Странная графиня

Автор: Эдгар Уоллес. Авторское право,БОСТОН SMALL, MAYNARD & COMPANY 1926 год.
***
 Глава первая

Лоис Маргеритта Реддл сидела на краю кровати с толстой и тяжёлой
чашкой бледного чая в одной руке и письмом в другой. Чай был слишком
сладким, хлеб был нарезан щедро, хотя масла на него ушло
немного, но она была так поглощена письмом, что забыла о том, что Лиззи Смит не очень хорошо готовит.
На конверте был позолоченный герб, а бумага была плотной и слегка надушенной.
 Честер-сквер, 307, юго-запад.
 Графиня Морон рада сообщить, что мисс Реддл возьмёт
 приступает к своим обязанностям секретаря-резидента в понедельник, 17-го числа. Мисс Реддл обеспечена удобным положением и широкими возможностями для
отдыха.Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась раскрасневшаяся и
потная Лиззи.

«В ванной никого нет, — коротко сказала она. — Лучше
возьми себе мыло — то, что осталось, видно насквозь. Там одно сухое
полотенце и одно полусухое». Что за письмо?»
«Это от моей графини — я начинаю в понедельник».Лиззи скорчила гримасу.
«Конечно, выспаться? Значит, мне придётся с кем-то делить
Эти покои. Последняя девушка, которая здесь спала, храпела. Я скажу тебе одну вещь, Лоис: ты не храпишь.Глаза Лоис блеснули, а чувствительные губы на секунду изогнулись в подобии улыбки.
— Ну, ты же не можешь сказать, что я о тебе не забочусь, — с удовлетворением произнесла Лиззи. — Держу пари, я лучший сосед по комнате, с которым тебе доводилось жить.Я ходила за покупками, готовила и всё такое — ты же признаешь это?  Лоис обняла девушку и поцеловала её в некрасивое личико.
 — Ты была просто душкой, — сказала она, — и мне во многом жаль, что я...
уезжаю. Но, Лиззи, я всю свою жизнь упорно пытался двигаться дальше. От
Национальной школы в Лидсе до той маленькой кассы в Roopers, и от
Грабители в аптеках, а потом к великим юристам...
“Великолепно!” - воскликнула презрительная Лиззи. “Старина Шеддлс великолепен! Еще бы, этот подлый старый дьявол не дал мне прибавки в полкроны на Рождество, и Я пять лет набивал для него алфавит! Малыш, ты выйдешь замуж за светского человека. Что графиня-она-дракон, а она богата, и
вы обязательно встретите набухает--перейти и ваш годовой, пока я жарю
яйца. Будет ли сегодня дождь?”
Лоис потирала свою белую округлую руку, осторожно проводя ладонью по розовому шраму в форме звезды чуть выше локтя.
Лиззи верила, что всякий раз, когда шрам начинал чесаться, приближался дождь.
«Тебе нужно сделать электростимуляцию, или как там это называется», — сказала девушка с курносым носом, когда другая покачала головой.
«Рукава сейчас так же модны, как кринолины».
Из ванной Лоис услышала, как её спутница суетится на маленькой кухне.
Вперемешку с шипением и потрескиванием жарящихся яиц доносился пронзительный звук новейшего фокстрота, который Лиззи насвистывала безошибочно.
Они жили на третьем этаже дома на Шарлотт-стрит с того самого дня, как она приехала в Лондон. Лоис была сиротой; она не помнила своего отца, который умер, когда она была совсем маленькой, и лишь смутно представляла себе милую женщину средних лет, которая заботилась о ней в суровые и скромные дни её раннего детства. Она перешла на попечение какой-то дальней родственницы, которую не интересовало ничего, кроме многочисленных болезней, от которых, как она воображала, страдала сама Лоис. А потом тётя умерла, несмотря на множество бутылочек с лекарствами, а может, и благодаря им
Они попрощались, и Лоис отправилась в свой первый приют.
«В любом случае, графине понравятся твои изысканные манеры», — сказала Лиззи, когда сияющая девушка вошла в кухню. Она явно обдумывала новое назначение.
«Не думаю, что я говорю изысканно!» — добродушно ответила Лоис.
Лиззи ловко перевернула яйца на сковороде.
— Держу пари, это-то его и зацепило, — многозначительно сказала она, и девушка покраснела. — Я бы хотела, чтобы ты не говорила об этом несчастном молодом человеке так, будто он бог, — коротко сказала она.
 Лиззи Смит ничто не могло смутить.  Она вытерла влажный лоб
Она вытерла руку о фартук, поставила сковороду в раковину и села.
 «Он не такой, как некоторые из этих пикаперов, — сказала она,
вспоминая прошлое. — Он из высшего общества, если хочешь знать! Он поблагодарил меня как леди и не сказал ни слова, которое нельзя было бы напечатать на первой полосе «Баптистского вестника».
Когда я пришла без тебя, он был разочарован. И заметьте, это не было комплиментом в мой адрес, когда он посмотрел на меня свысока и сказал: «Разве ты не привёл её?» «Эти яйца подгорели», — сказала Лоис.«И он джентльмен, — продолжила непреклонная Лиззи. — У него есть собственная машина.
И часы он проводит ходьба вверх и вниз Бедфорде просто, так говорят, чтобы получить представление о вас, могла растопить каменное сердце”.

“Мой - латунный”, - сказала Лоис с улыбкой. “И правда, Элизабетта,
ты смешная”.

— Ты первая, кто назвал меня Элизабеттой с тех пор, как меня окрестили, — спокойно заметила стенографистка. — Но даже это не меняет сути дела, насколько я понимаю. Мистер Дорн...

 — У этого чая вкус трухи, — злорадно перебила её девушка, и Лиззи была достаточно человечной, чтобы обидеться.
 — Ты слышала старого Маккензи прошлой ночью? — спросила она, и когда Лоис
Она покачала головой: «Он играл ту мечтательную мелодию из «Сказок Гогенгейма» — или это был «Гофман»? Все эти еврейские имена для меня на одно лицо. Я не понимаю, как шотландец может играть на скрипке; я думала, они играют только на волынках».

«Он прекрасно играет, — сказала Лоис. — Иногда, но очень редко, эта музыка приходит ко мне во сне».Лиззи фыркнула.
— Сейчас середина ночи, не время для игр, — решительно заявила она. — Может, он и наш домовладелец, но мы имеем право спать и вообще, он сумасшедший.
 — Это приятное безумие, — успокоила её Лоис, — и он милый старичок.
Лиззи фыркнула.— Всему своё время, — уклончиво ответила она и, встав, взяла с комода третью чашку с блюдцем, поставила их на стол,
наполнила чаем и безрассудно плеснула молока в тёмно-коричневую жидкость.
 — Теперь твоя очередь отнести это ему, — сказала она, — и можешь намекнуть ему, что единственная зарубежная музыка, которая мне нравится, — это «Ночное время в Италии».
У них было принято каждое утро спускаться с чашкой чая к старику, который жил этажом ниже и был не только их домовладельцем, но и очень хорошим другом двух девушек.  Арендная плата
Они заплатили, помня о центральном расположении дома и о том, что этот квартал Лондона пользуется популярностью у иностранцев, готовых платить почти любую сумму за проживание в итальянском квартале. Сумма была микроскопической.
 Лоис спустилась с чашкой по лестнице и постучала в одну из двух дверей на следующей площадке.  Послышались шаркающие шаги по голому полу, дверь открылась, и Рэб Маккензи благосклонно улыбнулся, глядя поверх очков в роговой оправе на прекрасное видение.
 — Спасибо вам, большое спасибо, мисс Реддл, — взволнованно произнёс он.
взял чашку у нее из рук. “ Ты не хочешь прогуляться? Я вернул свою старую
скрипку. Я потревожил тебя прошлой ночью?“Нет, прости, я тебя не расслышала”, - сказала Лоис, когда он поставил чашку на хорошо вымытую поверхность пустого стола.Комната, безупречно чистая и обставленная только самым необходимым,
была подходящим местом для маленького старичка в мешковатых брюках,
алых тапочках и чёрном бархатном пальто. Чисто выбритое лицо
было изрезано морщинами, но бледно-голубые глаза под густыми
бровями были живыми. Он взял скрипку, лежавшую на буфете, с нежностью и заботой прикоснись.“Музыка - великая профессия, - сказал он, - если ты можешь уделять ей время“. Но сцена отвратительна! Никогда не выходи на сцену, юная леди. Держитесь справа от рампы. Эти артисты сцены - странный,
неискренний народ. ” Он выразительно кивнул и продолжил: “Я обычно сидел
в глубоком оркестровом отсеке и наблюдал, как она крутит пальчиками на ногах.
Она была милой девушкой. Она была ненамного старше тебя и такая же надменная, как все артисты. И я так и не понял, как набрался смелости попросить её выйти за меня.
Он тяжело вздохнул. — Ах, ладно! Я лучше буду жить в дураках
Лучше рай, чем его отсутствие, и на два года...» Он покачал головой.
 «Она была хорошенькой девушкой, но у неё был преступный склад ума. Некоторые девушки такие. У них просто нет ни совести, ни раскаяния. А если у тебя нет ни совести, ни раскаяния, ни чувства прекрасного, то ты способен на всё, вплоть до убийства».
Лоис не в первый раз слышала эти бессвязные и отрывочные упоминания о таинственной женщине, эти предостережения держаться подальше от сцены.
Но он впервые упомянул преступный умысел. “Женщины - забавные создания, мистер Маккензи”, - сказала она, поддакивая ему.Он кивнул.
“Да, они такие”, - просто сказал он. “Но, вообще говоря, они
выше большинства мужчин. Благодарю вас за чай, мисс Реддл”.
Она поднялась наверх и обнаружила, что Лиззи натягивает пальто.
“Ну, он вас предостеречь от доски?” - спросила мисс Смит, как она
побрели к маленькому зеркалу и приложила ее носом грязно с
порошок. “Бьюсь об заклад, он! Я вчера сказала ему, что я буду в
хор красоты, и он едва не случился припадок.” -“Ты не должен дразнить бедный старик”, - сказал Луис.— Ему следовало бы быть поумнее, — презрительно сказала Лиззи. — Хоровод красавиц! У него что, глаз нет?

 Глава вторая
Они вместе отправились в офис, прогуливаясь по Блумсберийским площадям, и лишь однажды Лоис опасливо оглянулась, чтобы проверить, не следует ли за ними её нежеланный кавалер. К счастью, его не было видно.

 — Насчет того шрама у тебя на руке, — сказала Лиззи, когда они переходили через
Теобальдс-роуд. «Я знаю одно шикарное местечко на Саут-Моултон-стрит,
где удаляют шрамы. Я подумывала сходить туда, чтобы сделать
процедуру для лица. Управляющий предложил мне это — Лоис, этот парень
Он такой свежий, что его нужно хранить на льду. А ведь ему сорок восемь, и у него большая семья!
Два часа спустя мистер Оливер Шедлс взял со стола несколько документов, быстро и внимательно просмотрел их, раздражённо потёр седую щетину на небритом подбородке и уставился на Бедфорд-Роу.Он повернулся к маленькому звонку на столе, секунду колебался, а затем нажал на него.— Мисс Реддл! — резко бросил он служанке, которая поспешно откликнулась на его зов.
 Он снова изучил лист бумаги и продолжал читать, когда дверь открылась и вошла Лоис Реддл.
Лоис была немного выше среднего роста и из-за своей стройности
казалась выше, чем была на самом деле. Она была одета в строгий черный цвет, который фирма "Шеддлс и Соан" обязывала носить всех своих сотрудниц женского пола.Мистер Шаддлс достиг того возраста, если вообще когда-либо был в каком-либо другом, когда красота не имеет значения. То, что Лоис Реддл обладала некой неземной красотой, которая принадлежала только ей, могло быть правдой, но для адвоката она была девушкой-клерком, которая получала тридцать пять шиллингов в неделю за вычетом стоимости страховки.«Ты поедешь в Телсбери».
Он был склонен к многословию и неизменно начинал свои замечания с местоимения в винительном падеже.
«Ты доберёшься туда за полтора часа. Отнеси эти два письменных показания женщине по фамилии Десмонд и заставь её подписать форму о переводе. Машина там...»«Кажется, она была у мистера Дорлинга...» — начала она.
«Машина там», — упрямо повторил он. “У тебя будет сухое путешествие, и
ты должен быть благодарен за возможность подышать свежим воздухом.
Вот, возьми это”, - сказала она, выходя с бумажкой. Это был
маленький листок бумаги. “Это приказ Министерства внутренних дел - используйте свои чувства,
девочка! Как, по-твоему, ты попадешь в тюрьму без этого? И скажи
этой женщине Десмонд ... В любом случае, проваливай.
Лоис вышла и закрыла за собой дверь. Четверо поблекших, клерки средних лет, сидевшие за своими высокими столами, даже не подняли глаз, но курносая девушка с маслянистым лицом, которая была
застучав на пишущей машинке, она вскинула голову.
— Ты едешь в Телсбери на так называемом автомобиле? — спросила она. — Я
думала, он тебя отправит. Этот старый чёрт настолько скуп, что не заплатил бы даже за билет на небеса! Этот неумолимый поток кого-нибудь да убьёт
«В наши дни, — мрачно добавила она, — помяните моё слово!»

 Фирме «Шэдлз и Соан» принадлежал полуразрушенный автомобиль, который в лучшие свои времена был на ходу ещё до войны. Он стоял в
неподалёку от гаража, который, будучи собственностью мистера
Шэдлза, не требовал арендной платы за хранение машины, которую он
купил за ничтожную сумму на распродаже имущества банкрота. Это был «Форд», и предполагалось, что каждый сотрудник сможет на нём ездить. На нём мистер Шэдлс ездил в суд, на нём его клерки ездили по делам, и он фигурировал во всех счетах дорого. Во многих отношениях это была очень выгодная схема.
“Разве ты не рад, что уезжаешь?” - с завистью спросила Лиззи. “Господи! Если бы я только мог выбраться из этой пыльной дыры! Может быть, ты встретишь свою судьбу? Лоис нахмурилась. -“Мой что?” -“ Твоя судьба, ” ничуть не смутившись, ответила Элизабетта. “Я заметил его из окна " "этим утром - этот парень определенно помешан на тебе!”
Холодный свет немилость и был в глазах Лоис, но Лиззи не был
легко раздавить. “Нет ничего такого в том, что,” сказала она. “Конечно же,
чтобы быть молодой человек, который ждал меня в течение нескольких часов-во время дождя тоже. IT оказалось, что у него тоже было не все в порядке с головой.Лоис тихо рассмеялась, обматывая вокруг шеи яркий шарф
и натягивая перчатки. Внезапно ее улыбка исчезла.
“Я ненавижу Телсбери; я ненавижу все тюрьмы. У меня от них мурашки по коже. Я
рад, что ухожу от мистера Шаддлса”.
“Не называй его ‘мистер", - сказал другой. «Это будет для него комплиментом».
Машина стояла у двери, как и предполагал мистер Шэдлс, — старая и уродливая.
День был ясный и тёплый, и как только она выбралась из лондонского
пробника, ярко засияло солнце, и она стряхнула с себя уныние
которое всё утро тяготило её, как туча. Выезжая на Бедфорд-Роу, она инстинктивно огляделась в поисках
каких-нибудь признаков присутствия мужчины, о котором Лиззи
так нелестно отозвалась и чья постоянная и непоколебимая
преданность была одним из главных источников смущения в её жизни. Но его нигде не было видно, и он исчез из её мыслей, когда она, выехав из Лондона, свернула с главной дороги и снизила скорость на одной из извилистых улочек, которые шли параллельно почтовому маршруту и радовали тех, кто любил сельскую местность и Зелёные живые изгороди открывали перед ней более чарующий вид, чем шоссе.Не доезжая семи миль до Телсбери, она вернула машину на главную
магистраль и на скорости, которую она с тревогой признала
чрезмерной, выехала на асфальтированное шоссе. Едва она
выехала из-за высоких живых изгородей, как услышала
предупреждающий сигнал клаксона и нажала на тормоз. Машину занесло на дороге. Слишком поздно.Она отпустила тормоза и отчаянно нажала на педаль газа. Она
увидела, что прямо на неё несётся капот длинной чёрной машины, и почувствовала скорее, чем услышала восклицание водителя.«_Авария!_»
В ту же секунду она узнала водителя.«Говори!»
Девушка, вцепившаяся в руль своего древнего «Форда», вызывающе смотрела на него через разбитое лобовое стекло, но Майкл Дорн не принял вызов. Вместо этого он включил заднюю передачу, собираясь вытащить подножку из нежных объятий другого охранника. Он сделал это с такой мягкой и снисходительной интонацией, что это было почти оскорбительно.— Скажи это! — воскликнула она. — Скажи что-нибудь грубое или вульгарное! Так будет гораздо лучше
Лучше уж выговориться, чем позволять плохим словам бродить внутри!»
 «Серым глазам нужны чёрные ресницы, чтобы выглядеть наилучшим образом», — подумал он.
У неё был один из тех тонких носов, которыми он восхищался в женщинах.
Ему очень нравился её подбородок, и, поскольку он был агрессивно вздёрнут, ему открывался прекрасный вид на идеальную шею.
Она показалась ему невероятно совершенной, несмотря на красный, жёлтый и зелёный шёлковый шарф, слегка завязанным узлом. Она была опрятно, хоть и бедно, одета.«Во мне не скачет ничего, кроме моего сердца, — сказал он, — и, в конце концов,в тот момент, когда он выскользнул у меня изо рта. Мне не нравится твой галстук. Она опустила взгляд на вызывающий предмет одежды и нахмурилась. — Ты не имеешь права наезжать на меня из-за того, что тебе не нравится мой шарф, — холодно сказала она. — Не мог бы ты убрать свою странную машину с моей дороги? Надеюсь, у тебя есть страховка.

Он резко сдал назад, раздался звук рвущейся жести, треск и звон бьющегося стекла, и он оказался на свободе. Затем: «Ты выехал с просёлочной дороги со скоростью сорок миль в час — ты бы точно перевернулся, если бы я тебя не поймал», — сказал он почти извиняющимся тоном. «Надеюсь, ты не пострадал?»
Она покачала головой.
 «Нет, — сказала она, — но я думаю, что мой работодатель будет в ярости, когда увидит обломки. В любом случае, мистер Дорн, вы добились своего, вы меня познакомили».
 Он вздрогнул и слегка покраснел.
— Ты же не думаешь, что я устроил это столкновение, чтобы
познакомиться с тобой, не так ли? — выпалил он и был поражён, когда девушка с серьёзными глазами кивнула.

 — Ты следил за мной несколько месяцев, — тихо сказала она.  — Ты даже приложил усилия, чтобы подлизаться к девушке в офисе мистера Шэддлса и договориться о встрече.  Я видела, как ты шёл за мной по пятам
Ты как-то раз ехал со мной на одном автобусе, а в тот единственный раз, когда я была на танцах в этом году, я встретила тебя в вестибюле.

 Майкл Дорн повертел в руках руль, на мгновение лишившись дара речи.
 Теперь она говорила серьёзно, в её голосе больше не было подшучивания и тихого веселья.
 Эти чудесные глаза смотрели на него с
некоторым мягким упреком, который было трудно вынести.

— Ну, по правде говоря... — начал он запинаясь и понял, что не может подобрать слов.


Она подождала, пока он закончит предложение, а затем:

— По правде говоря... — В уголках её красных губ заиграла лёгкая улыбка.
рот. “Правда в том, мистер Дорн, что это не очень страшное преступление"
для любого хорошего мужчины желание познакомиться с любой девушкой - это я понимаю. И это
было бы глупо с моей стороны, если бы я притворился, что я очень раздражен. Но
как я сказал вашему послу, мисс Лиззи Смит ...

Он быстро заморгал.

“Я действительно не хочу знать вас, и я не сомневаюсь, что она
передал, что интеллект для вас. Следовательно, ваша позиция немного... как бы это сказать?


 — «Оскорбительна» — вот слово, которое вы ищете, — холодно сказал он.  — Признаю, что это можно так назвать.

Он медленно спустился, подошёл к её машине и встал, положив руки на подлокотник сиденья.


 — Я хочу, чтобы вы поверили, мисс Реддл, — серьёзно сказал он, — что я меньше всего на свете хочу вас раздражать.
 Если бы я не был таким неуклюжим дураком, вы бы никогда не узнали, что я...

 Он замолчал, не зная, что сказать. Это она его так назвала, и, несмотря на всю свою серьёзность, он рассмеялся.

«Подглядывать» — отвратительное слово. Я пытаюсь придумать что-нибудь поприятнее, — сказал он.

Ей понравился отблеск улыбки в его голубых глазах, и она
затем они расстались, не сказав больше ни слова, возможно, она думала о нем более доброжелательно.
Но - Куда ты собралась в этот погожий осенний день?:

“ Куда это ты собралась? - спросил он, и она напряглась. - Куда ты собралась в этот ясный осенний день?
- Куда это ты собралась в этот ясный осенний день?

“Вы начинаете свою машину, пожалуйста?” - сказала она с достоинством.

Он завел двигатель и встал в стороне. Она не могла сопротивляться
искушение:

«Если ты сейчас последуешь за мной, то испытаешь шок, — сказала она. — Я направляюсь в тюрьму Телсбери».

 Мужчина был ошеломлён; он смотрел на неё с изумлением и страхом.
 У него отвисла челюсть, а в глазах появилось странное выражение удивления.

 «Куда ты идёшь?» — спросил он хриплым голосом, как будто сомневался в том, что свидетельство его ушей.
“Я отправляюсь в тюрьму Телсбери, пожалуйста”.
Она отмахнулась от него. Машина со сломанной ветрового стекла поехал
шумно вдоль широкой столбовой дороги, оставляя мужчину взглядом. И тогда:
- Господи! - сказал Майкл Дорн.

 Глава Третья

Мрачный вход в исправительную колонию Телсбери, к счастью, скрыт за стеной густых сосен. Её красные стены
потускнели от времени, и если бы не высокая башня в центре
тюрьмы, путешественник прошёл бы мимо незамеченным.
Скрывая всю ту душевную боль, из-за которой слово «Дартмур» стало синонимом скорби, Телсбери ей не хватало славы её «соседки» по тюрьме.

Лоис уже дважды посещала тюрьму по делам своего работодателя.
 Клиент фирмы подал в суд на женщину, которая занималась систематическим мошенничеством, и её приговорили к пяти годам заключения.
 Необходимо было получить её подпись на некоторых документах,
возвращающих законному владельцу акции, которые были незаконно конвертированы.

Остановив машину боком к высоким чёрным воротам, она вышла и позвонила в колокольчик. Почти сразу же решётка отъехала в сторону, и
Два внимательных взгляда окинули её. Хотя привратник узнал её,
он повернул ключ в замке и впустил её в голую каменную комнату,
обставленную письменным столом, табуретом, двумя стульями и столом.

 Привратник ещё раз прочитал приказ и нажал на звонок. Он, двое его помощников и начальник тюрьмы были единственными, кто входил в эти стены.
Его сфера деятельности ограничивалась комнатой и аркой, закрытой стальными перилами, которые отделяли двор от остальной части тюрьмы.

— Вам не надоело сюда приходить, мисс? — спросил он с улыбкой.

 — Тюрьмы меня очень утомляют, и у меня от них болит сердце, — сказала девушка.

 Он кивнул.

 — Здесь шестьсот женщин, которые устали и измучены больше, чем вы когда-либо будете, я надеюсь, мисс, — сказал он как обычно.
 — Я ни одну из них не видела. Я открываю ворота тюремному фургону
и больше никогда их не вижу, даже когда они выходят».

 Щёлкнул замок, и вошла молодая надзирательница в аккуратной синей форме.
Она весело кивнула Лоис. Девушку вывели
через небольшие стальные ворота, по широкому плацу, пустому в тот момент, через другую дверь и по коридору в небольшой кабинет начальника тюрьмы.


— Доброе утро, доктор, — сказала она. — Я пришла навестить миссис Десмонд, — и она показала свои бумаги седовласому начальнику тюрьмы.


— Она сейчас в своей камере, — сказал он. — Пойдёмте, мисс Реддл, я сам вас туда провожу.

В конце коридора была ещё одна дверь, которая вела в большой зал.
По обеим сторонам зала располагались стальные проходы, к которым вели широкие лестницы в центре зала.  Лоис подняла голову и увидела сетку
Она подняла голову и вздрогнула. Она знала, что его там повесили, чтобы эти несчастные женщины не бросились с верхнего этажа.


 «Вот мы и на месте», — сказал начальник тюрьмы и открыл дверь камеры своим ключом.


 Пять минут она возилась с угрюмой женщиной, которая жаловалась на всех, кроме себя; и наконец, с искренним вздохом облегчения, вышла за дверь и присоединилась к начальнику тюрьмы. Когда он запер камеру, она сказала:

 «Слава богу, я больше сюда не приду».

 «Откажешься от карьеры юриста?»  добродушно спросил он.  «Ну, я никогда
Я и не думала, что это подходящая профессия для девушки».

 «Вы слишком высокого мнения о моём интеллекте, — улыбнулась она. — Я самый обычный клерк, и мои познания в юриспруденции сводятся к тому, что на определённые документы и в определённых местах нужно ставить печати!»

 Они пошли не тем путём, которым пришли, а через холл вышли на плац. Организация была настолько безупречной, что за то короткое время, что она провела в камере, двор заполнился серыми фигурами, марширующими по кругу.

 «Час прогулок», — сказал начальник тюрьмы.  «Я подумал, что вам будет интересно на них посмотреть».

Сердце девушки переполняли жалость и беспричинная обида на закон, который забрал этих женщин и превратил их в бессмысленные цифры.  В их платьях в клетку и белых кепках было что-то очень уродливое, очень грязное, что-то, что сжимало сердце девушки и наполняло её смутным страхом. Там были женщины всех возрастов, старые и молодые, некоторые — совсем девочки, некоторые — древние старухи, и на лице каждой из них лежало неизгладимое клеймо ненормальности. Там были жестокие лица, хитрые лица, слабые, жалкие лица
Лица, повернувшиеся к ней, когда жуткий круг зашаркал дальше;
выцветшие глаза, которые тупо смотрели на неё, тёмные глаза, в которых читалась злобная
зависть, безразличные глаза, которые не удосужились рассмотреть её
глубже, чем одним беглым взглядом. Шаркающие, спотыкающиеся женщины, которые через
некоторое время стали казаться нереальными.

 Круг почти сомкнулся, когда Лоис увидела высокую фигуру, которая, казалось, выделялась на фоне этого ужаса. Её спина была прямой, подбородок вздёрнут, а спокойные глаза смотрели прямо перед собой. Ей могло быть сорок или пятьдесят. Изящно очерченные
Черты её лица были не тронуты морщинами, но волосы были седыми. В её походке было что-то божественно безмятежное.


— Что эта женщина здесь делает? — спросила Лоис, прежде чем поняла, что задала вопрос, который ни один посетитель не должен задавать тюремному чиновнику.


Доктор Стэннард не ответил ей. Он наблюдал за приближающейся фигурой. На секунду взгляд женщины остановился на девушке.
Всего на секунду — ровно на столько, на сколько благовоспитанная женщина может задержать взгляд на лице другого человека, — а затем она прошла мимо.

  Девушка вздохнула.

— Простите, что спросила, — сказала она, проходя мимо начальника тюрьмы через решётку в его кабинет.

 — Другие тоже спрашивали, — ответил начальник тюрьмы, — и не были удовлетворены.  Как вы знаете, в тюрьме запрещено раскрывать личность заключённого.  Но, как ни странно... — Он огляделся в поисках чего-то и вскоре нашёл это — толстую книгу в кожаном переплёте, которая была открыта и лежала обложкой вниз на картотеке.

Не говоря ни слова, он протянул ей книгу, и она посмотрела на название.
Она была достаточно хорошо знакома с юридическими книгами, чтобы понять, что это одна из них
Это издание. Оно было озаглавлено «Уголовные дела Фоули».

 «Мэри Пиндер», — коротко сказал он, и она увидела, что книга открыта на странице с этим именем. «Довольно любопытно, что я как раз читал об этом деле, когда ты вошла. Я искал основные детали, чтобы проверить, не подводит ли меня память. Я не против
сказать вам, — он понизил голос, словно опасаясь, что его подслушают, — что я разделяю ваше удивление!

 Она посмотрела на заголовок: «Мэри Пиндер — убийца» — и ахнула.

 — Убийца? — недоверчиво спросила она.

 Доктор кивнул.

 — Но это невозможно!

“Прочтите дело”, - сказала другая, взяла книгу и прочла:


 Мэри Пиндер - убийство. Признана виновной на Херефордских судебных заседаниях. Приговорена к
 смертной казни; заменена пожизненным заключением. Это типичный случай
 убийство ради наживы. Пиндер жил в квартире с молодым человеком, который был
 по общему мнению ее мужа, и который исчез прежде, чем произошло преступление.
 Считается, что он оставил ее без гроша в кармане. Её хозяйка, миссис Кёртейн, была богатой вдовой, немного эксцентричной и, как считалось, находившейся на грани безумия. Она хранила в доме крупные суммы денег и
 количество антикварных украшений. После того как муж бросил её, Пиндер
объявила о поиске временного жилья, и одна дама, пришедшая по объявлению,
обнаружила, что входная дверь не заперта, и, постучав несколько раз и не получив ответа, вошла. Увидев, что одна из дверей в комнату открыта, она заглянула внутрь и, к своему ужасу, обнаружила миссис.
 Кертейн лежащей на полу, очевидно, в обмороке. Она немедленно отправилась на поиски полицейского, который, прибыв на место, обнаружил, что женщина мертва. Ящики старого секретера были выдвинуты, и их содержимое
 На полу было разбросано содержимое шкатулки, в том числе драгоценности.
 Возникли подозрения, и в отсутствие квартирантки, которую видели выходящей из дома незадолго до обнаружения шкатулки, был проведён обыск. В запертом ящике была найдена маленькая бутылочка с цианистым калием и множество драгоценностей. Квартирантку арестовали. Защита утверждала, что покойный часто угрожал
совершить самоубийство и что не было никаких доказательств
покупки яда, который находился в бутылке без этикетки. Пиндер
 отказалась предоставить информацию о себе или своём муже; свидетельство о браке не было найдено; она предстала перед судом Дарсона и была осуждена. Считается, что Пиндер, остро нуждавшийся в деньгах, поддался внезапному искушению и, подсыпав цианид в чай женщины, затем обыскал её секретер. В этом деле нет ничего необычного, за исключением отказа подсудимой признать свою вину.


Лоис дважды прочитала отчёт и покачала головой.

«Я не могу в это поверить! Это невероятно — невозможно!» — сказала она. «Она была
пожизненно заключена в тюрьму — но ведь она уже должна быть на свободе? Разве за хорошее поведение не полагается смягчение приговора?


Губернатор покачал головой.

 «К сожалению, она дважды пыталась сбежать и потеряла все свои привилегии. Очень жаль, потому что она довольно богатая женщина. Её дядя, который узнал о её осуждении только после того, как она провела пять лет в тюрьме, оставил ей весьма значительное состояние. Она так и не сказала нам,
кто она такая. Он навестил её здесь за несколько недель до своей смерти.
Мы так же мудры, как и прежде, за исключением того, что знаем: он был родственником её матери.

Лоис снова взяла книгу и уставилась на напечатанную страницу.

«Убийца — эта удивительная женщина!»

Он кивнул.

«Да. Удивительно. И всё же самые невинные на вид люди совершают ужасные преступления. Я живу здесь уже двадцать лет и потерял большую часть своих иллюзий».

«Если они думали, что она убийца, почему они не…»

Она не могла заставить себя сказать «повесить её». Губернатор с любопытством посмотрел на неё.

 «Ха… хм… ну, на то была причина, очень веская причина».

 Лоис на мгновение задумалась, а потом вдруг всё поняла.

“Да, ребенок родился в этой самой тюрьме - самый красивый малыш.
девочка, которую я когда-либо видел - идеальный ребенок. Я ненавидел то время, когда ее пришлось забрать.
ее забрали. Бедняжка!

“Она не знала, возможно, не знает и сейчас”, - сказала Лоис, ее глаза
наполнились слезами.

“Нет, я полагаю, что нет. Ее удочерила женщина, которая была соседкой и
всегда верила в невиновность миссис Пиндер. Нет, когда я сказал «бедная маленькая душа», я имел в виду ту дурочку-медсестру, которая позволила ребёнку обжечь руку о грелку. Довольно сильный ожог.
Я запомнил это, потому что у ребёнка на предплечье остался шрам — на пробке от бутылки с водой была звезда.


 Лоис Реддл вцепилась в край стола, и её лицо внезапно побледнело.
 Доктор убирал книгу, стоя к ней спиной.
 Она с трудом взяла себя в руки.


 — Вы... вы помните имя, которым окрестили ребёнка? — тихо спросила она.


“Да, ” тут же согласился он, “ необычное имя, и я всегда его помню.
Лоис Маргеритта!”




 Глава четвертая

Лоис Маргеритта! Ее собственное имя! А ожог в форме звезды у нее на руке!

В голове у неё всё кружилось; комната, казалось, вращалась вокруг неё, как в пьяном угаре, и ей потребовались все силы, чтобы не закричать.

Но это было правдой. Та достойная, величественная женщина, которая так спокойно шла по кругу боли, была её матерью! Невероятно, невозможно, но она знала, что это правда. Её мать!

Повинуясь слепому порыву, она бросилась к двери, распахнула ее и
была на полпути по каменному коридору, прежде чем пораженный губернатор успел
догнать ее.

“Что с тобой, девочка?” спросил он, наполовину удивленный
и наполовину сердитый. “Ты больна?”

“ Отпустите меня, отпустите! ” бессвязно бормотала она. “ Я должна пойти к ней!

И потом она вернулась к здравомыслию с придыханием, и позволила себе
вводится обратно в кабинет губернатора.

“Вы посидите здесь, пока я дам вам небольшое успокоительное”, - сказал
доктор, закрывая дверь с грохотом, который эхом разнесся по
пустому коридору.

Он открыл аптечку, ловко смешал содержимое трёх бутылочек и добавил воды из графина на столе.

«Выпей это», — сказал он.

Девушка дрожащими пальцами поднесла стакан к губам, и
Губернатор, услышав, как стекло звенит о её зубы, улыбнулся.

 «Кажется, я немного сошла с ума», — сказала она.

 «У вас небольшая истерика, — сказал практичный доктор, — и это моя вина, что я позволил вам увидеть этих людей. Мы нарушили все правила, заговорив о них».

 «Мне ужасно жаль, — пробормотала она, ставя стакан на стол. — Я... я... это было так ужасно!»

«Конечно, так и было, — сказал он. — И я был старым дураком, раз заговорил об этом».

«Доктор, пожалуйста, скажите мне одну вещь. Что... что стало с ребёнком?»

Доктор явно не хотел больше обсуждать этот вопрос.

— Полагаю, она умерла, — коротко ответил он. — Её забрали какие-то
хорошие люди, но они не смогли её вырастить. Вот и вся история,
которая у меня есть. На самом деле в газетах писали — дело
вызвало большой интерес, — что ребёнок умер в тюрьме, но это
было не так. Она была здоровым маленьким созданием, когда
уходила отсюда. А теперь, юная леди, я собираюсь вас
выгнать.

Он позвонил надзирательнице, которая проводила её до сторожки привратника.
Через секунду Лоис уже стояла перед чёрной дверью, за которой был... кто?

Она была в отчаянии из-за того, что выставила себя такой дурой. Ей так много хотелось узнать, так много возможностей было упущено.
Она могла бы увидеть прекрасную женщину, которая была... её матерью? От этой мысли её сердце забилось чаще. Этого не может быть! Её мать умерла; то грузное, невзрачное тело, которое было ей матерью. Это совпадение. В мире должны быть и другие дети по имени Лоис Маргеритта, кроме неё, и, возможно, некоторых из них заклеймили в младенчестве.

 Она покачала головой; это было невозможно, это выходило за все рамки
вероятность того, что могут существовать две Луизы Маргеритты с ожогом в форме звезды на левой руке, крайне мала.

 Она с трудом забралась в машину, колени подгибались, а дрожащие руки с трудом переключали передачи. Машину сильно трясло, и, когда она медленно выехала на узкую дорогу, проходящую мимо тюрьмы,
она почувствовала слабость, которая почти напугала её. Она
остановила машину в нескольких сантиметрах от бордюра и в этот момент
услышала быстрые шаги и, повернув голову, увидела мужчину, с машиной которого она столкнулась днём. На его лице было написано
На его мрачном лице отразилась глубокая озабоченность.

«Что-то случилось?» — резко спросил он.

«Нет... ничего», — неуверенно ответила она.

Он стоял и смотрел на неё критическим и задумчивым взглядом.

«Ты чуть не врезалась в фонарный столб. Ты хорошо себя чувствуешь?»

«Не... не очень», — сказала она.

Через секунду он запрыгнул в машину рядом с ней, и она уступила ему место за рулём.

 «Я отвезу тебя в отель «Лайон» и попрошу их прислать за моей машиной».


Она смутно осознавала, что длинная машина с повреждённым брызговиком
припаркована у тюремной стены.

«Со мной всё будет в порядке...» — возразила она.

 «Тем не менее я отвезу вас обратно в город», — сказал он, и она больше не возражала.


Он остановился у отеля «Лайон» ровно настолько, чтобы поговорить с
невысоким мужчиной, который, казалось, его ждал; затем развернул
повреждённый «Форд» в сторону Лондона; и она была ему очень
благодарна за то, что он не воспользовался возможностью, потому что
оставшуюся часть пути они проехали почти в полном молчании. Время от
времени он поглядывал на неё, а один раз взглянул на смятые бумаги
которые она крепко сжимала в своей маленькой руке, — документы, подписанные клиентом мистера Шэддлза, которые теперь были в более потрёпанном состоянии, чем большинство юридических документов.

«Кажется, это Бедфорд-Роу, 179?» — сказал он, когда они перешли дорогу в Холборне и она достаточно пришла в себя, чтобы ответить:

«Думаю, вам следует знать».

Уголок его рта приподнялся в улыбке.

«Я неплохо знаком с этим районом», — невозмутимо сказал он.
А затем, когда машина остановилась позади большого «Роллс-Ройса», стоявшего перед входом в дом № 179:

“Вы были ужасно добры ко мне, мистер Дорн”, - сказала она. “Я действительно очень
благодарна вам”.

“Что вас обеспокоило?” - спросил он. “В тюрьме, я имею в виду?”

Она покачала головой.

“Ничего ... просто это довольно ужасный шок - видеть так много женщин”.

Его глаза сузились.

“ Ты видел женщин, не так ли? Довольно странный народ, а?

Она вздрогнула.

«Вы знаете эту тюрьму? Вы бывали внутри, я имею в виду?» — спросила она.

«Да, я был там пару раз», — ответил он.

Взглянув на окно, за которым находился её кабинет, она мельком увидела короткий вздёрнутый нос и широко раскрытые глаза, а в
невольно она беспомощно рассмеялась.

“ До свидания, мистер Дорн.

Она протянула руку, и он пожал ее.

“ Боюсь, я была для вас ужасной помехой. Ты сможешь
отправить свою машину в город, или тебе придется ехать за ней в Телсбери?”

“Не беспокойтесь о моей машине, она здесь”, - сказал он и кивнул в сторону
конца дороги. К своему изумлению, она увидела, как его чёрная машина медленно подъехала к тротуару и остановилась.

 Она хотела что-то сказать, но передумала и, взбежав по ступенькам, исчезла за тёмными дверями. Мужчина смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.




 Глава пятая

Продавщицы ушли, осталась только Лиззи Смит. Пришла та юная леди.
Подбежала поприветствовать ее, возбужденно щебеча.

“О, ты хитрая! Ты подобрала его, не так ли? Неужели у тебя не хватит духу
вернуться с ним? Предположим, старина Шаддлс увидел тебя! Что
ты сделал с джаггернаутом? Все брызговики погнуты. Лоис, графиня здесь! Она пришла со стариной Шэддлс, и у неё на руках шкура царицы Савской! Готов поспорить, что её шуба из шиншиллы стоит тысячу, если не десять тысяч. А я в крашеной лисе, и рад
получить его! Не то чтобы я запала на шиншиллу - она мне не идет
во всяком случае, к цвету лица . И разве Майк не прелесть?

“Майк?” - озадаченно переспросила Лоис.

- Разве он не сказал тебе, что его зовут Майк? ” презрительно спросила Лиззи.
“ Конечно, это он! Майкл Дорн. Ты же не хочешь сказать мне, что ты
развлекалась с ним все эти часы и ни разу не назвала его "Майк"
ни разу?

Лоис повесила пальто и шляпу и устало села. Мисс Смит
посмотрела на нее, нахмурившись.

“Ты неважно выглядишь, старушка”, - сказала она. “Что случилось?”

“Тюрьма меня расстроила”, - сказала Лоис. “ Как давно графиня здесь
здесь?

“ Вы с ним не ссорились, не так ли?

“ С ним ... с кем? О, ты имеешь в виду мужчину, Лиззи?

- Конечно, я имею в виду мужчину! С кем еще там можно было поругаться? Ты не можешь
заводить перепалку с довоенным ”Фордом".

К счастью, Лоис не пришлось смущённо отвечать на этот вопрос, потому что в этот момент раздался звонок, и Лиззи метнулась в кабинет Шэддлза, а затем вернулась, подняв палец и наклонив голову.

 «Графиня хочет вас видеть! — яростно прошипела она. — А с ней её маленький мальчик — граф!»

 Лоис вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Мистер Шэдзлз
Он оторвал взгляд от стола, когда она протянула ему смятые документы.

 — Что случилось?— Что с ними случилось? — спросил он.

 — Мы попали в аварию, — немного сбивчиво ответила Лоис.
 Она не была искусной лгуньей.

 — «Мы»? Кто такие «мы»?

 — Я имею в виду, я врезалась в другую машину, — смущённо сказала девушка.

 Мистер Шэдлс разгладил помятую бумагу, взглянул на подпись, а затем:

— Это девушка, ваша светлость.

 Лоис впервые почувствовала присутствие этой женщины.
 «Величественная» — это слово как нельзя лучше описывало графиню Морон.  Она была высокой и крепкой.  Её покрывал длинный плащ из шиншиллы.
Платье с головы до пят было распахнуто, чтобы продемонстрировать богатую бархатную парчу.
Но в тот момент Лоис не обращала внимания ни на одежду женщины, ни на её жемчужные серьги, ни на драгоценности, сверкавшие в ушах и на пальцах.
 Её внимание привлекло лицо. Крупное, властное, в каком-то
неопределённом смысле угрожающее. Чёрные брови, сходящиеся над волевым носом; пара глаз такого тёмного карего цвета, что они казались чёрными. Это были так называемые большие глаза; в просторечии их назвали бы выпученными. Они были твёрдыми и блестящими и не мигая смотрели на девушку.
Рот был большим, губы — тонкими, а подбородок — полным и волевым. Лоис поймала себя на том, что пытается угадать её возраст. Было ли это сделано намеренно или нет, но её волосы были угольно-чёрными, без единого седого волоска.

 Позже она узнала, что это было естественно.
— Вы мисс Реддл? — спросила графиня. Её голос был почти таким же низким, как у мужчины, и она говорила медленно, тщательно выговаривая слова, что немного сбивало с толку.

У Лоис возникло ощущение, что она находится на свидетельской трибуне и подвергается перекрёстному допросу.

«Да, мадам, я Лоис Реддл», — сказала она.

Графиня ничего не ответила, а затем повернулась к ней
компаньонка.

«Это мисс Лоис Реддл, Селвин», — сказала она.

Он был худым, сгорбленным мужчиной со слабым подбородком, почти безвольной челюстью и повисшими жёлтыми усами, накручивание которых, казалось, занимало большую часть его свободного времени.

«Могу я представить вам моего сына, графа Морона?» — сказала её светлость, и
Лоис поклонилась.

— Рад с вами познакомиться, — механически пробормотал граф. —
Довольно приятная погода, не так ли?

 Произнеся эту речь, он, похоже, исчерпал свой словарный запас,
потому что до конца разговора молчал.

 Леди Морон отвела взгляд и медленно перевела его на
адвокат.

«Она кажется вполне подходящей кандидатурой, Шедлз», — сказала она.

Шедлз поджал губы.

«Да, она очень хорошая девушка, — сказал он, — вполне надёжная».

Он пренебрежительно взглянул на смятые документы на своём промокашке.

«Вполне надёжная. Я не сомневаюсь, что мисс Реддл в своём стремлении вернуться и взять интервью у вашей светлости слегка повредила мою машину.
Это будет предметом переговоров между вашей светлостью и мной.


 Он выглянул в окно и оценивающим взглядом окинул нанесённый ущерб.
 Леди Морон некоторое время смотрела на него.

— Она понятия не имела, что я здесь, Шэдлс. И, конечно, я не буду нести ответственность за ущерб, нанесённый вашей машине.

 Он заёрзал на сиденье.

 — И лично я сомневаюсь, что машина вообще чего-то стоит. По крайней мере, на мой взгляд, она ничего не стоит. Пойдём, Селвин.

На мгновение у Лоис возникло ощущение, что молодой человек держится за юбку своей матери, и ей безумно захотелось рассмеяться, когда её светлость величественно проследовала дальше, а за ней последовало то, что Лиззи не без оснований назвала «придатком к графине».

 Шэдлс торопливо прошёл через приёмную и открыл им дверь.
и спустился, чтобы проводить её светлость до машины, прежде чем вернуться.

«Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду, разбивая мою машину?» — процедил он.
«И посмотри на состояние этих документов. Разве такие вещи могут предстать перед магистром в адвокатской палате? Тьфу!»

Прежде чем она успела ответить:

«Какова бы ни была стоимость ремонта, я пришлю вам счёт.
Я ожидаю, что вы поступите благородно, поскольку не уверен, что вы не несёте ответственности по закону. Вы будете получать хорошее жалованье, и своим положением вы обязаны исключительно тому факту, что я являюсь адвокатом её светлости».

