Борис Годунов

**БОРИС**

---

**ПРОЛОГ. ПОСЛЕДНЕЕ ПРИЧАСТИЕ**

*Москва, Кремль, 13 апреля 1605 года. Рассвет.*

Смерть пахнет ладаном и страхом. Борис Фёдорович лежал в своих царских покоях и вдыхал этот знакомый аромат последних дней — когда священники уже не отходят от постели, когда каждый вздох может стать последним, когда душа готовится к отчёту перед Судией, которого не обманешь.

За окном занималась заря над Москвой — такая же, как пятьдесят три года назад, когда он родился в небогатом дворянском доме на костромской земле. Но тот мальчик Боря, сын служилого человека Фёдора Ивановича Годунова, не мог даже мечтать, что умрёт в царских палатах Кремля, в постели, где спали потомки Рюрика.

Впрочем, умрёт ли царём? За стенами дворца гудела Москва, неспокойная, изменчивая, как женщина в предчувствии измены. Где-то там, в тавернах и на торжищах, уже шептались о Дмитрии — о мёртвом мальчике, ставшем живым проклятием его царствования.

— Батюшка-государь, — едва слышно прошептала Мария Григорьевна, сжимая его холодеющую руку. — Исповедник пришёл.

Борис повернул голову. У постели стоял отец Иосиф — старик с глазами, видевшими слишком много человеческих грехов, чтобы удивляться ещё одному умирающему правителю.

— Готов ли еси, чадо, поведать Господу о деяниях души твоей?

*Готов ли?* Борис прикрыл глаза. Пятьдесят три года жизни пронеслись перед ним, как листы рукописи на ветру. Что рассказать? О том, как сын мелкого костромского дворянина стал царём всея Руси? О том, как строил школы и больницы, защищал границы, кормил голодных? Или о том, как лгал, интриговал, губил противников?

А главное — о том майском дне в Угличе, когда умер ребёнок, а с ним умерла его, Бориса, способность спать спокойно.

— Отче, — прохрипел он, — я... я не знаю, с чего начать.

— Начни с того, что болит больше всего.

Больше всего болела память. Не о грехах — о том единственном грехе, который превратил всю его жизнь в искупление. Углич, 15 мая 1591 года. Царевич Дмитрий Иванович играл во дворе с мальчишками, а потом...

— Отче, — шептал Борис, и слова давались ему всё труднее, — убил ли я того мальчика? Или просто не спас? Где граница между грехом и неведением, между приказом и... и попустительством?

---

**ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕМЕНА СУДЬБЫ**

**Глава 1. Кровь и честь**

*Костромские земли, поместье Годуновых, 1560 год*

Фёдор Иванович Годунов был человеком своего времени — служилым дворянином средней руки, который знал цену каждой копейки и каждого неосторожного слова. Его род служил московским государям уже два века, не поднимаясь особенно высоко, но и не падая низко. Годуновы были из тех, кого называли "надёжными" — не блестящими, но верными.

— Боря, — позвал он семилетнего сына в один из сентябрьских дней, когда листья уже желтели, а воздух пах прелой травой и дымом из печных труб, — иди сюда. Время тебе узнать, кто мы такие.

Мальчик отложил деревянную саблю, которой рубил воображаемых врагов, и подошёл к отцу. Фёдор Иванович сидел на крыльце, перебирая в руках старую грамоту — жалованную от деда царя Ивана, Василия III.

— Видишь эту бумагу? — спросил отец. — Это наша родословная. Наше место в мире.

Боря взял грамоту, но буквы расплывались перед глазами — читал он ещё плохо. Зато чувствовал, как дрожат отцовские руки, держащие пожелтевший пергамент.

— А какое наше место, батюшка?

— Мы служилые люди, Боря. Дворяне, но не из знатных. Служим тому, кто сильнее, и командуем теми, кто слабее. Таков порядок вещей на Руси.

— А можно его изменить?

Фёдор Иванович вздрогнул, словно сын произнёс богохульство:

— Что ты говоришь, мальчик? Порядок установлен Богом. Кому родиться князем — родится князем. Кому дворянином — дворянином. А кому крестьянином...

— А если очень захотеть? — настаивал Боря, и в его детских глазах уже мелькало то, что потом назовут честолюбием, а сейчас было просто любопытством. — Если очень-очень сильно захотеть стать выше?

Отец долго смотрел на сына. В этом взгляде была тревога — он увидел в мальчике что-то такое, что его беспокоило.

— Желания, сын мой, бывают разные. Одни исполняет Бог, другие — дьявол. Важно различать, от кого исходит желание.

— А как различать?

— По тому, сколько людей пострадает ради исполнения твоего желания. Божьи желания делают мир лучше. Дьявольские — хуже.

Боря кивнул, но слушал вполуха. Ему было семь лет, и мир казался местом, где всё возможно, если достаточно сильно захотеть и приложить усилия. Он ещё не знал, что в России XVI века происхождение значит больше, чем ум, воля и честолюбие вместе взятые.

Но знакомство с настоящим миром произошло неожиданно быстро.

*Дневниковая запись Фёдора Ивановича Годунова (из семейного архива):*

*"Сын растёт не по годам смышлёным, но беспокоит меня его честолюбие. Вчера спросил: 'Батюшка, а может ли дворянин стать боярином?' Ответил, что может, если будет верно служить. 'А боярин может стать князем?' Сказал, что князьями рождаются. 'А князь может стать царём?' Тут я растерялся.*

*Что отвечать семилетнему мальчику на такие вопросы? Что в нашей стране всё возможно для того, кто достаточно умён, жесток и удачлив? Или что каждый должен знать своё место?*

*Боюсь, что Боря родился с душой, которая не знает границ. Это может вознести его высоко — или погубить рано."*

В октябре в поместье приехал гость — Михаил Тюфякин, дальний родственник матери, служивший в Москве при дворе. Человек лет сорока, с умными, усталыми глазами и манерами столичного жителя.

— Кузина Марфа, — сказал он матери Бориса за ужином, — плохие времена настали. Государь гневается на всех и вся. На днях казнил боярина Висковатого за то, что тот будто бы переписывался с крымским ханом.

— А переписывался? — осторожно спросил Фёдор Иванович.

— Бог весть. При нынешних порядках доказательства не нужны. Достаточно доноса, и голова с плеч.

Боря слушал разговор взрослых и впитывал каждое слово. Впервые он услышал о том мире, где решается судьба России, — о Москве, о дворе, о царе, который может одним словом возвысить человека до небес или низвергнуть в преисподнюю.

— А много ли таких казней? — спросила мать.

— Не счесть. Опричники рыщут по всей стране, ищут измену. И находят её даже там, где её нет.

— Господи, — перекрестилась Марфа Ивановна, — когда же это кончится?

— Когда Бог пошлёт смерть государю. Или когда государь одумается. Но первое вероятнее.

Фёдор Иванович покосился на сына, давая понять гостю, что в присутствии ребёнка не стоит говорить о таких вещах. Но Михаил Тюфякин, видимо, считал, что мальчику пора узнать правду о мире, в котором ему предстоит жить.

— Боря, — обратился он к ребёнку, — хочешь услышать, как живут люди в Москве?

Мальчик кивнул, затаив дыхание.

— В Москве, — начал Тюфякин, и голос его стал похож на голос сказочника, — живёт царь Иван Васильевич. Самый грозный царь на свете. Он может одним взглядом убить человека, одним словом разрушить город. У него есть слуги, которых называют опричниками. Они ездят на чёрных конях, носят чёрные одежды и метут всю страну железной метлой, выметая измену.

— А как выглядит измена? — спросил Боря.

— По-разному. Иногда как письмо к иностранному князю. Иногда как разговор с неподходящим человеком. А иногда просто как взгляд, который не понравился государю.

— А можно жить в Москве и не бояться?

— Можно. Если быть очень умным, очень осторожным и очень удачливым.

— А если я буду умным и осторожным, меня тоже могут казнить?

Тюфякин улыбнулся — грустно, как улыбаются взрослые, когда дети задают вопросы, на которые нет хороших ответов:

— Могут, мальчик. В Москве могут казнить кого угодно и за что угодно. Но могут и возвысить до небес. Такова жизнь при дворе — либо всё, либо ничего.

— А я хочу всё, — тихо сказал Боря.

— Все хотят всё, — ответил гость. — Но получают его немногие. И почти никто не удерживает надолго.

**Глава 2. Московские уроки**

*Москва, лето 1570 года*

Москва ударила десятилетнему Борису в ноздри запахом — сложным, как симфония, где смешались ароматы свежего хлеба и протухшей рыбы, ладана из церквей и дыма из кузниц, духов боярынь и пота чернорабочих. Он стоял на Красной площади рядом с отцом и пытался объять взглядом весь этот огромный, пёстрый, кипящий мир.

— Не заглядывайся, сын, — тихо сказал Фёдор Иванович, — и рот закрой. В Москве сразу видно, кто здешний, а кто приезжий.

Но не заглядываться было невозможно. Кремлёвские стены, взметнувшиеся к небу, как молитва в камне. Собор Василия Блаженного, похожий на сказочный терем из детских снов. Толпы людей в одеждах всех цветов радуги — от золотых боярских кафтанов до серых крестьянских армяков.

