В отпуск

                В ОТПУСК
                Таёжный рассказ из советского прошлого

       -Не будет борта до Нижневартовска,-мрачно проговорил Лёха Кравцов, преподаватель музыки и пения в Корликовской школе,- и еще недели две не будет, а то и больше. - Последние слова он сказал нараспев по слогам, и повторил, пристукивая каждый слог кулаком к столу,-
      - Не бу-дет… - и смачно выругал ся. -
      -С чего ты взял, Алексей, Алёшенька, сынок? - словами из популярной песни спросил фельдшер Андрей Белый
      - А вот сейчас Безуглую встретил возле рабкоопа, - ответил Лёха, - возле магазина.
      В поселке Безуглая Надежда Викторовна работала председателем поселкового совета. До этого она была завучем в школе, но неожиданно, в том числе для неё самой, её «выбрали», а точнее назначили из районного центра начальницей посёлка, и, разумеется, она по работе регулярно стала связываться по рации с районом. Получать оттуда известия, указания, взбучки и всё остальное. А уж от неё потом местные жители узнавали новости и свои перспективы.
      -А у меня через неделю отпуск начинается! – мрачно продолжал Кравцов, - так вот, она говорит, что летуны внесли нас в черный список, не хотят к нам летать, дескать, взлётная полоса не укатана, на рыхлом песке недавно самолёт носом клюнул, винт погнулся, самолёт до сих пор стоит в интересной позе.
       С вертолётами тоже глухо. Вертолетная площадка не чищена, при посадке песок в сопла затягивает, короче, до устранения указанных недостатков, рейсов к нам не будет.
      Неделю назад в Корликах приземлился самолёт Ан-2 «Кукурузник», и во время выруливания в обратный путь на взлёт, споткнулся в рыхлом песке, а сильный порывистый ветер задрал ему хвост и «Кукурузник» ткнулся с размаху носом в землю. Инцидент получился казусный, но никто и не подумал обвинять пилотов. Мало ли от кого и чем разит, алкоголем или ещё чем, и нечего тут принюхиваться!
      -Так, как же мне на большую землю попасть? - призадумался Лёха.
      -Езжай, до Ларьяка, оттуда два раза в неделю самолёт летает регулярно, - посоветовал фельдшер.
      -На чём? - отмахнулся Кравцов, - на крыльях любви?
      -Охотовед, Санька Сафронов собирается туда на лодке, не знаю когда точно, но слышал разговор, - Сказал Андрей, - поговори с ним, узнай.
      Весь поселок чувствовал себя отрезанным от большой земли и от самой жизни, в результате неурядиц с аэрофлотом. Наступила весна и люди, уставшие за долгие месяцы от холодов, отсутствия солнечного света, развлечений, от ограниченного общения, однообразного питания, и ещё бог знает от чего, от того, что называется нормальной человеческой жизнью, изнывал в предчувствии предстоящего, лета, отпусков, поездок, встреч с родными и друзьями. Но сообщение с большой землёй было невозможно и народ тоскливо прикидывал возможности и варианты.
      -Ну, а что? Это мысль! - загорелся Кравцов, пойду, поговорю, Саня Сафронов парень классный, мы с ним недавно неплохо посидели, правда не совсем хорошо разошлись… Самогончик у него правильный, на березовых бруньках! Договоримся! Главное, чтобы место было в катере!
      И он ушёл, напевая песенку, которую услышал недавно по радио в исполнении популярного певца Олега Онуфриева: «Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг»
      -Друга не надо просить ни о чём, - продолжал он напевать, в тот момент, когда отворял входную дверь из холодного тамбура на улицу и столкнулся носом к носу с Валеркой Глуховым молодым школьным учителем физкультуры. Тот как раз собирался войти в квартиру.
