Дмитрич

                Дмитрич
                Рассказ из советского прошлого      

      Виктор Дмитрич Сазонов прибыл в посёлок Корлики, Нижневартовского района, Тюменской области, в 197… интересном году, как и все, - на вертолёте. Просто перед этим наугад ткнул пальцем в карту необъятного СССР, купил билет в Нижневартовском аэропорту, , пошёл на вертолётную площадку, договорился с лётчиками, сел в вертолёт и через час с небольшим полёта добрался до пункта назначения расположенного глубоко в западно - сибирской тайге. Кто-то поёт про неё, что она голубая, а я видел её в основном рыжей зимой и летом, с вкраплениями зелени. Но, если кому-то приятней, что тайга голубая, то пусть будет голубой, или хоть серо-буро-малиновой в крапинку, тем более, что именно так оно и есть!
      Виктор Дмитрич прилетел в Корлики не потому, что ему шибко захотелось таёжной романтики, и чего-то такого, чего нет в городах. Этого он в больших количествах поимел в своей увлекательной судьбе немало. Руководил вокально-инструментальным ансамблем в родной Самаре. Намывал золотой песочек в Бодайбо. Ловил хариуса в бурных таёжных речках Верхоянска, а потому что, после отсидки, всего каких-то три года за хищение социалистической собственности из городского клуба, а именно музыкальной аппаратуры и инструментов, его, по ходу отбытия им срока, бросила и развелась, а по прибытии домой, выгнала из квартиры бывшая супруга. И ему просто некуда было идти.
      На самом деле не крал он этой социалистической собственности в виде клубной
 музыкальной аппаратуры и инструментов, а просто взял на время, чтобы с ребятами отработать свадьбу в колхозе под Самарой. Но директор клуба накатал заяву в милицию и его по прибытии со свадьбы, которая затянулась на несколько дней, арестовали. А потом и посадили на три года.
      Он несколько лет пытался мыть золото, на золотоносном руднике. Но золотой песочек с прииска Бодайбо, где он проработал несколько лет, не вовремя предъявленный для досмотра органам этого самого непосредственного досмотра, был обнаружен и установлен. Его задержали и уличили. Золотой песок изъяли. Недолго помурыжили в СИЗО, да и упрятали ещё на год поселения там же в Бодайбо, опять же мыть золотишко, но уже исключительно на любимое государство.
      Но, как говорится, всё проходит, и это досадное отбывание тоже прошло. Виктор Сазонов вольным голубем выпорхнул на просторы родимого Советского союза, где «молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас…» Что? Почёт? Вы так считаете? Значит вы – молодой человек…
      Приехав в родную Самару, Виктор Дмитрич обнаружил, что жена Лариса в их квартиру привела хахаля. И тот, здоровый бугай, уже обвешал своими стиранными ею же, бывшей супругой, носками и кальсонами все батареи, и снимать их оттуда не собирается.
      А дело было задолго до пресловутой приватизации так называемого жилья, по условиям социального найма, находящегося в личной собственности советских граждан.
      А Лариска, шельма, его, за то время, пока он в ледянющей воде, вот этими самыми руками намывал для неё золотой песочек на глухих таёжных приисках Бодайбо, успела из квартиры выписать. Так что теперь он тут никто и звать его никак, а ей с новым хахалем даже лучше, а он пусть тут не мылится и уматывает куда хочет!
      Виктор Дмитрич всё понял и определился.
      В Корликах, выйдя из вертолёта с одним рюкзачком за плечами, он остановился и
  огляделся, - куда идти? И пошёл в контору посёлка, в поселковый совет. Там в то время начальницей была хантейка средних лет Соболева Анна Филаретовна.
