Пахан. Свинарня в законе

              Когда Алексей в начале 70-х годов пришёл на работу в Шахтопроходческий трест Норильского горно-металлургического комбината, он ещё застал в коллективе крепильщиков горных выработок
 на вид суровых, неподступных «старичков» Заполярья. Это те, кто отработал на Севере 15 и более лет, начавших свой трудовой стаж в далёких пятидесятых...          
            
                По отдельным праздникам в бригадирской комнате накрывался большой стол и «доверенные, приближённые» к начальству, авторитетные рабочие собирались  вместе отметить дату, с организованными заранее бутылками и хорошей закуской. От тех посиделок с  ветеранами, расслабленных алкоголем, их воспоминаний о былом и пережитом, у парня осталось многое в памяти!

                Особенно, как они говорили о получении зарплаты до 1961 года, до деноминации рубля. «Приходили в бухгалтерию с вещмешками и рюкзаками. Кассирша кидает перед нами деньги сперва нераспечатанными пачками, а потом начинает досчитывать мелкими купюрами и копейками – на них уже внимание не обращаешь – сгрёб всё со стола в мешок, завязал, кинул за плечо и в служебный автобус. Шоферюга знал, когда зарплата и что рейс почти у всех будет особый: «от кассы до сберкассы!». Вываливали толпой и скорее в помещение, скинуть свои тысячи на книжку, пока целы!»

                Байки о пережитом всегда разные: и про беспредельную охоту, когда стреляли столько куропаток и зайцев, сколько сможешь унести домой, и о рыбалках на отдалённых озёрах, на особо ценные, вкуснейшие сорта рыб ... Отдельная тема разговоров была про бывших напарников на прежних местах работы: многолетних «сидельцах» (по 10-20 лет) из пригородных к Норильску лагерей строгого режима для особо опасных бандитов, изменниках, полицаев, предателей и прочих ... Вспоминали их уникальный жаргон, особые наколки на теле, истории про нелёгкий труд в угольных шахтах, на продукции которых держался в долгие зимние месяцы весь агломерат котельных, металлургических заводов, жилой фонд ...

                ***

                Одно памятное повествование случилось после того, как Лёшка, пропустив стопку водки, начал заедать выпитое кусочком сала, поразившим его великолепным вкусом. Маринованное в рассоле, удачно заправленное чесночком, оно таяло во рту, оставляя прекрасный аромат лаврушки и ещё каких-то специй. Похвалив Ивана по кличке «белорус» –  с 16 летним подземным стажем, за такой закусь, а этим пробудил в нём яркие страницы из далёких годов ... Они сидели с краю стола, остальные, подвыпив, галдели каждый о своём. До отправления служебного автобуса было долгих полтора часа и никуда не торопясь, пригубляя алкоголь, открылась это увлекательное повествование ...

                ... По молодости у ветерана, пришедшего после армии трудиться в шахту, был «наставник» из бывших зеков, 18 лет отпахавший в лагерях. Рецепт приготовления сала оказался от него. Прекрасно разбирающийся в особой, не афишируемой жизни «за колючкой», он с годами (конечно за стаканом) по кусочкам передал многое, из тех сокровенных знаний, которые белорус и изложил Алексею ...

                «Ты знаешь наверное, что в лагерях всегда была градация работы: большинство корячились с отбойниками глубоко от поверхности, ежедневно рискуя жизнью, но там хоть было относительно тепло! Другие - обеспечивали деятельность колонии на поверхности в кажущейся безопасности, но в неимоверно жёстких условиях Заполярья с его сумасшедшими метелями, запредельными морозами, вьюгами, наметающими многометровые сугробы и прочими негораздами ...

                Маленькая прослойка - в основном из «воров в законе», козырных зеков, ещё бригадиры, смотрящие ... трудилась на «блатных» работах: столовые, котельные, склады, животноводство ... Да, представь себе, при кормлении тысяч полуголодных заключённых, всегда образовывались сотни килограмм отходов, объедков, испорченных при хранении разных продуктов и овощей. Завоз, ведь, происходил в навигацию по воде всего около 3 месяцев подряд и всё, дальше живи, как сможешь!

                Нельзя забывать про лагерное начальство, многие приехали с семьями, хотели питаться нормальной пищей, а не перемороженным мясом из вечной мерзлоты подземных хранилищ госрезерва (куриные яйца, молоко были в ценнейшем дефиците и немного завозились самолётами для детских садов). Короче, подсобные хозяйства, парной, свежайший забой скота и птицы работал прежде всего для руководства, а его отходы шли в общий котёл и составляли незначительную часть рациона, хотя всё, естественно, списывалось на лагерные массы.

                Проводить эти «левые списания», вести отчётность, чёрную бухгалтерию и прочее, доверяли особым людям, проверенных годами, немного, как-то по особому «сросшимися» с высшим начальством. Сейчас бы это назвали мафией и коррупцией ...

