Обнимашки для Снежной Королевы

Была она похожа на акварельный эскиз — тонкие линии, безупречные штрихи, ни одного пятна. Белая блузка, застёгнутая на все пуговицы, включая ту, что пряталась у самого горла. Чёрный карандаш юбки, очерчивающий строгий силуэт. В библиотеке её за глаза называли "Снежной Королевой" — не потому что они была царских кровей, а потому что казалась вырезанной изо льда.

А она... она конспектировала любовь. 

Аккуратными буквами выводила: 
"Окситоцин — гормон привязанности. Вырабатывается при тактильном контакте"
И пальцы её, в белых перчатках, дрогнули на полуслове. 

В этот момент в читальный зал ворвался хаос в красных кедах. 

Не юноша, не мальчик, а... солнечный зайчик. Зайчик в джинсах с протёртыми коленками. Он нёс стопку книг, которая вот-вот должна была рухнуть, и — рухнула. Прямо перед её столом. 

— Чёрт! — прошептал он, и это слово прозвучало как самая восхитительная строчка из запрещённого стихотворения. 

Она замерла. В её мире не было слова "чёрт". В её мире были "благодарю" и "извините". 

— Давайте я вам помогу, - прошептала она неожиданно  смущённо. Хотя они и была на вид Снежной Королевой, но в то же время была доброй, отзывчивой девушкой.

—Вы поможете? — он поднял глаза, и их взгляды встретились.  Взгляд его был одновременно обескураженным и насмешливым.

Когда они собирали книги, ее длинные волосы коснулись его плеча. И она вдруг поняла, что научные определения — это как ноты без музыки. 

Снежная Королева отметила про себя, что у парня-зайчика разнообразные литературные вкусы - тут была и реалистическая  художественная литература, и науч-поп, и фантастика, и публицистика.

*** 

Второе прикосновение случилось у полки с философскими трактатами.  Он протянул ей книгу, их пальцы встретились — и она ощутила странное головокружение. Как будто кто-то влил в её акварельную жизнь густую масляную краску. 

— Ты вся... как будто нарисованная, — сказал он. 

— Это неправильно, — ответила она автоматически. 

— Что? 

— Нельзя говорить "вся". Это грамматически... 

Он рассмеялся. И вдруг — обнял её. 

Не так, как это делали её родные — осторожно, боясь помять безупречную одежду. А так, будто ловил падающую звезду. 

Её мир треснул. 

*** 

Оказалось, любовь пахнет не книгами. Она пахнет: 
— его шампунем (яблоко и что-то ещё); 
— пылью на библиотечных стёклах; 
— её собственным потом под мышками (о боже, она никогда не думала об этом раньше!). 

Оказалось, любовь — это когда он берёт её за руку и внезапно целует ладонь: 
— Ты же не фарфоровая, — шепчет. — Ты тёплая. 

А ещё любовь — это обнимашки. 

Настоящие. 

Те, что: 
1. Начинаются неловко — нос утыкается то в плечо, то в ключицу; 
2. Продолжаются смешно — "ой, ты наступила мне на ногу!"; 
3. Заканчиваются... не заканчиваются никогда. 

Потому что даже когда он уходит, она всё ещё чувствует его руки на своей спине. Как будто он оставил там невидимые отпечатки. 

*** 

Теперь она знает: любовь — это не про гормоны в учебнике. Это: 
— его смех, когда она наконец-то разучилась сидеть "как статуэтка"; 
— его возмущение: "да как ты могла НИКОГДА не ела мороженое в парке?!"; 
— его пальцы, распускающие тот самую верхнюю пуговку на её блузке. 

А ещё любовь — это когда она, бывшая Снежная Королева, вдруг понимает: 
— что хочет пахнуть не духами, а его курткой; 
— что её идеальный почерк может стать неровным — и это прекрасно; 
— что обниматься важнее, чем конспектировать про объятия. 

P.S. Вчера она нашла свой старый конспект. Рядом с определением "окситоцин" теперь пририсованы сердечки. Глупые, неровные, но самые прекрасные на свете.