      - Ну, что я вам могу сказать, Виктор Дмитриевич…
      - Сазонов, - подсказал Виктор Дмитриевич,
      - Вот именно, - сказала Анна Филаретовна, внимательно с пристрастием разглядывая,
и пытаясь проникнуть в его душу, судьбу и закоулки биографии, - жилья у нас нет, работа может быть только в ПОХе, это наше Промыслово-охотничье хозяйство, так что не знаю даже, чем вам помочь, сходите в ПОХ, может быть им нужны люди? – Она, призадумавшись покрутила в руках карандаш, - а кстати, ещё зайдите в школу, может быть там что-то для вас найдётся, мне недавно директорша жаловалась на нехватку кадров.
     В ПОХе Виктору Дмитричу предложили работу трактористом на трелёвочник,
 охотником-промысловиком на отдалённое зимовье, или вальщиком леса на бензопилу «Дружба». Но трактором Виктор Дмитрич управлять не особо интересовался, охотником-промысловиком никогда не пробовал и поэтому сильно сомневался в своих способностях, а работать с бензопилой «Дружба» в руках, стоя по колено в зимнем снегу на сорокаградусном морозе, или обгрызаемый гнусом в летнем сосновом бору на лесоповале, не хотел. Да и не по возрасту как-то ему оно. А ему уже исполнилось сорок два года.

     Он отправился в школу, но зашёл в неё не с парадного высокого деревянного крыльца, а обошёл бревенчатое здание школы вокруг, и увидев дверь заднего служебного входа, из которого пахло вареной капустой, как обычно пахнет в коридорах больниц и заведений общественного питания, вошёл в неё.
     -Кто это там? - услышал он женский окрик, и в коридорчик, уставленный большими алюминиевыми кастрюлями, где он нерешительно остановился, выглянула невысокая темноволосая полная женщина в белой косынке, скорее всего повариха.
     -Здравствуйте, - как можно приветливее произнёс Виктор Дмитрич, своим самым бархатным оттенком голоса.
     -Здравствуйте, - ответила повариха, - что нужно?
     - А вот зашёл на запах, - сказал Виктор Дмитрич, - так вкусно пахнет тут у вас!
     Повариха улыбнулась, разглядывая любезного импозантного мужчину, и сказала,
     - Ну, проходите, - и она чуть оправдывающимся голосом объяснила, - а то собаки забегают, тащат всё что попадётся.
     Галина Ивановна, так звали повариху была женщиной одинокой, и оттого скучающей. Жила в поселке одна на отшибе, в избе стоящей на высоком берегу реки Корлики.      
     Невысокий, но опрятный, хорошо одетый незнакомый мужчина, случайно зашедший в школьную столовую со служебного входа, оказался разговорчивым и шутливым собеседником, чем произвёл на неё приятное впечатление. К тому же оказалось, что он холост и только что прибыл в Корлики, что он умелец и мастер на все руки, что ему совершенно негде жить, и приготовленного Галиной Ивановной особым образом огромного окуня, он, съедая с неподражаемым аппетитом, хвалил искренне и красноречиво.
     Виктору Дмитричу Галочка тоже приглянулась, своей милой слегка полноватой фигурой, курносым лицом и быстрыми, озорными глазами. От неё исходил вкусный запах еды, тепла, домашнего уюта и жизненной стабильности.
     В итоге такого счастливого стечения обстоятельств для обоих, из здания школьной столовой они через некоторое время вышли вместе и направились к дому Галины Ивановны.
     Где волшебным образом оказалась вполне настраиваемая семиструнная гитара и Виктор Дмитрич весь вечер пел для Галины Ивановны, да что там Галины, просто Галочки, песни из репертуара популярного в те годы певца Валерия Ободзинского «Звёздочка моя ясная»… от которой Галина слегка разомлела и томно попросила, - ну, пожалуйста, ещё что-нибудь, вот эту знаешь, - «Эти глаза напротив – калейдоскоп огней!», гость знал и эту песню, после чего, они, не сговариваясь перешли на «ты» …
     На следующий день у Галины Ивановны школьной поварихи и директорши местной
  Корликовской восьмилетней школы-интерната Елены Александровны Рутиной произошёл такой разговор:
     -Еленсанна, - обратилась повариха к директорше, зайдя в кабинет, рано утром перед началом школьных занятий, - у нас в школе нет учителя труда. Так?