«Если будет какой-то ущерб, я за него заплачу, мистер Шедлз», — сказала девушка и с радостью ускользнула.

 Лиззи Смит не считала её очень общительной спутницей, и большую часть пути до их дома говорила она.  Лоис была рада, когда её спутница в тот вечер ушла к подруге, у которой было два билета в театр.  Ей хотелось побыть одной, хотелось обдумать эту самую страшную проблему в её жизни.
 Были и другие проблемы, потому что она вдруг вспомнила выражение крайнего ужаса и изумления на лице Майкла Дорна, когда
она сказала ему, что собирается в тюрьму. Знал ли он об этом и следил ли за ней по какой-то другой причине, кроме очевидной — желания молодого человека познакомиться с девушкой, которая ему приглянулась?
Это казалось невозможным.

Она была рада, что получила новую должность. На службе у леди Морон у неё будет свободное время и, возможно, возможность познакомиться с людьми, которые помогут ей в расследовании.

Пока она сидела за нетронутым ужином, ей в голову пришла мысль.
Она встала, надела шляпку и пошла на восток
Флит-стрит. Она уже бывала в «Дейли Мегафон», чтобы провести
розыски по поручению мистера Шэддлса, но теперь обнаружила, что
редакция, которая обычно открыта для посетителей, закрыта. Она
отправила записку из тщательно охраняемого вестибюля редакции,
и, к её радости, её просьба была удовлетворена, а посыльный проводил
её в картотеку.

Она взяла один из множества больших чёрных томов, заполнявших полки в одной из стен комнаты, и открыла его на нужной странице.
Посыльный оставил её, и в течение двух часов она изучала подробности
то, что она обычно сочла бы отвратительным и жестоким преступлением.
 Она уже наполовину прочла отчёт о судебном процессе, когда увидела имя, от которого у неё перехватило дыхание. Это было имя свидетеля, которого вызвала защита, — миссис. Амелия Реддл!

 Значит, это правда! Это была та добрая соседка, о которой говорил начальник тюрьмы. Это была её мать, та высокая, красивая женщина, которая с таким безразличием расхаживала по тюремному двору. «Добрая соседка забрала
ребёнка» — миссис Реддл была той самой доброй соседкой и вырастила её, не
рассказывая о её происхождении.

Перед её глазами плыли напечатанные строки, пока она сидела, крепко сжав руки, в смятении от подтверждения этого ужасного открытия.

 Её мать была невиновна.  Это было нечто большее, чем естественное отторжение мысли о том, что в её жилах течёт кровь убийцы; это было убеждение, вдохновение, вера, которая есть знание.

 Она вернулась в свою комнату, спокойная и решительная. Она докажет невиновность своей матери, посвятив этому всю свою жизнь.




 Глава шестая
Шарлотт-стрит была пустынна, когда она свернула за угол. Проходя мимо
Она была на полпути к небольшому закрытому купе, стоявшему у тротуара, и уже собиралась перейти дорогу, когда увидела мчавшуюся на неё на полной скорости машину и остановилась на проезжей части, чтобы пропустить её.
 Она заметила, что фары светят очень тускло, — рассеянно, как у человека, чьи мысли заняты чем-то другим. Машина приближалась, набирая скорость, а затем, когда до неё оставалось с десяток ярдов, внезапно свернула в её сторону.

Первым её порывом было отступить, но какой-то непонятный инстинкт заставил её броситься вперёд. Если бы водитель исправил
Если бы она не свернула, то погибла бы. Та весна спасла её; край брызговика задел её платье, и какой-то маленький зазубренный выступ оторвал от её юбки двухдюймовую полоску так аккуратно, словно её отрезали ножницами. Через секунду машина проехала мимо, направляясь к Фицрой-сквер. Её задний фонарь был выключен, а номер не виден.

На секунду девушка застыла, не в силах вздохнуть, дрожа всем телом.
А потом кто-то выскочил из дверей её дома и направился к ней.
Ещё до того, как она увидела его лицо, она узнала его.

 «Чуть не попались», — протянул Майкл Дорн.

“Что случилось?” спросила она. “Я думаю, они, должно быть, потеряли контроль”.

“Да, они, должно быть, потеряли контроль”, - тихо сказал он. “Вы не видели"
номер, я полагаю?

Она покачала головой. В ее тогдашнем нервном состоянии вопрос раздражил
ее.

“Конечно, я не видела номер. Я вам нужен, мистер Дорн?

“Я пришла узнать, как ты после твоего неприятного опыта”.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

“Что ты имеешь в виду? Какой неприятный опыт?” она спросила.

“Я имел в виду небольшую аварию, в которой я был частично
ответственен”, - холодно ответил он. “Я рассматриваю любое дорожное столкновение как
неприятно. Но, возможно, ты более закоренелый автомобилист” чем я.

Она покачала головой.

“ Ты совсем не это имеешь в виду. Ты имеешь в виду... ты имеешь в виду ... то, что произошло в
тюрьме.

Он наклонился к ней.

“Что произошло в тюрьме?” спросил он тихим голосом.

«Если ты не знаешь, я не могу тебе сказать», — ответила она и, резко отвернувшись от него, вошла в дом и закрыла дверь почти перед его носом.

 Не успев дойти до своей комнаты, она пожалела о своей грубости.
Но было уже слишком поздно; она не стала бы возвращаться и извиняться, даже если бы смогла заставить себя сделать это.

Встревоженная Лиззи ждала её.

«Ты знаешь, что уже почти двенадцать? Я думала, ты рано ляжешь спать?» — сказала она.

«Я была на Флит-стрит, искала дело для... для мистера Шэддлса, и посмотри на моё платье — его порвала машина».

Лиззи сморщила нос.

«Если это правда, что ты работаешь сверхурочно на этого старого скрягу — а скорее всего, это не так, — значит, у тебя что-то не так с головой, — сказала она, — и тебе стоит обратиться к врачу. Я разочарована в тебе».
 «Почему?» — спросила девушка, бросив шляпу на кровать и наклонившись, чтобы получше рассмотреть порванную юбку.

«Ну, я думал, ты пошла навестить некоего господина. С другой стороны, я не мог понять, если ты была с ним, как он мог отправить тебе это».


На столе, среди разбросанных оберток, стояла красивая круглая шкатулка с атласной крышкой, украшенной цветочным узором.

«С моей стороны было немного наглости с моей стороны, что я достала его из коробки, —
призналась Лиззи, — но я не притронулась ни к одному шоколаду».
«Шоколады?» — недоверчиво переспросила Лоис и подняла крышку,
под которой оказался самый великолепный набор кондитерских изделий, который она когда-либо видела.

Сверху лежала маленькая открытка с надписью: «От поклонника».

 Она нахмурилась.

 «От поклонника», — кивнула Лиззи. «Без имени? Интересно, кто бы это мог быть?»

 Её изумлённая ухмылка была слишком экстравагантной, чтобы у Лоис остались какие-либо сомнения.

 «Это он принёс?» — спросила она.

 «Он? Ты имеешь в виду Майка?» Ну, конечно, он принес это! По крайней мере, я так полагаю
. Это было здесь, когда я вошла. Сколько у тебя еще поклонников,
Лоис?”

Девушка яростным ударом закрыла крышку.

- Я ненавижу этого человека, - яростно сказала она, - и если он не оставит меня в покое.
мир, я пожалуюсь в полицию. Недостаточно просто найти его
сидящим на пороге ...

“ Он был здесь? ” ахнула Лиззи.

“ Конечно, он был здесь! Ты знала, что он был здесь, ” несправедливо сказала Лоис.
“Лиззи, ты помогаешь ему, и я бы хотела, чтобы ты этого не делала”.

“Я?” - возмутилась Лиззи. “ Подстрекательство? Мне это нравится! Ты берешь его с собой
катаешься весь день и говоришь о моем ‘подстрекательстве’! Да что ты, я
уже месяц не видел птичку, с которой можно поговорить! ”

“Где он живет?” потребовала ответа Лоис.

“Откуда, черт возьми, я знаю?” - бушевала Лиззи. И затем, более трезво:
“Да, знаю. Он живет в особняках Хайлза.

— Тогда завтра утром он вернётся в особняк Хайлс, — решительно сказала Лоис. — А вместе с ним придёт вежливая записка с просьбой воздержаться от его ухаживаний, которые становятся немного навязчивыми.

 Лиззи пожала худыми плечами.

 — Не знаю, чего ты ждёшь, — в отчаянии сказала она. — Красавчика, с хорошей машиной и безупречного джентльмена.

“Он может быть всем этим и все еще быть мне неугоден”, - сказал
Лоис коротко, и, к ее удивлению, неуклюжая Лиззи обняла ее за плечи.
нежно обняла и рассмеялась.

“Я не буду ссориться с тобой последние несколько ночей, пока ты здесь. И
И ещё кое-что, Лоис: я не собираюсь искать себе другую пару. Твоя комната будет ждать тебя, когда ты устанешь от аристократов.

 Одна большая комната в номере была разделена деревянной перегородкой.
 Между двумя комнатами был проход без двери, который закрывался занавеской. И после того, как Лоис упаковала
кондитерские изделия и адресовала посылку своему «поклоннику», она
отнесла её в спальню и положила на туалетный столик.
Она не должна забыть вернуть этот подарок, даже если не сможет оплатить доставку.

Они поболтали через перегородку (которая не доходила до потолка)
какое-то время, и вскоре Лоис забралась в постель, чувствуя
невыносимую усталость.

«Спокойной ночи», — позвала она.

«Послушай старину Мака!»

Снизу доносился печальный вой скрипки старого Маккензи. Он
тихо поднимался и опускался, и по крайней мере для одного из слушателей этот звук был бесконечно приятным и успокаивающим.

«Раньше он был руководителем оркестра — как это называется? Дирижёром», — сказала Лиззи. «Я бы хотела, чтобы он не включал свои сонаты для лунного света, пока меня нет дома».

«Мне нравится», — сказала Лоис.

По правде говоря, грустная мелодия находила отклик в её беспокойном сердце.

“У меня от этого горб”, - проворчала Лиззи, снимая чулки
и критически осматривая пальцы ног. “После того, как ты уйдешь, я собираюсь попросить
его прекратить свои полуночные выходки”.

“У него очень мало развлечений”, - запротестовала Лоис.

“Почему бы ему не пойти и не купить их? Старый скряга никогда не выходит из дома
. У него куча денег. Он владелец этой собственности ”.

Лоис слушала. Старик играл интермеццо из
_Сельской чести_, и, какой бы избитой ни была мелодия,
девушке казалось, что она выражает все печали, все страхи, все
безмолвные протесты её собственной души.

«Музыка хороша на своём месте, — сказала Лиззи, — если она правильная.
 Что не так с «Мэгги! Да, мама?» Я купила её по дешёвке неделю назад и подарила ему, а он ни разу её не включил!»


Вскоре по ту сторону перегородки воцарилась тишина. Музыка стихла. Лоис перевернулась на другой бок и погрузилась в беспокойный сон. Ей
приснилось, что она в тюрьме Телсбери; это она, среди бесцветных
женщин, ходила по этому унылому кругу. Кто-то стоял и смотрел на неё
с того места, где она стояла рядом с доктором; это была крупная женщина с мясистым носом
чьи жесткие черные глаза насмешливо улыбнулись, когда она проходила мимо. В центре
круга сидел маленький старичок Маккензи, прижимая скрипку к груди
под подбородком, и он наигрывал вульгарную мелодию, которую, как она слышала, насвистывала Лиззи
.

Вдруг она проснулась, как от толчка.

Свет уже мелькала на ее лице-кто-то был в комнате. Она может
услышать их мягкими движениями, а затем пришел к ней уши шелест
бумага. Это, конечно же, была Лиззи. Лиззи часто приходила посреди ночи, когда у неё начинался кашель, за леденцами от боли в горле, которые Лоис хранила в ящике своего туалетного столика. Не говоря ни слова
она протянула руку и включила маленькую настольную лампу, которая была одной из её слабостей.


Повернув выключатель, она сонно вспомнила, что батарейка почти разрядилась.
Полыхнул белый свет, который сменился жёлтым, а затем наступила темнота.
Но за эту секунду она успела разглядеть фигуру мужчины, стоявшего у туалетного столика, и узнала его, прежде чем увидела испуганное лицо Майкла Дорна!




 Глава седьмая
На секунду она застыла, парализованная страхом, а затем, когда до неё донёсся звук его шагов, она закричала.

«Что это?»

Она услышала скрип и грохот кровати Лиззи, чирканье спички и увидела белый огонёк зажжённой лампы. Через секунду
Лиззи была в своей комнате.

Лоис уже встала с кровати и дрожащими пальцами зажигала свою лампу.
В остальном комната была пуста.

«Здесь кто-то был — мужчина», — дрожащим голосом сказала она.

«Тебе это приснилось».

— Мне это не приснилось. Слушай!

 Послышался стук закрывающейся двери. Подбежав к окну, Лоис
подняла раму и высунулась. Она успела увидеть мужскую фигуру,
быстро идущую по Шарлотт-стрит.

— Вот он! Ты его не узнаёшь? Это Дорн!

 Лиззи вытянула шею, выглянула в окно и через некоторое время вошла с испуганным лицом.


— Не могу сказать, что не узнаю, — осторожно ответила она. — Ты хочешь сказать, что Дорн был здесь?


Лоис кивнула. Это потрясение, последовавшее за другим, почти выбило её из колеи.

— Но был ли он здесь — в этой комнате? Лиззи всё ещё сомневалась, но одного взгляда на лицо девушки было достаточно, чтобы понять, что Лоис не ошиблась.

 Она поспешила на кухню и налила стакан воды. Лоис с жадностью выпила освежающе холодную жидкость.

“Ну, у него и нервы!” - сказала Лиззи, садясь на стул и
непонимающе уставившись на своего собеседника. “Что он делал?”

“Я не знаю. Он стоял перед туалетным столиком. Я видела его всего секунду.
А потом этот проклятый свет погас.

“У него крепкие нервы”, - снова сказала Лиззи. “Всему есть предел.
Мне кажется, что заходить в спальню молодой леди посреди ночи, чтобы познакомиться, — это не по-джентльменски.


Лоис слабо рассмеялась.

— Он с тобой не заговорил?

Она покачала головой.

— Полагаю, Джек сбежал, как кролик.

Лиззи подошла к двери и открыла её, задумчиво глядя на лестницу, как будто хотела представить себе недостойный уход посетителя.

«Он присылает тебе шоколадки по ночам...»

Взгляд Лоис упал на туалетный столик, и она с криком вскочила на ноги.

«Они исчезли!» — сказала она, и у стенографистки отвисла челюсть.

«Исчезли? Они были там?  Она указала.

  «Я положила их на туалетный столик, чтобы не забыть утром — по крайней мере, мне так кажется».

 
Поспешный обыск кухни не выявил никаких следов пропавшей упаковки.

«Может быть, он знал, что они тебе не понравятся, и пришёл забрать их?»
 — глупое предположение, которое выдвинула Лиззи.

 «Я не знаю… я не понимаю».

 В этот момент их окликнули, и Лиззи открыла дверь.

 «Что-то случилось?»

 Это был старый Маккензи.

 «Этот человек никогда не спит», — пробормотала Лиззи себе под нос. — Ему бы ночным сторожем быть. Нет, всё в порядке, мистер Маккензи.

 — Я слышал, как кто-то спустился по лестнице и вышел, — сказал старик. — Я подумал, может, кто-то из вас заболел.

 — Здесь наши герои отправляются на запад, — сказала Лиззи и громче добавила:
голос: «Нет, мистер Маккензи, это была всего лишь я! Я спустилась, чтобы убедиться, что мисс Реддл закрыла входную дверь. Спокойной ночи».

 Она вернулась с очень задумчивым видом.

 «Три часа ночи» — довольно милая песенка, но это неподходящее время для молодых людей, которые крадутся по чужим комнатам.
 Что ты собираешься делать, Лоис? В любом случае, он сэкономил тебе на почтовых расходах.
 Мне кажется, сейчас самое время выпить чаю.

  Для Лиззи любое событие было поводом выпить чаю.
Она поспешила на кухню и через десять минут вернулась с горячим
Отвар очень понравился Лоис, и, несмотря на то, что его приготовила Лиззи, он был необычайно вкусным.


«Нужно сделать две вещи: сообщить в полицию и навестить мистера Дорна. Думаю, я выберу второе.

Ты дашь мне его адрес ещё раз?»

 «Ты не пойдёшь сейчас?» — в ужасе спросила Лиззи.

“Нет, я уйду до начала рабочего дня”.

“Он будет в постели. Может быть, тебе удастся вернуть шоколадки
пока он спит”, - предположила Лиззи. “Как я уже заметил ранее, он
нахал”.

Хайлс особняков был великолепный блок квартир рядом с Альберт-холл, но
Квартира мистера Дорна была самой скромной из всех, потому что располагалась на верхнем этаже и состояла из двух комнат, ванной и крошечной прихожей. Лифтер был в рубашке с закатанными рукавами и полировал медные детали в тот ранний час, когда Лоис пришла к нему. Но он не удивился её вопросу.

 «Верхний этаж, мисс. Если вы войдёте в лифт и простите меня за то, что я в рубашке, я вас подниму».

Лифт остановился на шестом этаже, и лифтер указал на простую дверь из палисандра, одну из трёх на площадке. Она замешкалась.
Она положила палец на кнопку звонка, а затем, собравшись с духом, нажала на неё,
ожидая, что ей придётся долго ждать, ведь если мистер Дорн действительно был ночным гостем,
то он всё ещё должен был быть в постели. Однако, к её удивлению,
едва она убрала палец с кнопки, как дверь открылась и перед ней предстал Майкл Дорн.
Похоже, он уже давно встал, потому что был одет и выбрит, и по его глазам нельзя было сказать, что он провёл бессонную ночь.

«Для меня это неожиданная радость, мисс Реддл, — сказал он. — Не хотите ли зайти?»

Кабинет, в который её провели, оказался больше, чем она ожидала.
Скошенная крыша придавала ему необычный, но приятный вид.
Она сразу заметила, что мебель была старой и, вероятно, ценной.
Письменный стол, с которого он, очевидно, только что встал, судя по тому, что сверху лежала раскрытая утренняя газета, был, несомненно, работы Буля, а глубокое кресло у камина было единственным современным предметом в комнате.
Стены, выкрашенные в сдержанные тона, были увешаны гравюрами, а в одном из альковов стоял
хорошо укомплектованный книжный шкаф.

«Мистер Дорн, я пришла по очень важному делу», — сказала она.

— Мне жаль это слышать, — ответил он, пододвигая стул.

 — Я не буду садиться, спасибо. Вчера вечером вы прислали мне коробку шоколадных конфет. Я понимаю, что ваши намерения были благими,
хотя, мне казалось, я ясно дал понять, что не хочу с вами
знакомиться или продолжать знакомство, которое началось только вчера. Я очень благодарна вам за всё, что вы сделали, — продолжила она немного сбивчиво, — но... — она замолчала.

 — Но?.. — подсказал он.

 — Ваше поведение отвратительно! — вспылила она.  — Подарок в виде шоколадных конфет был наглостью, но вломиться ко мне в квартиру после этого...
Это преступление! Я пришла сказать вам, что, если вы не прекратите свои преследования, я обращусь в полицию.

 Он не ответил. Стоя у стола, он вертел в руках длинный кинжал, который, очевидно, использовался как нож для вскрытия писем.

 — Вы говорите, что я вломился в ваш дом. С чего вы это взяли?

 — Потому что я вас узнала, — решительно заявила она. «Ты пришёл и забрал шкатулку, хотя я могла бы избавить тебя от лишних хлопот. Я собиралась вернуть её утром».


К её удивлению, он не стал отрицать своё присутствие, а, наоборот, подтвердил, что это сделал он.

«Если бы я знал, что вы собираетесь вернуть его сегодня утром, я бы
определённо не стал звонить ночью», — сказал он со спокойствием, от которого у неё перехватило дыхание. «Я совершил поступок, который может показаться вам непростительным, но у него есть очень простое объяснение. До без четверти два сегодняшнего утра я понятия не имел, что вы получили шоколад».

 Он подошёл к шкафу, выдвинул ящик и достал расписную коробку.

«Это же шоколадные конфеты, не так ли?»

Она была настолько поражена его наглостью, что не могла вымолвить ни слова. Он положил
Он аккуратно поставил коробку обратно в шкаф и закрыл дверцу.

 «Я недооценил ваш интеллект, мисс Реддл, — сказал он. — Я слишком часто в своей жизни недооценивал женский гений».

 «Боюсь, я вас не понимаю, — беспомощно сказала она. — Я лишь хочу сказать вам…»

 «Вы хотите сказать мне, что, если я повторю этот поступок, вы сообщите в полицию». Он взял эти слова из её уст. «И я думаю, что ты поступишь мудро. Когда ты приступишь к своим новым обязанностям?»

 «В понедельник», — выпалила она, но, вспомнив, что
Целью её визита было не то, чтобы сообщить ему о своих передвижениях. Она подошла к двери. «Ты не отрицаешь, что заходил в мою комнату?»

 Он покачал головой.

 «Нет, зачем мне это? Ты меня видела. Тебя разбудил свет моей лампы. Мне очень жаль. Если бы не эта глупая оплошность, ты бы ничего не узнала».

 Она уставилась на него.

— Вы признаёте, что были там? — спросила она с растущим удивлением, когда в её голове начала складываться картина его преступления. — Как вы могли, мистер Дорн!

 — Мне гораздо легче признать свою вину, чем лгать об этом, — сказал он.
— холодно сказала она. — Даже вы должны отдать мне должное за мою откровенность.

 Он вышел вслед за ней на лестничную площадку и вызвал лифт.

 — Вы должны держать дверь запертой, мисс Реддл, — сказал он. — Где бы вы ни находились — даже в роскошном особняке графини Морон — вы должны держать дверь запертой.

 Он посмотрел вниз, в шахту лифта, и увидел, что кабина внизу не движется. Лифтер находился за пределами здания и не услышал сигнала.

 «На вашем месте я бы не стал писать вашей матери», — сказал он
сказала. “Ты можешь вселять ложные надежды. В настоящее время она вполне уравновешена.
Осознание того, что ты жив - и знаешь - может оборвать нить, которая
поддерживала ее все эти годы”.

“ Что ты знаешь? ” выдохнула она, уставившись на него в испуганном изумлении.

Затем послышался вой поднимающегося лифта.

«На твоём месте я бы не стал писать», — сказал он и с улыбкой проводил ошеломлённую девушку до лифта.
Он подождал, пока не услышал, как закрылись двери лифта, и понял, что она добралась до первого этажа.
Затем он медленно вернулся в свою квартиру, закрыл за собой дверь и
и вернулся на своё место за столом, но на этот раз не стал читать.

 Полчаса он просидел, подперев голову рукой, а затем, поднявшись, открыл дверь, ведущую во вторую комнату. Худощавый невысокий мужчина с мрачным и меланхоличным лицом терпеливо сидел на краешке стула с тех самых пор, как звонок в дверь возвестил о приходе девушки. Дорн махнул подбородком, подзывая мужчину к себе.

 «Сходи и приведи Чесни Прей. Узнай, что он делал прошлой ночью и куда ходил. Думаю, он играл в баккара в «Лимбо»
Дубинкой, и, если так, выясни, что он потерял. Это все.

Не говоря ни слова, маленький человечек направился к двери. Его рука была уже на щеколде
, когда Дорн окликнул его.

“ Позвоните в Скотленд-Ярд и выясните владельца синего "бьюика", номер.
XC2997. Я довольно хорошо знаю, но мне нужна небольшая моральная поддержка.

Когда дверь за слугой закрылась, Майкл Дорн взял несколько
листов бумаги со стойки для канцелярских принадлежностей и
полчаса быстро писал. Закончив, он надписал конверт,
поставил на письме печать и, выйдя на лестничную площадку,
лифтер и вручил ему письмо для отправки. Затем он вернулся в свою
квартиру и, сняв воротник и галстук, лёг на кровать, чтобы
уснуть, в чём он так сильно нуждался, ведь Майкл Дорн не смыкал
глаз больше тридцати шести часов.




 Глава восьмая

 Всю свою жизнь Лоис Реддл не могла вспомнить, что произошло в то
утро. Она механически выполняла свою работу, словно во сне;
и то, что она не совершала самых ужасных ошибок, было связано с
естественной упорядоченностью её ума. Она пошла с Лиззи обедать в
в соседнем ресторане, и обычно это был их дневной приём пищи. Но
она ничего не могла есть, и её соседка по комнате была искренне встревожена.

«Это было жестоко, дорогая?» — с тревогой спросила Лиззи.

Лоис с усилием оторвалась от своих мыслей.

«Что было жестоко?» — спросила она.

«Твоя ссора с его сыном?»

Сначала Лоис не поняла, о чём говорит девушка.

«О, вы имеете в виду мистера Дорна? Нет, он вовсе не был жестоким. Это была очень...
мягкая встреча».

«Вы рассказали ему о его нерве?» — спросила Лиззи.

«Кажется, он и так всё знал!» — с улыбкой ответила Лоис.

«Держу пари, он был расстроен и молил о пощаде. Он встал на колени?»

 Ей не терпелось узнать подробности, но Лоис покачала головой.

 «Ничего особенного не произошло. Он немного раскаивался, но совсем чуть-чуть. Я боюсь».

 «Боишься?» возмутилась Лиззи. «Чего тебе бояться? Я пойду и посмотрю на него».

— Нет, ты ничего такого не сделаешь. Он вряд ли снова нас побеспокоит, — поспешно сказала Лоис Реддл.


— Но что случилось? Ты не спросила его, что он имел в виду? — сказала её разочарованная подруга.


— Да, я спросила его что-то в этом роде. Лоис хотелось поскорее уйти
— Я не хочу говорить об этом, но Лиззи настаивает.

 «Конечно, если бы ты была помолвлена и заболела, а вы поссорились, то его приход был бы оправдан, — начала она.

 — Мы не помолвлены, ни официально, ни неофициально, и я отвратительно здорова, и мы не ссорились, так что это _не_ было оправданно.
 Он больше не будет нас беспокоить, Лиззи».

«Я всё утро пытался с вами поговорить, — сказал недовольный машинист, — но вы были не в себе и всё время что-то бормотали.
Естественно, я подумал, что вы подняли шум из-за пустяка, если вы меня извините»
не по-дамски выразилась — и что произошла ужасная сцена, но я думала, ты мне расскажешь, когда мы пойдём перекусить».

Но Лоис была непреклонна, и ужин прошёл для Лиззи в совершенно неудовлетворительном обсуждении планов её подруги.

Единственным положительным результатом утренней беседы было то, что ни в тот день, ни на следующий она даже не увидела Майкла Дорна и его длинную чёрную машину. Но дни шли, и это облегчение оказалось не таким приятным, как она ожидала. В субботу днём она поймала себя на мысли, что хотела бы найти повод встретиться с ним.

Что он знал о её матери? Знал ли он об этом всё время и не поэтому ли проявлял к ней такой интерес? То, что он мог быть хоть как-то связан с этим делом, было невозможно.
Она предположила, что ему было около тридцати; возможно, он был моложе; и он, должно быть, был ещё ребёнком, когда Мэри Пиндер предстала перед судом.

Лоис вдруг вспомнила, что её саму, должно быть, зовут Пиндер, хотя вопрос имён не имел особого значения.

 В понедельник утром она собрала две коробки и вместе с Лиззи
С его помощью они спустились на улицу к ожидавшему их такси.
Лиззи была на грани слёз. Старый мистер Маккензи в своём чёрном бархатном пальто с тревогой топтался на заднем плане, но не выходил из дома, который был его добровольной тюрьмой на протяжении двадцати пяти лет.


— Зачем он суёт свой нос не в своё дело? — злобно спросила Лиззи. «Готов поспорить, он сыграет «Девушку, которую я оставил позади», когда ты уедешь!»


Но Лоис покинула своё прежнее жилище не под такое сопровождение и оказалась в целомудренной атмосфере Честер-сквер без всякого
о неприятностях, которые так мрачно предсказывала Лиззи. Дверь открыл ливрейный лакей, и, судя по всему, её ждали, потому что он провёл её по широкой лестнице, устланной ковром, в просторную и высокую комнату с видом на площадь.

 Леди Морон сидела за своим маленьким письменным столом, когда ей доложили о приходе девушки, и величественно поднялась ей навстречу. Она была одета в ярко-изумрудное бархатное платье, которое не надела бы ни одна другая женщина. На её пышной груди сверкала и переливалась большая бриллиантовая пластина, которую она носила на цепочке из жемчуга. Её лицо было напудрено
мертвые белые, на фоне которого ее угольно-черные брови казались поразительно
видное. Лоис заметила, что теперь у нее было время, чтобы проверить свои новые
работодателем, что, несмотря на черноту ее волос был натуральным, как
брови и ресницы были обработаны, и алые губы
явно подделка.

“Горничная покажет вам вашу комнату, мисс Реддл”, - сказала графиня в
своей неторопливой манере. “Я надеюсь, вам будет хорошо у нас. Мы крайне неприхотливы, и вам не придётся выполнять обязанности, которые были бы неприятны для леди.

Лоис слегка наклонила голову в знак того, что принимает это обещание, и через несколько минут с приятным удивлением рассматривала свою новую спальню.
 Это была большая комната на верхнем этаже дома с видом на
 Здесь было всё для комфорта, и по какой-то причине, которую
она не могла определить, она сравнила обстановку с той, что
видела у мистера Майкла Дорна, и решила, что они относятся к
одной категории роскоши.

Она переоделась и спустилась в гостиную, которая, как она узнала, была также «рабочей комнатой» леди Морон. Она открыла дверь и остановилась. Два
Там были двое мужчин; в первом из них она узнала слабохарактерного обладателя титула. Второй мужчина был ниже ростом и более крепкого телосложения. Его мясистое красное лицо красноречиво свидетельствовало о его любви к хорошей жизни.
Когда он улыбался, что случалось довольно часто, он демонстрировал две линии крупных белых зубов, которые почему-то напомнили девушке о тигриных.
Хотя в этом джентльмене с его пухлым телом и вьющимися рыжими волосами, зачёсанными назад с довольно высокого лба, не было ничего тигриного.


 — Позвольте представить вам мистера Чесни Прай, — сказала её светлость, и Лоис
обнаружил, что ее рука охвачена большой влажной ладонью.

“ Рад познакомиться с вами, мисс Реддл. Его голос был приятно хрипловатым. Его
Проницательные глаза смотрели на нее с нескрываемым восхищением.

“Вы знаете лорда Морона?”

Его светлость кивнул и пробормотал что-то неразборчивое.

“Мисс Реддл - моя новая секретарша”, - сказала ее светлость. Она произнесла
четыре слога этого слова так, словно они были разделены. «Ты можешь часто видеться с ней, Чесни. Мистер Прай — мой финансовый консультант».

 Он определённо не был похож на человека, который может дать какой-то другой совет
чем на правильный покрой утреннего сюртука или подбор галстука.
Сам он был одет безупречно. Лоис часто встречала выражение
«ухоженный» и теперь впервые осознала, что оно значит, ведь мистер Чесни Прей выглядел так, словно только что вышел из рук пылкого, ворчливого конюха, который чистил и гладил его, пока тот не стал безупречным и блестящим.

— Для вас это довольно выгодное предложение, мисс Реддл, — сказал Прей. — Если вы не поладите с её светлостью, я буду не я! Вы когда-нибудь были на сцене?


— Нет, не была, — ответила она с лёгкой улыбкой, вспоминая былые времена
Предупреждение Маккензи.

 «Жаль. Ты могла бы добиться успеха на сцене, — продолжал он болтать.
— У тебя есть стиль, фигура, голос и всё такое.
Я несколько лет играл в комедиях — это собачья жизнь для мужчины и немногим лучше для женщины».

Он громко рассмеялся, словно над какой-то тайной шуткой, и Лоис удивилась, что величественная графиня не упрекнула его за такое непринуждённое поведение, которое едва ли вязалось с образом доверенного финансового советника.

«Я бы хотел выйти на сцену».

Это был молчаливый лорд Морон, и в его голосе слышалась нотка угрюмости
что было удивительно. Он вёл себя как маленький мальчик, просящий о чём-то, в чём ему уже было отказано.

 Графиня обратила на сына свой тёмный, недружелюбный взгляд. «Ты никогда не выйдешь на сцену, Селвин, — твёрдо сказала она. — Пожалуйста, выбрось эту чушь из головы».

 Лорд Морон поигрывал своим жезлом и неловко переминался с ноги на ногу. По её прикидкам, ему было от тридцати до сорока лет.
Она предположила, что он не женат, и у неё было более чем смутное
предчувствие, что он умственно отсталый. Позже она узнала, что он был
слабак, полностью находящийся под влиянием матери, тихий и безобидный человек с простыми, почти детскими вкусами.


— Не для тебя, мой мальчик, — сказал мистер Чесни Прей, хлопая собеседника по плечу, и лорд Морон поморщился от такого энергичного поощрения.
— У тебя много дел, не так ли, графиня?

 Она не ответила. Она стояла у длинных французских окон,
выходивших на площадь, а теперь повернулась и, поправив лорнет в роговой оправе, поднесла его к глазам.

 — Кто этот человек? — спросила она.

Чесни Прей посмотрел мимо неё, и Лоис, которая в тот момент наблюдала за ним, увидела, как дрогнули его губы и добродушное выражение исчезло с его лица.

 «Чёрт бы его побрал!» — пробормотал он себе под нос, и графиня медленно повернулась и пристально посмотрела на него.

 «Кто он?» — спросила она.

 «Он самый умный «бизнесмен» в Лондоне — вот кто он.  Я имею в виду, детектив. Я бы отдал тысячу за возможность пойти на его похороны.
Он на меня зуб точит... —

 Он замолчал, словно понял, что сказал слишком много. Лоис посмотрела через его плечо на мужчину на улице. Тот медленно шёл по тротуару на противоположной стороне.

Это был Майкл Дорн!




 Глава девятая
Леди Морон говорила.

«Детектив? Право, я не понимаю, почему тебя должны волновать детективы, Чесни. Надеюсь, ты не принадлежишь к преступному миру?»

«Конечно, нет, — сказал он резко, почти грубо, — но я терпеть не могу этого парня. Его зовут Дорн — Майкл Дорн. Он единственный частный детектив в Англии, который чего-то стоит. Его вызывают в
 Скотленд-Ярд для консультаций; они очень высокого мнения о нём. Он был тем, кто организовал рейд в клуб «Лимбо», и он пытался
меня осудили за то, что я был одним из владельцев, хотя, конечно, это было не так».


Майкл Дорн уже скрылся из виду, и девушка была благодарна за то, что их внимание было так сосредоточено на его ненавистном присутствии, что они не заметили её. В противном случае она бы выдала, что знает этого человека.


Детектив! В этот момент мистер Чесни Прей дополнил своё описание.

«У этого парня дьявольская наглость, — сказал он, неосознанно вторя Элизабетте Смит. — Он совершенно беспринципный и готов продать собственную тётю, чтобы добиться осуждения. Раньше он был депутатом
Комиссар полиции Индии, но подал в отставку, чтобы заняться делом
африканского миллионера, который потерял какие-то документы и заплатил ему целое состояние
за их восстановление - по крайней мере, я слышал такую историю ”.

Что значит “магазин”, подумала она и догадалась, что это синоним
“предавать”. И что за человек был этот мистер Чесни Прей, что
он мог употреблять такие грубые выражения в лицо своему благородному работодателю? Она
слышала о мужчинах и женщинах, которые занимали настолько прочное положение
в домах знати, что могли сблизиться с ними
людям платили за то, чтобы они уважали других, и она полагала, что это был один из таких случаев.

Возражать пришлось лорду Морону.

«Мне не нравится слово “лавка”, старина, — пролепетал он. — Это какой-то вульгарный термин, чтобы использовать его перед молодой леди — что?»

И снова эти грозные глаза его матери заставили его замолчать.

— Меня это не шокирует, Селвин, и у меня нет оснований полагать, что мой секретарь тоже будет шокирован.


 Он съёжился под её взглядом, пробормотал что-то невнятное и виновато выскользнул из комнаты.
 Лоис с радостью последовала бы за ним, но у неё не было оправдания.
 Вместо этого был уволен мистер Чесни Прай.

— А теперь тебе пора бежать, Чесни, — сказала графиня. — Я хочу немного поговорить с мисс Реддл.


Чесни с неизменной улыбкой на лице церемонно попрощался с хозяйкой, наклонившись, чтобы поцеловать её пухлую белую руку, которая была так усыпана драгоценностями, что Лоис в шутку подумала, не порежет ли он себе губу.

— Я надеюсь ещё раз встретиться с вами, юная леди, — быстро сказал он, пожимая ей руку с излишней теплотой и не сводя с неё сияющих глаз. — Я мог бы немного поводить её по городу, как вы думаете, графиня? Она из провинции?

— Мисс Реддл уже несколько лет живёт в городе, — сказала леди Морон, и упрек в её голосе заставил бы большинство людей поежиться, но Чесни Прей был не из тех, кого можно унизить.

 — В любом случае, она ещё не видела тех достопримечательностей, которые я, вероятно, ей покажу. Может быть, её светлость позволит вам однажды поужинать в клубе. Вы танцуете?

«Если мне будет позволено самой выбирать себе партнёров, я буду танцевать довольно хорошо», — сказала Лоис.


«Тогда выбирай меня, — сказал толстокожий молодой человек, — потому что я отличный танцор!»

Прошло некоторое время, прежде чем леди Морон заговорила.
Она стояла, оглядывая площадь внизу, заложив руки за спину, и Лоис
подумала, что ее светлость, должно быть, забыла о ее присутствии, пока
графиня не заговорила, не поворачивая головы.

“Не будет ничего для вас делать в день. Я ответил на все мои
письма. Мы обедаем в половине второго, и вы, конечно, всегда будете сидеть за нашим столом.
Кроме тех случаев, когда у нас посетители. Ужин в восемь
часов. Вам будет разрешено выходить на улицу через день с пяти до десяти, а в те выходные, когда я буду в деревне, вы сможете делать всё, что захотите.
 Большое вам спасибо, мисс Реддл, — и на этом Лоис ушла
Он направился прямо к её комнате, размышляя о том, чем она будет заниматься в свободное время между приёмами пищи.

 Выйдя из дома на Честер-сквер, Чесни Прей огляделся по сторонам и вскоре увидел то, что искал.  На углу улицы стоял праздный человек, повернувшись спиной к раскрасневшемуся молодому человеку.
 Поколебавшись мгновение, он решительно направился к Майклу Дорну, который, казалось, был без сознания.

 — Послушай, Дорн!

Дорн медленно обернулся.

 — Доброе утро, мистер Прей, — сказал он, приподняв брови, как будто человек, стоявший перед ним, был последним человеком на земле, которого он хотел бы видеть.
ожидали встретиться в этом месте и в это время.

“Зачем тебе понадобилось следить за мной?”

Брови Майкла Дорна сошлись в явном недоумении.

“Следить’? О, ты имеешь в виду следующее Вы, небось? Я еще не получил
используется для Арго лондонского преступного мира. В Индии мы называем это----”

“Неважно, как вы называете это в Индии”, - грубо сказал другой.
— В чём гениальная идея?

 Дорн задумчиво посмотрел на него.

 — Ты думаешь, что я слежу за тобой?

 — Я не только так думаю — я знаю, — ответил тот, и его лицо
становится все темнее. “Я заметил вас сегодня утром, когда выходил из своей
комнаты на Сент-Джеймс-стрит, и подумал, что вы оказались там случайно.
И один из ваших ищеек была в подвешенном состоянии-клуб, заливаю
официанты. При чем тут вообще схема?”

“Любопытно”, - пробормотал другой, “просто праздное любопытство. Я подумываю о том, чтобы
написать книгу о странном преступнике, и, естественно, у тебя будет несколько
страниц в полном твоем распоряжении ”.

Глаза Чесни Прейи превратились в узкие щёлочки, когда он легонько постучал по жилету собеседника.


«Я дам тебе совет, Дорн, — сказал он. — Держи палец подальше от
«Убери руку с моего пирога, иначе он подгорит!»

 «Один хороший совет заслуживает другого, — сказал Дорн. — А мой совет такой: держи руку подальше от моего жилета, иначе получишь пинка!»

 Он сказал это самым любезным тоном, но разъярённый мужчина понял, что Дорн не шутит, и убрал руку. Прежде чем он успел совладать со своим гневом, Дорн продолжил:

«У тебя хорошая работа, Прей — не теряй её. Я так понимаю, что ты финансовый консультант одной очень благородной дамы — непривлекательной, но благородной.
 Если я случайно узнаю, что ты советуешь ей вложить деньги в какой-то из твоих
дикая кошка схем, или рекомендовать ее для финансирования некоторых маленьких
игорные дома, который вы нашли столь прибыльной в прошлом, я
должно быть, сейчас вместе с настоящим полицейским”.

“Ты проклятый дилетант!” - пролепетал другой.

“Ты нашел брешь в моих доспехах”. Дорн был само хладнокровие, и
тень смеха блеснула в его прекрасных глазах. “Я ненавижу, когда меня называют
"любительский"! Я вас предупреждал”.

— Ты сейчас не в Индии... — начал Чесни и слишком поздно осознал свою ошибку.


 — Я сейчас не в Индии, и ты тоже, — голос Дорна был мягким, почти
«Семь лет назад я был в Индии — в Дели — и там был один умный молодой правительственный чиновник, который также был финансовым советником нескольких глав департаментов. У него были небольшие проблемы с отчётностью. Ему не хватало около двадцати тысяч фунтов. Деньги так и не были найдены.
В целом считалось, что финансовый чиновник был скорее глупцом, чем мошенником, и, хотя его уволили с государственной службы, он не был привлечён к ответственности».

Чесни Прей облизнул пересохшие губы.

«Я, со своей стороны, выступал за его обвинение, — продолжил Дорн. — На самом деле я
знал, что деньги лежат в банке в Бомбее на имя его подруги.
Большие шишки из Симлы так боялись скандала, что вору, — он сделал паузу и увидел, как собеседник поморщился, — этому вору позволили перевести свои нечестно нажитые деньги в Европу. И вот! Я снова встречаюсь с ним в роли финансового советника!

 Чесни обрёл дар речи.

— В этой стране есть закон о клевете, — сказал он.

 — Есть ещё несколько законов, в том числе превосходный уголовный кодекс, — сказал Дорн. — И срок давности на него не распространяется. Один громкий крик в безответственной газете, и они...
Мне пришлось ущипнуть тебя, нравилось это правительству или нет».

 Чесни Прей посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, и наконец его взгляд встретился со взглядом детектива. Он побледнел ещё больше.

 «Я не связывал тебя с этим делом, — сказал он. — Я знал, что где-то на заднем плане у меня есть враг. Это был ты, да?»

 Дорн кивнул.

— Это был я... Кстати, где твой беспутный друг, доктор Таппатт? Я думал, он напился до смерти, но, как я слышал, он в Лондоне...
Ты познакомил его с графиней год назад.
Ты рассказал ей о его сомнительном прошлом? Или он теперь её лечащий врач? Или он управляет одним из знаменитых незарегистрированных домов для душевнобольных? Этот человек рано или поздно попадёт на виселицу.

 Прей не ответил. Его лицо нервно дергалось; на секунду им овладело безумное желание ударить своего мучителя, но он передумал. Уже более спокойным голосом он сказал:

«Я не понимаю, почему мы должны ссориться из-за того, что было. Ты ошибаешься, когда думаешь, что я заработал на том деле в Дели, и я уже несколько месяцев не видел Таппатта. Но я знаю, что не смогу тебя переубедить. Давай закопаем топор войны».

Майкл Дорн посмотрел на протянутую руку, но не сделал попытки пожать её.


«Если я закопаю с тобой топор войны, Прей, — сказал он, — мне придётся покупать новый. Иди своей дорогой, и пусть она будет как можно более прямой. Если ты перейдёшь мне дорогу, я причиню тебе боль, и, уверяю тебя, боль сильную!»

Он увидел в глазах мужчины пылающую ненависть, но его собственный взгляд не дрогнул.  Внезапно Прей развернулся на каблуках и зашагал прочь.

 Детектив подождал, пока мужчина скроется из виду, затем неспешно зашагал по переулку, миновал конюшни позади Честера
Он вышел из «Садов» и внимательно осмотрел задний двор дома №
307. Конюшни и гаражи на другой стороне конюшенного двора его очень заинтересовали.
Прошло некоторое время, прежде чем он выбрался из конюшенного двора и встретил молчаливого коротышку, которого он отправил с поручением в то утро, когда Лоис Реддл приходила к нему в гости.

 «Уиллс, в этом конюшенном дворе есть гараж, который можно сдать. Я думаю, что он принадлежит её светлости — её собственные машины стоят в гараже Белгрейв. Сходите к агентам, скажите им, что вы хотите снять это место, и получите ключи — если получится, сегодня вечером, но завтра точно.

Он протянул сделанную им пометку об агентеОн обратился к другому, и они молча зашагали прочь. Он никогда не задавал
вопросов, и для Майкла Дорна это было его главным достоинством.

Майкл вышел на Честер-сквер с противоположной стороны. Он увидел большой «Роллс-Ройс» леди
Морон, стоявший у входа, и вскоре имел удовольствие наблюдать, как её светлость в сопровождении сына садится в машину и уезжает. Она пошла за покупками и вернётся к обеду, подумал он и побрёл по тротуару, замедляя шаг по мере приближения к дому.  Девышки нигде не было видно, но Майкл
Дорн был очень терпеливым человеком. Это была не Лоис, которую он ожидал или
хотел увидеть. Мужчина, которого он ждал, вышел через десять минут
после того, как машина леди Морон свернула с Честер-сквер. Это был высокий,
широкоплечий мужчина с несколько неприятным лицом, которого Майкл
знал как дворецкого леди Морон. Он следовал за ним на расстоянии, и
на этот раз Майкл напал на очень выгодный след.




