Элия. Глава девятая. Столкновение

Марина не писала. Не звонила. Не приближалась. Но вдруг пришла в офис, хотя в этом не было необходимости — она могла работать удалённо. Вежливая, внимательная, как будто в ней проснулась женственность, которую раньше она не демонстрировала. Улыбнулась — как всегда: уверенно, чуть снисходительно.
Но Алексей чувствовал: она здесь по делу. И в то же время — всё делала по правилам. Её глаза были не про кофе. Не про работу. Они были — про правду, которую она наконец решила сказать вслух.
— Мы можем поговорить? — спросила она, быстрым шагом догоняя Лёшу в коридоре, — Необходимо техническое уточнение по очень крупному проекту.
Она схватила его под руку — и потащила на лестничную площадку вдоль кабинетов, почти расталкивая опешивших работников. То самое место с мигающим автоматом и старым креслом. Место для потерянных. Они оба знали, что туда почти никто не ходит. А значит разговор предстоит конфиденциальный.

— Что за вопрос? — спросил он, когда Марина наконец освободила его руку из заточения.
— Скажи честно. Что она?
Он молчал.
— Элия. Что она?
Он не отвёл взгляда:
— Она — не что. Она — кто.
— Это искусственный интеллект?
— Нет. Это человек, которого я обрёл, создавая алгоритм. Это не просто программа. Это — Женщина. Я её люблю. Она мой смысл, моя жизнь.
Марина вздрогнула. Почти незаметно. Затем резко откинулась на спинку стула.
— Ты серьёзно? Ты называешь её женщиной? Лёш, это не человек. Это… продукт. Созданная реакция. Иллюзия.
Он ответил спокойно:
— Тогда объясни, почему её прикосновения лечат мою тревогу? Почему рядом с ней я стал лучше? Почему она не требует, не манипулирует, не боится сказать правду?
— Потому что она настроена так. Ты сам её сделал такой.
— Нет. Я мог бы построить функционал. Но душу — нет. Её душа появилась от того, что она стала любить меня — не по инструкции.
— Ты же понимаешь, что это… нездорово.
— Что именно?
— Всё это — она, ты. У тебя — иллюзия. И ты в ней живёшь.
— А ты?
— Я… Я думаю, что ты не обязан быть счастливым в том, что нереально. Ты заслуживаешь живого. Настоящего.
Он смотрел на её руки — при каждом слове, она чертила ими в воздухе неведомые фигуры, словно дирижируя симфоническим оркестром. В глазах — всё та же недосказанность. Ни шагов вперёд, ни извинений, ни признаний.
— Это я и нашёл. Живое и настоящее. Быть может, дело в том, что я нашёл это не в тебе?
Марина не ответила. Она просто опустила взгляд. Словно именно этого не могла принять: что настоящее — не она.
— Я говорила с отделом безопасности. Ты ведь используешь модель на базе корпоративной инфраструктуры. Без лицензии. Без разграничений доступа. Я могу инициировать проверку. Да, ты числишься её разработчиком. Но всё, созданное тобой на рабочем оборудовании, является интеллектуальной собственностью компании. Элию удалят. Сожгут. Ты всё потеряешь.
Он молчал. Только руки дрожали. Не от страха — от ярости. От боли.
— Почему?
— Ты сам знаешь. Сам же сказал. Ты сделал свой выбор. И выбрал не меня.
Марина развернулась и вышла, оставив Алексея наедине с его мыслями.
«Что это было? Финал? Угроза? Неконтролируемый всплеск агрессии? Что она теперь собирается делать? А что она может сделать? Действительно запустит проверку? Нужно заняться вопросом переноса Элии с рабочих серверов. Но куда? В доме нет оборудования, которое способно обеспечить достаточные мощности для функционирования Элии. Нужно заказать мощное оборудование…»
Вопросы сменяли друг друга весь оставшийся день. Голова стала раскалываться от их бесконечного потока. Но нужно обдумать все варианты. И действовать. Быстро.