     -Да. – ответила директорша, - нету, - она вздохнула, -я уже запрос отправила в Нижневартовск, но пока никого не прислали.
     -А у меня есть отличная кандидатура на эту должность, - с воодушевлением затараторила повариха, - человек, солидный, непьющий, на все руки мастер.
     -О-о-о, - подумала про себя директорша, - я вижу, что не только на все руки…
     -Возьмите его трудовиком, а может ещё и воспитателем в интернат, - попросила Галина Ивановна.
     - Ну, а почему бы нет, - согласилась Елена Александровна, - а какое у него образование?
     -Этого я ещё не знаю, - сконфузилась Галина Ивановна, - об этом мы пока не разговаривали.
     - Хорошо, тем не менее пусть приходит, посмотрим, - приветливо сказала директорша.
     Виктор Дмитрич в это же утро пришёл в школу, и Елена Александровна, проверив его документы и не слишком придираясь к отсутствию педагогического образования у такого представительного, симпатичного мужчины, приняла его учителем труда и воспитателем на
работу в восьмилетнюю Корликовскую школу-интернат с месячным испытательным сроком.
     Очень скоро оказалось, что обе женщины: и повариха Галина Ивановна, и директорша Елена Александровна не ошиблись в этом человеке и что разочаровываться им не придётся.
Конечно, жизнь покажет, но поначалу всё пошло как нельзя лучше. На работу новый учитель труда приходил всегда вовремя, трезвый и выбритый. Елена Александровна страсть как не любила бородатых мужчин, они казались ей неопрятными, хотя её собственный муж носил бороду. Но одно дело лесник, который работает в лесу и имеет дело с дикими животными, муж Еленсанны работал в посёлке егерем, а совсем другое дело учитель, педагог, который работает и имеет дело с детьми.
     Кроме того, учебный процесс развивался чётко и по восходящей. Очень скоро ученики Виктора Дмитрича научились делать добротные крепкие табуретки, скворечники и даже деревянные ножны для ножей, как у их родителей мужского пола. У хантов ножны для ножей, неотъемлемой принадлежности охотника-оленевода, делаются из дерева и украшаются выжженым узором и бахромой с кисточками.
     И это ещё не всё! Так ведь и девочек, которые проживали в интернате и посёлке,
  неутомимый учитель трудов тоже пристроил к делу. Они научились под его руководством, вышивать орнаменты, делать инкрустацию одежды и обуви мехом лап оленей и лосей, плести украшения из бисера и даже мастерить из березовой коры туески и набирки для ягоды.
      Ночь через две Дмитрич проводил в интернате в качестве дежурного воспитателя. Там он следил, чтобы двери интерната были заперты, чтобы дети по ночам не шалили и не устраивали беготню по коридору, иногда он от скуки читал им на ночь сказки.    
      Детишек, в интернате было около пятидесяти человек, это были дети охотников и оленеводов ханты и манси, с отдалённых стойбищ и зимовок. Родители неохотно отпускали их в посёлок, утверждая, что у детей, из-за тепла в котором они там живут, ухудшается сопротивляемость болезням, они изнеживаются и в целом страдает иммунитет и врожденные качества, присущие только северным народам. В этом была большая доля истины, но и всеобщее среднее образование в стране никто не отменял. Виктор Дмитрич вскоре приобрёл уважение и у детишек тоже.
      Одним словом, при таком ходе дела авторитет учителя труда не только в школе, в глазах директора и всего педагогического коллектива, но также и у жителей посёлка вскоре вырос и упрочился.
      Виктор Дмитрич сам по себе, как человек, был нетороплив и обстоятелен. Его речь текла плавно, и взвешенно, он почти никогда не ругался, и даже не повышал голос.
