Капитан против Энтузиаста

Появление в корпорации «Изумруд» нового грузового корабля класса «Синий кит» с неожиданно смешным названием «Обжора» вызвало настоящий ажиотаж. Не успели ещё стянуть последние гайки на верфи, а в коридорах головного офиса уже вовсю шла борьба за места в экипаже.

Должностные лица, скучающие в кабинетах с видом на гелиевые фонтанчики, оживились. Кто-то толкал в список кандидатов кума, кто- то  брата, кто-то бывшую жену. А некоторые и сами посматривали на вакантные места с неприкрытым интересом — слишком уж заманчивыми выглядели обещанные зарплаты: вдвое, а то и втрое выше средних по отрасли.

Объяснение простое: «Обжора» был первым и пока единственным представителем своего класса. Его трюмы вмещали в три раза больше груза, чем у ближайших конкурентов, а затраты на рейс превышали стандартные лишь на 12%. Прибыльность — мечта акционера.

Конкурс оказался столь масштабным, что комиссии по отбору пришлось вдвое увеличить численность штата, чтобы просто успевать обрабатывать документы. К заседанию правления толстая папка с тринадцатью одобренными кандидатами уже лежала на столе в конференц-зале. Утверждение кандидатов было формальностью и не должно было занять много времени.

Но вмешался Его Величество Случай — в образе  Башмакова Сергея Николаевича.

Зал заседаний, как обычно, был полон тяжёлого сигаретного дыма, пахнущего дорогим табаком, пластиком и легким напряжением.  Мутное марево света отражалось на полированных поверхностях стола, за которым сидели члены правления — уставшие, но собранные. Кто-то вертел в пальцах авторучку, кто-то перелистывал бумаги с отобранными кандидатами, кто-то скучал. Список экипажа «Обжоры» был почти утверждён.

И тут дверь отворилась.

Председатель правления вошёл медленно, но с уверенностью хищника, знающего, что вся добыча уже в капкане. Сергей Николаевич Башмаков,   владелец 73% акций, шагал, как по личной галерее, с сигарой в зубах и лёгкой ухмылкой. Дым тянулся за ним в плотной ленточке, как будто и он знал своё место — чуть позади хозяина.

— Надеюсь, я успел вовремя, и вопрос по экипажу вы ещё не рассмотрели полностью, — произнёс он, не повышая голоса.

Фраза прозвучала как утверждение, не как вопрос. В зале стало тише. Даже вентиляция, казалось, смолкла.

Он сел в кресло. Выдохнул облако дыма и взглянул поверх очков на документы.

— Я не имею возражений по списку экипажа, — сказал он, лениво перелистывая первую страницу, — но капитаном и первым помощником будут Касаткин и Тиран.

Пауза. Папки замерли в руках, стол словно застыл. Всё ждали — может, пояснит?

Тишину нарушил только седоволосый мужчина с прямой осанкой и строгими глазами. Управляющий компании. Он один из немногих, кто не боялся Башмакова, и если задавал вопросы — то только прямо.


— Почему именно они? — спросил он ровным тоном, без вызова, но и без лести.

Башмаков медленно повернул голову, посмотрел на собеседника, затянулся и ответил:

— Касаткин — потому что мне понравилась его фамилия. "Обжора" и Касаткин — звучит, солидно. Надежно и опасно.
— А Тиран... — он пожал плечами, — в каждом экипаже должен быть кто-то кого должны бояться.

Он снова выдохнул — и всё было сказано.

Башмаков удобно откинулся в кресле и бросил взгляд в потолок, словно и не ждал продолжения разговора. Он сказал, как отрезал. Остальное — уже никого не касалось.

Седоволосый управляющий компании, человек, много лет работавший бок о бок с акционером - гигантом, всё ещё смотрел на него, будто надеялся, что за шутливым тоном кроется серьёзная логика. Какой-то тайный расчёт. Стратегия. Намёк на испытание или скрытую проверку системы отбора.

Но, взглянув в глаза Башмакова, он понял: тот не шутит. Совсем. Он действительно выбрал капитана по фамилии — потому что она звучит. А первого помощника — потому что нашел тирана для поддержания порядка. Равновесие хаоса, как любил он говорить в неформальной обстановке.

