Как влюбиться и не быть съеденным. 20

Глава 20: Статья, которую нельзя не написать

Бишкек встречал Джаркина и Светлану привычным палящим солнцем, которое, казалось, знает все городские сплетни. «Снежана» припарковалась у здания, где главный редактор Наталья Александровна уже ждала их в редакции.
— Ну, здравствуйте, мои герои, — сказала она. — Выглядите так, словно побывали на сафари: загорелые, взволнованные, с искорками в глазах.
— Почти так и было, — ответил Джаркин, поправляя камеру на плече. — У нас есть материал. И не просто материал, у нас динозавры!
— А у меня кофе и печенье. И кое-что, что заставит вас пересмотреть всё, что вы знаете, — сказала Наталья Александровна, ведя их в кабинет с видом из окна на всё тот же абрикос.

Они устроились в креслах. Светлана уже по-хозяйски налила кофе в три чашки.
— Наталья Александровна, — начал Джаркин, — мы были на берегу. Видели их. Сначала следы, потом — самих. Я снял кадр. Один. Но он говорит больше, чем тысяча слов.

Он включил камеру и показал фото: два гигантских силуэта в отблесках воды. Наталья Александровна замерла.
— Это… это сенсация и удар по общественному спокойствию.
— Мы были рядом, — добавила Светлана. — Очень близко. Они нас заметили. Но, видимо, любовь сильнее голода.
— Любовь спасла вас от зубов? — усмехнулась Наталья Александровна. — Это звучит заголовком. Но, Джаркин, ты не единственный, кто копает. У меня тоже есть свои лопаты.

Наталья Александровна достала папку, из которой выглядывали документы с грифом «для внутреннего пользования».
— По моим каналам, — начала она, — выяснилось, что иностранная фирма, которая якобы занимается экологическим мониторингом, на самом деле ведёт секретный биотехнологический эксперимент. По данным, до которых я добралась, в лаборатории с использованием методов палеогеномики и редактирования ДНК они реконструировали фрагменты генома из окаменелых образцов, восполняя пробелы генетическим материалом современных рептилий и птиц. Так создали жизнеспособные эмбрионы, из которых вывели этих существ, а затем выпустили их в озеро. Сначала одного, позже ещё двоих. Организмы демонстрируют ускоренный метаболизм и экспоненциальные темпы роста, а их поведенческие паттерны остаются непредсказуемыми и неподконтрольными.
— То есть, это не просто «нашли динозавра», а «создали и выпустили»? — уточнил Джаркин.
— Именно. Теперь они пытаются их кормить, отслеживать, и… монетизировать. Туризм, эксклюзивные съёмки, научные права. Но вот что страшно: они не знают, как эти существа поведут себя дальше. Один уже утащил корову. Другие едва не добрались до вас. А кто будет следующим, никто не знает.
— Да, — грустно согласился Джаркин. — И люди пропадают.
— Ужасно, — прошептала Светлана.
— Я разрешаю тебе опубликовать статью, — сказала Наталья Александровна, глядя на Джаркина. — Но с оговоркой: мы не называем фирму. Пока. Мы публикуем факты, фото и предупреждение. Люди должны знать. И должны бояться.
— Я напишу, — пообещал Джаркин. — Напишу так, чтобы у читателя мурашки пошли не только от страха, но и от осознания, что мы живём в мире, где чудовища реальнее, чем обещания политиков.
— А я помогу, — добавила Светлана. — Буду твоей вдохновительницей.
— И стратегической улыбкой, — подмигнул Джаркин.

Наталья Александровна встала, подошла к окну, посмотрела на абрикос.
— Знаете, — произнесла она, — иногда кажется, что мир сошёл с ума. Но если в этом безумии есть место светлым чувствам и правде, значит, мы ещё держимся.

В кабинете повисла тишина. Потом Наталья Александровна ещё раз взглянула на фото, Джаркина, Светлану. И кивнула, давая им своё добро по-дружески.
— Езжайте, — сказала она. — Пишите. Любите. И берегите друг друга. А я пока приготовлю площадку для нашей правды.

Они вышли из здания, и солнце над Бишкеком уже клонилось к закату, окрашивая город в медные тона.
— Ну что, домой? — спросил Джаркин, заводя двигатель.
— Домой, — ответила Светлана, улыбаясь.

Дорога была удивительно быстрой. Судьба решила не ставить преград тем, кто несёт правду. И вот знакомый двор, с облупленным фасадом и кривым деревом у подъезда, которое Джаркин почему-то всегда считал своим талисманом. Он повернулся к Светлане и обнял её.
— Мы справимся. Я обещаю, — тихо произнёс он, и в его голосе не было пафоса, только слова, которые он собирался сдержать.

