Древняя Скрижаль

Пожалуй, некоторым артефактам прошлых лет лучше оставаться надежно спрятанными в каменных стенах гробниц, куда их положили люди тех времен, дабы оградить потомков от страшных ужасов, что несут в себе порой проклятые предметы. Но разве может археолог остановиться прямо перед объектом, поиску которого он посвятил большую часть жизни, дабы не навлечь на себя воплощения суеверий людей древности? Ответом на этот вопрос будет — нет. Если бы меня спросили об этом, я бы так и ответил на него, иначе, получается, мне нужно оставить только что найденную мною старинную скрижаль в глубине майянской пирамиды, развернуться, и вернуться домой без трофея, на поиски которого я потратил не один год жизни.
Скрижаль лежала на каменном алтаре причудливой формы, напоминающей собой крыло летучей мыши. Покрытый трещинами каменный столб словно вырос из пола помещения квадратной формы, стены которого были, на мой беглый взгляд, расписаны предостережениями от попыток вынести скрижаль за пределы пирамиды. Похоже, индейцы майя верили, что скрижаль скрывает в себе свободу для заключенного в камне зла, что жаждет освободиться и принести хаос в наш мир. Меня всегда поражал тот факт, что в каждой цивилизации древних времен есть свой предмет, который обязательно связан со злом, что за гранью понимания человеческим разумом. Впрочем, в этом нет ничего удивительного — раньше люди давали божественное проявление любому природному явлению. Скрижаль представляла собой кусок каменной плиты 35*35 сантиметров, в которой выдолблены раскрашенные красками иероглифы. Если что меня и удивило в этой скрижали, так это иероглифы, которые в корне отличались от письменности майя, словно над ней поработал чужак, а не писарь племени. Лишь один иероглиф на поверхности плиты был мне отчасти знаком, но, к сожалению, я не знал, что он обозначает. Этот иероглиф попадался мне и в письменности других культур, отчего я заключил, что это общее обозначение чего-либо. Но как незнакомые друг с другом цивилизации утвердили один иероглиф для обозначения одного и того же явления? Если мне не изменяет память, то в Египте этот иероглиф обозначал древнее божество, что появилось в нашем мире задолго до Атума — прародителя египетских богов. Вот только на земле Египта это божество не прижилось, и в итоге связанная с ним религия в древнем царстве была под запретом. И все же последователи запрещенной религии писали книги о своем божестве и распространяли их. Так, к примеру, в эпоху развития Древней Греции появилось перенятое у египтян поклонение божеству по имени Арашуа.
Доподлинно неизвестно, какое имя носил Арашуа у египтян, но греки его называли именно так. Видимо, во время плаваний по свету греки передали другим цивилизациям знания об Арашуа. Насколько я помню, греки не доплывали до берегов южной Амазонки, а, значит, майя узнали про Арашуа от других источников. Меня так и тянуло забрать скрижаль и изучить ее. Я уже протянул руки к ней, как вдруг резко отдернул их, словно некое невидимое поле не дало мне взять мой главный артефакт. Может это были галлюцинации, а может голоса приближавшихся наемных работников, но в моей голове раздались странные слова. Это был незнакомый мне язык, и сначала я даже опешил — уж слишком хорошо он подействовал на меня, что я слегка испугался. Тогда я обратил внимание на стены. На них было выдолблено одно и то же послание, вот только без дополнительной помощи я не смогу его перевести. В помещение действительно вошли три нанятых мною работника. Сначала они не хотели заходить в эту комнату пирамиды, но все же побороли свой страх и сделали шаг навстречу поразившему нас проклятью, о котором мы четверо еще не знали.
Я видел, что находиться здесь им было неприятно, но меня не волновали их чувства — они получили обещанный гонорар, а значит должны отработать его. Один из работников принес мне тетрадь с записанными в нее иероглифами, которые помогут мне прочитать послание на стене. Пока работники устанавливали более мощное освещение (попав в комнату со скрижалью, я установил в углубления в стенах факела, но их источника света мне не хватало для того, чтобы осмотреть ее), я разбирался с предостережением майя. Спустя несколько потраченных на перевод надписей часов я наконец-таки понял смысл настенных иероглифов. Естественно, они предупреждали о том ужасе, что ниспадет на головы похитителей скрижали. Если быть более точным: ужасные муки перед не менее ужасной смертью ждут тех, кто вынесет скрижаль из пирамиды. К счастью для себя, я не верю в подобную ересь.
Ознакомившись с предостережением, я перевел иероглифы на скрижали. Результат моих усердий удивил меня. На этом куске камня, что так ценен для меня, была рассказана история Арашуа, изучив которую я могу найти храм этого божества, что спит на дне океана. При беглом прочтении перевода мне открылось знание, что путь к храму Арашуа скрыт загадками и завуалированными словами. Если честно, я не планировал искать храм Арашуа, ибо мне всегда казалось, что это божество не имеет последователей в нашей эре, но пару месяцев назад я убедился, что это были ложные домыслы. Может, армия последователей Арашуа не столь огромна, как была у богов древности, но она все же есть, и сектанты Арашуа разбрелись по всему миру.