 Глава Десятая

Лоис обнаружила, что у графини Морон есть одна милая слабость: она обожает пазлы, которые делают специально для неё. Это картинки
в серых, голубых и неуловимых оттенках, которые привели бы в отчаяние любого специалиста по головоломкам. Они были разрезаны на крошечные кусочки, и
её светлость часами сидела за большим столом в библиотеке,
собирая их воедино. Она призналась в этом за обедом, и это был
первый раз, когда Лоис увидела свою работодательницу с человеческой стороны. В основном разговор вели две женщины, а лорд Морон присутствовал при этом, но не участвовал. Когда он заговаривал, что случалось нечасто,
мать либо игнорировала его, либо отвечала односложно. И
Судя по всему, он привык к такому обращению и, похоже, не возражал. Единственным слугой, присутствовавшим за ужином, был дворецкий Брейм, к которому Лоис сразу прониклась неприязнью. У него было суровое лицо, он был немногословен и, хотя вел себя достаточно вежливо, в его росте и телосложении было что-то такое, что вызывало у девушки чувство неловкости.

— Вам не нравится Брейм, мисс Реддл? — спросила графиня, когда мужчина на мгновение вышел из комнаты.


Лоис удивилась проницательности своей работодательницы и со смехом ответила:

«Я не знаю, нравится он мне или нет».

 «Он очень приятный человек», — сказала графиня своим величественным тоном. «Мне нравятся высокие слуги, и то, что он непривлекателен, — это его преимущество. Никто из моих гостей не попытается его переманить. В обществе лучших слуг так часто переманивают люди, которые притворяются друзьями».

 Именно тогда она рассказала о своей страсти к головоломкам.

«Брэйм очень услужливый и довольно сообразительный в таких делах, и мне часто приходилось обращаться к нему за помощью».

«Он у вас давно?»

— Около шести месяцев. Его мне порекомендовали люди, стремящиеся перевоспитать преступников, — добавила она, к всеобщему удивлению.

 Лоис чуть не подпрыгнула на стуле.

 — Вы хотите сказать, что он был в тюрьме? — недоумённо спросила она.

 Леди Морон величественно кивнула в знак согласия.

 — Да, я думаю, он сидел в тюрьме за какое-то глупое преступление — кажется, за кражу серебра. Я дала ему шанс начать всё с чистого листа, и он мне благодарен». Когда дворецкий вернулся, Лоис окинула его более внимательным, хотя и более беглым взглядом. Несмотря на крепкое телосложение, он
Он двигался мягко, почти по-кошачьи, и его большие неуклюжие руки
управлялись с хрупким фарфором с удивительной ловкостью.

 К своему удивлению, но в большей степени к смущению, Лоис обнаружила, что ей приставили служанку — деревенскую девушку с невинным лицом, которую наняли в деревне её светлости в Беркшире.
Графы Морон были богатыми землевладельцами, и Морон-Хаус, расположенный недалеко от
Ньюбери был одним из самых оживлённых мест в округе.

 Горничная была очень разговорчивой, а Лоис не отличалась молчаливостью
Она провела много времени в своей комнате, прежде чем узнала, что её недоверие к дворецкому разделяли все слуги.

 «Он вечно подглядывает и шпионит, мисс, — сказала горничная.  — Он ходит как большой кот; его не слышно, пока он не окажется у тебя за спиной.  А мы, слуги, для него недостаточно хороши. Он ест только то, что готовят в его кладовой, и всякий раз, когда к нам приходит новая служанка, он следит за ней, как за мышью. Удивительно, что её светлость терпит в доме такого уродливого и вспыльчивого человека.

 — Он правда такой вспыльчивый? — спросила Лоис.

“Хорошо”, - призналась девушка с неохотой: “я не могу точно сказать, что.
Но он выглядит раздражительным”, - сказала она торжественно“, и вы всегда можете
судить о человеке по его внешности. Ее светлость доставила много хлопот из-за
вас, мисс.

“ Из-за меня? - удивленно переспросила Лоис.

Девушка кивнула.

“Она поставила для тебя эти стулья и выбрала твою кровать, и ... Привет,
что это? Это ваше, мисс?

Она выдвинула пустой ящик бюро и теперь держала в руках
большую фотографию из кабинета. Лоис взяла у нее фотографию; это была фотография
молодого человека; она решила, что ему чуть за двадцать. Он
Он был необычайно хорош собой, и в его лице было что-то смутно знакомое.


— Не знаю, как она сюда попала, — сказала болтливая девушка.
— Я сама вчера убиралась в этих ящиках. Должно быть, её светлость
принесла её и оставила.

 Лоис увидела, что молодой человек, хоть это и была всего лишь фотография в полный рост, был одет в форму хайлендского полка, и попыталась вспомнить его знак отличия. В детстве она интересовалась полковыми знаками отличия.

«Он симпатичный, не правда ли, мисс?»

«Очень симпатичный», — ответила девочка. «Интересно, кто он?»

«У нас в доме много фотографий, и никто не знает, кто на них изображён. Её светлость их коллекционирует», — сказала девочка.

«Я отнесу это леди Морон», — сказала Лоис.

Она нашла графиню сидящей, обхватив голову руками, перед наполовину собранной головоломкой.

«Где это было? В твоей комнате?»

Леди Морон взяла у неё из рук фотографию, пренебрежительно взглянула на неё и бросила в ящик стола.

 «Это был мальчик, которого я знала много лет назад», — сказала она и не стала обсуждать, как фотография оказалась в комнате Лоис.

Лоис вернулась к себе в комнату. Был солнечный день, и довольно
теплый. Высокие окна были открыты, и одно из них вело на небольшой
каменный балкон, один из многих, украшавших фасад
дома. Напротив оконного проема, однако, была легкая деревянная калитка
, которая преграждала доступ в уютное место.

“Нам не разрешается выходить на балконы в дневное время”, - сказала
девушка. — Её светлость очень щепетильна в этом вопросе.
— Это касается и меня?

— О да, мисс, — ответила девушка. — Её светлость не выходит на улицу
собственный балкон, кроме как по вечерам. Днём никому не разрешается выходить на улицу.

  Лоис гадала, что заставило эксцентричную графиню запретить пользоваться очень приятным местом для отдыха в дневное время.

  Послеобеденная почта принесла несколько писем, на которые, вопреки принципам леди Морон, нужно было ответить в тот же день, и она была занята до часа перед ужином. А потом величественная дама сделала предложение, за которое девушка была ей очень благодарна.

«Если у тебя есть подруга, которую ты хотел бы пригласить на чай, ты можешь сделать это в любой день, когда меня не будет. Завтра у тебя будет свободный вечер. Я
«Я собираюсь поужинать вне дома».


Той ночью, прежде чем лечь в свою удобную кровать, она написала длинное письмо Лиззи Смит и сама его отправила. Ответ Лиззи не заставил себя ждать.
На следующее утро Лоис в одиночестве завтракала, когда вошёл лакей и сказал, что её зовут к телефону. Это была Лиззи.


«Это ты, детка? Я приеду сегодня вечером. Ты пришлешь за мной
машину или я возьму старый номер 14? Не одевайся для меня; я некрасивая
женщина без каких-либо достоинств ”.

“Не говори глупостей, Лиззи. Я буду совсем одна и буду ждать тебя.

“ Что это за кроватка? ” спросила Лиззи.

— Очень мило, очень мило, — сказала Лоис, но без особого энтузиазма.
— Только работы слишком много.
 — «Только» — не то слово, которое тебе нужно, нужно говорить «и», — сказала Лиззи.
— Что на тебя нашло, Лоис? Найди мне работу без работы — вот тебе и старая
Рэттлбоунс!» — и та, понизив голос, сообщила Лоис, что девушка звонит из офиса и что управляющий уже приехал.

Леди Морон и её сын отправились на званый ужин и в театр, и
Лоис была одна, когда пришла девушка.

«Это, конечно, здорово», — медленно произнесла Лиззи, глядя на
вокруг великолепной столовой. «Полагаю, этот здоровяк — дворецкий? Не могу сказать, что мне нравится его лицо, но он ничего не может с этим поделать. Сколько у вас блюд? — спросила она после третьего блюда. — Мой врач говорит, что мне нельзя есть больше шести».

 После ужина девушки поднялись в комнату Лоис, и Лиззи села, чтобы смотреть и восхищаться.

«Я всегда думала, что такие профессии существуют только в хороших книгах, — сказала она. — Я имею в виду книги, которые дают в качестве приза в воскресной школе. На этот раз ты точно попала в точку, Лоис!»

 «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли?» — рассмеялась Лоис.

“Вы еще не видели _him_, я полагаю?”

“Вы имеете в виду, Мистер Дорн? Да, я видел его сегодня утром. Он шел вверх и
вниз Честер-сквер. И Лиззи, он детектив.

Глаза Лиззи загорелись.

“Настоящий детектив?” спросила она с благоговением в голосе. — А я-то думала, что он совсем другой — что он из тех, кого ловят детективы. Что он сказал, Лоис?

 Девушка покачала головой.

 — Я с ним не разговаривала. Я только видела его в окно. Лиззи, я так волнуюсь и ничего не понимаю — а он такой странный!
Что он _мог_ сказать, когда я столкнулась с его машиной!

“Я не знаю, почему ты должна беспокоиться”, - сказала философствующая Лиззи.
“Даже у детективов есть свои чувства. На днях один из них женился.
На днях я прочитала об этом в газете. И некоторые из них довольно
солидные мужчины”. Она посмотрела на меня внезапно.

“Что это?” - спросила Лоис.

“Я думал, я услышал шаги за дверью”.

Лоис подошла к двери и распахнула ее. В коридоре было пусто.

«С чего ты взяла, что там кто-то есть?»

Лиззи покачала головой.

«Не знаю, — ответила она уклончиво, — но у меня острый слух, и если бы это не были тапочки, скользящие по ковру, я бы их никогда не услышала!»

Лоис закрыла дверь и села на кровать.

 «Лиззи, я хочу тебе кое-что сказать», — начала она, и мисс Элизабетта Смит заинтриговалась.

 «А! — сказала она, глубоко вздохнув. Я знала, что ты рано или поздно мне расскажешь. Но, дорогая моя, для меня это не будет новостью. Он один из самых приятных мужчин, которых я когда-либо встречала…»

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь? — в ужасе спросила Лоис. — Ты что, думаешь об этом несчастном мистере Дорне?

 — Ну, что ещё ты мне можешь сказать? — возмущённо спросила Лиззи.
И Лоис, несмотря на серьёзность темы, которую она собиралась затронуть, рассмеялась.
броуч, впала в неконтролируемый приступ беззвучного смеха.

“Моя дорогая, я не могу сказать тебе сейчас, не... не в таком настроении”, - сказала Лоис.
“Бедная маленькая сваха! Мистер Дорн, вероятно, женат, у него
большая семья. Мы тоже не будем о нем говорить”. Затем, как мысль
нанес ей: “вы бы хотели видеть в этом нечестивом городе на ночь, с
его огни? Я тебе покажу. — Она подошла к французским окнам и открыла их.
— Этот маленький балкон днём запретная зона, но сейчас он просто прекрасен, не так ли?


Она вышла на балкон и подошла к балюстраде.
Она положила руку на широкий парапет и посмотрела вниз, на улицу, которая казалась ужасно далёкой. И в этот момент она почувствовала, как балкон медленно проседает под ней.

 Она в испуге повернулась и бросилась к окну, но в ту же минуту раздался громкий треск, и каменный пол внезапно провалился под ней.




 Глава одиннадцатая

Падая, Лоис отчаянно вцепилась в камень, и её пальцы зацепились за выступающий каменный гребень шириной в дюйм. От рывка она чуть не вырвала руки из суставов, но на мгновение удержалась.

Она услышала испуганный крик Лиззи.

— Ты там? О боже, Лоис, держись! Я их достану!

А потом, подняв глаза, она увидела, как девушку резко отбросило назад. Она падала; она не могла продержаться ни секунды. В плечах возникла ужасная, невыносимая боль, а в голове всё поплыло.

И тут, как раз в тот момент, когда её пальцы разжались, чья-то большая рука схватила её за запястье.
Она почувствовала, как её тянут вверх, пока другая рука не подхватила её под локоть и не втащила в комнату. Она подняла взгляд и увидела неприятное лицо Брейма, дворецкого.

 Он уложил её на кровать, затем подошёл к окну, опустился на колени и выглянул
вниз. Треск падающих каменных привлек один из тех маленьких
толпы, которые собираются из ниоткуда в любое время суток дня и ночи в
Лондон. Брейме увидел полицейского, перебегавшего улицу, и, поднявшись,
тщательно отряхнул колени, закрыл оконную дверь и запер ее на задвижку. Он
не сказав девушке ни слова, вышел из комнаты.

Лоис, на самой грани краха, лежали белоснежные лица, бледный, как
смерть. Но её страдания были ничтожны по сравнению с тем, что пережила Лиззи Смит, которая была парализована всеми этими трагическими событиями, пока стон девушки не побудил её к действию.

Лоис пришла в себя и начала лучше соображать.
У неё было такое чувство, будто она утонула, а потом, как в тумане, она увидела Лиззи с бледным лицом и кувшином воды в руке.

 «Ты была на волосок от смерти!» — выдохнула девушка.

 Что-то в этих словах показалось ей знакомым; она уже слышала их раньше.
 Затем она в одно мгновение вспомнила об автомобиле, который чуть не убил её, и о словах Майкла Дорна. Она с трудом села и обнаружила, что ощущение, будто она тонет, было не таким уж иллюзорным,
ведь Лиззи не скупилась, наливая воду в кувшин.

Не успела она подняться на ноги, как в дверь постучали.
Вошёл дворецкий, а за ним — полицейский.

 «Офицер хочет осмотреть балкон», — сказал Брейм и открыл дверь для полицейского.

 С помощью фонарика офицер быстро осмотрел балкон и вернулся в комнату.  Он как-то странно посмотрел на Луа.

— Ближе к беде вы не подойдёте, мисс, — сказал он.
 — В плите, на которую вы наступили, есть старая трещина, а балюстрада вообще не поддерживает пол. Я бы хотел посмотреть на другие
«Балконы», — сказал он и исчез вместе с дворецким.

 Это был уже второй несчастный случай за несколько дней; от этой мысли у неё по спине побежали мурашки. Какое злое влияние преследовало её? Впервые
она пожалела, что возвращается в свою скромную маленькую комнатку на Шарлотт-стрит, и с искренним сожалением попрощалась с Лиззи.

Графиня вернулась домой вскоре после того, как девушка ушла, и сразу же поднялась в комнату Лоис, где та раздевалась.

 «Я знала, что этот балкон небезопасен, — сказала она, — и велела этому дураку-дворецкому починить калитку.  Где калитка?»

— Он был здесь сегодня днём; я не заметила его, пока не спустилась к ужину, леди Морон, — сказала Лоис. — Я думала, его передвинули, чтобы можно было закрыть окна.

 Графиня задумчиво прикусила свою красную губу.

 — В этом есть нечто большее, чем я готова думать, — сказала она. — Надеюсь, вы не будете мучиться бессонницей, мисс Реддл. Не могу передать, как я расстроена. Как ты спаслась?»

 Лоис рассказала ей, и леди Морон кивнула.

 «Брэйм?» — сказала она. «Но что он делал на третьем этаже в это время?»

 Она испытующе посмотрела на девушку, а затем, не говоря больше ни слова,
Она пошла в свою комнату.

Лоис заснула только в два часа ночи; к тому времени её нервы были на пределе, и она вздрагивала от каждого звука.
Что-то не давало ей уснуть — что-то, что она пыталась вспомнить.
Какая-то мысль настойчиво крутилась у неё в голове, требуя выхода.
Пока она ворочалась с боку на бок, осознание этой подавленной памяти заставляло её всё больше и больше бодрствовать. А потом, когда она вернулась в постель после второго похода к умывальнику за стаканом воды, ей в голову пришла мысль.

«Держи дверь на замке — даже в роскошном доме графини Морон!»

 Предупреждение Майкла Дорна! Так и было. Она подошла к двери и нащупала ключ. Но ключа не было, как и засова. Включив свет, она подняла одно из маленьких кресел, поднесла его к двери и просунула спинку под ручку. Затем она вернулась в постель и через несколько секунд уже спала.

На следующее утро она проснулась от того, что солнечный свет пробивался сквозь щель в жалюзи. В дверь тихонько постучали. Она вскочила с кровати и отодвинула стул, чтобы впустить горничную.

— Доброе утро, мисс, — весело сказала служанка и была готова
обсудить вчерашний инцидент, но Лоис очень хотелось
забыть о нём.

 — Её светлость очень расстроена. Она не спала всю ночь, мисс, — сказала Джин. — Она спросила меня, предупреждала ли я вас о балконе.
 Конечно, я сказала ей, что предупреждала, но только днём — я не знала, что это небезопасно. Я здесь всего две недели. Ее Светлость была в
страны до тех пор”.

Она обратила жалюзи, и, перейдя к окну, Лоис выглянул наружу.
Зазубренный край разбитого балкона был там, чтобы напоминать ей о ее
Она чудом спаслась и содрогнулась, вспомнив тот ужасный момент, когда висела в воздухе.

 «Это всё дворецкий виноват, — злорадно сказала Джин. — Не удивлюсь, если его уволят».

 «Если бы не дворецкий, меня бы убили».

«Если бы не дворецкий, мисс, вы бы не оказались в такой опасности», — сказала девушка, и в её словах, похоже, была доля правды.
«Её светлость велела мне перевести вас сегодня в комнату его светлости этажом ниже».


«Но ведь она не собирается выгонять лорда Морона?» — в ужасе спросила Лоис.

Судя по всему, прислуга относилась к его светлости с тем же презрением,
которое его мать демонстрировала как публично, так и наедине.


«О, он!» — сказала девушка, пожав плечами. «Ему всё равно, где спать.
Он был бы счастлив и на чердаке. Всё, чего он хочет, — это
выйти на сцену и поиграть со своим дурацким электричеством!
Удивительно, что её светлость позволяет ему вести себя так по-детски».

Значит, странное желание графа Морона стало достоянием общественности, подумала Лоис.
Не считая шока от новости о том, что его выгоняют из
Когда Лоис переехала в квартиру побольше, чтобы освободить место для секретарши, она не пожалела об этом.
Ей предложили новое жильё, и она была этому рада.
Её радость усилилась после встречи с графиней.

 Её светлость, которая предпочитала яркие цвета, в то утро была одета в платье цвета петунии.  Лоис подумала, что из-за этого она выглядит старше.  Она не упомянула о несчастном случае, и первый час после завтрака они занимались написанием писем. У леди Морон было много
корреспондентов, и, как обычно, среди писем было немало просьб о помощи, с которыми нужно было разбираться как обычно.  Когда Лоис закончила
Когда она закончила работу и принесла последнее письмо на подпись хозяйке, графиня подняла глаза.

 «Ты не пострадала от ужасного происшествия прошлой ночью?»  — спросила она.

 «Нет», — улыбнулась Лоис.

 «Я велела горничной переселить тебя в комнату Селвина.  На самом деле он никогда ею не пользуется; он предпочитает свой маленький кабинет на верхнем этаже и спит там девять ночей из десяти. Ты не переживаешь из-за того, что произошло?


Лоис покачала головой.

 — Или нервничаешь?


Девушка замялась.

 — Прошлой ночью я немного нервничала.

— Я так и думала, что ты приедешь, и размышляла, как бы мне
лучше поступить, чтобы ты осталась. Ты мне нравишься. И есть ещё
одна причина: мне нужна женщина в доме, с которой я могла бы
поговорить по душам. Она повернулась в кресле и посмотрела в
глаза Лоис. — Я не хочу быть одна, — сказала она. — Я
боюсь оставаться одна.

“Напугал, Леди Дебил?”

Ее Светлость кивнула. Не было, конечно, ничего в ее голос
укажите свой страх. Она выбрала и выбрала ее слов, с характерным
уход. “Я не могу объяснить почему, но я боюсь ... определенных людей. Если
Если вы захотите остаться со мной, я повышу вам жалованье, и я не против, чтобы ваша подруга ночевала в доме.


 — Моя подруга? — переспросила удивлённая Лоис.  — Вы имеете в виду мисс Смит?

 Графиня снова кивнула, не сводя тёмных глаз с лица девушки.


 Лоис замялась.

 — Это может быть очень... очень неловко для вас, — сказала она.

 Графиня взмахнула рукой.

«Я рассмотрел этот вопрос со всех сторон, и, если это устроит вас и вашего друга, я распоряжусь поставить в вашей комнате ещё одну кровать. Возможно, вы захотите увидеть мисс Смит и познакомиться с ней
Что вы думаете по этому поводу? Я подгоню машину к вашему подъезду через четверть часа.


 Глядя поверх жалюзи, Лиззи Смит увидела, как к двери подъехал блестящий лимузин, из него вышла Лоис и, нарушив все правила заведения, выбежала из офиса и спустилась по лестнице, чтобы встретить посетительницу.


 В двух словах Лоис рассказала ей о предложении леди Морон.

— Ну ты даёшь! — ошеломлённо воскликнула Лиззи. — Ты же не это имела в виду?

Она схватила Лоис за руку и потащила её наверх. — Пойдём скорее
— К телефону! — прошипела она. — И передай её королевскому высочеству, что я буду на коврике в шесть!





 Глава двенадцатая
Лоис не стала заходить в кабинет; она оставила подругу на пороге и пошла на встречу, ради которой пришла. Оставив машину на Парламент-стрит, она прошла по Уайтхоллу к зданию Министерства внутренних дел и, заполнив анкету, заняла место в приёмной.

Она сказала себе, что вероятность того, что августейший
 заместитель министра, с которым она хотела встретиться, предоставит ей
эту привилегию, несмотря на срочность её письма, крайне мала
послал с официальной форме. Она начала отчаиваться и смотрел
тур в приемную часы уже в десятый раз, когда посланник
пришел за ней.

“Мисс Reddle?” спросил он. “Будете ли вы следовать за мной?”

Ее сердце стало биться немного быстрее, так как он постучался к внушительной двери, и,
открыв ее, объявил ее имя. Пожилой мужчина, сидевший в дальнем конце большой комнаты спиной к пустому камину, за огромным письменным столом, привстал со стула.


— Садитесь, мисс Реддл, — сказал он с официальной резкостью. — Я прочитал вашу записку и прошу прощения, что заставил вас ждать. У меня было важное
— Здесь проходит конференция. А затем, без дальнейших предисловий: — Вы говорите, что миссис Пиндер — ваша мать?

 — Да, сэр, я в этом уверена.

 Перед ним лежала большая папка, которую он открыл.

 — Это дело мне знакомо, — сказал заместитель министра. — На самом деле я был младшим юристом в суде, когда её судили, хотя и не по этому делу. Я не знаю, чем могу вам помочь. Срок её заключения почти истёк, и на вашем месте я бы подождал, пока она выйдет, прежде чем предпринимать какие-либо дальнейшие шаги. Как вы, вероятно, знаете, этим делом интересуются и другие люди, и это
совет, который я им дала”.

“Но моя мать была невиновна”, - сказала Лоис, и он ответил почти
едва заметным пожатием плеч.

“Невиновность имеет так много общего с чувством вины, ” сказал он, “ что по прошествии
двадцати лет это очень трудно доказать или опровергнуть. Я очень внимательно следил за делом
, и мне показалось, что там было две важные улики
, одна из которых могла бы неопровержимо доказать ее вину
, а другая - ее невиновность. И они не были представлены на суде.


 — Что это было? — быстро спросила Лоис.

 — Первым был ключ от шкатулки, в которой хранились драгоценности и
цианид были обнаружены. Если в вашей матери
обладание всякого сомнения в моей голове была удалена. Это был
судья считает также. Второе - это письмо, которое убитая женщина... или,
скорее, ” поспешно добавил он, - женщина, которую нашли мертвой...
написала бы, если бы речь шла о самоубийстве. Вы, конечно, знаете, что на столе были
ручка, чернила и блокнот, но письма не было
найдено. Это была новая прокладка, которую покойная приобрела сегодня утром.
Один лист был оторван. Защита считала, что
Готовясь к самоубийству, она написала письмо, как это делают люди в подобных обстоятельствах. Однако его не нашли, хотя поиски были очень тщательными.


А потом он вдруг начал расспрашивать её о ней самой, о её жизни.
 Когда она рассказала ему, как выдала себя за Лоис Маргеритту, дочь миссис Пиндер, он согласился.


«Думаю, вы были правы», — сказал он.

— Даже мистер Дорн считает, что я права, — сказала она с полуулыбкой.

 — Дорн? — резко переспросил он. — Ты имеешь в виду индейца, полицейского?
 Ты его знаешь?

 — Не очень хорошо, — ответила она.

Мог ли он быть среди “других людей, заинтересованных в этом деле”? Она
отвергла такую возможность как абсурдную.

Он пристально посмотрел на нее.

“При каких обстоятельствах вы познакомились с Дорном?” он спросил, и Лоис была очень откровенна.


“Хм!” - сказал заместитель госсекретаря. “Дорн не такой человек. Я
имею в виду, он не стал бы гоняться за раунд за девушку, если бы не
что-то еще к нему. Он человек высочайшей честности и благородства, —
торжественно произнёс он, и по какой-то необъяснимой причине ей
было приятно слышать такие слова о человеке, который так часто
её раздражал.

Больше ничего нельзя было сделать, и когда он встал, чтобы завершить беседу, и пожал ей руку, он озвучил её собственные мысли.

 «Когда ваша мать выйдет из тюрьмы, она сможет рассказать вам гораздо больше, чем кто-либо из нас.  Например, есть вопрос о вашем отце, который исчез на неделю или две перед преступлением, и больше его никто не видел.  Что с ним случилось?» Я помню, что со стороны обвинения была предпринята вялая попытка
возложить на вашу мать ответственность за его исчезновение.

 «Как ужасно!» — возмутилась Лоис.

— Да, полагаю, это было ужасно.

 По тону заместителя министра Лоис показалось, что он не считает это дело таким уж ужасным.


— В уголовных делах, моя дорогая юная леди, обвинение должно предполагать самое ужасное, и обычно оно оказывается право!


От этого разговора девушка мало что почерпнула, но, по крайней мере, она была довольна тем, что сделала первый шаг.
Почему-то она никогда особо не задумывалась об отце и его исчезновении.
 Это казалось таким незначительным по сравнению с страданиями её матери.

Письмо и ключ — вот два новых момента, о которых она раньше не задумывалась и не знала.  Она вернулась на Честер-сквер с чувством выполненного долга и как раз вовремя, чтобы стать свидетельницей, пожалуй, самого странного происшествия, которое когда-либо видел смертный.

  Открыв дверь в гостиную, она услышала пронзительный голос, полный гнева, узнала в нём голос лорда Морона и уже собиралась отступить, но её светлость, заметив её, позвала в комнату.

Морон был вне себя от ярости. Его землистые щёки побледнели, и
— возмущённо выпалил он и в порыве детского гнева топнул ногой.

 — Я отказываюсь, категорически отказываюсь! — почти выкрикнул он. — Я обращаюсь к мисс как-её-там. Я обращаюсь к вам, мисс. Разве правильно, что человек в моём положении должен делать то, что ему велит какой-то жалкий пьяница-доктор?
 Не думайте, что я боюсь этого ужасного существа, потому что это не так! Я, чёрт возьми, знаю закон!

 — Брейм просто выполнял его указания, — сказала графиня своим низким, звучным голосом.


Она стояла у письменного стола и медленно затачивала карандаш маленьким ножичком, не поднимая глаз.

— Я не против уступить свою комнату молодой леди, — быстро сказал граф. — Любой джентльмен поступил бы так же. Кроме того, в моём кабинете ужасно весело. Но если я захочу выйти на улицу один, я так и сделаю, и со мной не будет никаких отвратительных дворецких-преступников — даже если все отвратительные врачи мира прикажут это. Я уже достаточно натерпелся, моя дорогая матушка.

Он погрозил дрожащим пальцем женщине, которая, казалось, не обращала внимания на происходящее и продолжала точить карандаш.


— Я больше не буду молчать. Ты можешь выйти замуж за этого жалкого Чесни Прай, адского мерзавца! Ах да. Я всё об этом знаю! Я много чего знаю
вещи, которые, как ты думаешь, я не знаю! Ты можешь распоряжаться моими деньгами, как тебе заблагорассудится
что ж, пожалуйста, ты можешь...

Лоис увидела руку Леди идиота и лицо ее сына с
ласковый жест.

“Ты непослушный мальчик”, - сказала она, ее тонкие губы кривились в улыбке.

А потом, с криком боли, мужчина шагнул назад и выставил
руку к своему кровоточащему лицу.

Лоис не могла поверить своим глазам. И всё же это было так —
длинный прямой порез, а на маленьком ноже, которым женщина затачивала карандаш, виднелось крошечное красное пятнышко.




 Глава тринадцатая

— Ты очень непослушный мальчик, — сказала графиня, снова занявшись заточкой карандаша. — Иди и поиграй со своими батарейками!
Мужчина испуганно ахнул, развернулся и вслепую выбежал из комнаты, его лицо было залито краской.


Наступила гробовая тишина, а затем графиня подняла глаза.

 — Полагаю, ты считаешь меня ужасной? Но с Селвином порой бывает трудно — ужасно трудно и ужасно угрюмо. Я должен навязать ему свою волю ради его же блага. И на самом деле он пострадал не больше, чем если бы у него соскользнула бритва.

От хладнокровия этого существа у Лоис перехватило дыхание, и она задрожала.
Она с трудом могла поверить, что это не кошмарный сон.

 — Это было довольно... радикально, не так ли? — с трудом выговорила она.


Тёмные глаза снова встретились с её глазами.

 — Радикально? Да. Доктор Таппатт хочет, чтобы я был ещё более радикальным.
Ты говорила со своим другом?

— Да, — ответила Лоис, почти благодарная за то, что её уводят с этой сцены.

 — И она придёт?  Как мило с её стороны!  Я же говорила вам, что боюсь.
 Мисс Реддл, вы, наверное, не догадались почему, даже после  поразительного проявления детской истерики со стороны Морона?

Лоис не догадалась и благоразумно промолчала. Ее светлость больше ничего не говорила.
об этой сцене. Когда Господь дебил пришел на обед со своим лицом
очевидно, оштукатуренных, мать все-таки не больше, в конце трапезы
чем говорить:

“Пожалуйста, не приходи на ужин, как, что, Селвин. Можно было бы подумать, что вы
попали в землетрясение.

На что он кротко ответил:

“Да, мадам”.

Комнаты сменили, и теперь Лоис находилась в помещении, которое вполне могло быть небольшой парадной гостиной в одном из королевских дворцов.
Новую кровать уже поставили, и приближался час, когда
С приездом Лиззи тревожные чувства, которые Лоис испытывала весь день, начали рассеиваться.  Хотя она и дала строгие указания относительно того, как должен выглядеть её сын за ужином, сама графиня ужинала вне дома.  Она послала за Лоис, прежде чем выйти из дома.

  «Если ты можешь развлечь Селвина, пожалуйста, сделай это.  Он довольно хороший собеседник, если ты можешь снизить свой интеллект до его уровня. Возможно, твоей подруге будет с ним проще, чем тебе, — добавила она, и Лоис бы это позабавило, если бы не было немного шокирующе.

 Лиззи пришла ровно в шесть, принеся с собой потрёпанную чёрную сумку
в котором, по её словам, было её «придворное платье и коронационное облачение», и девушка подготовила её к потрясению.

«Сегодня вечером ты ужинаешь с графом Мороном», — сказала она, и Лиззи рухнула в кресло.

«Я не могу и не буду этого делать, — энергично заявила она. — Я знала, что здесь что-то не так!»

Лоис развеяла её страхи, и, хотя она не хотела следовать примеру слуг и говорить о его светлости в пренебрежительном тоне, она достаточно успокоила свою подругу, чтобы Лиззи не упала в обморок и не убежала, когда её представили этому пустоголовому молодому старику.

Он стоял спиной к пустому камину в гостиной, свесив с губ сигарету, когда Лоис привела к нему свою подругу. Он вяло пожал Лиззи руку.

«Ужасно рад с вами познакомиться. Какая у нас прекрасная погода», — сказал он, а затем обратился к Лоис: «Полагаю, её светлость ушла? Этот мерзкий нахал Прей позвал её».

Лоис вспомнила сцену, невольной свидетельницей которой она стала.
Отношение мистера Чесни Прайя к графине казалось необъяснимым, но было вполне понятным.  Чесни Прайя был
нечто большее, чем финансовый консультант. По-видимому, он слишком хорошо консультировал даму сердца
, хотя Лоис находила это трудным
представить властную графиню в нежном настроении.

“Совершенно отвратительный хвастун”, - сказал его светлость с такой энергией, что
она поняла, что дух восстания не был полностью подавлен. “Этот
несчастный пьянствующий доктор плох, но Чесни Прей еще хуже! Я называю его
хищная птица - это неплохо, что? Чесни, хищная птица!

Он рассмеялся своей легкой шутке и заметно повеселел под взглядом
влияние его собственного юмора. Это был второй ссылки, которые
внесенные в таинственный доктор. Лоис спрашивает, если она будет
призван встретиться с ним.

“Что ж, я рад, что она ушла со своей хищной птицей. Пойдем с нами и
перекусим”.

У Лиззи отвисла челюсть при звуке этого знакомого вульгаризма; и этот момент, вероятно, ознаменовал начало её интереса к аристократии, которому суждено было разгореться с новой силой.


Это был один из самых весёлых ужинов, которые помнила Лоис, и, конечно, для его светлости это был уморительный пир, потому что он вскочил
Он повторил свою шутку о «хищной птице» раз шесть, и с каждым разом она казалась ему всё смешнее.

«Я сначала не поняла, в чём шутка», — сказала Лиззи, вытирая глаза.

«Его зовут Прай», — с готовностью объяснил его светлость. «Я называю его хищной птицей — неплохо, правда? Давай сыграем в шашки. Я не очень силён в шашках».

Это была возможность узнать его получше, и Лоис очень умело выведала у него всё. Он учился в государственной школе — он думал, что это была школа Харроу; на самом деле он был почти уверен, что это был Харроу, — в течение двух лет,
а потом мать забрала его. Он ненавидел школьную жизнь, она была суровой. С тех пор он практически не расставался с матерью. Он думал, что состоит в каком-то клубе, но не был уверен, в каком именно; во всяком случае, он никогда там не был.

 «Ты ведь не женат?» — смело спросила Лоис.

 Этот вопрос доставил ему огромное удовольствие.

 «Женат — я? Боже милостивый, нет! Кто захочет жениться на таком глупом старике, как я? О боже, нет! Была одна девушка, которая хотела выйти за меня замуж, насколько я понимаю, когда я был ещё довольно молод, но её светлость ни за что не согласилась бы на это.

Он никогда не занимал никаких ответственных должностей. Его мать управляла его
имуществом с помощью судебных приставов и юристов; время от времени ему приносили документы на подпись; и однажды он побывал в Палате лордов, чтобы занять своё место.

 «Никогда больше — это слишком глупо, — сказал он. — Они наряжают тебя в красный бархат, надевают на голову корону и всё такое!»

К своему удивлению, она обнаружила, что у него есть хобби, и, кстати, насмешливые замечания его матери о его «батарейках» получили объяснение.  Он увлекался электротехникой.  В его кабинете было много электрооборудования.
На столе, куда девушку не пригласили, лежали модели динамо-машин, электропоездов и аккумуляторов.

 «Я сделал для её светлости одну из самых аккуратных маленьких работ в библиотеке.
Попроси её показать тебе». Его лицо стало серьёзным.
«Пожалуй, тебе лучше этого не делать», — поспешно сказал он.

 Работа с электричеством была для него не только развлечением. Он с гордостью заявил, что починил все колокола в доме, и позже девушка убедилась, что это правда.

 Все страхи, которые Лиззи испытывала перед пэрами, быстро рассеялись; к концу вечера она уже горячо спорила о добросовестности
о фигуре, которая таинственным образом появилась на его стороне шахматной доски.

 «Никогда в моей молодой жизни не было такого весёлого вечера», — сказал его светлость.  Он уже некоторое время нервно поглядывал на часы.  «А теперь, думаю, я пойду, пока не пришла мадам».

 Он быстро вышел, и две девушки вышли в холл. Брейм стоял у входной двери и смотрел сквозь стеклянные панели на улицу.


«Спокойной ночи, мисс», — почтительно сказал он и продолжил своё бдение.


«Мне не нравится этот человек», — сказала Лиззи, когда они вошли в свою комнату.

“ Брейме? Я этого не делал, но я стольким ему обязан. Если бы его там не было
прошлой ночью...

“Как он туда попал - вот в чем вопрос?” сказала Лиззи. “Должно быть, он".
был в комнате, когда рухнул балкон, потому что почти сразу я почувствовала, как
кто-то тянет меня в сторону”.

“Как вы думаете, господа, дебил?” - спросила Лоис, желая повернуть
разговор приятнее каналы.

— Он замечательный, — мечтательно произнесла Лиззи. — Судя по тому, что я о нём слышала, я думала, что он глуповат, но у этого парня есть мозги!

 Лоис была в постели, и Лиззи, которая слишком сильно интересовалась ею,
собственные взгляды на то, чтобы быть быстро меняющимся художником, были в том состоянии
дезабилье, которое делало ее наименее презентабельной, когда раздался отчаянный
стук в дверь.

“Кто это?” - спросила Лоис.

“Это я, юная леди. Могу я войти?”

Это был голос лорда Морона.




 Глава четырнадцатая

“ Боюсь, сейчас вы не можете войти. Вам что-нибудь нужно?

 — Да, я кое-что забыл, — сказал взволнованный голос.

 — Я могу вам это принести? — спросила Лоис, уже стоя у двери.

 — Нет, боюсь, что нет, это... э-э...

 Его голос затих, превратившись в невнятный гул.  А потом!

— Неважно. Я не думаю... я хочу сказать, не волнуйся или что-то в этом роде...
я имею в виду, не говори мадам ничего примечательного, хорошо?


Девушка в замешательстве покачала головой.

 — Я не понимаю, о чём ты. Я могу тебе что-нибудь принести?


Но он, очевидно, ушёл. Лиззи, которая была практичной девушкой, предположила, что ему нужны были вставные зубы.

 «У него такой тонкий вкус, что он не стал бы говорить об этом с дамой», — сказала она.

 Но её спутник не согласился с этим объяснением.

 Лиззи, которую не впечатляла величественная обстановка,
Она заснула почти сразу после того, как закончила говорить. Но Лоис Реддл
никогда в жизни не спала так крепко. Она услышала, как часы пробили
четверть, половину и час. Она ворочалась с боку на бок,
считала овец, представляла себе дома и следовала всем
рекомендациям по борьбе с бессонницей, которые когда-либо существовали. Но в
полвторого она была бодра и не смыкала глаз. Она услышала, как перед домом
завизжали шины, и машина остановилась. «Это возвращается леди Морон», — подумала она.


Кровать, на которой она лежала, была небольшой, с четырьмя столбиками. Возможно, дело было в этом
необычный фактор, который не давал ей уснуть. Она уставилась в темноте на
шелковый балдахин над головой, размышляя, сможет ли она поспать еще.
удобно ли ей будет на большом диване в изножье кровати.

Глубокое дыхание, доносившееся с кровати Лиззи, беспричинно раздражало ее
. Она встала, потрогала подушку, снова перевернулась, и
затем----

“ _ Она узнала фотографию?_

Она рывком села. Это был голос Чесни Прей, и доносился он из балдахина над ней!


Как будто кто-то лежал наверху и разговаривал, потому что
слова были ясные и четкие. Это был голос графини, кто
отвечал ему.

“Нет”, - последовал глубокие тона. “Я положил его в ящик, прежде чем она
приехали”.

Пауза, а затем он заговорил снова.

“ Ты рискнула.

Она услышала низкий смех леди Морон.

“ По-моему, Чесни, я сегодня выпил чего-нибудь покрепче.

“ Моя дорогая Леонора, ” в голосе Чесни прозвучала боль, - ты, конечно, можешь доверять
мне?

“Я должна”, - раздался из-под
балдахина неторопливый тон ее светлости, - “и я думаю, тебе будет мудро не валять дурака. Селвин
беспокоит меня”.

“ Селвин! - презрительно воскликнул я.

— Селвин. Он знает больше, чем я предполагала. Откуда он узнал, что мы собираемся пожениться? Он сам сегодня в гневе проговорился.
А откуда он узнал, что я одалживала тебе деньги?..

— Проходи в столовую.

 Послышался стук, а затем очень тихий голос Брейма.

— Я накрыла на стол, миледи.

После этого Лоис больше ничего не слышала.

 «Кто это был? Кто-то разговаривал?» Это была Лиззи. «Это ты, Лоис? Я слышала, как кто-то сказал, что одолжил денег».

 Лоис уже встала с кровати и включила маленькую лампу, которая
стоял на столике у кровати. Она со страхом посмотрела на
балдахин. У него был тяжелый, респектабельный вид, который присущ всем подобным
предметам обстановки. У Лоис мелькнула дикая мысль, что кто-то оставил дверь
открытой, но единственная дверь в комнате вела в
коридор, и она была заперта, как она знала.

“ Что это было, Лоис? Лиззи натягивала халат.

— Я не знаю. Я слышала, как кто-то говорил. Кажется, это было в
комнате.
— Звук доносился со стороны твоей кровати, — сказала Лиззи. — Боже! Это странный дом. Мне он не нравится, Лоис. Я бы предпочла, чтобы со мной были старина Маккензи и
Он может играть на скрипке хоть днём, хоть ночью».

 Лоис Реддл запрыгнула на кровать, подняла настольную лампу и начала осматривать балдахин.
Вскоре она вскрикнула. В одном углу на двух проводах висел чёрный эбонитовый предмет в форме колокола, который она сначала приняла за телефонную трубку.
Позади него стояла плоская круглая коробка, подключённая к балдахину.

«Вот откуда доносился голос; это телефон с громкой связью!»

 Она нашла провод; он был хитроумно спрятан под ламбрекеном, спускался с одной из ножек кровати и заканчивался красным проводом, который
 Тайна перестала быть тайной, и теперь она понимала, почему лорд Морон был так взволнован.  Она также оценила его мастерство инженера-электрика.  Он шпионил за своей матерью, если этот термин применим к тому, кто скорее слышит, чем видит.  Где-то в доме, вероятно в гостиной, был спрятан микрофон, и в ту ночь он слишком поздно вспомнил, что не отключил прибор. Леди Морон была озадачена, откуда ее сын так много знает.
Лоис могла бы ей рассказать.

“Что за птица!” - восхищенно сказала Лиззи. “Сам все устроил! Тот
у парня есть мозги! Что ты слышала, Лоис?

Но девочка не была склонна к общению. Она выдернула из розетки
вилку, отправила свою спутницу спать и последовала ее примеру
.

Чья это была фотография, которую ей показали? И
на какой риск пошла леди Морон? Она вспомнила фотографию
красивого молодого офицера, который был для ее светлости “мальчиком, которого я когда-то знала”.
И чем же рисковала женщина, оставляя это на виду у своей секретарши?
 Она снова встала с кровати и вставила пробку на место, чувствуя себя
виновной в отвратительном поступке. Но что-то происходило
Это было так важно для неё, что она не могла позволить себе пренебречь правилами приличия. Из микрофона не доносилось ни звука. Но, возможно, после ужина они вернутся сюда. И в любом случае усталость и монотонность ожидания могли бы помочь ей уснуть, но сон не шёл к ней.

 Пробило три часа, половина четвёртого, четыре с половиной, и на белых шторах начали проявляться отблески рассвета. Лоис была не так далека от сна, как раньше, и уже начала дремать, когда слабый звук заставил её оторвать голову от подушки.

 Щёлк, щёлк!

Это было, как будто кто-то включал свет в
гостиная. Она напряженно ждал следующего звука. В настоящее время существует
был неразличимый шепот, а затем голос проговорил. Ясно
слова пришли к ней.

“Лоис Reddle очень близко к смерти!”

Она знала, что голос, в ее воображении мог почти видеть динамик.

Это был Майкл Дорн.




 Глава Пятнадцатая

Через секунду она пришла в себя и вскочила с кровати. Лучше
известное, чем неизвестное. Весь страх исчез; она встретится с Дорном и узнает правду.
Накинув халат, она пошла к двери.
Она бесшумно повернула ключ и сбежала по тёмной лестнице.

 Когда она вышла на площадку, перед ней была гостиная, и она, не колеблясь, распахнула дверь.  В комнате было темно, и она, протянув руку, нащупала выключатели и включила свет.  Комната была пуста; не было слышно ни звука, кроме мелодичного тиканья французских часов на каминной полке. Ни Майкла Дорна, ни его неизвестного спутника не было видно. Она в недоумении уставилась на него. Затем она услышала шум позади себя и обернулась.

 — Что такое?

 Это была графиня, которая спала на том же этаже, что и девушка.

— Включи свет на лестничной площадке, — спокойно сказала женщина, и когда Лоис это сделала, она увидела пожилую женщину, стоявшую на площадке наверху, закутанную в белый горностаевый плащ, такую же спокойную и невозмутимую, как всегда.

 — Мне показалось, что я слышу голоса, и я спустилась.

 — В гостиную? Конечно, она под твоей спальней!

 Леди Морон неторопливо спустилась по лестнице и вошла в гостиную.

«Должно быть, вы ошиблись, здесь никого нет», — сказала она. «Боюсь, у вас расшатались нервы. Меня разбудил звук открывающейся двери. Что это был за шум? Окна закрыты. Ни одно из них не
Мебель переставили».

«Я слышала, как кто-то разговаривал», — сказала Лоис.