Светлана прижалась к нему.
— Пошли в кафе? — предложил он.
— Нет. Я приготовлю из того, что есть у тебя дома.
— Хорошо, тогда добро пожаловать ко мне.

Когда они вошли, Светлана с женским любопытством прошлась по комнатам. Квартира была скромной, но с характером, как и её хозяин. В прихожей висела старая куртка, которую Джаркин, судя по всему, не носил, а просто не решался выбросить. На полке ключи, флешки и записка с напоминанием «купить сахар». Зал был одновременно рабочим кабинетом, гостиной и местом для размышлений. Книжные полки, забитые книгами, не по цвету, а по смыслу, от истории до поэзии, от философии до сборников анекдотов. На столе блокноты, ручки, журнал с загнутыми страницами. И чашка с засохшим кофе — немой символ вечной спешки. Диван старый, с потертым подлокотником, но явно любимый. И вполне симпатичный плед. Небольшая спальня с аккуратно заправленной кроватью, где под подушкой пряталась тетрадь с записями мыслей, не нашедших места ни в одной статье. В углу гитара, покрытая тонким слоем пыли, ожидавшая, когда её снова обнимут.

На стене — фотография родителей, немного выцветшая, но тёплая, как память, которую не стереть ни временем, ни болью. Отец сдержанный, с прямой спиной и внимательным взглядом, в нём угадывались азиатские черты: высокие скулы, тёмные глаза, спокойная сила. Джаркин был похож на него. Мать с каштановыми волосами и мягкой улыбкой. Они оба были альпинистами, искали вершины не только в горах, но и в жизни. Погибли вместе, в снежной лавине, когда Джаркину было всего девять. С тех пор его воспитывала бабушка, мать мамы, молдаванка с сильным характером. Она говорила с акцентом, пекла кукурузные лепёшки и умела обнимать так, что сразу становилось легче. Именно она научила Джаркина варить борщ, не бояться одиночества и уважать труд. И хотя она давно ушла, её голос иногда звучал в голове Джаркина, особенно в те моменты, когда нужно было принять трудное решение.

Кухня оказалась минималистичной, но всё функционально, всё на своём месте. На подоконнике кактус. Одинокий, колючий, выживший не благодаря заботе, а благодаря своей способности обходиться без неё.
— Хорошо у тебя, — отметила Светлана. — Наверное, и стены умеют слушать?
— Да, умеют. Особенно, когда я разговариваю сам с собой, — признался он с улыбкой. — Иногда даже спорят.

Светлана заглянула в холодильник. Там были яйца, кусочек сыра, немного зелени, банка консервированной фасоли и подозрительно одинокий лимон. В морозильнике лежала пачка пельменей.
— Ну что, шеф-повар, из этого можно сделать ужин? — спросил Джаркин. — Или я могу быстро сбегать за продуктами.
— Если я шеф-повар, то ты — вдохновлённый дегустатор. Поэтому наберись терпения, садись и спокойно пиши. А я устрою гастрономическое чудо на фоне предстоящего конца света.

Джаркин поцеловал Светлану в щёку. Сел за стол, открыл ноутбук, вдохнул и начал:
Заголовок: «Тени мезозоя: как любовь спасла от зубов»
Вступление: Мы привыкли думать, что чудовища — это мифы. Что динозавры — это музейная пыль. Но на берегу Иссык-Куля, среди облепихи и караганы, я увидел то, что не укладывается в современные учебники. Я видел динозавров.
— Как звучит? — спросил он, повернувшись к Светлане, которая слушала его и взбивала яйца.
— Отличное начало.
— Спасибо. Ты — моя муза с венчиком.
— Я вообще-то сковородку ищу. Где она?
— В нижнем ящике. Рядом с бабушкиной мясорубкой и запасным зарядником.

Светлана нашла сковородку, включила плиту и начала готовить омлет с сыром и фасолью. Лимон она нарезала тонкими дольками «для эстетики», как сказала.
— Знаешь, — сказал Джаркин, не отрываясь от экрана, — я раньше думал, что журналистика только про факты. А теперь понимаю, что это про людей. Про страх, про любовь, про то, как мы держимся, когда всё рушится.
— А ещё про то, как не забыть поесть, — напомнила Светлана. — Потому что голодный журналист опаснее любого динозавра.

Они рассмеялись. Смех был тихим, домашним, казалось, что и квартира улыбалась, наполнившись уютом и женским обаянием.
— Ужин готов, — произнесла Светлана, ставя тарелки на стол в зале.
— Свет, — сказал Джаркин, подойдя к ней близко, — спасибо тебе. За то, что не убежала, когда было страшно. За то, что смеёшься, когда я нервничаю. За то, что ты — это ты.

Он нежно обнял её. И они просто стояли среди запаха омлета и мерцания ноутбука. Слов не было. Но было всё: тепло, принятие, радость быть рядом.