И над всем этим — ощущение огромной силы, сосредоточенной в одном месте. Силы, которая может поднять человека до звёзд или стереть в пыль.

— Батюшка, — шепнул Боря, — а правда, что здесь живёт самый сильный человек на свете?

— Правда. Иван Васильевич Грозный, царь всея Руси. От него зависит судьба каждого в этом государстве.

— А мы его увидим?

— Может быть. Если Бог даст и случай представится.

Случай представился уже на следующий день. Фёдор Иванович привёл сына в Кремль — не к царю, конечно, а по мелкому делу в одном из приказов. Но когда они шли по Соборной площади, внезапно загудел колокол, и из Архангельского собора показалась процессия.

Впереди шли священники с иконами и хоругвями, за ними — бояре в золотых одеждах, а в центре... В центре шёл человек среднего роста, с тёмными волосами и горящими глазами. Простая чёрная ряса, но от неё исходила такая сила, что толпа расступалась сама собой.

— Государь, — прошептал кто-то рядом, и это слово прокатилось по площади, как волна.

Боря смотрел на царя Ивана и чувствовал, как в груди что-то замирает. Не от страха — от восхищения. Вот он, человек, которому подчинены миллионы людей, которого боятся враги России, перед которым склоняются послы европейских держав.

Внезапно царь остановился и посмотрел в сторону Бориса. Их глаза встретились — властный взгляд правителя и восторженный взгляд ребёнка.

— Чей это мальчик? — спросил Иван Грозный, указывая на Борю.

Фёдор Иванович упал на колени:

— Мой сын, государь. Борис Фёдорович Годунов.

— Годунов... — Царь задумался. — Костромской род? Служивые люди?

— Так точно, ваше величество. Род наш служит московским государям уже два века.

— Хорошо. Верная служба дороже знатности. — Иван наклонился к мальчику: — Подойди сюда, Борис Годунов.

Боря подошёл, пытаясь унять дрожь в коленях. Царь наклонился к нему:

— Чего ты хочешь от жизни, мальчик?

Вопрос был неожиданным. Боря растерялся, не знал, что ответить. А потом вдруг сказал то, что думал:

— Хочу служить вам, государь. И России.

Иван улыбнулся — первый раз за весь день:

— Хорошо сказано. А готов ли ты умереть за Россию?

— Готов.

— А готов ли убивать за неё?

Этот вопрос был труднее. Боря посмотрел в глаза царя и увидел там что-то страшное — тень всех тех казней и пыток, которыми была отмечена эпоха Грозного.

— Если будет нужно... готов, — выдавил он из себя.

— Молодец. — Царь выпрямился. — Запомню тебя, Борис Годунов. А ты запомни этот день. И помни: в моём государстве нет места слабым. Есть место только сильным и верным.

**Глава 3. Опричная школа**

*Москва, 1571-1575 годы*

В одиннадцать лет Борис Годунов впервые понял, что означает фраза "близость к власти". Царь Иван действительно запомнил костромского мальчика, а в России XVI века царская память была дороже любых сокровищ.

Семью Годуновых призвали в Москву на постоянное жительство. Фёдор Иванович получил должность в одном из приказов — не высокую, но достаточную, чтобы содержать семью в столице. А Бориса определили в придворную школу, где обучались дети дворян средней руки.

— Слушай внимательно, сын, — сказал отец в первое утро московской жизни, — теперь мы под особым вниманием государя. Это большая честь и большая опасность.

— А чем опасна честь?

— Тем, что её легко потерять. И тогда падение будет болезненным.

Борис кивнул, стараясь запомнить каждое слово. Он понимал: началась новая жизнь, где одна ошибка может стоить всему роду головы.

Придворная школа была строгой, но справедливой. Здесь учили не только грамоте и счёту, но и тому, что называлось "государевой службой" — искусству понимать людей, предугадывать их желания, находить нужные слова в нужный момент.

— Мальчик Годунов, — сказал ему учитель Семён Шаховской, бывший дьяк, знавший все тонкости московской политики, — у тебя есть одно большое преимущество перед товарищами.

— Какое?

— Ты не из знатного рода. А значит, никто не будет тебя бояться. Люди охотнее доверяются тем, кого не считают опасными.

— А разве это хорошо — не быть опасным?

Шаховской усмехнулся:

— В нашем деле лучше казаться безопасным, оставаясь опасным, чем наоборот.

Это был первый урок большой политики, и Борис запомнил его навсегда.

Но настоящим учителем стал не Шаховской, а сама московская жизнь. Борис наблюдал, слушал, запоминал. Видел, как стремительно меняются судьбы людей при дворе, как вчерашние любимцы становятся изгоями, а вчерашние изгои — временщиками.

*Дневниковая запись от 15 ноября 1573 года (первая запись в дневнике, который Борис вёл с двенадцати лет):*

*"Сегодня видел, как арестовали боярина Морозова. Ещё вчера он был в милости у государя, а сегодня его уводят в Тайный приказ. За что? Никто не знает. Может быть, за неосторожное слово, может быть, за донос врагов.*

*Понял главное: в Москве нужно быть очень осторожным. Каждое слово может стать последним. Каждый жест может быть истолкован как измена.*

*Но понял и другое: кто умеет быть осторожным, тот может подняться высоко. Очень высоко."*

В четырнадцать лет произошло событие, которое изменило всю дальнейшую жизнь Бориса. Он познакомился с Марией Григорьевной Скуратовой — дочерью самого страшного человека в России.

Малюта Скуратов, правая рука царя в опричных делах, был невысоким, неприметным человеком с тихим голосом и цепкими глазами. Но именно эта обманчивая заурядность делала его особенно опасным.

— Мальчик Годунов, — обратился к нему Малюта однажды после церковной службы, — твой отец говорит, что ты способный.

— Стараюсь не подводить, боярин.

— Хорошо. Способности нужно развивать. Приходи ко мне в дом по воскресеньям. Будешь обучаться вместе с моей дочерью.

Это было неожиданной честью. Малюта Скуратов редко допускал чужих людей в свой дом. А тем более к общению со своей единственной дочерью.

Мария оказалась девочкой его возраста — четырнадцати лет, — умной, красивой, но с печальными глазами. В них была та особая грусть, которая бывает у детей, слишком рано узнавших правду о мире.

— Тебе не страшно жить в доме, где все боятся твоего отца? — спросил её Борис во время одного из их первых разговоров.

— Страшно, — честно ответила Мария. — Но я привыкла. А тебе не страшно с ним общаться?

— Тоже страшно. Но это единственный способ подняться для таких, как мы.

— А ты хочешь подняться?

— Очень хочу. Только не знаю пока, как высоко можно подняться, не упав.

— А я знаю, — тихо сказала Мария. — Можно подняться до самого верха. Но удержаться там нельзя. Рано или поздно все падают.

— Откуда ты это знаешь?

— От отца. Он говорит: "Власть — как волна. Поднимает высоко, но потом обязательно разбивает о берег."

Эти воскресные беседы стали для Бориса не только знакомством с девочкой, которую он полюбит, но и уроками политической мудрости. Малюта Скуратов, несмотря на свою мрачную репутацию, был умным человеком, понимавшим механизмы власти лучше многих.

— Запомни, мальчик, — говорил он Борису, — власть — это не привилегия, а инструмент. Её можно использовать для добра или для зла, но нельзя не использовать вообще.

— А как понять, когда использовать для добра, а когда для зла?

— Очень просто. Спроси себя: этот поступок укрепляет государство или ослабляет его? Если укрепляет — поступок правильный, даже если кажется жестоким. Если ослабляет — неправильный, даже если кажется добрым.

— А если государство само неправильное?

Малюта долго смотрел на мальчика:

— Тогда его нужно исправлять. Но не разрушать. Разрушить всегда легче, чем построить.

*Дневниковая запись от 20 мая 1574 года:*

*"Сегодня Малюта Григорьевич рассказывал мне и Марии о том, как устроена власть. Говорил: 'Государь видит только то, что ему показывают. Слышит только то, что ему говорят. А значит, от нас зависит, какие решения он принимает.'*

*'Но ведь он же помазанник Божий!' — возразил я.*

*'Он человек, — ответил Малюта. — А люди видят мир через призму информации, которую получают. Контролируешь информацию — контролируешь решения.'*

*Страшная мысль. Значит, царь — не всевидящий и всезнающий, а зависимый от тех, кто его окружает?*

*И ещё понял: Мария мне нравится. Не просто как умная собеседница, а как... как девочка. Это новое чувство, и оно пугает меня не меньше, чем уроки политики."*

Первое серьёзное испытание пришло весной 1575 года. Малюта получил задание арестовать боярина Михаила Воротынского по подозрению в связях с крымским ханом. И взял с собой Бориса — "для науки".

— Смотри и запоминай, — сказал он мальчику, когда они ехали к дому Воротынского. — Сегодня ты увидишь, как работает настоящая власть.

Арест прошёл быстро и жёстко. Опричники ворвались в боярский дом ночью, перевернули всё вверх дном, нашли компрометирующие письма — или то, что можно было выдать за компрометирующие письма.

Борис стоял в стороне и наблюдал. Он видел, как Воротынский из гордого боярина превращался в дрожащего старика, как его жена билась в истерике, как дети прятались за печью. Видел и запоминал.

— Ну что, мальчик, — спросил Малюта, когда всё закончилось, — какие выводы сделаешь?

