Капитан Марычев

РЕЗКИЙ ДЯДЯ ВОВА

Капитану Марычеву время получить звание майора пришло давно, но должность курсового не позволяла. Максимум капитан. «Курсовой офицер», так курсанты в обиходе называли командира учебного взвода. Но в олимпийский восьмидесятый, наконец, Марычева назначили командиром роты на первый курс.

Высокий, худой и жилистый, но с широкими костистыми плечами, типичный Дон Кихот. Он был молодой, около тридцати, но для вчерашних школьников, курсантов, это был этакий дядька, поэтому с первого дня к нему прилипла кличка Дядя Вова.

 Он был весь какой-то порывистый, даже резкий, как ситро. Ходил он очень быстро, делая огромные шаги. В помещение роты не входил, а влетал, и всегда неожиданно. Дневальный на этой волне, не подавал команду, а орал: «Смирно!». Дядя Вова быстро и чётко сгибал руку в локте и резко выбрасывая пальцы ладони к виску, порывисто отвечал: «Вольно!», а затем резко бросал руку дневальному и говорил: «Здорово!». Это движение всегда пугало, дневальному казалось, что его хотят ударить. На эти крики сразу вылетал дежурный и мчался доложить вошедшему командиру. Резкие движения рукой повторялись, и перепуганный дядивовиным приветствием дежурный, потом с дневальным долго обсуждали это приветствие, и говорили, что еще неделю руку мыть не будут.

ТУАЛЕТНЫЙ ЗАПЛЫВ

Многие первокурсники, впервые столкнулись с такого вида унитазами – плоская, вытянутая раковина, вместо привычной чаши. То ли из-за этой особенности, то-ли от старого оборудования, здание было построено ещё в тридцать втором году, только канализацию забивало каждый день. Запах из казармы не выветривался. Дядя Вова кричал перед строем, что это не деревня и нельзя сливать в унитаз бумагу, тряпки и всё то, что может его забить. Не взирая на его крики, каждый день случалась авария, и канализация снова заплывала.

Это продолжалось до тех пор, пока, однажды капитан Марычев, когда рота была на занятиях, собрав в туалете весь наряд, провел с ними занятия по содержанию канализации в рабочем состоянию. Он приказал всем раздеться до нательного белья, разделся сам по пояс, и личным примером показал, как надо бороться с засорами.

Он запустил руку в унитаз, и стал выгребать все что там застряло и мешало проходу, при этом, как всегда, резко и громко приговаривал: «Вот так надо! Вот так!». Глядя на своего командира, весь наряд разобрали унитазы, каждый по одному, и руками прочистили засоры. Причиной оказалась тряпка для мытья полов, которую спустили вместе с водой после уборки, в очко унитаза. Это дало повод ротному высказывать новые шедевры армейского фольклора. Вечером, построив роту, Дядя Вова кричал перед строем, а когда он нервничал, то начинал немного заикаться:

– Я вас научу ср…ть по разделениям! Д-Делай раз! Делай Два! Пол шишки вперёд! П-Пол шишки назад! – и в таком духе еще много чего другого.

Может курсанты, вдруг повзрослели и научились пользоваться туалетом. А может та наука, что провел командир, оказалась наиболее доходчивой, только унитазы, действительно, перестали засоряться.

ШАПАКИН И ИГОЛКА

Однажды, подшивая обмундирование курсант Шапакин случайно проглотил иголку. Такие явления в армии не редкость. Это сопоставимо с членовредительством. В период Великой Отечественной войны членовредительство, вообще, каралось расстрелом! А в то время, это деяние происходило по причине попытки уклониться от службы и на время лечь в госпиталь для лечения, ибо неизбежно повреждался желудок. Кроме того, создавались лишние хлопоты врачам для извлечения инородных тел из желудка. Если такой военнослужащий надеялся комиссоваться после лечения, то он ошибался, так как вполне мог быть привлечён к уголовной ответственности, с отправкой в дисбат, а потом всё равно, дослуживать оставшийся срок службы.

