Мишкин остров. Военная проза

1 глава

9 мая. Праздничный день только начинался. Из висевшего на стене радио лился военный марш. На открытой двери шкафа висел парадный генеральский мундир с начищенными пуговицами и множеством медалей.
Хозяин этих наград сидел в кресле, постукивая пальцами в такт музыке, и смотрел в открытое окно, думая о своем.
В комнату без стука забежала девочка лет шести и, подбежав к старику, стала теребить его за руку:
— Деда! Мама с папой уже ждут! Пойдем быстрей на площадь! — И, забравшись к старику на колени, обняла его.
— Иду, София, иду. — Он улыбнулся внучке. — Иди к маме. Я сейчас переоденусь и выйду.
— Хорошо, дедушка.
Девочка чмокнула его в щеку и выбежала из комнаты.
Старик встал с кресла и подошел к шкафу, где висел генеральский мундир. Посмотрел на награды, провел по ним рукой. На одной медали задержался.
Это была его первая боевая награда. Самая дорогая для него и самая значимая.
Потом их было много. Но эта…
Старик со слезами на глазах и комом в горле вспоминал, за что получил ее.

                ***
Лето 1942 года
Летний июньский день перевалил за свою половину. Солнце стояло в зените и нещадно палило. Воздух плавился от зноя. Но птицы радовались теплу и громко щебетали, воспевая красоту окружающего мира.
Мишка, подросток двенадцати лет, тяжело дыша, лежал в мокрой одежде на кочке на краю обширного болота и лихорадочно думал, что же ему дальше делать. Возвращаться назад никак нельзя. Хотя лай преследующих его немецких овчарок и становился все глуше и глуше, пропадая в лесу, окружавшем эту трясину. Видимо, ищейки потеряли след. Но кто их знает, вдруг будут поджидать, когда он пойдет обратно?
Два дня назад оккупанты согнали всю молодежь на край поселка, объявив голосом местного полицая Антипа, что отправляют всех в Германию на работы. И перед погрузкой в теплушки закрыли ребят в сарае. А ночью старшие сломали ворота, и все пленники разбежались. Вместе с Мишкой в лес ушли еще двое мальчишек — Славка и Игорь. Но когда беглецы услышали злой лай овчарок, решили разойтись, подумав, что так легче будет уйти от погони.
Вот так Мишка и оказался на краю болота. Идти вперед ему было страшно — топь считалась непроходимой. Местные ходили только по краю, когда приходили за клюквой. А вглубь никто не забирался. Не говоря уж о том, чтобы пройти болото насквозь. Да хотя бы и добраться до середины, до небольшого острова с соснами.
Но по разговорам среди местных, лесник проходил болото. Знал якобы тропинку среди мочажин . Ребята говорили, что даже внук его на острове этом был.
Мишка перевернулся на спину и подставил лицо под лучи жаркого солнца. «Что делать дальше?» — подумал он и приподнялся. Вставать в полный рост не стал. Опасаясь быть замеченным. И через минуту понял, что поступил правильно. Вдалеке раздалась длинная автоматная очередь. И словно по чьей-то команде там, в глубине леса, началась перестрелка.
Мишка опять быстро лег на кочку, но стал внимательно смотреть уже не в сторону болота, а в сторону леса. Страха не было. Он был сосредоточен, что было уже не удивительно для его возраста. Видно война заставляет быстро взрослеть.
Автоматные очереди внезапно прекратились. И наступила тишина.
«Что там могло быть?» — паренек зябко повел плечами. «Может быть партизаны? Наши-то все без оружия. Говорят, что где в этих местах отряд партизан есть. Значит, это, скорей всего, столкновение отряда с карателями. И что тогда? Назад я все равно не пойду — это верная гибель».
Михаил подтянулся на локтях и с досадой отметил, что ноги его по самые колени утонули в воде.
«Ладно. Выжду время, обсушусь», — и с досадой оглянулся назад, в сторону болотины.
А вдалеке опять раздался злобный лай собак. И, судя по тому, что он приближался, бежали псы к болоту.
И Мишка решил идти вглубь топи. К тому самому острову. Иного пути не осталось. Если его поймают, на юный возраст смотреть не станут. А о жестокости захватчиков жители посёлка уже наслышаны.
Самое трудное всегда — решиться на первый шаг. Но когда он сделан, то приходит уверенность в правильности выбранного пути, отступают страх и сомнения.
Мишка никогда не ходил по болоту, если не считать походы с дедом или бабулей за клюквой и морошкой, в изобилии росших в здешних местах. И поэтому первый шаг сделал с опаской, вспоминая наставление взрослых о том, как ходить по болоту, если придет надобность это делать.
Главное — не торопиться.
Не торопиться? А вот это сложно — собаки лаяли все ближе и ближе. Значит, не торопится — это совет не для сегодняшнего дня. Сегодня надо шевелиться быстрей.
Первый шаг был неудачным — Мишка провалился в воду по пояс. Но, почувствовав под ногой относительно твердую опору, оттолкнулся от нее и ухватился руками за кочку впереди. Подтянулся и лег на нее животом. Нащупал свою холщовую сумку и подтянул к себе.
Снова осмотрелся, забрался на кочку и пошел вперед. Осторожно, но быстро, внимательно оглядывая топь. Обращая внимание на цвет мха и травы — как учил дедушка. «Если они сочные и яркие, то под ними может быть трясина», — говорил он.
Если такие попадались на пути, то Мишка их обходил. Поэтому беды пока не случилось.
