Фаянсовая хрупкость

     Любите ли вы красивую посуду? Или не очень? Знаете ли вы таких людей, которые годами и веками собирали свои бесценные сервизы, и так и не использовали из них хотя бы кружку? Такие огромные сервизы хранятся годами, и ждут того самого повода. Ждут-ждут и так и остаются неиспользованными, «не у дел». Прекрасные сервизы на двести персон (конечно же, это сарказм), подаренные на свадьбу, доживают до красной (платиновой) свадьбы. На минуточку, это сто лет вместе. Хозяева сервиза уже состарились и умерли в один день, а он перешел по наследству к их внукам, правнукам и так далее и тому подобное.

     Одним моим знакомым однажды на свадьбу подарили огромный чайный сервиз. Они искренне улыбнулись дарителю и заверили его, что очень и очень рады. Если, что даритель – это не я. Но, миллион чашек для чая или куча хрустальных бокалов, которые ждут приема королевы, так и пылятся бессчетное количество лет на антресолях. Пока какая-нибудь крошка из потомков семьи свалит все это великолепие на пол. Тут же раздается дикий вопль мамы или бабушки: «Что ты наделала/л»?

     Над этими тарелочками, чашечками и мисочками люди готовы трястись как над невероятной реликвией. Любой скол или любое повреждение позолоченной или посеребренной каемочки – просто конец Вселенной.

     Я в детстве разгрохала много всего стеклянного и хрупкого. Например, страусовое яйцо, которое я чисто «случайно» уронила со стола на пол. Разбила тяжелую статуэтку обнаженной женщины. Пока бежала мимо папиной машины сбила боковое зеркальце. По такому же принципу разбила свой висок об железный угол дома. Как можно заметить, что-то разбивать – моя фишка.

     За все проведенные годы на этой опостылевшей земле я разбила много всего. Это правда. Однако я ни разу не сломала ногу, руку или еще что-нибудь. А это – очень удивительно. У меня координация нарушена, обе ноги – левые. Могу упасть на ровном месте. Со мной однажды приключилась удивительная история. Я вечером смотрела фильм и вдруг все зависло. У меня плохое зрение, я лежала на кровати, свет был выключен. Я встала на корточки, перезагрузила фильм, а потом села мимо стула и ударилась об его спинку своей спиной. На правой стороне спины образовалась ссадина. Дальше – больше. На следующий день я пошла на работу, и там, о чудо! – опять упала со стула и ударилась спиной, но уже левой стороной. У меня образовались две равнозначные ссадины. Они были идеально симметричны и одного красноватого оттенка. Это было безумно смешно.

      Или другой подобный случай. Я тогда заканчивала аспирантуру в универе и работала на полставки в колледже. Это было перед восьмым марта. На работе мне подарили теплый плед и полотенце к празднику. У меня было несколько пар со студентами, потом нужно было забрать в миграционной службе паспорт Российской Федерации. И после еще был ряд дел. Однако этот день оказался весьма оригинальным.

     После работы я приехала в миграционную службу и там ждала с кучей пакетов в руках (для дел и подарок). Прошла свою очередь, забрала паспорт. Вышла из миграционной службы и отправилась на автобусную остановку. Я была без очков, зрение у меня 50% на левый глаз, а правый – почти ничего не видит. Я не заметила какую-то торчащую хрень из земли, споткнулась и грохнулась прямо плашмя. Люди на остановке были просто в восторге. У меня были свезены колени, из которых текла кровь. Я свезла пальцы на руках, и правая рука посинела и опухла. На большом пальце треснул ноготь напополам. Это было эпично и красиво.

     И эти примеры далеко не все варианты моих приключений. Просто поражает мое воображение тот факт, что за 31 год я еще ничего не сломала. Ни ногу, ни руку, ни позвоночник. Ломать и разбивать можно что угодно: посуду, руки или ноги, голову, статуэтку, бытовую технику и т.д.

    Мне по такому принципу «запасания на особенный случай» вспоминается случай из «Ворониных»: мама Лене оставляет особенное столовое серебро, которое достается на свет Божий два раза в жизни – на свадьбу и поминки, а Костечке – квартиру. Очень равнозначно. «Все равны, но другие – ровнее» («Скотный двор» Д.Оруэлл). Пока люди трясутся над своими особо ценными материальными вещичками, и навязывают их ценность другим людям, Бог остается единственной сущностью, перед которым все равны.