Маркус Чёрный

Последний экзамен летней сессии был сдан, и Юля, наконец, облегчённо выдохнула, выйдя из аудитории. В этот момент к ней подошла подруга Мила с телефоном в руках и спросила:
– Как успехи?
Услышав, что Юля получила пятёрку, подруга радостно сообщила:
– Пока я тебя ждала, мне любимый позвонил! Он по делам тут поблизости с приятелем, симпатичным, между прочим. Через двадцать минут они подойдут к институту. Идём с нами в ресторан, отметим окончание первого курса!

С самого утра Юля ощущала необычное чувство, словно должно произойти что-то хорошее. Она решила, что это радостное предвкушение связано с тем, что впереди её ждут несколько замечательных месяцев абсолютного безделья.
Она расчесала перед зеркалом вьющиеся русые волосы, аккуратно нанесла тушь на длинные ресницы и выбрала голубое платье, которое подчеркивало её стройную фигуру и гармонировало с цветом глаз. Улыбнувшись, тихо произнесла про себя:
– Какое прекрасное утро...

В ресторан ей не хотелось, но подруга была настойчива, и Юля согласилась. Она была знакома с молодым человеком Милки, но когда увидела того, с кем он ждал девушек возле входа в институт, подойдя к ним, ей показалось, что исчезли все, кто был вокруг. Словно какая-то невидимая сила смахнула людей, здания и звуки.

У него были глаза цвета расплавленного металла, черные вьющиеся волосы, зачесанные назад, мужественное лицо с прямым носом и пухлыми губами. Фигуре мог бы позавидовать любой спортсмен, но это было не главное. Его взгляд и улыбка притягивали. И как в сне, где был только он и тишина, беззвучие прорезали слова Милки:
– Вы чего застыли? Познакомьтесь.
Он протянул руку:
– Марк.
Голос у него был бархатным, обволакивающим, и, прикоснувшись к его ладони, Юля растерянно вернулась в действительность и тихо произнесла:
– Юля...

Он был старше на десять лет – взрослый, серьёзный мужчина, покоривший сердце. Для неё это была первая любовь, и их отношения развивались стремительно: первый поцелуй, первая нежная близость. Страсть между ними всё сильнее разгоралась, сметая чувство времени, и Юле казалось, что нет преград их счастью. Единственное, что её расстраивало, – это расставания. Вечером она должна была возвращаться домой.

У Марка была трёшка на окраине города, в одной из комнат которой располагалась мастерская, и пара проводила много времени в этой квартире. В первых числах августа, вместо поездки с родителями на отдых в Египет, Юля уехала с Марком на его машине в Анапу, соврав им, что едет на отдых с подругой. Свою связь с ним она пока скрывала, ожидая предложения, после которого планировала
поставить семью перед фактом.

Марк снял домик на берегу моря. Тёплый вечерний ветер приносил с собой ароматы цветущих растений и солёной воды, создавая ощущение, что время здесь остановилось. Ночи были наполнены  звёздным блеском, словно небесные огни танцевали в унисон с волнами, а лунное сияние окутывало всё вокруг мягким светом, превращая каждый миг в сказку и предвкушение. В объятиях Марка Юля мечтала о заветном колечке, но мужчина был немногословен и замуж не звал. Она не делала намёков, надеясь, что всё ещё впереди, и когда-нибудь её желание исполнится.
По возвращении из Анапы ей всё же пришлось открыть правду –  отец, успешный бизнесмен, настойчиво решил выдать её замуж за сына одного из партнёров, сообщив, что это приведёт к слиянию компаний и сулит огромные прибыли.
Узнав, с кем она встречается, в гневе он закричал, что простой учитель рисования в школе его дочери не пара. Его слова звучали как приговор, и Юля чувствовала, как сердце сжимается от обиды. Она не понимала, почему любовь должна подчиняться социальным стандартам. В её глазах Марк был не просто учителем, а человеком, который открыл ей мир чувств и эмоций, прекрасных и волнующих...

