Финал

Если долго всматриваться в бездну, бездна начнёт всматриваться в тебя. Мне пришлось не просто заглянуть в неё — я в ней утонул.

Моя беда была тонка, как паутина, и крепка, как сталь: однажды ночью я понял, что у меня нет лица. Нет, зеркала по-прежнему отражали мои привычные черты, но я их не чувствовал. Они были маской, приросшей к пустоте. Моя тень, верная спутница, стала длиннее и темнее, она жила своей жизнью, и порой мне казалось, что это она — настоящая, а я — лишь её бледное отражение, прикованное к дневному свету.

Я утратил свой смех — он стал эхом чужой радости. Мои слёзы были лишь солёной водой, не приносящей облегчения. Я стал человеком-полуночником, призраком в собственном доме.

Однажды старая ведунья, чьи глаза были подобны двум колодцам, сказала мне: "Твоё лицо не пропало. Оно ждёт тебя на Вершине Молчания, за Перевалом Забытых Ветров". И я отправился в путь, когда последняя звезда скрылась за тучей, ибо только во тьме я чувствовал себя честным и даже ложная надежда была теплее полного безразличия.

Мой путь лежал через Сумеречный Лес, где деревья не отбрасывали теней, потому что сами были сотканы из мрака.
Каждое дерево пыталось сбить меня с тропы, нашептывая мои же страхи. Чтобы пройти, мне пришлось научиться отличать их лживый шёпот от шелеста настоящих листьев.

Там я встретил Шёпот — бесплотное существо, что крало голоса у заблудших. Оно пообещало мне вернуть моё лицо, если я отдам ему своё имя. Я брёл за ним сквозь чащу, и с каждым шагом моё имя таяло, как утренний туман. Я почти забыл, кем был, когда понял его уловку: отдав имя, я бы окончательно перестал существовать. Я прогнал Шёпот не криком, которого у меня почти не осталось, а молчанием — таким глубоким и тяжёлым, что даже тьма отступила.

Я пересёк Болота Забытых Снов, где из топи поднимались туманные образы того, чего я когда-то желал. Они манили меня, обещали спокойствие и умиротворение. Мне пришлось научиться проходить сквозь них, не поддаваясь их сладкой лжи, признавая, что эти мечты мертвы, и оплакивая их прямо на ходу. Каждая пролитая слеза, на этот раз настоящая, делала меня чуть плотнее, чуть реальнее.

Наконец, я пришёл на Лунное Плато, где тени обретают вес и голос. Там, под светом мёртвой луны, я увидел её — свою собственную Тень. Она стояла напротив, но была не плоским силуэтом, а объёмной, сотканной из всех моих страхов, сомнений и подавленных желаний. Она была моим истинным, тёмным лицом.

"Ты искал себя?" — пророкотал её голос, похожий на скрип могильных плит. — "Но ты бежал от меня. Ты хотел света, не принимая тьму, что его рождает". И она протянула ко мне свои угольные руки. Я не отшатнулся. Я сделал шаг вперёд и обнял её. В тот миг, когда свет и тьма слились во мне, когда я принял свою полночь как часть своего рассвета, я почувствовал, как на пустое место возвращаются и смех, и слёзы, и жизнь.

Вернувшись в свой мир, я обрёл не то, что искал, а то, в чём нуждался: не лицо, а целостность.