Наби

 Есть в нашем кругу друзей -— Наби, высокий, крепкий телосложением, любитель весёлой жизни и неадекватных шуток. «Таких друзей иметь -— и врагов не надо», как раз про него сказано. В девяностых мы работали на одном комбинате, где и подружились. Тогда у нас ещё не было мобильной связи, но он мог с поста ГАИ или ещё откуда-нибудь в три часа ночи позвонить, чтобы спросить: — Что делаешь?.., а чё ты спишь, у меня колесо лопнуло, привези запаску.        И когда я был уже готов выйти из дома чтобы забрать машину со стоянки: -— Сейчас приеду, -— слышал в трубке его смех, -— Я тебя просто проверял, у меня всё нормально.         Чаще всего он делал это когда был в состоянии под градусом. Ради такой шутки он мог кого-нибудь из друзей и «похоронить». Один раз так и сделал:
—- Ты что, спишь? Наш Али умер, комбинатовский.
—- Как, умер, как это случилось, что произошло? Ведь вчера с ним виделись! —-спрашиваю я.               
—- С женой поругался, вышел из дома, упал в какую то яму.                —- А где ты сейчас?
—- У него дома, во дворе на тазияте.               
-— Сейчас приеду (даже в голову не пришло -— какой тазият в три часа ночи?).
 Знакомый смех в трубке заставил напомнить про Наби —- всё ясно.
Позже эта история получила широкую огласку. Через пару дней я, с заросшей щетиной на лице, стоял во дворе комбината. «Покойник» Али подошёл ко мне при всех и хитро улыбаясь спросил:
-— Что случилось, почему ты с бородой?
Ответ был простой:
-— Я думал ты умер…               
И так день ото дня, Наби должен был где-нибудь как-нибудь отметиться с каким-нибудь приколом, у него такое всегда везде проходило. В общем, весёлый человек любит пошутить, а какие это шутки особо не задумывается.
   Ответка пришла скоро. Свой юбилей он отмечал в ресторане гостиницы «Турист». Собрались друзья, отметили как положено. В фойе установили видеокамеру, и на неё по очереди все поздравляли юбиляра с днём рождения и говорили разные хорошие слова в его адрес. Я сразу отказался, потому что говорить про него как все у меня слегка язык не поворачивался, так и сказал:
—- Могу испортить общий фон.
   Но от меня не отстали, всё таки наш друг, пришлось и мне говорить на камеру:             
—- Говорят —- боксёры с головой не дружат (общий смех), этот человек уже сейчас с головой не дружит (общий смех), представляете, что бы с ним было, если бы он ещё и боксёром был (общий дружный смех), громче всех смеялся сам Наби.
Через пару дней врывается ко мне домой:
—- Ты что натворил? Всё испортил. Я усадил перед телевизором семью, родственников, наслаждался просмотром видео пока не появился ты, -— он вопросительно уставился на меня.
—- Ну, а что ты хотел от меня услышать, я неправду где - нибудь сказал? Я же просил -— оставьте меня, на камеру врать не умею, всё испорчу, теперь получай и не обижайся.                Он ушёл ничего не сказав, но его бурное недовольство только веселило.              На свадьбе его сына мы, человек десять, сидели за большим круглым столом в отдельной просторной  комнате рядом с основным залом, нас отделяла только тонкая стена с дверью. Наби сидел то с нами, то уходил к гостям, где царила шумная музыка вперемежку с громким голосом тамады. По просьбе одного из друзей я снова рассказал историю моего «интервью» с юбилея Наби. Только прекратился дружный смех после окончания рассказа, как заходит ничего не подозревающий Наби и, так важно, подчёркивая каждое слово, с достоинством говорит:
—- Там тамада хотел сейчас пригласить к микрофону Нурмагомеда, но я ему отказал -— не надо ему слова давать, не дадим говорить.
Только что утихший, было, смех взорвался снова, напугав Наби.
Оглядев всех, догадавшись, он с улыбкой сказал:
-— Аа, уже всё знаете…