      Надо сказать, что квартира при поселковой больнице холостяка Андрея Белого была в посёлке этаким местным мужским клубом. Здесь постоянно собирались мужчины, особенно в дни прилета борта санавиации из Нижневартовска. В такие дни с вертушкой обычно доставляли медикаменты, санитарное оборудование, перевязочные материалы, а иногда и спирт, а иногда и в не самых маленьких количествах. А что, пара канистр 96 градусной лечебной жидкости, предназначенной для наружного применения, и дезинфекции медицинского оборудования, шприцев, разных пробирок и катетеров, служила также, при разведенной в разумной пропорции консистенции, очень притягательным предметом для местной мужской поселковой элиты. А фельдшеру ещё и валютой во взаимовыгодных операциях натурального обмена с хантами на мясо, рыбу, шкурки соболей и других разнообразных таёжных охотничьих трофеев вплоть до того, что в спальне у Андрея висела на стене шкура огромного бурого медведя, простираясь от потолка и до пола, и ещё на метр по полу. Редкий экземпляр…
       В такие дни, как только борт улетал, дверь в квартиру при больнице почти не закрывалась, табачный дым висел густо и непроглядно, разговоры велись громко, а порой даже очень громко, а иногда и пение блатных песен, так называемого шансона, под гармошку или гитару, постоянно возникал стихийный чемпионат по армреслингу, иногда переходящий в натуральный мордобой всех всеми. Впрочем, это случалось редко, а обычно собрания мужского клуба заканчивались чинно и благородно без драки. За женатыми приходили их жёны и выволакивали своих благоверных увещеваниями, или натурально за шкирку, а холостые вслед тоже неохотно, но разбредались сами, в виду того, что напиток заканчивался, или в виду недоутраченного в процессе выпивки, чувства самосохранения… 
      -О, привет, Лёха! – радостно сказал Валерка, - ты как тут?
      -Привет! Да вот зашёл к Белому посоветоваться. Отпуск у меня, может слышал?
      -Я в курсе, конечно, слышал, - ответил Валерка, - так и у меня тоже отпуск, - радостно воскликнул он, - собираюсь уже! С первым же бортом двину, чего тут сидеть!
      - Обломайся, - сказал злорадно Кравцов, - борта в ближайшие две недели не предвидится.
      -Во как! - Растерянно сказал Валерка, - а что делать?
      -На моторке до Ларьяка, а там на вертолёте до Нижневартовска. Это единственный вариант, других нет, - фатально произнёс Кравцов.
      -Во, блин, а где лодку-то найти? - растерянно спросил Валерка.
       В ответ Кравцов ухмыльнулся, - Вот, - вопрос! - потом, помедлив он спросил, - У тебя с Софроновым какие отношения?
      -Да у меня тут со всеми нормальные отношения, а с Санькой просто хорошие, недавно на охоту с ним ездили, он мне своё ружьё давал пострелять.
      - Говорят он в Ларьяк собирается, надо с ним потолковать, может быть возьмёт нас с собой,
Я то с ним как-то так, - он замялся, - может ты поговоришь? - Спросил Кравцов.
      -Хорошо, давай я поговорю, - согласился Валерка.
      Сашка Софронов работал в Корликах охотоведом в местном ПОХе, промысловом охотничьем хозяйстве. И по работе ему полагалась лодка, с мотором и не какой-нибудь, тихоходный слабосильный «Ветерок», а «Вихрь-30»! Ружьё двуствольное охотничье сумасшедшего калибра, винтовка нарезная, патроны с разнообразной дробью от мелкашки, до картечи, и ещё куча всякого охотоведческого инвентаря и оборудования. Вплоть до стационарной электро-сушилки дикоросов - грибов и ягод. А также рыбацких снастей. Только ведай, только бди!
       С Софроновым договариваться долго не пришлось. Он сказал:
       -Ребята, без проблем, по червонцу с носа и поехали! Оденьтесь потеплее, на воде холодно.
       Снега растаяли и был сезон большой воды, самый что ни на есть разлив. Таёжные окрестности стояли полузатопленные. Речка Корлики вышла из берегов, и вода подступила к самым домам, но наводнения такого, какое случилось в прошлом году, этой весной не было.
       Выехали под вечер, в тот же день. Так решил Софронов.