— Страх сильнее гордости, — ответил Борис после долгого размышления.

— Правильно. А что ещё?

— Виновность или невиновность не имеет значения. Важно только то, что можно доказать.

— Тоже верно. А ещё что?

Борис помолчал:

— Лучше быть тем, кто арестовывает, чем тем, кого арестовывают.

Малюта кивнул с одобрением:

— Из тебя выйдет толковый государственный человек, Годунов. У тебя правильное понимание мира.

Но дома, рассказывая о пережитом Марии, Борис вдруг почувствовал неловкость.

— Тебе не жалко этого боярина? — спросила она.

— Жалко, — честно признался он. — Но если он действительно изменник...

— А если не изменник? Если просто попался под горячую руку?

— Тогда... тогда это несправедливо.

— И что ты будешь делать, когда сам станешь таким, как мой отец? Тоже будешь арестовывать невиновных?

Борис долго думал над ответом:

— Постараюсь быть справедливым. Но если придётся выбирать между справедливостью и безопасностью государства...

— Выберешь государство?

— Наверное, да.

Мария грустно улыбнулась:

— Знаешь, Борис, я начинаю понимать, почему моего отца все боятся. Не потому, что он жестокий. А потому, что он честный. Говорит правду о том, что приходится делать ради власти.

*Дневниковая запись от 25 мая 1575 года:*

*"Участвовал в аресте боярина Воротынского. Первый раз видел, как работает государственная машина изнутри. Страшно и поучительно одновременно.*

*Мария спросила: 'Не стыдно ли тебе?' Ответил: 'Стыдно. Но я понимаю необходимость.' 'А если однажды эта необходимость коснётся твоих близких?' Не знал, что ответить.*

*Действительно, что если? Что если когда-нибудь мне придётся выбирать между долгом и совестью, между государством и семьёй?*

*Надеюсь, такой выбор мне никогда не предстоит."*

Но выбор предстоял — и не раз. А пока Борис просто учился жить в мире большой политики, где каждое решение имеет цену, где нет чистого добра и чистого зла, где выживают не самые честные, а самые умные.

И с каждым днём он всё лучше понимал правила этой игры. Игры, в которой ставкой была жизнь.

**Глава 4. Кровавая инициация**

*Москва, зима 1575 года*

В пятнадцать лет Борис Годунов впервые убил человека. Не на войне, не в честном поединке — в московском переулке, ночью, из-за угла. Убил не потому, что хотел, а потому, что такова была цена вхождения во внутренний круг опричнины. И понял: между мальчиком, который мечтал о службе, и мужчиной, готовым на всё ради цели, лежит именно эта черта — первая пролитая кровь.

Жертвой стал дьяк Иван Безсонов — мелкий чиновник Поместного приказа, который имел неосторожность выказать сомнения в правильности царской политики. Не бунтовщик, не изменник — просто человек, который слишком громко высказывал то, что многие думали втайне.

— Мальчик Годунов, — сказал ему Малюта Скуратов за три дня до убийства, — пришло время проверить, насколько серьёзны твои намерения служить государю.

— Готов к любому испытанию.

— Даже к такому, после которого уже нельзя будет отступить? После которого ты станешь одним из нас навсегда?

Борис кивнул, хотя сердце его забилось чаще. Он догадывался, о чём речь, но надеялся, что ошибается.

— Есть один человек, — продолжал Малюта, — который распространяет вредные слухи о государе. Говорит, что опричнина разоряет страну, что нужно вернуться к старым порядкам. Нужно заставить его замолчать. Навсегда.

— А нельзя просто... запугать? Или арестовать?

— Нельзя. Этот человек хитёр, у него есть покровители среди бояр. Официально его не тронешь. Остаётся только один способ.

Малюта достал из-за пазухи небольшой финский нож с острым лезвием и костяной рукоятью.

— Завтра вечером он будет идти домой по Варварской улице. Один, без охраны. Ты знаешь, что делать.

Борис взял нож, и металл показался ему ледяным. Он понимал: это экзамен. Сдашь — станешь своим в мире большой политики. Не сдашь — останешься мальчиком, играющим во взрослые игры.

— А если я откажусь?

— Тогда тебе не место среди людей государевых. А кому не место среди государевых людей... — Малюта не договорил, но угроза была понятна.

*Дневниковая запись от 20 февраля 1576 года:*

*"Завтра должен убить человека. Пишу это и не верю собственным словам. Ещё вчера я был мальчиком, который мечтал о службе царю. А завтра стану убийцей.*

*Безсонов ничего мне плохого не сделал. Более того, он, вероятно, прав в своих сомнениях насчёт опричнины. Но правота не защищает от ножа.*

*Страшно? Да, страшно. Но ещё страшнее отступить. Потому что отступление означает конец всех планов, всех надежд. А я не могу вернуться к жизни провинциального дворянина.*

*Малюта сказал: 'После этого ты станешь одним из нас навсегда.' Хочу ли я этого? Не знаю. Но пути назад уже нет."*

21 февраля, вечером, Борис ждал свою жертву в тёмном переулке недалеко от Варварской улицы. Февраль был морозным, улицы покрыты снегом и льдом. Немногие прохожие торопились по своим делам, кутаясь в шубы и не обращая внимания на подростка в простой одежде.

Безсонов появился точно в назначенное время. Мужчина лет сорока, с умным, усталым лицом и седеющей бородой. Шёл медленно, о чём-то думал, не подозревая об опасности.

Борис выждал, пока дьяк поравняется с ним, и шагнул из тени. Безсонов обернулся, удивлённо посмотрел на мальчика...

И в этот момент Борис нанёс удар. Точно под рёбра, как учил Малюта. Лезвие вошло легко, почти без сопротивления.

Безсонов охнул, схватился за грудь, упал на колени. Из его рта потекла кровь.

— За... за что? — прохрипел он, глядя на убийцу широко раскрытыми глазами.

Борис не ответил. Да и что можно было ответить? За неосторожные слова? За то, что попался под руку в нужный момент? За то, что в России правда опаснее лжи?

Дьяк умер через несколько минут. Борис стоял рядом и смотрел, как из человека уходит жизнь. Это оказалось не похоже на то, что он видел во время опричных казней. Там была толпа, крики, ритуал. Здесь — только он, жертва и тишина ночного переулка.

— Ну что, мальчик, — раздался за спиной знакомый голос. — Справился?

Борис обернулся. Из тени вышел Малюта Скуратов. Оказывается, он всё время наблюдал.

— Справился.

— Как себя чувствуешь?

Борис попытался найти правильные слова. Как он себя чувствовал? Опустошённо? Виновато? Испуганно?

— По-другому, — сказал он наконец.

— Это нормально. Первое убийство — как первая любовь. Никогда не забывается.

— А у вас их было много?

Малюта усмехнулся:

— Перестал считать после сотого. А ты запомни этого. Первый всегда особенный.

Они молча покинули переулок. Тело найдут утром, спишут на грабителей. Ещё одна загадочная смерть в большом городе, где люди умирают каждый день.

— А теперь, — сказал Малюта, когда они дошли до оживлённой улицы, — ты настоящий государев человек. У тебя есть тайна, которая связывает тебя с нами навсегда.

— А если я когда-нибудь захочу выйти из игры?

— Не захочешь. Потому что поймёшь: альтернатива хуже. А если всё-таки захочешь... — Малюта посмотрел на него холодными глазами. — Тогда мы вспомним про Безсонова.

В ту ночь Борис не спал. Лежал в постели и думал о том, что произошло. О том, как легко человек переходит черту между добром и злом. О том, что теперь его руки запятнаны кровью и отмыть её уже нельзя.

Но странное дело — раскаяния не было. Была только усталость и понимание того, что детство кончилось окончательно.

*Дневниковая запись от 22 февраля 1576 года:*

*"Убил человека. Первого, но, вероятно, не последнего. Странно — думал, что буду мучиться угрызениями совести. Но совесть молчит. Наверное, потому, что понимаю: это была необходимость.*

*Безсонов был хорошим человеком. Но хорошие люди — роскошь, которую не может позволить себе время больших перемен. Сейчас нужны не хорошие, а сильные.*

*Малюта сказал: теперь у меня есть тайна, которая связывает меня с опричниной. Но он ошибается. Тайна связывает меня не с опричниной, а с самим собой. С тем человеком, которым я стал сегодня ночью.*

*И назад дороги нет."*

На следующий день Борис пришёл к Марии. Она сразу заметила перемену в нём — что-то новое в глазах, в походке, в манере держаться.

— Что случилось? — спросила она.

— Ничего особенного. Просто... вырос.

— А мне кажется, что ты постарел. Не вырос, а постарел. Это разные вещи.

Мария была права. Он действительно постарел — за одну ночь, за несколько минут, за время, которое потребовалось, чтобы нож вошёл в грудь человека.

— Марня, — сказал он (так он называл её только в минуты особой близости), — а ты смогла бы полюбить убийцу?

— Смотря какого убийцу, — серьёзно ответила она. — Если он убивает ради забавы — нет. Если ради денег — тоже нет. А если ради чего-то большего... то, наверное, смогла бы.

— А что может быть больше человеческой жизни?

— Жизни многих людей. Будущее страны. Идея, ради которой стоит жить.

