Везучий мальчик стифф

Авторы: Роджер Фрэнк и Сью Кларк.
***
Франция. Грязь. Колонна из четырёх человек в форме цвета хаки,
с трудом продвигающихся вперёд под аккомпанемент собственных бормотаний,
но искренних проклятий, — довольно обычное зрелище зимой 1917–1918 годов.
Но в одном эта процессия страдальцев была уникальной. На
плечах каждого исполнителя сияли яркие серебряные полосы, а их более или менее мужественные груди были перетянуты ремнями Сэма Брауна. Случайный наблюдатель принял бы их за офицеров. Но нет, на каждой груди была пара серебряных крыльев, а их униформа была сшита из хорошо подогнанных, но разных по дизайну ремней. Пухлый человечек в неприлично короткой жёлтой блузке из саржи, который их возглавлял, был офицером; его подчинённые были младшими лейтенантами.Они были частью кадрового состава великой американской
На авиабазе Исси-ла-Буэ находился передовой отряд из десяти тысяч американских бомбардировщиков, которые, по словам рекламных агентов, должны были стереть гуннов с лица земли в Берлине.
 Колонна прошла между двумя длинными бараками, один из которых, до отказа набитый двухъярусными койками, зиял незавершенным открытым концом.  «Отряды, направо!» — пронзительно прокричал пузатый капитан с нашивками.  «Хех!»
Люди, стоявшие за шеренгами, уныло выпрямились и остановились, растянувшись в линию. Пронзительный голос продолжил:
«Я хочу сказать, что вы — самая недисциплинированная группа людей, которую я когда-либо видел.
 Та... э-э... потасовка, которую вы устроили, когда вас невольно привели в... э-э... соприкосновение с группой рядовых, была самым позорным проявлением так называемых офицеров, которое я когда-либо видел в своей жизни.
 Я... э-э... хочу сказать, что вы позорите службу. Это всё, что я хочу сказать. О, я... э-э... полагаю, что лейтенанту Кросби есть что вам сказать.

 Летающий лейтенант Кросби шагнул вперёд и откашлялся.  Он был прирождённым Бэббитом, созданным для того, чтобы собирать людей.

“ Люди, ” начал он, а затем заколебался. Возможно, ему следовало сказать
“офицеры”, но это тоже прозвучало бы неправильно. Он бросился вперед, “я
хочу напомнить вам, что счастлив и похорон Сэма в этот день. Все
полет отменили, как обычно. Там не было много народу из бедных
старый вчера законопроект. Я знаю, что это долгая прогулка и все такое, но мы хотим сегодня днем собрать хорошую компанию. Кадеты собираются устроить
хорошую вечеринку в честь своего товарища, которого отчислили, и мы тоже хотим устроить хорошую вечеринку. Это всё, что я хотел сказать.
Он вернулся в строй. Толстый офицер крикнул: «Разойдись!» Затем он передумал.