Пройдя в глубину болоту метров триста, сильно умаявшись, мальчишка посмотрел назад. И очень вовремя.
На кочку, где он недавно лежал, выскочила и громко залаяла овчарка. Словно говоря своим хозяевам: «Я нашла его! Вот он! Бежит по болоту! Почти рядом! Идите сюда! Я его вижу!»
Мишка быстро положил сумку на мох и, держась за кочку, погрузился в воду. Оставив на поверхности только голову.
— Мамочка, прогони эту собаку, — прошептал он с мольбой. И был уверен, что только она поможет, хоть уже никогда и не будет рядом. Что только она спасет его. — Мамочка…
Она всегда помогала ему. Любила его. И он тоже очень любил маму. И как любой ребенок в тяжелых ситуациях, звал он именно её, самого родного человека. Маму.
Мишка не видел, что творилось на кочке на краю болота, только слышал, что собачий лай замолк, и с ужасом ждал овчарку, которая наверняка подбиралась к нему.
Но вокруг стояла тишина.
Через некоторое время паренек, держась за кочку, медленно подтянулся и, обернувшись, увидел удалявшуюся фигуру в серой шинели, держащую на длинном поводке овчарку. Мишка выдохнул, выждал еще немного и, взяв суму, осторожно, пригибаясь, побрел по страшному болоту дальше. Время от времени он проваливался по пояс в темную торфяную жижу, снова выбирался и двигался дальше, к острову, иногда замечая кочки, усыпанные клюквой.
Он все-таки добрался до заветного острова. И упал без сил на высокую траву, под которой была твердая земля. Закончилось его тяжелое испытание на прочность физической силы и характера. Он сделал то, что, наверное, не всем взрослым было бы под силу.
Солнце уже скатывалось к горизонту на западе и не палило так жестоко, но все еще было ярким и горячим. Мишка перевернулся на спину и, слушая стрекот кузнечиков, грустно улыбнулся невеселым мыслям.
Когда началась проклятая война, он с друзьями из поселка отдыхал на берегу красивейшего озера в спортивном лагере. Ребята с вожатыми ходили в туристические походы, участвовали в состязаниях и военно-полевом ориентировании — в общем, проводили лето интересно и с пользой. Кроме занятий спортом и отдыха они часто ездили на поля, принадлежавшие соседнему колхозу, помогали выпалывать сорняки. А после работы вечером отдыхали у костра. Строили планы на будущее и подводили итоги прошедшего дня. Будучи уверенными в несокрушимости своих идей и в правильности принятых решений.
Но настало это недоброе утро. 22 июня. Разбившее вдребезги счастливое детство и принесшее всему народу тяжелое и долгое испытание.
Война.
Всех из лагеря эвакуировали в город, но Мишка с друзьями сбежал домой, не предполагая, какие страшные моменты ему придется пережить.
И вот прошел уже почти год тяжелой войны, за который случилось очень много ужасного, к чему он был совершенно не готов.
Внезапно в небе раздался гул самолета. Мишка отогнал мысли, открыл глаза и увидел, как к острову приближался самолет, летевший так низко, что летчик мог заметить лежавшего на земле подростка.
Мальчишка быстро вскочил и юркнул в заросли кустарника, росшего на острове. Притаился.
Судя по звуку, самолет был не русский.
Мишка за время войны уже научился по гулу моторов определять это. Он видел фашистских бомбардировщиков, которые летели бомбить Ленинград. Помнил надрывное гудение их моторов. Помнил небо все в крестах. И было от них, от этих крестов, нигде не спрятаться. Даже бой один раз видел советского И-16 с немецким самолетом. Жестокий был бой. Немец не удрал от нашего летчика, стрелять напропалую из пулеметов, пока наш самолет не загорелся, а потом, кружа, как стервятник, провожал подбитую машину до земли. Только не ожидал он одного, — что советский летчик не в землю врежется, а направит горящий самолет во вражескую колонну машин, стоявших на въезде в поселок.
 Много врагов русский герой тогда с собой на тот свет забрал. Немцы к тому месту потом никого не пускали. А ребята ночью договорились туда пробраться, но дядя Миша, учитель, строго-настрого запретил это делать. Откуда узнал только? Наверное, Василек, внук его, рассказал, что мальчишки собрались делать.
Самолет пролетел очень низко, в стороне от острова, и, судя по звуку мотора, разворачивался. Мишка сильнее вжался в землю, словно она могла спрятать его, растворить в себе.
Покружив там немного, «Мессершмитт» набрал высоту и с ревом полетел в сторону поселка.
Мишка поднялся на ноги и посмотрел ему вслед. Отряхнув мокрую одежду, внимательно огляделся по сторонам.
Надо было обсушиться. Ночью в мокрой одежде будет холодно, хоть и лето на дворе. Переночевать и решить, что делать дальше. Впрочем, что решать? Обратно нельзя. Значит, надо будет идти вперед. Опять по болоту.
И не мешало бы подкрепиться. Мишка поднял свою холщовую сумку, промокшую насквозь. В ней, собранный бабой Зоей на дорогу, лежал завернутый в домотканое полотенце кусок хлеба и две сваренные в кожуре картофелины.
Пошарив рукой в сумке, Мишка вытащил полотенце и положил его на землю рядом с собой. Следующим он хотел достать хлеб, но от болотной воды краюха превратилась в раскисшую кашу. Только две картофелины несильно от воды пострадали, ими можно было притупить голод. Мальчишка с сожалением собрал промокший хлеб, отжав из него воду, положил на полотенце и принялся чистить картошку.