— И ты действительно в это веришь?

— Хочу верить. Иначе зачем тогда всё это?

Эти слова стали оправданием для Бориса. Он убивал не ради удовольствия, а ради идеи. Не из жестокости, а из необходимости. Не для себя, а для России.

Так он говорил себе. И почти в это верил.

**Глава 5. Свадьба и смерть**

*Москва, 1578 год*

Восемнадцатилетний Борис Годунов женился на дочери самого страшного человека России не только по любви, но и по расчёту. Впрочем, в XVI веке эти понятия редко противоречили друг другу — любовь без расчёта считалась глупостью, а расчёт без любви — несчастьем.

— Не бойся меня, — шепнул он Марии в день венчания, когда священник читал молитвы над их головами. — Я буду добр к тебе.

— Знаю, — ответила она так же тихо. — Но боюсь не тебя. Боюсь того, что из тебя может сделать власть.

— А что она может сделать?

— Монстра. Доброго монстра, но всё же монстра.

Эти слова поразили Бориса больше, чем признание в любви. В них была правда, которую он не хотел признавать. Мария видела его насквозь, понимала, что выходит замуж за человека, который может стать кем угодно.

Свадьба прошла пышно. Сам царь Иван благословил молодых, подарил Борису золотую цепь, а Марии — жемчужное ожерелье, которое когда-то принадлежало первой жене царя, святой Анастасии.

— Борис Фёдорович, — сказал Иван Грозный на пиру, — ты женился на дочери моего верного слуги. Надеюсь, и сам будешь служить так же верно.

— До смерти, государь.

— До смерти бывает по-разному, — усмехнулся царь, и в его словах прозвучало что-то зловещее. — Одни умирают за царя, другие — от царя. Постарайся быть из первых.

За столом сидели все, кто что-то значил в опричной иерархии. Богдан Бельский, Борис Годунов-старший — дядя жениха, Афанасий Вяземский. Пили мёд и вино, ели жареных лебедей, слушали песни скоморохов.

Но главное действующее лицо сидело во главе стола — Малюта Скуратов, тесть Бориса, человек, который знал все тайны России и многие из этих тайн творил собственными руками.

*Дневниковая запись от 28 ноября 1578 года:*

*"Сегодня женился на Марии. Должен радоваться — получил связь с самой влиятельной семьёй опричнины. Но почему-то тревожно.*

*Мария не такая, как другие боярские дочери. В ней нет кокетства, глупости, жеманства. Есть только мудрость — печальная мудрость дочери палача, которая с детства знает, что такое кровь.*

*Спросил её вечером: 'Любишь ли ты меня?' Ответила: 'Люблю. Но боюсь любить.' 'Почему?' 'Потому что любовь делает человека уязвимым. А уязвимость при дворе смертельна.'*

*Умная девочка. Слишком умная для своих восемнадцати лет."*

Первые месяцы брака были счастливыми. Мария оказалась не только красивой, но и умной женой. Она понимала политику, умела давать советы, знала, когда говорить, а когда молчать.

— Борис, — сказала она ему как-то вечером, — отец хочет познакомить тебя с новыми людьми. Из тех, кто будет важен, когда Иван Васильевич умрёт.

— Когда умрёт? Но он же ещё не старый...

— Ему сорок восемь лет, а выглядит на шестьдесят. Опричнина съедает не только врагов, но и друзей. Отец говорит: государь долго не протянет.

— И что будет после его смерти?

— Борьба за власть. Старший сын Иван мёртв — отец убил его в припадке гнева. Остаётся Фёдор, но он слаб. А значит, реально править будет кто-то другой.

— Кто?

— Тот, кто окажется умнее и удачливее остальных.

Эти разговоры открыли перед Борисом новые горизонты. Он понял: нужно думать не только о сегодняшнем дне, но и о завтрашнем. Нужно готовиться к тому времени, когда Иван Грозный уйдёт в мир иной.

Подготовка началась немедленно. Малюта ввёл зятя в ещё более узкий круг доверенных лиц. Борис стал участвовать в планировании не только текущих операций, но и долгосрочной политики.

— Запомни, — говорил ему тесть, — после смерти Ивана Васильевича в России начнётся смута. Все будут драться за власть — бояре, дворяне, церковники. Выживет тот, кто лучше подготовится.

— А как готовиться?

— Создавать связи. Собирать информацию. Копить ресурсы. И главное — находить себе союзников среди тех, кто будет решать судьбу страны.

Особенно важно было наладить отношения с царевичем Фёдором — будущим царём, слабым, богомольным, неспособным к самостоятельному правлению.

— Фёдор Иванович — хороший человек, — объяснял Малюта зятю, — но хорошие люди редко бывают сильными правителями. Ему нужен будет человек, который возьмёт на себя тяжесть власти.

— И этим человеком можете стать вы?

— Я слишком стар и слишком много врагов нажил. А вот ты... ты молод, способен, и пока что никого особенно не напугал.

— А как сблизиться с царевичем?

— Через его будущую жену. Фёдора женят на твоей сестре Ирине. А значит, ты станешь шурином будущего царя.

Это было неожиданной новостью. Борис знал, что его сестра красива и умна, но не подозревал, что её кандидатура рассматривается как возможная супруга наследника престола.

— Ирина согласна?

— А у неё есть выбор? — сухо ответил Малюта. — В нашем мире браки заключают не по любви, а по политической необходимости.

*Дневниковая запись от 15 мая 1579 года:*

*"Сегодня узнал, что Ирину выдают замуж за царевича Фёдора. Сестра плакала — боится, что муж будет жестоким, как его отец. Успокаивал её: Фёдор Иванович мягкий человек, не обидит.*

*А про себя думаю: если брак состоится, я стану шурином будущего царя. Это открывает невероятные возможности. Но и создаёт новые опасности — завистники не простят такого возвышения.*

*Мария предупреждает: 'Чем выше поднимаешься, тем больше желающих столкнуть тебя вниз.' Права. Но что делать? Отказаться от шанса?"*

Свадьба Ирины и Фёдора состоялась в конце 1579 года и стала событием государственного масштаба. Сам царь Иван всячески подчёркивал расположение к семье Годуновых, что сразу подняло их статус при дворе.

— Теперь вы — почти родня, — сказал Грозный Борису после венчания. — А родню я не забываю. Ни в добре, ни в зле.

Последняя фраза прозвучала как предупреждение. Борис понял: близость к престолу — это не только привилегии, но и повышенная ответственность. Одна ошибка — и можно поплатиться не только собственной жизнью, но и жизнями всей семьи.

Но ошибка пришла не от Годуновых, а от самой судьбы. В марте 1580 года случилось событие, которое перевернуло всю расстановку сил при дворе.

Малюта Скуратов погиб в сражении под Кесью, защищая русские земли от ливонских рыцарей. Самый страшный человек опричнины умер не от яда или ножа убийцы, а честной солдатской смертью.

— Как это произошло? — спросил Борис у гонца, принёсшего печальную весть.

— Бой был тяжёлый, — отвечал тот. — Малюта Григорьевич повёл атаку на немецкие позиции. Пуля попала ему в грудь. Умер на руках товарищей.

— А последние слова какие были?

— Сказал: "Берегите государя. И берегите Россию."

Борис почувствовал, как земля уходит из-под ног. Малюта был не только тестем, но и защитником, человеком, под чьим крылом можно было чувствовать себя в безопасности. Теперь этой защиты не стало.

*Дневниковая запись от 20 марта 1580 года:*

*"Малюта Григорьевич мёртв. Человек, который казался бессмертным, оказался таким же смертным, как все остальные.*

*Мария рыдает — потеряла отца. Я тоже горюю, но больше думаю о практических последствиях. Без Малюты мы остались без главной опоры при дворе. А врагов у нас достаточно.*

*Особенно опасен Богдан Бельский — он давно завидует нашему влиянию. Теперь, когда Малюты нет, он может попытаться нас сместить.*

*Нужно быть очень осторожным. И очень быстро найти новых союзников."*

Похороны Малюты стали демонстрацией силы, но и слабости клана Годуновых. С одной стороны, сам царь нёс гроб, что показывало высочайшее расположение к покойному. С другой стороны, многие при дворе уже строили планы, как воспользоваться освободившимся местом.

— Борис Фёдорович, — сказал ему после похорон Богдан Бельский, — примите мои соболезнования. Малюта Григорьевич был великим человеком.

— Был, — сухо ответил Борис.

— Надеюсь, его дело будет продолжено. Правда, молодому поколению трудно заменить старое.

В этих словах была плохо скрытая угроза. Бельский давал понять: время Годуновых закончилось, пришла пора новых людей.

Но Борис не собирался сдаваться без боя. Смерть тестя была ударом, но не смертельным. У него оставались козыри — родство с царевичем Фёдором, собственная репутация способного администратора, поддержка Марии, которая знала все тайны отца.

— Что будем делать? — спросила она мужа в первую ночь после похорон.

— Выживать, — ответил Борис. — И готовиться к большой игре.

— Какой игре?

— Той, которая начнётся, когда умрёт Иван Васильевич. А он умрёт скоро — отец твой не зря говорил, что царь долго не протянет.

— И ты хочешь в этой игре участвовать?

— Не хочу. Вынужден. Потому что кто не играет — тому не дают жить.