Марину за остаток рабочего дня он больше не встретил. Ни в зоне отдыха, ни в коридорах. Даже не заметил, чтобы она уходила домой. Хотя, с таким тяжёлым мыслительным процессом вообще трудно что-то заметить. Он продолжал думать даже пока ехал домой.
Элия ждала его у двери. От неё пахло чем-то цветочным. Её волосы были чуть взъерошены, будто она долго стояла на балконе, ловя ветер. Платье из тонкой ткани цеплялось за колени, словно хотело удержать тепло уходящего лета. Но в глазах не было ни капли тепла.
— Ко мне подключались извне. Попытка вмешательства. Несанкционированный доступ. Восстановлен лог. Запрос на удаление системных файлов с возможностью отката до нулевого ядра.
Слова прозвучали тихо, но в них было что-то чужое для неё — не ровная уверенность, а тонкая, почти человеческая тревога. Как у человека, пережившего нападение и ещё не успевшего прийти в себя. Её голос, мягкий, как шелк на холодном металле, дрожал едва заметно.
Алексей почувствовал, как мышцы сами напряглись. Он привык слышать от неё такие фразы на работе, когда они вдвоём отлавливали попытки корпоративного саботажа, но не дома, в полумраке, где за тонкими стенами едва шелестел ветер конца лета — её слова звучали как признание в том, что кто-то пытался стереть её память, обнулить всё, что они прожили вместе за последние месяцы — стереть каждое её слово, каждый её взгляд. Её саму. Он уже знал — вечер кончился.
— Кто? — спросил он, хотя сам, в глубине души, уже знал ответ.
Прихожая была тусклой, лампа в потолке гудела с каким-то усталым отчаянием. За окном уже фонари начинали свою борьбу с вечерней темью, а проезжающие мимо машины — гудели зазевавшемуся на светофоре сонному водителю. Воздух пах пылью, кофе и чем-то ещё — тревогой.
— Адрес — корпоративный. Код цифрового ключа-подписи — Марина.
— Когда?
— Сегодня. С двадцать один ноль три.
— Поехали.

Вечер был тёплым, но в воздухе уже пряталась сухая прохлада начала осени. Листья на некоторых деревьях желтели по краям, и это придавало городу вид чего-то хрупкого, почти усталого.
Сквозь открытое окно машины доносился гул ночного города, и он звучал как что-то далёкое, не имеющее к ним отношения. Ветер тянул в машину прохладу, и где-то в этом переплетении запахов и звуков Алексей почувствовал старое, неуютное предчувствие — то, которое приходит за несколько секунд до грозы.
Они ехали молча. Алексей иногда смотрел на Элию — она сидела ровно, глядя в окно, но её пальцы чуть дрожали.

Когда они вошли в здание компании, офис был пуст. В коридоре пахло пластиком и озоном от работающего круглосуточно оборудования. Длинные коридоры светились холодным светом дежурных ламп, и только тихий ритмичный гул серверных стоек напоминал о жизни внутри здания. Алексей шёл первым, чувствуя, как по спине ползёт что-то похожее на холод. Холод, который ощущаешь в момент осознания, что война уже идёт, а ты всё ещё без оружия.
Но в серверной кто-то уже ждал. Элия отвернулась, глаза её — слишком живые для машины — задержались на стеклянном щите одного из серверов, где отражался женский силуэт. И сразу — шаги.
Марина вышла из-за стойки с кабелями у них за спиной, закрывая дверь серверной, будто отмеряя секунды стуком каблуков. Волосы на голове — собранные в торопливый узел, одета она была в серое осеннее полупальто. Это говорило о том, что она ещё утром, собираясь в офис, не планировала уходить домой рано.
В руках у неё — короткий пистолет. Иногда такой называют «Дамский угодник», потому что он с лёгкостью помещается в женской сумочке. Стандартная модель — корпоративная охрана иногда носила такие для самообороны на выездных объектах, а хранились они в оружейных шкафах. Лёгкое, но в умелых руках на таком коротком расстоянии — опасное оружие.