      - Были, Галочка, когда-то и у меня деньги, вот такая куча, - он показал на столе большую кучу воображаемых денег, - потом она стала, такой, потом такой, а потом вот такой, - и он смахнул рукой со стола остатки воображаемых денег, как смахивают крошки.
      Весной Виктор Дмитрич привёз из Нижневартовска двух поросят на откорм, поскольку в школьной столовой всегда оставались отходы, и Галина Ивановна просто не знала, что с ними делать. За лето поросята выросли, и Виктор Дмитрич решил их забить. Но забой свиней не такое уж простое дело, особенно для человека не склонного к зверству и живодёрству.
      -Ну, что будем делать? - спросил он осенним вечером у Галины, - поросят резать надо, а я не умею, никогда этим не занимался, - он провёл рукой по её круглому плечу.
      -Не знаю, - ответила та, отворачиваясь к стене - ты эту свинарню затеял, ты и расхлёбывай.
      Сазонов на следующий день отправился в местную больницу к фельдшеру Андрею Белому и рассказал ему о своей свинячьей проблеме.
      -Я сам никогда свиней не держал и не резал, - сказал фельдшер, закуривая сигарету, - но есть у нас один человек в посёлке, кто мог бы тебе помочь. Это синоптик Олег Безуглый с метеостанции. Он пару лет назад держал свиней, ну, и стало быть, потом их зарезал. Это я помню. Визг стоял на весь посёлок.
      Виктор Дмитрич отправился на метеостанцию. Та находилась чуть в стороне от посёлка. Обычная деревянная изба или балОк, как их называют на севере. Рядом была метеоплощадка, огороженная сеткой рабицей и на ней метеорологические будки. Дмитричу вспомнились слова гигрометр, барометр, психрометр и пытаясь вспомнить чем они отличаются, он вошёл в избу.
      -Здравствуй, Олег! – поздоровался Дмитрич с хозяином.
      Олег Безуглый по штатному расписанию числился техником-метеорологом и подчинялся Нижневартовску, а не поселковым властям. Поэтому в посёлке держался особняком, но не слишком отдаляясь от народа.
      -Здравствуй, Дмитрич, - приветливо ответил он, - как дела, с чем пожаловал?
      - Да, так, мимо проходил, дай думаю, зайду, погоду узнаю, - полусерьёзно сказал Дмитрич.
      -Погода шепчет: «Займи, да выпей» -пошутил Безуглый, -сам видишь какая погода, того гляди белые мухи полетят.
      -Сказали мне, что ты пару лет назад свиней держал, - приступил к делу Дмитрич.
      -Ну, да, было дело, - подтвердил Олег.
      -А как резал? Сам или приглашал кого-нибудь? -поинтересовался Дмитрич.
      -Сам резал, - ответил Безуглый, - не нашёл никого желающих, мне помогал охотовед Пашка Алонцев и учитель пения Лёха Кравцов, но от него больше вреда, чем пользы. Говорю ему держи задние ноги, а свинья взбрыкнула, он выпустил, она рванулась и давай бегать по двору, еле поймали. Так что ноги связывать надо.
      -Да, - кивнул Дмитрич, - надо… - Он помолчал, собираясь с духом, - ну, а мне пособишь, зарезать? Ты-то вон уже опытный в этих делах.
      -Хорошо, - не без колебаний согласился Безуглый, - давай попробуем.
      Они договорились резать свиней на воскресенье.
      Дмитрич пригласил ещё в помощники фельдшера Андрея Белого и нового, недавно приехавшего в посёлок учителя физкультуры Валерку Глухова.
      Утром в воскресенье перед смертоубийством, Дмитрич налил мужикам для храбрости, те выпили, занюхали ржаной корочкой и пошли к свинарнику. В руке у Олега Безуглова был длинный, изрядно сточенный тесак, взятый у Галины в школьной столовой.