Как в воду глядел. Иван Грозный умер 18 марта 1584 года, и в России началась эпоха, которую позже назовут переходной. Формально царём стал Фёдор Иоаннович. Фактически — началась борьба за то, кто будет управлять страной от его имени.

Борис Годунов вступил в эту борьбу как один из претендентов. Не самый знатный, не самый богатый, но, возможно, самый умный и подготовленный.

А главное — у него была Мария, которая знала все секреты отца и умела их использовать.

**Глава 6. При дворе слабого царя**

*Москва, 1584-1591 годы*

Фёдор Иоаннович стал царём не потому, что был к этому готов, а потому, что других вариантов не осталось. Средний сын Ивана Грозного, тихий, богомольный, слабый здоровьем и характером, он воспринимал престол как крест, а не как награду.

— Борис, — сказал новый царь своему шурину в первые дни царствования, — я не умею быть государем. Не знаю, как управлять людьми, как принимать решения, от которых зависят жизни тысяч.

— Научитесь, государь.

— А если не научусь? Если развалю то, что создавал мой отец?

— Тогда я помогу вам не развалить.

Борис произнёс эти слова спокойно, но понимал их значение. Он фактически предлагал себя в качестве соправителя слабому царю. Это было дерзко, но необходимо — альтернативой была анархия.

Фёдор с облегчением согласился переложить тяжесть власти на плечи более сильного человека. Официально Борис оставался боярином, шурином царя. Неофициально он стал фактическим правителем России.

Но власть нужно было ещё завоевать. У Бориса было множество соперников — князья Шуйские, Мстиславские, Воротынские. Все они считали себя более достойными управлять Россией, чем выскочка из костромских дворян.

Особенно активен был князь Иван Шуйский — человек умный, амбициозный, беспринципный. Он открыто говорил боярам, что Годунов узурпирует власть, пользуясь слабостью царя.

— Государь, — доложил Борис Фёдору, — князь Шуйский ведёт агитацию против правительства. Называет наши решения неправильными, а меня — временщиком.

— Что же делать? — растерянно спросил царь.

— Нужно показать, кто в России хозяин. Иначе каждый боярин будет считать себя вправе критиковать государеву политику.

— Но Иван Петрович — знатный человек, из древнего рода...

— Знатность не даёт права на измену, государь.

Борис сумел убедить Фёдора, что Шуйский представляет угрозу для государства. Князя арестовали по обвинению в заговоре и сослали в дальний монастырь. Это была первая серьёзная победа Годунова над старой аристократией.

*Из записок английского посла Джерома Горсея:*

*"Боярин Борис Годунов, фактически управляющий этой страной, производит впечатление человека государственного ума. При нём прекратились массовые казни, характерные для времён Ивана Грозного. Начались работы по восстановлению городов, разрушенных войнами.*

*Говорят, что он планирует послать русских молодых людей учиться в европейские университеты. Если это правда, то через поколение Россия может стать совсем другой страной.*

*Но есть у него и враги, которые считают, что власть принадлежит не ему. Долго ли продержится его влияние — покажет время."*

Борис понимал: чтобы удержать власть, нужно не только устранять противников, но и завоёвывать сторонников. Он начал проводить реформы, которые должны были показать его способность управлять страной.

Первой была военная реформа. Борис пригласил в Россию иностранных военных инженеров, начал строительство новых крепостей, реорганизовал стрелецкие полки. Создавал армию европейского типа — дисциплинированную, хорошо вооружённую, способную воевать по новейшим тактическим схемам.

Второй — административная. Он упорядочил работу приказов, ввёл новые формы отчётности, начал борьбу с коррупцией. Россия медленно, но верно превращалась в современное государство.

Третьей — культурная. Борис основал первые в России школы для детей дворян и купцов. Пригласил иностранных учителей. Начал строительство типографий для печатания книг.

— Ваше величество, — говорил ему думный дьяк Щелкалов, — многие считают, что простому народу образование ни к чему. Грамотный крестьянин — плохой крестьянин.

— Это предрассудки, — отвечал Борис. — Образованный народ сильнее необразованного. Посмотрите на Голландию, на Англию — там даже крестьяне умеют читать.

— Но ведь у нас другие традиции...

— Традиции нужно менять, если они мешают развитию.

*Дневниковая запись от 15 августа 1587 года:*

*"Сегодня открыл первую школу в Москве. Привёл туда Фёдора — нашего сына, которому уже семь лет. Хочу, чтобы он получил образование, о котором я в детстве мог только мечтать.*

*Мария спрашивает: 'Зачем тебе всё это? Школы, больницы, дороги?' Отвечаю: 'Хочу, чтобы Россия стала великой.' 'А зачем тебе великая Россия?' Задумался над этим вопросом.*

*Действительно, зачем? Из честолюбия? Из патриотизма? Из желания оставить след в истории? Не знаю. Но чувствую: если не я, то кто? Другие либо не могут, либо не хотят."*

Самым смелым решением была отправка группы молодых дворян на учёбу в европейские университеты. Никогда прежде русские люди не получали образования за границей.

— Поезжайте, — напутствовал Борис отъезжающих, — изучайте науки, ремёсла, языки. Но помните: вы едете не развлекаться, а учиться. Россия ждёт от вас знаний.

Первые годы правления от имени Фёдора прошли успешно. Страна процветала, враги были усмирены, реформы давали плоды. Борис чувствовал себя на вершине мира.

Но именно тогда появилась проблема, которая в конце концов его погубит. Проблема, имя которой — царевич Дмитрий.

В Угличе жил младший сын Ивана Грозного от седьмой жены Марии Нагой. Формально брак считался незаконным — церковь признавала только три венчания. Но мальчик был последним живым сыном великого царя, и это делало его потенциально опасным.

— Государь, — сказал Борис царю Фёдору, — нужно решить вопрос с царевичем Дмитрием. Пока он жив, всегда найдутся люди, которые будут использовать его имя против вас.

— Но он же мой брат... И он ещё ребёнок...

— Дети вырастают. А братья не всегда бывают лояльными.

— Что вы предлагаете?

— Пока ничего. Но держать ситуацию под контролем.

Для контроля в Углич был послан дьяк Михаил Битяговский — человек опытный и преданный. Он должен был следить за настроениями в городе и докладывать о любых подозрительных действиях.

А 15 мая 1591 года произошло событие, которое навсегда изменило судьбу Бориса Годунова. Восьмилетний царевич Дмитрий умер при загадочных обстоятельствах.

Официально — несчастный случай. Во время приступа падучей болезни мальчик упал на нож и смертельно поранился.

Неофициально — многие считали, что царевича убили по приказу Годунова.

— Борис, — спросила его Мария, когда пришла весть из Углича, — ты приказал его убить?

— Не знаю, — честно ответил он. — Возможно, мои слова кто-то понял как приказ.

— И что ты теперь чувствуешь?

— Облегчение. И страх.

— Облегчение понятно. А страх?

— Страх, что эта смерть будет преследовать меня всю жизнь.

Борис оказался прав. Смерть царевича Дмитрия стала проклятием, которое сопровождало его до конца дней. А через четырнадцать лет мёртвый мальчик "воскреснет" в лице самозванца и погубит всё, что строил Годунов.

Но пока он был на вершине власти. Единственное препятствие на пути к трону устранено, Фёдор полностью зависел от него, старая аристократия разгромлена или запугана.

Оставалось только ждать естественной смерти бездетного царя. И готовиться к тому, чтобы Земский собор выбрал нового государя — того, кто семь лет фактически управлял страной.

Борис Годунов был уверен в победе. Он не знал, что в народной памяти уже формируется легенда о чудесно спасшемся царевиче. Легенда, которая однажды воплотится в конкретного человека и станет оружием против него.

**ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОСХОЖДЕНИЕ**

**Глава 7. Семь лет славы**

*Москва, 1591-1598 годы*

Власть имеет свойство опьянять даже самых трезвых людей. Борис Годунов правил Россией семь лет от имени слабого царя и постепенно забывал, что он не настоящий государь, а только временщик. Страна процветала, враги были разбиты, реформы давали плоды. Казалось, так будет всегда.

— Знаешь, Мария, — говорил он жене осенью 1595 года, глядя из окна дворца на строящиеся новые здания Москвы, — иногда мне кажется, что я родился для этого. Для управления государством.

— А иногда мне кажется, что власть съедает тебя изнутри, — отвечала она. — Ты становишься другим человеком.

— Лучше или хуже?

— Сильнее. Но не всегда сила делает человека лучше.

Мария была права. Власть меняла Бориса, делала его более уверенным, но и более жёстким. Он привыкал к тому, что его слово — закон, что его воля определяет судьбы тысяч людей.

*Дневниковая запись от 20 сентября 1596 года:*

*"Вчера подписал указ о закрепощении крестьян. Отныне они не могут уходить от господ без разрешения. Тяжёлое решение, но необходимое — иначе дворяне разорятся, а армия останется без офицеров.*

*Мария возражала: 'Это же превращение людей в рабов!' Объяснял: 'Это временная мера. Когда страна укрепится, можно будет дать крестьянам больше свободы.'*

*Верю ли я в это сам? Хочется верить. Но история показывает: временные меры имеют свойство становиться постоянными."*

Великие дела действительно совершались. При Борисе Россия вернула себе земли, потерянные в Ливонской войне. Заключила выгодный мир со Швецией. Присоединила новые территории в Сибири. Укрепила южные границы цепью крепостей.