«Иди спать, дитя моё».

Она нежно похлопала девочку по плечу, и Лоис покорно поднялась по лестнице в свою комнату.

На следующее утро она спустилась к завтраку в ужасном состоянии, и
Лиззи, предупреждённая подругой, за столом не стала упоминать о ночных голосах. Она проводила девушку и вернулась в столовую
. Лакей убирал со стола под бдительным присмотром Брейме
. Когда мужчина ушел:

“ Ее светлость говорит, вы слышали, как кто-то разговаривал ночью, мисс
Реддл?

— Мне показалось, что да. Возможно, мне это приснилось или я просто представила, что слышу её светлость во сне.


 — Леди Морон не заходила в гостиную прошлой ночью, — последовал неожиданный ответ.


 Лоис уставилась на мужчину, который продолжил:

 — Её светлость зашла в библиотеку, но вы не могли слышать её из своей комнаты.


 Библиотека! Именно там был установлен микрофон, и всё то время, пока она разговаривала с леди Морон на лестничной площадке, Майкл Дорн и его помощник находились этажом ниже. Библиотека располагалась на первом этаже в задней части дома. Она была благодарна за то, что
я не нашла его, пока эта бдительная женщина маячила на заднем плане.


 — Мне показалось, я слышала, как вы вышли из своей комнаты, мисс, — продолжила Брейм.
 — На самом деле я уже собиралась спуститься, когда поднялась её светлость.
 Кстати, её светлость не спустится до часу дня, мисс, к ней на обед придут две подруги.
 Она спросила меня, не могли бы вы разобраться с письмами, на которых не указано, кому они адресованы.

Лоис была занята этим делом, когда в гостиную вошёл лорд Морон, нервный и встревоженный.


— Доброе утро, мисс Реддл, — сказал он, пристально глядя на неё. — Ну что?

— Не очень хорошо, спасибо! — улыбнулась Лоис.

 — Странный дом, — пробормотал он.  — Какие-то странные звуки.  Ты же знаешь, эти старые дома такие.  Тебя, наверное, ничего не беспокоило?
 Никто... э-э... не разговаривал на улице?

 — Нет, меня ничего не беспокоило, — солгала она, и он вздохнул с облегчением.

 — Я ужасно рад. Ты не возражаешь, если я зайду в твою комнату, чтобы забрать то, что я оставила?
вещи, которые я оставила здесь, не так ли? Я говорю, не говорите ей об этом
миледи, будьте добры, потому что она думает, что я беспечный дьявол, и она будет
ужасно меня отшлепывать!”

Лоис пообещала, и он поспешил из комнаты. Когда она подошла к
Готовясь к обеду, она осмотрела балдахин и, как и ожидала, обнаружила, что микрофон и его крепления сняты.

В других обстоятельствах это могло бы её позабавить, но она
чувствовала, что над ней нависла страшная опасность и что эта угроза каким-то образом связана с графиней и её подругой.

«Лоис Реддл при смерти!» Она вздрогнула при этом воспоминании.

Дважды за неделю она чудом избежала гибели.
Это были не случайности, теперь она была в этом уверена. Но кто мог желать ей зла?
И какое отношение к ней имела фотография молодого человека в форме?


В одном она была непреклонна и поделилась своим намерением с
Лиззи тем утром, пока они одевались, перед тем как спуститься к
завтраку. Она должна покинуть этот дом и рискнуть остаться без
работы на какое-то время.

Леди Морон вошла в гостиную незадолго
до обеда, просмотрела письма и подписала те, которые требовали её
подписи, а затем Лоис сообщила ей новость. К её удивлению, крупная женщина не возмутилась и не стала умолять.


«Когда я увидела тебя сегодня утром, я испугалась, что это может произойти».
она сказала. “И действительно, я не могу винить вас, мисс Реддл. У вас был
самый ужасный опыт, хотя я считаю, что неприятности прошлой ночи
были чисто воображаемыми ”.

Лоис ничего не сказала.

“Когда вы хотите отправиться? Как можно скорее, я понял по вашим колебаниям.
Очень хорошо, я не виню вас. " - спросил я. - "Когда вы хотите поехать?" Как я понял из ваших колебаний. Я чувствую себя отчасти виноватой,
поэтому я выплачу вам месячное жалованье и устрою так, чтобы вы уехали
завтра».

 Двумя посетителями были Чесни Прей и мужчина, которого Лоис раньше не видела, хотя и слышала мнение его светлости о нём. Позже она
она почувствовала, что у неё нет особого желания встречаться с ним снова. Он был лысым мужчиной лет пятидесяти, с лицом ещё более красным, чем у мистера Прей, с большим выпуклым носом и отвислыми губами. Если бы она встретила его на улице, а не в этой благопристойной обстановке, она бы описала его как типичного пьяницу.
 И это описание не было бы несправедливым. Его сюртук был старым и протёртым по швам, и она заметила, что он лишь наполовину постарался привести в порядок свои ногти.

 «Я хочу познакомить тебя с доктором Таппатом».

 Так это и был знаменитый доктор.  Он её не впечатлил.

— Рад познакомиться с вами, юная леди, очень рад, — сказал доктор с наигранным радушием. От него исходил слабый аромат чего-то, что было не совсем виски и не совсем гвоздикой. — Это та юная особа, о которой говорила ваша светлость? Слышит голоса, да? Боже, боже, это плохой симптом, — усмехнулся он, — очень плохой симптом. А, Чесни? Мы их за это и держим! Мы им за это отомстим!»

 Лоис увидела, как дворецкий наполнил бокал этого странного существа вином, а когда она снова посмотрела, бокал был пуст. Судя по всему, Брейм, если он
Он ещё не знал особенностей гостя, но был тщательно проинструктирован, потому что, не спрашивая разрешения, снова наполнил его бокал.

Лорд Морон появился за обеденным столом угрюмым и молчаливым молодым человеком.
Его лицо было не так сильно замазано.

«Попали в аварию, да? Попали в железнодорожную катастрофу?» — спросил доктор.
«Ваша светлость должна быть осторожнее».

«Я не попадал в железнодорожную аварию», — угрюмо сказал Селвин.

 Он явно знал доктора, и у девушки возникло ощущение, что он его боится, потому что пару раз она видела, как он украдкой поглядывает на него.
немного испуганно покосился в сторону неряхи.

«Значит, есть ещё один, кто слышит голоса, да? За вашей светлостью не увязалась собака — милая чёрная собака с виляющим хвостом, да?»

«Нет, не увязалась», — чуть не выкрикнул лорд Морон, покраснев и побледнев. «Я этого не говорил, верно? Я в полном... я знаю, что делаю, и всё такое. Оставьте меня в покое, сэр.

Для Лоис Реддл это был во всех отношениях неприятный ужин.
Сердитое негодование Морона, спокойное безразличие его матери,
грубая шутливость Чесни Прайя и присутствие доктора,
который, когда не пил, хвастался чудесными исцелениями, которые он совершил в Индии, вызывал у девушки ощущение кошмара. Лишь однажды доктор Таппатт обратил внимание на Лоис.

 «Что это я слышу о том, что ты пыталась броситься с балкона? Ну-ну, юная леди, так не пойдёт!» Он покачал перед ней своим звериным лицом, и его налитые кровью глаза неприятно блеснули.

— Не говори глупостей. — Это была леди Морон. — Балкон обрушился под тяжестью мисс Реддл; ничто не указывало на то, что она пыталась броситься с него на улицу.

— Шутка, просто шутка, — беззастенчиво сказал доктор и пододвинул свой бокал к насторожившемуся Брэйму. — У вас хорошее вино, ваша светлость, прекрасное, насыщенное вино с богатым букетом.
Кажется, «Романе-Конти»?

— «Кло де Вужо», — поправила графиня.

«Между винами Вужо и Вон очень мало разницы, — сказал знаток. — Как правило, я предпочитаю Конти, но ваша светлость меня переубедила».


Обед для Луазы закончился слишком быстро. Когда графиня встала, она подошла к сыну.

“Когда ты спустишься к ужину, так хорошо, как в последние
это смешно гипса, принятых от Вашего лица. Я бы хотела, во всяком случае,
чтобы ты выглядел как джентльмен, а не как борец-призер.
Она намеренно произнесла эти слова одними губами. “В противном случае, возможно, мне придется
проконсультироваться с доктором Таппаттом”.

Лорд Морон съежился от зловещих слов, и его невнятный ответ
не достиг ушей Лоис.

Лоис с радостью приняла предложение работать в библиотеке, потому что видела эту комнату лишь мельком
где графиня Морон проводила столько часов за сборкой пазлов.
Была и ещё одна причина: она должна была найти искусно
спрятанный микрофон, который установил лорд Морон.

 Это была приятная комната с низким потолком и длинным коридором, который тянулся от стены гостиной в передней части дома до небольшой оранжереи, скрывавшей уродство крошечного заднего дворика. Все стены были заставлены книжными полками, а кроме того, там было больше дюжины больших картотек, которые собирала графиня.
внимательно внесены, маленькие сувениры, которые пришли к ней в
ход ее жизни; театральные программы, вырезки из газет,
корреспонденции, которые большинство людей не подумал бы, стоит
консервирование. Но Леди дебил прошел методический женщину и был ужас
отходов. Об этом она рассказала девушка, когда она ввела ее в комнату.

Оставшись в одиночестве, Лоис производится тщательный осмотр библиотеки, без,
однако, обнаружив скрытый приемник или его проводка. Она заметила, что одна секция книжного шкафа закрыта прочной дверью.
Они были забраны тонкой проволочной сеткой, сквозь которую можно было разглядеть названия.
Изучая их в свободное время, которое у неё было в избытке, она была
немало удивлена мерами предосторожности, принятыми для того, чтобы
предотвратить случайное чтение этой запрещённой библиотеки. Книги были
самого безобидного содержания, и она предположила, что когда-то в
этом разделе хранилась менее безобидная литература.

 Она закончила
работу и стала просматривать книги, беря их одну за другой и
бегло просматривая содержание, когда вошёл Брейм. Одного взгляда на мужчину было достаточно, чтобы понять: произошло что-то необычное
случилось. Его лицо дергалось, и было видно, что он с трудом сдерживает сильное волнение, которое ему не удалось полностью подавить.


— Не могли бы вы пройти в столовую, мисс? Вас хочет видеть один джентльмен.
— Джентльмен? Кто это?


— Я не знаю его имени, — сказал мужчина, — но если его там не будет, вы подождёте его?

— Но кто это, Брейм? Он не назвал своего имени?

 — Нет, мисс. — Его руки, сложенные перед собой, дрожали, а в глазах горел странный огонёк.

 — В столовой? — спросила она, выходя.

 — Да, мисс.

К её удивлению, когда она огляделась, то обнаружила, что он её не сопровождает. Столовая была пуста, если не считать Жанны, её служанки.
Девушка вытирала пыль и, казалось, удивилась приходу Луа.


— Брейм сказал мне, что меня ждёт какой-то джентльмен?

Жанна покачала головой.


— Я ничего не знаю ни о каком джентльмене, мисс, но я знаю кое-что другое, — злобно сказала она. — _Он_ не джентльмен. Я только что застал его выходящим из комнаты графини и собираюсь рассказать об этом её светлости.
Подлый, назойливый----

 — Пожалуйста, узнайте, кто хочет меня видеть, — сказала озадаченная девушка.
“Возможно, он в холле”.

Джин вышла, но через несколько минут вернулась, качая головой.

“Там никого нет, мисс. Томас, лакей, говорит, что с тех пор, как ушел доктор Тэппатт, к нам никто не заходил.
Мистер Прей с ее светлостью в
гостиной.

Что это значило? Лоис нахмурилась. История Braime было очевидно
предлог, чтобы вывести ее из комнаты. Она поспешила обратно в библиотеку.
Дверь была закрыта, и она распахнула её.

— Брейм... — начала она, но остановилась и больше ничего не сказала.

Дворецкий лежал на спине посреди комнаты, безмолвный,
неподвижная фигура, на белом лице — выражение агонии, губы
искажены в мучительной гримасе.




 Глава шестнадцатая
Первым её побуждением было убежать, вторым, более милосердным, — подбежать к нему и, опустившись на колени, ослабить воротник. Был ли он мёртв?
Не было ни признаков жизни, ни звука дыхания. Руки, поднятые, словно в попытке схватить невидимого врага, были неподвижны.

Она выбежала за дверь и позвала горничную.

«Пожалуйста, позвоните доктору. Брейм заболел», — сказала она, задыхаясь, и бросилась вверх по лестнице.

Леди Морон была увлечена разговором с гостьей, но при виде
Графиня поспешно пересекла комнату, направляясь к девушке.

«Что случилось?» — спросила она тихим голосом.

«Это Брейм, — задыхаясь, ответила Лоис. — Я думаю, он мёртв!»

Графиня спустилась по лестнице так быстро, что Лоис не поверила, что такая грузная женщина может так быстро передвигаться. На мгновение она остановилась в дверях, глядя на неподвижного мужчину.

— Тебе лучше этого не видеть, — мягко сказала она и, оттеснив девушку в коридор, закрыла дверь.


Вскоре она вышла.

 — Боюсь, он мёртв.  Расскажи мне, что произошло.  Или сначала позвони в клуб «Лимбо» и попроси доктора Таппатта.

Лоис сказала ей, что уже распорядилась вызвать врача.
Её указания были выполнены быстрее, чем она предполагала.
Потому что Джин позвонила в больницу Вирджинии, которая находится в
ста ярдах от Честер-сквер, и, пока они разговаривали в коридоре,
раздался звон колокольчика машины скорой помощи, и лакей поспешил
открыть дверь.

 Молодой хирург, сопровождавший машину скорой помощи,
бегло осмотрел лежащую фигуру и явно был озадачен.

«Были ли у этого человека припадки?» — спросил он.

— Я не знаю, был ли он пьян. С тех пор как он поступил ко мне на службу, он чувствует себя вполне хорошо, — сказала леди Морон.


Лоис, которую привлекла эта комната, с ужасом смотрела на неподвижную фигуру.


— Я не вижу никаких ран, — сказал доктор, вглядываясь в тело через очки. — Я позову санитаров, и мы отвезём его в больницу.

Он вернулся в зал и подал знак своим помощникам. В библиотеку внесли носилки, снятые с машины скорой помощи.

А затем, когда они уже собирались положить мужчину на брезент,
В коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату ворвался мужчина.
 Он был разгорячён, без шляпы и тяжело дышал, стоя в дверях и переводя взгляд с одного на другого.


 Наконец его взгляд упал на Лоис.


 — Слава богу! — сказал он дрожащим голосом.


 Затем он в два шага оказался рядом с распростёртым телом.
 — Вы врач? — начала леди Морон.

— Меня зовут Майкл Дорн — имя, которое, вероятно, незнакомо вашей светлости, — резко сказал Дорн.


Его проницательный взгляд обежал комнату. Поднявшись, он взял фарфоровую вазу, наполненную розами, высыпал цветы на пол и выплеснул воду
в лицо мужчине. Срывая с него воротник, он опустился на колени
над головой Брейма и поднял его окоченевшие руки, прижав их к телу.
Лоис в замешательстве наблюдала за ним. Он применял методы
восстановления, которые используются для людей, частично
утонувших.

— Вы врач? — спросил молодой хирург с легким раздражением.

— Нет, — ответил Майкл, не прекращая своей работы.

— Могу я спросить, что, по-вашему, вы делаете с этим человеком?

 — Спасаю ему жизнь, — последовал краткий ответ.

 В этот момент леди Морон обернулась.  Она услышала голос своего сына
Она вышла в холл и, стремительно покинув комнату, перехватила его.

 — Что тебе нужно, Селвин? — холодно спросила она.

 — В библиотеке что-то случилось. Говорят, у старого Брейма случился припадок или что-то в этом роде.

 Я подумал, что могу быть полезен.
— Пожалуйста, вернись в свой кабинет, Селвин, — сказала её светлость. — Я не хочу, чтобы ты волновался из-за этого.

— Но, чёрт возьми... — начал его светлость, но взгляд матери заставил его замолчать, и он, ворча, побрёл обратно в свою берлогу.

Графиня подождала, пока он скроется из виду, а затем вернулась к
небольшая компания наблюдала за Майклом Дорном и его, казалось бы, тщетными попытками. Прошло несколько минут, а затем:

«Я действительно считаю, что этого человека нужно отвезти в больницу, мистер... э-э... Дорн».

К группе присоединился гость леди Морон. Чесни Прай был свидетелем его прихода оперативно и счел не
предлагаем свои советы. Но теперь, нравственно укрепляться по наличию
графиня, он добавил свой голос к аргументу.

“Ты, вероятно, убиваешь этого человека, Дорн. Позволь ему отправиться в больницу,
где ему окажут надлежащую помощь”.

Майкл ничего не ответил. Пот струился по его лицу; он
остановился только для того, чтобы снять пальто, прежде чем продолжить работу.

— Надеюсь, ты врач лучше, чем детектив, — сказал Чесни, задетый отношением Дорна.

 — В данном случае я такой же хороший врач, как ты — растратчик.
сказал Дорн, не поворачивая головы. “И, ни при каких обстоятельствах, я
лучший детектив, чем вы не мошенник. Он возрождает”.

К изумлению Лоис, веки Брейма дрогнули. Она увидела, как
медленно, без посторонней помощи, вздымается его грудь.

“Думаю, теперь он подойдет”, - сказал Дорн, вставая и вытирая лоб.

“Вы детектив?” Вопрос задал врач.

«Что-то вроде того», — с улыбкой ответил Майкл. «Думаю, вам лучше как можно скорее доставить его в больницу, доктор. Пожалуйста, простите меня за вмешательство, но я уже сталкивался с подобным».

— Что это? — спросил озадаченный врач, когда дворецкого положили на носилки и вынесли из комнаты. — Я думал, это какой-то инсульт.

 — Это был довольно серьёзный инсульт, — мрачно сказал Майкл.

 Он не стал следовать за бригадой скорой помощи, а, надев пальто, прошёлся по комнате, словно осматривая её. Он осмотрел потолок, пол и скользнул взглядом по
библиотечному столу.

«Он упал с высоты в шесть футов, не так ли?» — задумчиво произнёс он. Он указал на пятно от воды, которое выцвело на ковре. «Вы не возражаете
говоришь мне, где были его ноги? Его уносили, когда я вошел.

“Леди Морон предпочла бы обсудить этот вопрос с полицией, когда
они прибудут”, - отрезал Чесни Прей. “ Ты не имеешь никакого права находиться здесь.
Ты знаешь это, Дорн.

- Кто-нибудь скажет мне, где были его ноги?

Указала Лоис.

“Он лежал в другом конце комнаты”.

“Конечно, да”. Озадаченный Дорн почесал подбородок. «Полагаю, вас не было здесь, когда это произошло, мисс Реддл?»

 «Я запрещаю вам отвечать на какие-либо вопросы, — сказала графиня в своей самой напыщенной манере. — И я полностью согласна с мистером Прай, что это
это не дело для посторонних. Вы предполагаете, что на этого человека было совершено нападение?


— Я ничего не предполагаю, — сказал Дорн и снова перевёл взгляд на Лоис
Реддл. — В этом доме с вами происходит довольно много несчастных случаев, не так ли, мисс Реддл?
— спросил он любезно. — На вашем месте я бы вернулся на Шарлотт-стрит; там вы будете в большей безопасности. Когда я увидел у дверей машину скорой помощи, должен признаться, у меня чуть сердце не остановилось. Я думал, что вы и есть тот самый интересный субъект.

 Её светлость подошла к двери и приоткрыла её.

 — Не могли бы вы уйти, мистер Дорн? Ваше присутствие нежелательно, и ваше
Мысль о том, что кому-то в этом доме может угрожать хоть малейшая опасность, оскорбительна для меня, — она посмотрела на Прай, — и для моего друга.

 — Тогда вашей светлости следует сменить друга, — добродушно сказал Дорн. — И, чтобы вы не подумали, что мои слова задели тонкие чувства мистера Чесни Прай, я успокою вас. Есть только две вещи, которые раздражают Чесни:
потеря денег, которые у него есть, и неудачные попытки получить деньги, которые ему не принадлежат. Могу я поговорить с вами наедине, мисс Реддл?

— Я запрещаю... — начала графиня.

— Можно?

Лоис помедлила, кивнула и вышла из комнаты впереди него.


В холле, где не было ни одного слуги, он высказал всё, что думал.


— Признаюсь, я не ожидал, что с тех пор, как ты появилась в этом доме, одно за другим будут происходить такие несчастья, — сказал он.
— Я вообще согласился на то, чтобы ты приехала сюда, только потому, что думал, что...


— _Ты_ согласился? Она широко раскрыла глаза. Она, вспыхнув от неожиданного
гнев. “Вам не приходило в голову, Мистер Дорн, что мне не нужна ваша
согласие?”

“Прости”. Он был само смирение. “Я на ложном пути, но мой
нервы немного расшатаны. Что я хотела сказать, так это то, что я должна была
догадаться, после того как ты получила те отравленные шоколадки...

Она побледнела.

“Отравлены?” - прошептала она.

Он кивнул.

“ Конечно, они были отравлены. Синильная кислота. Как ты думаешь, почему я
вошел в твою комнату той ночью, чтобы забрать их? Я пришёл с замиранием сердца, как и несколько минут назад, ожидая увидеть тебя мёртвой.

 — Почему ты так... так интересуешься мной? — спросила она, но он уклонился от ответа.

 — Ты уйдёшь из этого дома сегодня и вернёшься на Шарлотт-стрит?

 Она покачала головой.

“ Я не смогу раньше завтрашнего дня. Я обещал леди Морон, что останусь с ней до тех пор.
И я уверен, мистер Дорн, что вы ошибаетесь. Кто
стал бы присылать мне отравленные шоколадные конфеты?

“Кто бы попытался переехать тебя машиной?” - возразил он. “Посмотри на
это”. Он сунул руку в карман жилета и достал маленький
рулон ткани. “Вы узнаете эти вещи?”

Она в изумлении открыла рот.

— Да это же кусок моей юбки, который оторвался, когда машина... —

— Именно, и я нашёл его висящим на машине. Те, кто ставил её в гараж
Они так спешили, что даже не попытались осмотреть или почистить машину.


 — Но кто... кто этот мой враг? — тихо спросила она.

 Он покачал головой.

 — Когда-нибудь я назову тебе его имя. Думаю, я уже рассказал тебе слишком много и стал слишком заметным. Моя единственная надежда — что они испугаются, узнав, что я рядом. Ты не можешь уехать сегодня вечером?


 — Нет, это невозможно, — сказала она.

 Он кивнул.

 — Хорошо.  Он взглянул мимо неё на леди Морон, которая стояла у двери в библиотеку и была увлечена разговором с Чесни
Прайе. Вскоре он поймал взгляд краснолицего мужчины. “ Я хочу тебя,
Прайе.

Он вышел из дома, поджидая Чесни на тротуаре.
К нему присоединился.

“ Теперь послушай, Дорн... - громко начал тот.

“ Говори потише. Я не глухой. И, во всяком случае, нет никакого вызова для вас
разговаривать вообще. Понимаю. Сегодня утром я был в Министерстве по делам Индии и поговорил с секретарём. Если я немного потружусь, то без труда получу для вас ордер в связи с этим делом в Дели. Пусть факт номер один отложится у вас в голове.
во-вторых, если с этой девушкой Реддл случится что-нибудь плохое - а я могу проследить
твоя правая рука в этом деле - я последую за тобой через девять
видов ада и поймаю тебя. Впитай это. И, кивнув, он повернулся.
и ушел, оставив мужчину безмолвствовать от ярости и страха.




 Глава семнадцатая

Лоис подумала, что со стороны леди Идиотки было бы неплохо предоставить ей вторую половину дня и
вечер в ее полное распоряжение.

— Дорогая моя, я буду рада избавиться от тебя, — откровенно сказала её светлость.
 — Этот несчастный Дорн совсем меня расстроил, и я не собираюсь вымещать на тебе свою досаду. Уезжай на несколько часов и постарайся забыть об этом
Есть такое место — Честер-сквер, 307. И если вы чувствуете, что хотите сходить в театр позже, пожалуйста, сходите. Я оставлю указания ночному лакею, чтобы он вас дождался. Я только что узнал из больницы, что Брейм в сознании и, возможно, он расскажет нам о случившемся. Я обыскал библиотеку, но не нашёл ничего, что могло бы объяснить его странный приступ.
Я даже сомневаюсь, что умный мистер Дорн добьётся большего успеха, — добавила она без тени злобы.


Лоис была рада уйти, и первой её мыслью было рассказать об этом
подруга в связи с тем, что произошло. Она направилась на Бедфорд-Роу, и когда
она добралась до знакомой улицы, то увидела древний "Форд" у
двери и мистера Шеддлса, натягивающего перчатки, готовясь к отъезду.
отъезд.

Он жил в Хэмпстеде и неизменно был первым и последним пользователем
старой машины. Его взгляд был явно недружелюбным, когда она поднималась по
ступенькам.

“Ну?” он спросил. “Ты вернулся, не так ли? Устала от своей работы, да?
Никогда не думала, что из тебя получится что-то хорошее в качестве личного секретаря.

“Я не устала от этого, но я ухожу”, - улыбнулась она.

“Молодым людям нужны перемены”, - сокрушался мистер Шаддлс. “Это
проклятые беспорядки века. Как долго вы были со мной?”

“Несколько лет, мистер Шаддлс”.

“ Два года, девять месяцев и семь дней, ” быстро проговорил он. “ Это кажется
вечностью, я полагаю, молодая женщина? Для меня это, ” он щелкнул
пальцами“ - вчера! Я привез тебя из Лейта, не так ли? Один из
моих клиентов упомянул о тебе, и я дал тебе шанс, а?

“Да”, - сказала она, удивляясь, почему он так неожиданно стал таким похожим.


“Ах!” Он посмотрел на небо, как будто ища вдохновения, или
аплодисменты-она была не совсем уверена. “Вы хотите, чтобы вернуться к
ваша старая работа, я полагаю?” И, не дожидаясь ее ответа: “Ну,
вы можете начать завтра. Я буду платить тебе три фунта в неделю, и ты
сможешь приступить к работе завтра утром в половине девятого. Он сделал особое
ударение на последних словах.

“Но, мистер Шаддлс, ” сказала ошеломленная девушка, - это ужасно любезно с вашей стороны“.
Вы очень добры. Я бы с удовольствием пришла, но не смогу прийти завтра утром”.

“ Завтра в половине девятого утра, - он подмигнул ей. - Не задерживай меня.
я спешу.

Он спустился по ступенькам, сел в свою машину, а она стояла и смотрела ему вслед
пока он не слился с потоком машин на Теобальдс-роуд.

 Щедрость адвоката настолько поразила его, что это была первая новость, которую он сообщил скептически настроенной Лиззи.


«В последние два дня с ним творится что-то странное, — решила эта юная леди. — Думаю, у него размягчение мозга. Он не упоминал о повышении моей зарплаты? Может, он ещё не настолько плох. Не стоит придавать этому слишком большое значение; он, вероятно, передумает завтра.  Три фунта в неделю?  Он, должно быть, сумасшедший!  Готов поспорить, что утром он придёт в офис в пижаме и будет играть на корнете.
и называет себя Юлием Цезарем».

 Клерки ушли; Лиззи осталась в своём кабинете одна; она задержалась, чтобы напечатать бесконечный меморандум о сотрудничестве, который так и не был закончен после того, как Лоис рассказала о том, что произошло в тот день в доме.

 «Думаю, Майк прав, — сказала Лиззи, энергично кивая. — В этом доме слишком много подвохов. Мне ненавистна мысль о том, чтобы оставить Селвина…»

— Ты имеешь в виду лорда Морона?

 — Для меня он Селвин, — спокойно ответила Лиззи. — Завтра вечером я пойду с ним в кино. Он хороший мальчик. Ему нужна материнская забота, а её у него никогда не было.

— И ты собираешься стать матерью? — рассмеялась Лоис, а затем серьёзно добавила:
— Я не могу уйти прямо сейчас. Ты должна сама решить, что тебе делать. Я обещала леди Морон, что останусь.

 Лиззи скорчила недовольную гримасу.

 — Я не могу тебя бросить, но скажу тебе прямо: я лучше буду спать на верхней полке в морге, чем сегодня ночью на Честер-сквер. Я пойду с тобой, но это будет одолжение с моей стороны. Запиши это в свой блокнот.
Что касается старого Шэдлза, то завтра он будет отвечать за смотрителя. Если бы кто-то другой, а не ты, рассказал мне об этом деле с тремя фунтами в неделю, я бы
я знал, что они лгали. А теперь, что ты скажешь о том, чтобы вернуться на
Шарлотт-стрит и снова притвориться бедняками?”

Для Лоис не могло быть более привлекательного способа провести вечер
. Старая комната с потрепанной мебелью, выцветшим ситцем
была домом; и даже в криках играющих детей на улице было
особое очарование, которого Лоис никогда раньше не замечала.

Там их тоже ждал радушный прием. Старый Маккензи увидел их в окно своей комнаты и спустился, чтобы поприветствовать в коридоре. Он был искренне разочарован, когда узнал, что они не останутся.
ночью, но повеселел, когда Лиззи рассказала ему об их планах.

«Давай позовём его на ужин», — сказала Лоис, сидя на кухонном столе и наблюдая за тем, как девочка управляется со сковородой.

Лиззи кивнула. Она была погружена в свои мысли, и позже Лоис узнала причину.

«Если бы у меня был хоть какой-то здравый смысл, я бы попросила Селвина заглянуть к нам, и он бы пришёл», — сказала она. «Он демократичен — один из лучших организаторов, которых я когда-либо встречал. Вчера вечером, когда ты вышла за платком, он сказал мне, что чувствует себя со мной как дома и что я первая девушка, с которой он так себя чувствует»
Он никогда в жизни не чувствовал себя как дома. Это слова графа, который знает, что я зарабатываю тридцать пять фунтов в неделю, меняя клавиши.

 Её голос слегка дрожал, и Лоис посмотрела на неё с новым интересом.
 Она была знакома с Лиззи много лет и никогда не видела её такой эмоциональной.

 — Этому мальчику никогда не хватало материнской заботы, — снова сказала она дрожащим голосом.

Лоис великодушно не обратила внимания на то, что упомянутому юноше было
где-то около тридцати пяти.

«Эта женщина относится к Селвину не лучше, чем я
с ней У неё сердце как кремень, она----”

“Мистер Маккензи будет плохой заменой твоему Селвину, но может, пригласим его?
— снова спросила Лоис.

“Позови его”, — был краткий ответ.

Во многих отношениях мистер Маккензи оказался более интересным гостем, чем надеялась Лиззи. Во-первых, его очень заинтересовал её рассказ о доме и повседневной жизни Моронов, ведь именно Лиззи была в этом вопросе авторитетом и лишь изредка обращалась к Лоис за подтверждением.

 «Шёлковые занавески? Неужели!» — сказал мистер Маккензи, впечатлённый услышанным.

“И атлас”, - сказал Лиззи напропалую. “По крайней мере, они выглядят как
атлас. И серебряных креплений везде. И настоящий мрамор, стены в
ванная комната. Я прав, Лоис? И серебряная каминная решетка в
гостиной.

Старина Маккензи вздохнул.

“Должно быть, это очень здорово - жить в таком окружении”, - сказал он.
“хотя я никогда не завидую ни одному мужчине или женщине. А графиня - очаровательная
леди?

“Я бы так ее не назвала”, - сказала Лиззи. “В какой-то степени с ней все в порядке"
. Она плохая мать, но хороший разведчик, если вы меня понимаете”.

“У нее есть маленькие дети?” - заинтересовался мистер Маккензи.

“ Он не совсем молод, ” осторожно объяснила Лиззи. “ Он молодой человек.
мужчина в том, что вы могли бы назвать первым расцветом жизни. Нет, он не в школе.
- Нет. - Она резко ответила на неудачный вопрос. “ Он замечательный.
мужчина. Селвин хочет быть актером, и почему его мать не позволяет ему
для меня удивительно выходить на сцену.

Мистер Маккензи снова вздохнул.

“Это плохая жизнь, сцена. Кажется, я уже говорил вам, юные леди, что все мои горести и беды связаны с театром.
 И он продолжил бессвязно: «Она была хорошенькой девушкой с
прекрасной фигурой и лицом, похожим на...»

“ Ангел? ” предположила Лиззи, замерев с поднятой вилкой.

- “Мадонна’ - это то слово, которое я хотела услышать. Для меня до сих пор остается загадкой
то, что она когда-либо смотрела на меня, не говоря уже о том, чтобы принять мое скромное предложение. Но в
то время, конечно, я был в очень хорошем положении. Играли несколько моих комических опер
. У меня была значительная сумма денег, которую, к счастью, я вложил в недвижимость, а она была немного... э-э... экстравагантной... да, именно так, она была немного экстравагантной. Возможно, это была моя вина.

 Наступило долгое молчание, пока он размышлял, подперев подбородок рукой.
он уставился на скатерть.

“ Да, это была моя вина. Я сказал своему дорогому другу Шаддлсу, когда он
предложил развестись...

“ Шаддлс? - пискнула Лиззи. “ Ты не знаешь этого старого ... этого джентльмена,
не так ли?

Маккензи удивленно посмотрела на нее.

“ Ну, мистер Шаддлс - мой адвокат. Вот как мне посчастливилось заполучить вас в качестве своих арендаторов.
Вы помните, мистер Шаддлс порекомендовал мой маленький домик?
”Шаддлс!" - воскликнул я. - "Мой маленький домик". - спросил я.

“Шаддлс! Господи!”, сказала Лиззи, отодвигая свою тарелку. “Я не
думаю, что смогу когда-нибудь спал в моей кровати, если бы я знал!”

“Он хороший человек, настоящий мужчина и друг”, - сказал мистер Маккензи
серьезно.

“А он злобный старый скряга”, - сказала Лиззи, несмотря на предостерегающий взгляд Лоис.


“Он немного недалек от истины”, - признал мистер Маккензи. “Но, с другой стороны, некоторые юристы
поступают именно так. Его отец был таким же”.

“У него когда-нибудь был отец?” - спросила Лиззи с притворным удивлением.

«Его отец и отец его отца были такими же. Но Шэддлы — отличные юристы, и они управляли огромными поместьями. Они были юристами семьи Морон на протяжении сотен лет».

«Значит, вы знаете Моронов?» — спросила Лоис.

Он замялся.

— Не могу сказать, что я их знаю. Я о них слышал. Старого графа, отца нынешнего мальчика, я однажды видел. Он много лет жил за границей и был... ну, я бы не назвал его плохим, но, судя по всему, он был весёлым человеком. И скандальным пьяницей. Вилли, его сын, был прекрасным мальчиком, но он умер. Селвин, младший сын от второй жены, должно быть, тот самый парень, о котором вы говорите.


 Даже Лиззи была впечатлена тем, как хорошо старик знает генеалогическое древо Моронов.


 «Хорошо, что у них есть этот прекрасный мальчик,  Селвин; хотя, если бы у её светлости была дочь, она бы унаследовала
Дело в том, что Мороны — одна из тех семей, где женщина
успешно справляется с ролью наследника мужского пола».

 После того как со стола убрали, он достал скрипку и играл полчаса.
Лиззи, чьё уважение к музыканту, казалось, возросло, перенесла это
выступление с поразительным мужеством.

 Вечер пролетел незаметно, и в десять часов Лоис посмотрела на часы, а девушки переглянулись. Лиззи, дрожа, поднялась.

«Назад в дом судьбы, — драматично произнесла она. — И слава небесам, что это последняя ночь, которую мы проведём там!»

Она и представить себе не могла, что ни Лоис Реддл, ни она сама больше никогда не переступят порог этого дома судьбы!




 Глава восемнадцатая
В пять часов вечера в тюрьме Телсбери раздался громкий стук дверей и звон ключей. Время вечернего приёма пищи
закончилось. Последнюю передачу доставила старшая надзирательница. Прачечные,
кухни и мастерские были заперты ответственными за них офицерами.
Пять залов, расходившихся в форме звезды от общего центра, были пусты, если не считать дежурной надзирательницы за столом, которая читала пришедшие письма, адресованные
заключённым, которые будут доставлены им утром. Она
работала с уверенностью и мастерством профессионала, используя синий карандаш, чтобы скрыть такие новости, которые осуждённым не разрешается получать.


Погрузившись в работу, она услышала зуммер и, оглянувшись, увидела, что красный диск опустился на одно из ста отверстий в индикаторе. Она отложила карандаш, прошла по коридору и, остановившись перед камерой, вставила ключ и открыла дверь.

 Женщина, поднявшаяся с кровати, была одета не в тюремную форму.
Вместо этого на ней был тёмно-синий костюм; её шляпа и пальто лежали на кровати, а сверху — пара новых перчаток. В углу камеры стояла небольшая сумка «Глэдстоун» и зонтик.

 «Мне жаль вас беспокоить, мадам, — нервно сказала заключённая, — но  я хотела узнать, не забыли ли они, не...» Её голос дрожал, и ей было трудно говорить.

 «Они не забыли, миссис Пиндер, — спокойно сказала надзирательница. «Офицер не должен был запирать тебя здесь». Она широко распахнула дверь. «Если тебе одиноко, выходи и посиди со мной».

— Спасибо, — с благодарностью сказала женщина, и чиновник увидел, что она вот-вот расплачется. — Только начальник тюрьмы сказал мне, что он телеграфировал моим друзьям. Ответа не было?

 — И не будет, — тактично ответила надзирательница. — Они будут здесь очень скоро. Наверное, они думают, что вы предпочитаете подождать. — Она рассмеялась. — Обычно заключённых выпускают утром, но
Министерство внутренних дел разрешило губернатору по своему усмотрению выпустить вас на ночь. Думаю, мне не стоит беспокоиться, миссис Пиндер.

 Она ждала у двери.

«Выходи, когда захочешь, — добродушно сказала она. —
Здесь целый коридор, по которому можно пройти, и замок на двери, так что тебя никто из женщин не увидит».

 Мэри Пиндер медленно вышла в широкий коридор и посмотрела на знакомый ряд маленьких чёрных дверей, расположенных ярусами, на большое окно в конце коридора, через которое лился свет вечернего солнца. Впервые за двадцать лет она была свободна от ограничений,
могла ходить, не привлекая к себе внимания, и скоро пройдёт через
стальную решётку на сладкий Божий воздух и в мир свободных
людей.

Она подавила всхлип и, крепко сжав руки, застыла в неподвижности, размышляя. Она не смела верить в то, что ей рассказали; не смела думать о том, какое счастье ждёт её за решёткой.

 Надзирательница вернулась к своему занятию, и женщина с тоской смотрела ей вслед. Она была на связи с внешним миром; возможно, у неё был муж и дети за пределами этих красных стен. Мэри Пиндер
была отрезана от мира и человеческого общения почти на двадцать лет.
За пределами её мира всё продолжалось: люди возвышались и падали,
Были войны и периоды национального ликования, но здесь, в этом мрачном месте, жизнь была серой, безрадостной, и даже боль стала монотонной.

 Она робко подошла к надзирательнице и села на стул рядом с ней. Надзирательница оторвалась от работы, чтобы ободряюще улыбнуться, а затем снова взялась за карандаш.

 — Надеюсь, вы забудете об этом месте, миссис Пиндер?

 Та покачала головой.

«Я бы не сказала, что это возможно — забыть, — ответила она. — Это
жизнь, большая часть моей жизни. Мне было восемнадцать, когда я приехала сюда
Сначала мне было двадцать три, когда меня перевели в Эйлсбери, и тридцать, когда я вернулась. Больше мне особо нечего вспомнить, — просто сказала она.

 Женщина с любопытством посмотрела на неё.

 «Вы единственная заключённая из всех, кого я знала, в кого я верила, миссис Пиндер, — сказала она.

 Мэри Пиндер с готовностью подалась вперёд.

 «Вы верите, что я была невиновна?» И когда женщина кивнула, он сказал:
«Спасибо. Жаль, что я не знал, что кто-то в это верит».

«Жаль, что я тебе не сказала», — коротко ответила надзирательница. Затем, услышав звук поворачивающегося ключа, она добавила: «А вот и тот, кто считает, что ты был
— Во всяком случае, невиновен, — сказала она и встала, чтобы поприветствовать губернатора.

 — Вся в одежде и готова, да? — весело сказал он.  — Тебе повезло!  Я бы всё отдал, чтобы оказаться подальше от этого проклятого места.  Но я здесь пленник до самой смерти!

 Это была его дежурная шутка, и женщина улыбнулась, когда он взял её под руку и повёл по коридору.

«Твои друзья будут здесь не раньше десяти часов. Я только что получил телеграмму. Они думали, что ты уедешь после наступления темноты. Ты знаешь, куда едешь?»


«Понятия не имею, — ответила она. — Адрес, который я тебе дала, всегда будет
найдите меня». А затем другим тоном: «Доктор, мне не приснилось, что вы рассказали мне о... о...»

«О той молодой леди, которая вас видела? Нет, это самое удивительное совпадение. Если бы у меня были хоть какие-то мозги, я бы понял, как только увидел, как она расстроена, что это та самая девушка с клеймом на руке».
«Моя дочь!» — выдохнула она. «О боже, как чудесно! Как чудесно!»

«Они не хотели тебе говорить. Они боялись, как это на тебя подействует. Она красивая девушка».

«Она очаровательна, — выдохнула Мэри Пиндер. — Она очаровательна! А она знает?»

Он кивнул.

«Она знала, что в тот день, когда я рассказал ей о Лоис Маргеритте. Если в этом есть какие-то сомнения, то письмо, которое я получил от заместителя министра, должно вас успокоить. Она пошла к нему, чтобы узнать подробности о... о преступлении, в котором вас обвинили. Миссис Пиндер, вы мне что-нибудь расскажете?» Он отпустил её руку и повернулся к ней лицом. «Я старик, и мне осталось жить совсем недолго. Я потерял большую часть той малой веры в человеческую природу, которая у меня когда-либо была. Были ли вы невиновны?» Он сделал паузу.
 «Были ли вы невиновны или виновны?»

“ Я была невиновна. Она бесстрашно подняла на него глаза. “ То, что я тебе сказала, было правдой.
- То, что я сказала тебе, было правдой. Я вышла искать работу, а когда я
вернулась, меня арестовали”.

“А что насчет вашего мужа? Где он был?”

Она покачала головой.

“Он был мертв”, - просто сказала она. “Тогда я не знала, но с тех пор узнала"
. Доктор, вы верите в это?”

Он молча кивнул.

 — Вы были так добры ко мне, сэр, — сказала она тихим нежным голосом. — Я бы хотела отплатить вам за вашу доброту.

 — Что ж, ты можешь это сделать, — сказал он своим грубоватым голосом. — Когда ты выйдешь на свободу
мир, ты обязательно встретишь каких-нибудь бедных женщин, которые посоветуют тебе
покрасить волосы в рыжий цвет - не делай этого ”.

Особое удовольствие ему доставил тихий смех, вызванный его шуткой
.

“А теперь ты можешь пойти и поужинать со мной и моей женой”, - сказал он.
“Единственное удовлетворение, которое я когда-либо получал от того, что у меня есть дом в пределах
тюремных стен”.

В пять минут одиннадцатого, что ночью небольшой салон автомобиля был составлен
перед воротами тюрьмы Telsbury и водитель встал и вытащил
колокол. Ему, как обычно, бросили вызов от калитки.

“Я позвонил, чтобы забрать миссис Пиндер”, - сказал он.

«Вам лучше зайти и поговорить с губернатором».

«Я лучше останусь». Водитель закурил и заходил взад-вперёд, чтобы скоротать время. Но ждать ему пришлось недолго: через пять минут маленькая калитка распахнулась, и вышла женщина.

«Это миссис Пиндер?» — спросил мужчина чуть громче шёпота.

«Да, это я».

— Позвольте мне взять вашу сумку.

 Он открыл дверцу машины, затолкал сумку внутрь и протянул руку, чтобы помочь ей сесть. Затем, устроившись на водительском сиденье, он
закрыл обе дверцы и помчался по лондонской дороге. В
Стоя в тени тюремных ворот, доктор наблюдал за отъездом и со вздохом
повернулся обратно к своему кабинету. Тюрьма Телсбери
потеряла часть своей привлекательности с отъездом той, кого газеты
называли «Херефордской убийцей».




 Глава девятнадцатая

Лоис Реддл была не в настроении возвращаться на Честер-сквер, но она ещё меньше хотела нарушать клятву верности женщине, которая ей начинала не нравиться. Они с Лиззи обсуждали этот вопрос на пороге дома на Шарлотт-стрит.

 «Давай останемся, — уговаривала Лиззи. — В любом случае, давай пока не будем возвращаться. Мы
я ничего не увижу от Селвина. Кроме того, помни, что сказал Майк.

“То, что сказал Майк, ничего для меня не значит ... если под ‘Майком" ты имеешь в виду Майкла"
Дорн”, - тихо сказала Лоис. “Мы должны вернуться, Лиззи ... Я обещала”.

Лиззи застонала.

“О, эти благородные люди ... У меня от вас голова болит!" Ну, давайте не будем
вернуться домой”, - настаивала она. «Старушка сказала, что ты можешь остаться и поиграть в театре. К чему такая спешка?»

Лоис снова заколебалась.

«Нет, мы сейчас вернёмся», — твёрдо сказала она.

Она посмотрела через дорогу. У перил стоял какой-то бездельник, и она сразу поняла, что это не Дорн. Не успели они
двинулись в сторону Оксфорд-стрит, после чего шезлонг ожил.
и медленно последовал за ними по пятам. Один раз Лоис оглянулась;
мужчина следовал за ними.

“Дайте нам повернуться направо”, - сказала она. “Я почти уверен, что мы
следят”.

“Мы будем придерживаться главной улицы”, - сказал интеллигентный Лиззи. “Я
предпочитаю, чтобы за мной следили таким образом”.