 «Надо остров облазить и место для ночлега выбрать, — думал он, прислушиваясь. — Еловых лап наломать, чтобы не спать на земле».
Шмыгнув носом, он внимательно осмотрелся, гадая, кого немцы искали с собаками. Его? Да, наверное… Да и не только — всех искали. Здесь его вряд ли достанут, но все равно надо было держаться настороже. Даже огонь не развести. Да и нечем. Под эти невеселые мысли подросток поднялся и решил исследовать остров — убедиться, что больше никого здесь нет. Шагал он тихо, внимательно глядя по сторонам и под ноги, но никаких примет, что на острове еще кто-то есть, не обнаружил.
Вышел на другой край острова и стремительно нырнул в ближайшие кусты.
Из болота, в полусотне метров от берега, торчал хвост немецкого самолета. «Вот кого немецкий летчик, искал», — догадался Мишка, затаившись и не зная, что делать. Встретиться с фашистами на острове очень не хотелось. Мишке захотелось бежать, если бы смог — рванул бы прочь прямо по болоту. Но это было невозможно.
Вдруг позади довольно-таки громко и неожиданно раздался какой-то шорох, словно кто-то пытался тайком подкрасться и схватить Мишку. Он быстро обернулся, но никого не увидел и решил не выходить из укрытия, пока не станет точно ясно, что опасности нет.
«Заяц, наверное, — подумал мальчишка, еще внимательней всматриваясь в росшие вокруг кусты. — Если фашист на самолете видел хвост бомбардировщика, значит… Увидел, что живых нет. А чего я взял, что живых нет?» — Мишка еще раз пристально посмотрел на торчавший из топи хвост со свастикой и тихо вздохнул полной грудью, раздумывая про себя, как мог вообще посреди дьявольской трясины появится этот удивительный оазис, этот остров?
Сам остров, с твердой, местами песчаной, почвой и высокими, почти корабельными, соснами, чьи макушки будто касались неба, оказался довольно большим. Длинной метров триста. А в ширину… метров сто. И спрятаться здесь было где — острове щедро зарос кустарником, высокой травой и деревьями — кроме тех сосен, что служили ориентиром, когда Мишка добирался сюда, здесь росли и березы, и ивы, и елки.
А воздух, пропитанный запахом янтарной смолы, да радостное пение птиц прогоняли страх и тревогу, и приносили только положительные эмоции. Которые в данной ситуации были опасно обманчивы.
      Пролежав минут двадцать, Мишка решил, что тот шорох — это птица пошумела или заяц в траве рыскал, — и поднялся с земли. Не век же лежать. Если на острове все-таки кто-то есть, долго прятаться все равно не получится.
Осторожно, зорко оглядывая все вокруг, подросток решил пройти по острову, но следов людей не обнаружил. И обрадовался. Ведь это значило, что есть время отдохнуть и хоть как-то подготовиться к дальнейшему походу через болото.
Выйдя еще раз к тому месту, откуда он наблюдал за разбитым самолетом, мальчишка встал на край топи. «Может, попробовать дойти до него? — подумал с сомнением. — Вдруг что-то найду? Хотя что там можно найти? Нет, не пойду. Нечего в болоте зря купаться». —Мишка посмотрел влево, туда, где примерно в километре от острова виднелся лес. Туда он завтра и будет пробираться через болото.
Покачав головой, он развернулся и пошел к своей котомке на другом краю островка. По пути наломал с молодых елок лапника.
Солнце все ниже опускалось к горизонту. 

                ***

Утром Мишка встал, внимательно осмотрелся и, подобрав с земли прямую сосновую палку, очистил ее от сучков — получилась крепкая слега , — и пошел на другую сторону острова, откуда был виден утонувший фашистский самолет.
Подойдя к краю болота, скинул с себя все, кроме ботинок, чтобы не поранить ноги, и шагнул в топь, направляясь к хвосту самолета.
Дорога оказалась не очень сложной. Мишка даже удивился: «Интересно, — думал он, осторожно ступая по болотным кочкам и обходя ямы с застоялой водой, — здесь как будто не так топко… А это что?»
Подросток остановился, всматриваясь в какую-то странную кочку. Подошел ближе и понял, что это выступает утонувший облепленный грязью парашют. Мишка осторожно направился к нему — показалось, что грязный намокший купол что-то скрывает.
И не ошибся. Чуть дальше лежал наполовину погрузившийся в воду немец, одетый в комбинезон с множеством карманов на молнии, поверх которого спасательный жилет. А на голове его летный шлем из желто-коричневого материала, пробитый сбоку и измазанный кровью.
«Вот и летчик. Видно, его свои и искали», — подумал Мишка.
Обыскав летчика, Мишка нашел во внутреннем кармане комбинезона пистолет. Повертел в руках находку, сунул в свою холщовую сумку и продолжил расстегивать в поисках трофеев карманы. В одном нашел многофункциональный складной нож, в другом — карманное зеркальце. Повертел в руке, усмехнулся: «Чего это фашист с собой зеркало носит?» Но Миша не выкинул находку, а вместе с ножом положил в сумку к пистолету. Еще в одном кармане он нашел плоскую жестяную баночку. Открыл ее и с удивлением увидел шоколад.
Закончив поиски трофеев, Мишка еще раз, поморщившись, бросил взгляд на летчика и, нагнувшись к яме с водой, долго полоскал в ней руки. Сделав это, пошел обратно на остров. Там быстро оделся, снова закинул на плечо сумку и, поудобнее взявшись за свою сосновую слегу, на минуту замер перед тем, как шагнуть на проложенный мысленно путь через болото к лесу на пригорке, за которым должна быть соседняя деревня.