 «Останьтесь. Командир хотел, чтобы я объявил, что карантин на посту снова введён до тех пор, пока не будет найден и наказан виновный в остановке «Парижского экспресса». Разойдись!»
 Полуразорванные ряды солдат разошлись в направлении казарм. К той, что была с незавершённым концом, направились три странно непохожие друг на друга фигуры. Они всегда были вместе, и, конечно же, кому-то уже пришло в голову назвать их «Тремя мушкетёрами».
Один из них был невысоким, смуглым и стройным, с печальными глазами и унылыми усами. Другой был высоким и неряшливым, с вытянутым мрачным лицом.
 Третий был блондином и почти полным.
 «Я так и знал, Томми, я так и знал, — сказал высокий мужчина. — Как вы с Толстяком вообще могли провернуть такое? Это уже не смешно, да? Что ты собираешься с этим делать?»
Они втроём вошли в барак и сели на койку у входа, подальше от толпы, сгрудившейся вокруг печи в центре.Маленький человечек грустно смотрел перед собой.Его усы печально обвисли. Какой-то наблюдательный человек заметил, что он мог узнать Томми по усам. Когда они были только что навощены и торчали, он
просто собирался на вечеринку. Когда она была жалкой и неухоженной, он только что был на одной.“Вы знаете, мы не хотели причинить никакого вреда”, - сказал он. “Все, что "лягушатники" приготовили
по поводу нашей попытки разрушить поезд, было блюдом с черносливом. Как будто
мало того, что мы опоздали на автобус и прошли пешком двенадцать миль от
города, так ещё и это вдобавок. Когда карантин из-за зуда был снят и мы с Толстяком получили «тридцать шесть часов на условиях
«Если ты не поедешь в Париж» — это мы прошли мимо полицейских на _вокзале_ в
Париже, всё в порядке.
 «Мы вышли через багажное отделение. Я не зря просидел в «Скорой помощи».
Мы вернулись на вокзал тем же путём и, как только сели в поезд, сразу уснули. В «Генри» подают отличный коктейль с шампанским, а в «Фоллиз» — столько пива!
«Ну, когда я проснулся, мы были на станции. Я выглянул, и на табличке было написано «Шатору». Я знал, где мы находимся, потому что пролетал над этим местом. Мы проехали Исси. Так что я разбудил Фата и вытащил его из
поезд. На станции стоял ещё один поезд, и я спросил у лягушонка, куда он идёт.Он сказал, что это Парижский экспресс. Так что я знал, что он
снова доставит нас в Исси, и мы запрыгнули в него.
«Мы сели в купе третьего класса, где было много _poilus_, и у них было _beaucoup_ красного вина, и мы выпили за _la belle France_, и за _les-;tats-Unis_, а когда я снова проснулся, поезд как раз отъезжал от станции, и на табличке было написано Исси-ла-Буэ. К тому времени, как я понял, что всё это значит, мы уже ехали слишком быстро, чтобы спрыгнуть, поэтому я потянул за ручку на стене, и поезд остановился.
«Когда мы увидели, как взбудоражены лягушки, мы сбежали. Неудивительно, что нам пришлось прийти и помочь им выиграть войну, если они все такие же меткие стрелки, как эти птицы! Наверное, они подумали, что мы бандиты, шпионы или кто-то в этом роде. Что ж, нам пришлось идти домой пешком, чтобы не опоздать на перекличку сегодня утром, и мы вернулись только в четыре часа. Предположим,после полёта мне придётся пойти и признаться во всём Герману, иначе вы, ребята, больше никогда не получите пропуска. Но я знаю, что никогда его не получу, если останусь здесь до конца войны.
«Никакой пропуск не сравнится с тем, что ты получишь, парень!» — сказал «Длинный Джон». «Выстрелят на рассвете, готов поспорить. Но я восхищаюсь твоим духом самопожертвования».
 «Ничего страшного, мы примем лекарство, не так ли, Толстяк? И если я не упомяну тебя, может, он ничего не скажет по этому поводу».

 Толстяк уныло хмыкнул. Снаружи прозвучал сигнал горна. Все трое поднялись, чтобы уйти.«Мы с Томми полетим на восемнадцать метров», — сказал Длинный Джон. «Куда ты, Толстяк?» «На пулемёт», — был ответ.
«Хм, плохо. Я слышал, что парень, которого они подстрелили на прошлой неделе, откинулся. Пуля прошла прямо через его ногу, и врач зашил то место, куда она попала
вошел нормально, но забыл посмотреть, вышел ли он. Началась гангрена, и
его нога сгнила, и им пришлось его пристрелить. Парень твоего телосложения...
Говорят, это вообще не пройдет. Просто оставайся там и гноись ...

Но его жертва исчезла.

 * * * * *

Томми плохо летал в то утро. Он был на взводе, у него болела голова, и, кроме того, он переживал из-за предстоящего собеседования с майором Германом Краузе. А потом ему
пришлось отрабатывать высадку — в лучшем случае нервная работа на незнакомом корабле.
 В конце концов он проколол шину, и инструктор безжалостно отчитал его.

К счастью, это была его десятая и последняя поездка, и он вздохнул с облегчением, когда лекция закончилась и он мог уйти. Он отправился в казарму и привёл себя в порядок. Побрился, начистил до блеска сапоги, но без шампуня. Воды едва хватало на то, чтобы пить и бриться, и её привозили за много миль в цистернах. В Исси можно было обойтись без купания — и чувствовал себя не намного хуже, если только не появлялась чесотка.

Приведя себя в порядок, Томми потащился в штаб, полностью испортив новый лоск, которого ему с таким трудом удалось добиться. Он предстал перед
адъютант чувствовал себя выпоротым школьником. Он отдал честь и встал по стойке «смирно».


«Сэр, лейтенант Лэнг хочет поговорить с командиром».

 Адъютант ещё минут пять что-то писал за столом, заваленным отчётами. Затем он сердито поднял голову и произнёс с лёгким акцентом:


«Что? А, да. Зачем?»

 «По поводу «Парижского экспресса»».

«Проходите. Он ждёт».

 Томми вошёл и, дрожа от волнения, встал перед командиром. Это был крупный мужчина с багровым лицом и нахмуренными бровями, и его манера поведения не внушала оптимизма.

 «Ты? Ну? Что скажешь?»