Они дошли до Оксфорд-стрит и перешли дорогу, а тень последовала за ними на почтительном расстоянии.


— Давай свернём на Риджент-стрит, — сказала Лиззи, — а когда немного спустимся, перейдём дорогу и вернёмся с другой стороны. Тогда мы будем уверены.

Движения мужчины, когда он завершил этот манёвр, не оставили сомнений. Он тоже перешёл дорогу и вернулся вместе с ними, а когда они сели в автобус, направлявшийся на запад, Лоис увидела, как он вызвал такси, которое ехало за ними всю дорогу.


«Если бы я думала, что это Майк, я бы вернулась и высказала ему всё, что думаю», — сказала Лиззи.


«Это не он, — заверила её Лоис. — Мистер Дорн не такой высокий и выглядит умнее.


 Они вышли из автобуса возле вокзала Виктория и, поспешно переходя дорогу, Лоис увидела, что такси остановилось и мужчина выходит
вон. Конечно же, к тому времени, как они нырнули в silent
Belgravia, он наступал им на пятки. Он никогда не пытался обогнать их,
не выказывал ни малейшего желания быть к ним ближе, чем он был на самом деле
. Если они торчат, он замедлил шаг, когда они поспешили, его
шаг удлиняется. Вдруг, впереди них, Лоис видела Майкла
Дорн. Он стоял прямо посреди тротуара, и обойти его было невозможно.


 — Я хотел бы поговорить с вами, мисс Реддл, — сказал он. — Вы ведь не собираетесь возвращаться к леди Морон?

 — Именно это я и собираюсь сделать, — тихо ответила Лоис.

“Это как раз то, чего вы не делаете”, - твердо сказал он. “Мисс Реддл".,
Я оказал вам много услуг. Я хотел бы, чтобы вы сделали кое-что для
меня взамен”. Казалось, он на мгновение потерял дар речи. “И у меня
есть личный интерес. Не думаю, что я тебе очень нравлюсь, и,
в любом случае, это не считается в споре. Но ты мне нравишься.

“ Спасибо, ” сказала она.

“Вы можете позволить себе быть саркастичным - я не жалуюсь на это; но я
говорю вам простую, неприкрытую правду. Ты мне нравишься, как нравился бы любому порядочному мужчине.
девушка с твоим характером и...

“Милая”, - предположила Лиззи, заинтересованная аудитория.

— Это очень хорошее слово, — сказал Дорн с едва заметной улыбкой. — Но из-за этого личного интереса и... симпатии... я понимаю, что веду себя очень неуклюже и неубедительно, но я довольно глуп в отношениях с женщинами... Я хочу, чтобы ты вернулась на Шарлотт-стрит.

 Лоис покачала головой.

 — Я прекрасно понимаю, что тебе всё равно, — сказала она.

 — Это не так, — перебил он. — Вы мне слишком интересны, чтобы быть незаинтересованным.


 — Ну, несмотря на это или благодаря этому, я остаюсь на ночь у леди
Морон. Завтра мы с мисс Смит уезжаем и возвращаемся на Шарлотт-стрит.

— Вы возвращаетесь на Шарлотт-стрит сегодня вечером, — сказал он почти резко, и она напряглась.

 — Что вы имеете в виду? — холодно спросила она.

 — Я имею в виду именно то, что говорю. Я не позволю вам провести ещё одну ночь в этом дьявольском доме. Неужели вы не поддадитесь на уговоры, мисс Реддл? — умолял он. — Вы же не думаете, что это каприз с моей стороны? Или
что у меня есть какие-то необоснованные предубеждения против леди Морон и её сына?
Я прошу вас не ходить сегодня в этот дом.

— Вы можете назвать мне хоть одну причину?

Он покачал головой.

— Вы должны довериться мне и поверить, что у меня есть очень веская причина.
даже несмотря на то, что в данный момент я не могу раскрыть это. Если, конечно, вы сами
не видите какой-то причины?

“Я не понимаю”, - сказала она. “Произошел целый ряд несчастных случаев; вы
предлагаю Леди дебил отвечает?”

“Я ничего не предлагаю”.

— Тогда я пожелаю вам спокойной ночи, — сказала она и хотела пройти мимо, но он преградил ей путь и в этот момент, должно быть, подал знак тёмной фигуре на заднем плане, потому что высокий мужчина вышел вперёд.

 — Это сержант Лайтон из отдела уголовных расследований, — сказал он, а затем указал на девушку: — Это Лоис Реддл.  Я обвиняю
ее обвиняют в причастности к покушению на убийство Джона Брейма!

Девушка слушала, как громом пораженная, прикованная к месту.

“Вы обвиняете меня?” - сказала она в ужасе. “Но, Мистер Дорн----”

Майкл Дорн принял сигнал, и высокий мужчина поймал нежно Лоис по
рычаг. Через полчаса из ворот тюрьмы открывая для нее мать,
дверь камеры в мирской полицейский участок закрыт на ее дочь.




 Глава двадцатая
«Вот и всё!» — мрачно сказал Майкл Дорн, выходя из полицейского участка в сопровождении высокого офицера.

«Лайтон, теперь я поймаю настоящего вора, если мои теории верны»
 И моя главная теория как-то связана с конвертом, который я сегодня выпросил у клерка в Министерстве внутренних дел и который был отправлен по моему адресу сегодня днём.


 — Кража из почтового ящика? — спросил собеседник, и Майкл не отвечал, пока не поймал такси, которое тащилось по другой стороне улицы, и пока они не сели в него.


 — Скажем так, задержка доставки писем. Я занялся этим делом из-за того, что все письма, которые приходили мне от моего почтмейстера и от моего друга из правительственного учреждения, необъяснимым образом задерживались
двадцать четыре часа на посту. Поразмыслив над этим, я
пришёл к выводу, что это совпадение связано с тем, что
оба письма были в синих конвертах».

 «Как Брейм?» — спросил сержант.

 «Лучше», — был ответ. «Я говорил с ним сегодня вечером — он пережил сильнейший шок в своей жизни». Он тихо усмехнулся, хотя в тот момент его сердце разрывалось от боли за ошеломлённую и возмущённую девушку, которая находилась в комнате надзирательницы, большой и просторной камере, в полицейском участке Челси.


Такси остановилось перед особняком Хайлза, и лифтер поднял их наверх
в уютную квартиру Майкла. В почтовом ящике его ждали два или три письма. Он достал их и просмотрел. Затем он вышел на лестничную площадку и вызвал лифт.

 «Вы принесли эти письма?»

 «Да, сэр».

 «Во сколько они пришли?»

 «В половине десятого, сэр», — ответил мужчина.

«Сегодня в три тридцать мне доставили синий конверт. Его здесь нет. Как вы это объясните?»

Лифтер посмотрел куда-то мимо него.

«Я уверен, что не могу вам сказать, сэр, — ответил он, старательно избегая взгляда Майкла. — Я поднимаю письма по мере их поступления и кладу их в ваш ящик».

“ Вы дежурите с девяти вечера до девяти утра, не так ли?
” спросил Дорн.

“ Да, сэр.

“ Вы несете утреннюю и ночную вахту. Почему все
письма, вложенные в синие конверты, доходят до меня не раньше, чем через двадцать четыре
часа после истечения срока их получения?

“Я не могу вам этого сказать, сэр”.

“Скажите этому джентльмену. Он детектив из Скотленд-Ярда. И скажи ему без всяких там, а то будешь спать сегодня беспокойно, друг мой».


Какое-то время мужчина возмущался и протестовал, а потом внезапно сдался.


«У меня жена и четверо детей, — заныл он, — а тут ещё и армия
Пенсию я потеряю...»

 «Вы ничего не потеряете, если скажете мне правду. Кто нанял вас, чтобы вы перехватывали мои письма?»

 «Один человек, сэр. Я не знаю его имени. Если я умру сию минуту, я не узнаю его имени! Он платит мне два фунта в неделю за то, чтобы я перехватывал все синие конверты и официальные письма. Они не украдены, сэр, их всегда опускают в почтовый ящик...»

«Я всё это знаю, — резко перебил его Майкл. — Ты зря тратишь время, приятель. Кто твой работодатель?»

«Клянусь, я его не знаю, сэр. Однажды вечером я встретил его в пабе.
Он обманом заставил меня взяться за эту работу. Лучше бы я его никогда не видел».

“Он зовет за письма?”

“Да, сэр, он звонил сегодня утром после того, как пост зашел, но я не
дайте ему голубой конверт, потому что я не получил это тогда. Почтальон
не обратил на это внимания и вернулся четверть часа спустя.

“Синий конверт? Какой синий конверт?” - быстро спросил Майкл.

“Это внизу, сэр”, - захныкал неверный слуга Хайлса
Особняки.

«Мы спустимся с вами и заберём его».

В вестибюле внизу была небольшая каморка, служившая носильщикам офисом.
Из-под испачканного промокательного блока он достал два синих конверта.

В первом Майкл узнал то, что написал сам;
второе он разорвал и прочел, и детектив-сержант увидел, как изменилось его лицо
. Сунув письмо в карман, он повернулся к
испуганному слуге.

“ Что еще пришло для меня сегодня? Подойди с этим, быстро!

Не говоря ни слова, мужчина сунул руку в карман куртки, которая
висела на стене, и достал телеграмму, которая
очевидно, была вскрыта и снова закрыта. Майкл прочитал ее в ярость
гнев.

“Бороться с этим человеком”, - сказал он и вылетел из зала, вскакивая на
на первом пустом такси он увидел.

Десятиминутная пробежка привела его к гаражу. Едва такси успело развернуться, длинная чёрная машина выехала из Лондона, нарушая все правила дорожного движения.


Из приходской церкви Телсбери доносился бой часов, когда машина подъехала к входу в тюрьму. Майкл выскочил из неё и позвонил в звонок.


«Начальник тюрьмы уже в постели, сэр».

 «Я должен увидеться с ним немедленно. Это вопрос жизни и смерти. Отнесите ему мою визитную карточку.
Он просунул её сквозь прутья решётки и стал нетерпеливо ждать, пока его впустят и проводят в дом доктора.

Губернатор в пижаме и халате ждал его в своём небольшом кабинете.

 «Миссис Пиндер ушла в десять часов. Вы не посылали за ней?»

 «Нет, сэр, я ничего не знал об освобождении. Письмо из Министерства внутренних дел с информацией было задержано. В десять часов? Кто за ней посылал?»

“Я не знаю, я подумал, что это ты. Я увидел машину и не потрудился
навести справки”.

“Ты знаешь, в какую сторону они поехали?”

“Они свернули на лондонскую дорогу. Автомобиль был небольшого салуна в
"Бьюик", я думаю, с закрытой езды. Она еще не появился?”

Майкл покачал головой.

“Нет, ее нет в Лондоне”.

Нельзя было терять времени. Он сел в свою машину и полетел обратно
по лондонской дороге. На перекрестке с объездной дорогой в Телсбери находилась
заправочная станция, и он знал, что служащий спал на территории
помещения. Прошло некоторое время, прежде чем он смог получить ответ на свой стук.
Затем он был вознагражден ценной информацией.

“Я видел, как машина проезжала мимо. Он поехал на юг, в сторону Летчфорда.

 — Он не поехал по Лондонской дороге?

 — Нет, сэр, он свернул туда.  Он указал.  — Я видел, как его задний фонарь поднялся над холмом.  Это было как раз перед тем, как я закрылся на ночь.

Майкл вернулся в машину и, выехав на дорогу, помчался через холм.
Он преодолел пятнадцать миль, отделявших Телсбери от Летчфорда, ровно за пятнадцать минут. И снова ему повезло. Один из городских полицейских видел машину; она поехала по западной дороге. Но
дальше удача отвернулась от него, потому что он добрался до места, где пересекались четыре дороги, и не было ни одной тропы, которая помогла бы ему определить, какой маршрут выбрал неизвестный водитель. Во всяком случае, они не направлялись в Лондон. Он безуспешно пытался найти дорогу; работал на стройке в сельской местности
перехватил вторую, но не смог встретить никого, у кого была бы хоть малейшая информация
чтобы предложить.

В четыре часа утра усталый мужчина остановил свою машину
перед полицейским участком Челси и медленно поднялся по
ступенькам в дежурную часть.

“Привет, мистер Дорн!” - сказал сержант. “Суперинтендант
искал вас всю ночь по поводу этого обвинения”.

“Ну и что с этим?” - уныло спросил Майкл.

«За это придётся дорого заплатить. Похоже, графиня говорит, что девушки не было в комнате, когда Брейм пострадал. Мы
полное письменное заявление от неё, и суперинтендант говорит, что ему нужно кое-что сказать вам, и вы это не скоро забудете!

 Дорн злобно оскалился.

 «Если он скажет что-то стоящее, я разорюсь, — сказал он. — В любом случае, вы можете её отпустить. Я хотел бы принести свои извинения».

 «Выпустите её!» — рассмеялся сержант. «Ты немного опоздал. Её выпустили в час ночи».

Дорн прищурился.

«Выпустили в час ночи?» — тихо спросил он. «Она ушла сама?»

“Нет, сэр, она этого не делала. За ней заехал джентльмен на синем ”бьюике".

Майкл Дорн отшатнулся; его лицо было осунувшимся.
Внезапно он, казалось, постарел.

“Человек, освободивший ту девушку, может быть соучастником убийства!” - сказал он
. “Скажите это своему суперинтенданту, когда увидите его!”

И, повернувшись на каблуках, он вышел из дежурной части.

Прокуратура открылась в десять часов, и Майкл Дорн, пыльный, небритый и грязный, уже ждал прокурора.


«Привет, Дорн! Что случилось?» — спросил он и в двух словах изложил суть дела.
Детектив объяснил ситуацию, насколько это было возможно.

 Прокурор покачал головой.

 «Мы ничего не можем сделать. У вас нет нужных нам улик, и вы не можете предъявить обвинение. Мы предоставили вам полную свободу действий, учитывая все
выдающиеся обстоятельства дела, но я не могу дать согласие на
арест, пока вы не предоставите мне убедительные и неоспоримые доказательства».

 Майкл Дорн задумчиво прикусил губу.

— В былые времена, когда человека не могли заставить говорить правду, что с ним делали, сэр Чарльз?


 — Ну, — сухо ответил тот, — они пробовали кое-что с кипящим маслом
в этом! В те времена вести расследование преступлений было немного проще, чем сейчас.


 — Не проще. Майкл покачал головой. — Я докопаюсь до истины. Я
выясню, куда они увезли этих двух женщин. А дыба и тиски для пальцев будут детскими игрушками по сравнению с тем, что я буду использовать против них! Я добуду правду, даже если мне придётся разорвать Чесни Прай на части!




 Глава двадцать первая
 Лоис очнулась от изнурительного сна, когда открылась дверь камеры. Она неуверенно поднялась, не совсем понимая, что делает, и
Она последовала за надзирательницей в комнату для допросов, одурманенная сном и оцепеневшая от самого факта выдвинутого против неё обвинения. Она услышала, как дежурный сержант что-то сказал, и смутно различила имя графини.
А потом кто-то пожал ей руку; она подумала, что это сержант. И молодой человек, который то появлялся, то исчезал в поле её зрения и которого она не узнала, взял её под руку и медленно вывел на тёмную улицу. Он рывком распахнул дверцу машины и, прежде чем она успела понять, что происходит, тронулся с места.
Она испытала приятное чувство расслабленности — её голова склонилась.

Она очнулась, ударившись лбом о сиденье водителя.
Уже почти рассвело.

— Где мы? — спросила она.

Ей было всё равно, кто водитель, но, когда он повернул голову, чтобы ответить, она увидела, что это был краснолицый Чесни Прей.

— Всё в порядке, мисс Реддл, — сказал он, оскалившись в улыбке. — Я отвезу вас за город.

 Она нахмурилась, пытаясь вспомнить события прошлой ночи.  Она всё ещё не до конца проснулась, но потом вспомнила, как её арестовали
и окончательно проснулась. Прежде чем она успела задать ещё какие-то вопросы, он начал объяснять через плечо.


«Её светлость решила, что тебе лучше не попадаться на глаза этому сыщику день или два. Он затаил на тебя злобу и мстителен как чёрт».

«Мистер Дорн?» спросила она. «Почему он меня арестовал? Я ничего не знала о травме Брейма».

“Конечно, ты этого не делала”, - сказал он успокаивающе. “Но это был его способ
поквитаться”.

С кем он был, даже он не объяснил, и даже
уставший мозг девушки это казалось немного нелогичным предположить, что
Майкл Дорн был заготовлен ее арест для того, чтобы поквитаться с
Мистер Чесни молитвы или Графиня дебил.

Они шли по широкому склону холма. Под ними она
увидела блеск извилистой реки и серый дым, поднимающийся над
маленькими домиками в долине. Дорога была узкой и ухабистой и представляла собой
немногим больше проселка. Она удивилась, почему он пошёл этой дорогой, ведь внизу, на склоне холма, она видела более широкую улицу, которая, казалось, шла более или менее параллельно той, по которой они шли.

 «Мы почти на месте».

 Они приближались к устью долины.  Дорога спускалась вниз
неожиданно она оказалась в густом насаждении молодых деревьев, резко свернула
под прямым углом на просёлочную дорогу и через пять минут увидела
длинную выцветшую стену, за которой стояло приземистое здание с низкой крышей.
Она увидела, что с другой стороны дом выходит на дорогу, и снова задалась вопросом, почему они не добрались до места назначения более удобным маршрутом. Очевидно, её ждали, потому что обветшалые ворота распахнулись, и они вошли в неопрятный фермерский двор. При их приближении полдюжины кур разлетелись в разные стороны; из латанного и сломанного загона донеслось хрюканье свиньи.

 «Вот мы и на месте».

Он остановил машину и, выпрыгнув на замусоренную землю, рывком открыл дверь и помог ей выйти.  Девушка удивлённо огляделась.
  Она увидела длинный, приземистый фермерский дом, и все окна, кроме двух, были годами немытыми.  Слева от неё стоял
огромный чёрный амбар, двери которого висели на сломанных петлях и, как она догадалась, не открывались. Там не было ничего, кроме ржавого старого плуга и безколесного кузова фермерской повозки. В воздухе пахло гнилью, и она заметила, что в одном конце здания крыша почти не была покрыта черепицей.

— Это не в поместье леди Морон? — спросила она.

 — Нет, это небольшое поместье, принадлежащее нашему другу — я имею в виду, её другу.
 Вы знакомы с доктором Таппатом?

 — С доктором Таппатом? — нахмурилась она.  Конечно, это был тот странный, неопрятный доктор с выпуклым носом, который обедал на Честер-сквер.

 — Он здесь? — уныло спросила она. Последним человеком на свете, с которым она хотела провести день, был доктор.

 «Да, он здесь.  Он неплохой парень; я знал его в Индии, и, думаю, он тебе понравится».
 Они, очевидно, вошли на ферму через задний двор, потому что единственным
Единственная дверь в дом была закрыта и забаррикадирована. Он постучал.
Через некоторое время хриплый женский голос спросил, кто там, и вскоре послышался звук отодвигаемых ржавых засовов, и в дверях показалась высокая, худощавая женщина. На ней было грязное платье в клетку; лицо у неё было землистое и чумазое.

 «Входите, мистер», — сказала она, и они прошли в тёмный коридор.

В доме пахло сыростью и затхлостью, а старый ковёр на полу был слишком тонким, чтобы заглушить гулкое эхо их шагов.

 «Доктор здесь».  Она машинально вытерла руки о свои чёрные
Он снял фартук и проводил их в комнату, расположенную в конце коридора.

Это была грязная квартира, такая же неприглядная, как и сам дом. В углу, на диване из конского волоса, перед тлеющими углями в камине, спал мужчина, закутавшись в старый халат. Воздух был густым и пах застоявшимся дымом и парами виски, и девушка с отвращением отпрянула.

Чесни прошёл мимо неё и встряхнул спящего мужчину.

 «Эй, проснись, — грубо сказал он. — Тебя кое-кто хочет видеть».
 Доктор Таппатт резко поднял голову. Если в полдень на
 Честер-сквер он был неприятен, то теперь он был отвратителен.

“ Э, что? ” проворчал он. Он поднялся на ноги и потянулся.
сам. “ Я устал. Я же говорил тебе, что мне нужно поспать. Ты сказал, что
здесь до сих пор. _She именно спать. Бьюсь об заклад, у нее больше
удобная кровать ночью, чем она была на двадцать лет”.

“ Заткнись, черт бы тебя побрал! ” сказал Чесни себе под нос. - А вот и мисс
Реддл.

 Доктор моргнул, глядя на девушку.

 — Привет!  Рад вас видеть, мисс.  Мне жаль, что вы застали меня в таком виде, но  я не спал всю ночь с... с пациентом.  Последнее слово он произнёс так громко,
как будто само по себе оно должно было звучать убедительно.

“ А теперь послушай, Таппатт. Выписан ордер на арест этой леди, но нам
удалось увести ее от полиции, и она должна остаться
здесь на несколько дней, пока ее светлость не уладит дело.

Лоис ахнула.

“ На меня выписан ордер? - изумленно переспросила она. “ Но вы сказали мне, что
Дорн не имел права арестовывать меня!

Он улыбнулся и жестом велел ей молчать.

 «Женщина подготовила комнату для мисс Реддл? Она очень устала и хочет спать».

 «Конечно, конечно», — пробормотал доктор.  Он перевернул бутылку над стаканом, и из неё тонкой струйкой потекла жидкость.
раздражение. “ Мне нужно выпить, ” проворчал он. “ Эта лихорадка играет со мной.
Старина Гарри.

“Но, мистер Прей, ” сказала Лоис, “ я не совсем понимаю ваше положение.
Почему я здесь остановилась? Где это место?”

“Недалеко от Ноттингема”, - ответил Прей. “ И, ради всего святого, не уходи
с фермы и не потеряйся. С вами всё будет в порядке; вам не нужно оставаться здесь дольше, чем на несколько дней.
Уверяю вас, причин для беспокойства нет.


 Он посмотрел на часы и нетерпеливо воскликнул:

 «Комната мисс Реддл готова?»  — резко спросил он.

Доктор провёл её по коридору и вверх по узкой лестнице. На верхней площадке он отпер дверь и распахнул её.

 «Вот оно».

 «Но я не устала, мистер Прей; на самом деле я никогда ещё не была так бодра, и я бы предпочла не ложиться, если бы могла выпить чаю».

 «Ты можешь выпить всё, что захочешь, дитя моё», — галантно сказал доктор.
— Где эта женщина? Эй, ты! — рявкнул он, спускаясь по лестнице. — Принеси этой даме чаю, и побыстрее!


Лоис вошла в спальню. Она была обставлена скудно, но чисто.
У неё сложилось впечатление, что каждый предмет мебели был поставлен на новое место.

«Эту комнату мы готовили для другого пациента, — начал доктор, — но когда я услышал, что приедет юная леди...»

 Чесни Прей взглядом заставил его замолчать.

 Другой пациент? Он дважды упомянул другого посетителя, который уже прибыл.


«Та дверь в конце ведёт в ванную, — сказал доктор. — Это самое уютное маленькое загородное жильё, какое только можно найти».

Он закрыл за ней дверь и тихо повернул ключ. Двое мужчин пошли
вместе вниз по лестнице. Когда они остались одни в кабинете доктора:

“Где Пиндер?” - спросил Чесни Прей.

“С ней все в порядке”, - небрежно ответил тот.

“Ее нет рядом с этой девушкой?”

“Нет, она в другом крыле. С ней легко. Двадцать лет тюрьмы
дисциплина за ней. Она не брыкается!”

“Что ты ей сказал?”

“Та история, которую ты мне рассказал, что кто-то хотел добраться до нее, и ей пришлось
тихо полежать здесь день или два. Моя экономка о ней позаботится.
поверь мне. Она отвечала за один из моих домов в
Индии.

Чесни снова посмотрел на часы.

“До аэродрома Уиткомб четыре мили; вы можете подвезти меня”.

“Почему бы тебе не взять машину?”

“Потому что, дурак, я не хочу, чтобы машину видели. Поторопись!”

За пять минут доктор запряг костлявого пони в
ветхую двуколку. Синий автомобиль были загнаны в сарай и
дверь заперта, и они боулинг вниз по дороге к Уиткомб так быстро
как древние животные смогли вытащить их. Не долетев четверти мили до
Чесни приземлился на аэродроме.

“Эти две женщины не должны встретиться ...”

“Это маловероятно, - перебил его другой.

“А вам лучше оставаться дома”.

“А как насчет денег?” - спросил доктор.

Чесни достал из кармана блокнот с записями и передал два мужчине.

— И постарайся не пить всю следующую неделю. У тебя есть шанс заработать большие деньги, Таппатт, но есть и шанс попасться. Если Дорн хоть немного учует запах конца пути, он наверняка схватит тебя раньше, чем ты поймёшь, что тебя подозревают.

 Таппатт ухмыльнулся.

 — По какому обвинению? — спросил он. «Они оба пришли по собственной воле, не так ли? Я не утверждаю, что они сертифицированы».

«Возможно, они захотят уйти по собственной воле», — многозначительно сказал другой.


Он быстро зашагал по дороге через большие ворота
Он вышел на аэродром и направился через поле к двухместному разведывательному самолёту, который только что выкатили из ангара и вокруг которого суетились трое мужчин.

«Доброе утро. Я мистер Стоун, — сказал он. — Это моя машина?»

«Да, сэр. У вас хорошее утро для поездки».

Прей с сомнением посмотрел на хрупкую машину.

«Она долетит до Парижа за один рейс?»

Управляющий аэродромом кивнул.

 «Два часа пятьдесят минут, — сказал он. — Может, и меньше. У вас будет попутный ветер».

 Он помог пассажиру надеть тяжёлое кожаное пальто. Пилот уже занял своё место, и, когда Прей пристегнулся и надел перчатки,
Получив последние указания, пропеллеры с рёвом пришли в движение, и машина, легко скользя по траве, взмыла в голубое небо и вскоре превратилась в белое пятнышко над восточным горизонтом.




 Глава двадцать вторая
Выйдя из полицейского участка, Майкл Дорн поспешил к своей машине, припаркованной на Шарлотт-стрит. В столь ранний час на этой улице не было ни души. Он ожидал, что ему придётся ждать, прежде чем на его стук ответят. Но если бы он зналЗная о привычках старого Маккензи, он не удивился бы той быстроте, с которой был получен его сигнал.

 Старик был в халате и не успел и получаса пролежать в постели, когда пришел Дорн.  Он с легким подозрением посмотрел на посетителя — подозрение усилилось, когда он узнал цель его визита.

 «Да, сэр, мисс Элизабетта Смит в доме.  Вы из полиции?»

— Да, — ответил Майкл, не покривив душой. — Могу я поговорить с
мисс Смит?

 — Она пришла поздно и была очень расстроена. Насколько я понимаю, дело в том, что
Графиня пообещала сделать всё, что в её силах, чтобы добиться освобождения моей юной подруги, мисс Реддл. Это действительно ужасно, что такое случилось. Вы войдёте, сэр?

 Майкл поднялся за ним по лестнице в его маленькую комнату и сел, пока музыкант ходил будить Лиззи. Она тоже услышала стук и ждала в дверях своей комнаты, когда Маккензи поднимется.

— Дорн, да? — злобно сказала она. — Я спущусь и Дорну его!
К тому времени, как я с ним закончу, он уже будет «закатным»!

 Она ворвалась в комнату Майкла разъярённой фурией.

“Ну и наглость у тебя!” - сказала она. “После того, как ты поклялся лишить жизни бедняжку
Лоис...”

Майкл покачал головой.

“Ее здесь нет?” он прервал ее с оттенком резкости.

“Здесь? Конечно, ее здесь нет! Она в полицейском участке, и как
вы могли...”

— Её нет в полицейском участке, её отпустили, и я хочу найти человека, который её отпустил.


Что-то в его тоне заставило девушку замолчать.

— Разве она не у леди Морон? — спросила она.

— Я иду на Честер-сквер, но не думаю, что найду там мисс Реддл. Я запер её, чтобы спасти ей жизнь — полагаю, ты это понимаешь?
Были сделаны две попытки убить ее, и я имел информацию
что третьим была бы более успешной. Я знал, что ее мать была на
точка освобождения из мест лишения свободы ... она была на самом деле, выпущенный в прошлом
ночь. Мне жизненно необходимо, чтобы Лоис Реддл была у меня под глазом
.

Лиззи рухнула в кресло.

“ Ее мать выпустили из тюрьмы? ” глухо спросила она. “О чем ты
говоришь? Ее мать умерла. А убийство? Кто собирается убить
Лоис? Зачем! Это был несчастный случай — с балконом».

«Это не был несчастный случай, — тихо сказал Майкл. — Балкон был
В прошлом году она была признана небезопасной и осмотрена городским инспектором по совету местного строителя, которого пригласили для ремонта плиты.
Пока мисс Реддл занимала эту комнату на Честер-сквер, французские окна, ведущие на балкон, были заперты.


Лиззи ахнула.

— Но слуги... —

— Все слуги были новыми. Никто из них не пробыл в доме больше двух недель. Сержант Брейме приехал из Ньюбери, и даже он
ничего не знал.

“Сержант Брейме?” она повторила, широко раскрыв глаза.

“Брейме - офицер Отдела уголовных расследований, который
«Она служит в доме графини уже полгода», — последовал ошеломляющий ответ. «Никому не разрешалось выходить на балкон. Была установлена решётка, чтобы слуги не смогли помешать плану, — её убрали в ту ночь, когда Лоис пошла в свою комнату».
«Кто это сделал?» — тихо спросила Лиззи.

 Майкл Дорн пожал плечами.

 «Кто знает? Я выясню позже».

 «Где сейчас Лоис?»

“Это именно то, что я хочу знать. Я отправляюсь на Честер-сквер
прямо сейчас. Ты пойдешь со мной?”

Она вылетела из комнаты в мгновение ока.

“Но, мистер Дорн, это ужасная вещь, которую вы говорите; что любой человек
замышлять заговор против жизни этой невинной девочки! ” воскликнул старина
Маккензи в ужасе. “ Вы наверняка найдете мисс Реддл в доме доброй
графини.

“Я надеюсь на это, но я очень сомневаюсь в этом, мистер Маккензи”, - сказал Майкл.

Губы старика дрожали.

“Я могу что-нибудь сделать?" Не в моих привычках выходить из дома,
но я бы даже решился на этот шаг ...”

Майкл покачал головой.

 «Боюсь, вы ничего не сможете сделать, разве что мисс
Реддл вернётся сюда. Вы увидите, что она больше не выходит из дома и ни при каких обстоятельствах не принимает посетителей. Я очень
очень сомневаюсь, ” он слабо улыбнулся, “ будете ли вы призваны к этому.
Оказать эту помощь. Я могу только молить небеса, чтобы вы были призваны!

Лиззи спустилась очень быстро, одетая для выхода на улицу, и, когда
они ехали в сторону Честер-сквер, она рассказала ему, какую роль она
сыграла в освобождении Лоис Реддл.

“Я пошел и нашел графиню; она была в доме подруги, и рассказал
ей о Лоис. Она была очень расстроена. Я никогда раньше с ней не разговаривала, но она была довольно любезна со мной.
— С ней кто-то был? Вы знаете Чесни Прай?

Лиззи покачала головой.

“Нет, я слышал о нем от Лоис, но никогда его не видел”.

Майкл описал мужчину, и она снова покачала головой.

“Нет, его там не было”.

“То, что сделала графиня делать?”

“Она позвонила кому-то и сказала, что она шлет письмо
ответственным офицером полиции. Она сказала мне идти домой на Шарлотт-стрит
и терпеливо ждать, пока Лоис не вернется.”

Майкл кивнул.

 «Ты мог бы набраться терпения, потому что она знала, что Лоис не вернётся на Честер-сквер!
— мрачно сказал он. — А если бы она не вернулась на Честер-сквер, а ты бы ждал её там, ты бы...»
Он хотел знать, куда её увезли».

Машина остановилась у дома № 307, Майкл вышел и нажал на кнопку звонка.
Никто не ответил. Он позвонил ещё раз и добавил стук.
По-прежнему никто не отвечал. Выйдя из-под навеса крыльца, он посмотрел на окна как раз в тот момент, когда створка поднялась и показалась взъерошенная голова. Это был лорд Морон, и, судя по всему, он спал на полу, который обычно отводился для прислуги.

 «Эй! В чём дело, старина?»

 «Ты спустишься?» — позвал Майкл, и голова исчезла.

Они ждали дольше, чем потребовалось бы ему, чтобы спуститься на первый этаж.
Наконец дверь открылась, и тогда уже не было нужды объяснять причину задержки, потому что вместе с ним в холле стояла графиня, закутанная в плащ, величественная и внушительная фигура.




 Глава двадцать третья
— Что это значит? — потребовала она.

— Я пришёл за Лоис Реддл, — коротко ответил Дорн.

— Её здесь нет. Я спрятал её от твоей мстительной руки.

 — Где она?

 — Я отказываюсь что-либо говорить после твоего позорного поведения прошлой ночью, когда ты арестовал это бедное невинное дитя...

— Можете не продолжать, леди Морон, — резко сказал Майкл. — Никто лучше вас не знает, почему её арестовали. Где она?

 — Я отправила её к своим друзьям.

 — Адрес?

 Графиня Морон медленно улыбнулась.

 — Вы очень настойчивый молодой человек, — сказала она почти с нежностью. — Не хотите ли пройти в библиотеку? Я не могу разговаривать в этом продуваемом сквозняками зале. Это та мисс Смит, которая с вами? Она тоже может войти.

«Ей будет безопаснее снаружи», — холодно сказал Майкл и прошёл в холл.

Всё это время Селвин молчал, но теперь он повернулся к матери.

“Где мисс Реддл? Возможно, ваша светлость скажет мне?”

“Я вам ничего не скажу”, - последовал холодный ответ. “Вы можете вернуться в
свою комнату”.

“ Будь я проклят, если вернусь в свою комнату, ” запротестовал лорд Морон.
“Здесь есть что-то подозрительное, и я хочу знать, что именно"
черт возьми, все это значит.”

Для него это была самая героическая речь, и Майкл, который знал, сколько мужества требуется, чтобы противостоять этой женщине, почувствовал лёгкое восхищение этим затравленным человеком. Даже графиня была ошеломлена.


— Но, Селвин, — сказала она более мягким тоном, — это не тот тон, которым следует
«Прими это по отношению к своей матери!»

 «Мне всё равно, что это такое и чем оно не является», — упрямо сказал Селвин.
 «В этом есть что-то подозрительное — я всегда говорил, что в этом есть что-то подозрительное... Так где же, чёрт возьми, мисс Реддл?»

 «Она у наших друзей за городом», — ответила её светлость.

 Этот ответ, похоже, лишил его сил сопротивляться.

— Хорошо, — кротко ответил он.

 Он посмотрел через открытую дверь на Лиззи, улыбнулся и помахал ей рукой.
Затем он оглянулся на мать и, явно собравшись с духом, смело спустился по ступенькам в пижаме и с распущенными волосами.
Он накинул халат, чтобы поговорить с девушкой.

 — Вы довольны, мистер Дорн?

 — Нет, я далеко не доволен, ваша светлость, — сказал Майкл, следуя за женщиной в библиотеку.

 Он заметил тусклое пятно на ковре в том месте, куда попала вода, которой облили Брейм, и увидел, что она тоже смотрит на это место.

“ А теперь, мистер Дорн, ” сказала она почти дружелюбно, “ нет никаких причин, по которым
мы должны ссориться. Что за тайну вы строите из мисс
Реддл? Бедная девушка была вне себя прошлой ночью. Это был акт
милосердия - отправить ее за город.

“ Кто ее отвез?

“Мой шофер”. Его зоркие глаза были устремлены на нее, но она не
дрогнет.

“Мистер Чесни молитвы, случайно?” он тихо спросил.

“Мистер Прей в Париже. Он пробыл там несколько дней”, - последовал
ошеломляющий ответ. “Вы нашли кобылье гнездо. На самом деле нет никакой тайны
ни в чем, что произошло с этой молодой леди в
моем доме. Какой смысл был мне нанимать её, кроме как из желания найти подходящую работу для очень милой девушки?

А потом: «Брэйм лучше?»

«Сержант Брэйм намного лучше», — сказал Майкл и увидел, что задел её за живое.


Она отпрянула назад, как при ударе, и ее голос потерял немного своего
уверенность, когда она запнулась:

“Сержант Braime? Я говорю про моего дворецкого----”

“ А я говорю о сержанте Брейме из уголовного розыска
Департамента, который служит у вас уже шесть месяцев.

Ее рот сложился буквой "О" от изумления.

“ Но... но мне его порекомендовал...

«Поддельное общество помощи заключённым», — сказал Майкл. «Идея заключалась в том, что, если бы вы поверили, что у этого человека есть судимость, у него было бы больше шансов поступить на службу к вашей светлости».

Она мгновенно пришла в себя.

“Но почему?” - растягивая слова, спросила она. “Зачем посылать детектива в мой дом? Это
возмутительный проступок, и я немедленно сообщу об этом комиссару
полиции”.

Он осматривал комнату, и его взгляд остановился на той части
книжных полок, которая была защищена дверцей, обитой проволокой.

“У вас там есть книга, которую я хотел бы посмотреть. Я собирался прийти.
вчера вечером, только что-то помешало мне.

“ Книга?

«Книга под названием _Жизнь Вашингтона_ — довольно безобидное название, не так ли?»


Она подошла к книжному шкафу и, взяв ключ из ящика, открыла его.
Она подошла к столу и открыла проволочную сетку.

 «Вот она, — сказала она. — Прочитай её и стань лучше».

 Она повернулась, чтобы идти к двери, и остановилась, глядя на него. А потом он сделал то, чего она никак не ожидала. Из кармана он достал толстую
красную перчатку и натянул её на правую руку. Подняв руку, он схватил книгу за корешок и вырвал её. Раздался щелчок, вспыхнул ослепительный белый свет, но больше ничего не произошло, и он с некоторым трудом положил книгу на стол.


— Очень хорошая имитация, — тихо сказал он, — но это не столько книга, сколько стальной ящик, и любой, кто попытается его вытащить
автоматически вступает в контакт с очень мощным электрическим током.
Где выключатель?

Она не ответила. Её лицо под слоем пудры было осунувшимся и измождённым.
Подойдя к двери, Майкл немного поискал, а затем, наклонившись, повернул большой выключатель, который был хорошо спрятан за портьерой.

— У тебя есть ключ от этой коробки?

— Она не заперта, — сказала она и, подойдя к нему, нажала на пружину. Крышка откинулась.

 «Книга», как он и предполагал, была полой. И в ней ничего не было.

 — Есть ли закон, запрещающий делать сейф в виде книги? — спросила она
— спросила она почти ласково. — Можно ли попасть в _очень_
серьёзные неприятности за то, что защищаешь свою собственность от вороватых дворецких и... любопытных детективов-любителей?

 — Существует закон против убийства, — коротко ответил собеседник. — Если бы я прикоснулся к этой книге без резиновых перчаток, я бы тоже был почти мёртв. Это не убило Брейма, потому что он от природы великан.

— Я не просила тебя забирать книгу, — сказала она.

 — Ты и не предупреждала меня, — криво улыбнулся Майкл. — Пустая, да? Конечно, она была пустой. Ты подозревала Брейма и оставила маленькую записную книжку
Он небрежно бродил по твоей спальне, в которой ты упомянул «Жизнь Вашингтона». Брейм увидел это и попался в ловушку. Он пришёл в библиотеку и был бы уже мёртв, если бы я не оказал ему первую помощь.


 Наступила тишина.

  — И это всё? — спросила леди Морон.

  — Не совсем. Я хочу знать, где мисс Реддл?

— Боюсь, я не могу вам сказать. По правде говоря, когда её выпустили
прошлой ночью или рано утром сегодня, она отказалась ехать
ни сюда, ни к себе домой — где бы ни был её дом. Она сказала,
что хочет уехать за город...

“ А миссис Пиндер выражала желание уехать за город? - спросил он
, не сводя с нее холодных глаз.

“ Миссис Пиндер? Я не знаю миссис Пиндер.

“ Миссис Пиндер выражала желание уехать за город? он спросил
снова. Он предостерегающе поднял палец. “Мадам, у вас очень серьезные проблемы"
у вас и у тех, кто работает с вами.

Она пожала своими широкими плечами.

 «Если это будет что-то другое, а не ранний утренний звонок от мелодраматичного детектива, я восприму это спокойно», — сказала она и вышла в коридор. Майкл последовал за ней.

Когда она отошла в сторону, чтобы пропустить его, она увидела гротескную фигуру Селвина, склонившегося над бортом машины и чем-то увлечённого.
Её губы скривились.

«Мой сын нашёл себе занятие по душе», — сказала она и окликнула его по имени.


К удивлению Майкла, молодой человек просто повернул голову и продолжил разговор с девушкой.

«Селвин!»

Даже тогда он не торопился.

— До свидания, юная леди. Не забудьте, — театральным шёпотом, — свиные сосиски, а не говяжьи. От говядины у меня несварение. И, помахав ей на прощание, он вернулся к женщине, лицо которой было мрачнее тучи
от гнева.

“Это прозвучало почти так, как будто ты назначала свидание тому молодому человеку”,
сказал Майкл, когда они отъезжали.

“Он придет ужинать”, - сказала Лиззи. “Лоис была там?”

“Нет, я не ожидал, что она будет”.

Даже перспектива поужинать с глазу на глаз с отпрыском знати
была недостаточной, чтобы компенсировать эту новость.

“Но где она, Мистер Дорн?”

“Она где-то. Я не думаю, что она случится в течение дня или
два.”

Она смотрела на него спокойно.

“ Ты же так не думаешь.

- Да, я так думаю, ” запротестовал он.

Она не сводила с него глаз.

— Ты выглядишь почти мёртвым, — сказала она. — Ты ведь её очень любишь, не так ли?


 Он был поражён этим вопросом.

  — Люблю Лоис?
 Этот вопрос прозвучал как откровение.

 — Люблю её — ну да, наверное.Он высадил Лиззи Смит на Шарлотт-стрит и, отклонив её
приглашение зайти, поехал домой. Оставив машину во дворе особняка
Хейлз, он с трудом поднялся к себе.
комната. Он спал на своей кровати, когда вошел безмолвный Уиллс.
вошел с телеграммой в руке, и, с трудом поднявшись, он разорвал ее
обложку и прочитал послание. Оно было доставлено в Париж в восемь часов
и гласило::


 Не могли бы вы, пожалуйста, сообщить мне имя окружного комиссара, Каррили,
 в то время, когда вы были в Пенджабе.


Оно было подписано “Чесни Прей, Гранд-отель”.

— Запрос «Я здесь», — сказал Майкл, протягивая телеграмму Уиллсу.
— Идея в том, чтобы установить факт его присутствия в Париже в данный момент.  Уиллс, позвони на все частные аэродромы
В радиусе ста миль от Лондона выясни, не нанимал ли кто-нибудь
частную машину рано утром, чтобы отвезти его в Париж. Доложишь мне позже.

 Уиллс кивнул и бесшумно удалился.

 «Только попробуй применить ко мне эту дрянь!» — гневно сказал Майкл, когда дверь за его помощником закрылась.




 Глава двадцать четвёртая

Было три часа дня, когда Лоис Реддл очнулась от глубокого сна с чувством зверского голода. Она встала с кровати и, надев туфли, подошла к окну. Вид из окна был унылый. Она увидела двор фермы, на которую въехала утром, и
Она узнала в неряшливой женщине, которая кормила кур, уборщицу, открывшую дверь. За выцветшей стеной виднелся
склон безлесного холма, и, подойдя ближе к окну и
посмотрев в сторону, она смогла разглядеть лишь ещё один
склон холма, увенчанный чёрной рощей.

Она почувствовала себя отдохнувшей, когда умылась и вымыла руки, но
муки голода стали ещё сильнее, и она подошла к двери и
потянула за ручку. Дверь не поддавалась; она была заперта.
Она обнаружила, что оконная рама открывается всего на несколько дюймов, но этого было достаточно, чтобы
Она окликнула женщину во дворе, и та наконец обратила на неё внимание, нетерпеливо махнув рукой и продолжив кормить цыплят. Через несколько минут она скрылась из поля зрения девушки. Прошло некоторое время, прежде чем на лестнице послышались её тяжёлые шаги. Очевидно, запертая дверь была заперта не случайно, потому что, когда женщина вошла с подносом, ключ висел на цепочке, прикреплённой к её поясу.

«Пожалуйста, не запирай дверь снова», — сказала Лоис, с одобрением оглядывая очень простой ужин.

«Ешь и не обращай внимания на дверь», — последовал неожиданный ответ.


 Лоис не сомневалась в враждебности женщины и благоразумно не стала продолжать спор.
 Затем, к её изумлению, женщина вышла из комнаты и снова повернула ключ.
 Лоис подбежала к двери и заколотила в неё.


— Открой эту дверь, — сказала она, но в ответ не услышала ничего, кроме звука шагов сурового слуги на лестнице. Девушка медленно вернулась к своей трапезе, чтобы столкнуться с новой проблемой.

 Аппетиту молодых не прикажешь, и когда она закончила
После еды к ней вернулась часть её уверенности и самообладания.
Невозможно было представить, что они держат её в плену; она посмеялась над этой мыслью.
Возможно, дверь заперли из-за чрезмерной бдительности смотрителя, который хотел уберечь её от... она покачала головой. Не от
Майкла Дорна. Какими бы ни были взгляды графини на него, каким бы непростительным ни было его поведение, он не был мстительным и не стал бы преследовать её из чувства мести. Это было совершенно невозможно.

 Она снова попыталась открыть дверь; та, несомненно, была заперта. А потом, в
В целях самосохранения она попыталась открыть окно и обнаружила, что две деревянные планки были прикручены так, что створка не могла подняться или опуститься больше чем на несколько дюймов.
С другим окном проделали то же самое. Она рассматривала его,
когда увидела во дворе доктора. На нём был его старый сюртук,
но без воротника, а на голове — старая кепка для гольфа.