2 глава

Отряд под командованием бывшего командира стрелковой роты капитана Евсеева пытался выйти из окружения. Но подразделения карателей плотно обложили партизан и пресекали любые попытки прорваться. Не атакуя, но контролируя все возможные пути отхода, прижали отряд к непроходимому болоту.
Фрицы закидывали лес листовками с самолёта, в которых призывали партизан сдаться и обещали помилование и всяческие выгоды, если они согласятся стать предателями.
Боеприпасы у отряда были на исходе, но даже мысли сдаться в плен ни у кого не возникало. Они думали дать бой и были готовы к рукопашной схватке.
Евсеев искал способы сохранить жизнь своих людей, к которым примкнули насмотревшиеся на зверства фашистов местные мужики, обдумывал возможности вывести партизан из окружения. Достав немецкую карту района, конфискованную у «языка», фашистского разведчика, он отмечал карандашом места, где были кордоны карателей, и размышлял вполголоса:
— Здесь не пройти… Здесь тоже… — Нарисовав зигзаг на карте, упёрся острием в изображение болота. — Обложили со всех сторон. Стрелять перестали. В атаку не идут. Почему? Ждут авиацию? Если да, то плохо — сравняют лес и нас вместе с ним с землёй. Или ждут, когда сдадимся? Знают, что нам не прорваться — сами все вокруг обследовали уже… — Командир сжал в руке карандаш с такой силой, что тот треснул. — А мы все же попробуем… Попробуем, Александр Степанович? — обратился он к стоявшему невдалеке замполиту, проверенному боями храброму бойцу, с которым уже выходил из окружения.
Тот был старше его, да и в звании выше — майор. И командир отряда всегда, даже в отсутствие бойцов, обращался к замполиту по имени и отчеству.
Тот подошёл к Евсееву:
— Слушаю вас, товарищ капитан.
— Заперли нас фашисты, — и указал сломанным карандашом на болото на карте. Заблокировали, как Ленинград. — Евсеев был родом из этого города, из старого района Ржевка-Пороховые. — Эту блокаду мы должны прорвать. Есть у тебя мысли на этот счет, Александр Степанович?
Они решили отправить в разведку двух местных жителей — Егора Ильича и Павла, примкнувших к партизанскому отряду зимой. Им предстояло найти тропу, чтобы миновать фашистские кордоны и заминированное поле.
***
Гул летящих высоко вражеских бомбардировщиков нарушил тишину леса и привлек внимание двух бойцов партизанского отряда.
— Опять полетели Ленинград бомбить, — зло сплюнул в траву пожилой Егор Ильич и с ненавистью посмотрел в небо, где, словно стая чёрных ворон с белыми крестами на хвостах, ревели фашистские самолёты. — Павел… — обратился он к молодому бойцу, почти мальчишке. Тот обернулся на зов и вопросительно посмотрел на старшего товарища. — Пройдём ещё немного в сторону болота и пойдём назад в отряд. Здесь, похоже, выхода нет. Будем искать другой путь.
— Будем искать другой путь… — тихо повторил Павел и, поправив висящее на плече охотничье ружьё, грустно улыбнулся. — А есть этот другой путь, дядя Егор?
— Есть! — твёрдо ответил пожилой боец и, сжав кулак, зло погрозил вслед фашистской армаде. — Мы дома, Паша! Понимаешь? Мы у себя дома! А это значит, что всё, что вокруг нас, помогает нам! А они… — и он кивнул на небо, — зря думают, что они нас победили! Зря! И не сомневайся, Паша. Общая беда делает нас сильнее.
— Я это знаю, Егор Ильич, но дороги мы с тобой не нашли, — тяжело вздохнул юноша.
Егор Ильич посмотрел на молодого партизана, на лес вокруг и вполголоса сказал:
— Дойдём до болота, посмотрим, может, там тропа есть. Хотя… — безнадежно махнул рукой, — с этой стороны точно нет. Я сто раз к нему ходил — трясина одна, не пройти. Но не проверить не имеем права, давеча немцы там шастали, так что проверить все равно надо. Идём. — И, поправив на плече винтовку, шагнул вперёд.
Павел задержался ровно на миг, но спохватился и пошёл следом.
Скоро разведчики вышли на край болота.
Страшная трясина, широкая и очень длинная, была непроходима. А вдалеке, почти в самом центре, виднелись высокие сосны — значит, земля там была твёрдая.
Егор Ильич показал рукой вправо:
— Ты туда, а я в другую сторону, встретимся здесь. Только аккуратно иди по краю болота, но не по открытому месту, и внимательно смотри под ноги — может растяжка или мина быть.
— Понял, дядя Егор, — ответил пацан.
Старик тяжело вздохнул, понимая бесполезность затеи, но поправил винтовку на плече, развернулся и пошел.
— Ну, что стоишь? — обернулся к юноше.
А тот указал пальцем на камыши:
— Смотри…
Егор Ильич перевёл взгляд на то место, куда указывал парнишка.
На краю трясины в камышах лежал подросток. Весь мокрый и грязный. Рядом валялась такая же грязная холщовая сумка.
Павел быстро спустился к краю болота и тихо перевернул подростка на спину.
— Дышит! — облегчённо выдохнул. — Откуда он взялся? Немцы ж вокруг… — И недоверчиво посмотрел на затянутую ряской трясину. — Здесь только и мог пройти — по болоту… Но нет же тут хода — это точно.