       -Все равно когда ехать, белые ночи, светло, зато в Ларьяк приедем к утру и днём все дела сделаем, вы дальше полетите, а я в контору, надо кое-что отдать, кое-что забрать, кое с кем переговорить…
       Валерка побежал домой, наспех собрал чемодан, сунул в него несколько крупных вяленых язей, пару шкурок седых, баргузинской породы соболей, выменянных зимой у хантов на водку, кое что из вещей и загрузился в лодку. Лёха Кривцов уже сидел в ней ближе к носу.
       -С богом! - Сказал Софронов и трое мужчин отправились в неблизкое путешествие.      
До Ларьяка по прямой на вертолёте примерно 100 километров, а по воде, даже по большой, спрямляя частично изгибы реки, все двести получалось. Казанка четырёхместная алюминиевая посудина с рёвом плавно пошла вниз по течению в сторону Ваха. Собственно никакого русла не было везде стояла сплошная вода, как огромное море, усеянное затопленными почти по макушку деревьями.
    Спустились по речке именем которой был назван посёлок, Корлики вниз, мимо Засолки, где рыбаки ПОХа заготавливали рыбу, она находилась всего в трёх километрах от посёлка, но там народ регулярно натыкался на следы медведей, которые приходили на запах рыбы.
    Миновав Засолку, стоящую на высоком обрыве и не затопляемую в половодье, лодка повернула направо на Вах, и путешественники двинулись по направлению на юг в сторону Ларьяка. Софронов сидел на моторе и рулил, Леха впереди, прячась от ветра за стекло, а Валерке досталось место посредине на поперечной доске.
        -Ну, что с почином, за лёгкую дорожку? - спросил он, доставая из рюкзака бутылку водки. Мужики оживились,
        - А, давай! - Лёха достал алюминиевую кружку и Валерка плеснул по очереди каждому понемногу. Выпили не останавливаясь, и не закусывая.
        Не будем пока останавливаться, дальше по пути сделаем привал, я знаю одну хантейскую зимовку, - сказал Софронов, - спрячь пока водку.
        Казанка летела по воде расплёскивая в стороны вспененную воду, и лодка была чем-то похожа на птицу, которая парит над водой расправив белые крылья. Охотничьим чутьём Софронов угадывал дорогу и старался держаться летнего русла Ваха, которое было теперь глубоко под водой, но Саня находил его и шёл чётко по руслу, почти не сбиваясь и не блукая. Это было тем более удивительно и вызывало уважение, что почти каждый год, основное русло реки, после схода большой воды менялось, течение прокладывало немного другое русло, как-бы то, да не то, на несколько метров в сторону, образуя стАрицы и протоки. Начинался июнь и в этих широтах была в самом расцвете белая ночь. Солнца на небе не было, но было светло, как пасмурным днём. Местность в основном была ровная, но иногда попадались небольшие возвышенности. Вода до этих островов не доставала и были видны в полный рост высокие кряжистые кедры.
        Прошло уже несколько часов сплава. Вдруг Валерка, глядя вперёд по течению, воскликнул, -
       -Ребята, лось! - из кустов к воде вышел молодой лосенок, переваливаясь на длинных ногах, он забрел в воду и начал пить, не обращая внимания на звук приближающегося мотора. Дремавший Кравцов, встрепенулся и азартно прошипел, сдавленным голосом,
       -Тормози, Саня, давай завалим! - Софронов притормозил, и лодка плавно подошла поближе к лосенку,
       -Давай ружьё, - сказал Кравцов, хватая винтовку с нарезным стволом.
Ружьё у Софронова лежало тут же в лодке и не зачехлено, но Саня сказал:
       -Так, спокойно, никто никого валить не будет, я всё-таки егерь, а не долбодятел, и я тут не для того, чтобы браконьерничать, а совсем наоборот, - и он выхватил ружьё у Лёхи.
       -Да ты чё?! - воскликнул Кравцов, но спорить не стал ввиду явного физического превосходства Софронова и объективно оценив свои шансы и ситуацию.
        Казанка медленно на сниженных оборотах проплыла мимо, выбирающегося на берег из воды лосенка, и мужчины смогли вблизи полюбоваться грациозным молодым животным.
        -Он весь как на шарнирах перекатывается, молоденький, а где же мамка-то? - спросил Валерка. Лосихи поблизости они не увидели
        -Наверно за деревьями прячется, нас опасается, этот-то молодой ещё, людей не боится, глупый, не понимает, - предположил Софронов.