Томми объяснил, как мог, подчеркивая свою невиновность. Он думал, что
его признание, должно быть, смягчило палача, но майор Краузе был
бескомпромиссен в отношении и словах.

“Молодой человек,” сказал он, “Ты позор, сэр! Позор нашей организации
Армия Государства!” Томми показалось, что он слышал эти слова раньше. “У нас были
серьезные проблемы с охраной. Эти кадеты — худшая из всех дисциплинированных групп людей, которые я когда-либо видел.
И снова знакомая нота.

 — Что касается тебя, то ты, похоже, с трудом можешь бодрствовать. Постоянное назначение на должность командира караула должно дать тебе полезный опыт
 Конечно, после бессонной ночи вам нужно будет поспать днём. Поэтому вы освобождаетесь от полётов. Явитесь в караульное помещение сегодня вечером и каждый вечер до дальнейших распоряжений. На этом всё.

 Томми отдал честь и вышел, чувствуя, как у него падает сердце. Было только три известных способа выбраться из Исси-ла-Буэ. Первый — сломать себе шею. Второй — летать так хорошо, что тебя переведут в другой полк. Третьим было летать так плохо, что вас отправляли в Блуи для переаттестации, вероятно, в качестве офицера по вооружению.
Это считалось низшей формой жизни
на тот момент, обнаруженный в военно-воздушных силах.

 Все эти методы были связаны с полётами. Как только человека отстраняли от полётов, чтобы отправить его в другое место, требовался акт Конгресса.

 Маленький человечек вернулся в казарму. Его товарищи сидели на своих койках, и он излил им душу, рассказав о своих горестях. Не найдя слов, они выразили ему молчаливое сочувствие. Наконец Толстяк заговорил:

«Что ж, мне повезло, что я не попал под это. Слушай, ты слышал новости? Брок утонул сегодня утром в районе пятнадцати минут».

«Это уже седьмой за неделю, — сказал Томми после паузы. — Как это произошло?»

“Все то же самое. Оторвались крылья”.

Прозвучал сигнал горна. Большинство лейтенантов-летчиков вышли наружу и, присоединившись к
другим из ближайших казарм, построились в шеренгу. Несколько команд, и они
оказались в одной из грязевых рек, которые служили дорогами на поле.
Вскоре они остановились позади трех длинных двухколесных тележек; на каждой из них
лежал длинный ящик, накрытый американским флагом. Скорбящие простояли в грязи полчаса, а потом появилась унылая на вид группа. Её бас-барабан отбивал ритм _бум-бум-бум-бум-бум_, и процессия тронулась.

Они прошли через ворота лагеря и вышли на главную дорогу, а барабан продолжал издавать печальные, глухие звуки.  Двор за двором, ярд за ярдом,
пока кортеж не прошёл две мили.  Затем они свернули на молодое, но
уже цветущее кладбище с красными свежими холмиками, расположенными ровными рядами.

  Мужчины выстроились вокруг трёх свежих могил.  Бледнолицый священник из методистской епископальной церкви с трудом провёл церемонию погребения. Рыцарь Колумба с раскрасневшимся лицом сделал то же самое. Пролетел француз и уронил несколько засушенных роз.
Затем все они снова двинулись в путь; остались только гробы и небольшая похоронная процессия.

Оркестр изо всех сил старался исполнить свою единственную мелодию, бодрый квикстеп, в соответствии с
правилами. Два старых крестьянина отодвинули свою телегу на обочину дороги, чтобы
пропустить их.

“_Comme ils sont trists, les ’tits Americains!_ ” сказала женщина.

“_Quelle musique!_ ” ответил ее супруг.

 * * * * *

Трое приятелей вернулись на свои койки.

— А вы, ребята, что-нибудь знаете о том, что значит быть начальником караула? — с некоторым беспокойством спросил Томми.

 — Нет, — ответил Толстяк.

 — Конечно, — ответил Длинный Джон. — Меня выгнали из первого тренировочного лагеря.
 Во-первых, у тебя должно быть оружие.

“Винтовка?” - спросил Томми.

“Нет, ты, маленький болван. Офицеры не носят винтовок, и летные лейтенанты
тоже. Пистолет”.

“Но у меня нет пистолета”.

“Тогда одолжи один. Ты знаешь общие приказы?”

“Я тоже не знаю ни генералов, ни приказов, ни слабоумия”.

“Не обращай внимания на попытки быть смешным. Вы можете убедиться, что с генералами шутки плохи. Сам Старик и Глупый Гражданин собираются завтра инспектировать пост. Я видел в оперативном отделе приказ о том, чтобы все машины, способные оторваться от земли, были готовы. Полагаю, это значит, что
Ещё много долгих прогулок. Но сейчас самое время для караула; тебе лучше сбегать и найти оружие.