— Поднимаем его! — скомандовал старый партизан. — Сумку взять не забудь.
Они оттащили мальчишку к лесу, аккуратно уложили на траву. Павел, стерев ладонью грязь с его лица, тихо воскликнул:
— Точно по болоту прошёл.
Егор Ильич обернулся и внимательно посмотрел на трясину.
— Значит, где-то все же тропа есть… — хмуро произнес подошёл вплотную к мальчику и присел, положив ладонь на его лоб. — Жаркий. Температура у хлопца. И рука, смотри, в крови вся. Надо в отряд его быстрей. — Пошарив в кармане, старый партизан достал сложенный вчетверо лоскут ткани и приложил его к ране на ладони. — Где порезался? Как будто ножом. Паш, посмотри, что у него в сумке.
Сам же тяжело вздохнул и посмотрел на небо — там снова летели вражеские самолеты.
Павел перевернул сумку и высыпал всё на траву. Первым выпал пистолет, за ним круглая коробка с шоколадом, наполовину очищенная варёная картофелина и складной многофункциональный немецкий нож.
Павел с удивлением посмотрел на оружие. Потом наклонился и взял его в руки:
— Пистолет… Интересно, откуда у него?
— Не гадай, — Егор Ильич пробежал взглядом по рассыпанным на траве предметам и закинул их обратно в сумку, а пистолет сунул себе за ремень. — Свой «винтарь» и «сидор» мне давай, а ты мальчонку понесёшь в отряд.
— Не надо меня нести, — вдруг заговорил лежавший на траве Мишка и, опершись ладонями на землю, встал на ноги.
— Пять минут назад в тебе и памяти-то не было, — Егор Ильич с улыбкой похлопал его по плечу: — Как ты на болото попал?
Мишка нагнулся и заглянул в свою сумку:
— Расскажу. А где пистолет? — и бросил недовольный взгляд на старика, у которого за ремнём торчало его оружие. — Отдайте мне его… Пожалуйста. Это мой трофей.
— Отдайте мне его, пожалуйста, — передразнил старый партизан. — Мал ещё, — отрезал он. — Лучше расскажи, как попал сюда.
— Через болото шёл, — Мишка указал рукой в сторону видневшегося вдалеке острова с высокими соснами. — Оттуда.
— Тропу нашёл? — Павел посмотрел в ту сторону, куда указывал подросток. — Значит, проход есть… Егор Ильич, надо в отряд быстрей, командиру доложить. — И к Мишке обернулся с вопросом: — Помнишь, где шёл? Укажешь?
— Нет. Не помню, — мальчишка опустил голову. — Я тыкал палкой перед собой. Устал, еле выполз на берег и по краю ещё шёл долго. Потом упал. А потом вот вы… Думал — утону, но болотник видно смилостивился.
— Болотник? — улыбаясь, переспросил Павел.
— Да, бабуля говорила, что на болоте старик есть главный. Болотником кличут. — Мишка пожал плечами. — Конечно, не верю я в это, но что по топи прошёл — чудо какое-то.
Егор Ильич снял с плеча винтовку младшего товарища и протянул ему.
— Ладно, пусть теперь и нам болотник поможет. — И к Мишке обратился: — Вспомнить надо, где проходил, герой. Поможешь очень всем.
— Всем? — подросток непонимающе посмотрел на старика.
— Да, всем! — Егор Ильич снял пиджак и кивнул Мишке. — А ты что подумал? Что мы охотники? Зайцев стреляем? — Он тихо рассмеялся, но от души, радостно. Словно избавился от гнетущего чувства безысходности. — Партизаны мы!
— Да это я и так понял, — соврал Мишка.
Он даже и не подумал, с кем его свёл случай. Свои — и хорошо. Трудный переход через топь вымотал, а твердая земля под ногами и эти двое, что вытащили его из воды, куда он упал обессиленный, притупили осторожность.

Дорога обратно заняла около часа. И вот уже старик докладывал капитану Евсееву о результатах разведки — о найденном на краю болота пацане.
— …Он, товарищ командир, лежал на краю болота без памяти. — Старик бросил взгляд на мальца, сидевшего на поваленной ветром старой ели. — Когда он оклемался, сказал, что перешёл болото. Места где вышел, правда, не помнит.
— Главное, что это место есть, — кивнул капитан Евсеев, поправил накинутую на плечи шинель, подошёл к Мишке и присел рядом на бревно. — Здравствуй, хлопец.
— Здравия желаю! — вскочил Мишка и вытянулся в струнку, стараясь по прямоугольнику в петлице угадать звание. Но не смог и тихо повторил: — Здравия желаю.
— Да ты сиди, отдыхай и не вскакивай, — по-доброму улыбнулся Евсеев и привстав, усадил мальчишку обратно. — Как зовут?
— Михаилом.
— Михаилом… — повторил капитан и протянул ладонь: — А меня Сергеем. Сергеем Владимировичем. Вот и познакомились. — Евсеев улыбнулся и кивнул Мишке. — Да не смотри ты на мои петлицы. Капитан я. Но для тебя ввиду твоего возраста и потому что ты не военнообязанный, я просто Сергей Владимирович. Договорились?
— Договорились, — ответил Мишка.
— Ну и порядок! — кивнул Евсеев и посмотрел на стоящего невдалеке деда Илью. — Илья Егорович!
— Слушаю! — отозвался партизан и быстро подошёл к командиру.