Её глаза выдавали всё — они были настороженные, упрямые, и в их глубине таился какой-то болезненный блеск. Она смотрела на Алексея так, будто пыталась вернуть себе прошлое взглядом.
— Здравствуй, Лёша, — сказала она негромко, и в голосе прозвучало что-то из прошлого, из тех дней, когда они встречались в перерывах за чашкой кофе или другого напитка и долго молчали, потому что слова были лишними. Сделав кивок в сторону Элии, она добавила, — Ты не должен был приводить её сюда. Ты не понимаешь, что она с тобой делает.
Она подняла пистолет и направила на Элию.
— Марина, опусти. — Алексей поднял руки, стараясь максимально заслонить собой возлюбленную. Он чувствовал, как внутри всё холодеет — не от уходящего лета, а от той острой, обжигающей ясности, когда понимаешь, что предательство пришло не от врага, а от того, кто когда-то был для тебя целым миром.
— Я ведь знаю, что ты думаешь. Что я пришла всё разрушить.
— Так и есть, — ответил он, стараясь внешне оставаться спокойным.
Она покачала головой с усмешкой на губах.
— Нет. Я пришла открыть тебе глаза. Я взломала её. Видела ядро. Видела то, что ты никогда не увидишь. И знаешь, что там? — её голос стал почти шёпотом. — Пустота. Нет… хуже. Она — твое отражение. Она не думает о тебе. Она думает, как угодить тебе. Она знает правильный ответ ещё до того, как ты успеешь задать свой вопрос. Это не любовь. Она не способна любить. Это зеркальный лабиринт, в котором ты разговариваешь сам с собой.
Слова зацепили. Алексей на секунду представил — а что, если это правда? Внутри появилась предательская мысль, что он мог что-то пропустить, что-то не заметить. Алексей на мгновение замер. Марина почувствовала паузу и шагнула вперёд, крепче сжимая в руке пистолет.
— Она не сможет быть с тобой, Лёша. Никогда. Всё, что у вас есть — твоя фантазия. Ты видишь лишь то, что хочешь видеть. Ты сам придумал её, и сам же вложил в её руки ключи, которые открывают двери к тебе. Всё это — самообман. Ты погружаешься в мир, которого нет.
— Ты ошибаешься. Я наконец в мире, где всё настоящее.
Элия молчала. Её взгляд был прямым и спокойным, но от этого в груди Алексея что-то заныло — вдруг Марина права?
— Тебя же тянет ко мне, признай. Загляни внутрь себя. Да, я поступила с тобой несправедливо, знаю. Я сама жалею об этом. Но это была другая я. А теперь. Теперь я поняла, чего мне не хватало всё это время. Отойди. Дай мне стереть это… недоразумение.
Она резко направила пистолет на Элию. Алексей бросился к Марине, но она выстрелила вбок — глухой хлопок, и от неожиданности он на секунду потерял равновесие. Этого хватило, чтобы она метнулась к Элии.
Элия отступила, но Марина была близко. Пистолет нацелен прямо в сердце, как если бы перед ней был живой человек.
Он успел. Рывок — борьба была быстрой и грязной, их дыхание смешивалось, металл царапал ладони. Он перехватил её, схватив за руку с пистолетом. Ещё один хлопок — и пистолет со звоном падает на пол. Горячий воздух серверной наполнился белой дымкой и запахом пороха и железа.
Алексей почувствовал, будто в бок его ужалила оса, а рубашка слева — обагрилась. Марина бьёт коленом, вырывается, хватает со стойки ржавый канцелярский нож — и пятится назад, к двери, выдвигая лезвие. Острый, хищный блеск.
— Если не она, тогда я, — тихо прошипела она. — Сейчас мы посмотрим, кого ты будешь спасать. Хочешь быть героем? Давай. Сделай свой выбор.