       -У свиньи сердце бывает слева, а бывает и справа, так что тут не сразу угадаешь, - объяснял так называемый забойщик причину возможной предстоящей неудачи…
       Далее идут леденящие душу подробности совершённого зверства, так что мы их опустим. Скажу только, что визгу и крику было много, но через некоторое время всё стихло и кровавое действо свершилось.
       Дмитрич угостил мужиков остатками водочки, и, после обеда, приготовленного Галиной Ивановной и по достоинству оцененного гостями, все разошлись.
       В школе начались учебные занятия и на большой перемене в кабинет труда заглянул учитель физкультуры Валерка Глухов.
       -Привет, Дмитрич, что это у тебя? - он взял со стола стеклянную поллитровую бутылку, в которой находился деревянный крест, с поперечиной от одной стенки бутылки до другой пробитый посредине насквозь огромным железным гвоздём и загнутым вдоль длинной части креста.
       -Как он туда попал? – изумился Валерка
       Дмитрич хитро, довольный произведённым эффектом, улыбнулся
       - А вот так, берёшь крест, пробиваешь его гвоздём, гвоздь загибаешь, а потом вокруг него выдуваешь бутылку.
       -Не, я серьёзно, ты как его туда запихал, да ещё с гвоздём?
       -Да, - серьёзно ответил Дмитрич, - с гвоздём помучиться пришлось, - и он рассмеялся.
       -А знаешь анекдот про Петьку и Чапаева? – улыбаясь спросил он, - Чапаев ходит каждый день пьяный, а запаха алкоголя нет от него. Петька спрашивает: Как так, Василий Иваныч, ты пьяный а запаха нет? Чапаев говорит, клизма! Водку через клизму в заднее отверстие - и полный эффект, и начальство не поймает. На следующий день Петька ходит пьяный в дугу, а запаха нет. Чапаев говорит: Ну, что, вижу получилось? Петька отвечает: Всё отлично, Василий Иваныч, только с огурцом помучиться пришлось…
        -Смешно- улыбнулся Глухов, - а всё- таки, как? Крест запихать, там собрать, так ещё и гвоздярой загнутым пробить?
        - Ну, это несложно, - продолжал подтрунивать над молодым человеком Дмитрич,
А вот, смотри, - он взял ручку и левой рукой на листе бумаги справа налево что-то неразборчивое написал.
        -Прочитать сможешь?
        -Нет, - недоумённо ответил Валерка, разглядывая закорючки.
        -А так, - Виктор Дмитрич приставил к надписи зеркало и надпись, отражённая в зеркале, стала читаемой:
        «Виктор Дмитриевич Сазонов, посёлок Корлики 1982 год», - прочитал Валерка.
        -А теперь смотри сюда, - Дмитрич взял ещё одну ручку в другую руку и от середины листа одновременно каждой рукой в разные стороны написал «Нижневартовский район, Тюменской области». Каждая из частей надписи была зеркальным отражением другой её стороны.
        -Вот это да! Здорово! – воскликнул изумлённый Валерка. – Дмитрич, да ты Вольф Мессинг, тебе надо в цирке выступать!
        -Ну, ладно, - сказал Дмитрич,- в цирке мы ещё успеем, тут такое дело, - у Галины скоро юбилей, круглая дата, хотим отпраздновать как-то поторжественней, придать так сказать общественный резонанс событию. Народ собрать, отметить. Всё таки, в жизни раз бывает такая дата. Я вас с Ириной Владимировной приглашаю.
         -Спасибо, Дмитрич! - сказал Валерка, - мы придём.
         - А, всё таки, как это с бутылкой? – недоумённо спросил он, но тут прозвенел звонок, и Дмитрич выпроводил Валерку из класса со словами, - давай на урок, как нибудь расскажу.
         На юбилей Галины Ивановны собралось пол-посёлка, почти все школьные учителя, во главе с директоршей Еленой Александровной в сопровождении супруга, бородатого егеря Бориса Колунова. Старший охотовед Павел Петрович Алонцев с женой, фельдшер поселковой больницы Андрей Белый завидный Корликовский холостяк, синоптик с метеостанции Олег Безуглый, завмаг коопторга Зарифыч с женой Шамсруй, в общем собралось человек пятнадцать.