 Томми исчез и наконец вернулся с обычным ремнём и кобурой в одной руке и пистолетом 25-го калибра в другой.


— Что ты собираешься делать с этим пистолетом, идиот? — с отвращением спросил Длинный Джон. — Ты что, собираешься охотиться на канареек?

«Я не смог найти обычный пистолет, и один курсант одолжил мне этот. Он сказал, что офицеры брали его раньше и клали в кобуру грязный носок или что-то в этом роде, чтобы был виден только приклад, и всё было в порядке».

“Очень хорошо, тогда возьмите один носок жир. Запах может мешать засыпанию.
Это винить штука заряжена? Смотри не застрелись. Есть
звоните, сейчас. Надень свой пояс. Дурак! Сколько поясов ты собираешься
надеть? Кем ты себя возомнил, бывшим великим мастером Святых прыгунов?
Сними своего Сэма Брауна. Вот так... начинайте, сейчас же.

“Ну, он уезжает, и он не знает, был ли Юлий Цезарь заколот ножом
или сброшен с лошади. Ты когда-нибудь видел подобное, Жирный? Но держу пари, что он каким-то образом выкарабкивается.
Везучий маленький жмот. Я никогда не знал, что это может подвести.
Что ж, пойдем к плите.

Но Томми не был таким полным дураком, каким казался. Он знал старую армию
совет бритоголовым: “Найди хорошего сержанта и держись его”.
сержант гвардии был седым старым страдальцем, который прошел через это.
и все это много-много раз. Он сконструировал сторожевую машину и выставил охрану.
Затем Томми отвел его в сторону.

“Что мне теперь делать, сержант?” он спросил.

«Ну, лейтенант должен трижды проверить караул: один раз между
полуночью и шестью часами утра. Сначала спросите у них о специальных
приказах, а затем об общих. Если они допустят ошибку, я
Я подтолкну тебя, а ты скажешь: «Поправьте его, сержант», и я его поправлю. Уже темнеет. Не хочет ли лейтенант провести первую проверку перед ужином?

 Проверка была суматошной. Караул состоял из кадетов, которые поступили на военную службу, чтобы летать, и остались в армии, чтобы нести караульную службу. Они намеревались сделать её максимально интересной для всех заинтересованных лиц, особенно для своего начальства. Но старый сержант оказался на высоте.
 Он провёл Томми мимо расставленных для него ловушек, а затем показал ему караульное помещение.

Там командир гвардии съел его обитателей, а затем вернулся к своим
казарма. Джон схватил его за руку, когда он вошел.

“Что лягушка была вокруг снова сегодня, и он принес с собой много вещей,” он
прошептал. “Ты в этом замешан. Док goin’, чтобы принять удар. Будь здесь в девять
часов.

 * * * * *

Томми был там в назначенное время. В дальнем конце собралась толпа.
 Мужчины сидели как можно теснее на двухъярусных койках.
 Среди них происходили вакхические обряды.  «Док», — пробасил
Мужчина с красным, как у сатира, лицом взбивал огромную миску с яйцами.
 Перед ним, в пределах досягаемости и частого использования, стоял ряд бутылок. Томми прочитал некоторые этикетки: «Вишнёвый бренди», «Мартель», «Д. О. М.», «Абсент».

 «Боже мой, — пробормотал он себе под нос, — всё, кроме нитроглицерина».

 Вечеринка, несомненно, удалась. Были песни, танцы и истории. Наконец дело дошло до произнесения речи. Прерывание в
виде залпа выстрелов было желанным для всех, кроме нынешнего
выступающего. Послышался топот ног, а затем снова раздались выстрелы. Голос в
В другом конце казармы раздался крик: «Смирно!» — и в помещение, спотыкаясь, вошёл майор Краузе. Он явно бежал, но старался держаться с достоинством. Кто-то прошептал:

 «Эти чёртовы кадеты снова палили из ружей и устроили переполох, а он пытается их поймать».

 Майор подошёл к тому концу казармы, где проходила вечеринка. Он подозрительно принюхался, но миска с пуншем была задвинута под койку, а бутылки спрятаны в ботинках, и никаких улик не было видно. Наконец он спросил:

 «Есть ли в этом бараке оружие?»

“Нет”, - вмешался Томми. “Я знаю, потому что я пытался одолжить его сегодня днем.
Днем, чтобы нести охрану”.

Частично подавленное хихиканье поднялось и снова стихло. Командир разъяренно развернулся
.