Собравшись с духом, она твёрдо сказала отцу:
– Марк художник.  И я люблю его. А если будешь препятствовать нашим встречам, соберу вещи и уйду из дома.
Мать Юли, женщина тихая и покладистая, стала успокаивать властного мужа, неожиданно приняв сторону дочки:
– Не кипятись. Разве ты не видишь, что наша дочь влюбилась. Пусть встречается с кем хочет. А запереть её дома, чтоб рыдала и страдала – не выход. К тому же, когда мы познакомились, я была простой продавщицей. Твой отец тоже был против и орал, что я тебе не пара. Разве ты его послушался?
Он растерянно посмотрел на жену и махнул рукой:
– Ну... может, ты и права...
Она, увидев его колебания, добавила:
– Позволь Юленьке быть счастливой. И нам стоит выбрать день и пригласить Марка на семейный ужин...

***

Марк мечтал о славе. Он участвовал в разных конкурсах и выставках, но его натюрморты и пейзажи, хоть и были хорошо написаны, не обладали тем особым «искромётным» стилем или уникальным видением, которое привлекает внимание зрителей и критиков. Его работы были технически безупречны, но в них не хватало эмоциональной глубины или оригинальности, способной вызвать яркие чувства. Они не передавали той страсти и внутреннего мира художника, которые могли бы сделать их по-настоящему запоминающимися.

Юля нравилась ему – юная, чистая, наивная, влюблённая в него до безумия. Но с начала их отношений ничего не изменилось. Вдохновение его не посетило, и он подумал: не каждому дано стать великим. Да и времени не было – началась работа в школе и дополнительные занятия с учениками, которых он готовил к поступлению в художественный колледж. Но в суете повседневной жизни его мечты о славе и признании продолжали гореть ярким огнём, несмотря на налёт лёгкого сожаления, который порой окутывал его сердце.
Периодически его картины кто-нибудь покупал, вот только небольшие деньги не приносили радости, и он всё равно не чувствовал себя ближе к своей мечте об известности.

Вскоре Юля стала замечать, что иногда при встречах Марк становился на некоторое время каким-то отстранённым, и это не давало ей покоя. Она спросила всё же, что его тревожит, а он, обнимая, проговорил:
– Всё хорошо, малышка, просто устал немного...
         
Она долго потом будет вспоминать тот день. Двадцать второго сентября. Утром за завтраком с отцом и мамой Юля решила написать Марку. Включив телефон и открыв Ватсап, она взглянула на его сообщение и прочитала: «Прощай. Всё кончено.»
Она всхлипнула, поднялась со стула, а потом перед глазами всё поплыло и стало темно.
Очнулась Юля на диване в гостиной, и первое, что увидела, – это испуганное лицо отца. А потом она вспомнила сообщение Марка, подумала: «Неужели он меня не любил?» и зарыдала, забившись в истерике.
В этот момент она услышала голос матери:– Быстрее звони нашему врачу...
Несколько дней она провела как во сне. Ей кололи успокоительные, мир вокруг стал размытым и далеким. Всё, что раньше радовало, теперь не имело смысла.

А потом, когда пришло время, она узнала от отца, что Марк уволился из школы и уехал из города. Как будто его никогда и не было. Так же из соцсетей исчезли его страницы...

Юле потребовалась помощь психолога, и со временем боль от случившегося сменилась пустотой, но и бессонные ночи со слезами в подушку закончились. Надо было жить дальше, и в этом ей помогала учёба. Институт Юля не бросила.

Прошёл год, безрадостный и серый. Она думала, что никогда не встретит такую любовь, воспоминания о Марке гнала прочь, стараясь переключиться на хобби – много фотографировала, посещая интересные места. Отец не жалел денег, и она могла поехать куда угодно, стоило только пожелать. Её подруга однокурсница Мила была дочерью состоятельных родителей и частенько они ездили вместе.

Она рассматривала на ноутбуке снимки после поездки в Париж, когда подруга Милка скинула ей ссылку на предстающую выставку художника. На сайте выставки Юля прочла заголовок: «Маркус Чёрный. Новое имя в живописи»...

