Мамоирония об идеальном человеке родителе

Набросок с Мамоиронией об идеальном родителе.

Он, Идеальный Человек-Родитель (далее – ИЧР), встает с первым писком птахи. Не с кряхтением, бурчанием и проклятиями в адрес будильника, вчерашнего фильма допоздна и соседей с ремонтом, а с "осознанной радостью встречи нового дня". Его лицо, еще не тронутое гелем для умывания и зубной щеткой, уже излучает доброжелательность и посылает лучики добра во все концы бескрайней вселенной. Настрой шикарный! Улыбка!

Он не варит кофе. Тем более не мешает растворимое. Он создает утренний ритуал осознанности, принятия себя и будущего дня, как чуда. Конечно, завтрак с травяным чаем, чей вкус напоминает сено, но зато он полезен. Пение птиц за окном, музыка для пробуждения, солнечные зайчики прыгают вокруг.

Пока обычные смертные родители в панике кричат: "Носки! Где твой рюкзак?! Сменку и Москвенка не забыл?!" – ИЧР практикует активное слушание. Он присаживается на корточки (колени не хрустят, ибо он ежедневно делает суставную гимнастику) и, глядя чаду в глаза (не в лоб, а именно в глаза!), мягко интересуется: "Какие чувства у тебя вызывает необходимость надеть эту конкретную пару носков сегодня утром, мое солнышко?"

Ребенок, разумеется, орет, что хочет хлопья с сахаром, а не "эту гадость" из пророщенной пшеницы, и бьет ложкой по столу. ИЧР не моргает. Он транслирует безусловное принятие: "Я вижу твою фрустрацию, дорогой. Ты злишься, потому что твои ожидания относительно завтрака не совпали с реальностью. Это нормально. Давай вместе подышим с посчитаем до ста?"

На выходе из дома ИЧР не сует ребенку в рот пол-банана со словами "Жуй быстрее!". Он предусмотрительно упаковал сбалансированный ланчбокс: органические овощи, нарезанные звездочками, безглютеновый хлебец с хумусом, орешки (если в саду/школе разрешены орехи, разумеется; список аллергенов у ИЧР всегда под рукой, рядом с сертификатом о курсе детской психологии).

Вечером ИЧР не падает лицом в диван с мыслью "Хоть бы сделал уроки сам и не приставал". Он вовлечен! Он не просто делает с ребенком уроки, он исследует мир вместе, превращая дроби в пиццу, а правила русского языка – в увлекательный квест по поиску потерявшихся запятых. Он знает всё про Майнкрафт, с лёгкостью различает важные вещи, например отличит Лабубу от Лабуды и Лободы с завязанными глазами. При этом у него есть хобби (урбанистическое пчеловодство на балконе?), о котором он рассказывает с таким вдохновением, что ребенок на полторачаса забывает про планшет.

Кризисы? Истерики? ИЧР – неприступная скала эмоциональной стабильности. Он не орет в ответ, не швыряет тапок (у него их нет, только экологичные тапочки из бамбука). Он обнимает, дышит и бормочет мантры про лимбическую систему и недоразвитую префронтальную кору. Он понимает: это не ребенок плохой, это его мозг временно "захватили рептилоиды". Надо переждать. С любовью. И, возможно, чаем из сена.

Он никогда не говорит: "Потому что я так сказал!". Он объясняет. Всегда. Даже в 11 вечера, когда вопрос звучит: "А почему у муравья шесть ног, а не восемь?". Он находит силы объяснить про эволюцию, эффективность и божественный замысел (с оговоркой на свободу вероисповедания). Он читает еще одну сказку сиплым голосом, хотя его веки слипаются, а мозг уже напоминает вареную овсянку. Потому что "ритуалы важны".

Он помнит все даты прививок, размеры одежды (текущие и на вырост), любимый цвет, страхи перед сном и какую именно машинку в киндер-сюрпризе ребенок хотел три года назад и не получил (и до сих пор тайно грустит). Его телефон забит не селфи, а фотографиями "успехов": первый каракульный шедевр, первая башня из кубиков, первый выход в театр. Он излучает терпение, как маленькая, но очень настойчивая атомная электростанция.

Со стороны это выглядит... утомительно. Сюрреалистично. Немного как перформанс. Где он берет силы? Где его темная сторона? Где крик и слезы в подушку, пачка чипсов, шоколадка тайно съеденные за углом, или дикое желание сбежать на необитаемый остров, где нет ни одного вопроса "почему"?

Ах да, ее нет. Потому что он – Идеальный. Он медитирует. Он ведет дневник благодарности. Он пьет свой ромашковый чай и находит радость в каждом моменте, даже когда этот момент – уборка рвоты в два ночи. Его любовь – это ровный, немерцающий свет, как у дорогой светодиодной лампы. Без перебоев. Без тёмных пятен.

Глядя на него, обычный родитель, с кругами под глазами цвета синяка, в растянутой кофте с пятном от йогурта, мирно соседствующим с вчерашним пятном от фломастера, чувствует легкий укол... не зависти, нет. Скорее, узнавания абсурда.

Потому что в глубине души мы-то знаем: "настоящий" идеальный родитель – это не безупречный робот. Это тот, кто иногда орет, потом плачет вечером в ванной, забывает про день "научных опытов" в школе, кормит на ужин сосисками и пельменями и обожает своего нытика и бунтаря до мурашек, до боли, до истерического смеха посреди этого прекрасного, сумасшедшего, вечно неидеального хаоса под названием "семья". И в этом хаосе, таком непафосном и живом, и прячется самое настоящее, теплое, "человеческое совершенство". С царапинами, прыщиками и вечно потерянными носками.