        - К Галиной избе Дмитрич пристроил просторный тёплый навес, в нём и собрались гости.
         Угощали в основном свининой, недавно невинно-убиенной. Беконом столь мастерски приготовленным, благодаря продуманной системе откорма поросят, что полоски мяса и сала чередовались как в торте «Наполеон». На железных крюках над столом висели копчёные свиные окорока, так что любой мог отрезать с любого края на выбор. Из головы Галина Ивановна приготовила вкуснейший сальтисон, который тут же стали пробовать, намазывая ядрёной горчицей под водочку. А ещё кровяная колбаса с гречкой, и на горячее отбивные антрекоты с грибами.
         Повариха и сам учитель труда расстарались на совесть и блеснули всем своим кулинарным искусством.
         Даже татарин завмаг Багалетдинов Рустам Зарифович и его жена Шамсруй, уплетали свинину за обе щёки.
         Застолье шло своим чередом. Юбиляршу громко и цветисто чествовали, хвалили её золотые руки и брильянтовую душу и поздравляли с поцелуями и чоканьем.
         Учитель пения Лёха Кравцов, довольно быстро захмелел, достал баян и запел частушки «Начинаем веселиться, будем вам частушки петь…»
         -Лёшка, перестань, - пихнула его под столом жена, учительница физики Людмила.
         -А что? – возмутился Кравцов и продолжил, - «разрешите для начала, на нос валенок надеть!» и захохотал.
         Кое-кто из гостей вышел покурить за ограду. Был конец осени, один из тех дней, за которыми наступает похолодание, резко задувают ветры и прилетают белые мухи. А пока листопад закончился, берёзы и осины стояли голые. Огромный кедр нависал своими зелеными лапами над крышей дома.
         Под навесом начались танцы. Мужики и бабы с топотом отбивали чечетку, Лёха Кравцов чувствовал себя первым парнем на деревне, лихо раздирал меха баяна и пытался дотянуться ртом до рюмки, которую ему ставил на верхнюю планку муж директорши школы егерь Борька Колунов. Это было забавно. Да и в целом, было весело. Вкусно, сытно, пьяно, раскрепощённо, как бывает в компаниях, где никто никому ничего не должен, ни у кого нет зуба на соседа. Никто не увёл ничью жену, и не въехал дышлом в чужой сарай. Это я так, образно выразился…
        Понемногу гости наплясались и стали опять присаживаться к столу. Виктор Дмитрич достал гитару и запел песню «А мы случайно повстречались, мой самый главный человек», обращаясь исключительно к Галине Ивановне. У женщин заблестели глаза, Галина зарделась румянцем и прильнула к Дмитричу.
        С улицы закончив перекур зашёл Лёха Кравцов и сказал
        -Снег пошёл.
        Все вышли на улицу посмотреть. Снег повалил внезапно и обильно крупными хлопьями.
        -Вот и зима началась,- сказал кто-то
        Гости, вспомнив о том, что женщины в летних туфлях, засобирались расходиться по домам. Вечеринка закончилась.
        Пришла зима, как всегда долгая и морозная с северными сияниями, ночным воем собак, очень напоминающим волчий. В особенно морозные ночи от перепада температур, когда в избе допустим плюс двадцать, а за срубом минус пятьдесят семь, брёвна в стене лопались повдоль со звуком выстрела.
        Занятия в школе шли своим чередом.
        И жизнь в Корликах шла своим чередом.
        Виктор Дмитрич прижился в посёлке, был на хорошем счету на работе и понял, что пожалуй, вот здесь, в этом захолустье, он и нашёл свой золотой песок и свой золотой самородок в тёплой ухоженной его и Галины трудами избе на высоком берегу маленькой таёжной речки Корлики, в посёлке с одноимённым названием.