— Позови замполита Александра Степановича. А ты, — он перевёл взгляд на Павла, отыщи Надю. Пусть посмотрит героя. Вон, рука кровоточит.
— Рука? — Мишка посмотрел на распоротую ладонь и махнул ею, словно остужая воздухом. — А, да… Это я зеркалом поранил.
— Зеркалом? — удивился Евсеев. — Где ты его в лесу нашёл?
— Да не в лесу. У лётчика немецкого. Он мертвый лежал на кочках на болоте. И пистолет у него нашел. — И добавил обиженно: — Дед Илья его себе забрал…
— Пистолет? Стрелять-то умеешь? — Капитан Евсеев погладил Мишку по голове. — Правильно его Илья Егорович забрал. Война — не детское дело. Война для взрослых, которые должны беречь вас — детей.
— Для взрослых?! — мальчишка вскочил с бревна. — Так почему же эти взрослые… ну те… немцы… не берегут детей?! Вон соседний посёлок с землёй сравняли! Школу! Садик! Почему?! — и смахнул рукой слезы, показавшиеся на глазах. — Почему?
— Сядь, Михаил! — строго сказал капитан встал и положил Мишке руку на плечо. — Они ответят за всё. Не сомневайся. И знай, Миша, смерть ходит за каждым фашистом. Каждое дерево, каждая кочка будут нести им погибель.
Мишка снова уселся на бревно и опустил голову, словно обдумывая слова капитана Евсеева. Оба молчали. Ровно до тех пор, пока к ним не подошёл замполит.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — поздоровался он и кивнул на Мишку. — Этого героя разведчики привели? — И на вопросительный взгляд Евсеева улыбнулся: — Егорыч рассказал в общих чертах.
— Понятно, — капитан указал рукой на бревно. — Присаживайтесь, Александр Степанович. — И попросил Мишку: — Расскажи нам, как прошёл болото. Только вспомни всё до мелочей.
Мишка стал подробно рассказывать обо всем, что с ним произошло. Капитан Евсеев и замполит слушали внимательно, не перебивая. Только один раз командир отряда позволил себе остановить рассказ мальчишки — когда тот говорил об утопшем немецком самолёте и лётчике с парашютом, лежавшим рядом.
— Самолёт точно немецкий?
— Конечно, немецкий! — Мишка даже чуть обиделся. — Там кресты на хвосте. И лётчик… в форме немецкой. В жёлтой. С карманами большими.
— Ладно-ладно, не злись, — улыбнулся Евсеев. — Вижу, разбираешься. Дальше говори. Мы слушаем…
И подросток продолжил повествовать о своей болотной эпопее.
— …Ну, Александр Степанович, — посмотрел капитан на замполита, когда Мишка закончил, — теперь мы будем думать. А ты, — положил мальчику руку на плечо, — сейчас Надежда придёт, накормит тебя и рану осмотрит. Ну а потом мы с тобой опять встретимся.
Встал и пошёл к своей землянке вместе с замполитом.
— Рама! — вдруг раздался чуть слева чей-то крик. — Рама летит!
Над лагерем партизанского отряда, нудно гудя, «завис» немецкий самолёт-наводчик «Фокке-Вульф-189».

3 глава

— Бегом под прикрытием деревьев к болоту! — скомандовал Евсеев.
Как только над расположением отряда появился наводчик, командир сразу понял, чего ждали немцы и почему накануне обшарили край болота и зачем над ним летал «Мессершмитт» — убедились, что через топь хода нет, и решили непокорных русских уничтожить.
Отряд едва успел сняться с места, как фашисты ударили по нему сплошным артиллерийским огнем. Били прицельно, точно зная куда, не оставляя партизанам ни единого шанса на жизнь.
Земля под их ногами дрожала от того ада, который разверзся в том месте, где только что стоял лагерь.
Замполит посмотрел назад и усмехнулся — фашисты били впустую. Евсеев провел рукой по небритому подбородку и тоже оглянулся назад, ища среди партизан кого-то глазами.
— Павел! — окликнул, наконец, и скомандовал: — Отряд, стой! Передать по цепочке остановиться!
— Я тут, товарищ капитан! — подбежал Паша.
— Где Мишка? Найди и ко мне приведи.
— Слушаюсь! — кивнул Павел и побежал вперед.
Капитан Евсеев расстегнул офицерский планшет и достал карту местности.
— Раз пацаненок прошел, значит, дорога есть. Но надо, чтобы отход прикрывали человек пять-шесть.
— Да… — повторил замполит. — Но, командир, у оставшихся не будет никаких шансов нас догнать. Этот бой будет для них последним. Вы сами назначите или…
Капитан Евсеев сжал кулаки:
— Нет, Александр Степанович, останутся добровольцы. — И распорядился: — Всем собраться! А вот и Мишка! — улыбнулся, когда увидел шедших к нему Павла и пацана. Подождал, когда стальные бойцы тоже подтянутся ближе, и заговорил, обращаясь ко всем сразу. — Бойцы! Вырваться из окружения можно только через болото. Но нужны добровольцы, чтобы прикрыть отход отряда.
— Я останусь Сергей! — сразу вызвался замполит.
Его поддержали еще несколько бойцов.
Евсеев пожал руку каждому, поблагодарил, обнял крепко. Потом добровольцы прощались с товарищами, а командир подозвал к себе Мишку:
— Ну что, проведешь нас через болото?
Мишка сначала растерялся, но тут же взял себя в руки. От него зависела жизнь многих людей и его собственная. Он и сам не ожидал, что, спасаясь от преследования фашистов, окажется в партизанском отряде в окружении. Он ведь шел в соседнюю деревню.