Нетвёрдой походкой он направился к калитке, через которую она вошла и которая была открыта. С некоторым усилием он закрыл её.  Ей не нужно было разбираться в человеческих слабостях, чтобы понять, что он пил
больше, чем было ему на пользу, потому что его походка была нетвёрдой, и когда он, повернувшись к дому, увидел её и крикнул в знак приветствия, его голос прервался икотой.

«Хорошо спала, юная подруга?» — крикнул он. «Эта старая карга принесла тебе обед?»

«Доктор, — она говорила через щель в ставнях, — можно мне спуститься?
Она заперла меня».

«Заперла тебя внутри?» Это заявление, похоже, его позабавило, потому что он покатился со смеху. «Ну и ну, надо же, заперла тебя внутри!
Она, должно быть, тебя боится, моя дорогая. Не волнуйся, с тобой всё в порядке.
Я присмотрю за тобой. Ты не слышала голосов, не так ли? Никого не видела
за тобой повсюду следят, а? Через день или два с тобой все будет в порядке.

Его слова наполнили ее тревогой. Однажды, на обеде
когда она встретилась с ним, он говорил о таинственных голосов и
за ней следят. Он подумал, что она сошла с ума? У нее похолодело в
мысли. Подойдя к двери, она стала ждать, когда он поднимется по лестнице,
но снизу не доносилось ни звука, только тихое шарканье ног,
и вдруг что-то запыхтело под дверью и раздалось тихое рычание.
 Из коридора донёсся резкий женский голос.

“ Бати, Бати, хитерао! Спускайся, ты, черный пол!

Она услышала, как животное сбегает по лестнице, раздался звук
шлепка и резкий визг. Позже она увидела собак - их было две
- во дворе. Огромные черные звери, крупнее овчарок, но
им не хватало их изящества. Они рыскали вокруг, рылись в стойлах
отбросы. Один из них увидел её, зарычал и показал клыки, шерсть на его загривке встала дыбом, и она поспешно скрылась из виду. Она снова постучала в дверь, затопала ногами, но никто не обратил на неё внимания.
Хотя она слышала голос доктора и звала его, он не обращал на неё внимания.
Её положение было опасным, и она начала смутно понимать причину столь решительных действий Дорна.

 Она не могла догадаться, где находится.  Большая часть местности, которую она могла видеть, не имела для неё никакого значения, и, кроме того, что её окно выходило на север, она не могла определить своё местоположение.

 Днём женщина принесла ей ещё немного чая — отвратительной жидкости, по сравнению с которой зелья Лиззи Смит были настоящим нектаром.

— Я настаиваю, чтобы вы оставили дверь открытой, — сказала девушка.

 — Они разорвут тебя на куски, если я это сделаю, — ответила женщина. — Нельзя оставлять их с незнакомцами.
Послушай, что сейчас делает Бати!»

За дверью послышалось сопение и рычание.

«Уходи, ты! _Джулди_!» — пронзительно закричала она на странной смеси английского и хиндустани.

Девушка повернулась к ней.

«Я не боюсь собак», — спокойно сказала Лоис и пошла к двери.

Не успела она пройти и половины пути, как женщина догнала её и, схватив за руку, развернула к себе.

«Оставайся на месте и делай, что тебе говорят, иначе тебе же будет хуже», — угрожающе сказала она.

 «Где доктор? Я хочу его видеть».
 «Ты не увидишь никакого доктора. Он пошёл в деревню за выпивкой».

Она отшвырнула собак, пытавшихся пролезть в полуоткрытую дверь, закрыла и заперла её, и полчаса Лоис сидела перед нетронутой едой, пытаясь собраться с мыслями. На небе уже меркли последние лучи солнца, когда произошло второе драматическое событие этого дня.

 Лоис стояла у окна, смотрела на унылый двор и думала о Майкле Дорне. Он, безусловно, стал для неё лучом надежды. Майкл Дорн не подведёт её; где бы она ни была, он последует за ней. Почему она так думает, она не могла понять. Почему он
Почему он должен был тратить своё время и силы на её защиту, оставалось загадкой, которую ещё предстояло разгадать. Но он работал на неё — работал на неё сейчас.
Это успокаивало; она почти забыла о своих страхах.

 Затем со двора донёсся крик измождённой женщины.

 «Я же велела тебе помыть посуду, не так ли? Неважно, чем ты занимаешься, но когда я отдаю тебе приказ, ты его выполняешь, старая тюремная ворона».

“Почему меня держат здесь?” Другой голос произнес сладко и мягко. Лоис
вздрогнула от этого звука. “Он сказал мне, что...”

“Неважно, что он тебе сказал”, - взвизгнул другой. “Вымой эти тарелки,
и тогда ты сможешь вымыть пол; и если это не будет сделано в течение получаса
я посажу тебя в подвал к крысам или отдам собакам,
и они разорвут тебя на куски! Привет, Бати! Мали!

Послышалось хриплое рычание собак и лязг цепей.

“Я отказываюсь” - снова нежный голос - “Я отказываюсь!”

_крак!_

“ Откажись от этого! Только попробуй мне что-нибудь сделать, и я буду пороть тебя до крови.
Ах, так ты, значит, так?

 Послышались звуки борьбы, и перепуганная девушка, вытянув шею, увидела, как хрупкая женщина споткнулась и упала на землю, увидела, как взметнулся и опустился жестокий кнут...

— Стой! — хрипло вскрикнула Лоис, и в тот же миг, когда старая ведьма склонилась над упавшей женщиной и скрыла её из виду, колени Лоис Реддл подогнулись, и она упала на пол в обмороке.




 Глава двадцать пятая
Лоис почти сразу пришла в себя, как она и думала, хотя прошло полчаса, прежде чем она пошевелилась и, дрожа от тошноты, с трудом доползла до кровати.

Ей стало плохо, она была потрясена и сидела, закрыв лицо руками, пытаясь
забыть эту ужасную сцену. Поднятый хлыст----

Она легла на кровать, подложив под голову руку, и попыталась
выстроить в своём смятенном сознании разумное и логичное
объяснение, но мысли снова и снова возвращались к Майклу Дорну с
его мрачным лицом и проницательным взглядом. Она не могла
понять, почему он то и дело всплывает в её тревожных мыслях,
кроме того, что она возвращалась к этому надёжному фундаменту
веры. Кем был этот другой заключённый? Какое отношение графиня имела к этому происшествию?
 Правда ли, как намекал Михаэль Дорн, что упавший балкон и
инцидент с автомобилем был не несчастным случаем, а преднамеренной попыткой
убить ее?

Когда женщина принесла ей ужин, Лоис была внешне спокойна,
понимая бесполезность расспросов. Когда она поднялась, чтобы убрать со стола
, она принесла маленькую масляную лампу и зажгла ее. Перед уходом она опустила две задернутые шторы
, а у двери задержалась, чтобы пожелать ей
спокойной ночи.

“Если тебе что-нибудь понадобится, топни по полу”, - сказала она. «Если вы примете мой совет, то не будете вызывать врача, потому что он пьян в стельку.
И не обращайте внимания на ту женщину внизу, она сумасшедшая!»

Это было не самое радостное прощание. Одно было ясно: до конца ночи ей никто не помешает.
Она решила привести в действие свой план.

 Она нашла в своей маленькой сумочке пилочку для ногтей.
Планки, которые не давали окнам открыться, были вкручены в пазы створок.
Лоис догадалась, что, отломив кончик пилочки, она сможет сделать импровизированную отвёртку. Отломить напильник было несложно, но когда она попыталась вставить зазубренный конец в шурупы, то обнаружила, что ни инструмент, ни её силы не справляются с этой задачей.
цель. Она попробовала еще один шуруп, но безрезультатно, и, наконец,
в отчаянии бросила свою задачу. Окна можно было разбить, но они
были едва ли в фут шириной. А внизу были собаки; она слышала их рычание.
Работая, она ничего не могла поделать.

Ей нечего было читать. Она даже не
знать время, для ее часы остановились, и она могла лишь судить
час на свет с неба.

Расхаживая взад-вперёд по комнате, заложив руки за спину, она решительно
отказывалась поддаваться панике. Слепой приступ паники, который
накатывал на неё снова и снова, вызывал у неё желание закричать во весь голос. Что это было
Чем сейчас занимается Лиззи? А Майкл Дорн? Она всегда возвращалась мыслями к
Майклу Дорну.

«Интересно, влюблена ли я в него?» — сказала она вслух и улыбнулась этой мысли.

Если и так, то он был последним человеком, которого она ожидала полюбить,
и Лиззи никогда бы не поверила, что всё это время он ей нравился. Он найдёт её. В этом она была уверена. Но что, если он этого не сделал? Она глубоко вздохнула.
Приглушив свет и положив локти на подоконник, она уставилась в темноту. Где-то на другой стороне дома восходила луна. Она увидела
его призрачный свет окрашивал темные холмы в серебристый цвет. Затем она услышала
торопливые шаги в холле внизу и, вернувшись к столу, включила
свет. Замок щелкнул, и дверь распахнулась. Это
был доктор, и он не был пьян. По правде говоря, он был изможден,
до дрожи трезв.

“ Выходи из этого! ” он дернул ее и потащил из комнаты вниз по
лестнице в холл. — Поднимись и выключи свет, — сказал он кому-то в темноте.
Из ниоткуда появилась измождённая женщина, протиснулась мимо него и взбежала по лестнице.

 — Что вам нужно, доктор?  Есть ли что-нибудь...

— Заткнись! — прошипел он. — Ты выключил свет?

 — Да, — ответил угрюмый голос с лестницы. — Чего тебе бояться? Ты был пьян и тебе привиделось.

 — Я разобью тебе голову, если ты будешь так со мной разговаривать! — сказал мужчина без особой злости. — Говорю тебе, я видел, как машина спускалась с холма. Она остановилась перед домом. Ты что, думаешь, я слепая? Поднимись ко мне в комнату, и ты увидишь свет. Он вышел и пошёл вдоль стены,
а потом я его потеряла из виду».

 Сердце Лоис так сильно забилось и заколотилось, что она чуть не задохнулась.

 «Где он сейчас?» — спросила женщина.

 «Заткнись».

Снова наступила жуткая, долгая тишина, которую наконец нарушил слабый лай собак.

 «Он сзади!»

 Доктор по-прежнему крепко сжимал руку Лоис и теперь легонько встряхнул её.

 «Если ты закричишь, или завопишь, или сделаешь что-нибудь, я перережу тебе горло.  Я не шучу — слышишь?»

 «Почему ты не оставил её наверху?»  — прорычала женщина.

«Потому что я хотел, чтобы она была здесь, где я мог её видеть. Найди мой шёлковый платок, я оставил его в кабинете. И принеси утюг, я не собираюсь рисковать».

Женщина вошла в комнату и вернулась. Внезапно Лоис почувствовала, как ко рту прижали платок.

«Не сопротивляйся, я не причиню тебе вреда, если только ты не закричишь. Возьми наручники».

«Вот они!» — сказал женский голос.

Лоис почувствовала, как её схватили за запястья и потащили за собой. Через секунду на ней уже были наручники.

«Садись». Он толкнул её на стул, пощупал кляп и довольно хмыкнул.

«Слушай! Он стучит».

_Тук-тук-тук!_

 Они молча вышли в темноту на крыльце, и женщина позвала:

«Кто там?»

 И тут раздался голос, от которого девушка чуть не вскочила со стула.

«Я хочу видеть хозяина этого дома», — сказал Майкл Дорн.




 Глава двадцать шестая

Для Майкла Дорна не было ничего хуже, чем получить известие о двух ранних утренних вылетах с аэродромов, расположенных в сотне миль друг от друга.
И ещё хуже было то, что он первым выбрал аэродром в Кембриджшире.
 По телефону он получил мало информации, и только приехав в Морленд, он узнал, что ранним утренним пассажиром был студент из Кембриджа, которого вызвали домой из-за тяжёлой болезни сестры и который отправился в Корнуолл.

«Меня не было в офисе, когда вы спрашивали, — сказал начальник аэродрома, — иначе я бы вам это сказал».

— Ничего не поделаешь, — сказал Майкл.

 Он вернулся к машине и изучил карту. От
Уиткомба его отделяли сто семь миль дороги, в основном ничем не примечательной;
и, вдобавок ко всем неприятностям, за первые двадцать миль он дважды проколол шины и приехал в Маркет-Силби на спущенном колесе. К тому времени, как он купил и поставил новую шину, он потерял целый час дневного света, и ему ещё предстояло преодолеть худший участок дороги. И даже когда он достигнет своей цели, не было никакой уверенности в том, что он приблизится к поискам девушки.

Пока ему устанавливали шину, он изучал небольшой график, который составил утром. Девушку забрали из полицейского участка около двух часов дня, как он выяснил. Она уехала на машине в неизвестном направлении, а в восемь часов — шесть часов спустя — Чесни Прей вызвал его из Парижа. Предположим, он вылетел с частного аэродрома недалеко от Лондона. Чтобы добраться до Франции, ему потребовалось бы два часа.
Столица, а значит, он должен был уехать примерно в пять часов.

Расстояние между двумя и пятью часами было неизвестным.
Приняв это за основу, он решил, что Лоис увезли в место, расположенное на расстоянии от полутора до двух часов езды от столицы.
Он также предположил, что теория с самолётом верна, что место содержания и аэродром находятся в пределах двадцати миль на машине и в шести-семи милях, если похититель ехал на машине или шёл пешком.

 Кембриджский аэродром идеально подходил под его расчёты.
Так же было и в Уиткомбе, на границе Сомерсета. Он приехал на аэродром
Он успел перехватить управляющего перед тем, как тот ушёл на ночь, продемонстрировал свои полномочия, которые имели более официальный вес, чем предполагала леди Морон, и сопроводил управляющего в его кабинет.

 «Джентльмена звали Стоун. Вчера поздно вечером нам позвонили из Лондона и попросили подготовить машину, которая отвезёт его во Францию, и он прибыл вовремя».

 Он так точно описал путешественника, что Майкл почти мог его увидеть
Чесни Прей стоял перед ним.

«Это тот джентльмен, — сказал он. — Как он сюда добрался? — Он приехал на машине?»

Управляющий покачал головой.

“Нет, он пришел в ловушке до конца поля и обошел остальных
расстояние.”

“Конно-ловушка? Кто привез его?”

“Что я могу вам сказать. Это было слишком далеко, чтобы разглядеть. Я знаю здесь очень немногих
людей.

Майкл на мгновение задумался.

“Возможно, ты покажешь мне, где установлена ловушка”. И тут его осенило:
«У вас есть топографическая карта этого района?»

Эту просьбу управляющий смог удовлетворить. Он также смог показать ему на плане место, где пассажир вышел из повозки.
Майкл провёл пальцем по дороге, а затем начал
широкий мазок в поисках домов.

«Это поместье лорда Келвера. Я это точно знаю, потому что был там. Это дом его управляющего». Когда Майкл коснулся
другого красного квадрата: «Это дорога в деревню Илфи. Там есть постоялый двор „Красный лев“, где он мог остановиться», — предположил он,
но Майкл отверг вероятность того, что Чесни останавливался в этом районе.

— Что это за место?

 Он замер, но менеджер покачал головой.

 — Я не помню. Возможно, кто-то из моих механиков сможет нам рассказать.

Он вышел и вернулся с рабочим, который склонился над картой.

 «Это ферма Гэллоуз, — сказал он. — Это старое место — оно существует уже сотни лет. Я не знаю, кому оно принадлежит сейчас, но он не фермер — по крайней мере, я никогда не видел, чтобы с его двора выходил скот».

 На столе стоял телефон; Майкл взял его и набрал номер ближайшего полицейского участка. Он представился, а затем
задал свой вопрос и подождал, пока выяснятся подробности.

“Ферма Висельников была сдана в аренду двенадцать месяцев назад мистеру...” Он назвал имя,
которое было незнакомо Дорну. “Там нет никого, кроме
джентльмен и его экономка».

 Это было не очень информативно, но Майкла это не обескуражило.
Он снова изучил карту и в конце концов пришёл к выводу, что Гэллоус-Фарм — единственный дом в округе, который хоть как-то наводит на подозрения.
Он наспех перекусил в столовой на аэродроме, и уже темнело, когда он обогнул поле и вышел на дорогу, по которой ранним утром проехала повозка. Наконец, когда он поднялся на вершину холма, в круге света от его мощных фар показалась ферма.
 В доме не было ни света, ни признаков жизни.
Длинная белая уродливая стена была увенчана разбитым стеклом, а ворота, выходившие на дорогу, были надёжно заперты. Не было никаких признаков звонка.

 Он вернулся к машине и, найдя электрический фонарик, продолжил свои поиски. Фермерский дом стоял на склоне холма, и ему пришлось спуститься, чтобы попасть в заднюю часть поместья. Здесь ворота были больше и надёжнее, и за его попыткой открыть их последовал яростный лай и рвущиеся цепи. Он с интересом прислушался: лай был знакомым. Это был не низкий рык мастифа,
или полуиспуганное, полузлобное ворчание терьера; в этой ноте слышался вой, который он уже слышал тёмными ночами, когда проходил мимо спящих индейских деревень.

 «Если это не местные собаки, то я никогда о таких не слышал», — тихо сказал он и продолжил свой обход.

Со склона позади дома он не мог разглядеть верхние окна здания, каким бы низким оно ни было.
Он повернулся к фасаду дома и постучал в тяжёлые чёрные деревянные ворота.

Должно быть, лай собак разбудил кого-то, потому что почти сразу раздался резкий женский голос:

— Кто там?

 — Я хочу видеть хозяина этого дома, — сказал Дорн.

 — Ну, сейчас вы его не увидите, он в постели.

 — Тогда дайте мне увидеть вас. Откройте калитку, — сказал Майкл.

 Наступила тишина, а затем женщина сказала:

 — Уходите, или я вызову полицию.

Эта пауза перед тем, как она заговорила, выдала ситуацию проницательному мужчине у ворот. За этой преградой был кто-то ещё, кто-то, кто шёпотом подсказывал женщине.


— Не могли бы вы передать это своему хозяину, который лежит в постели, но, думаю, не спит.
Ты что, спишь и не откроешь ворота, если я не перелезу через них?

 На этот раз женщине не нужны были подсказки.

 «Если ты посмеешь, я спущу на тебя своих собак!» — закричала она.

 Он услышал её шаги по мощеному двору, а затем — гортанное рычание собак, которые бежали впереди неё.

 «Теперь ты уйдёшь?» — взвизгнула женщина. «Если они вырвутся, то вырвут тебе сердце, _эк дум_!»

 Майкл Дорн невольно вскрикнул. «_Эк дум_?» Кто это сказал на хинди?


«Думаю, тебе лучше впустить меня, сестра», — сказал он и заговорил на хинди.

Мгновение ответа не было, и теперь он был уверен, что кто-то шепчет.
шепчет яростно, настойчиво.

“Я не знаю, что ты подразумеваешь под своим диковинным бред”, - заявил
женский голос хрипло. “Вы уходите, господин, прежде чем вы
беда”.

Майкл, направив фонарь в сторону верхушки ворот, посмотрел
на ряд ржавых железных шипов. Стоит ли ему рисковать?
Эти люди могли быть законопослушными гражданами, и неудивительно, что женщина знала несколько индийских фраз.
Возможно, она была женой военного, который жил в Индии и перенял эту манеру говорить.

“ Может, вы проявите благоразумие и впустите меня? Я только хочу задать вам несколько
вопросов. А затем, словно на него снизошло вдохновение: “Я от мистера
Чесни Прайя”.

На этот раз молчание было таким долгим, что он подумал, что они ушли. Затем
заговорила женщина.

“Мы не знаем мистера Чесни Прайя, и мы входим”.

“Мы? — Кто твой друг? — спросил Майкл, но ответа не последовало.

 Вскоре дверь демонстративно захлопнулась.  За воротами он услышал рычание и сопение собак, а когда осторожно просунул палец в щель между землёй и воротами, то услышал
Он злобно стиснул челюсти и улыбнулся в темноте. Вскоре после этого мужчина и женщина, стоявшие у окна наверху, услышали шум мотора и увидели два белых луча от его фар, направлявшихся в сторону Лондона.

 А Лоис Реддл лежала на кровати и рыдала, и в сердце её было отчаяние от безысходности.




 Глава двадцать седьмая

Через два часа после ухода Майкла Дорна доктор Таппатт сидел в своей гостиной, уперев локти в колени и обхватив руками большое лицо.

Рядом с ним стоял наполовину наполненный стакан с виски, и он смотрел на огонь, который горел для него и летом, и зимой с тех пор, как он уехал
Индия. Было время, когда его имя высоко ценилось в медицинском сообществе, но один неприятный случай вынудил его покинуть Эдинбург, где, несмотря на молодость, он открыл отличную практику.
Он оказался в Индии, не имея ничего, кроме своего несомненного таланта, жалких остатков сбережений и любви к хорошему вину. Какое-то время он был приближённым ко двору индийского принца, а затем, в один злополучный момент, ему пришла в голову идея создать психиатрическую лечебницу для богатых индийцев.

 Если бы не растущая тяга к алкоголю, он мог бы уйти на покой после
Через несколько лет у него будет достаточно средств, чтобы обеспечить себя до конца жизни. Но
в характере доктора Таппатта была какая-то червоточина, и она
слишком явно проявлялась в его поведении дома. Ему пришлось
в спешке покинуть Северо-Западные провинции и обосноваться в Бенгалии, где ходили странные слухи о его основанном там приюте. В суд поступали заявления от родственников пациентов, которых
увозили заинтересованные лица, и в конце концов его дом закрыли, а он
переехал в Пенджаб.

 Его блестящий ум отточился в борьбе с властями, и
он стал кем-то вроде стратега, поскольку стратегия - это искусство
знать, что на уме у твоего врага.

Глядя в огонь, он изучал менталитет капитана
Майкла Дорна и пришел к определенным выводам. Служанка
давно легла спать и уже спала, когда он, шаркая, прошел по коридору
и постучал в ее дверь.

“Выходите, я хочу с вами поговорить”.

Он услышал, как она ворчит, и вернулся в кабинет. Однажды в период ожидания
он посмотрел на телефон и протянул руку, чтобы взять его.
Но он знал, что ему нужен другой человек.
чтобы его снова не потревожили по пустякам, и он уже сделал свой доклад.
Нет, его метод был лучшим, решил он; и если он ошибся в своей оценке Майкла Дорна, то ничего страшного не произойдёт.

Когда женщина, щурясь от света, застегивая платье, вошла в комнату, он кивнул на стул, и они полчаса разговаривали.
Женщина вставляла едкие замечания, которые он без церемоний отклонял.

— Я не спала две ночи подряд, — пожаловалась она, — и я не понимаю, почему...


 — А ты должна что-то понимать? — огрызнулся он. — Ты только слушаешь — и всё!

Она служила ему почти двадцать лет и не боялась никого на свете.
От ворчания она перешла к нытью, пока он не махнул рукой, прогоняя её из комнаты.

 В семь часов утра доктор Таппатт, одетый в толстое шерстяное пальто, потому что чувствовал утренний холодок, поднял жалюзи и открыл окна в своей гостиной, предварительно осмотрев всё вокруг. Подбросив в огонь ещё два полена, он
собрал немного мяса и отнес его собакам, которые встретили его хриплым приветственным лаем. Он не торопился, подыскивая
злорадная радость от его опоздания. Затем, обойдя двор, он
снова подошёл к фасаду дома, повернул ключ, отпер калитку и
открыл её. Прямо напротив входа стоял мужчина, и доктор
вздрогнул.

 — Доброе утро, доктор Таппатт, — сказал Майкл Дорн. — Я
думал, что увижу вас, если приду достаточно рано.

— Боже правый! — сказал Таппатт с притворным удивлением. — Какая неожиданная радость, капитан Дорн!

 — Я рад, что вы так считаете. Мисс Реддл хорошо спала?

 Доктор нахмурил брови.

— Мисс Реддл? Я не могу вспомнить... ах да, конечно, это была та очаровательная юная леди, с которой я познакомился в доме графини Морон. Что за странный вопрос!


Воцарилась тишина.

 — Вы не пригласили меня войти. Вы утратили своё прежнее англо-индийское гостеприимство, — поддразнил его Майкл.

Таппатт стоял в дверях, засунув руки в карманы, с раскрасневшимся лицом.


«Не припомню, чтобы мы были особенно хорошими друзьями, Дорн, — сказал он.
— Кажется, я припоминаю несколько неприятных встреч...?»

«Тем не менее ты пригласишь меня войти, иначе...»

— Или что? — повторил доктор.

 — Или я сам напрошусь. Мне очень хочется осмотреть ваше маленькое жилище.


Большой рот Таппетта изогнулся в улыбке.

 — С ордером на обыск или без? — вежливо спросил он.

 — Пока без. Мы с тобой, Таппетт, оба старые нарушители закона; мы никогда не были большими приверженцами формальностей.

К этому времени он уже прошёл через ворота и, как ни странно, не ожидал встретить собак. Таппатт заметил это и насторожился ещё больше. Он сопоставил свои знания с тем, что когда-то знал этот бывший начальник
Он чувствовал, что пока что все почести достаются ему.

«Я не могу тебе отказать, Дорн, — сказал он и махнул рукой в сторону открытой двери дома. — Проходи».

Майклу не потребовалось второго приглашения. Он небрежно вошел в дом и направился в кабинет, как будто бывал там раньше. Доктор закрыл за ним дверь.

«Итак, чего ты хочешь?»

«Я хочу обыскать это помещение. Я ищу женщину по имени Пиндер и её дочь, Лоис Маргеритту Реддл, которых, как я полагаю, здесь удерживают силой».

Таппатт покачал головой.

“ Боюсь, вы путаетесь в догадках. Ни одна из этих дам не является
обитательницей моего дома. На самом деле, у меня сейчас нет пациентов ...

“И еще нет лицензии на прием пациентов”, - добавил Майкл. “Я взял на себя труд
просмотреть записи - они доступны даже в середине
ночи - опасаясь, что власти с короткой памятью проглядели
ваши многочисленные прискорбные ошибки; Я был счастлив, что официальный разум
проявил похвальную осмотрительность ”.

«Я не подавал заявление на получение лицензии», — коротко ответил Таппатт. Любой вопрос, касающийся его профессии, задевал его за живое. «Я не понимаю, почему я
— Я должен разрешить вам провести обыск, — продолжил он. — У вас не больше прав выступать в роли детектива, чем у меня — управлять психиатрической лечебницей.
Можете начать здесь — загляните под стол или под диван, — он
вдруг стал очень саркастичным, — может, там спрятался какой-нибудь несчастный!


 Дорн вышел из комнаты, прошёл по коридору и остановился у двери у подножия лестницы, повернув ручку.

— Комната моей экономки.
— Где она? — спросил Майкл.

— Она на кухне.

Майкл вошёл в комнату, поднял жалюзи и снова посмотрел
круглый. Хотя он ничем не показал своего душевного состояния, он не был
ни обеспокоен, ни безоружен готовностью, с которой ему было дано разрешение
произвести обыск. Скорее, дела шли своим чередом
в соответствии с его ожиданиями.

“Наверху есть две комнаты; не хотели бы вы их осмотреть?”

Дорн кивнул и последовал за мужчиной по пятам на лестничную площадку.

“Это палата, которой я бы воспользовался, если бы мне посчастливилось заполучить пациента”.
Он распахнул дверь в то, что раньше было комнатой Лоис. Там было пусто; с кровати сняли все постельное бельё, а одеяла аккуратно сложили.
сложенный в ногах. Майкл вошел в комнату, осмотрел маленькую
ванную, попробовал открыть окна и вышел, не сказав ни слова. Большинство женщин
пользуются характерными духами. Он отметил, что Лоис была слегка ароматный
лаванды-в номере была тоже этот запах.

В комнате напротив было еще меньше, полностью меблирована, и это тоже было
пустующим. Он знал, что между потолком и крышей нет места, где мог бы спрятаться кто-то, кроме добровольного беглеца, и ограничился самым беглым осмотром.

 Другое крыло дома едва ли годилось для жилья; в некоторых местах
Сквозь дыры в крыше виднелось небо, а все верхние этажи сгнили от дождевой воды и едва ли выдержали бы вес ребёнка.

 «Куда это ведёт?» — спросил Майкл, когда вышел из осмотра нижнего этажа старого крыла. Он указал на лестничный пролёт, который заканчивался дверью.

 «Это какой-то подвал; можешь зайти», — небрежно ответил тот.

Майкл толкнул дверь и вошел в маленькую квартирку.
Некоторое количество света и воздуха поступало через маленькую решетку
, которая была проделана в стене, но ни того, ни другого было мало. Другое
света или вентиляции там не было, за исключением глазка в двери
. Он посветил фонариком вокруг, увидел старую кровать в углу и
умывальник. Он подошел к кровати, откинул сложенные одеяла и
затем вышел на дневной свет.

“Довольно просторная квартира”, - сухо сказал он. “Это тоже для пациента?”

«Есть много бедняг, которые ночуют на улице и были бы рады такой комнате», — добродетельно заметил доктор Таппатт, и Майкл на мгновение обнажил зубы в неприятной улыбке.

 «Вы когда-нибудь были в тюрьме, Таппатт? Не думаю, что были, не так ли?» — спросил он, снова поднимаясь по лестнице.

Никто лучше Майкла Дорна не знал, что доктор избежал осуждения.
но это был его способ предупредить.

“У меня не было такого отличия”.

“Пока”, - закончил Дорн. “Камеры Дартмура гораздо полезнее,
чем эта ваша черная дыра, в чем вы сами убедитесь. Много свежего воздуха,
огромное количество света - и еда вкусная ”.

Таппатт облизал губы, но ничего не ответил.

— Что там? — Он остановился перед запертым сараем.

 — Автомобиль моего друга. Хочешь посмотреть?

 — Случайно не синий «Бьюик»?

 — Да, думаю, это «Бьюик».

— Кажется, я оставил его здесь позапрошлой ночью?

 Таппатт улыбнулся и покачал головой.

 — Он здесь уже неделю.  Иногда ты бываешь слишком умным.

 — Дай мне посмотреть, — сказал Майкл.

 Доктор вернулся в дом за ключами, а Майкл тем временем быстро осмотрел остальные здания. При его приближении обе собаки пришли в ярость и стали рваться с цепей так, что казалось, вот-вот задохнутся или порвутся поводки. Затем доктор вернулся и увидел, что Дорн с увлечением разглядывает задние ворота.
Земля была твёрдой, и на ней не было видно следов — даже машина не оставила следов.

«Вот ключ».

«Не думаю, что хочу видеть эту машину, — медленно произнёс Дорн. — Я довольно хорошо её знаю, а её владельца — ещё лучше». Он огляделся. «Я нигде не вижу вашу экономку».

«Думаю, она ушла в деревню за покупками», — сказал собеседник.

Майкл медленно достал из кармана золотой портсигар, выбрал сигарету и закурил, бросив спичку в сторону собак. Этот поступок разозлил их до безумия.

«С этими собаками нужно быть осторожным, — предупредил доктор. — Они
не из тех, с кем можно заигрывать. Я не знаю, что бы они с тобой сделали,
даже если бы я был с тобой.

“Они хотят быть осторожными со мной”, - сказал Дорн. “На моей душе была смерть большего количества
париев, чем у любого другого полицейского в Индии за время
срока, который я отбывал ”.

“Они доберутся до вас раньше, чем вы до них”, - сердито сказал доктор.

Майкл Дорн улыбнулся и чопорно вытянул перед собой руку.

«Ты видишь это? — спросил он. Смотри!»

Таппатт не мог понять, откуда она взялась и как там оказалась.
Но хотя рука, казалось, не двигалась, она была
в руке у него был короткоствольный браунинг крупного калибра.

«Откуда, чёрт возьми, он у тебя взялся? — ахнул он. — Он всё это время был у тебя...»

«Нет, он выпал у меня из кармана», — рассмеялся Майкл. Он снова прибегал к одному из своих тонких способов запугивания.

«Клянусь, что нет».

«Смотри!»

Рука снова застыла в воздухе. Невольное движение, вверх, вниз или назад, Таппатт не мог сказать, и рука оказалась пустой.

 «Это трюк, — небрежно сказал Дорн. — И если ты понимаешь собачий язык, то мог бы объяснить своим псам, что я человек, которого нужно оставить в покое»
строго одна. Кстати, патрули, собаки всегда были специальность
твой? Не беда, в Бенгалии за пациента, который был
напуган до смерти? Освежите мою память”.

Доктор что-то проглотил, а затем Дорн спросил:

“Почему эти собаки на цепи?”

“Я держу их на цепи”.

“Прошлой ночью их не было на цепи. Вы знали, что я был поблизости,
и, похоже, сейчас не время спускать их с поводка. И все же в
четыре часа утра они были быстры. Зачем вы их связали,
доктор?

Их взгляды встретились.

- Сказать вам, почему?

Таппатт молчал; детектив вернулся в четыре часа утра; он как раз пропустил небольшую процессию, пересекавшую поля!


— Сказать тебе почему? — снова спросил Дорн.


— Ты сегодня разговорчив, — усмехнулся Таппатт.

 — Очень. Вы связали их, потому что ты забрал те две женщины из
дом прошлой ночью, через этот двор, и вы могли бы сделать это только
когда вы поставили собак на цепи. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Они
ушли этим путем и вернутся этим путем ”.

У доктора Таппатта отвисла челюсть; это был поворот в его сторону с
месть. Он ожидал, что Дорн будет удовлетворен своими поисками и
уйдет на какое-то время в течение дня. Его план сработал не так, как он ожидал
.

“Вы можете пригласить меня на завтрак; я останусь, пока они не вернутся”.

“Клянусь вам, что я ничего не знаю ни о каких женщинах”,
яростно запротестовал Таппатт. “ Ты совершаешь ошибку, Дорн! В любом случае,
у тебя нет здесь никаких прав - ты это знаешь!

Майкл покачал головой.

 «Я никогда не ошибаюсь, — высокомерно сказал он, — и у меня есть полное право быть здесь. Первый долг гражданина — препятствовать любому
Это нехорошо, и первая обязанность хозяина — спросить гостя, не голоден ли он. Теперь ты можешь пригласить меня на завтрак. И за этой приятной трапезой я расскажу тебе кое-что, что тебя заинтересует и развлечёт.

 Озадаченный мужчина посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Он попал в ловушку; его уловка не только не сработала, но и обернулась против него самого. Дорн краем глаза заметил, как быстро поднимается и опускается его грудь, и понял, что он в панике.

 «Ты не можешь здесь оставаться. Я тебя не хочу!» — сердито выпалил Таппатт.
 «Эта история о том, что в моём доме были женщины, — полная чушь, и ты...»
Я знаю. Я даю тебе минуту, чтобы ты ушёл! Ты меня не проведёшь!»

 Майкл Дорн тихо рассмеялся.

 «Что будет, если я не уйду? Ты вызовешь полицию?
 У тебя есть возможность отомстить жестокому полицейскому комиссару,
который закрыл твой маленький дом в провинции и мог бы отправить тебя
на пять долгих и утомительных лет в тюрьму Дели, если бы чиновники
действовали чуть быстрее. Пошлите за полицией, мой добрый друг; это станет для вас отличной рекламой.
Доктор Таппатт не собирался посылать за полицией; силы правопорядка были
он не пользовался популярностью в общественной жизни. С высоты
своего интеллекта он смотрел свысока на все другие профессии и призвания,
кроме своего собственного.

“Хорошо, ” прорычал он, “ входите. А что касается женщин, вы найдете
вы ошиблись”.

“Не давайте их обсудим”, - сказал Майкл с воздушным жестом
силы.




 Глава двадцать восемь

Он почти мог позволить себе ликовать при мысли о своём частичном успехе, но он был из тех, кто не считает цыплят по осени.
Он также не недооценивал находчивость человека, с которым имел дело.

Доктор быстро соображал, и стакан крепкого виски помог ему ещё больше прояснить разум, который был в норме только тогда, когда его стимулировали.
 Дорн был настроен решительно и отвергал все уловки, которые приходили ему в голову, чтобы избавиться от незваного гостя.


— Скажи мне, где кофе, и я сам его приготовлю, — сказал Дорн.
«Пожалуйста, простите меня, если я буду выглядеть немного подозрительным, но врачи обладают сверхъестественным знанием свойств некоторых лекарств, и мне бы не хотелось засыпать только потому, что вы нашли возможность подмешать что-то в мой напиток».

Он пошёл на кухню, развёл огонь и поставил чайник. В
одном из шкафов он нашёл жестянку с печеньем и банку сгущённого
молока — здесь были все условия для безопасного перекуса. Он
очень хорошо знал своего доктора — тот уже начал размышлять.
Сделает ли он очевидный шаг или выйдет на улицуКаков план детектива?

 Доктор сидел, ссутулившись, перед камином в своём кабинете, и его мысли блуждали где-то далеко. Любопытно, что до шутливого замечания Дорна он не думал о лекарствах. Он услышал, как Майкл тихо насвистывает себе под нос, и, бесшумно поднявшись, подошёл к столу и стал искать среди бутылочек, расставленных на разных полках и в разных ящиках, то, что ему было нужно.

Он вынул из флакона серую пилюлю, положил её на ладонь и, поставив флакон на место, опустил крышку стола. Там
Возможно, такой возможности не представится. Против этого не устоит ни один такой же самоуверенный человек, как
Дорн, который в какой-то момент сам оказался беззащитным.

 Зажав пулю между вторым и третьим пальцами левой руки, он вернулся к камину и был там, когда позже вошёл Михаэль Дорн с подносом, на котором стояли кофе, чашки и блюдца, а под мышкой он нёс печенье.

«Я подумал, что, возможно, после того, как ты всё обдумаешь, ты скажешь мне, во сколько, по-твоему, вернутся наши друзья?» — спросил он. «Или, если это невозможно, не мог бы ты сказать мне, какой сигнал ты подашь, чтобы сообщить, что путь свободен?»

“Ты сумасшедший, раз делаешь такие предложения”, - грубо сказал Таппатт. “Я
думал, ты не собираешься говорить о женщинах. Их здесь нет”.

“ Кто-то же должен о них рассказать, ” пробормотал Майкл.
извиняющимся тоном. “ Хочешь кофе? Это бесконечно лучше, чем что
желтизна у тебя на каминной полке, и стоит около одного
ХХ цены”.

Он налил чашку и пододвинул её к своему спутнику, но доктор даже не повернул головы.

 Майкл с наслаждением пил горячий успокаивающий напиток, не сводя глаз с угрюмого лица Таппатта.  Внезапно доктор поднял голову.
как будто он что-то услышал.

«Кто-то идёт», — сказал он, и детектив подошёл к двери и прислушался.

Когда он обернулся, доктор сидел в прежней позе.

«Ты становишься нервным — это всё виски, друг мой», — сказал он.

Он снова наполнил свою чашку, энергично размешал и добавил щедрую порцию сгущённого молока.

— Что это за интересная история, которую ты собирался мне рассказать? — спросил Таппатт, всё ещё глядя в огонь.

 — Это касается тебя.  Тебя собираются вызвать в Генеральный медицинский совет из-за той истории с индейцем, а это значит, что я
Предположим, что вас исключат из медицинского реестра».

Для доктора это было новостью, и он вскочил на ноги.

«Это ложь!» — громко сказал он.

Внезапно Майкл наклонил голову.

«Что это было?» — спросил он.

Таппатт огляделся.

«Я ничего не слышал».

Но детектив жестом велел ему замолчать. Он встал, взял свой кофе и направился к двери, прислушиваясь.

 «Оставайся здесь», — сказал он и скрылся из виду.

 Через минуту он вернулся, но остался стоять у двери, потягивая кофе.
Доктор сделал вид, что ему весело.

— Ты нервничаешь, дружище, — сказал он. — Если бы ты доверился мне настолько, чтобы оставить свою чашку, я бы дал тебе что-нибудь от нервов!

 — Так я и думал, — сказал Майкл, ставя почти пустой сосуд на стол. — Я ненавижу проявлять невежливость по отношению к хозяину, но я всю жизнь
придерживаюсь правила: сам наливаю себе напитки, когда нахожусь в сомнительной компании, и не допиваю их до конца.

Доктор взглянул на чашку, и выражение его лица изменилось. Это было так до абсурда просто, хотя опасность ещё не миновала.

 — Что мне в тебе нравится, Дорн, так это то, что ты джентльмен. Я не
Я делаю вам комплимент. Я просто констатирую факт. Мне приходилось иметь дело с несколькими полицейскими, которые были настоящими подонками, и этот контраст освежает. Вы ведь пошутили насчёт исключения меня из реестра, не так ли?

 Майкл покачал головой.

 «Я никогда не шучу. Я тот, кто собирается подать личное заявление на следующем заседании Совета», — сказал он. «Можете быть уверены, что я
смогу представить им достаточно доказательств, чтобы ваше положение в Англии стало весьма шатким».

Таппатт выдавил из себя улыбку.

— В таком случае, — сказал он, вставая, — мне лучше сделать всё возможное, чтобы оказаться на вашей стороне. Если вы пойдёте со мной, я покажу вам кое-что, что вы упустили из виду.

 Он улыбнулся собеседнику, и Майкл последовал за ним по коридору во двор.

 — Вы были не слишком любезны, когда говорили о просторе в этом замечательном месте заключения, — сказал Таппатт. Он стоял на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подземное помещение. «Тебе не приходило в голову, что там может быть немного просторнее, чем ты себе представлял? Пойдём!»

 Он сбежал по ступенькам, толкнул тяжёлую дверь и вошёл в подвальное помещение.

«Ты что, не заметил люк в углу комнаты?»

 Майкл протиснулся мимо него и зашагал по кирпичному полу.
Он сделал три шага, когда дверь захлопнулась. Ключ скрипнул, поворачиваясь в замке, и до него донёсся издевательский смех Таппата…

 «Это мой трюк — а теперь покажи мне свой трюк с пистолетом!»
 — рассмеялся доктор.

От двери отскочила щепка; раздался приглушённый хлопок, и Таппатт, истерически смеясь, взбежал по ступенькам.


Он вернулся в комнату. На столе стояла чашка Майкла, и он
зачерпнул ложкой немного тепловатой жидкости и попробовал ее, причмокнув
губами.

“Мозг против мозга. Думаю, я набрал последнее очко!” - сказал он
с удовлетворением. Это было так грубо просто. Что произойдет
после, он не задумывался.

Для доктора Таппатта игра была почти закончена. Его работодатель был более чем щедр: за его последние услуги ему причиталась крупная сумма, и перед ним был открыт весь мир. Два года он верно и хорошо служил своему другу. Это была неромантичная служба, которая не выходила за рамки закона.
У доктора была очень ясная точка зрения. Он знал, что конец этой авантюры сулит ему худшие неприятности, и ещё одно нарушение закона мало что изменит, если он предстанет перед судом присяжных. Он был полон решимости избежать суда присяжных. Задержание Майкла Дорна дало ему передышку. Правовая система работает медленно, и в наши дни предусмотрительный человек может добраться из одного конца Европы в другой за время от восхода до восхода солнца.

Прошло полчаса, час. Он в двадцатый раз посмотрел на часы и, выдвинув ящик стола, достал пару
Он надел наручники и, напевая себе под нос, стал возиться с петлями.

 Вернувшись в подвальную комнату, он громко постучал в дверь и позвал заключённого по имени. Ответа не последовало, и он отпер дверь и осторожно заглянул внутрь. Сквозь щель ему была видна кровать.
 Майкл Дорн лежал лицом вниз, подперев голову рукой, и не двигался.

Не колеблясь, доктор вошёл в комнату и, перевернув неподвижное тело на спину, начал быстрый обыск. В набедренном кармане пистолета не было. Он нашёл его в специальном кармане внутри
пальто. Веки Дорна дрогнули, когда доктор производил обыск, и
с губ слетело неразборчивое бормотание.

“Ты сейчас не такой разговорчивый, мой друг”, - любезно заметил Таппатт.

Он достал из кармана детектива какие-то бумаги, и тот
переложил их в свой собственный. Часы и цепочку он оставил; но все, что
могло быть использовано как оружие, даже маленький перочинный нож, он забрал.
Закончив, он застегнул наручники и с удовлетворённой улыбкой посмотрел на свою
законченную работу. Вернувшись в дом, он
Он нашёл жестянку с печеньем и, наполнив кувшин водой из дворового насоса, принёс её в тюрьму. Он поставил её рядом с кроватью.


«Майкл Дорн, с тобой было легко, — сказал он, обращаясь к лежащему без сознания человеку. — Гораздо легче, потому что у тебя нет официального статуса и мало друзей, которые будут беспокоиться о тебе или сообщат в полицию о твоём исчезновении. А если они сообщат, где им тебя искать?
»Скажи мне это, Майкл Дорн!

 Он запер дверь и, выйдя через калитку перед домом, отправился на разведку.  Была лишь малая вероятность, что этот человек
он оставил свой автомобиль неподалеку, а стоящая машина могла привлечь
внимание полиции. Была даже вероятность, что
он приехал не один. Но, хотя доктор прошел милю в обоих направлениях
, никаких признаков машины не было, и он вернулся в дом,
усталый, но торжествующий. Никогда больше мысль о капитане Майкле не придет ему в голову.
Дорн тенью омрачил его приятные мечты о будущем.