Управляющий медленно кивнул.
Да. Это был его стиль. Холодный, непредсказуемый — но удивительно эффективный.
Когда-нибудь кто-то напишет о нём книгу. Возможно, в жанре фэнтези.
Но сегодня — обычный рабочий день в корпорации «Изумруд»

***
Слухи поползли, как утренний туман — серые, липкие и коварные. Они, как это часто бывает, «случайно» достигли ушей председателя правления корпорации «Изумруд» — Сергея Николаевича Башмакова. Сначала один намёк, потом другой — и вскоре картина начала складываться.

Говорили, что за кресло капитана «Обжоры» идёт вовсе не конкурс, а откровенная подковёрная война. Не отбор по заслугам, а тёмная, глухая драка, где выигрывает тот, у кого толще конверт. Суммы, которыми размахивали особо настойчивые кандидаты, превышали полуторагодовой оклад капитана, даже с учётом всех предусмотренных премий.

Башмаков выслушал молча. Его лицо оставалось бесстрастным, как финансовый отчёт.

Он не стал устраивать проверок, допросов и внутренних расследований.

— Долго. Глупо. Бесполезно, — отрезал он помощнику. — Решим проще.

На следующий день он вызвал троих ближайших доверенных лиц. Заказал крепкий кофе, поставил пепельницу — не спрашивая, кто курит. Достав маркер, он развернул на стене чистую доску и быстро наметил пять пунктов, которыми его помощники должны были руководствоваться при отборе кандидата на пост капитана.

Один из пунктов звучал особенно жёстко:

 «Претендент не должен числиться среди участников официального конкурса, проводимого управляющей компанией.»



Этот критерий автоматически отсек всех, кого могли проталкивать по блату — от зятей до племянников. Башмаков не собирался отдавать штурвал лучшего грузового  корабля в руки чьего-то родственника.

Через 36 часов на его столе лежал короткий список из шести фамилий. Помощники сработали чётко. Он мельком пробежался по строкам...
И остановился.
Касаткин.

Имя будто само выпрыгнуло с бумаги.
«Остальные фамилии в списке его не зацепили. Были безликие. Без вкуса. А тут — Касаткин. Как будто создан для того, чтобы командовать «Обжорой».»



Башмаков хмыкнул. Вслух он ничего не сказал, но внутренний голос был ясен:

 "Кораблю с названием «Обжора» капитан с такой фамилией подойдёт идеально. Громко. Уверенно. Вкусно."



Выбор был сделан.
Касаткин — капитан. Точка.


 Тиран, молодой, толковый, с отличной репутацией, давно привлёк внимание. Он прославился как человек, способный в бараний рог скрутить любого зазнавшегося трепача, забывшего, зачем вообще получает зарплату. За это — и только за это — его и прозвали Тираном. И имелась в виду совсем не фамилия.

На пост капитана он не тянул — пока. Возраст не позволял. Башмаков заранее исключил таких из отбора. Но помощники всё же включили его в список. И не зря.

Когда Башмаков увидел эту фамилию, он хмыкнул и сказал вслух, словно самому себе:

— Попробуем.

Изначально он не планировал выбирать помощника. Но теперь — не мог пройти мимо.
«Обжоре» пригодится такой человек. Грубоватый. Прямой. Зато — рабочий.»

***

Заседание правления управляющей компании закончилось вовсе не так, как многие ожидали. Сергей Николаевич Башмаков, председатель правления корпорации «Изумруд», с интересом наблюдал, как вытянулись лица некоторых участников после утверждения экипажа грузового корабля "Обжора".
Предложенных им корректив явно никто не ждал.
И это, откровенно говоря, повеселило Башмакова.

— Не боишься, что возникнут сложности из-за вмешательства в выбор комиссии? — понизив голос, спросил седоволосый управляющий компанией когда они остались одни. — Подбор ведь осуществлялся с учётом психологической совместимости экипажа, а ты, похоже, своих избранников подбирал без этой составляющей.

— Всё будет нормально, — отмахнулся Башмаков. — Даже если сложности и возникнут — это не скажется на работе.
Он выдохнул облако дыма и, прищурившись, добавил:
— У меня есть один друг, который умеет гасить конфликты. Все — абсолютно все.

Он посмотрел в упор на управляющего, и тот коротко кивнул.

— Ладно... Поглядим, что получится, — буркнул он

Управляющий, как в воду глядел.

Первый же рейс «Обжоры» по маршруту «Земля — Леда — Земля» стал для капитана Касаткина настоящим испытанием. Всё пошло не так. И главным деструктивным элементом, мешающим становлению команды, оказался не кто иной, как инженер корабля по фамилии Тихоня.