Она задержала взгляд на картине под заголовком, которая словно манила её из глубины экрана. На полотне был изображён фонтан «Дружба народов» на ВДНХ, но в интерпретации художника он выглядел совершенно иначе, словно оживал, погружая зрителя в мистическую атмосферу.

Вода в фонтане сверкала, как чёрное стекло, отражая мрачные облака, которые нависали над ним, создавая ощущение надвигающейся бури. Каждая капля, падающая с краёв чаши, была окрашена в глубокие оттенки синего и фиолетового, и казалось, что они уносят с собой не только свет, но и надежду. Устремлённые вверх фигуры девушек, олицетворяющие дружбу, были изображены с изломанными линиями, словно их тела излучали тоску и печаль. Их лица были лишены четких черт, и в них читалась лишь безмолвная скорбь, как будто они были пленницами этого мрачного мира.
Не отрывая взгляд, Юля смотрела на картину. Вокруг фонтана будто клубились тени, которые, казалось, оживали, шепча о давно забытых тайнах. Юля могла поклясться, что среди них она увидела знакомое очертания – силуэт Марка...
В её памяти всплыло воспоминание о солнечном дне, когда они сидели неподалёку от этого самого фонтана. Марк, с карандашом в руке, делал набросок, ловя каждый момент. Среди людей, наблюдающих за падающей водой, он изобразил их двоих – её и себя, держащихся за руки. Она вспомнила его нежные поцелуи. И как  золотом сверкал на солнце фонтан. Но сейчас, глядя на картину, она чувствовала, как сердце заполняет тоска о тех днях, когда она была счастлива с Марком. Марком Беловым – простым учителем рисования. И она была почему-то уверена, что это именно он, и теперь у него новое имя – Маркус Чёрный. 
Юля взяла со стола салфетку и промокнула слёзы, а успокоившись,
позвонила Миле, рассказала о своём предположении и они решили пойти завтра на открытие выставки...

В галерее было многолюдно. Женщины в роскошных нарядах, мужчины в дорогих смокингах, столпившись группами у картин, смотрели с восхищением и слышался шепоток: «Сюрреализм... Шедеврально... Чудно... Ай да Мастер...»  Официанты, ловко маневрируя между ними, разносили бокалы с шампанским. Представители прессы и фотографы с камерами держались обособленно.

Юля, под руку с подругой, медленно двигалась от картины к картине. Работ было много, больших, с преобладанием тёмных оттенков, которые заставляли её останавливаться и вглядываться в детали, в поисках скрытого смысла. На некоторых были изображены места, где она когда-то бывала с Марком. Её тело непроизвольно сжималось, как от озноба, несмотря на норковый палантин, который она накинула поверх длинного серебристого платья.
Она замерла перед одной из картин. На ней была написана спальня к квартире Марка. Серый свет от ночника бросал на стены причудливые узоры. На кровати в фиолетово-синих тонах, два обнажённых тела сплелись в любовном экстазе. Лица мужчины было не разглядеть, но в размытости женского, с  распущенными волосами, она невольно узнала себя. Каждая линия, каждый мазок, выполненные с поразительным мастерством, вызвала в ней чувство ностальгии, но и заставили задуматься о том, что осталось за пределами этой мрачной, но безусловно талантливой работы.

И вдруг раздался громкий женский голос:
– Дамы и господа, прошу внимания! Маркус Чёрный!

Юля повернулась в сторону исходящих звуков, как и все присутствующие в галерее. Огромная дверь в конце зала распахнулась, и на всеобщее обозрение вышел тот, кого она пыталась забыть, но ей так и не удалось этого сделать.
Уверенным шагом, под вспышки камер и рукоплескания посетителей, он прошёл в центр зала, обнимая за талию двух девушек с длинными русыми волосами. Теперь это был не обычный учитель рисования. Дорогой смокинг, стильная обувь и весь его вид кричали о богатстве, а его спутницы были красивы, и Юле показалось, что они даже чем-то похожие на неё.
Они остановились неподалёку от места, где она стояла с подругой. На секунду взгляды Юли и Марка встретились, но его лицо не выдало ни одной эмоции. Он тут же слегка наклонился к одной из девушек, что-то шепнул и переместил руку с её талии выше к груди в глубоком декольте.