        -Эх, жалко, - расстроенно проговорил Кравцов, - столько мяса упустили!
        -Ну и куда бы ты с этим мясом? - урезонил его Софронов, - ты же на большую землю собрался, а в Ларьяке, в аэропорту, с этим мясом охотнадзор тебя за яйца возьмёт и спросит. «Откуда? Сезон охоты на лосей кончился.» Ещё и меня бы подставил. И вообще, зачем зря животное гробить, пусть живёт. Так, что всё, - отрезал он, - представление окончено, - Санёк крутанул ручку газа и лодка, задрав нос, с рёвом пошла дальше.
        -А это кто там плывёт? - спросил Валерка, указывая рукой на воду прямо по курсу. Они совсем недалеко отошли от места , где видели лосёнка, а тут реку с противоположной стороны  переплывал медведь.
        -Это мишка, - посерьёзнев сказал Софронов направляя лодку наперерез медведю,
        - Наверно к лосям в гости направляется. Он сейчас после зимы голодный…-
        Медведь в воде двигался довольно быстро, толкая перед собой волну. Охотовед подъехал ближе и расположил казанку между медведем и берегом, где остался лосёнок. Взрёвывая мотором на холостом ходу он старался отпугнуть зверя. Медведь фыркнул, зарычал, но вынужден был развернуться и в испуге поплыл обратно. Мужчины с опаской проводили взглядом его торчащий из воды загривок и ушастую голову и с облегчением двинулись дальше.
        -Да, тут целый зоопарк! - в восторге воскликнул Валерка. - Вот это повезло, два года здесь живу, ни лося, ни медведя не видал ни разу, а тут такое кино! – он счастливо засмеялся, - Слушай, за это надо выпить!
        -Наливай, - поддержал Кравцов. Софронов улыбнулся, наблюдая щенячью радость молодого учителя и сказал,
        -Может до стоянки погодим?
        -Да ты что? - возмутился Кравцов, - давай, Валер, наливай, не хочет, пусть не пьёт. 
       Но выпить Софронов не отказался, и Валерка тоже с удовольствием выпил глоток водки из кружки, а у Кравцова, что-то пошло не так, а буквально поперёк горла. Он попытался сглотнуть, но водка полезла из него обратно, он закрыл ладонью рот, покраснев и выпучив глаза, и судорожно попытался сглотнуть вновь, но опять спазм не пустил водку в организм, наконец Лёха героическим усилием проглотил её и черпанув кружкой из реки запил водку ледяной Ваховской водой. Однако через пару минут он выблевал выпитое за борт.
        -Что-то не пошла, - огорченно сиплым голосом промямлил он.
        -Может пить меньше надо? - хохотнул Валерка, - или реже?
        -Та-а-ак, - протянул Софронов, - этому больше не наливаем.
        Он вёл лодку твёрдо и уверенно по каким-то незаметным приметам находя правильное русло, но в какой-то момент, интуиция его всё же подвела, и они зашли в широкую протоку, где вскоре вдруг увидели, что пути вперёд нет, река перегорожена топляком. Нисколько не сконфузясь, хотя Кравцов принялся строить насмешки и подначки, Саня спокойно развернулся и вскоре нашёл то место, где они свернули не туда, и двинулся в нужном направлении.      
        Всё-таки ночь была хоть и белая, но вскоре в ней настал тот временной промежуток, где она стала менее белой. Да ещё и туман поплыл над водой. В сумраке ночи угадывать правильное направление стало почти невозможно.   
        -Где-то тут, - пробормотал Софронов, - где-то тут рядом зимовка должна быть, -
        И действительно из тумана и темноты неожиданно впереди и чуть правее показался огонёк.
        -Вот, - обрадованно воскликнул Сашка, - здесь передохнём немного, пока развиднеется.