Личность — крайне своеобразная.

Высокий, худощавый, с приятной улыбкой и холодными, как лёд, глазами. Специалист, без сомнения, высококлассный, но давно понявший что: карьера — это не только знания, но и искусство угодить нужным людям в нужное время.

На прежнем месте службы Тихоня довёл до совершенства и профессиональные навыки, и способность втираться в доверие к начальству. Он умел быть полезным. Заметным. Удобным.
Если бы правление утвердило изначальный список, предложенный комиссией, — у Тихони был бы великолепный шанс быстро проявить себя и построить карьеру на «Обжоре».

Но...

Назначение капитаном Касаткина привело к неожиданному результату. Первый же полёт «Обжоры» по маршруту «Земля — Леда — Земля» оказался  паршивее некуда.

По ощущениям капитана, Тихоня размножился прямо в момент старта, заполняя собой все отсеки, коридоры и даже трюмы. Он возникал всюду: в рубке, в кают-компании, у генераторов, в техническом отсеке, в медицинском блоке и — самое главное — в дверном проёме капитанской каюты.

И это капитану очень не нравилось.

Уже на вторые сутки полёта Тихоня притащил в капитанскую каюту пухлую папку с названием «Идеи по оптимизации командной структуры и бытового взаимодействия экипажа». Папка была цветной, подписанной, с закладками.
— Разрешите представить, — с улыбкой проговорил инженер. — Я тут кое-что накидал. Чисто от души. Можете просто полистать. Особенно — страницу 47, там про дисциплину в инженерном отсеке.
Касаткин, удивлённо уставился на инженера и, произнёс:
—Это что за хрень? Какая оптимизация, мы сутки в полете....
--Я уверен это пригодится, — честно ответил  Тихоня.
- Убери от меня эту папку и начинай оптимизацию с себя.

Через час Касаткин нашёл папку в своей каюте.
Он отправил её обратно в коридор, вложив внутрь шуточную бумажку:
«Оптимизируй маршрут своего движения. Подальше отсюда.

На третий день полёта, в пять сорок пять утра, капитан, открыв дверь своей каюты, упёрся ногой в коврик с надписью: "С любовью — от инженера Тихони". Рядом стояло ведро с моющим средством, швабра  и инженер готовый приступить к уборке капитанской каюты.

Молча стерпеть такое поведение Касаткин не смог и через пять минут Тихоня уже сиял в коридоре, вытирая пыль с воздуховодов.

— Служить — значит заботиться! — бодро говорил он встречным. — Если человек любит чистоту — значит, он любит порядок! А порядок — это дисциплина!

Касаткин вышел, посмотрел на  все эти результаты труда инженера и спросил
— Ты кто, уборщик или инженер?
— Я — энтузиаст, товарищ капитан!
— Так вот, энтузиаст. Если я завтра увижу ещё одно ведро в коридоре до шести утра — ты вылетишь в трюм на этом ведре, как баба Яга на ступе. Уяснил?

***
Когда на планете Леда корабль встал под загрузку, Касаткин и его первый помощник наконец смогли обсудить всё по-человечески. Устроившись в баре с названием «Туманность», который находился прямо на территории погрузочного комплекса, двое избранников председателя правления корпорации «Изумруд», давно ставшие друзьями, заказали себе плотный ужин.

Бар был оформлен в духе старых звёздных кантин: металлические стены, приглушённый синий свет, над барной стойкой — голограмма вращающейся спиральной галактики, из колонок тихо играл джаз с перебоями. В воздухе пахло жареным мясом, специями и каким-то ароматизированным табаком, которым курили местные грузчики у выхода.

Касаткин взял себе тарелку вареников с грибами, подливку с луком и кружку чёрного, почти горького чая с лимоном.
Тиран — как всегда — не мелочился: у него перед носом стояли пюре с котлетами, половинка запечённой курицы, солёные огурцы и два тоста с мясной пастой, запиваемые безалкогольным пивом, от которого всё равно слегка пьянило.

Они ели молча, с усталостью людей, которым надоело нести ответственность. Лишь после второй ложки Касаткин заговорил.

— Тиран, у меня такое чувство, что он повсюду. Куда не обернусь — везде Тихоня. Куда не зайду — снова он. Не поверишь, я уже сам стал придумывать ему задания, лишь бы отослать подальше. Так он их выполняет в мгновение ока — и опять рядом. Это какой-то кошмар. Сегодня, например, я только-только начал засыпать — в каюту заходит он с отчётом по инженерной секции. Говорит, «решил не откладывать, а сразу по горячим следам».

