, - поддакнул Стёпка. Он сидел рядом с отцом. И хотя выглядел лет на десять, вовсю пользовался правами старшего сына в семье. И за столом это определялось в разговоре. Когда остальные дети больше помалкивали, Стёпка себя особо не сдерживал.
Мать, тётка Улита, сидела с краю. Она часто вскакивала, когда надо было что-нибудь принести-отнести. Во всё время ужина Мара чувствовала с её стороны недобрые взгляды. Вот и теперь похвала не пришлась ей по душе.
- Обыкновенная…
- Значит, говоришь – перехожая? – у дядьки Тиши во взгляде было много сомнения.
Мара чуть кивнула. Врать не умела. И не думала, что такой навык ей когда-нибудь пригодится. Про перехожую сказала Даша. Мара лишь попыталась сообразить, что означало слово.
- Да ты ешь, не стесняйся.
Мара робко потянулась ложкой в другой котёл, где каша. Свой суп она боялась разбрызгать на белую скатерть с узорами по краям.
- А откуда идёшь?
Мара застыла. Вот откуда она может идти? Вспомнилась Таша.
- Я не помню…
- Ай память отшибло? – ахнула бабушка и перестала жевать.
- Да… - что ещё сказать? Мара почувствовала, что щёки её запылали.
- Ну-у, всяко в жизни бывает, - дядька Тиша решил поддержать девицу. – У Косого, помните? тоже отшибло, когда с дерева грохнулся вниз головой.
Стёпка хмыкнул:
- Да он и раньше не шибко при памяти был.
- Но! - дядька Тиша чуть нахмурил брови на Стёпку, и тот потупил глаза. И вправду, что-то он разошёлся.
- А куда направлялась?
Мара перебрала в памяти древнерусские города. Осенило:
- В Дебрянск, - и врать почти не пришлось.
- Слыхали… Заходят к нам купцы из Дебрянска. Правда, сейчас наша речка обмелела. Но ближе к осени можно ждать.
- Нет, мне нельзя ждать.
- Тять, можно Мара у нас пока поживёт?
- Да пускай живёт. Лишние рабочие руки не помешают. Особенно в сенокос.
Улита хмыкнула, глянув на тонкую кисть Мары, но ничего не сказала. Хотя что тут говорить, и так все поняли, чего Улита хмыкала.
Горница была небольшая, маленькие окна без стёкол не давали много света, но лучины это дело чуть поправляли.
Меньшие дети сидели в самом углу. Все с ложками. Маре было уморительно смотреть, как Мишка тягал себе кашу. Рот широко раскрывал заранее, когда ложка ещё путешествовала в котле. Много ли, мало зачерпывалось, для Мишки было неважно. Иногда та вовсе пустая возвращалась в гостеприимный Мишкин рот. Иногда опрокидывала на скатерть всю добычу. Дорога между котлом и Мишкой была усыпана едой.
Мара вспомнила, как вчера или неделю назад она наблюдала, как Фиска кормила малыша.
По всему выходило, что пока в Марином мире прошли сутки, здесь тянулась неделя. Это подтвердили все. Дашу по лесам и в реке искали долго. Потом отчаялись, думали, потеряли девку. А тут радость.
Теперь Фиска глаз не сводила с гостьи.
- А сарафан у тебя совсем как у Насти, - пропела она.
Мара перепугано взглянула на Настю. Но та даже бровью не повела. Улыбнулась доброжелательно Маре и опять унеслась мыслями куда-то, где витала целый вечер.
Вспомнила. Даша сказала, что Настя – «немного того». И Мара пыталась понять, в чём это выражалось.
Была та красивая, особенно глаза. Большие, синие, с голубоватой склерой. А никакого «того» не было заметно. На Настю смотреть можно было долго…
- Цыц!
Мара вздрогнула. А это дед. Хлопнул маленького Сеньку по лбу.
– Прям из моей ложки вычерпывает.
Сенька - ничего, почесал лоб, снова полез в котелок.
- А чего это у тебя, девонька, коса такая куцая? – бабушка не хотела обидеть. Ей действительно интересно.
Ранее днём Даша заплела Маре косу и свою зелёную ленточку не пожалела.
- Болела я, вот и отрезали. Но это было давно. Я уже выздоровела.
- У меня и то длинней, - Фиска так мотнула головой, демонстрирую своё белёсое богатство, что заехала кончиками волос деду в глаз. За что от него тоже получила ложкой по лбу.
- Девки! – раздалось тут неожиданное сверху.
- Настя, лезь бабку кормить.
Настя молча взяла заранее налитый и уже остывший суп в глиняной чашке, полезла на полати.
- Ну, а ты как блудила целую неделю?
- Я? – растерялась Даша. – Я же рассказывала.
- А что ты рассказывала? Пошла… не туда зашла… дорогу не нашла… а теперича вернулась. Как-то не складывается одно к другому.
- А что не складывается, тять? – робко поинтересовалась Даша.
- Если бы ты неделю бродила по лесу, то твоя понёва в клочья изодралась бы.
Даша молча хлопала глазами. Неожиданно на помощь пришла мать:
- Да ей, знамо дело, леший глаза отвёл. Может, она и ходила взад-вперёд по одной поляне. А ей показалось, что по всему лесу. Помнишь, как в детстве с ней случай был? Она теперича меченная. За ней глаз да глаз нужен.
Даша на эти слова побледнела и замерла. Мара вспомнила, как девушка бегала от Борьки. Наверное, когда-то что-то случилось с Дашей. И она сама, кажется, что-то такое упоминала. Мара посочувствовала девушке.
- Ничо, скоро замуж пойдёт, пусть муж тогда доглядает.
У Даши испортилось настроение окончательно.
- Тять, можно вечером на гулянье?
- Ишь ты, не нагулялась.
- Я с Марой. Настя, пойдёшь с нами?
- Пойду, - отозвалась та с полатей.
- Можно?
- А ничего, что замуж скоро? Может, дома бы посидела?
Неожиданно вступилась мать:
- А просватанья ведь не было? Чего он тянет? Емельян-то? Вот пусть девка чуток погуляет. Недолго осталось…
- Идите. Только завтра рано на сенокос. Не встанете, за пятки скину с полатей.
- Да мы на сеновале переночуем.
- Ну, с сеновала.