        Он причалил к берегу и привязав лодку к стволу березы, они направились вглубь леса на тускло мерцавший сквозь деревья огонёк. У маленького костерка, в котором среди красных углей горела, облизываясь невысокими языками пламени, всего одна головёшка, сидел старый хант, позади него из земли виднелась полуземлянка, полу-избушка. Рядом на высоком навесе, был навален какой-то скарб, две собаки из породы местных лаек вяло тявкнули навстречу гостям. Хант с видимым трудом характерным для пожилого человека поднялся им навстречу. У него была жидкая седая бороденка, красные слезящиеся глаза, надета на нём была малица, - шуба из оленьей шкуры, и короткие по колено торбасы.
       -О, Санька, здластвуй! - приветливо поздоровался он с охотоведом как со старым знакомым.
       -Здравствуй, Илья! – в ответ поприветствовал ханта Софронов,
       - Здравствуйте, - подхватили Валерка Глухов и Лёха Кравцов.
       -Куда едешь? – продолжил расспросы хант.
       -В Ларьяк, - ответил Софронов, - самолеты не летают к нам, вот пришлось водой ехать.
       -Ну, да, как инаце? Инаце никак, - Илья приветливо предложил гостям присесть у костра на бревне. Угостил щукой, приготовленной по местному рецепту: распластанной вдоль хребта и насаженной на воткнутые в землю вблизи огня ивовые прутики, срезанные в виде рогаток.
       На вкус Валерки щука была суховатой, но он вида не показал, а предложил старому ханту и своим попутчикам выпить водки.
       -О, холосо, давай, давай! - обрадовался старик.
       Выпили, причём с Кравцовым опять приключился тот же казус, что и в лодке. Водка опять «не пошла».
       -На тебя только продукт перевожу, - заругался Валерка, - дефицитный, между прочим!
       -Что-то не идёт сегодня, - виновато сказал Лёха извиняющимся голосом.
Костерок потрескивал. От углей отлетали искорки. В тишине поблизости прокричала какая-то ночная птица.
       -Матвей Соболев, брат твой? – спросил Софронов у ханта.
       -Да, - закивал Илья, - блат, блат, молодой, на два года молодой как я, почему сплосил?
       -Утонул он весной, на Ваху, под лёд провалился и затянуло, - с печалью в голосе ответил Софронов.
       -Да? - растерянно сказал Илья, - залко, блат, – он поник и как-то ещё уменьшился в размере, и без того невеликом.
       -Давайте помянём, - Валерка разлил остатки водки. На этот раз Кравцову водки не досталось, но он промолчал.
       Алкоголь потёк у старого ханта по венам, и он вскоре довольно непринуждённо рассказывал местные охотничьи новости, иногда посмеиваясь. Казалось, о гибели брата он уже забыл.
       Начинало светать и даже под деревьями можно было различить очертания лиц.
       -Ну, всё, пошли мы, дальше ехать надо, - сказал Софронов и попрощавшись со старым хантом Ильёй Соболевым, путники двинулись к лодке.
       -Фамилии и имена местным жителям давали, видать, приезжие за пушниной русские купцы, ещё при царе Горохе? - задал Валерка риторический вопрос.
       -Очевидно, - согласился Софронов, они тут или Кунины, или Каткалевы. И имена старинные русские Афанасий, Евлампий, Филарет.
       -А как же они сами себя между собой называют? - спросил Валерка
       -А так, как есть, так и называют- встрял в разговор мрачный Кравцов, учитель музыки, - я как-то пытался у них узнать какую-нибудь их народную песню, хантейскую. Говорят: «Нарьян -Мар, мой Нарьян -Мар, городок не велик и не мал…», и других песен не знают. Орнаменты у них ещё сохранились, промыслы ихние, бытовые какие-то прихватки, туески, набирки. А больше ничего нет. Торбасы шьют красивые из оленьих лап, с инкрустацией мехом, но на подошвы ставить их не умеют, приходится в городе это делать. Я своей жене зимой такие справил, - похвастался он.
       До Ларьяка оставалось не так далеко, километров сорок, и через пару-тройку часов путешественники причалили к Ларьякской пристани, пришвартовавшись между других лодок и катеров. По причине раннего утра, Софронов повел друзей к знакомому леснику, который жил на окраине. Постучались в деревянный домишко.
        -Кто там в такую рань? – донесся из-за двери хриплый голос.