Тиран беззлобно усмехнулся, поглядел на капитана и проговорил:

— У меня такое впечатление, Алексей Иванович, что ты впервые с таким типом людей столкнулся.

— С таким — да. Мне, конечно, попадались приспособленцы и подлизы, но Тихоня — это новый уровень. То, что он вытворяет — ни один из тех, кто мне раньше попадался, и близко не мог бы сотворить. Гарантирую.

Тиран снова усмехнулся, откусил от котлеты, а Касаткин продолжил:

— Мне, понимаешь, нравится, когда кот трётся о ногу и подставляет морду, чтоб его погладили. Но когда инженер делает примерно то же самое, в образном смысле, и ждёт, чтоб  я его за ухом почесал — это уже перебор.

Первый помощник на этот раз захохотал от души, почти уронив кружку.

— Алексей Иванович, а ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Неужели ничего полезного в этом не видишь?

— ДА что, например?

Тиран причмокнул, доел огурец, вытер руки салфеткой и приподнял бровь:

— А ты представь, что сидишь в туалете, и бумага закончилась. Теперь ведь и звать никого не надо. Открыл дверь — а там улыбающийся Тихоня с рулоном туалетной бумаги. И тебе хорошо, и ему приятно.

Касаткин чуть варениками не подавился.

— Да ты издеваешься над капитаном, Тиран, гад… Я теперь, наверное, периодически из кабинки выглядывать буду, чтоб убедиться, что его там нет.

Олег смеялся так, что закашлялся. Ему всё это явно доставляло удовольствие.
Капитану — наоборот.

Похоже, Тиран это понял. Он отсмеялся и предложил уже серьёзно:

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Не нужно. Я сам. Домой возвратимся — там и поговорю.

— На том и порешили.

***
Обратная дорога с Леды оказалась для Касаткина настоящим испытанием. Но он его с честью прошёл.

Когда корабль встал под разгрузку, капитан наконец вызвал к себе инженера. Он тщательно подбирал слова — не хотел обидеть человека, старался объяснить как мог: в чём проблема и почему постоянное внимание Тихони превращается в головную боль.

То ли инженер не понял Касаткина, то ли понял как-то по-своему, а может и вовсе не хотел понимать. Тут история умалчивает. Но на следующий рейс Тихоня не прекратил своих попыток угодить начальству — он их удвоил.


Терпения Касаткина хватило только до выхода за пределы Солнечной системы.
Затем он резко поднялся с кресла, подошёл к инженеру, схватил его за комбинезон своей огромной ладонью, и легко, как мешок картошки, приподнял над полом.
Встряхнул так, что у Тихони клацнули зубы, и, не говоря ни слова, потащил перепуганного инженера в каюту.

Там Касаткин запер нарушителя спокойствия и, вернувшись на капитанский мостик, сказал, не глядя:

— Без моей команды — этого типа не выпускать.

Произошедшее, похоже, ни для кого сюрпризом не стало.

У нескольких членов экипажа на лицах блуждали сдержанные улыбки, а штурман даже прикусил губу, чтобы не рассмеяться от души.




Касаткин и Тихоня были примерно одного роста, но капитан был шире в плечах и имел громадные руки, будто у медведя. Теперь эти руки лежали на подлокотниках капитанского кресла и раз за разом сжимали его.

По мостику раздавался лёгкий скрип — то ли от кресла, то ли от зубов капитана.


Лицо Касаткина было напряжено до предела.

Предвестники бури видели все. И, вероятно, именно поэтому этот рейс оказался самым тихим за всю историю "Обжоры". Лишь изредка слышались чёткие команды первого помощника, и те мгновенно исполнялись. Никто не хотел лишний раз попасться под горячую руку.

К удивлению многих, буря, набиравшая силу в душе капитана, прорвалась наружу не на борту корабля, а в кабинете управляющего компании.

Капитан грузового корабля Обжора направился прямо к зданию администрации сразу после приземления.

Он проигнорировал очередь посетителей в приёмной, не обратил внимания на секретаршу, увлечённо стучавшую по клавишам, и уверенным шагом подошёл к двери кабинета управляющего.

Открыл её. И вошёл.

