Дрова

Все знают, что такое дрова, но мало кому лично приходилось на практике их добывать по-настоящему, то есть пилить, рубить, носить и складывать. Рыбаки, охотники и туристы ещё могут похвастать тем, что собирали хворост для костра, на котором готовили уху или шулюм, да ещё немногочисленные деревенские, у которых отродясь денег на уголь не было, а о газе они и не мечтали. Основная же масса народа сегодня имеет о дровах сугубо теоретические знания, которые не имеют ни малейшего практического применения. Самое противное, что по закону подлости, или закону Мэрфи, как его любит называть наша псевдонаучная мафия, дрова всегда нужны особенно тогда, когда их нет. Например, зимой, если переехал в съёмную комнату в частном доме, и единственная печка стоит холодной неизвестно сколько времени. Были в Сургуте счастливцы, живущие в капитальных домах, с горячей водой и центральным отоплением, но частный сектор, который сплошь топился дровами, мог надеяться только на себя, поэтому здоровенные запасы дров всегда занимали в каждом дворе некоторую часть территории. Живущие в своём доме нормальные люди вполне естественно заготавливают дрова загодя, чтобы в последнюю минуту не носится сломя голову, а просто взять дрова из поленницы, и потом наслаждаться теплом горячей печки.
В общем, не сладко остаться зимой без дров, и это я определённо осознал, стоя в нетопленной комнате моего нового дома, которую снял буквально накануне, готовясь к приезду семьи. Парок при дыхании вырывался изо рта беленьким облачком, и таял на глазах, напоминая, что надо действовать. Холодная равнодушная печь смотрела открытым поддувалом, и похоже даже не рассчитывала на внимание со стороны пришельца, много их тут шлялось. Я взял кочергу, странным образом выжившую в смутное время, пошурудил в топке, проверил заслонки трубы. Кто знает, сколько времени печь не топили, а угореть дело не хитрое. Работая на БАМе, я год топил печь, поэтому прекрасно представлял, что нужно делать. Только вот дров не было абсолютно, а без них соорудить огонь в печи ой как проблематично.
Я вздохнул, и пошёл к хозяину.
Хозяин находился в нирване, и вытащить его оттуда было довольно сложно. Он уже использовал часть даденного мной аванса на покупку препарата для перехода отсюда туда, и считал возврат к действительности нерациональным разбазариванием продукта. Хозяин уютно располагался во второй комнате, маленькой каморке, в которой вольготно разместились небольшой топчан, служивший местом для сидения и сна, и дощатый стол, крытый клеёнкой, на котором стояла эмалированная солдатская кружка для принятия внутрь препарата перехода. В углу стоял электрический нагреватель, именуемый в народе «козёл», который грел без перерыва круглые сутки, не давая хозяину замёрзнуть, когда он в полной отключке лежал на топчане в виде кучки разномастного тряпья. Да, мой хозяин был простой советский алкоголик, но у него была нужная мне комната для жилья, так что рассусоливать не приходилось.
Из протокола допроса подозреваемого стало ясно, что искать инструменты следовало «вон там». Когда-то хозяин даже работал, кажется, в рыбнадзоре, где благополучно и спился, но до полной деградации был справным мужиком, и топор, пила и другие полезные вещи нашлись в полном здравии в пристрое, служившем кладовкой. Как и следовало ожидать, всё мало-мальски ценное было благополучно пропито, а на территории двора я не нашёл ни одной деревяшки, пригодной к сожжению, всё было использовано по назначению. Вопросы по спасению собственной жизни, и жизни прилетающих через неделю жены и дочки требовалось решать незамедлительно, чем я и занялся, благо спать ещё было рано.
Штук пять или шесть поленьев я от безысходности бессовестно украл у соседа, просто выдернув их из поленницы. Было очень стыдно и боязно, что сосед или другие соседи заметят воришку, и отметелят поганца за милую душу, поэтому каждый скрип полена и шорох осыпающегося снега заставляли нервно вздрагивать и озираться вокруг. Приятные воспоминания!