Если бы Юля могла растворится в воздухе, она бы так и сделала. Её глаза наполнились слезами. Ей захотелось затеряться в толпе, и, повернувшись к Миле, она тихо сказала:
– Давай уйдём отсюда.

На улице она попыталась успокоить дрожащие руки. Воспоминания о том, как Марк  исчез из её жизни, оставив без объяснений, накатывались, как волны. Она помнила, как верила в их будущее, как мечтала о свадьбе, а теперь всё это казалось далеким и неосуществимым...
 
***
Марк плеснул виски в рокс, и от мягкого приглушённого света в гостиничном «Люксе» жидкость замерцала янтарным блеском. Он сделал глоток и, взглянув на двух обнажённых девушек, расположившихся у его ног, сказал:
– Свободны...
Его взгляд был холодным и безразличным, словно он смотрел в пустоту.
За год их было множество – светловолосых и готовых угодить ему. Он использовал их, чтобы снять напряжение, но ни с одной не мог ощутить и доли того, что чувствовал с ней, с той юной и нежной русоволосой Юлькой. Разрядку он получал лишь представив её на месте очередной девки. Все они были лишь суррогатами, но разве он мог предположить, что всё обернётся именно так?

Теперь у него было богатство и известность. Он стал Маркусом Чёрным, чьи картины стоили огромных денег, но всё чаще возвращался к сомнениям о правильности своего выбора. В часы отдыха он видел яркие сны, полные любви и сильных чувств, но с пробуждением все ощущения исчезали. Берясь за кисть, он переносил на холст лишь мрачные отражения этих грёз.

Конечно, в галерее он узнал Юлю. Она стала ещё красивее, но в его душе не возникло ни грусти, ни радости. Вместо этого он испытал сильное возбуждение и невольно прикусил десну. Почувствовав металлический привкус во рту, он шепнул одной из спутниц: «Принеси стакан воды»...

Марк опустошил рокс, взял бутылку, и, хлебнув виски прямо из горлышка, задумался.
Тогда, год назад, он не знал, любит ли Юлю. Ему нравилась страсть, которую ощущал во время близости; ни с кем из своих бывших девушек он не испытывал ничего подобного. Он даже подумывал, что если она ему не надоест, возможно, он женится на ней.
Но больше всего Марк хотел славы. Он мечтал создавать такие картины, которые принесли бы ему известность, и к этой мечте возвращался снова и снова.

Всё, что случилось год назад, отчётливо всплыло на поверхность его памяти, как будто время не стерло эти мгновения, а лишь окутало серым туманом. Марк сделал ещё один большой глоток виски, чувствуя, как крепкий напиток словно обжигает его изнутри, и закрыл глаза. 

В прошлом году, в середине сентября, он присутствовал на похоронах родственника на известном московском кладбище. После церемонии решил посетить могилу талантливого художника, чьи работы восхищали его на протяжении многих лет. Стоя возле камня с табличкой, Марку вдруг захотелось поделиться своими мечтами о славе с тем, кого давно нет в живых. Он погружался в свои мысли, когда к нему подошёл старик в сером костюме. У него был седой ёжик волос, карие глаза, а морщинистое лицо обрамляла аккуратно подстриженная бородка. Его проницательный взгляд словно искал понимания, а лёгкая улыбка на губах придавала ему дружелюбный вид.
Они разговорились. Обсуждали обычные темы: погоду, тёплый сентябрь, немного затронули живопись. И вдруг Марку показался странным неожиданный вопрос старика:
— Ты веришь в исполнение желаний? Мечтаешь о чём-то несбыточном?
Старик, словно прочитав его мысли, добавил:
— У меня есть то, что исполнит твою мечту.