Пока я переводил иероглифы на скрижали, она лежала на алтаре, но теперь ее место в моей сумке. Этот предмет станет достойным пополнением моей коллекции на продажу.
Покинув пирамиду, я с работниками отправился в устроенный неподалеку лагерь, где в своей палатке написал письмо хорошему знакомому, которому могут быть интересны открытые мною знания об Арашуа. Утром это письмо вместе с фотографиями скрижали должно быть отправлено в Англию, где этот самый знакомый сможет попробовать отыскать дорогу к храму своего божества. Я же планировал продать скрижаль заинтересованному лицу, которое, скорее всего, с помощью нее тоже попытается найти храм Арашуа. Вот только мне не суждено было это сделать.
Глубокой ночью в лагере раздались крики работников. Если я жил в отдельной палатке, то они втроем жили в одной. Так и не заснув этой ночью, я услышал их крики, и бросился к ним. Два работника выбежали из палатки и стали от страха топтаться на месте. Я попытался узнать у них, что случилось, но работники, как будто не видели меня. Тогда я заглянул в палатку и ужаснулся. Третий работник лежал на спине. На его одежде виднелись следы странной засохшей слизи, а лицо его, будто рисунок на бумаге, было стерто. Бедняга умер страшной и непонятной смертью. Осмотрев его внимательно под лучом фонаря, что был предусмотрительно взят мною, я сделал вывод, что работника сначала что-то сожрало, а потом выплюнуло. В этих джунглях разве что огромная анаконда могла бы сотворить такое с человеком, но почему она тогда не тронула двух соседей несчастного, и почему змея сразу выплюнула беднягу? В поисках ответов я встретил утро и вернулся в свою палатку. Следы огромной змеи так и не были найдены, а потрясенные смертью товарища работники наотрез отказались оставаться в джунглях. Как бы я не уговаривал их и не угрожал им, они не сдались, и в итоге оба уехали в ближайший город. Но даже в их бегстве была польза — по приезду в город они отправят мое письмо в Англию.
Я же решил остаться в лагере и продолжить изучение пирамиды. Быть может, я смогу найти еще один артефакт на продажу. Несмотря на то, что ночью в лагере погиб человек, я со спокойной душой ушел вглубь пирамиды на поиски новых открытий, взяв с собой наплечную сумку со скрижалью внутри. Освещая дорогу фонариком я вошел в коридоры пирамиды и, следуя проторенному пути, дошел до комнаты, в которой ранее нашел скрижаль. Может быть, мне и показалось, но комната словно изменилась, стала тусклее, и на стенах появились трещины, а алтарь и вовсе был разрушен. Я отчетливо помнил, что когда забирал скрижаль, алтарь был цел. Не мог же он сам по себе разрушиться после того, как я вынес из пирамиды скрижаль. Отчего-то мне стало не по себе, и я решил выйти в следующий коридор, который пока что не был изучен. Вообще мне не нужно было изучать пирамиду после находки скрижали, но после случившегося в лагере мне захотелось узнать об этом месте как можно больше. Я углубился в темный, мрачный коридор, желая раскрыть тайну этой пирамиды, и если бы не свет от фонаря, точно заблудился бы, петляя по этому коридорному лабиринту. Хорошо, что я запоминал, сколько, куда поворотов сделал за свою прогулку по пирамиде. Чуть позже я заметил, что моя наплечная сумка потяжелела, хотя в ней лежала только скрижаль. Чем дальше я уходил от комнаты скрижали, тем больше менялся облик коридоров и следующих за ними помещений. Если раньше на стенах были выдолблены отчасти знакомые мне иероглифы, то сейчас я не могу узнать ни один из изображенных на стенах символов. Сами стены сильно потускнели и слегка осыпались, будто их возвели тысячи лет назад. Я залюбовался иероглифами, считая, что они могут рассказать некую историю. Во всяком случае, мне хотелось в это верить. С каждым новым поворотом воздух дул холоднее, как будто он путешествовал от берега реки по коридорам пирамиды. Но ведь это невозможно — пирамида была построена далеко от Амазонки. Не могли же индейцы майя провести подземные коридоры к реке.