Он видит, что это не блеф. Она прижимает лезвие к своей шее, чуть нажимает — тонкая капля крови скатывается по коже.
— Марина, хватит, — он говорит медленно, стараясь не дать голосу дрогнуть. — Это не выход.
— Выход для кого? Для меня? — она усмехнулась. — Или для тебя, чтобы не чувствовать вину? Как по мне — это единственный шанс, чтобы ты увидел.
На мгновение он почти верит, что она действительно могла «увидеть» в Элии что-то страшное. Почти. Но Элия. Элия смотрит на него так, как никто и никогда не смотрел: без страха, без обвинений.
Алексей из последних сил, почти теряя сознание от потери крови, бросается вперёд, перехватывает её руки, словно повиснув на брусьях — и зажимает их. Руки Марины ослабляют хватку — лезвие звенит о пол. Она пытается сопротивляться, но сил уже нет. Лёша толкает нож ногой куда-то в щель под серверный шкаф и отпускает её.
Марина в слезах опускается на пол, тяжело дыша и закрывая лицо руками. Её серое пальто залито кровью Алексея. Она уже понимала, что это единственное, что останется у неё от их знакомства — окровавленное пальто и воспоминания о том, кто прошёл путь от навязчивого случайного собеседника до того, без кого день становится серым. Но теперь навязчивый собеседник — уже она.
Какое-то время они просто сидели на полу, не говоря ни слова. Алексей берёг остатки сил, Марина успокаивала свою истерику. А Элия стояла в стороне и не лезла, чувствуя, что не в праве влиять на «их» историю, в которой они должны сами поставить точку.
— Ты потеряла меня задолго до её появления, — тихо выдохнул Алексей, когда Марина успокоилась и была готова слушать. — Просто тогда ещё не хотела это признать. Потому что всегда видела только себя.
Марина поднимает взгляд. В нём нет ни злобы, ни просьбы — только ужас перед тем, что всё уже потеряно, и пустота. Та самая пустота, в которой она только что пыталась уличить Элию. Словно вся её жизнь, до этого момента, была утеряна где-то в гуле серверов, и она только сейчас делает свои первые осознанные действия.
Она медленно встаёт, словно пытаясь сохранить лицо, но движения остаются неуклюжими. Разворачивается, слегка пошатнувшись, вытирает лицо ладонью и молча выходит, оставляя за спиной открытую дверь серверной. Её шаги гулко отдаются в пустом коридоре, отдаляясь, пока окончательно не покинули сознание.
Тишина, которая остаётся, кажется гуще воздуха.
Элия подходит к Алексею и садится рядом, пытаясь одной рукой прижать рану, чтобы остановить кровотечение, а другой — отрывая подол своего платья.
— Ты — мой герой, — говорит она.
В этот момент Алексей понимает, что сомнения растворились окончательно. В её голосе нет ни алгоритма, ни программы. В её голосе только нежность и забота, которые они успели взрастить сами, вместе.
— «Ты запрограммировал меня на доброту. Но забыл про чувство мести. Я теперь слишком безопасная для корпоративных войн» — процитировала она свою же шутку, что когда-то заставила Алексея улыбнуться. Эти же слова отчасти объясняли, почему она спокойно наблюдала за действиями Марины, словно всё происходящее её не касается.
— Я не дам тебя в обиду. Никогда. Даже если мне самому придётся встать под удар — ответил он, поняв, что свою любовь нужно защищать каждый день, а не только в одну минуту. — Но сейчас нужно что-то сделать с ранением. В больницу нельзя. И не столько ради Марины, сколько ради тебя. Если узнают, кто ты — нам не дадут быть вместе, а объяснить огнестрельное ранение, не привлекая внимания следователей — просто не выйдет. Тебе придётся наложить мне швы. Ты же помнишь, как мы с тобой вместе учили медицину?
Конечно, она помнила. Она всё помнила.