Наколоть лучины для растопки тоже оказалось делом не простым. Колода для колки дров отсутствовала априори, на снегу полено косилось и проседало, пытаясь подставить под топор мои пальцы вместо своего бока. Попытка использовать крыльцо тоже провалилась, потому что провалилась доска ступеньки, на которую я попытался пристроить полено, до того она была старая и дряхлая. Пришлось тащить полено в кухню к печке, и там рубить, благо полы были сделаны из мощных плах, на совесть. Моё громыхание нисколько не потревожило хозяина, витавшего в райских кущах, так что больше я не стеснялся. Очередная закавыка случилась из-за отсутствия бумаги для растопки. Ну не было в доме ни клочка, даже самого завалящего, хоть плачь. Я даже на старый шкаф заглянул, ничего! Подручные средства отсутствовали. Спичек у меня было полкоробка, вроде достаточно, но запалить спичками сыроватую лучину было довольно трудно. Пообжигав пальцы, и истратив не меньше десятка спичек, я получил крохотный огонёк, который ещё лелеял минут пять, прежде чем сунул горящую щепку в топку. Пламя колебалось, лучина потрескивала при горении, но я терпеливо держал её в руке, разжигая настроганные щепки. Тело затекло от неудобной позы, но пламя наконец окрепло, и, потихоньку разрастаясь, потянулось к дровам. Я закрыл топку.
Пока печь разгоралась, я отправился на поиски вёдер для воды. Без воды, как известно, никуда. Вёдра нашлись, в большом количестве, и даже не ржавые. Оставалось сходить за водой. Ещё от бабушки я знал, что воду для питья безопаснее всего хранить в эмалированном ведре, а в обычных оцинкованных – воду для других целей. Эмалированное ведро тоже нашлось, правда, только одно, но с крышкой. Крышка была сильно побита временем и прежними хозяевами, но сей факт меня ничуть не расстроил. Те, кто носил воду в ведре знают, что она при ходьбе имеет свойство расплёскиваться, что доставляет несущему кучу неприятностей. В морозы эта проблема решается на раз. Крышка обливается водой, ставится на ведро, и ты ждёшь некоторое время, пока она прихватится ледком к ведру, после чего спокойно начинаешь идти. Лёд не даёт воде выплёскиваться, вот так просто. С открытым ведром хуже. Бабушка иногда клала в ведро кружок из фанеры, который плавал на поверхности, и сглаживал волнение, но ничего подобного у меня не было.
Печка не дымила, дрова потихоньку разгорались, можно двигать в путь.
До ближайшей колонки было метров пятьсот.
Водоразборная колонка представляла собой хитрое сооружение, вернее, дощатую будку, закрытую на амбарный замок. Внутри, заботливо укрытая от трескучих морозов метровым слоем опилок и стояла железяка, её величество колонка. Наружу торчали две вещи: труба, по которой текла вода, и стальная проволока, за которую следовало тянуть, чтобы вода текла. Шедевр человеческой мысли, несмотря на видимую простоту, работал бесперебойно, и обеспечивал водой все окрестные дома. С вёдрами в руках я был один, но публика на это просто не обратила внимание, бывает всякое. Аборигены были с санками, на которые ставили полные вёдра, или молочные фляги, и тащили груз в родные пенаты. Картина Васнецова «Тройка» в чистом виде. Дождавшись очереди, я набрал вёдра, и поплёлся к дому. Дорога преподала первый урок: не стоит наливать вёдра доверху, надеясь притащить воды побольше. Тащить тяжело, а из полного открытого ведра вода плещет через край. И ещё: нужны санки.
Оборвав с непривычки руки, я принёс воду в дом, и сразу налил какую- то кастрюлю, которую поставил на печку кипятить воду, чтобы хоть помыть себе посуду и потом вскипятить чай. Печка приятно грела, я подкинул ещё полено, и прикрыл вьюшку. Нужно было найти санки! И они нашлись! Прекрасные старые санки невесть какого года выпуска, они висели на гвозде высоко под потолком в кладовке. Верёвка, естественно, сгнила, но найти новую не составляло труда.