Ему было страшно. Он плохо помнил место, откуда выходил, но был уверен, что найдет его. Иначе не может быть.
— Сколько времени у нас в запасе есть, товарищ капитан? — спросил мальчишка и поправил висящую на плече сумку.
Евсеев, и посмотрел на небо. Солнце уже скатывалось к закату.
— Надо до темноты на другую сторону перейти.
— До острова? Ну то есть дотуда, где самолет в болоте лежит?
— Да. Все. Отряд, вперед. Веди, Мишка.
И бойцы, вытянувшись в цепь, двинулись за пацаном.
А пять партизан во главе с замполитом заняли позиции для боя, приготовив оружие и гранаты, укрывшись за деревьями и кустами в ожидании карательного отряда, который обязательно придет после бомбежки, чтобы взять раненных в плен.
Никто из этих оставшихся бойцов не думал о смерти. Они думали о своих родных, о победе над оккупантами и мирной жизни. И о своих товарищах, которые под их прикрытием должны выйти из этого окружения, продолжить войну и победить. Они были уверены, что победа будет за русским народом, потому что он воюет за правое дело — за освобождение родной земли от фашистских захватчиков.
Через несколько минут отряд вышел почти на то место, где два разведчика подобрали Мишку, и по команде командира рассредоточились.
— Передать по цепочке — приготовить слеги! — обратился капитан к ближайшему партизану.
А Мишка шел по краю болота и внимательно смотрел на покрытую ковром ряски трясину. Прохода он не находил. Он даже не понимал, как смог пройти здесь.
Мишка присел на корточки и закусил губу до крови. Он понимал, что сейчас вся надежда на него. И на тех добровольцев, которые остались встречать врагов, на тех шестерых героев, ценой своей жизни давших уйти товарищам.
Но Мишка не мог найти точное место, где вышел из топи. Ему было страшно и обидно до слез. Прохода не было, как он ни искал. Словно он просто приснился.
Но как-то ведь он выбрался!
Мишка поднял глаза — там снова гудела армада немецких бомбардировщиков. Мальчишке захотелось закричать от обиды и бессилия.
А сзади, там, где остались прикрывать их отход товарищи, раздались выстрелы. Сначала одиночные, потом очередями, за ними взрывы гранат. Отряд из пяти человек во главе с замполитом принял неравный бой.
Мишка оглянулся на капитана Евсеева.
— Не могу найти, плохо мне было, не помню ничего, — сказал, и слезы побежали по его щекам.
Командир положил руку на плечо мальчишки:
— Ну что ж… — И развернулся к бойцам: — Всем приготовиться к бою!
Мишка всхлипнул, задрал голову к небу, чтобы выглянувшее из-за облака солнце высушило слезы, и краем зрения чуть дальше увидел, как что-то блеснуло на краю болота. Словно вспыхнул солнечный зайчик.
И Мишка громко ликующе зашептал:
— Зеркальце! Точно! Вот он — проход! Товарищ командир! Зеркальце карманное! Немецкое! — И показал пораненную ладонь. — Я в сумку полез и порезался о него — видно, разбилось о пистолет, пока шел. Я его тут же и выбросил, где вышел!
— Где, Миша? Где? Показывай! — капитан Евсеев посмотрел туда, куда тыкал пальцем мальчишка.
— Вот. Тут дно твердое, с метр шириной где-то. — Мишка говорил быстро, захлебываясь — стрельба вдалеке становилась все злей, все интенсивней.
— Арсений, — командир подозвал стоящего у края болота крепкого партизана.
— Слушаю!
— Пойдешь за пацаном вторым, будешь его страховать.
— Есть, товарищ командир! — отчеканил партизан.
— Отряд! Отходим! Идем след в след! — скомандовал Евсеев и посмотрел, как Мишка уже ступил на тропу в болоте. — Аккуратней, Миша! Аккуратней!
За мальчишкой сразу шел Арсений, страхуя и прикрывая своим телом маленького проводника. А за ним один за другим пошли бойцы партизанского отряда, доверившие свои жизни местному пацану.
— Я за вами, товарищ командир! — твердо сказал последний боец, престарелый партизан.
Евсеев кивнул, хотя собирался идти замыкающим, и ступил в болото.
Проходя мимо кочки, Мишка смахнул с осколки немецкого зеркальца, выброшенного им не для того чтобы оставить ориентир, а просто потому что толку от осколков уже не было. Да и примета плохая — смотреться в осколки. Как будто может быть что-то страшнее и хуже войны.
Мишка, не останавливаясь, глянул на солнце, быстро оглянулся на отряд. Ком встал у него в горле от того, какая на нем лежала ответственность за жизни этих людей. Он не мог их подвести.
Выстрелы сзади раздавались все реже. Отряд уже прошел часть пути, когда раздался последний взрыв и все стихло.
Мишка торопился. Он шел зло и решительно, втыкая палку, которую подобрал на кромке болота, в дно перед собой.
Пацан глотал слезы, утирал их грязным рукавом, но шел по болоту и вел за собой партизанский отряд, зорко смотря по сторонам. Мишка был собран и внимательно подмечая знакомые ориентиры, делал следующий уверенный шаг.
Ему показалось, что в этот раз путь занял в сотню раз меньше времени. Когда он выбрался на твердую почву острова, глубоко вздохнул, и пропустив вперед Арсения, протянул руку партизану, идущему третьим, за которым шли раненные товарищи и медсестра.