Я вышел в следующее помещение, оно было треугольной формы, что совсем нетипично для майя. Посередине стоял тот же алтарь, что и в первой комнате. Скрижаль в моей сумке настолько потяжелела, что тянула меня к земле. Сняв наплечную сумку, я почувствовал свободу от тяжелого груза.  С трудом вытащив  находку из сумки, я увидел, что она светится. Это было бледно-бирюзовое свечение, напомнившее мне цвет волны на картинах. Неужели предостережение было правдивым, и смерть одного из работников это дело рук проклятья, что мы на себя наслали, забрав скрижаль из пирамиды? На пару мгновений я задумался о том, что сталось с бросившими меня работниками, вернулись они в город или проклятье скрижали настигло их в пути. Впрочем, о какой ужасной смерти стоит говорить, если, как ни крути, я вернул скрижаль в пирамиду, а, значит, этим действием снял проклятье с нас, или хотя бы с себя. Послышался топот ног в коридорах, по которым я пришел в это помещение. Вряд ли это вернулись мои работники. Мне стало не по себе, захотелось спрятаться. Но где — эта комната, как и остальные, была пустой. Я решил бежать вперед, возможно, в другой комнате смогу спрятаться от незнакомцев, что преследовали меня.
С трудом взяв в руки скрижаль, я побежал вперед. Топот ног становился громче — неизвестные нагоняли меня. Мне впервые стало страшно. Только сейчас я понял, что бегу к возможному тупику, а не спасению, и что когда я туда добегу, то буду полностью вымотан. Скрижаль опять стала тяжелее, и мой бег замедлился, пока от усталости я не перешел на медленный шаг. Как же сильно я устал, но хотя бы топот преследователей не был слышен. Неожиданно и скрижаль стала куда легче. Возможно, это случилось, потому что из коридоров пирамиды я выбежал в грот под землей, в котором было подземное озеро. Огромные сталактиты свисали с потолка грота, а не менее огромные сталагмиты тянулись к нему с пола. Все кругом было усеяно ими. При желании я бы мог здесь спрятаться. Осторожно побродив между сталагмитами, я вышел к берегу озера и увидел посередине воды огромный камень цилиндрической формы, что на пять метров возвышался над уровнем воды. На верхушке этого камня стояла какая-то постройка, но с берега мне не было видно ее. Что-то дернуло мои руки вперед. Это была скрижаль — она тянулась к камню. Я выпустил ее из рук, и каменная плита чуть не упала мне на ноги. Из коридоров пирамиды послышалось эхо шагов. Преследователи нагоняли меня. Мое спасение было на середине озера. Но переплыть такое расстояние я сейчас не был способен. Стоило мне представить себя тонущим в этом озере, как скрижаль ослепила меня своим сиянием, и на время я потерял ориентацию в пространстве.
Перед глазами у меня маячила белая вспышка, а подсознание видело в этом беду, посылая сигналы мозгу, который не успевал их обрабатывать, так как вспышка внушала ему, что все хорошо, и нет поводов для волнений. Когда мое зрение восстановилось, я увидел появившуюся каменную дорожку от берега к камню. Вот оно — мое спасение. Я побежал по дорожке. Топот преследователей становился тише и вскоре вовсе затих. Я сбежал от них. Я спасен. Добежав до камня, я перешел на шаг и поднялся наверх по выдолбленной в камне лестнице. На поверхности камня стоял алтарь, как в первой комнате пирамиды, только, казалось, сделан он был не из камня, а из мертвой плоти неведомого существа. Слева от алтаря стояла каменная статуя ужасного существа с четырьмя глазами на жуткого вида испещренной глубокими порезами пасти. Нижняя часть челюсти этой твари была изображена без кожи с открытыми сухожилиями и лицевыми мышцами. Похожее на грушу тело покрывали рубцы, а в некоторых участках кожа сползала с тела, открывая мясо. Эта тварь была изображена в неестественной позе, ее руки тянулись к небу, ноги подкосились, а крылья вздымались в стороны, словно тварь хотела кого-то накрыть ими. Увидев столь жуткое существо, я ужаснулся возможностям больной фантазии, сотворившей это. Чем ближе я подходил к алтарю, тем тусклее стала светить скрижаль. Положив ее на алтарь, я освободил руки для осмотра статуи. Но тут же алтарь начал гнить, облепив гноем скрижаль. Она стала тонуть в нем, и как бы я ни пытался вытащить ее, ничего у меня не получалось. Стоило алтарю окончательно разрушиться, превратившись в бесформенную гнойную массу, как статуя затрещала, и каменная оболочка стала крошиться и падать на пол, открывая моему взору заключенную в себе тварь из кожи и плоти. Я не верил своим глазам и не знал, что делать, когда тварь посмотрела на меня всеми четырьмя глазами. Ее мощные обезображенные руки тянулись ко мне, и в лице этого чудовища я признал свою смерть.
Я должен бежать прочь, пытаться спастись, но от страха я не мог пошевелиться. Меня словно парализовало, а дыхание сперло. Тварь установила со мной зрительный контакт. Я убеждал себя броситься в бегство и попытаться спасти свою жизнь, но так и остался стоять на месте, глядя ужасному монстру в глаза, пока тот тянул ко мне свои руки…