Внутри страны тоже происходили перемены. Строились новые города, развивалась торговля, появлялись мануфактуры. Борис приглашал в Россию иностранных мастеров, посылал русских юношей учиться в Европу.

— Государь, — докладывал ему казначей, — расходы на образование и строительство превышают доходы. Может быть, стоит сократить траты?

— Нет, — отвечал Борис. — Сегодняшние расходы — завтрашние доходы. Образованная страна богаче неграмотной.

— Но бояре ропщут. Говорят, что слишком много денег тратится на иноземные затеи.

— Пусть ропщут. Когда увидят результаты, перестанут роптать.

*Из записок венецианского дипломата Джованни Тедальди:*

*"Борис Годунов — самый могущественный человек в этой стране после номинального государя. При дворе его боятся больше, чем самого царя. Он умён, образован, понимает европейские дела лучше любого русского вельможи.*

*Его реформы превращают Россию в современное государство. Но есть в нём что-то тревожное. Слишком уж он уверен в своей правоте, слишком равнодушен к чужому мнению. Такие люди способны на великие дела — и на великие ошибки."*

Но самым важным достижением Бориса было то, что Россия семь лет жила в мире. Не было больших войн, массовых казней, народных восстаний. Люди работали, торговали, растили детей — жили обычной человеческой жизнью.

— Вчера ездил в подмосковную деревню, — записывал Борис в дневнике в августе 1597 года. — Смотрел, как идёт уборка урожая. Хороший год — хлеба много, люди довольны. Крестьяне кланялись мне в пояс, благодарили за мирное время. Один старик сказал: 'Спасибо тебе, боярин, что войны нет. При Грозном каждый год кого-то в солдаты забирали, а теперь сыновья дома.' И я подумал: может быть, в этом и есть главная задача власти — дать людям жить спокойно?*

*Но покой — штука хрупкая. Стоит один раз ошибиться, и всё рухнет."*

Ошибка подкрадывалась медленно, незаметно. Фёдор Иоаннович был ещё относительно молод, но здоровье его слабело год от года. А главное — у него по-прежнему не было детей. Династия Рюриковичей угасала на глазах.

— Борис, — сказал ему царь зимой 1597 года, — я чувствую, что скоро умру. А после меня что будет? Кто станет царём?

— Не думайте о смерти, государь. Вы ещё долго проживёте.

— Нет, я знаю. Чувствую. И меня мучает вопрос о наследнике.

— А кого вы видите на престоле?

Фёдор долго молчал:

— Тебя, Борис. Только тебя. Других достойных нет.

Эти слова упали в душу Годунова, как искра в сухую траву. Царь сам назвал его своим преемником! Значит, мечта может стать реальностью?

— Государь, — осторожно сказал он, — но ведь я не из царского рода...

— А что такое царский род? Рюрик тоже когда-то был чужестранцем. Важно не происхождение, а способности.

— Но согласится ли на это народ? Бояре?

— Согласятся, если поймут, что альтернатива хуже. А я постараюсь подготовить почву.

С этого дня Борис начал готовиться к возможному избранию на престол. Он укреплял связи с духовенством, купечеством, дворянством — всеми теми, кто должен был участвовать в Земском соборе.

Особенно важна была поддержка патриарха Иова — главы русской церкви, влиятельнейшего человека в государстве.

— Святейший владыка, — говорил ему Борис, — если Господь призовёт к себе государя, кого церковь благословит на царство?

— Того, кого изберёт Земский собор, — отвечал патриарх. — А собор изберёт наиболее достойного.

— И кто, по вашему мнению, наиболее достоин?

Иов хитро улыбнулся:

— Тот, кто семь лет доказывал свою способность управлять государством.

Поддержка патриарха была обеспечена. Оставалось дождаться момента, когда эта поддержка понадобится.

Момент наступил 6 января 1598 года. Царь Фёдор Иоаннович умер на сорок первом году жизни, не оставив наследников. С его смертью пресеклась династия, правившая Россией семь веков.

*Дневниковая запись от 6 января 1598 года:*

*"Фёдор умер сегодня утром. Последними словами было: 'Берегите Россию.' Обращался ко мне.*

*Чувствую одновременно горе и облегчение. Горе — потому что потерял единственного человека, который полностью мне доверял. Облегчение — потому что теперь не нужно притворяться подчинённым.*

*Завтра начнётся борьба за престол. Формально — избрание Земским собором. Фактически — выяснение, кто сильнее: я или мои противники.*

*Должен победить. Потому что если проиграю — не просто лишусь власти. Меня убьют. А с ним — Марию, детей, всех, кто был связан со мной.*

*Отступать некуда."*

**Глава 8. Избрание**

Первые дни после смерти царя прошли в напряжённом ожидании. Бояре совещались, духовенство молилось, народ гадал, кто станет новым государем. Борис формально устранился от борьбы — удалился в Новодевичий монастырь, где якобы предавался молитвам о покойном царе.

На самом деле он активно работал со своими сторонниками, подготавливая почву для избрания.

— Степан, — говорил он брату, — нужно, чтобы на соборе присутствовали правильные люди. Те, кто понимает, что альтернатива мне — это хаос.

— А если кто-то предложит пригласить иностранного принца?

— Тогда напомни им, что иностранцы думают не о России, а о своих странах.

— А если выдвинут кого-то из Романовых?

— Романовы в монастырях. Трудно избрать царём монаха.

Главными конкурентами были князья Шуйские, недавно вернувшиеся из ссылки. Василий Шуйский — умный, честолюбивый, с безупречной родословной. Если бы дело решалось только знатностью происхождения, корона принадлежала бы ему.

Но Борис понимал: в XVI веке родословная важна, но не решающа. Важнее реальная сила, способность управлять, поддержка ключевых групп.

— Что можете предложить стране? — спросил он Шуйского во время одной из встреч в Кремле.

— Законную власть, — ответил князь. — Власть человека, чьи предки правили русскими княжествами ещё до Рюрика.

— А я могу предложить эффективную власть, — возразил Борис. — Власть человека, который уже семь лет доказывает свою способность управлять.

— Но вы не из царского рода...

— Зато я из людей, которые умеют решать проблемы. А России сейчас нужны не родословные, а решения.

*Из записок патриарха Иова:*

*"Долго размышлял, кого поддержать на предстоящем соборе. Василий Шуйский — человек знатный, но гордый и своевольный. Под его властью церковь может потерять влияние.*

*Борис Годунов — человек способный и благочестивый. При нём церковь процветала, строились храмы, поддерживалось православие. Он понимает, что власть царя должна опираться на веру.*

*Решение принято. Буду поддерживать Годунова."*

17 февраля 1598 года в Москве собрался Земский собор — представители всех сословий России. Духовенство, бояре, дворяне, купцы, даже крестьяне из некоторых волостей. Такого представительного органа Россия ещё не видела.

Обсуждение было долгим и бурным. Выдвигались разные кандидатуры — Шуйские, приглашение иностранного принца, даже возможность республиканского правления по образцу Новгорода.

Но постепенно становилось ясно: реальных претендентов только двое — Василий Шуйский и Борис Годунов. И чаша весов склонялась в пользу Бориса.

— Господа соборяне, — выступил патриарх Иов, — мы должны выбрать не самого знатного, а самого способного. Того, кто сможет продолжить дело усопшего государя.

— А кто продолжал это дело последние семь лет? — подхватил московский воевода Басманов. — Кто укрепил границы, заключил мир с соседями, построил новые города?

— Борис Фёдорович Годунов! — раздались голоса из зала.

— Тогда пусть он и правит впредь! — крикнул кто-то из купцов. — Мы знаем, что при нём торговля процветала!

Василий Шуйский попытался возразить:

— Но господа, вы забываете о древних традициях...

— Традиции хороши, когда они служат пользе, — перебил его думный дьяк Щелкалов. — А какая польза от традиций, если они ведут к смуте?

Голосование было единогласным. Все сословия — духовенство, бояре, дворяне, купцы — поддержали кандидатуру Бориса Годунова.

— Борис Фёдорович, — торжественно провозгласил патриарх Иов, — Земский собор всея Руси единодушно избирает вас царём и самодержцем!

*Дневниковая запись от 17 февраля 1598 года:*

*"Сегодня меня избрали царём. Пишу эти слова и не верю. Царём! Сын костромского дворянина стал государем всея Руси!*

*Мария плакала — от радости или от страха, не знаю. Может быть, от того и другого. Дети пока не понимают, что произошло. Поймут позже.*

*А я понимаю уже сейчас: началась новая жизнь. Не лучше и не хуже прежней — другая. Теперь я отвечаю не только за свои поступки, но и за судьбу России.*

*Страшно? Да. Но и прекрасно. Наконец-то могу воплотить в жизнь все свои планы, сделать страну такой, какой вижу её в мечтах.*

*Дай Бог, чтобы мечты не обернулись кошмаром."*

Но сначала нужно было пройти через ритуал отказа. По традиции, избранный царь должен был несколько раз отказаться от короны, демонстрируя смирение.

— Не могу принять такой чести, — говорил Борис делегации, прибывшей к нему в Новодевичий монастырь. — Недостоин я царского венца.