                ... Свинофермой на угольной шахте (не буду говорить какой) заправлял пахан по негласной кличке в лагере «Кабан в законе». Руководил жёстко, но умело, опыт был многолетний, «коллектив» он подобрал сам и проколов в деятельности не допустил ни разу, за что пользовался особым расположением среди всех.

                ... Не известно, кто придумал эту гениальную схему, но когда пахану и близкому окружению рядом, начал подходить срок освобождения, произошло событие, не оставшееся в памяти простых норильчан. На городской свалке, как бы сам собой, стал возводиться приличный деревянный барак неизвестного назначения. От КПП свалки к нему направляли, приехавшие с «мусором», то самосвал с довольно приличными, но маломерными коротышами обрезных досок (с такими на производстве больше мороки, чем результата труда), то  привезут несколько машин жужелицы от многочисленных котельных.

                Так незаметно выросло большое здание на высоком отсыпном фундаменте (чтобы не оттаяла вечная мерзлота в летние месяцы), с двойными стенами, с прекрасным утеплителем из отходов сгоревшего угля, обшитая снаружи жестью и рубероидом от ветров. Что дальше завозили машинами вовнутрь – осталось тайной.

                Рабочие там были разные. Одни, выполнив своё задание, куда-то исчезали, появлялись специалисты другого профиля ... Всё шло по отработанному опытным человеком чёткому плану и в какой-то момент, когда в Норильск в середине 60-х годов пришёл газ из месторождения в Мессояхе, и стали не так актуальны угольные шахты, из лагеря особого режима вышел на свободу Кабан, а после этого (странно, конечно, - ха-ха), вспыхнул «мор» среди поголовья. «Трупы» списали и отправили в скотомогильник ... Правильно, на свалку!!!   

                - Иван белорус от души рассмеялся от восторга провёрнутой кем-то операции, которую ему передал давний напарник. Тот, оказывается, сам, после отсидки попробовал «пристроиться» на свиноферме.

-Так вот, работали там как спецы, так и бывшие лагерные отбросы, вышедшие на свободу, окончательно деградировавшие от общества элементы: не забывай, что сели они в конце 40-х, в послевоенную разруху и нищету, а выходили уже через 20 лет в совсем другую страну! Но всем давался шанс! Сидельцев даже брали в общежитие на несколько дней, чтобы могли осмотреться, понять что к чему. От этой специфики и постоянной текучки зеков, в народе прозвали заведение - «свинарня в законе». Слово «свинарник» – пахан никогда не приемлет!

                Не козырные бедолаги обязаны были на свалке собирать пищевые отходы или другой мусор, заказанный бригадиром над ними: опилки, солому, дрова, приличные тряпки и прочее. Норма – полный мешок зачерствевшего хлеба, обрезки овощей от общепита ... Вечером тогда наливали стакан водки, плюс нормальный ужин и тёплая постель на нарах.
               
             Докажешь свою трудоспособность, бесконфликтность с другими – может со временем представится вакансия у печей, или в бригаде по кормлению и уборки помещений у свиней, в забойном цеху ... На приготовлении варева, реализации готовой продукции на рынке, учёте - трудились только свои, отобранные годами колонии, козырные мужики с годами заведшие семьи, остепенившиеся, но другого труда не принимающие. Развернулась свинарня капитально! Захватили, подмяли под себя, со временем, всех частников мясного отдела городского рынка.

                То, что пахан был не простым человеком (детали биографии остались неизвестны) – понятно и так – в особых заполярных лагерях контингент только специфичный, с огромными сроками - до предельных 25 лет! Многие – без права выезда на материк после отсидки - пожизненно на поселении в Норильском промышленном районе. Воры в законе признавали авторитет «свинаря» – это уже говорит о том, что «заслуг» у него было немеренно.

                А внешне тот выглядел неброско: широкоплечий, среднего роста, немного прихрамывающий, поэтому часто ходил с палочкой; с простым, немного насмешливым, выражением лица. Он производил впечатление рядового интеллигента из инженеров или учителей, но когда что-либо было не по нему - весь как бы напрягался, готовый взорваться (как кабан в слепой ярости, защищая себя или потомство, бросается даже на медведя!), рукой, до белизны в суставах, сжимал набалдашник костыля, как рукоять меча, готового к применению. Глаза становились по-особому колючими, злыми, извергали немыслимый поток невидимой внутренней энергии, проникающей до дрожи в тело неприятеля...

                Боялись его - значит уважали, хотя никто никогда не видел, чтобы лично отметелил провинившегося – «не царское это дело!». Вот организаторских способностей, грамотности, понимания ситуации, предвидения будущего – присутствовало предостаточно. Это в его бытность на свалке перестали  ссыпать всё подряд, а выделили особые сектора для пищевых отходов, строительного, бытового мусора, где и «трудились» его люди. И конкуренции не терпел!».