Я сунул в печь последнее украденное полено, и призадумался. Быстро раздобыть дрова в нужном количестве не получится, не было нужных связей или друзей-знакомых, способных помочь, да и откуда они у человека, который приехал всего пару недель назад. Оставалось только одно, искать стройки или заброшенные дома-развалюхи, и там тырить всё что плохо лежит, или бродить по окрестностям в поисках мало-мальски приемлемого древесного материала. В Сургуте строили много, но найти сразу стройку в незнакомом районе дело не простое. Развалюх тоже не было, всё хоть как-то пригодное к жизни жильё было на вес золота, восстанавливалось подручными средствами, и даже бывшие курятники переделывались в апартаменты и заселялись. Пришлось одеваться, и бродить в поисках по окрестным улицам. Стоял декабрь, и глубокие снега тщательно укрыли с глаз залежи древесины, пригодной для растопки, если таковые и были, поэтому пришлось промышлять по обочинам дороги. Было немного не по себе, а вдруг увидят, как здоровый мужик собирает палки и обломки досок, но деваться было некуда. Одно хорошо, в вечернюю пору шляться по морозу желающих практически не было, да и фонари на улицах светили через раз. Добыча была не ахти, пара сломанных ящиков, которые валялись на заднем дворе продовольственного магазина, несколько обломков досок и небольшое бревно. На следующее утро я решил расправиться с деревяшками, и сразу уткнулся в новую проблему, а как распилить доски и бревно на чурки нужной длины. Ну, ответ знает любой, бери пилу, и всего делов. Так то оно так, но если доску ещё можно распилить ножовкой, то пилить ей бревно занятие глупое. Достал двуручную пилу «Дружба», поелозил одной рукой, и бросил. Когда бревно лежит на снегу, пилить его ну крайне неудобно. Можно, конечно, но физические затраты не стоят опиленных кусков. Требовалось соорудить специальные «козлы», которые завсегда использовались для ручной пилки дров, только вот сделать их было не из чего. Я присел на крыльцо, и закурил.
- Слышь, парень, так ты много не напилишь, - с соседнего участка на меня смотрел мужик примерно моего возраста, ну, чуть постарше, и пыхтел папиросой.
- Да я знаю, - проворчал я, - Просто козлы сделать не из чего.
- Ты у алкаша живёшь?
- Ага, снял хату недавно, семью жду.
- И дров, конечно, нет? – толи вопросительно, толи утвердительно сказал мужик. Потом развернулся, и пошёл в дом. Оттуда он вернулся с бензопилой в руках, и нетерпеливо заорал:
- Давай сюда, помогай!
Оказалось, что под снегом у него лежали брёвна. Мы ухватились за вершину одного из них, и вытащили наружу.
- Ну-ка поберегись, - сказал мужик, и сноровисто дёрнул заводную ручку пилы. Мотор чихнул сизым дымом, и весело затарахтел. Сосед быстро располосовал бревно на части, и скомандовал:
- Второе давай! – после чего распилил и его.
- Дальше сам управляйся, - мужик поставил пилу на снег, достал папиросу, закурил, и пошёл домой.
- Спасибо! – только и успел я крикнуть ему в спину. Халявные дрова, нежданно упавшие с неба, лежали на снегу, покрытому опилками, и были самыми настоящими. Я взял топор, и приступил к делу.
Поленница получилась небольшая, но на несколько дней хватит. 
Дни бежали, дрова горели быстрее, чем появлялись, хотя каждый вечер я отправлялся на поиски деревяшек так же регулярно, как утром уходил на работу. Оказалось, что по обочинам улиц в снегу валяется больше бутылок и пустых консервных банок, чем может себе представить обычный житель центральной России, и, будь в Сургуте хоть один пункт приёма стеклотары, озолотиться можно было за сезон. Мой водитель, которому я посетовал на сложности с пилкой дров, привёз доски для козла, позаимствовав их безвозвратно у добрых дядей. В пыльных закромах хозяина обнаружились и старые гвозди, которые были усердно выпрямлены, и подготовлены к работе. Чистить их от ржавчины я, конечно, не стал, но скрупулёзно разложил по кучкам, пытаясь подобрать гвозди одного размера. Из досок я сколотил отличное крепкое сооружение, которое решил проверить на прочность немедленно. До приезда семьи оставалось всего пара дней, а запас дров оставался желать лучшего.