 Глава двадцать девятая


 Дорогая мисс Смит, я пытался связаться с мистером Джоном Уиллсом, моим помощником, и, возможно, мне это удалось.
 Мне это удалось. Но на случай, если по какой-то причине мои послания не дошли до него, я буду вам очень признателен, если вы найдёте его и передадите ему прилагаемое письмо, которое является дубликатом уже отправленных инструкций. Кажется, я нашёл мисс Реддл и надеюсь, что завтра у меня будут для вас хорошие новости. Но я имею дело с человеком, чей гений я глубоко уважаю. Мисс Реддл находится на ферме Гэллоуз, недалеко от
 Уиткомб в Сомерсете, и, если вы не получите от меня телеграмму в течение дня, весьма вероятно, что я тоже буду
 там — против моей воли. Я просчитал все возможные варианты; предусмотрел, как мне кажется, большинство из них, но всегда есть большая вероятность того, что я не так умен, как мне кажется! Поэтому вы останетесь на Шарлотт-стрит на весь день? Я предлагаю вам попросить вашего работодателя, мистера Шэддлса, отпустить вас на весь день и, если необходимо, показать ему это письмо. Он может помнить меня по имени; я встречался с ним много лет назад.

 С уважением,
Майкл Дорн.


Слова «При необходимости покажите ему это письмо» были сильно подчеркнуты.

 Письмо было доставлено специальной службой, на лицевой стороне была наклеена красная экспресс-этикетка, а почтовый штемпель указывал на город в Сомерсетшире. Лиззи Смит прочитала его три раза: один раз, чтобы отточить каллиграфию, второй — чтобы понять смысл, и третий — просто ради удовольствия, потому что с каждым прочтением она чувствовала себя всё более значимой. Хотя ей показалось забавным, что Майкл Дорн в своём самом экстравагантном настроении вообразил, будто её суровый работодатель предоставит ей отпуск на основании встречи, которую он
должно быть, давно забыл и наверняка отрёкся от него.

 Эта новость была слишком важной, чтобы держать её при себе, и она отнесла письмо старому мистеру Маккензи.
Он как раз натягивал новую струну на свою скрипку.


— Думаю, ты порвал её прошлой ночью, — не без доброты сказала Лиззи. — Я слышала, как ты настраивал и настраивал.


— Настраивал! — удивлённо воскликнул старый Маккензи. — Я не настраивал инструмент, юная леди. Возможно, для того, кто не знаком с особенностями классической музыки, это могло звучать именно так. Я играл арию из «Самсона и Далилы». Это прекрасное произведение.

Он сдвинул очки на лоб и взял письмо у неё из рук.


 «Вы хотите, чтобы я это прочёл?» — спросил он, и, когда она кивнула, стал читать причудливый неровный почерк строчку за строчкой.
 «Кажется, это очень хорошие новости, — сказал он.
 — Мисс Реддл вернётся сегодня вечером?»

 Лиззи нетерпеливо вздохнула.
 Он бы задал именно такой вопрос.

«Откуда мне знать, вернётся ли она сегодня вечером?» Её раздражало, что он не был так впечатлён, как она ожидала. «Может, она вообще не вернётся! Неужели вы не понимаете ничего, кроме того, что можно сыграть на вашей скрипке, мистер?»
Маккензи? Возможно, она во власти этого человека с Виселицей! Теперь все
зависит от меня. Майк понимает человеческую натуру, и когда он
попал в беду, естественно, его мысли обратились к Элизабетте Смит. У этого человека
есть опыт.

“Естественно”, - пробормотал мистер Маккензи.

— Теперь вот что, — задумалась Лиззи, нахмурив лоб в глубоком раздумье.
— Может, мне сначала попытаться найти этого парня, Уиллса, или
пойти в офис?

 — Ты могла бы позвонить в квартиру мистера Дорна, — услужливо предложил старик, и Лиззи разозлилась, что ей не пришло в голову такое простое решение.

По дороге в офис она остановилась у первой же телефонной будки и набрала номер Майкла. После долгого ожидания ей сказали, что он не отвечает.  Эта новость скорее обрадовала её, чем расстроила, потому что ответственность, какой бы неопределённой она ни была, давала ей приятное ощущение причастности к великим событиям, хотя она с тревогой ждала встречи со стариной Шэддлзом.  Она почти не надеялась, что он выделит ей день. Гораздо вероятнее, что он
указал бы своим тощим пальцем на дверь и приказал бы ей выйти из его комнаты.
Тем не менее, несмотря на то, что она пожертвовала средствами к существованию, она была полна решимости быть на месте, если потребуются её услуги. Хотя она и не потрудилась подумать о том, что она может сделать и в каком качестве может выступать.

 Прежде чем добраться до офиса, она придумала три альтернативных предлога, ни один из которых, к сожалению, не был связан с другими.
 К счастью, ей пришлось придумать только два.

Мистер Шэдлс пришёл раньше неё; он всегда был первым, кто приходил, и, как правило, последним, кто уходил.  Не снимая шляпы, она постучала
Она постучала в стеклянную панель, и когда до неё донеслось его грубое «Войдите!», она уже почти отказалась от этой затеи. Он хмуро посмотрел на неё, когда она вошла, и заметил её пальто и шляпу.


 «Ну, в чём дело? Почему ты не на работе?

 Ты уже на пять минут опоздала!» — потребовал он.
Лиззи положила руку на его стол и самым вежливым тоном начала:

— Мистер Шедлз, мне неловко вас просить, но в связи с тяжёлой утратой в семье я хотела бы взять выходной.


 — Кто умер? — прорычал он.

 — Тётя, — ответила она и добавила: — Со стороны матери.

 — Тёти — это ничто, — сказал старик и махнул рукой в сторону двери.
«От дядей тоже ничего не добьёшься. Не могу тебя отпустить. Зачем тебе ходить на похороны?»


«Ну, по правде говоря, — сказала смущённая Лиззи и достала письмо, — я получила вот это!»


Он взял письмо с явной неохотой и прочитал его с присущей ему тщательностью. Он долго сидел неподвижно, и она подумала, что он ищет слова с ошибками — ужасная его привычка.

— Здесь ничего не говорится о твоей тёте, — прорычал мистер Шедлз.

 — Мистер Дорн был мне больше чем тётя, — с достоинством ответила Лиззи.
 — Я так его называю. И если он не умер, то вполне может быть мёртв.

Он выглянул в окно, сердито почесал свой щетинистый подбородок, а затем
обернулся и посмотрел на неё.

«Можешь взять выходной», — сказал он, и она чуть не упала от удивления.

Бормоча бессвязные благодарности, она направилась к двери.

«Подожди».

Он сунул руку в карман, положил на стол бумажник и достал три банкноты.

«Возможно, они вам не понадобятся, — сказал он. — Я не могу себе представить, что они вам понадобятся, но всё же. Я потребую от вас подробный отчёт обо всех ваших расходах. Если вам нужна машина, возьмите её напрокат в компании Bluelight. Они наши клиенты и предоставляют мне скидку».

Словно во сне, Лиззи, пошатываясь, вышла из кабинета. Каждая банкнота стоила 20 фунтов. Она и не подозревала, что в мире столько денег.

 Она не ответила клерку, мимо которого прошла по лестнице, и не до конца пришла в себя к тому времени, как добралась до особняка Хейлсов. Мистера Дорна не было дома, как без надобности сообщил ей лифтер, а мистер Уиллс не звонил с прошлого дня. Лиззи вышла на Бромптон-роуд,
великолепно вызвала такси и, доехав до Шарлотт-стрит,
обнаружила, что у неё достаточно наличных только для оплаты проезда.

Такое грандиозное событие не могло остаться в тайне, и она поделилась своими переживаниями с мистером Маккензи.

 «Шэдлс — великий человек, — серьёзно сказал Маккензи, — у него большое сердце».


Лиззи покачала головой.

 «Не знаю, будут ли у меня проблемы с полицией из-за того, что я взяла эти деньги у бедного старика», — сказала она. «Он уже давно ведёт себя странно: я замечала это в течение нескольких дней. Когда он повысил зарплату Лоис Реддл до трёх фунтов в неделю, я поняла, что произойдёт что-то ещё». Она с благоговением посмотрела на три банкноты. «Они получают
«Они такие, когда им около девяноста», — сказала она. И тут её посетило великое
вдохновение — такое дерзкое, такое грандиозное, что у неё перехватило дыхание.


Взяв у старика мелочь, она бросилась к телефонной будке, из которой звонила в «Хайлс Мэншнс», и набрала номер леди
Морон. Ответивший ей лакей сказал, что её светлость в постели.

“О, прошу вас, не беспокойтесь”, - сказала Лиззи преувеличенным тоном. “Не могли бы вы
попросить его светлость присоединиться к нам?”

“К чему, мадам?”

“ Чтобы поговорить со мной, ” поправила Лиззи.

“ Какое имя мне ему дать?

— Скажите ему, что это леди Элизабетта, — сказала Лиззи и томно прислонилась к телефонной будке, обшитой пробкой, как сделала бы, будь она титулованной особой.

 Ей пришлось подождать некоторое время, прежде чем его светлость, который в этот час крепко спал, смог проснуться и заинтересоваться звонящим настолько, чтобы спуститься в гостиную, где был установлен телефон.

 — Алло? — слабо произнёс он. — Доброе утро и всё такое! Извините, я не расслышал, как вас зовут.


— Меня зовут мисс Смит, — тихо сказала Лиззи и услышала, как Селвин ахнул.

— Правда? Неправда? Я говорю, здесь творится что-то ужасное!
Всё вверх дном, и всё такое. Этот мерзкий наглец, Чесни Прей — ты помнишь этого парня — хищная птица, да?
(Даже Лиззи не могла смеяться в такой утренний час.)
— Ну, он в библиотеке с её светлостью!

— Послушай, Селвин! Ей пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы произнести эти слова.
 «Ты можешь меня увидеть? Ты знаешь, где я живу — ты собирался прийти сегодня на ужин, но я хочу, чтобы ты пришёл раньше. Я хочу поговорить с тобой кое о чём, кое о чём — ну, я не могу это описать».

— Конечно, — перебил он. — Я сейчас подойду. Я собирался пойти в музей Южного Кенсингтона, чтобы посмотреть на модели, но...


Хорошо, полковник, большое вам спасибо за визит!
 Тон его голоса стал громче и официальнее.

 Лиззи, привыкшая к таким невинным обманам, догадалась, что в гостиную вошла служанка или его мать.
Она вернулась в свою комнату с чувством воодушевления. Она не только заручилась поддержкой представителя аристократии, но и
с большой смелостью, пользуясь привилегиями женщины, обратилась
Она назвала его именем, которое, мягко говоря, было интимным. Она с беспечным видом призналась мистеру Маккензи, что ожидает визита лорда
Морона, и он был приятно удивлён.

«Я сказала ему, чтобы он заходил, — я его довольно хорошо знаю». Лиззи изящным движением стряхнула пылинку с юбки.

«Неужели?» — спросил он, удивлённо глядя на неё. — Ну надо же, я и не
думал, что кто-то из Моронов окажет мне честь и войдёт в мой дом!
Они прекрасная семья, красивая семья. Я помню, как в старые времена
граф: он часто приходил в театр, хотя, боюсь, не в самом презентабельном виде».

 Мисс Лиззи Смит не интересовался старый граф. Однако она была без ума от нового.
И когда такси лорда Морона подъехало к тротуару, она уже стояла у двери, чтобы впустить его.

— Слушай, какая у тебя ужасно весёлая кухня! — сказал он, оглядывая комнату, которой не особенно гордилась даже Лиззи.

 — Я бы не пригласила сюда вашу светлость... — начала она.

 — Слушай, не надо этих «светлостей», — взмолился он.  — Я
Селвин моим друзьям. Какая замечательная сковорода: ты её сделал?

 Лиззи сняла с себя ответственность. Но у него, очевидно, были свои взгляды на кухонную утварь. Он изобрёл электрическую жаровню и планировал построить коксовую печь. До этого она и не знала, что кокс можно готовить.

 «Я часто думала, что хотела бы сбежать от этого ужасного «я-повелеваю» и заняться какой-нибудь работой. У меня есть немного собственных денег, до которых не может добраться даже её светлость, — и ты можешь поспорить на свою жизнь, что они надёжно спрятаны, старина, если только она и эта хищная птица не смогут добраться до них!

Он был восхитительно, непринуждённо вульгарен, и Лиззи, которая знала об электричестве лишь то, что лампы загораются, когда вы поворачиваете выключатель,
не совсем понимая почему, могла часами слушать его
рассказы о схемах, которые могли бы заинтересовать даже инженера. Но ей нужно было обсудить письмо.

 Он прочитал его и, останавливаясь через строчку и спрашивая объяснений, понял его суть. Она и раньше замечала,
что в действительно важных вопросах Селвин придерживается вполне разумных взглядов;
а то, что он не дурак, она поняла позже в тот же день, когда он
Он признался ей, что ответил на завуалированные угрозы матери признать его недееспособным в отношении управления имуществом.
Он посетил трёх психиатров с Харли-стрит, чтобы проконсультироваться с ними,
и получил от них самые лестные отзывы о своём психическом состоянии.

 «Я не понимаю, в чём дело», — сказал он, возвращая письмо. А затем, в ответ на её страдальческий взгляд: «Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.
Я имею в виду все эти несчастные случаи и прочее — старик Брейм упал замертво или что-то в этом роде в библиотеке.  Мадам — моя мать, и я полагаю
Я не должен её ненавидеть. Но она чертовски коварна, мисс Смит, чертовски коварна!

 Он нежно погладил красный шрам на своей щеке.

 «Никогда не знаешь, что она задумала, а с тех пор, как в доме появились этот наглец Прей и этот ужасный пьяница доктор, она стала
 ещё более странной. Знаете, что она мне однажды сказала? Она сказала, что если бы она думала, что ей станет легче, если я умру, то я бы уже был мёртв — вот что она сказала! Мёртв уже завтра, дорогая старушка Лиззи!
 Разве это не ужасно?

 — Ну и дама! — сказала Лиззи. — Ты ничего не слышала в доме о
это дело... я имею в виду ферму Висельников?

Он покачал головой.

“Они никогда не разговаривают при мне. Но что-то происходит, я уверен
в этом! Этот парень Чесни был у ее светлости с восьми часов утра.
вам сказали, что она была в постели ... ну, ее там не было:
она была в библиотеке. А телефон, кажется, звонит
всю ночь. Я говорю: что ты думаешь о том, что этот детектив Джонни посадил юную леди в тюрьму? Слишком круто, да? Я как раз собирался поговорить с ним на днях.


— Он сделал это по очень веской причине, — загадочно сказала Лиззи. — Я не могу
расскажу тебе все, Селвин; в один прекрасный день Вы будете знать правду, но в
в настоящий момент я не имею права говорить.”

“Никто, кажется, чтобы быть на свободе, чтобы сказать мне что-нибудь,” сказал dismal
человек. “Но какова идея этого письма? Кто-то должен ей в этом
место ужасное имя!” Он хлопнул себя по боку. “Таппатт - парень,
который портит вино! Ты знаешь этого парня - совершенно ужасный
доктор! Держу пари, он — самый ужасный злодей в этой пьесе!
Он уже несколько дней не появлялся в доме, а в последнее время часто бродил по Честер-сквер. И, — он снова хлопнул себя по колену, — и
вчера вечером поступил междугородний звонок из провинции! Я был
в холле, когда раздался звонок, и я уверен, что это был тот самый Джонни, который
звонил. Он спрашивал ее светлость. Ферма виселиц: вот где он
живет!

Внезапно он вскочил, его глаза заблестели от возбуждения.

“Она там - ставлю миллион фунтов на клубничное мороженое! Виселица
Ферма, Сомерсет. Он постучал себя по лбу. «Я подписал документ об этом, клянусь! Это одна из тех работ, которые её светлость купила два или три года назад, или которые купил один из её судебных приставов. Она всегда покупает старые
Я покупаю недвижимость и продаю её с выгодой для себя. И я знаю, что у этого старого скряги где-то есть дом — я имею в виду Таппата, — потому что её светлость сказала, что отправит меня туда, если я не буду осторожен. Эта красноносая псина похитила мисс Реддл!

 Они молча посмотрели друг на друга.

 — Ты детектив, Селвин! — восторженно выдохнула она, и он потянул себя за усы.

“Я довольно умен, хотя некоторые вещи-как насчет спасения?” сказал, что его
вдруг светлости.

“А что?” Сердце Лиззи биться быстрее.

“Спасатель” - он кивнул. “ А как насчет того, чтобы съездить в Сомерсет и посмотреть
старый ворчун, и сказать: «Послушай, старина, в цивилизованном обществе такого не потерпят. Отпусти мисс Реддл, или у тебя будут серьёзные неприятности»?»

Энтузиазм Лиззи угас.

«Не думаю, что для него это что-то изменит, — сказала она. — И в этом не будет необходимости, Селвин; если там будет Майкл Дорн, её отпустят сегодня днём».

Селвин был разочарован.

 — Кроме того, — продолжила Лиззи, — что скажет её светлость, если ты будешь отсутствовать весь день?

 — К чёрту её светлость! Он щёлкнул пальцами. — С меня хватит
ваша светлость, действительно. Я решил, что с этим покончено.
Честер-сквер, и я положил глаз на маленькую квартирку в Найтсбридже.
- Я чувствую, что пришло время заявить о себе. - Быстро сказал он. - Я чувствую, что пришло время заявить о себе.
Моя идея - жить инкогнито. Я собираюсь называть себя мистером Смитом...

“В самом деле?” холодно спросила Лиззи.

«Довольно хорошее имя. В любом случае, Браун не хуже». Он в спешке изменил свои планы. «А теперь как насчёт того, чтобы где-нибудь пообедать?»


Час спустя Лиззи, слегка пошатываясь, вошла в большой обеденный зал отеля «Ритц-Карлтон», где леди Морон, развлекавшая гостя за угловым столиком,
посмотрела на неё через лорнет и пожала своими широкими плечами.

 «Селвин поздновато взялся за ум», — сказала она, и
 Чесни Прей, вернувшийся из Парижа тем утром, был слегка
заинтригован.




 Глава тридцать первая

 Хотя Лоис Реддл могла припомнить один или два неприятных дня в своей жизни,
она не могла вспомнить ни одного, который мог бы сравниться с теми двадцатью часами, что последовали за её отъездом с фермы Гэллоуз. Женщина разбудила её в какой-то момент посреди ночи и приказала одеться и спуститься вниз. Первый приказ был несложным
Она подчинилась, потому что не сняла одежду. Спустившись в прихожую, она увидела, что доктор ждёт её. Он был одет в своё самое тяжёлое пальто, держал в руках толстую палку и проверял фонарик, когда она подошла к нему.

 «Куда вы меня ведёте?» — спросила она, когда он повёл её через двор под аккомпанемент яростного лая собак.

 «Скоро узнаешь», — последовал неутешительный ответ. «Я не хочу, чтобы ты задавал вопросы или говорил что-то, пока я тебе не скажу. После того как ты покинешь этот дом, ты должен будешь хранить молчание — ты меня понял?»

Они поднялись по пологому склону холма и вскоре спустились в долину с другой стороны. Хотя луна была скрыта за облаками, света было достаточно, чтобы она могла пробираться по неровной земле и не опираться на предложенную им руку. Однажды они сделали большой крюк, чтобы обойти болотистое место, а в другой раз ему пришлось помочь ей перелезть через живую изгородь из боярышника. Впереди виднелась тёмная линия деревьев, которая находилась на территории поместья. Он сказал ей, что к ферме примыкает участок земли площадью в 1200 акров, лишь небольшая часть которого сдаётся в субаренду, и ни один из этих участков не обрабатывается.

“В любом случае, это бедная земля - большая часть этой низменности. Это Виселица
Лес, - сказал он, указывая на деревья впереди. “Ферма получила свое название
от леса. Раньше на вершине холма стояла виселица
много лет назад. Ты не боишься, да?

Он усмехнулся, когда она ответила “Нет”.

Через некоторое время они вышли на неровную тропинку, которая вела в самое сердце рощи.
Тогда он впервые достал фонарик — необходимая предосторожность, потому что тропинка была заросшей и по ней было трудно идти.
 Хотя её голос звучал ровно, а поведение было безупречным
Несмотря на свою уверенность, Лоис внутренне дрожала. В этом поступке было что-то очень зловещее. Но её пугал не страх перед тем, что могло произойти в лесу. Она догадывалась, что доктор увозит её с фермы, потому что ждёт возвращения Майкла Дорна. Она боялась только этого: что Майкл обыщет дом и убедится, что её там нет. Интересно, увозит ли доктор и седовласую женщину? Через десять минут ходьбы он остановился.
Она подумала, что он заблудился, но свет его фонаря осветил небольшой каменный коттедж, стоявший в стороне от дороги.
почти скрытый деревьями и подлеском. Значит, это и есть новая тюрьма.
"тюрьма", - подумала она.

“Удерживайте этот свет”, - велел он, и она повиновалась, а он пытался ключ
после того, как ключ в замке.

Через некоторое время дверь распахнулась, и он вошел, повернув голову, чтобы
увидеть, что она идет следом. Пол был покрыт толстым слоем пыли; единственной
мебелью в комнате, в которую он пригласил ее, был старый стул без спинки
. На одной из стен висел жёлтый альманах за 1913 год, и, вероятно, с тех пор в доме никто не жил.

 «Ты останешься здесь и будешь вести себя тихо. Через несколько часов рассветет.
Если вам что-нибудь понадобится, спросите миссис Рукс — она скоро придёт».

 Он вышел, но не запер дверь; позже она обнаружила, что в ней не было замка.
Прошло полчаса, и она услышала шаги в коридоре, скрипнула другая дверь и послышался приглушённый разговор. Что-то с глухим стуком упало на пол, и на секунду у Лоис перехватило дыхание. Но, похоже, миссис
Рукс, которая, как она догадалась, была той самой женщиной с землистым лицом, пришла с тяжёлым грузом, потому что до девушки донеслись её жалобы.  Очевидно
она принесла провизию, необходимую для похода, — вес был не очень внушительным, и Таппатт, похоже, был готов к долгому пребыванию в пути.

«Чуть спину не надорвала, — проворчала она. — Почему она не могла это нести, доктор?»

Лоис подкралась ближе к двери и прислушалась, надеясь услышать что-то, что подтвердило бы её теорию о том, что её прячут, потому что доктор ждёт возвращения Майкла Дорна.

— Принеси стул из другой комнаты, — услышала она его рык. — Из-за чего ты так суетишься? Тебе не хуже, чем мне. Это
не первый раз, когда ты сидел всю ночь, да?”

“Я не понимаю, почему вы должны принять все эти неприятности,” ворчал
женщина. “Он не придет снова, и, если да, то что остановит его
приходя в лес?”

“Он вернется ... ты нуждаешься в этом нисколько не сомневаюсь. Я знаю этого человека.
И вы можете не беспокоиться о том, что он их найдет. Вряд ли он будет обыскивать каждую рощу в округе».

 Через несколько минут хлопнула входная дверь, и она услышала, как женщина что-то бормочет себе под нос. Она сидела в нескольких
Она стояла в двух шагах от двери и слышала каждый звук и каждое движение в пустой комнате.  Открыть окно было возможно, но сделать это так, чтобы она не услышала, было совершенно невозможно.

  Вскоре после рассвета миссис Рукс отвела её на кухню, и, проходя мимо комнаты, где находилась вторая пленница, Лоис увидела, что в этой двери есть ключ.  Если в другой тюремной камере были такие же условия, то неизвестной женщине было так же невозможно сбежать. «Кто она такая, — подумала она. —
 Какое-то бедное создание, которое друзья вверили милосердию доктора Таппатта. »
Её сердце сжалось от боли за
Женщина пожалела его и в порыве сострадания забыла о собственной опасности и неудобствах.

 В течение долгого и утомительного дня она не видела ни одного человека. Лес находился на территории частного владения, и заросшая тропинка подсказала ей, что по ней редко ходят даже те, у кого есть право пересекать эту землю. Из окон она могла видеть только стволы буков и зелёные узоры листьев. Гнетущее одиночество сказалось даже на замкнутой миссис Рукс, которая, должно быть, не привыкла к одинокой жизни.
В тот день она вошла в комнату, где находилась Лоис
сидит. У Лоис была возможность изучить ее. Ей, должно быть, было около пятидесяти.
суровая женщина с кислым лицом, с обидой
на мир и его людей.

“Это так, досадные тихо, что я должна пойти с моей головы если бы я был здесь долго,”
она жаловалась.

Лоис спрашивает, Может ли она сделать и женщина говорим о других вещах, чем
одиночество древесины.

“ Вы давно живете в Англии? - спросил я. — спросила она.

 Миссис Рукс пришлось побороть естественное отвращение к сплетням, прежде чем она заговорила.


— Всего два года. До этого мы жили в Индии. Я вообще не понимаю, какое отношение это имеет к тебе.

“Я слышала, вы называете своих собак индейскими именами. ‘Мали’ означает деньги,
не так ли?”

“Не задавайте вопросов, юная леди”, - сказала женщина. “ Веди себя хорошо.
Веди себя прилично, и с тобой не будут плохо обращаться. Веди себя как дурак, и
ты будешь... ” Она многозначительно кивнула. “ Конечно, ‘Мали’ означает деньги.
Тебе нравится _bat_?”

Лоис с улыбкой покачала головой. Она догадалась, что её спрашивают, говорит ли она на хиндустани и понимает ли его.

 «Почему меня держат здесь — можешь мне это объяснить?»

 «Потому что у тебя не все в порядке с головой». Этот ответ привёл бы Лоис в ярость, но она уже догадалась, какое оправдание последует.
сделано для ее наказания. “Ты слышала разные вещи и видела разные вещи.
А люди, которые слышат разные вещи, голоса и все такое, сумасшедшие”.

Лоис тихо рассмеялась.

“Вы знаете, что я не сумасшедшая, миссис Рукс”.

“Никто не считает себя сумасшедшим”, - с тревогой сказала миссис Рукс. “Это один из
симптомов. В ту минуту, когда человек думает, что он в своем уме, он сумасшедший! Доктор знает: он самый умный человек на свете.


 Она оглянулась на открытую дверь.  Лоис услышала равномерное эхо шагов, как будто кто-то ходил взад-вперёд по комнате.


 — Кто в соседней комнате? — спросила она, не ожидая внятного ответа.

“Женщина ... она ненормальная”.

“Мне показалось, что я видела ее вчера вечером”, - сказала девушка с наигранной беспечностью.
"Разве вы не ... разговаривали с ней во дворе?" - Спросила я. “Разве вы не говорили с ней во дворе?”

Проницательные глаза женщины смотрели на нее вверх и вниз.

“Ты видел меня, пытаясь успокоить ее с кнутом. Она иногда свежий-самый
из них сделать. Вы тоже”. Лоис содрогнулась от этого зловещего пророчества.
 «Слава богу, они не против, чтобы их вылизывали! Сумасшедшие всё равно не люди, а просто животные, как говорит доктор, и относиться к ним нужно как к животным. Это единственный вид обращения, который они понимают».

Лоис попыталась скрыть свой ужас и отвращение и почувствовала, что ей это не совсем удалось.

 «Надеюсь, вы не будете обращаться со мной как с животным», — сказала она, и миссис
 Рукс фыркнула.

 «Если ты будешь хорошо себя вести, с тобой будут хорошо обращаться.  Все сумасшедшие хорошо проводят время, если не становятся агрессивными и непослушными.  Таков подход доктора».

Лоис было ясно, что, какими бы ни были недостатки этой женщины,
какой бы жестокой она ни была, она безоговорочно принимала любой
диагноз, который мог поставить врач. Для миссис Рукс она была
такой же сумасшедшей, как и другая женщина. А если она становилась «неуправляемой», то
будет подаваться так же.

 — Почему ты назвала её тюремной птицей?

 Снова этот проницательный, подозрительный взгляд.

 — Я её много как называю, — равнодушно ответила миссис Рукс. — Если бы ты не шпионила, то не услышала бы. Имена никому не вредят.
 В любом случае это лучше, чем кнут. — Ты знала того мужчину, который приходил прошлой ночью?

— Мистер Дорн?

 — Да, а кто он такой?

 — Он полицейский, — ответила Лоис.

 Реакция женщины была неожиданной. Её желтоватая кожа стала пепельно-бледной.

 — Детектив!

 Лоис кивнула, и лицо миссис Рукс прояснилось.

“Это часть твоих безумных идей”, - спокойно сказала она. “Это человек, которому доктор должен деньги.
Я знаю, потому что доктор сказал мне. " Это не так.""Это человек, которому доктор должен деньги." Я знаю, потому что доктор сказал мне. Доктор
были трудности, и он не такой человек, который бы ни
неприятности с полицией. В Индии о нем наговорили много лжи,
но он хороший человек, лучший мужчина в мире ”.

И тут Лоис осенила мысль, и она спросила:

«В чём же заключается моё заблуждение?»

Миссис Рукс бросила на девушку хитрый взгляд.

«Я удивлена, что вы спрашиваете об этом, юная леди! Вы считаете себя кем-то, кем на самом деле не являетесь!»

Лоис нахмурилась.

— Вы хотите сказать, что я произвожу впечатление важной персоны?

 Миссис Рукс кивнула.

 — Да, вы думаете, что вы графиня Морон! — сказала она.




 Глава тридцать первая

Лоис едва могла поверить своим ушам.

 — Я? — изумлённо переспросила она. — Я думаю, что я графиня Морон? Какой абсурд! Я ни о чём таком не думаю!

«Да, это так», — кивнула миссис Рукс. «Доктор сказал, что вы считаете себя
графиней. Вы пытались убить леди Морон, потому что хотели получить титул!»

Это предположение было настолько нелепым, что Лоис рассмеялась.

«Как смешно! Мне и в голову не приходило ничего подобного. Леди Морон!
»Я же секретарша... Где вы это услышали?

“Мне сказал доктор”, - упрямо повторила женщина. “Он никогда не говорит
лжи - за исключением людей, которым он должен денег, но это естественно, не так ли
?”

Вскоре после этого она вышла из комнаты и отсутствовала полчаса,
очевидно, занимаясь нуждами другого заключенного, потому что, когда она
вернулась, ей было что сказать о недовольных людях.

«Она съела и выпила всё, что хотела, но всё равно не удовлетворена. Это доказывает, что она сумасшедшая. Я никогда не встречал сумасшедшую женщину, которая была бы удовлетворена».

Лоис подумала, что это слабость, которая свойственна не только сумасшедшим.

 «Когда мы отсюда уедем?»

 «Не знаю — наверное, сегодня вечером», — неопределённо ответила другая.  «В любом случае, доктор будет здесь, чтобы занять моё место, а я пока посплю.  Я почти умерла».

 Миссис Рукс была не в настроении для дальнейших разговоров, и с течением дня становилась всё более молчаливой и раздражительной. С наступлением ночи она, казалось, проводила всё своё время либо у двери коттеджа, либо на улице. Лоис слышала, как она ходит под её окном и разговаривает сама с собой.
 Она задремала в кресле, когда услышала голос доктора и
мгновенно проснувшись.

“Ты берешь другую, я возьму эту с собой. Ты можешь оставить всю машину
здесь. Возможно, мы захотим вернуться. Я не думаю, что это вероятно, но
мы можем.

Комната была погружена в темноту, когда он, топая, вошел и осветил ее фонарем
.

“У вас неудобный день, но у тебя есть твой друг
виноват”, - сказал он. «Сегодня ты сможешь спать в своей постели,
а это больше, чем он может предложить!»

 Она не ответила ему; упоминание о постели Майкла было слишком двусмысленным, чтобы понять его.


 «Умный парень, Дорн, да? Блестящий детектив? Он не растерял свой ум»
о нём, тебе не кажется?

 Она по-прежнему не отвечала.

 — О да, он умный, — сказал Таппатт.  Он был в весёлом, почти беззаботном настроении, и она с замиранием сердца догадалась, что если Майкл  Дорн и вернулся, то его перехитрили.  — Посмотри на это.  Он посветил лампой на предмет, лежавший у него на ладони. Это был крупнокалиберный автоматический пистолет, и она удивлённо воскликнула: «О!»

 «Не волнуйся. Я не собираюсь тебя убивать, девочка моя. Мы не убиваем людей, мы их лечим! Для этого они здесь и находятся».

 Когда он похлопал её по плечу, она отпрянула от него.

“Нет, я хотела показать тебе это, потому что это Дорн. Я взял его
от него так же легко, как вы могли бы взять деньги у ребенка. Я просто достала
это у него из кармана, и он ничего не сказал! И он умный ”.

“Он мертв?” - спросила она, и этот вопрос его позабавил.

“Нет, он не умер”, - весело сказал он. “Ничего столь драматичного. Я не убиваю людей, говорю тебе. Я их лечу! Он вылечился!
Мания расследований полностью искоренена!

  Миссис Рукс и её пленник к этому времени уже вышли из дома.
Лоис услышала, как они пробираются сквозь заросли, и на мгновение увидела
В окне мелькнул свет, когда старуха стала искать дорогу.


«Мы дадим им фору, — сказал доктор, — а потом последуем за ними. Рукс медлителен, наверное, стареет».

«Кто эта другая женщина?»

«Моя пациентка, — небрежно ответил доктор. — У неё какие-то странные галлюцинации».

«Почему вы сказали миссис Рукс, что я сумасшедшая?»

«Потому что так и есть, — последовал спокойный ответ. — Я диагностировал у вас
бредовое расстройство с суицидальными наклонностями. И мой диагноз
никогда не подвергался сомнению, моя дорогая. А теперь, если вы готовы…»?

— Почему ты говоришь, что я считаю себя графиней Морон?

 — Потому что так и есть! Я записал это в свою записную книжку, а записные книжки — это улики!


И он расхохотался, как будто сказал хорошую шутку.

 Они вернулись в другой коттедж, и, несмотря на усталость, Лоис с нетерпением ждала прогулки по полям, потому что у неё затекли ноги и всё тело болело. Когда они поднялись на последний пологий склон,
впереди показалась длинная стена фермы Гэллоуз. Ворота были открыты,
и они прошли через них. На полпути через двор он схватил её за руку,
и они остановились. Она услышала лай собак, сидящих на цепи, и
Она подумала, не собирается ли он снова предупредить её об опасностях, которые подстерегают беглецов. Вместо этого:

 «Там внизу есть одно милое местечко, — он указал в темноту, — комната, которую описывают как просторную, хотя она и находится немного ниже уровня земли. Я должен как-нибудь показать её тебе — у неё интересная история».

 «Ты собираешься поселить меня там?» — спросила она, и её храбрость почти иссякла.

— Ты? Дорогая моя, ты — последний человек на свете, которого я хотел бы туда отправить.
— Снова ненавистное поощрение в виде поглаживания по руке. — Иди
давай, твоя собственная прекрасная квартира уже готова для тебя.

Он взялся за светильник, что стоял в проходе и показывала ей
посадка. Взглянув на комнату напротив, она увидела, что в дверном проеме закреплена новая скоба
, и догадалась, что другая женщина теперь была
ее соседкой. Таппатт проследил за направлением ее взгляда.

“У вас будет компания”, - сказал он. “Старый дом быстро заполняется!
Все, что требуется в любом психиатрическом учреждении, - это начать. Довольные
клиенты - лучшая реклама!”

«Где мистер Дорн?» — спросила она, когда он выходил из комнаты.

«Он вернулся в Лондон с блохой в ухе. Этот парень не успокоится, пока не
Не смей снова беспокоить меня в спешке.

 — Ты когда-нибудь говоришь правду?

 По какой-то причине этот вопрос разозлил его, и его поведение мгновенно изменилось.

 — Однажды я скажу тебе правду, юная леди, и тебе не понравится то, что ты услышишь! — вспылил он.

 С этими словами он захлопнул дверь и повернул ключ в замке.




 Глава тридцать вторая

Ранее в тот же день кто-то другой спросил, где правда. Как правило, мистер Чесни Прей не нуждался в этом качестве, но, как он объяснил графине во время их затянувшегося ужина, он хотел
знать “точно, где он был". Он знал много, больше, чем она предполагала, потому что
он был проницательным человеком с чутьем на скрытые факты. Кроме того, он был
профессиональным авантюристом, как ей предстояло узнать.

“ Ты выйдешь за меня замуж, Леонора, как только это дело
прояснится. Но прежде чем мы пойдем дальше, я хочу, чтобы все ваши карты были выложены на стол
. И сначала я хочу знать, чем я занимался. Слепое
повиновение — это нормально для солдата, но я не солдат. Я сильно запачкал руки в этом деле и могу представить, как меня посадят на пять лет, если Дорн когда-нибудь выйдет на мой след. Но
Вы мне многого не рассказали, и я хотел бы знать, на каком я свете.


 Графиня вынула изо рта сигарету, выпустила облако дыма,
провожая его взглядом, пока оно не рассеялось, а затем, медленно
погасив сигарету в пепельнице, сделала признание.
Мистер Чесни Прей слушал её без перерыва полчаса.
 И всё, что он услышал, он использовал в своих интересах.

Она остановилась лишь однажды, когда увидела, как её сын ведёт девушку в пальмовую беседку.


«Она красивее, чем я думала, — сказала она, — хорошенькая, как танцовщица из кордебалета, но...»

“ Не обращай на нее внимания, ” нетерпеливо сказал Чесни. - Что случилось?
после...

Графиня рассказала ему, ничего не скрывая, и когда она закончила,
он откинулся на спинку стула, разгоряченный и обмякший.

“ Боже мой! ” выдохнул он. “ Вы... вы прекрасны! И это ‘почему’
Ферма Висельников, да? Признаюсь, я был озадачен.

— Вот почему ферма Гэллоуз называется так, — сказала леди Морон, закуривая очередную сигарету.


 Чесни Прей вышел из отеля один; графиня собиралась в своё загородное поместье, и, когда она предложила ему составить ей компанию, он тут же выдумал встречу, потому что Чесни был
Он был сообразительным и, как не уставал напоминать ему Майкл Дорн, именно этим качеством был обязан тем, что его не арестовали.


 Он взглянул на уличные часы.  У него было время осуществить одну из важнейших частей своего плана, и если он не продумал его до конца, когда ловил такси, то к тому моменту, когда он добрался до церковного двора Святого Павла, план был готов во всех деталях.

Сверху плебейского автобус Господь дебил и его спутница увидели
такси мелькают мимо.

“Мой отчим!” простонал его светлость. “Вы не думаете, что попало,
Неужели такой грубиян может привлечь такую женщину, как её светлость Элизабет?


Но Лиззи плотно сжала губы и не высказала никакого мнения, кроме уклончивого замечания о том, что «подобное притягивает подобное», которое, возможно, было не таким комплиментарным, как она хотела.

Когда они приехали на Шарлотт-стрит, для неё не было телеграммы.

«И не будет», — с удовлетворением сказал лорд Морон. — Готов поспорить на любую сумму, что этому докторишке всё сошло с рук.
Заметь, Элизабет, я его знаю! Он уже задирал свои тощие ноги у меня под носом
«Красное дерево, и что бы ты ни говорила обо мне, я разбираюсь в людях».

«Я думаю, что ты умный, — призналась Лиззи, — и я всегда это говорила.
Что твоя мама скажет о том, что мы идём обедать в этот шикарный ресторан?»

Лорд Морон выразил полное безразличие.

«С сегодняшнего дня я сам себе хозяин; нельзя начинать слишком рано», — сказал он. — Её светлость не возражает против того, чтобы её видели на публике с этим совершенно невыносимым Чесни Прай — хищной птицей, как я иногда его называю... — он ждал аплодисментов, но в ответ получил лишь одобрительную улыбку, — и если она не возражает, то я не понимаю, как она может
возражать против того, чтобы я обедал с одной из... во всяком случае, с очень милой
девушкой, ” добавил он неубедительно, и Элизабет подняла глаза с той застенчивой,
задумчивой улыбкой, которую она видела в лучших фильмах.

В восемь часов почтовое отделение было закрыто. Морон спустился в
ближайшее отделение и попросил прислать телеграмму, но никакой телеграммы не было
получено; они также не смогли связаться с мистером Уиллсом.

На обратном пути к дому Селвин позвонил в «Блюлайт гараж» и заказал машину.
В соответствии с инструкциями они летели по широкому пространству Грейт-Уэст-роуд, когда их обогнала и проехала мимо более быстрая машина
Они увидели их, и Селвин невольно отпрянул, чтобы спрятаться.

 — Кто это был? — спросила Лиззи, которая не видела, кто был в машине.

 Лорд Морон приложил палец к губам, хотя вероятность того, что их подслушают, была ничтожно мала.
Только когда обгонявшая их машина превратилась в
неподвижное пятнышко в клубящемся облаке пыли, он резко повернулся к ней и прошептал:

 — Чесни... Чесни Прей. Он тоже погибнет! Я знал, что он замешан в этом.
Такой прохвост, как этот, может быть замешан во что-нибудь грязное!

“ Он видел нас?

Селвин покачал головой.

“ Нет. Он был за рулем, но при этом ухмылялся, как обезьяна. Это заметно!”

В Мейденхеде они проехали мимо машины, стоявшей у отеля.

«Он зашёл перекусить», — сказал Селвин, весь дрожа от волнения.
«Нам нужно быть осторожными, когда он снова проедет мимо нас».

Но в этом не было необходимости, и его тщательно продуманный план — зарыться в вечернюю газету, чтобы полностью скрыть себя и своего спутника, когда машина поравняется с ними, — не понадобился, потому что было уже темно, когда сирена машины Чесни возвестила о том, что дорога свободна, и машина пронеслась мимо.

 В радиусе десяти миль от фермы нужно было провести ряд расследований
 Точное местоположение фермы было трудно определить, и только когда они добрались до деревни Уиткомб, они смогли с уверенностью выехать на дорогу.  Предстояло преодолеть и другие трудности.

 «Нет смысла сломя голову мчаться в этот старый Гэллоуз и спрашивать: «Где она?» — совершенно справедливо заметил его светлость. «Если
мы вышли на след чего-то подозрительного, а я уверен, что всё,
что связано с Чесни, подозрительно, то мы не получим внятного ответа. С другой стороны, если в этом деле нет ничего подозрительного, мы
Мы заработаем дурную славу, если ворвёмся туда, а там ничего... э-э...


 «Ничего подозрительного», — услужливо подсказала Лиззи.

 В двух милях от Уиткомба они устроили военный совет и решили отправить машину обратно на главную дорогу, а дальше идти пешком.
 Это была идея его светлости.

«Ситуация требует определённой тактичности, и если есть кто-то более тактичный, чем я, я бы хотел с ним познакомиться».

 Они тащились по пыльной дороге, высматривая машину Чесни.
Уже стемнело, и у них не было никакого освещения, кроме
спички, которые время от времени чиркал лорд Морон, и оба были совершенно разбиты
к тому времени, когда они показались в поле зрения фермы.

“Не очень веселое место, да?” - сказал Селвин, некоторые из его
предприятие испарения. “Скотская мрачное отверстие. Не стоило бы удивляться
, если бы где-то поблизости была настоящая виселица. Я думаю, что это была ошибка
оставить машину ”.

— Слишком поздно говорить об ошибках, — резко ответила Лиззи и пошла вперёд. — Мы нашли это место, уже кое-что. Не то чтобы оно выглядело так, будто его стоило искать.

 Они наконец подошли к большим чёрным воротам и неприступной стене.

— Позвонить или постучать? — спросил его светлость. — Внутри машина — ты слышишь?


Лиззи пошла на компромисс и пнула дверь. Она замахнулась, чтобы пнуть ещё раз, но из дома донёсся женский крик, такой
полный страха, что кровь Селвина застыла в жилах, а колени подогнулись.

В этот момент ворота с грохотом распахнулись, чуть не сбив их с ног, и показался капот машины.

 «В машине женщина», — закричала Лиззи, но рев двигателей заглушил её голос.




 Глава тридцать третья

Мистер Чесни Прей был желанным гостем. Он припарковал свой мотоцикл на переднем дворе и теперь сидел перед небольшим камином и грел замёрзшие руки, потому что ночь выдалась необычайно холодной, а он мчался на полной скорости по продуваемым ветрами холмам.

 «Бр-р-р! — сказал он, поднося руки к огню. — И это они называют английским летом! Я буду рад вернуться в Индию».

«Вы думаете поехать?»

«Возможно. Всё зависит от...»

«Вам повезло, что я был на месте», — сказал доктор, ставя очки на стол.

— Зачем? — удивлённо спросил тот. — Я думал, ты не покинешь это мирное пристанище, по крайней мере сейчас.

 Доктор вкратце рассказал о цели своей поездки, и Чесни посерьёзнел.

 — Есть ли вероятность, что Дорн вернётся? — спросил он.

 Веселье Таппатта успокоило его.

 — Он вернулся! На самом деле он практически под этой крышей!

Чесни вскочил на ноги.

«Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?» — грубо спросил он.

«Сядь. Нечего бояться. Он за двухдюймовой дверью, с наручниками на запястьях и головной болью
Это потребует много усилий. Я бы позвонил, но не доверяю телефонной связи.


А потом он рассказал гостю о своей встрече с Дорном.

 «Это был вопрос предусмотрительности, и я предвидел всё, — сказал он. — Это всё равно что бутылка игристого вина, которая помогает твоему мозгу противостоять разуму такого человека, как он, смотреть вперёд и видеть, что он будет делать в тех или иных обстоятельствах, а также противодействовать его планам. Кто-то должен был выйти победителем — он или я. Он не принял элементарную
меру предосторожности — даже самый неопытный человек понял бы, что если его
Пока его внимание было отвлечено, я подсыпал ему что-то в напиток. Это было до смешного просто. Я даже не беру на себя эту заслугу. Он сам отдал себя в мои руки.


 Чесни поджал губы.

  — Он уже отошёл от наркотика? — спросил он с некоторым беспокойством.

  Таппатт кивнул.

  — О да, я довольно интересно побеседовал с ним через дверь. Там есть маленькая смотровая щель, через которую можно легко обмениваться
приятными колкостями. Капитан Майкл Дорн сейчас очень болен.


 Чесни Прай расхаживал взад-вперёд по комнате, обеспокоенно хмурясь.
Лицо. Такого развития событий он не ожидал.

“Возможно, так будет лучше”, - сказал он. “Я заберу девушку
сегодня вечером”.