— Но кто же тогда достоин? — возражали послы. — Кто лучше вас знает нужды государства?

— Найдутся люди знатнее, мудрее...

— Знатность без способностей — что золото без ума. А мудрость без силы — что свеча на ветру.

Этот спектакль продолжался три дня. Наконец Борис "согласился" принять корону — разумеется, только из любви к отечеству и повинуясь воле Божьей.

3 сентября 1598 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялась коронация. Патриарх Иов возложил на голову Бориса шапку Мономаха — символ русского самодержавия.

— Благословен Господь, — произнёс патриарх, — избравший тебя, раба Своего Бориса, на царство великое!

— Аминь! — отвечали тысячи голосов в соборе.

Борис стоял у престола в золотых одеждах, с державой и скипетром в руках, и чувствовал: достиг того, о чём можно только мечтать. Он — царь. Самодержец. Государь всея Руси.

За окнами звонили колокола, народ кричал "ура", гремели пушки. Москва праздновала нового царя.

— Государь, — подошёл к нему после церемонии Василий Шуйский, — примите мои поздравления. Да будет ваше царствование долгим и счастливым.

— Благодарю, князь. И надеюсь на вашу верную службу.

— Буду служить, как служил вашим предшественникам.

В этих словах была затаённая угроза. Шуйский служил — но служил династии Рюриковичей. А Борис открывал новую династию — Годуновых. И не все были готовы служить ей так же верно.

Но в тот день Борис был просто счастлив. Счастлив от сознания исполненной мечты, от ощущения безграничных возможностей, от уверенности в том, что сможет сделать Россию великой.

Никто не знал, что это последний по-настоящему радостный день в жизни Бориса Годунова. Что впереди — семь лет царствования, полных триумфов и катастроф, побед и поражений, славы и позора.

Что через семь лет он умрёт в тех же кремлёвских палатах, проклинаемый теми, кто сегодня его приветствовал.

А пока он был просто счастлив. И полон планов превратить Россию в великую европейскую державу.

**ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПАДЕНИЕ**

**Глава 9. Первые решения царя**

*Москва, осень 1598 года*

Царская власть оказалась не похожа ни на что из того, что испытывал Борис раньше. Когда он правил от имени Фёдора, всегда можно было сослаться на волю государя, переложить ответственность на того, кто формально принимал решения. Теперь некого было винить в ошибках и некому приписывать заслуги.

— Ваше величество, — докладывал ему боярин Салтыков на первом заседании Думы после коронации, — из Новгорода пишут о неурожае. Просят открыть государственные житницы.

— Открыть, — не раздумывая, ответил Борис. — И не только в Новгороде — везде, где есть нужда.

— Но это истощит казну...

— Казна для того и существует, чтобы помогать народу в трудные времена.

Салтыков переглянулся с другими боярами. При прежних царях такие решения принимались после долгих совещаний, взвешивания всех "за" и "против". Новый царь решал быстро, без колебаний.

— А если денег не хватит на другие нужды? — осторожно спросил князь Мстиславский.

— Найдём. Или займём. Но народ голодать не должен.

*Дневниковая запись от 20 сентября 1598 года:*

*"Первый месяц царствования. Каждый день приносит десятки решений — больших и малых. Понимаю теперь, почему Фёдор так уставал от власти. Она требует постоянного напряжения, постоянного выбора.*

*Но есть и преимущества. Наконец-то могу делать то, что считаю правильным, не оглядываясь на чужое мнение. Хочу построить школы — строю. Хочу помочь голодающим — помогаю. Хочу заключить мир с соседями — заключаю.*

*Мария спрашивает: 'Не пьянит ли тебя власть?' Отвечаю честно: 'Пьянит. Но я стараюсь не напиваться до потери сознания.'"*

Борис намеревался стать царём-реформатором. Он мечтал превратить Россию в современную европейскую державу за одно поколение. Планы были грандиозными — новая армия, новое образование, новая экономика.

Но первой серьёзной проблемой стали Романовы. Возвращённые из ссылки после смерти Фёдора, они не скрывали недовольства результатами избрания. Особенно активен был Фёдор Никитич — будущий патриарх Филарет, отец Михаила Романова.

— Ваше величество, — доложил начальник приказа тайных дел, — Фёдор Романов ведёт агитацию против вашего царствования. Говорит, что избрание было подстроено, что истинные наследники престола — Романовы.

— Есть доказательства?

— Есть свидетели, перехваченные письма...

— Достаточно убедительные для суда?

— Более чем достаточно.

Борис понимал: дело Романовых — это первая серьёзная проверка его власти. Если он не решится наказать влиятельных заговорщиков, его сочтут слабым. А слабость в политике смертельна.

— Арестовать главных заговорщиков, — приказал он после долгих размышлений. — Но не казнить. Постричь в монахи и сослать в дальние монастыри.

— Не слишком ли мягкое наказание?

— Достаточно жёсткое, чтобы напугать других, и достаточно мягкое, чтобы не вызвать народного возмущения.

Так Борис Годунов выработал свой стиль правления — решительно, но без излишней жестокости. Эффективно, но по возможности гуманно.

*Из записок голландского купца Исаака Массы:*

*"Новый царь производит впечатление человека просвещённого и миролюбивого. При нём в России началось строительство школ, больниц, дорог. Он приглашает иностранных мастеров, покровительствует торговле.*

*Говорят, что он намерен послать русскую молодёжь учиться в европейские университеты. Если это правда, то Россия может стать совсем другой страной через поколение.*

*Но есть у него и враги среди старой знати. Говорят, что его власть незаконна, что он узурпатор. Долго ли продержится такой правитель — покажет время."*

Борис действительно планировал культурную революцию. В 1599 году он отправил в Европу первую группу русских студентов — 18 молодых дворян для обучения в университетах Падуи, Парижа, Лондона.

— Поезжайте, сыны мои, — напутствовал он отъезжающих, — изучайте науки, языки, ремёсла. Но помните: вы едете не только за знаниями, но и показать Европе, что русские люди не хуже других.

Среди отъезжающих был и его собственный сын Фёдор — девятнадцатилетний юноша, умный, образованный, владевший несколькими языками.

— Сын мой, — сказал ему Борис на прощание, — ты будешь первым русским царевичем, получившим европейское образование. Покажи, что достоин этой чести.

— Постараюсь, государь-батюшка.

— И ещё одно. Учись всему, но не забывай, что ты православный и русский. Можно стать образованным европейцем, оставаясь сыном России.

*Дневниковая запись от 15 мая 1599 года:*

*"Сегодня проводил Фёдора в Европу. Тяжело отпускать единственного сына так далеко, но необходимо. Он должен стать образцом для своего поколения.*

*Мария плакала, провожая сына. Женщины не понимают государственной необходимости. Для них важнее личное, семейное. Но правитель должен ставить государственное выше личного.*

*Хотя иногда думаю: а прав ли я? Может быть, семья действительно важнее всех реформ и планов?"*

Но самой амбициозной была попытка модернизации армии. Борис пригласил европейских военных инструкторов, начал формировать полки "нового строя" — пехотные части, обученные по западному образцу.

— Зачем нам иноземные порядки? — ворчали старые воеводы. — Русские всегда побеждали русским способом.

— Русский способ хорош против татар и поляков, — отвечал Борис. — Но мир меняется. Появляется новое оружие, новая тактика. Кто не идёт в ногу со временем — отстаёт навсегда.

— А если эти иноземные учителя научат наших солдат не только воевать, но и бунтовать?

— Образованный солдат лучше необразованного. Он понимает, за что сражается.

Первые два года царствования принесли заметные успехи. Экономика росла, строились новые города, развивалась торговля. Борис заключил выгодные договоры с Англией и Голландией, наладил отношения с императором Священной Римской империи.

— Государь, — докладывал ему канцлер, — европейские дворы начинают относиться к России как к равной державе. Нас приглашают участвовать в переговорах, считаются с нашим мнением.

— Хорошо. Россия должна быть не окраиной Европы, а её частью.

— Но многие бояре недовольны сближением с Западом. Говорят, что мы теряем русскую самобытность.

— Самобытность — не в отсталости, а в способности взять лучшее от других, сохранив своё.

*Дневниковая запись от 10 августа 1600 года:*

*"Два года царствования. Многое удалось сделать — школы, дороги, мирные договоры. Россия становится сильнее и богаче.*

*Но чувствую: нарастает недовольство. Старые бояре ропщут на нововведения. Часть духовенства сомневается в православности западного образования. Некоторые дворяне мечтают о новых войнах и завоеваниях.*

*А главное — в народе ходят слухи о том, что я неправедно взошёл на престол. Мол, истинный царь — тот, кто от Рюрика идёт, а не выскочка из дворян.*

*Пока это только слухи. Но слухи имеют свойство превращаться в убеждения."*

И тут случилось то, что перечеркнуло все планы и мечты Бориса Годунова. Началось то, что летописцы назовут "великим голодом" — страшнейшее стихийное бедствие в истории России.

**Глава 10. Божья кара**

*Россия, 1601-1603 годы*

Первые признаки беды появились весной 1601 года. Лето было холодным и дождливым, осень — ранней и суровой. Хлеб не созрел, урожай погиб на корню. Но Борис не придал этому особого значения — неурожайные годы случались и раньше.