Недалеко от дома протекала Обь, и на берегу толкались разные сараи и сараюшки, в которых в лучшие времена местные держали всякую всячину, в основном для лодок и рыбалки. Некоторые постройки пришли в негодность, и я решил исследовать эту перспективную жилу в ближайший из вечеров. Радостные ожидания перешли в уныние, берег был завален снегом ещё сильнее, чем улицы, и разглядеть что-либо не удавалось. Вдобавок, фонарей с горящими лампочками и близко не наблюдалось, а лазить по снегу при свете луны, конечно, романтично, но малоперспективно. И всё-таки удача наградила за настойчивость. Кончик желанного бревна едва выглядывал из сугроба, но был замечен, и ухвачен уверенной рукой. Не тут-то было. Бревно оказалось старым телеграфным столбом, судя по всему, брошенным бравыми электриками давным-давно назад. Упустить такой случай я не мог, и начал войну с непокорным деревом, которое весило много больше меня. Пристраивался и так, и эдак, тянул его влево и вправо, чтобы расшатать, пыжился и бил ногами. Бревно примёрзло, и плотно лежало в снежном плену, явно не собираясь покидать насиженное место. Когда стало очевидно, что столб просто так не сдастся, пришлось обдумывать другой способ решения проблемы. Перекур, конечно, чуть проветрил мозги, но ледяной ветер, дувший с реки, сделал это быстрее. Поскольку утащить бревно, не распилив его на части, одному было не под силу, я рванул домой за пилой и санками. В голове билась одна мысль, как-бы кто не стащил находку. Бред, конечно, но факт, особенно, когда у тебя холодная печка, а на улице морозяка.
Столб никто не украл. Я поднатужился, и в конце концов, он был благополучно распилен на три части, и перетащен домой на санках. Жалко, что никто не снял скрытой камерой документальный фильм по мотивам сего действия, он бы пользовался бешеной популярностью.
Итак!
В кромешной темноте на берегу реки, стоя по пояс в снегу, одинокий тщедушный типус двуручной пилой ожесточённо пилит упавший телеграфный столб, грузит на детские санки, и тащит вверх по склону. Ночная позёмка кружится вокруг бедолаги, заметая следы места преступления. Камера наезжает, показывая крупным планом перекошенное муками творчества лицо, и переходит на руки в заледенелых варежках, судорожно вцепившиеся в верёвку, на которой он позже, может быть, повесится с горя. Заголовки для кинопремьеры типа «Кровавая битва в ледяной мгле», или «Жуткая смерть под санками» были в самый раз. Хичкок повержен и кусает локти от зависти, «Оскар» обеспечен! Радостно звенят фанфары, публика в восторге, главные действующие лица готовятся выйти на сцену, принять награды и заслуженные поздравления.
Дивные картины пропали, звуки музыки унесены северным ветром, и я снова изо всех сил упираюсь в замёрзшую землю, утаскивая добычу домой. Премьера фильма не состоялась.
Зато дров запас примерно на неделю.
          Прилетевший из Тюмени АН-24 шустро подрулил прямо к зданию аэропорта, заглушил двигатели, которые перестали орать как ненормальные, и теперь просто посвистывали останавливающимися лопастями винтов. Пассажиры бодренько выскочили из самолёта, и столпились у грузового люка, ожидая, когда выдадут их багаж. С сервисом в наше время было туговато, и у небольших самолётов типа АН багаж сдавали и получали прямо на взлётном поле после приземления. Когда массовка рассосалась в сторону аэропорта, у борта остались две одинокие фигуры и две здоровые сумки. Жена растерянно крутила головой, пытаясь сообразить, как добираться с грузом до здания, дочка просто стояла, и терпеливо ждала, когда мама начнёт что-то делать. Дочь походила на огромный шар, поскольку была одета в шубу, тёплую шапку, валенки, и обмотана пуховым бабушкиным платком. Холодный ветер метался по аэродрому, непривычно обжигая ей лицо, начиная морозить щечки неприятно резать глаза, и она всё время пыталась повернуться к нему спиной.