Марк растерялся, когда старик вытащил из кармана что-то круглое и вложил в его ладонь.
– Прощай, не ходи за мной. Иди домой, а когда будешь готов, в любую полночь погаси свет и, держа амулет перед собой на ладони, произнеси своё желание.
Марк вспомнил, как растерянно смотрел вслед удаляющейся, немного сутулой фигуре старика. Тогда он не поверил сказанному...

Амулет был круглый, выполненный из чёрного металла, а его поверхность покрывали причудливые переплетения, походившие на древние символы. Эти узоры казались живыми, как будто они постоянно менялись под углом зрения, создавая ощущение движения и тайны.

Несколько дней после встречи со стариком Марк раздумывал, может ли быть правдой, что амулет исполнит любое желание. Ближе к полуночи он брал его в руки, а потом снова убирал в ящик стола.
Каждый раз, когда он касался холодного металла, всматриваясь в странные символы, внутри него возникало волнение смешанное с тревогой.

Двадцать первого сентября ему неожиданно позвонил отец Юли. После приветствия, он произнёс напряжённо и настойчиво:
– Я не могу запретить дочке с тобой встречаться. Но мне неудобно перед партнёрами, что ты простой учитель рисования. Намалюй что-нибудь красивое, я, так и быть, выставку тебе устрою...

Марк почувствовал, как внутри него всё сжалось. В прошлый выходной Юля пригласила его на семейный ужин, и её отец показался ему радушным и весёлым. Но теперь из трубки раздавался недовольный голос, полный пренебрежения.

И он решился... Вечер Марк провёл с Юлей, но о разговоре с её отцом ей ничего не рассказал. В одиннадцать вечера он проводил её до такси и поцеловал на прощание...
Ровно в полночь он погасил свет в квартире, сел на диван, положил амулет на ладонь и произнёс:
– Хочу стать известным художником.

Внезапно в темноте комнаты по стенам заскользили серые тени, словно живые, и перед ним возник старик, давший амулет. Его фигура была окутана холодным синим светом, который исходил будто глубины ночи, проникая в самые потаённые уголки пространства. Лучи света обвивали старика, подчеркивая его морщинистое лицо и блестящие, почти чёрные, словно стеклянные, глаза, которые казались бездонными.
Марк застыл, его сердце забилось в такт с тёмными тенями, которые танцевали вокруг, шепча незнакомые слова. Смятение охватило его: «Что же это?» – думал он, стараясь понять, что происходит. Мысли путались, словно в водовороте: «Как такое возможно? Кто он? Может дух того художника? Но ведь на кладбище ко мне подошёл обычный старик.»

Раздался хриплый голос, который словно исходил из самой тьмы:– Я маг Дарин. Брожу по миру. Исполняю желания. И твоё исполню. Но взамен заберу то, о чём ты не знаешь.

Марк подумал, что не жалко расставаться с тем, что ему неизвестно.
Маг продолжил говорить, и его слова звучали как заклинание:– Твои сны будут яркими и насыщенными прекрасными чувствами. Эти чувства с твоим пробуждением улетят ко мне и будут подпитывать меня. Ты станешь равнодушным, но это не помешает тебе творить. Тебе надо только держать кисть в руках, и ты будешь знать, какой мазок положить, какие использовать краски. И твои картины принесут тебе славу и богатство.

Услышав последнюю фразу, Марк ощутил необыкновенную радость, но и тревогу. Он спросил, не в силах подавить растущее беспокойство:– Что же всё-таки ты возьмёшь взамен?
– Твою любовь, о которой ты даже не подозреваешь, к девушке, с которой был здесь сегодня. В твоём сердце останутся только воспоминания о страсти, которую ты с ней испытывал. И ты никогда не должен с ней встречаться, и говорить. Таков дополнительный пункт договора.

Мысль промелькнула в голове Марка: «Любовь? Что может быть важнее моей мечты о славе?»
И он услышал:
– Ты сделал свой выбор.