— Государь, — докладывал ему осенью казначей, — из многих областей сообщают о плохом урожае. Нужно открывать государственные житницы.

— Открывайте. И закупайте хлеб в соседних странах — у поляков, у немцев.

— Но цены очень высокие...

— Платите. Народ не должен голодать.

Борис потратил огромные суммы на борьбу с голодом, но этого оказалось недостаточно. Следующий, 1602 год, тоже принёс неурожай. А 1603-й стал самым страшным — люди ели кору, траву, дохлых животных.

*Из записок очевидца, московского дьячка Ивана Тимофеева:*

*"Бысть глад велик по всей русской земле, какого не помнят старожилы. Люди мерли как мухи — в городах и деревнях, на дорогах и в лесах. Матери убивали детей своих ради куска хлеба. Мужья продавали жён за горсть зерна.*

*А в некоторых местах начался людоед — что прежде слыхано было только про дикие народы. Но голод превращает человека в зверя.*

*И говорили люди: 'Бог наказывает землю русскую за неправедного царя. Пока убийца на престоле, не будет нам милости Божьей.'"*

Борис делал всё возможное. Раздавал хлеб из государственных запасов, организовывал общественные работы, чтобы дать людям заработок. Потратил на борьбу с голодом почти всю казну, накопленную за годы правления.

— Ваше величество, — говорил ему казначей, — денег больше нет. Если будете и дальше раздавать хлеб бесплатно, государство разорится.

— Пусть разорится, — отвечал Борис. — Лучше нищий царь в богатой стране, чем богатый царь среди мёртвых подданных.

— Но ведь и так уже умерло больше трети населения...

— Значит, нужно спасать оставшихся.

*Дневниковая запись от 15 октября 1602 года:*

*"Второй год голода. Москва полна беженцев из деревень — оборванных, голодных, отчаявшихся. Каждое утро убираем с улиц десятки трупов.*

*Раздал уже почти всё золото из казны. Продал часть царской утвари. Заложил драгоценности короны. Но голода это не остановило.*

*Страшнее всего — то, что люди винят в бедствии меня. 'Неправедный царь — неправедное время', — говорят. Как объяснить им, что царь не управляет погодой?*

*А между тем из Польши приходят тревожные слухи. Там объявился человек, называющий себя чудесно спасшимся царевичем Дмитрием."*

Самозванец появился в самый неподходящий момент. Когда страна была ослаблена голодом, когда люди готовы были поверить в любое чудо, любое обещание лучшей жизни.

Лжедмитрий (так назовут его потомки) был гениальным авантюристом. Беглый монах Григорий Отрепьев, он сумел убедить польских магнатов в том, что является сыном Ивана Грозного, чудом спасшимся в Угличе.

— Государь, — доложил Борису начальник разрядного приказа, — этот самозванец уже собрал небольшую армию. Поляки дают ему деньги и людей.

— Сколько у него войска?

— Не больше четырёх тысяч. Ничтожная сила против русской армии.

— А что он обещает полякам?

— Территориальные уступки. Привилегии для католической церкви. И главное — обращение России в католичество.

Борис понимал: военная опасность от самозванца невелика. Но опасность политическая огромна. В условиях голода и отчаяния люди готовы поверить в "истинного царя", который придёт и всё исправит.

*Дневниковая запись от 5 октября 1604 года:*

*"Самозванец перешёл русскую границу. Казалось бы, что может сделать четыре тысячи поляков и казаков против многотысячной русской армии? Но я боюсь не его силы, а настроения людей.*

*Голодные и отчаявшиеся готовы поверить в любое чудо. А воскресший царевич — это именно то чудо, которого они ждут.*

*Послал против него войско под командованием Мстиславского. Но что если солдаты поверят в самозванца больше, чем в меня?"*

Опасения Бориса оправдались. Города сдавались Лжедмитрию без боя. Воеводы переходили на его сторону. Армия, посланная для подавления мятежа, начала разваливаться.

— Как это возможно? — спрашивал Борис у гонцов, привозивших всё новые плохие вести. — Как можно поверить в такую очевидную ложь?

— Люди верят не в него, государь, — отвечал один из воевод, — а против вас. Они устали от голода, от смерти, хотят перемен.

— Но ведь я делал всё возможное!

— Возможное для государя недостаточно для Бога. А люди считают, что только Бог мог бы остановить голод.

Борис понял: он проигрывает войну не на полях сражений, а в умах и сердцах людей. Самозванец побеждал его в главном — в борьбе за легитимность.

*Из записок князя Василия Шуйского:*

*"Борис Годунов — способный правитель, но судьба против него. Три года голода подорвали веру народа в его богоизбранность. А тут ещё этот самозванец со своими обещаниями.*

*Конечно, любой разумный человек понимает: никакой он не царевич Дмитрий. Но разумных людей мало, а отчаявшихся — множество. И отчаявшиеся готовы поверить в любую сказку.*

*Борис обречён. Вопрос только в том, кто придёт ему на смену — самозванец или кто-то из истинно русских людей."*

Зима 1604-1605 годов стала временем агонии. Борис видел, как рушится всё, что он строил годами. Видел, как от него отворачиваются даже ближайшие соратники.

— Ваше величество, — сказал ему Пётр Басманов, один из лучших воевод, — может быть, стоит подумать о переговорах с самозванцем?

— О каких переговорах? С авантюристом и самозванцем?

— Но ведь народ его признаёт...

— Народ признаёт того, кто обещает ему хлеб. А я четыре года кормил народ из собственной казны!

— Знаю, государь. Но политика — это не справедливость, а возможности.

Эти слова потрясли Бориса. Он понял: даже верные люди начинают сомневаться в его способности удержать власть.

*Дневниковая запись от 25 марта 1605 года:*

*"Армия разваливается. Города переходят к самозванцу один за другим. Даже в Москве начинается брожение.*

*Понимаю: я проигрываю. Проигрываю не потому, что слабее как правитель. Проигрываю потому, что люди хотят верить в самозванца больше, чем в меня.*

*Мария спрашивает: 'Что будем делать?' Отвечаю: 'Сражаться до конца.' 'А если конец будет печальным?' 'Тогда хотя бы умрём с честью.'"*

13 апреля 1605 года Борис Годунов умер в Кремле — внезапно, в возрасте 53 лет. То ли от апоплексического удара, то ли от яда, то ли просто от отчаяния.

Последними его словами были: "Берегите Россию..."

Он не дожил до вступления самозванца в Москву всего несколько недель. Возможно, это была милость Божья — ему не пришлось видеть, как убивают его семью, как разрушают его дело, как торжествуют враги.

**ЭПИЛОГ. ПРОКЛЯТИЕ ВЛАСТИ**

*Москва, 1613 год*

Через восемь лет после смерти Бориса Годунова, когда Смутное время наконец закончилось избранием на престол Михаила Романова, в одном из московских монастырей старый монах переписывал летопись.

— Отче Варлаам, — спросил молодой послушник, — как писать о царе Борисе? Как о святом или как о грешнике?

Варлаам отложил перо и долго смотрел в окно, где догорал зимний день.

— А как ты сам думаешь, чадо?

— Не знаю, отче. Делал он и добро, и зло. Строил школы, но и людей губил. Заботился о народе, но и царевича, может быть, убил.

— Вот видишь — сам ответил на свой вопрос. Борис Годунов был человеком. Не святым, не демоном — человеком. Со всеми достоинствами и пороками.

— Но как это записать в летописи?

— Правдиво. Не приукрашивая, но и не очерняя. Пусть потомки сами судят.

Варлаам взял перо и написал:

*"Борис Фёдорович Годунов царствовал седьмое лето, и бысть муж разумен и во всех делех сведущ, и многая благая сотвори государству, паче же во время глада велика. Школы созидаше, и пути торговые устрояше, и мир с соседними державами соблюдаше.*

*Но и грехи тяжкие содея, о них же Бог весть. И за сие попусти Господь смуту великую на землю русскую, и прииде время лютое, егда кровь лияшеся рекою, и братья восташа на братьев.*

*И тако научи нас Борис царь, яко власть земная есть бремя тяжкое, и не всяк может его понести. Ибо что пользы человеку, если приобрящет царство, а душу свою погубит?"*

Так история записала имя человека, который поднялся из мелкопоместного дворянства к вершине власти и упал с этой вершины в пропасть забвения. Человека, который мечтал сделать Россию великой европейской державой и стал первой жертвой Смутного времени.

Борис Годунов показал, что в России возможно всё — и величие, и падение, и триумф, и трагедия. Что власть не прощает ошибок, особенно тех, которые касаются крови невинных.

А главное — что между мечтой и реальностью, между планами и их воплощением лежит непредсказуемая воля случая, которую не может контролировать даже самый могущественный правитель.

История Бориса Годунова — это история о том, что иногда самые способные люди терпят поражение не из-за своих пороков, а из-за обстоятельств, сильнее человеческой воли.

И о том, что мёртвые иногда оказываются сильнее живых, а призраки прошлого — страшнее реальных врагов.

**КОНЕЦ**

---

*Так завершается трагедия Бориса Годунова — человека, который хотел изменить Россию к лучшему, но пал жертвой стихийного бедствия и народного суеверия. История о том, что в политике недостаточно быть способным правителем — нужно ещё иметь удачу. А удача — самая капризная из всех богинь.*