Дежурная пропустила меня на поле, я подбежал к самолёту, подхватил сумки, жена дочку, и мы рванули в здание аэропорта. Через полчаса промёрзший насквозь автобус неспеша вёз нас в город. Через покрытые наледью стекла видно было плоховато, но жена с интересом смотрела на новый холодный мир, в котором нам теперь предстояло жить. Она хотела сесть на сиденье, но я отсоветовал, сидеть в осеннем пальто на дерматине в минус тридцать не самое лучшее дело для молодой женщины. Рождённая на юге, что она знала о настоящих морозах?
- А далеко нам ехать?
- Минут сорок, не меньше.
Я держал дочку на руках, которая продолжала удивлённо смотреть на мужика, одетого в странную одежду, но всё-таки похожего на папу.
Когда показались первые пятиэтажки, жена тихонечко вздохнула, и спросила:
- А ты здесь снял квартиру?
- Нет, чуть подальше, будем подъезжать, я скажу.
Дома скоро закончились, и потянулись унылые сугробы с торчащими из них хилыми болотными сосёнками.
Жена напряглась.
- Город состоит из микрорайонов, и они пока не объединились в одно целое, - пояснил я, - поэтому между ними сохранились пустыри.
Не хотелось сразу расстраивать бедняжку, но дело шло именно к этому.
Начался новый микрорайон, и жена слегка приободрилась.
- Ты здесь снял? 
- Нет, но скоро приедем.
Железяка заскрипела простуженными тормозами и остановилась, мы вывалились из автобуса, я взял сумки, жена дочку, и тронулись в путь. Мороз и ветер привычно вцепились в одежду, отыскивая лазейки для холодных укусов, незатейливо заставляя двигаться быстрее. Дорога шла немного в гору, мы миновали панельные хрущёвские пятиэтажки, и шли между деревянными двухэтажными бараками.
Жена молча посмотрела на меня, я также молча помотал головой, продолжая шагать по дороге. Сумки изрядно оттягивали руки, но жене с дочкой было не легче, и помочь я не мог.
Начался частный сектор, крепкие, рубленые из здоровенных брёвен дома, по самые окна засыпанные снегом.
- Нам сюда, - я открыл калитку, и пошёл к крыльцу, - Здесь мы и будем жить.
Сказать, что жена испытала радость, было явно нельзя. Тускло горела под потолком одинокая лампочка, скрывая ущербность окружающей обстановки, но это была наша комната, наше жильё, и дома было тепло.
Жена вздохнула, и стала раздевать дочку. Печка, которую я растопил перед уходом, почти прогорела, и я пошёл за дровами. Такая симпатичная на вид кучка дров, которую я неделю заготавливал упорным трудом, вдруг оказалась маленькой и хилой, надолго не хватит. Я взял в руки топор, и шагнул к поленнице.
          Дровяная война продолжалась. Теперь топить приходилось два раза в день, и я уходил на промысел каждую ночь. Это очень сильно напрягало, приходилось долго бродить по окрестностям, чтобы набрать хоть чего-нибудь, благо, в то время на улицах бросали всё что ни попадя. Установился некий распорядок, который, по сути, был борьбой за выживание. Пришёл с работы, взял санки, и пошёл за водой. Воды нужно много, маленький ребёнок в доме. Потом растопил печку, чтобы было тепло, потом пошёл искать дрова, и всё что горит. Пилил и колол дрова я в выходные, всё-таки при свете это делать лучше, чем в вечерних потёмках, и старался заготовить запас сразу на неделю вперёд.
Сгоряча, в первый же выходной после приезда, я попросил жену помочь пилить брёвна, но сразу же отказался от этой затеи. Как ни старалась Наташа, она просто не могла сдвинуть пилу с места, сил у неё не хватало. Отчаянно схватившись в рукоятку двуручной пилы, она упрямо дёргала странную непослушную железяку, вцепившуюся острыми зубьями в твёрдое тело бревна. Пила извивалась всем своим гибким телом, издавая истошные звуки, но с места не двигалась. Пусть и не совсем честно, но деревня победила город, и я так и продолжил пилить брёвна в одиночку.