Старик щёлкнул пальцами, амулет исчез с ладони Марка, и его накрыла непроглядная тьма, погрузив в сон... Ему приснился фонтан «Дружба народов». Он гулял там с Юлей, любуясь золотыми отблесками в лучах яркого солнца, и был счастлив.
Следующим утром, двадцать второго сентября, Марк, проснувшись, не ощутил ни малейших эмоций. Равнодушно отправив Юле прощальное сообщение, он тут же бросился к холсту. Собрав все тюбики с тёмными тонами красок, он написал первую картину, из тех, что вскоре принесли ему известность и богатство...

***
Марк не заметил, как наступило утро. Он почти допил третью бутылку виски, но не был пьян – лишь усталость от бессонной ночи давила на его веки, заставляя голову кружиться. В панорамные окна гостиничного «Люкса» ворвались лучи восходящего солнца, а он сидел, глядя отстранённо в мыслях о Юле. В его сердце не было любви, а лишь желание обладания её телом, которое захлёстывало его до дрожи. Пункт договора с магом Дарином лишал возможности близких встреч с ней, и это вызывало в нём ощущение безысходности, словно он был заперт в клетке своих собственных желаний, не имея шанса на освобождение.
В ледяном душе Марк вдруг подумал: «Кто я? Всего лишь раб тщеславия. Деньги и слава не сделали меня счастливым. Я раб мага, бесчувственное существо, улыбающееся только на камеру».
За год он написал сто четырнадцать картин, ловко –  словно неведомая сила водила кистью в его руке. Большие и маленькие, насыщенные тёмными тонами, они не вызывали в нём никаких эмоций, но восхищали тех, кто их видел. Среди этой тёмной рутины образ Юли почти стёрся, а теперь, после того, как вчера увидел её на выставке, Марк словно зациклился на ней, теряя способность сосредоточиться на чем-либо другом.
 
Чуть позже он позвонил помощнику, и, отменив вечернюю встречу с журналистом из газеты, сразу заснул.
Сон был без ярких видений, будто забытьё, но внезапно во тьме, в мерцании синего света появился старик с амулетом в руке – маг Дарин. Это был первый раз, когда Марк увидел его во сне с той ночи исполнения желания.
Проснувшись он подумал: а вдруг есть шанс изменить свою судьбу, и решил пойти на кладбище, где год назад к нему подошёл этот старик.

***
Что чувствует брошенная девушка, не разлюбившая избранника,  встретив его, обнимающего двух красоток? Боль? Тоску? Зависть? Всё это одновременно испытывала Юля, увидев Марка, Маркуса Чёрного, известного и талантливого художника. Первое желание, которое охватило – узнать его номер, позвонить и спросить, любил ли он её.
Поделившись своими мыслями с подругой Милой, она услышала:– Зачем? Что это даст? Он тебя бросил. Значит, не любил.
Юля всхлипнула. Внутри неё боролись надежда и осознание реальности. Хотя разум подсказывал, что, возможно, лучше оставить прошлое позади, ей всё равно хотелось хоть раз ещё услышать его голос. Она уговорила Милу помочь, и та, воспользовавшись своими связями, узнала номер помощника Марка. Однако, когда Юля позвонила, помощник ответил холодно: «Маркус просил его не беспокоить».
Это было полным фиаско. Юля подумала: «Не хочу быть рабой несчастной любви. С сегодняшнего дня, как только в голове появится мысль о нём – ущипну себя. Лучше боль физическая, чем душевная».
***

Когда помощник связался с ним и сказал, что звонит некая Юля, первым желанием Марка было поговорить с ней, но договор с магом он нарушить не мог, и от разговора отказался.

Он тщетно искал встречи с Дарином на кладбище, приезжая туда незадолго до закрытия два дня подряд, но тот так и не явился. Каждый раз, возвращаясь в гостиницу, Марк напивался. Он даже девок не приглашал, как обычно частенько бывало.

На третий день он поехал на арендованном автомобиле к институту, где училась Юля. Остановил машину неподалёку от входа и стал ждать. Она вышла из дверей под руку с подругой, а на ступенях их догнал высокий темноволосый парень и, пристроившись рядом с Юлей, стал что-то ей говорить.