— Эй! Вы куда?! Туда нельзя! Я кому говорю!.. — воскликнула секретарша, но Касаткин её проигнорировал.

***

Удивить седоволосого старика в дорогом костюме, сидящего за массивным столом, заваленным бумагами, было непросто. Особенно в последнее время. Но взъерошенный капитан с лицом, на котором читался ураган эмоций, всё -таки сумел это сделать.

Управляющий без труда узнал капитана Обжоры, назначение которого недавно утвердили. А уж способ, которым Касаткин добился встречи, — говорил сам за себя.

Появление капитана вызывало нехорошие предчувствия.

Касаткин лишь на пару секунд замедлил шаг, отыскал глазами хозяина кабинета и, не сказав ни слова, прошёл к столу. Положил на него свои могучие ладони и начал говорить.

Твёрдо, уверенно, быстро. За два рейса накопилось слишком много.



Когда секретарша появилась в кабинете с двумя охранниками, лицо управляющего уже светилось улыбкой.

Он поднял руку, не оборачиваясь:

— Не надо. Всё хорошо.

Троица замерла у двери. И стала слушать.

А послушать было что.

Касаткин с яростью рассказывал о поведении инженера Тихони, о его постоянных попытках втереться в доверие, о странной активности, граничащей с безумием, и, что самое главное — о подрыве дисциплины на борту.

Он размахивал руками, описывая «коврики с надписями», «отчёты на закате», «швабры у каюты», «папки с дисциплиной».
Улыбка управляющего превратилась в смех. Потом заразительный смех охватил и троих у дверей.

Серьёзным и мрачным оставался только Касаткин. Он не обращал внимания на смех — продолжал говорить, приводя всё новые и новые примеры.




— Мне нужен инженер! Ин-жи-нер! А не специалист по вылизыванию задниц до зеркального блеска! — выпалил он наконец.

Это выражение, пожалуй, было самым безобидным из тех, что прозвучали.

Если бы Касаткин сформулировал свою просьбу десять минут назад, возможно, управляющий смог бы дать внятный ответ. Но теперь — нет.

Он хохотал как ребёнок, вместе с охраной и секретаршей, не в силах остановиться.

Капитан думал, что смеются над ним. И ему это не нравилось. Как и отсутствие ответа.

Подождав ещё минуту, он развернулся и молча ушёл.

Злой и опустошённый капитан Обжоры вернулся к себе в каюту. В успех своей вылазки он уже не верил.


Каково же было его удивление, когда ровно через час он получил уведомление о выведении инженера Тихони из штата корабля.

Касаткин так обрадовался, что лично, под роспись, ознакомил Тихоню с приказом и в течение нескольких минут выставил его с корабля, вручив мешок с вещами.

Спустя ещё сорок минут пришло уведомление о назначении нового инженера.
Назара Максудова.

А ещё через двадцать минут новобранец предстал перед капитаном лично.




Он оказался невысоким, смуглолицым крепышом, одетым в элегантный костюм и с дорогими часами на запястье. За его спиной стоял спортивный автомобиль.

Поскольку въезд на территорию космопорта был запрещён, можно было смело утверждать: перед Касаткиным — настоящий мажор.

Но вопреки всему, Алексею Ивановичу он сразу понравился. И капитан решил: пора знакомить его с командой.

—Пойдём, пойдём, — проговорил Касаткин, направляя инженера Максудова на капитанский мостик, где, как он точно знал, сейчас находилась часть экипажа.

— Пилот — Серхио Родригес.
— Тот, что справа от него — твой помощник, Тобиас Дагора.
— Рядом с ним — Александр Лисиченко. Он отвечает за навигацию.

Капитан сделал шаг в сторону и указал на прибывшего:

— А это, — произнёс он, — наш новый инженер Назар Максудов. Прошу любить и жаловать.
С доктором, первым помощником и командой отвечающей за размещение груза познакомишься позже — как освободятся.

— Ясно, капитан. Приятно с вами познакомиться, — ответил Максудов.

Касаткин хлопнул инженера по плечу и уже собирался выйти с мостика, как вдруг раздалось громкое:

— Мяу!

Из коридора прямо им наперерез вышел корабельный кот.

Храбрец — пушистый, уверенный в себе и с характером, — встал поперёк пути, всем видом выражая упрёк капитану за забывчивость и одновременно демонстрируя готовность представиться новенькому во всей своей пушистой красе.