Тактику поисков пришлось изменить. В ночь на Новый Год температура упала до – 52 градусов, и в комнате покрылись наледью и замёрзли два угла. На улице воздух стал плотный, вязкий, и казалось, что при ходьбе он обтекает тебя как вода. Топить приходилось непрерывно. Теперь утром в воскресенье я выходил на дальнюю разведку, ибо при свете дня находить добычу проще. Поскольку мы жили на окраине частного сектора, в ход пошли бесхозные заборы и сарайчики. Старые сухие доски прекрасно горели на растопке, а жерди от заборов оставалось просто попилить. Потом я нашёл какой-то сгоревший дом, и долго мучился, вытаскивая из-под снега оставшиеся почерневшие брёвна. Пару раз мой сосед Гришка, который работал на автокране, привозил с работы по нескольку небольших спиленных сосен, словом, в ход шло всё, что горит. Я понимал, что потихоньку проигрываю эту войну, и лихорадочно искал выход. И он нашёлся. На дальнем конце старого Сургута, где я жил, начали сносить частные дома, расчищая место для строительства нового жилого микрорайона. Бульдозеры и экскаваторы без сожаления завалили старые домишки, и небрежно сгребли обломки в здоровую кучу, чтобы не мешали. Когда я случайно увидел это нагромождение дров, душа запела. Слава Советскому разгильдяйству! Убирать мусор пока никто не собирался, строить будут много и долго, пусть себе валяется. Пройти мимо такого Клондайка было невозможно. В тот же вечер, захватив топор и санки, я примчался к заветному месту, полный решимости наконец-то решить дровяную проблему. Как всегда, действительность оказалась куда сложнее, чем представлялось. Это не одинокий столб из сугроба вытаскивать. Бравые механизаторы непостижимым образом так перемешали бренные останки домов, что брёвна в завале застряли намертво, и двигаться не желали. Радостное настроение сменилось недоумением и раздражением, мороз напоминал о себе, но я лихо ринулся в бой. Куча равнодушно смотрела на суету человечка, ползающего где-то внизу.
Первая атака прошла неудачно, похоже, я переоценил свои возможности. Пришлось собрать небольшие обломки брёвен, и в несколько приёмов перевезти добычу домой. Это всё равно была удача, но теперь она уже не устраивала. Огромное количество сухих брёвен давало возможность заготовить дров на всю зиму, а не бегать за ними каждый день, как Савраска, и упускать такую возможность было глупо. Дома за кружкой горячего чая я как Чапаев разработал стратегию и тактику действий, понимая, что воин только один, и помощи ждать неоткуда. Куча, она не вечная, взбредёт кому-то в голову, и уберут в момент.
На следующее утро я припёрся на стройку, и ввалился в бытовку к рабочим, которые готовились к началу трудового дня.
- Здорово, мужики, помощь нужна, - с порога начал я, погружаясь в сизый табачный дым с запахом солярки, и освежаемый лёгким вчерашним перегаром.
Мужики хмуро курили, рассматривая явного интеллигента, одетого в галстук.
- Чё надо, - наконец спросил один, и пыхнул папиросой.
- Тут у вас куча дров после сноса домов, можете её легонько раскатать бульдозером после работы, чтобы я вечером забрал несколько брёвен?
Никто даже не пошевелился.
- Я только неделю, как приехал, - лихо врал я, давя на жалость, - Дров нет, топить нечем, семья мёрзнет. Я тут человек новый, никого не знаю. 
Мужики ошарашенно молчали. Судя по всему, с такой просьбой к ним никто никогда не обращался, но суть была ясна, ведь две трети жителей Сургута обитали в балках, и проблему отопления знали не понаслышке.
Я поставил на стол бутылку водки.
- Мужики, правда, очень надо! - постоял ещё секунду, и вышел, опаздывать на работу не хотелось.