Влюблённый мужчина приревновал бы, увидев свою девушку с другим, но Марк, глядя, как развиваются на ветру русые волосы Юли и как грациозно она спускается по ступеням, почувствовал такое сильное желание обладания, что с трудом сдерживался, чтобы не выскочить из автомобиля, не схватить её в охапку и не увезти в гостиницу, чтобы испытать всё то, что он не мог ощутить ни с одной из многочисленных девиц. Но он повернул ключ зажигания и умчался, думая о том, что неизвестно, что может случиться с Юлей, если он пренебрежёт договором.

«Мазохист!» – такая мысль кружилась у него в голове. Объезжая медленно движущиеся автомобили, Марк доехал до МКАД и направился к кладбищу. У входа он купил цветы. Положив букет на могилу художника, он посмотрел в небо на проплывающие облака и прошептал:
– Дарин... Ну где ты? Избавь меня от мучений... Верни всё как было. Не нужны мне ни деньги, ни слава...
Но всё было напрасно. К нему подошёл лишь мужчина в спецовке, и, услышав вопрос Марка о старике в сером костюме, развёл руками:
– Тут много стариков ходят...

Опустошённый и уставший, Марк вернулся в гостиницу на закате.
После душа внезапно подумал: «Выкину всё: краски, кисти, холсты. Ничего не хочу писать. Жаль, что нельзя повернуть время вспять... И не художник я, а марионетка, создающая картины под действием чар. Даже имя своё стал забывать. Теперь я Маркус Чёрный, не вложивший в картины ни капли души. Да и нет у меня её. Только тело осталось, пустое, как высохший колодец. А ведь год назад я учил детей, и ученики мои радовались, когда у них всё получалось. И я был доволен их успехами. Помню, как их глаза светились, когда они создавали что-то своё, искреннее и живое. А мои картины были яркими, полными жизни, а теперь вокруг меня одна темнота»
Впервые за прошедший год Марк неожиданно ощутил, как его сердце забилось с бешеной скоростью.

Жгучая тоска нахлынула на него, и, с трудом добравшись до спальни, он рухнул на кровать.
Находясь в неясном пограничном состоянии, он увидел Дарина, и не мог понять, происходит ли это наяву или во сне
Старик выглядел помолодевшим и подтянутым: его волосы отросли и приобрели чёрный цвет, а морщин стало заметно меньше.
– Чувства из твоих снов омолодили меня, – произнёс он, с интересом глядя на Марка, и спросил: – Ну что, Маркус Чёрный, доволен исполненным желанием?
– Был сначала, – ответил Марк, – но ни слава, ни деньги не сделали меня счастливым. Жизнь моя мрачная и безрадостная. Пожалуйста, верни всё как было.
Маг усмехнулся:
– И что я получу взамен?
Марк задумался на несколько секунд, а потом проговорил:
– Я не могу отдать тебе жизнь... Но клянусь, что не возьму в руки ни карандаш, ни кисть. Всё, что имею и получу с продаж картин, отдам на благотворительность. Вернусь в свою старую квартиру и начну с чистого листа.
Старик внимательно посмотрел на Марка и щёлкнул пальцами:
– Исполнено...

На следующий день маг Дарин подошёл к темноволосой женщине, сидевшей в сквере на лавочке перед памятником Гоголя, и прочитал её мысли: «Ну почему ни одна редакция не взяла на публикацию мою повесть? А я так мечтаю об известности...»

Марку потребовалось некоторое время, чтобы закончить дела и дождаться, когда арендаторы освободят его квартиру. Он выполнил всё, что обещал магу, словно избавляясь от тяжкого груза, и вдруг ощутил, как душа его наполняется радостью; чувства, которые он забыл, возвратились, пробуждая в нём яркие эмоции.

Вернувшись в свою старенькую трёшку, первым делом Марк сел за стол, положил перед собой небольшой кусок белого льняного полотна и поставил рядом две открытых упаковки с купленными по дороге домой рисом и гречкой. Медленно рассыпая крупинки по ткани, он изобразил ту, о которой раньше думал, что не любил, ту, к которой теперь стремился всем сердцем.