— Ага... — строго протянул Касаткин. — И ты здесь?
Он повернулся к Назару и добавил:

— Этого хвостатого бандита зовут Храбрец. Советую поладить с ним. Иначе проблем не оберёшься.

Максудов присел и протянул руку:

— Поладим, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Животные меня любят.

Храбрец пару секунд изучал руку новенького, после чего потёрся мордочкой и дал себя погладить.

По громкому, довольному мурлыканью было понятно: это — взаимная симпатия.


***
Пока Касаткин знакомил Максудова с экипажем, в уютном кафе неподалёку от космопорта разворачивались не менее занятные события.

Благодаря секретарше управляющего компании — женщине с феноменальной памятью и слабостью к сплетням — свежайшая история, произошедшая в кабинете её шефа, стремительно дошла до "Фламинго". А оттуда, подобно лесному пожару в засушливый сезон, новость расползлась по всему городу.

К вечеру в каждом баре, каждой забегаловке возле космопорта обсуждали только одно — поход капитана Касаткина к управляющему компанией.

Мнения, как водится, разделились.

Одни крутили у виска: — Да он законченный гоблин, — шептали они. — Ну как вообще можно после двух рейсов бежать жаловаться? Команда же! Такие вопросы внутри решаются.

Другие, напротив, посмеивались и уважительно кивали: — Вот это мужик! Быстро, по делу — и с результатом. А главное, не ныл, а выкинул эту мразь к чертям. Красавец!

Таких, кстати, было большинство.

Но были и третьи — те, кто хорошо знал секретаршу управляющего и понимал: вступить в открытую конфронтацию с саблезубым тигром, безопаснее, чем проявить неуважение и  пройти мимо этой миловидной, но злопамятной особы с высоко задранным подбородком, как сделал Касаткин.

Эти молчали. Они видели в капитане не просто волевого мужчину, а опасного и непредсказуемого типа, способного на многое.

После случившегося уже никто — абсолютно никто — не считал, что назначение Алексея Ивановича Касаткина капитаном корабля “Обжора” было случайностью.

***
У каждой монеты две стороны. И у этой истории — два героя.

Что касается инженера Тихони, то после того, как Касаткин выставил его с корабля, тот молча забрал свои немногочисленные вещи и отправился домой. Сначала выпил — чашку ромашкового чая, чтобы успокоить нервы.
Потом — стакан красного вина.
А напоследок — рюмку водки.
Завалившись на диван, он пробормотал: — Всё у меня будет хорошо. Новый день принесёт приятные сюрпризы и станет для меня невероятно успешным.

Если к пятому часу после того, как секретарша управляющего рассказала о визите капитана Обжоры в кафе, весь город уже знал о Касаткине, то о Тихоне за это же время успели обстоятельно поговорить и в трёх отдалённых местах, о существовании которых он даже не подозревал. Как, впрочем, и Касаткин.

— Новый день — новые возможности, — бодро сказал Тихоня с утра. — Я — успешный и незаменимый человек. Я обязательно найду работу, которая мне по душе. И у меня всё будет… хорошо!

То ли мантры помогли, то ли кто-то на небесах всё-таки следил за ним и решил поддержать, но чудо действительно произошло.

Поднявшись с дивана, Тихоня умылся, приготовил завтрак, налил себе кофе и только потом заглянул в почтовый ящик.
И… застыл.

Внутри его уже ждали предложения о трудоустройстве:
— шесть от грузовых кораблей   четырёх крупных корпораций;
— два от пассажирских судна;
— и одно — от роскошного круизного лайнера премиум-класса.

Представители последнего даже приложили к письму предварительный контракт с обозначением зарплаты и премий — и эти суммы значительно превышали всё, что Тихоня мог бы получать на «Обжоре».

В следующие десять минут инженер, не будучи особо религиозным, мысленно возблагодарил всех богов, богинь и святых, чьи имена успел вспомнить.
Оделся,  доел завтрак, допил кофе и пулей вылетел из дома, направляясь в офис компании «Люкс» — самой прекрасной и щедрой из всех.

На бегу он снова обращался к святым со словами:

— Только бы не передумали… Только бы не передумали… Пожалуйста, пожалуйста...

Компания не передумала.
Контракт был подписан через двадцать минут после его появления.

В новой работе Тихоня нашёл себя. Он быстро продвигался по карьерной лестнице, мастерски используя те же знания и умения, которые так раздражали Касаткина. А его стремительный взлёт в системе корпоративного сервиса и лояльности удивлял многих…