                ***

                Запал этот рассказ Алексею прямо в душу, вот почему ...

                Парень, по натуре любознательный, прошедший армию и непростую жизненную школу, не стал исключением среди молодых людей, после 25 лет серьёзно задумывающихся о том, как жить дальше после шахты, создать семью, вырастить и воспитать детей ... Конечно, всё упиралось в деньги, точнее, малое количество первичного капитала и стремление увеличить доход разными (но только легальными) способами.

                Ранее перебирал варианты по выращиванию дома кроликов или нутрий, даже ездил к приятелю, который этим занимался, но тот сам признался, что доход невелик, а риск эпидемии, падежа всех животных – очень большой. Предложил на пару даже заняться свиноводством, что Лёху не привлекло, но мысль отложилась в памяти. И тут от Ивана поступает такая информация!!!

                Алексей по началу осени решил поехал посмотреть свинарник и был впечатлён сооружением, начиная от размеров, до внутреннего наполнения и порядка. Построенный буквой Г, метров 5 в высоту, 15 - в ширину и более 50 - в длину, с двухэтажной пристройкой сбоку (судя по окнам - бытовой блок). Снаружи домище смотрелся неказистым, действительно, как бы построенным из того, «что было под руками», но уже простоял почти два десятка лет, полностью доказал свою устойчивость к местным суровым условиям. Перед сооружение высилась большая гора угля, от которого к воротам вёла насыть (от снегов зимой) с деревянным настилом, а другая – направлялась к противоположному, меньшему холмику перегоревших остатков.

                Лёшка, с его имеющимся опытом вторжении в чужие владения,  придерживался уже отработанного правила, что «нахальство – второе счастье», а если тормознут, мол ищу кореша, погоняло Рябой. Зашел уверенно в приоткрытую (возможно для проветривания) крепкую дверь, не суетясь, спокойно осматриваясь по сторонам, прошёлся по правой стороне помещения вдоль отсеков, поделенных на небольшие загородки для животных. Развернулся в конце помещения, возле дверей в пристройку, заметил, что из смотрового окна вверху за ним уже наблюдают, дружелюбно взмахнул рукой, сделал жест – мол не нашёл того, кто нужен – и по левой стороне вышел прочь.

                Отдалившись немного и успокоив нервы – видя, что никто за ним не направился выяснять отношения: кто, что, зачем и почему ..., стал осмысливать увиденное. Внутри, по центральной оси, с обеих сторон строения, прямо напротив входа и противоположного выхода, размещались две большие печи, чем-то напоминающие русские, деревенские, но вместо верхних лежанок (в данном случае очень длинных), там были вмурованы по четыре очень приличных по размерам ёмкости, типа котлов. На первом им увиденной мощном очаге, судя по насыщенным запахам, готовилось варево для поголовья, а на второй – в двух открытых ёмкостях грелась вода, а в остальных - вероятно, готовилось что-то для работников, и стояли ещё разных объёмов кастрюли.

                По обе стороны от печищ, за проходами, располагались загоны для животных с кормушками. Справа - сперва было размещено маточное поголовье с сосунками, и притрушенным соломой полом, затем – отсеки с разновозрастным молодняком. Слева, в откормочном блоке, тоже разделённом на части по возрасту и предназначению, размещалось (на вскидку) более ста голов уже приличных по весу особей.

                Свинья, хоть и считается «грязным» животным, никогда не гадит там, где ест, поэтому весь навоз образовывался в противоположной стороне от кормушек, ближе к стенам, сгребался в желоба и регулярно вывозился, судя по тому, что его особо не было видно и специфичный запах стоял нестойкий. Поразило то, что все загона располагались над полом (не переохлаждались зимой), их деревянные части были побелены известью и выглядели очень ухожено и прилично. Вся «механизация», уборка и кормление держалась на ручном труде, вёдрах, лопатах и скребках а также особых, разнообразных тачках, тележках, передвигающихся по железным и деревянным настилам.

                Крышу подпирали два ряда крепких железных опор, на которых смонтирована вентиляция, освещение и прочая проводка. В середине, между печками, и по углам помещения размещались разные столы, ёмкости, закрытые подсобные помещения и ещё что-то неизвестного предназначения. Из рабочего персонала увидел всего 5-6 человек, занятых своими делами и не обративших на Алексея никакого внимания.

                Свинарня «в законе», выглядела очень продуманным по размещению, мощным заведением, которому могли позавидовать многие откормочные цеха ... Создалось впечатление, что даже животные вели себя там  «прилично», по крайней мере каких-то визгов, шумов и разборок не было слышно – сытая скотина спокойна и всем довольна!

              ... Весь остаток дня Лёха переваривал увиденное, понимая, что его уровень подготовки и финансов до такого частного бизнеса ещё не доросли ...