        -Открывай, Матвеич, это я, охотовед Софронов из Корликов,-
        Им открыл заспанный мужичонка в шапке-ушанке, поздоровался, обнялся с Софроновым и пригласил в дом. После обычных расспросов, откуда, куда, на кой, Матвеич затопил печку и поставил чай. Он сидел за столом в своей шапке и не собирался её снимать, хотя в избе было тепло.
        -Тебе не жарко в шапке-то, Матвеич? – с поддёвкой спросил Кравцов.
        Софронов ткнул Кравцова ногой под столом.
        -Нормально, - ответил Матвеич и снял шапку. На голове на месте волос пятнами розовела кожа, широкие неровные шрамы тянулись со лба к затылку.
        -Ой, извини, - сконфузился Кравцов, - а кто это тебя так?
        -Мишка, медведь - ответил Матвеич.
        -А как? Расскажите пожалуйста! – с любопытством попросил Валерка.
        -Охотником я работал, лет пять тому назад, вверх по Ваху зимовки наши с напарником Колькой неподалёку одна от другой находились, хорошо, что с напарником был, он меня спас, а то бы не выжил. Сезон заканчивался, весной запахло, и мы поехали снимать капканы, которые зимой ставили на волка, да на рысь. Подъехали к одному месту, я пошел проверить, да и снять волчий капкан, а там мишка, видать попался, сидел, оголодал! Он меня учуял, да стал рваться сильнее, а капкан волчий, на медведя не рассчитан, а может установил я его плохо. Я рёв услышал, остановился, ружьё хочу перезарядить, а то у меня там патроны мелкашкой на рябчика были заряжены, а тут я слышу дело серьёзное. Вдруг вижу кусты затрещали, да мишка на меня несётся. Видать вырвался, таки из капкана. Я стрельнул куда попало не целясь, да бежать. Но куда там, до лодки не успел. Он меня сзади лапой по голове хватанул, шапку вместе со скальпом содрал, навалился, да в спину вгрызся, к шее подбирается. Тут напарник мой Колька, подоспел, в воздух пальнул, у него-то тоже в стволах видать мелкая дробь была. Мишка меня бросил и в лес ушёл. Хорошо, что крови не попробовал, а то бы во вкус вошёл, задрал и меня, и Кольку. Колька меня до лодки доволок и привёз в зимовье. За бензином, а то до Ларьяка бы нам не хватило, а потом в Ларьяк, в больницу еле тёплого доставил. Выжил я, а вот причёска так и осталась набекрень, и голова мёрзнет всё время.
        Мужики слушали затаив дыхание.
        -Да-а-а! - сказал потрясённый Кравцов, - я слышал, что в наших краях лет пять назад медведь убил группу геологов.
        -Было дело, - подтвердил Софронов, - их было четверо два мужика, две бабы. Ночью разодрал палатку, убил всех. Одну бабу даже сожрал наполовину, с головы начал.
         Их не сразу хватились. А когда увидели, что долго на связь не выходят, снарядили группу поисковую. Нашли с вертолета. Устроили засаду, а медведь завалил трупы ветками и приходил туда время от времени подъедаться. Совсем людоедом стал. Недолго, говорят караулили, в итоге застрелили его, а тушу не стали даже брать. Ни шкуру, ни мясо. Сожгли на том самом месте на куче хвороста. Дым был какой-то особенно чёрный.
        В избе повисла тяжелая тишина. Мужики сидели под впечатлением от услышанного.
        -Ну, что, нам пора, - поднялся с табурета Софронов, - время. Пока дойдём, я -до конторы, а они до аэропорта, - сказал он кивая на своих попутчиков и обращаясь к Матвеичу.
        -Благодарим тебя, за хлеб-соль, я может быть сегодня ещё зайду перед отъездом, обратно в Корлики вечером поеду.
        Валерка Глухов и Лёха Кравцов тоже поблагодарили, прощаясь со старым охотником и отправились в сторону аэропорта. Так роскошно называли местные обычную деревенскую избу пятистенок, украшенную синей вывеской. Им повезло, и в этот же день они улетели на кукурузнике в Нижневартовск.