Весь день я провёл в сомнении и математических расчётах. Требовалось определить, какое количество дров потребуется для спокойной жизни, чтобы в начале июня достойно встретить последний снег. Не уверен, для какого класса такая арифметика, но как человек с высшим образованием я учитывал и эффективную длину поленьев, и их количество, укладываемое в печку. Кто из вас сходу может быстро сказать, какой примерно длины полено? А задумывался ли кто над тем, какой ширины должны быть «козлы» для пилки дров? Правильно, чуть меньше двух длин полена, чтобы остаток бревна не проваливался, и его можно было распилить на две части. Разок я халатно отнёсся к разметке бревна, и оно таки не уместилось на «козлах», пришлось матюкаясь пилить огрызок на снегу, не самое лучшее занятие, но как раз наука для балбесов. Как тут не согласиться с тем, что труд сделал из обезьяны мыслящего человека. Расскажи я такое соседу, помогавшему с мне бензопилой, он сошёл бы с ума от выкрутасов интеллигенции. Абориген просто с детства знает, как пилить дрова, что ему нужно привезти лесовоз с брёвнами, или самосвал уже напиленных чурок. А если не хватит, к весне притащить ещё. Всё! Ясное дело, если живёшь в своём доме в Сибири, то знаешь, где взять дрова на зиму. Никому и в голову не приходило, что кто-то может приехать зимой, и оказаться без дров, ну не делают здесь так. Вот и считал интеллигент количество деревяшек по-научному, как учили. Итоговая сумма выглядела солидно, но вполне реально, хотя, конечно, совсем не учитывала вопрос, а как всё это перетаскать, распилить и нарубить.
По мере того, как я вечером приближался к стойке, гасить нарастающее нетерпение становилось всё труднее, и я почти бежал, дёргая за верёвку невиновные санки. Стройка была за поворотом, уже совсем рядом. Что ждёт впереди?
Сваленные в кучку брёвна лежали рядом с завалом, как я и просил. Вот спасибо, мужики!
Остальные проблемы сразу отошли на второй план, но не ушли совсем. Как тащить трёхметровое бревно, которое выступает за санки?  Обычная верёвка оказалась короткой, конец бревна бил по ногам, и мешал идти. Распилить? Лишний труд. Пришлось возвращаться домой, искать и привязывать к санкам вторую верёвку подлинней, но и после этого таскать груз было неудобно.
До дома прилично, около километра, и каждая лишняя ходка забирала силы и время. Санки хоть и железные, но детские, с ними я ещё хожу за водой, и сломать такое сокровище будет трагедией. Как положить на них побольше? Как проще привязывать брёвна к санкам, чтобы не свалились по дороге? И потом, очень длинные брёвна пришлось-таки пилить на стройке, так как утащить их целиком было невозможно. От физических нагрузок в тулупе становилось жарко, пока протащил гружёные санки до дома взмок весь. Самое бы время одеть куртку полегче, только пока идёшь налегке обратно за дровами, замерзнешь в куртке напрочь на ночном морозе, или хуже того, простудишься, а это совершенно ни к чему. Жена купала меня каждый вечер, чтобы не завонял, как никак в солидной конторе работаю.
Дней десять непосильного труда по вечерам превратились в заветный запас топлива, который предстояло ещё распилить и нарубить, но это уже была другая история, теперь то дрова лежали у меня во дворе.
Счастье закончилось, как всегда, неожиданно. Когда в очередной раз вечером я пришёл на стройку за очередной пайкой, мусорная куча исчезла, а на её месте уже лежали штабели свай. Бульдозеры и экскаваторы тоже уехали на новое место, площадка опустела, и я понял, что чувствует ребёнок, когда у него отнимают любимую игрушку! Стало так обидно, хоть плачь. Я, отец семейства, здоровый мужик, грустно стоял на стройплощадке, и беспомощно смотрел на пустое пространство. Ничего! Полный крах. Вздохнув, я достал сигареты, и закурил, хотя очень редко делал это на морозе. Окинув прощальным взором поле прошлых сражений, я собрался было на выход, но остановился. Недалеко от ворот лежали штук пять брёвен, заботливо придвинутых к сугробу так, чтобы я их увидел.
Последние.
Спасибо вам, мужики!


Владимир Сухов
май 2020 года