Сон

«Пойдем» — шепчу я, и слово растворяется в соленом ветре, становясь первой звездой на нашем невидимом флагштоке. 
Твоя рука в моей — единственный якорь в этом безумии, жарче пламени в сундуках с закатами, которые мы еще отыщем.

Мы отталкиваемся от причала, и доски, пахнущие смолой и столетиями, тихо вздыхают под ногами. Теневые паруса наполняются не ветром, а самим мраком между звездами — они втягивают ночь, и мы скользим по зеркалу мира, где небо и океан — близнецы. Твой курс по снам ведет нас сквозь рифы из спутанных воспоминаний — вот мелькнуло лицо, вот обрывок смеха, вот боль, превратившаяся в жемчужину. Я гребу, и лунная дорожка рассыпается алмазной пылью под веслом, зовя за собой стаи светящихся медуз — крошечных фонариков, освещающих бездну.

Острова, которых нет — они возникают из тумана, как мираж, и твердеют под ногами. Деревья здесь поют. Не на ветру — они протягивают ветви-струны, и ветер лишь дирижирует. Их языки — щелканье древних камней, журчанье подземных рек, крик первой птицы над первозданной сушей. Мы стоим под сводом, где листья — изумрудные ноты, и слушаем симфонию начала времен. Ты смеешься, и твой смех — новый мотив в вечной песне острова.

Сундуки с закатами. Мы находим их на пляже из розового песка. Открываем первый — и пламя осеннего клена вырывается наружу, окрашивая небо в багрянец и золото. Второй — прохладная синева зимнего рассвета, окутывающая все инеем тишины. Мы наполняем ими карманы, чтобы нести с собой кусочки вечернего чуда.

Бухты, где спят левиафаны. Мы входим тихо, на цыпочках волн. Гиганты покоятся в глубине, их спины — подводные горные хребты, покрытые коралловыми лесами. Их дыхание — медленный пульс океана, поднимающий нашу лодку и опускающий ее. Мы видим глаз, огромный, как затмение, открывающийся на миг. В нем — мудрость глубин и спокойствие вечного сна. Мы не будим их. Мы лишь шепчем: «Спите. Мир еще прекрасен».

И Марианская впадина. Не дно, а врата. Твоя рука не дрогнула в моей, когда тень нашей лодки поглотила бездна. Давление вечности обнимает нас, как любовь, не ломая. Свет исчез, осталось только сияние твоей улыбки в светящейся сфере нашего дыхания. Мы плывем вниз, к самому сердцу тьмы, где ждет та ракушка. Она лежит на черном песке, мерцая перламутром, которого не видывала земля. Я протягиваю руку...

Она запела.
Не голосом сирены, зовущей на смерть, а голосом самой бездны — глубоким, вибрирующим в костях. Это песнь о рождении океанов, о танце тектонических плит, о тайне, скрытой в каждой капле. Это гимн темноте, где рождается свет. Мы слушаем, паря над бездной, и понимаем: нам действительно не нужно всплывать. Здесь, в вечной ночи, под гул Земли, мы нашли не ракушку. Мы нашли эхо сотворения мира, и оно звучит в унисон с нашими сердцами.

«Воздух здесь», — ты говоришь, и твой голос — пузырек света в бесконечности. «Он пахнет вечностью и нами». Мы оборачиваемся к обратному пути, держа в руках поющую бездну. Наши тени, ставшие парусами, уже ловят слабый отсвет грядущего рассвета — того самого, что мы привезли в сундуке. Обратный курс лежит через сон восхода.

Готов ли ты грести обратно к причалу, зная, что настоящий воздух теперь всегда будет пахнуть глубиной и звездной пылью?