“ Так это опять ты, да? - прогремел он. - Пьянствуешь здесь, пока твое
начальство выполняет свои обязанности. Иди к своей охране и положи конец
этой беспорядочной стрельбе. Клянусь, если я увижу тебя сегодня вечером, я предпочту выдвинуть обвинения и разорю тебя!


 Томми, спотыкаясь, вышел в темноту и направился, как ему казалось, в сторону караульного помещения.
 В голове у него мучительно гудело.  Раздался залп
Где-то впереди него раздались выстрелы. Он смутно чувствовал, что должен что-то предпринять, и побежал в ту сторону, но споткнулся о растяжку ангара и тяжело упал. Позади него снова раздались выстрелы. Он поднялся и, шатаясь, пошёл дальше. Внезапно прямо перед ним вспыхнул свет и раздался выстрел. Затем чей-то голос крикнул:

«Стой».

«Командир стражи», — рявкнул Томми.

В темноте смутно вырисовывалась тёмная фигура. Он чиркнул спичкой и увидел ухмыляющегося кадета, который перезаряжал винтовку и угрожающе размахивал дулом. Внезапно винтовка выстрелила, и Томми почувствовал, как его обрызгало грязью.

“Мне показалось, что я увидел что-то движущееся и остановил это, но оно не останавливалось, поэтому
Я выстрелил, но я не очень хорошо разбираюсь в этом оружии, сэр”, - сказал кадет,
все еще работая с затвором.

Командир стражи развернулся и убежал. С каждой минутой голова у него кружилась все сильнее.
Наконец он споткнулся о другую веревку и упал, чтобы больше не подниматься. ..........
....

Когда он очнулся, то понял, что его уже давно раздражает какой-то скрежещущий звук, который всё ещё продолжался. Он попытался взять себя в руки и собраться с мыслями. Он смутно различал очертания ангара.
Послышался странный, необъяснимый скрежет. Обрезанные провода — отлетающие крылья — похороны —

 Шум прекратился, и вскоре из двери ангара выскользнула тёмная фигура и начала красться прочь. Томми вытащил из кобуры маленький автоматический пистолет и выстрелил. Следующее, что он осознал, — это то, что повсюду были фонари и люди. Сержант охраны. Майор Краузе.
 Требует объяснений. Томми попытался объяснить. Голос сказал:

 «Дурак, ты застрелил адъютанта!»  Сильные руки схватили его и потащили прочь.

 * * * * *

На следующее утро, когда в караульное помещение пришла группа солдат, Томми всё ещё был в оцепенении. Командир велел ему привести себя в порядок, так как он должен был предстать перед командиром отряда.
Он всё ещё был в замешательстве, когда его привели в штаб.

Там был командир отряда и капитан Ла Круа, французский офицер, который давал указания. А ещё крупный суровый мужчина со звёздами на плечах и маленький гражданский в очках и плаще, который был ему велик на несколько размеров. Ноги Томми словно сделались ватными.Майор Краузе говорил, и, как ни странно, в его голосе не было недоброжелательности.
«Лейтенант Лэнг, — сказал он, — я беру свои слова обратно. Вы оказали большую услугу своей стране. С сожалением вынужден сообщить, что на теле адъютанта был найден небольшой свёрток, а на некоторых кораблях были обнаружены следы взлома — настолько умелого, что обнаружить их было крайне сложно. Проверка документов адъютанта выявила доказательства того, что он был гражданином Австрии. Расскажите генералу и секретарю, как вы узнали о происходящем».
— Ну, — выпалил Томми, — всё было так. У меня закружилась голова, и я упал на два или три раза, и, наконец, я решил пойти спать. Потом какой-то парень продолжал шуметь, опиливая бумагу, и разбудил меня, поэтому я застрелил его”.
 * * * * *
В тот вечер три лейтенанта заканчивали недозволенный ужин из
цыпленка и шампанского в маленькой французской гостинице примерно в трех милях от поля боя, а самый маленький из троицы заканчивал рассказ.

«Был долгий спор, — сказал он, — и генерал, и майор были за то, чтобы предъявить обвинения, но капитан Ла Круа заступился за меня и сказал
Я был хорошим пилотом, и в конце концов они согласились позволить ему перевести меня во французскую наблюдательную эскадрилью на фронте.
Высокий мужчина и толстый посмотрели друг на друга и на своего маленького
товарища. Потом эякулировали в качестве одного--
“Вам повезло маленькая жесткая!”
************
 КОНЕЦ[Переписчик Примечание: эта история появилась в 1 Октябрь 1927 года
Журнал _Adventure_.]