“ Графиня не... ” начал доктор.

“ Вам не нужно беспокоиться о графине. Она бы позвонила, но она
разделяет ваши опасения по поводу обмена. Девушка и миссис Пиндер должны быть
переехали. Риск держать их здесь слишком велик. У Дорна есть люди,
на него работают, и однажды утром ты проснешься и обнаружишь кордон полиции
вокруг дома.

“Куда ты пойдешь?”

“ Я увезу ее за границу.

“ А другая женщина?

Чесни странно посмотрел на него.

«Возможно, мне понадобится другая женщина — позже», — сказал он.

 «Мне лучше привести Реддла», — сказал доктор, вставая и направляясь к двери, но Прай махнул ему рукой, чтобы он вернулся.

 «Не торопись», — сказал он.

 Он явно хотел сказать что-то ещё, но не решался.

 «Какие у тебя планы, Таппатт?»

 «Мои?  Полагаю, мне придётся сбежать». Они исключают меня из реестра.
По крайней мере, Дорн мне так сказал.
— Что ты с ним сделаешь?

На лице доктора на секунду появилась уродливая улыбка.

— Не знаю. С ним будут проблемы. Я это ещё в тот раз понял.
во-первых. Я мог бы бросить его, и, скорее всего, так и сделаю. Никто не будет приближаться к ферме, возможно, несколько месяцев, а может, и год.

 Лицо Чесни Прейя побледнело.

 — Оставить его умирать с голоду? — прошептал он.

 — Почему бы и нет? — холодно спросил собеседник. — Кто знает? Я подумывал о том, чтобы уехать в Австралию. И я бы взял с собой свою няню. Она подумает, что я выпустил Дорна, и в любом случае она не из тех, кто задаёт вопросы. Это место принадлежит леди Морон. Кто бы стал его посещать, если бы я уехал? Оно могло бы пустовать годами.

 У Чесни Прей пересохло во рту, а рука, которой он поднёсся к губам, дрожала.

— Я не знаю... это кажется ужасным, — нерешительно сказал он. — Оставить человека умирать от голода!

 — Что будет, если он доберётся до меня? — спросил доктор, помешивая почти погасший огонь. — Мне придётся либо голодать, либо есть слишком часто! Я понимаю, что в Дартмуре довольно хорошая еда, но я готов поверить на слово кому угодно. Я не хочу проверять это на собственном опыте. И вообще, всегда есть выход
медик. Я должен Дорн что-то. Он преследовал меня из Индии, и он
не совсем твой друг, не так ли, Чесни?

“ Нет, ” коротко ответил тот, “ только...

— Только что? Ты трусишь! Как ты думаешь, что с нами будет, если об этом узнают? — Он указал на потолок. — Для тебя это будет лучшая часть жизни, а для меня — больше, чем целая жизнь. Нет, сэр, я прекрасно осознаю, чем рискую, и более чем решительно настроен на дальнейшие риски. Тебе лучше приструнить эту девчонку. Полагаю, ты хочешь побыть один?

Он кивнул, и доктор вышел из комнаты. Его не было довольно долго.
 Когда дверь открылась, на тёмном фоне коридора появилась Лоис Реддл.
 Увидев Прай, она остановилась.

— Вы! — удивлённо воскликнула она.

 — Добрый вечер, мисс Реддл. Не хотите ли присесть?

 Чесни был само воплощение вежливости, и его манеры были безупречны.

 — Боюсь, вам пришлось пережить очень печальные события, — сказал он. — Я узнал об этом только сегодня днём и сразу же приехал, чтобы сделать всё, что в моих силах. Доктор сказал мне, что вы прошли освидетельствование.

— Это неправда, — горячо возразила она. — Я очень мало знаю о законах,
но я слишком долго проработала в офисе мистера Шэддлса, чтобы
поверить, что один врач может признать человека сумасшедшим!
Вы собираетесь меня забрать?

 Он кивнул.

“ А та, другая несчастная женщина?

“ Она тоже может уйти, - медленно произнес он, - на определенных условиях.

Она пристально посмотрела на него.

“ Я не совсем понимаю вас, мистер Прей.

Он указал ей на стул, но она не двинулась с места.

“ Теперь послушайте меня, мисс Реддл. Я иду на большой риск ради вас. Мне нет нужды вдаваться в подробности, но если я потерплю неудачу сегодня вечером, моё будущее и, возможно, — он замялся, не решаясь сказать «свобода», — в любом случае моё будущее окажется под серьёзной угрозой. Я отправился в это путешествие без ведома человека, имя которого я не назову, и я предаю её доверие. Она меня не простит.

“Вы имеете в виду графиню Морон?” тихо спросила она.

“Нет смысла ходить вокруг да около. Я имею в виду графиню
Морон”.

“Я здесь по ее приказу?”

Он кивнул.

“Но почему? Что я такого ей сделал, что она хотела бы причинить вред
мне?”

“ Когда-нибудь ты узнаешь, ” нетерпеливо сказал он, “ но это
к делу не относится. Я могу спасти тебя и твою мать...

Она отступила на шаг.

“ Моя мать? ” выдохнула она. “ Эта женщина, ” она указала дрожащим
пальцем на дверь, “ не моя мать? Он кивнул. “ Здесь? О, Боже мой!
Почему?”

“Она здесь по той же причине, что и вы”, - был его холодный ответ.
 “Итак, мисс Реддл, вы должны быть разумным существом. Я
хочу, чтобы ты был благоразумен и осознал, на какие жертвы я иду ради
тебя, и согласился на мои условия увезти твою мать из
этого места.

“Какие условия?” медленно спросила она.

“Во-первых, ты выйдешь за меня замуж!” - сказал Чесни Прей.




 Глава тридцать четвёртая
Она смотрела на него с недоумением, словно не могла понять смысла его слов.

— Что я выйду за тебя замуж? — повторила она.

— Чтобы ты вышла за меня замуж завтра. Сегодня днём я принял меры предосторожности и
сходил в Королевский колледж врачей, чтобы получить специальное разрешение, которое позволит мне жениться завтра утром. С его получением возникли некоторые трудности, но оно здесь... — он похлопал себя по нагрудному карману. — Перед отъездом из Лондона я телеграфировал викарию Лейтуорта, деревни в тридцати милях отсюда, и попросил его провести церемонию завтра в десять часов утра.

Его лицо побелело; он явно былты изнемогаешь от напряжения
каких-то сильных эмоций. Вскоре он продолжил более тихим голосом:

 «Я сделаю тебя богатой. Я избавлю тебя и твою мать от нужды. Я дам тебе такое положение в обществе, о котором ты и мечтать не могла. Я сделаю кое-что ещё». Он подошёл к ней ближе и, прежде чем она поняла, что он делает, схватил её за плечи. «Я восстановлю доброе имя твоей матери — я не могу вернуть ей годы, проведённые в тюрьме...»

Она вырвалась из его объятий.

«Нет! — сказала она. — Прости, но я не могу. Возможно, это правда — всё это...»
То, что вы говорите... но я не могу выйти за вас замуж, мистер Прей, и я... я вам не верю. Моя мать в тюрьме.


— Ваша мать в этом доме.

 Он подошёл к двери и, распахнув её, позвал доктора по имени.

 — Приведите миссис Пиндер, — сказал он.

Девушка стояла в дальнем конце комнаты, сложив руки.
Она ждала, надеясь, но не смея надеяться. Она услышала лёгкие шаги на лестнице, дверь снова открылась, и вошла женщина.


 Одного взгляда на это безмятежное лицо было достаточно. Через секунду они уже обнимали друг друга, и девушка рыдала на груди у матери.

На минуту в комнате воцарилась тишина, прерываемая только бормотанием
ласковых слов пожилой женщины. Затем миссис Пиндер отстранила
девочку на расстояние вытянутой руки и посмотрела в ее заплаканное лицо.

“Моя маленькая Лоис!” - тихо сказала она. “Это кажется невозможным”.

Лоис попыталась заговорить.

“И ты пришла, чтобы забрать меня?”

Наблюдая за девушкой, Чесни увидел, как она кивнула, и его надежды возросли. Он представился.

«Я Чесни Прей, — неловко сказал он, — я... я друг мисс Реддл».

«Реддл? Значит, миссис Реддл дала вам своё имя?» Она посмотрела на Чесни.
«Когда мы уходим?» — спросила она.

“ Как только будут выполнены определенные условия. Вы покинете нас, миссис
Пиндер?

Взгляд женщины упал на девочку. Подхватив ее на руки, она
нежно поцеловала. Чесно, в своей лихорадочной поспешностью, почти сорвал
помимо них в его актуальность. Он закрыл дверь за Миссис Пиндер и
вернулся к девушке.

- Ну? - сказал он. “Я сказал тебе правду?”

Она кивнула.

— И ты согласишься?

— Выйти за тебя? Она покачала головой.

— Но ты же сказала матери, что согласишься! — в ярости воскликнул он. — Ты ведь понимаешь, что будет, если ты откажешься?

— Я не могу, не могу! Как я могу выйти за вас замуж, мистер Прай? Вы помолвлены с
Графиня Моронская...

 Он прервал её, выругавшись.

 «Забудь про графиню! Ты ведь знаешь, что я делаю для тебя, не так ли? Я спасаю тебе жизнь, я возвращаю тебе твою мать...»

 Она посмотрела мимо него на закрытую дверь.

 «Я не могу! — беспомощно сказала она. — Как ты можешь просить меня принять решение? Я... я вас не знаю, вы должны дать мне время.

 — Я дам вам столько времени, сколько потребуется, чтобы вы подписали эту бумагу.

 Он достал из кармана лист бумаги и положил его на стол.

 — Что это? — спросила она.

 — Это договор.  Вам не нужно его читать.  Просто поставьте свою подпись.
Подпишите здесь, а я приведу врача, чтобы он засвидетельствовал это.
«Но что это за документ?» — спросила она и попыталась перевернуть его на первую страницу, но он ей помешал.

 Её подозрения усиливались, а после той ужасной встречи она чувствовала себя подавленной и оцепеневшей.  В её сердце закралось тревожное подозрение, что он не сможет выполнить предложенные условия.  Все её инстинкты подсказывали ей, что этому человеку нельзя доверять.

«Я ничего не могу сделать, пока не увижу мистера Дорна».

 Она сама не понимала, зачем вообще упомянула имя детектива
пойми. Ей нужно было время. Она назвала первое имя, которое пришло ей в голову, и с таким же успехом могла бы сказать «мистер Шэдлс».

 «Дорн! Так вот в чём дело, да? Майкл Дорн — избранный?
Что ж, Дорн или не Дорн, ты женишься на мне завтра утром в десять часов. Я зашла слишком далеко, чтобы отступать. И Дорн мёртв,
во всяком случае.
— Мёртв? — в ужасе воскликнула она.

— Он пришёл сюда сегодня утром, искал тебя и...

Дверь медленно открывалась.

— Ты мне не нужен, Таппатт.  Закрой дверь, чёрт возьми!

Но дверь продолжала открываться, медленно, очень медленно.  А потом из-за неё показался
чёрное дуло пистолета, рука, а затем, в последнюю очередь, улыбающееся лицо
Майкла Дорна!

«Подними руки, Прей!» — сказал он. «Ты мне нужен!»

Когда дверь открылась и вошла рука, пальцы Чесни Прей сомкнулись на эбеновой линейке, а затем, при виде ненавистного лица
Майкла Дорна, он ударил по масляной лампе, стоявшей на столе. Раздался грохот, звон бьющегося стекла, и Лоис закричала.

Прей проскочил мимо неё; она услышала, как захлопнулась дверь, и чей-то возглас. Через секунду двое мужчин сцепились в схватке, и она
отступала все дальше и дальше в угол комнаты, по мере того как столы
и стулья вступали в борьбу. Она услышала, как Чесни
во весь голос зовет доктора.

“Доктор, помогите! Уберите эту свинью!” И тут до испуганных ушей
девушки донесся звук открываемой двери, топот
шагов, и голос Чесни смолк.

“ Оставайся на месте! - крикнул я.

В комнате стоял запах керосина.

 «Не зажигай свет», — сказал Майкл, но не успел он договорить, как из очага вырвалось белое пламя. Льющееся масло достигло
раскалённые угли, и через секунду весь этаж был охвачен пламенем.

 Девушка оцепенела от страха, но прежде чем она успела пошевелиться, он поднял её на руки и вынес в коридор.

 «Иди в заднюю часть дома, быстро! Собаки тебя не тронут», — сказал он и взбежал по лестнице, ворвавшись в темницу миссис Пиндер.

 Комната, в которой была заперта миссис Пиндер, была пуста. Ни доктора, ни женщины нигде не было видно. Он снова спустился в холл
и побежал к входной двери. Открыв дверь, он увидел
большую машину Чесни, которая на полной скорости мчалась к закрытым воротам.
Раздался треск, ворота распахнулись, и задние фары исчезли, когда машина выехала на дорогу.

 В передней комнате уже бушевал огонь.  Он заглянул в комнату экономки: там тоже никого не было.  Дальнейшие поиски не понадобились. Доктор Таппатт сбежал, а вместе с ним и несчастная мать Лоис.

 Он вернулся к девушке, и она рассказала ему, что произошло до его прихода.

— Так и есть, — с горечью сказал он. — Доктор подслушивал под дверью
и, решив, что его бросят на произвол судьбы, решил сбежать. Когда Прей вывел твою мать из комнаты, он, должно быть,
Он посадил её в машину и, вероятно, отпер ворота, когда услышал шум драки.


 «Куда он её отвезёт? Что будет дальше?» — испуганно спросила она.


 Она совсем расклеилась и прижалась к нему, как испуганный ребёнок.
Пока он держал её в объятиях, весь мир и все его отвратительные ужасы отошли на второй план, и на секунду он ощутил райское блаженство.

— Дитя, дитя! Его рука задрожала, когда он коснулся её щеки. — Твоей матери ничего не угрожает — они не посмеют.

 — Я истеричка! — всхлипнула она, уткнувшись лицом в
его пальто. «Но, Майкл, я так напугана. Что будет с моей мамой?»

«Ничего, они не посмеют причинить ей вред».

Огонь разгорелся; с крыши вздымались огромные языки пламени.

«Он сгорит, как трут. Прости».

«Прости?» — удивлённо спросила она.

«Я имею в виду, что мне жаль, что имущество уничтожено. Не думаю, что оно застраховано, — был его странный ответ. — Я вытащу «Бьюик» из сарая, пока до него не добрался огонь».

 Когда они шли через двор к импровизированному гаражу, он схватил её за руку и оттащил с дороги, и, посмотрев вниз, она увидела
неподвижная фигура собаки.

«Мне пришлось их застрелить, — сказал он. — Я использовал глушитель, потому что думал, что доктор услышит».
«Но мне сказали, что ты умер?»

«Я как-нибудь расскажу тебе об этом», — коротко ответил он и сосредоточился на том, чтобы взломать замок на сарае.

Вскоре он вытащил машину и осмотрел бензобак.

«Этого хватит, чтобы добраться до ближайшей деревни, — сказал он. — Запасная канистра полна».


Он развернул машину перед домом и стоял, наблюдая за буйством пламени, когда подъехал первый полицейский на велосипеде
раздался раскат грома со стороны Уиткомба.

“Никто не пострадал, кроме меня”, - сказал Майкл в ответ на вопрос мужчины.
“и в моем случае это всего лишь вопрос чувств. Вы не проезжали мимо машины по пути?
”Да, я проезжал мимо большой машины, в которой сидели три или четыре человека".

“В какую сторону они поехали?” - Спросил я. "Да, я проезжал мимо большой машины, в которой было три или четыре человека".

“В какую сторону они поехали?”

“ Они поехали по Ньюбери-роуд.

«Тогда мы тоже поедем по Ньюбери-роуд», — сказал Майкл.

 По дороге обратно в Лондон он рассказал Лоис, что с ним произошло.

 «Я почти не сомневался, что он выведет тебя из дома ночью, но я также знал, что далеко он тебя не уведёт. Это было невозможно»
Я мог наблюдать за домом со всех сторон, к тому же было бы невозможно вернуться пешком и перехватить его. Как я и
ожидал, дом был пуст, когда я начал поиски. Я составил довольно
простой план. Когда он показал мне подземную комнату в
подвале, я спрятал среди постельного белья запасной пистолет
и небольшой набор инструментов, так как предполагал, что он
поместит меня именно туда — если, конечно, ему удастся меня
поймать. Честно говоря, я не верю, что он
думал отравить меня, пока я сама ему это не предложила, а потом он
сделал всё очень неуклюже. Он сказал мне, что слышал, как кто-то
Он вышел на улицу, чтобы отвлечь моё внимание, и, конечно же, моё внимание было отвлечено. Когда он подсыпал наркотик в мой кофе,
я тоже немного отвлеклась. Я нашла повод выйти во двор, вылила кофе, а когда вернулась, встала в дверях, чтобы он
подумал, что я пью. Я стояла, а он сидел, поэтому он не мог
понять, есть в чашке кофе или нет. Но он был так самодовольно доволен тем, что сделал то, что, как я и знала, он сделает, — «заманил» меня в подземную комнату, — и я была рада
чтобы заманить меня. Я знал, что, как только я окажусь в безопасности под замком,
он снова приведёт тебя. Я спрятал свой пистолет и инструменты, и, когда
он вошёл и увидел, что я без сознания, он не стал снова обыскивать
комнату. Если бы он это сделал, то был бы шокирован тем, как
беспомощное существо на кровати избило его до полусмерти!»

«Но как ты выбрался?»

«Это было легко. Этот старомодный замок мог открыться практически любым ключом, и я подготовился, взяв с собой несколько. Я ждал весь день, потому что был уверен, что он не вернёт тебя до ночи. Наручники
Это было самое сложное: у меня не было подходящего ключа. Мне потребовалось два часа напряжённой работы и почти вывихнутый большой палец, чтобы снять их.

 Они остановились на круглосуточной заправке, заправили бак и продолжили путь в Лондон.

 «Я знаю одного человека, который будет счастлив сегодня вечером, — сказал Майкл, когда машина набрала скорость на Бейсуотер-роуд. — Интересно, у неё сегодня выходной?»

— Кого вы имеете в виду? — спросила девушка, очнувшись от неприятных раздумий.


— Мисс Элизабет Смит.

— Мистер Дорн, вы действительно считаете, что моей матери ничего не угрожает?
спросила она, на мгновение забывая обо всем, кроме женщины
опасность.

“Нет, я должен представить”, - сказал он.

Автомобиль остановился перед домом на Шарлот-стрит, и Мистер
Маккензи открыл на стук.

“Мисс Смит с вами?” - спросил он, поприветствовав девушку.


“Лиззи?” - удивленно переспросила Лоис. “Ее не было со мной. Я не видел
ее. Почему вы спрашиваете?

“ Она поехала на ферму Гэллоуз с его светлостью.

“ С его светлостью? ” удивленно переспросил Майкл. “ Вы имеете в виду лорда
Идиот?

“Они уехали в восемь часов, ” сказал старик, “ на взятой напрокат машине”.

Майкл и девушка были в комнате старика, когда он сообщил им эту новость. Они переглянулись. Это было непредвиденное осложнение.


«Я не видел никаких признаков машины, ни арендованной, ни какой-либо другой», — сказал он. «И
Дурак — фу!» Он присвистнул.

 «Может, они заблудились», — предположила Лоис, и он, казалось, был готов согласиться с этим предположением.

— Если вы не возражаете, мисс Реддл, я подожду здесь, пока они не вернутся, — сказал он, а затем добавил: — Полагаю, вы не хотите звонить леди Морон?


Лоис вздрогнула.

— Нет, нет, только не эта ужасная женщина.

— Значит, вы знаете — или, скорее, догадываетесь?

Лоис покачала головой.

— Я ничего не знаю. Всё это для меня загадка. Это так сбивает с толку, что я, кажется, сошла бы с ума, если бы не была так благодарна за то, что нахожусь здесь, — улыбнулась она и протянула руку. — И я знала, что именно ты придёшь за мной, как знаю и то, что именно ты вернёшь мне мою мать.

 Он взял её за руку и сжал её, вглядываясь в её глаза.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — тихо произнёс он. Они были
одни в маленькой комнате, и она чувствовала, как её сердце бьётся в такт дешёвым американским часам на столе. — Наверное, мне не стоит
— Я ничего не скажу, — ответил он, — потому что не имею права. Но я чувствую, что если не скажу тебе, то у меня может не быть другого шанса.

 Она опустила глаза, но теперь снова посмотрела на него.

 — Я люблю тебя, — просто сказал он. — Я не могу жениться на тебе, я не буду просить тебя выйти за меня замуж, и именно поэтому моя глупость становится ещё более безумной!
Но я хочу, чтобы вы знали: для меня было честью работать на вас.
— На меня? — переспросила она. — Ну конечно, вы очень много работали на меня.
— И мне очень хорошо платили, — последовал обескураживающий ответ.
«Но я бы сделал это снова и заплатил бы все деньги, которые у меня есть, за эту привилегию».


 Внезапно он отпустил её руку, и когда она улыбнулась ему, он тоже улыбнулся.


 «Два признания в любви за одну ночь — это больше, чем может ожидать любая здравомыслящая девушка», — легкомысленно сказал он.


 «Одно признание в любви, — тихо сказала она, — и одно предложение руки и сердца — это совсем другое дело, не так ли?»

— Я не специалист в этих вопросах, — со вздохом сказал он и посмотрел на громко тикающие часы.

Майкл взглянул на часы и нахмурился.

— Я беспокоюсь за этих людей; где же они могут быть?
понял? Ты не беспокоишься о том, что будешь спать здесь сегодня одна - если тебе
придется спать одной?

Она покачала головой.

“Я беспокоюсь о Лиззи”, - сказала она. “Бедный лорд Морон! Интересно, что бы
сказала его мать, если бы узнала”.

“Она, наверное, знает”, - сказал Майкл.

Именно в этот момент они услышали голос Лиззи в холле и
звук шагов на лестнице.

Лоис выбежала на лестничную площадку и посмотрела вниз, в освещенный холл.

“ Майкл! ” дико позвала она, и он оказался рядом с ней. “Смотрите ... о,
смотрите!” - сказала она приглушенным голосом.

И Майкл Дорн посмотрел - и удивился!




 Глава тридцать пятая

Когда ворота с грохотом распахнулись и машина, накренившись, выехала на дорогу
, Лиззи потащила своего спутника обратно в тень стены. В
этот момент пришел мужчина пролетел через ворота и спрыгнул на
подножку. Снова автомобиля ощутимо замедлилось.

“Он там”, - прошептала Лиззи яростно. “Быстрее, багажная полка!”

В одно мгновение она полетела за машиной, ухватилась за железный поручень
багажной полки и вскочила на нее. Машина набирала скорость, когда Селвин Морон
споткнулся и упал, схватившись рукой за поручень. Его ноги двигались быстрее, чем было задумано природой.  Опустившись на колени, Лиззи поймала его за одежду
о которых дамы не упоминают, не говоря уже о том, чтобы хвататься за них, и притянула его к себе, задыхающегося, почти мёртвого.

«Держись крепче!» — пискнула она ему на ухо, и в этом была необходимость, потому что машину трясло из стороны в сторону на неровной дороге со скоростью, которую она не могла рассчитать.

«Тысяча миль в час!» — выдохнула она ему в ухо, и он кивнул в знак полного согласия.

Теперь они были на почтовой дороге. Толчки прекратились, и машина поехала ещё быстрее.
Лиззи крепко вцепилась в опору для багажа и приняла позу пассивного фатализма.
Мимо пронеслась машина, ехавшая в противоположном направлении, и она мельком увидела форменную фуражку. Это был полицейский, но к тому времени, как она это поняла, он уже скрылся из виду.

 Сиденье было очень неудобным. Она начала ощущать себя селёдкой на сковороде и подумала, не оставит ли багажная полка такие же следы.

 Селвин пытался что-то ей прошептать; он почти восстановил дыхание и чувство долга.

«А что насчёт нашей машины? Мы взяли её напрокат», — хрипло прошептал он, и она прижалась губами к его уху.

«Шэддлс заплатит», — весело сказала она и обрадовалась этой перспективе.


Чуть позже машина остановилась, и двое незапланированных пассажиров
приготовились выпрыгнуть. Заглянув за заднюю часть машины, Лиззи
увидела причину задержки. Они подъехали к чему-то вроде сторожевой будки, и один из них открывал дверь. Она поняла, что в хижине есть телефон, ещё до того, как услышала приглушённый голос.
Вскоре телефонистка вышла.


 «Хорошо», — сказал он, забираясь в машину, и та снова завелась.

Они не проехали и двадцати миль, как, к её удивлению, машина снова сбавила скорость, почти остановилась, а затем резко свернула в сторону и проехала через старые ворота, которые были для них открыты.
 Она почувствовала, как её спутник возбудился, наклонившись к ней.

 «Старое семейное поместье, — прошептал он. — Загородная резиденция и всё такое! Я понял это, как только увидел ворота».

 «Чьё?» — осторожно спросила она.

«Моя», — последовал неожиданный ответ.

А затем, почувствовав, что преувеличил, он добавил:

«На самом деле её. Чудовищный дом — он мне никогда не нравился. Двор болванов,
Ньюбери. Ром-плейс...

Они миновали длинную аллею вязов, двигаясь все медленнее и медленнее. Селвин
похлопал ее по плечу и спрыгнул с вешалки, и, признавая
его мудрость, она последовала за ним, метнувшись в тень вяза, только что
вовремя, потому что в этот момент машина остановилась и раздался голос леди
Морон послала дрожь по спине своего сына.

“Иди к западному входу: ты там никого не найдешь. Что ты
делать в Сомерсете, Чесни?”

“Я скажу вам позже”, - сказал он вскоре.

Автомобиль проехал и двух наблюдателей, увидел высокую женщину прогулки
медленно двигалась за ним. Откуда она узнала, что они едут? А потом Лиззи вспомнила, как машина остановилась у телефонной будки на обочине.


 «Странная старая хижина, да?» — прошептал Дурак. «Видишь выступ на крыше? Это сигнальный колокол — он работает из музыкальной комнаты… на случай пожара и всего такого».

Они подождали, пока леди Морон скроется из виду, а затем осторожно последовали за ней. К западному входу вела крытая стеклянным куполом веранда. Когда они подошли к двери, она была закрыта.
 Морон добродушно улыбнулся девушке и достал из кармана небольшой предмет.

«Ключ-пропуск», — прошептал он так громко, что его услышали бы, даже если бы никто не подслушивал.

 Вставив ключ, он повернул его и жестом пригласил девушку следовать за ним.
 Перед ними простирался коридор, устланный красным ковром; в дальнем конце горела лампа под потолком. Дурак крался вдоль стены с
чрезмерной осторожностью и уже был на полпути к коридору, когда
остановился и предостерегающе поднял палец, энергично указывая на
дверь, а затем поманил её за собой. Чуть дальше была широкая
мраморная лестница. Он поднялся по ней, а Лиззи, чувствуя себя
заговорщицей, шла за ним по пятам.

Должно быть, они представляли собой ужасающее зрелище. Белые с головы до ног,
их лица были покрыты пылью. Мятая шляпа Лиззи пьяно свисала
на одно ухо. В верхней части лестницы был еще один коридор, с
же скудного освещения. Он привлек ее голову к себе.

“Это галерея, в Концертной зале!” Он указал на маленькую дверь.
— Ради всего святого, не устраивай сцен, — взмолился он и приоткрыл дверь.

 Сама дверь была скрыта от света в комнате внизу широким балконом для музыкантов.  Войдя, они услышали голоса.
и, прижимаясь к стене, они продвигались вперед до тех пор, пока дальше идти не стало
опасно. Затем Селвин вздрогнул, что почти
выдало их присутствие. Повернувшись, он сообщил о том, что видел.

“Ее там нет - мисс Реддл, я имею в виду. Это пожилая леди с седыми
волосами”.

“Так вы видели свою дочь, миссис Пиндер?”

“ Да, мадам, я видел Лоис.

Лоис! Лиззи зажала рот рукой. Мать Лоис Реддл, и звали её Пиндер!


— Очень красивая девушка, — учтиво сказала леди Морон.

 — Милая, добрая девушка! Я очень горжусь ею, что бы со мной ни случилось.

— Как ты думаешь, что с тобой будет?

 — Не знаю, но теперь я готова ко всему.

 Лиззи взглянула на своего товарища. Он с открытым ртом смотрел на зал внизу.

 — Она слишком хороша, чтобы её потерять. А теперь, миссис Пиндер, я хочу сделать вам предложение. Я хочу, чтобы вы увезли свою дочь в Южную Америку.
Я буду выплачивать вам ежегодную сумму, более чем достаточную для ваших нужд. Если вы согласитесь, вас больше никогда не побеспокоят.

 Мэри Пиндер улыбнулась и покачала головой.

 «Мадам, ваше предложение запоздало. Если бы оно поступило, когда я была ещё
заключенный, если бы это было подкреплено какими-либо усилиями добиться моего освобождения
от этого жестокого наказания, я бы встал на колени и поблагодарил
тебя и благословил тебя. Но теперь я знаю слишком много ”.

“Что ты знаешь?” - спросила леди Морон.

И тогда миссис Пиндер начала говорить, и пока она продолжала, Лиззи схватила
руку мужчины, стоявшего рядом с ней, и уткнулась лицом в его руку. Во время рассказа он один раз обернулся, и его измождённое лицо преобразилось.
Он улыбнулся ей сверху вниз, как будто прочитал в её жесте всё, что
она чувствовала.  Миссис Пиндер говорила без остановки, а когда
закончила:

— Вы слишком много знаете, чтобы я чувствовала себя спокойно, мадам, — раздался голос её светлости, — и слишком много для того, чтобы мои друзья были в безопасности.

 — Я это понимаю, — серьёзно сказала Мэри Пиндер.

 — Я повторяю своё предложение.  Я бы посоветовала вам хорошенько подумать, прежде чем отказываться от возможности спастись.

 — Послушайте, Леонора... — начал Чесни Прей.

 — Замолчите. Сегодня вечером я нашёл друга, которому могу доверять. Это не ты, Чесни. Доктор рассказал мне обо всём, что произошло. Ты
думал, что сможешь действовать у меня за спиной и опередить меня. Сегодня вечером ты
сделаешь то, что тебе говорят. Итак, мадам, вы принимаете моё предложение?

“Нет”, - был ответ миссис Пиндер.

Леди Морон повернулась к доктору с красным лицом. Он кивнул.

“ Итак, миссис Пиндер, ” сказал он, подходя к ней, его тон был веселым, его манеры дружелюбными.
“ почему вы не можете быть благоразумной? Делайте, как просит ее светлость
вас.

“Я не буду...”

Теперь он был рядом с ней. Внезапно он протянул руку и зажал ей рот, не давая закричать.
 Она отчаянно, безумно сопротивлялась, но эти безжалостные руки были сильнее.
 Чесни Прей сделал полшага вперёд, но леди Морон преградила ему путь рукой.


 И тут их прервали. Дикий, перепачканный в пыли мужчина,
неузнаваем для любого, прыгнул с балкона и вцепился в доктора
за плечи сзади. Когда Таппатт отшатнулся, отпуская свою
хватку на жертве, Селвин прыгнул к длинному красному шнуру звонка, который
висел сбоку на стене, и дернул. Сверху раздался
оглушительный лязг. Он снова потянул.

“Ты дурак, ты безумец, что ты делаешь?”

Его мать бросилась к нему, но он оттолкнул ее. Внезапно он замолчал.

 «Это сигнал тревоги. Через минуту здесь будет весь дом и половина деревни. И я не хочу говорить при них то, что я думаю».
Я тебе сейчас всё скажу. — Он обвинительно указал пальцем на мать. — Ты
считаешь меня дураком, и, возможно, ты права. Но я не злой дурак,
и я собираюсь отправить тебя и твоего проклятого друга к судье!

 — Уберите его отсюда! — закричала графиня, когда в коридоре послышался топот. — Я могу сказать, что это был несчастный случай.

 — Не трогайте его!

Девушка, почти такая же пугающая, как тяжело дышащий Селвин, перегнулась через перила балкона.


 «Можешь говорить им что угодно, но ты не сможешь сказать им ничего такого, во что они поверят после того, как услышат меня!»

В этот момент дверь распахнулась, и вошел полуодетый мужчина.
вбежав внутрь, он остановился как вкопанный, разинув рот от увиденного.
Почти сразу дверной проем заполнили растрепанные мужчины и женщины.


- Какие-нибудь неприятности, миледи?

“ Никаких, ” резко ответила она и указала на дверь. “ Подождите снаружи.

Она посмотрела на девушку на галерее.

— Думаю, вам стоит попросить моего сына изменить свои планы, — сказала она тем же спокойным, ровным голосом, который так хорошо знал Селвин. —
Этот вопрос можно уладить завтра. Селвин, возвращайся к своему другу и возьми с собой эту даму.

Миссис Пиндер сидела на стуле, её хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
Селвин пытался утешить её. Услышав слова леди Морон, она встала и, опираясь на руку мужчины, вышла в переполненный коридор.
Через несколько секунд к ним присоединилась Лиззи Смит.




 Глава тридцать шестая

Леонора, графиня Морон, расхаживала по своей длинной гардеробной, заложив руки за спину. Она была спокойной, рассудительной женщиной, поскольку эмоции были ей чужды. Чесни Прей и доктор, которого она оставила в музыкальной комнате, ждали её.
Через окна, выходившие на каменное крыльцо перед домом, проникал свет.
Дом, мимо которого она несколько минут назад видела проезжающую машину, увозящую Мэри Пиндер к счастью и свободе.

 Леди Морон не испытывала неприязни ни к кому, кроме своего слабохарактерного сына, которого она ненавидела с самого рождения. Ещё оставалась надежда, что колесо каким-то чудом повернётся в её пользу. Всё, ради чего она играла, всё, что она выиграла, исчезло. Настал час расплаты и суда, но не час покаяния.

Открыв небольшой сейф, встроенный в стену и замаскированный под серебряный барометр, она достала крошечную коробочку и вытряхнула на стол сложенный
лист газеты и ключ. Это она положила в сумку. Из задней части сейфа она достала небольшой автоматический пистолет и, откинув крышку, чтобы убедиться, что он заряжен, сняла его с предохранителя. Это тоже отправилось в сумку. Затем она позвонила в дверь, и после долгой паузы ей ответила испуганная горничная.

«Передайте Генри, что я хочу, чтобы «Роллс-Ройс» был у дверей через десять минут», — сказала она.
По истечении этого времени она, накинув плащ на плечи,
села в машину, остановившись лишь для того, чтобы дать
указания.  «Шарлотт-стрит», — сказала она и назвала номер дома.

Она перебирала в памяти события последних нескольких недель, пытаясь
выявить ключевой недостаток своего плана. Какая-то сила действовала
против неё. Дорн был инструментом, но за ним стояла сила,
личность которой она не могла себе представить.

 Машина мчалась по пустынным улицам Рединга по длинной дороге в Мейденхед.
Но проблема так и не была решена. Кто стоял за Дорном?
Она испытывала к нему определённое восхищение. Она поняла это в тот момент, когда он взялся за это дело.
Маленькие человечки, которые казались такими большими, — Чесни Прей и доктор — были никчёмными.

Машина бесшумно подъехала к дому Лоис Реддл. Она посмотрела на освещённые окна и слегка улыбнулась. Селвин будет
там, купаясь в лучах одобрения буржуазии. Даже её чувство
горечи по отношению к нему притупилось за время поездки. Это
был последний бросок.

Старый Маккензи, направлявшийся на кухню Лиззи, чтобы сварить ещё кофе, услышал стук и позвал Лиззи:

 «Мисс, там кто-то в дверь стучит. Вы не откроете?»

 Преобразившаяся Лиззи, чистая и опрятная, сбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
на этот раз она открыла дверь. Сначала она не узнала женщину, а потом:

 «Вам нельзя сюда, мэм», — сказала она.

 «Я хочу видеть мисс Реддл», — ответила графиня. «Пожалуйста, не смешите меня!»

 Она по-прежнему производила на Лиззи устрашающее впечатление, и девушка, отступив в сторону, проводила неторопливую фигуру взглядом, пока та поднималась по лестнице.

Дверь в комнату Маккензи была открыта, и, когда она вошла, в комнате воцарилась внезапная тишина. Она обвела взглядом собравшихся и улыбнулась. Но улыбка исчезла с её лица, когда она посмотрела на мужчину, сидевшего за простым деревянным столом у окна.

— Мистер Шэдлс! — пролепетала она.

 Он кивнул.

 — Так это были вы? Я могла бы догадаться.
 — Да, мадам, это был я. Моя семья была юристами Морона на протяжении сотен лет, и я вряд ли перестал бы защищать их интересы.

 — Это были вы! — повторила она. — Я должна была догадаться. Вы были против моего брака с лордом Мороном.

Он кивнул.

«Я бы больше возражал против этого, если бы знал то, что знаю сейчас», — сказал он. «Вы присядете?»

Она кивнула и села, положив на колени раскрытую сумку. Майкл Дорн стоял рядом с адвокатом и не сводил глаз с её лица.

— Ну, полагаю, теперь все знают? — любезно сказала графиня.

 — Никто не знает — пока. Я специально попросила мисс Смит, когда она звонила мне, не рассказывать эту историю до моего прихода. Это недлинная история, мадам, если вы мне позволите?

Она кивнула.

«Покойный граф Морон был дважды женат, — сказал Шэдлс. От первой жены у него был сын Уильям. От второй жены — вашей светлости — сын Селвин, который сегодня с нами. Уильям был энергичным, благородным молодым человеком, который служил Её Величеству королеве Виктории в полку горцев. Он был романтиком и
не было ничего более естественного, чем то, что, когда он встретил Мэри Пиндер...

 — Мэри Пиндер! — ахнула Лоис, но он не заметил, что она его перебила.

 — ...когда он встретил Мэри Пиндер, которая тогда была очень красивой девушкой лет семнадцати или восемнадцати, он должен был влюбиться в неё.  Он не раскрыл, кто он такой. Он был помешан на пеших прогулках и в то время путешествовал по Херефорду — не под своим именем, которое было виконт Краман, а под фамилией Пиндер, девичьей фамилией его матери. Он несколько раз встречался с девушкой, не рассказывая ей о себе.
Он не сказал ей, кто он такой, и женился на ней по специальному разрешению, назвавшись Пиндером.
Он собирался раскрыть свой статус после свадьбы. Они прожили вместе месяц, когда его внезапно вызвали домой из-за болезни отца.
Прибыв в Шотландию, он обнаружил, что покойный граф умирает от злокачественной скарлатины. По злой иронии судьбы Уильям заразился этой болезнью и умер через два дня после отца, оставив вдову в неведении относительно его личности и места, где он жил.

«Умирая, он сказал своей мачехе, нынешней леди Морон, что
Он рассказал ей историю своего брака и умолял её послать за его женой. Она воздержалась от этого, особенно когда узнала, что девушка не знает, где он и кто он такой. Лорда Морона, как его, конечно, тогда называли, похоронили. Через некоторое время графиня отправилась в Херефорд на поиски вдовы. Миссис Пиндер жила в доме эксцентричной женщины, наркоманки и немного сумасшедшей. Женщина много раз угрожала покончить с собой.
Случилось так, что утром её светлость прибыла в Херефорд и зашла в дом, чтобы успокоить её
Из любопытства, желая узнать что-то о жене своего пасынка, хозяйка сделала роковой шаг.
Когда посетитель вошёл в её комнату, он увидел её мёртвой, а на столе лежало письмо, в котором объяснялось, почему она покончила с собой.

 «Леди Морон — женщина с безграничной изобретательностью. Она подумала, что это
возможность навсегда избавиться от возможной претендентки на
поместье Морон. На столе лежало несколько драгоценностей и немного денег, которые женщина положила туда в своём безумии. Собрав их, её светлость вошла в комнату девушки. Она догадалась, что это её комната, когда увидела
фотография Уильяма на каминной полке, фотография, которую
впоследствии оставили в комнате Лоис, чтобы выяснить, знает ли она своего отца. Леди
Морон положила драгоценности и яд в открытую шкатулку, заперла её,
забрав ключ, а также письмо, которое не только подтвердило бы невиновность миссис Пиндер, но и, если бы роль леди Морон стала достоянием общественности, подтвердило бы её невиновность! Это и есть объяснение того, что на первый взгляд кажется неосмотрительностью.

 «Как вы знаете, Мэри Пиндер судили, приговорили к смертной казни, и её
Приговор был смягчён. В тюрьме у неё родился ребёнок, которого взяла на воспитание подруга-соседка.
Хотя по какой-то причине в газетах было объявлено, что ребёнок «херефордской убийцы» умер.
По крайней мере, это удовлетворило леди Морон, и она не пыталась проверить эту историю, пока однажды случайно не узнала, что Лоис Реддл была пропавшей девушкой. Я не претендую на знание того, как она это выяснила.
У меня сложилось впечатление, что кто-то из её слуг был связан с семьёй Реддл.


«Долгие годы, — продолжил мистер Шэдлс, — я был уверен в том, что
что Уильям был женат и пытался найти свою жену. Я видел его вскоре после смерти, и на его мизинце было золотое обручальное кольцо, которого не было на похоронах. Я также верил, что ребёнок жив, и искал его мать. Я узнал, что она работает в офисе в Лейте, и привёл её в свой офис, чтобы она была под моим присмотром, и в конце концов нанял самого умного детектива, которого смог найти, чтобы защитить её. Затем я обнаружил, что леди Морон догадывается о том, кто она такая, и, признаюсь, я
Я заколебался, когда её светлость предложила девушке пойти к ней в дом в качестве секретаря. Только после консультации с мистером Дорном я согласился. Я сообщил о своих подозрениях в Министерство внутренних дел, и в её дом был внедрен сотрудник специальной службы, сержант Брейм, чтобы провести расследование и выяснить, не была ли она настолько глупа, что сохранила письмо самоубийцы.

 Он сделал паузу.

 — Думаю, это всё.

— Отличная история, — сказала леди Морон, — и в подтверждение...

 Она достала что-то из сумки и бросила на пол.

Дорн наклонился, поднял ключ и письмо, бросил быстрый взгляд на их содержимое
и передал адвокату.

“ А теперь я хочу сказать еще кое-что. Наступила жуткая тишина.
Пистолет был у нее в руке, и предохранитель был спущен.
“Большинство людей на моем месте покончили бы с собой. Но это будет очень
бедный удовлетворение для меня, чтобы уйти из мира и оставить мои враги
триумф. У меня есть сын — в некотором роде. Она улыбнулась через весь зал  Селвину, и он спокойно встретил её взгляд. — Я бы не хотела его бросать
позади. И эта жалкая продавщица... — она перевела взгляд на Лоис Реддл, и в ту же секунду её мать оказалась рядом, встав между ней и её жертвой. — Это всё, — сказала её светлость.

И тут Селвин увидел ужас на лице матери. Она смотрела на дверной проём. Маленький Маккензи с подносом в руке не заметил нового посетителя и со смешком поставил поднос на стол. «Забавно…» — сказал он.
И тут он увидел женщину с пистолетом. «Марта!» «Боже мой! — простонала она. — Я думала, ты умер!» В комнате стало очень тихо.
— Я бы тебя узнал, если бы не твой прекрасный низкий голос, — сказал старик, моргая. — Это Марта, моя жена. Вы ведь знакомы, мистер Шэдлз? — Я думала, ты умер! — снова сказала она, и пистолет выпал из её безвольной руки.

 * * * * * * *

 — Дело в том, — сказал расстроенный Селвин. «Я нахожусь в крайне болезненном положении, дорогая моя. Я не какой-нибудь лорд; полагаю, я своего рода идиот. Я тот, кого ты могла бы назвать непослушным идиотом. На самом деле я не беспокоюсь о матери — она на юге Франции, и ей чертовски повезло, что она не в более жарком месте! Она была в крайне ужасная мать для меня, и я не думаю, что когда-нибудь увижу ее снова, да я и не очень-то этого хочу! Она, вероятно, доживет до девяноста - она такая мать ”.

“Не говори глупостей, Селвин. Конечно, это имеет значение!” - сказала
Лиззи. “Если бы ты спросил меня, когда ты был настоящим лордом, а я была
машинисткой - я все еще машинистка, если уж на то пошло - я просто не смогла бы позволить тебе разрушить свою карьеру. А так...
Они прогуливались по тихой аллее парка, как вдруг
Лиззи схватила его за руку и развернула к себе.
— Не сюда, — сказала она. — Вот тропинка через рододендроны.
Они и не подумают сюда прийти, а здесь есть совершенно
прекрасная скамейка — и в это время утра здесь никого нет.
Мы можем посидеть и поговорить...»
Майкл заметил, что она поспешно уходит, и улыбнулся про себя.
«Это самая странная часть всей этой истории».
— Ты так думаешь? — спросила Лоис, графиня Морон. — Я знаю много чего постраннее. Сегодня утром я получила счёт от мистера Шэддлса.
Он выставил мне счёт на один фунт шесть шиллингов за ущерб, который ты нанесла его «Форду»!

“Он никогда этого не делал?” - спросил восхищенный Майкл. “Что за человек! Он, должно быть, потратил на это дело десять тысяч фунтов, если не потратил ни пенни. Большая часть которые, ” добавил он, “ достались мне.
“ Ты чувствуешь себя вознагражденным? ” спросила она.Он кивнул.
“ Я сделаю это, когда ваша светлость скажет ”спасибо".
“ Разве я этого еще не говорила? ” спросила она с притворным удивлением. — И, пожалуйста, не называйте меня «леди» — у меня мурашки по коже. Что ж, я вас поблагодарю, но не сейчас.
 Они остановились в конце небольшой тропинки.
 — Давайте спустимся сюда, — сказала она. — Кажется, я помню, что там есть
В другом конце сада есть кустарник и садовая скамейка, и вряд ли в это время суток...

 КОНЕЦ