Дело с Шапакиным обстояло не так. Иголку он проглотил случайно, при том, как утверждал сам, даже не заметил этого. Он держал иголку во рту и вдруг она исчезла. Переполох был не шуточным и Шапакина срочно на машине дежурного по училищу отвезли в гарнизонный госпиталь. Там, раздеваясь на рентген, Шапакин сам обнаружил свою иголку, застрявшую в майке. ЧП таким образом, не случилось, но капитан Марычев, построив роту, дал выход своим эмоциям:

– Иголки! Я вас научу иголки глотать! В-Вы у меня ложки глотать будете! Вы у меня м-мышей по коридору ловить будете!

СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Самый первый отпуск курсанта – что может быть слаще? Вчерашний школьник, порой ни разу далеко не уходивший от своего дома, сразу попадал в трудную армейскую обстановку. С головой хлебнув нелегкой мужской жизни, через полгода, он получал эту отдушину – на две недели вернуться к себе в родной дом, к своей маме. Каково же было молодому курсанту Череднику, получившему буквально за пару недель до отпуска три наряда вне очереди, услышать от командира взвода:

 – Сколько вы крови из меня выпили, товариЩЬ курсант. Вот теперь моя очередь. Вы у меня отработаете свои наряды во время отпуска.

Сначала Череднику это не показалось зловещим. "Подумаешь? Три наряда! Быстренько отработаю и уеду".Но, проводив грустным взглядом последнего, покидавшего роту курсанта с чемоданом, и проснувшись на следующий день в пустой казарме, легкомысленности у Гриньки поубавилось. Отчаяния прибыло, когда лейтенант Быков (взводный) пришел в роту только к обеду и объявил, что первый наряд назначит завтра. Первые сутки показались бесконечными.

 Никогда в своей жизни Гришка Чередник, с таким энтузиазмом, скоростью и усердием так не старался, отрабатывая наряды. Туалет роты был так отдраен и вылизан, что сверкал, как новогодний подарок. Ножки всех стульев казармы, а их более тысячи, были тщательно выскоблены острыми гранями битого стекла, ошкурены и покрыты лаком. Все номера на кроватях, тщательно вытерты и оттрафаречены по-новому, а для противогазовых сумок на всю роту был вырезан из фанеры, отшлифован, подписан пером и тушью, а затем покрыт лаком, комплект бирок на сто двадцать человек. И вот, после этих «авгиевых конюшен», Быков заявил, что выдаст отпускной билет только после обещания стать лучшим курсантом в роте.

Пообещать не долго, но как потом в глаза смотреть, когда не сдержишь свое обещание? И Чередник с глазами, полными слез сидел на полу в коридоре, рядом с канцелярией роты. Задумавшись о своей горькой судьбе и поняв, что жизнь пропала, он не заметил, как к нему подошёл капитан Марычев. Узнав о «горе» курсанта, он зашел в канцелярию и закрыл за собой дверь, а через пару минут вызвал к себе Григория.

– Что, боишься слово своё нарушить, дав трудное обещание? И обмануть командира не можешь? – он сразу понял душу курсанта, как заправский психолог – Запомни, Гриша. Мне и нахрен не надо, чтобы ты был лучшим… Мне надо, чтобы ты стал настоящим человеком!

В отпуск Чередник, уехал в этот же день. Первокурсник бежал на вокзал с чемоданом в руках, а в голове пульсом билась одна только мысль - быть человеком. Хотя четыре дня и так короткого зимнего отпуска пропали даром, он  чувствовал себя победителем. Он понял главное, что быть человеком в жизни это намного дороже, чем быть лучшим курсантом, а держать данное тобой слово, это намного важнее, чем хитрить и давать пустые обещания.

А Дядя Вова ротным у них был недолго. Во втором семестре первого курса его перевели на кафедру Огневой подготовки. Расписания занятий были составлены так, что свой предмет в своей роте он так ни разу и не провёл.