— Все, пацан, отдыхай, — сжал его плечо выбравшийся на сушу молодой боец и протянул руку следующему товарищу. — Спасибо тебе.
— Устал, бедняга? — тяжело дыша, спросил еще один выбравшийся на остров партизан. Он был ранен, и переход дался ему тяжело. Мишка помог ему дойти до сосны и усесться на сухую траву. — Не бедняга я! — огрызнулся мальчишка.  — И не устал я! — буркнул и отошел в сторону.
Он тоже устал, но признаваться в этом не собирался.
Когда на остров ступил Евсеев, солнце уже почти опустилось за горизонт. Командир сел на траву и, сняв сапоги, вылил из них воду. То же самое делали и остальные.
— Арсений! Посты расставь. Остальным сушиться и отдыхать. Костры не разводить. — И, увидев в глазах партизана удивление, добавил, усмехнувшись: — Прав ты, Арсений, без костров не обсушишься. Но что сделать? Остров осмотрим и выставим посты. Мальчишка где? Мишка! — позвал чуть громче.
— Здесь я, — отозвался стоящий недалеко пацан и подошел к капитану.
— Спасибо, парень. Ты настоящий герой. Присаживайся. — Мишка присел рядом с командиром. Тот положил на колени планшет и достал из него карту. — Расскажи, какими ветрами тебя забросило на эти болота. Паша говорил, что ты местный.
— Да, местный я, товарищ командир.
— Давай отставим пока официальность. Зови меня просто дядя Сережа или Сергей Владимирович. Договорились?
— Договорились, — кивнул Мишка и, немного помолчав, собираясь с мыслями, начал тяжелый рассказ о тех событиях, которые ему пришлось пережить, прежде чем он очутился на этом острове первый раз.
— Немцы зашли в поселок в конце августа. — с некоторой тоской в голосе, начал свой рассказ подросток. — И сразу же начали наводить свой «порядок». Сначала согнали всех, и стариков и детей, и женщин на площадь. И зачитали им приказ. За нарушение которого было строгое наказание… — и посмотрел на капитана Евсеева. — Вы, наверное, дядя Сережа поняли, какое наказание?
— Понял Миша, понял, — командир зло сжал губы.
— Потом стали выгонять всех на работы, на строительство разных оборонительных укреплений. Окопы рыть, лес валить. А кому работать? По домам пацаны да девчонки — школьники. Да женщины…
Мишка замолчал, словно что-то вспоминая, и глаза его стали наливаться предательскими слезами. Но он не позволил себе проявить слабость и, глубоко втянув в себя ртом воздух, провел рукой по глазам, убирая влагу с ресниц.
— Да ты, не тушуйся, Мишка. — сказал капитан Евсеев сочувственно, — не прячь слезы. Знаешь, как говорили мудрые? Кто не плакал, тот не жил, — и обнял мальчишку за плечи.
Мишка грустно улыбнулся и продолжил дальше свой невеселый рассказ. Много поведал он командиру о том, что творили захватчики. Как отбирали у местных продукты, обрекая их на голодную смерть. Как выявляли с помощью предателей, а были и такие, патриотов Советской Родины и партизан. Как проводили регистрацию трудоспособных. В списки которых, почти через год оккупации, попал и Мишка. И как потом, по этим спискам, набрали молодежь, чтобы угнать ее в Германию на работы. Как старшие ребята сломали дверь. Как Мишка убегал от преследования и оказался на болоте. И про тяжелый путь через топь рассказал. Про самолет немецкий, мертвого летчика в желтом комбинезоне. Ни о чем не забыл.
— Миша! — капитан посмотрел на мальчишку. — Как ты этот год войны прожил? Как выдержал?
— Как выдержал, спрашиваете? — Мишка крепко сжал кулаки и, низко пустив голову, тихо проговорил, но твердо: — Выдержал. Тяжело было. — И снова посмотрел на капитана. — У меня же… — замолчал и тяжело вздохнул.
— Говори, Миша, говори. — Евсеев внимательно посмотрел на мальчишку, пытаясь понять, что же тот ему не договаривает. — Я слушаю тебя.
— У меня… — Мишка опять на мгновение замолчал, но встретившись взглядом с командиром, кивнул и грустно продолжил? — Маму немцы повесили. За связь с партизанами. И сестру… сестру тоже.
— А ты… — участливо подтолкнул рассказывать дальше командир.
— Меня бабка спрятала. Соседка. Наш дом сожгли фрицы. — Мальчишка поднял взгляд на небо и посмотрел на солнце. На глазах опять выступили слезы. И было непонятно отчего: от заново переживаемых событий или от яркого света. — Когда каратели ушли, я думал в лес уйти или еще куда-нибудь. Но бабка Зоя сказала: «Сиди. В лесу если поймают — еще хуже будет» — и мотнул головой. — Немцы никого не жалеют. Сестре всего пятнадцать лет было.
— Пятнадцать лет… — задумчиво повторил капитан и сжал ладонью небритый подбородок. — У вас там где-то партизанский отряд стоял? — посмотрел он на Мишку.
— Нет. Не было партизанского отряда там никакого. — Мишка встал на ноги. — В лесу красноармейцы были. Из окружения выходили. Трое. Один раненый — ходить не мог совсем. Его у нас на чердаке оставили. Мама лечила его. Кто-то прознал об этом и полицаям в комендатуру донес. Те карателям. Меня дома не было, когда фашисты пришли. Маму сразу арестовали. И сестру. И все… — Мишка опять тяжело вздохнул. Было видно, что эти воспоминания даются ему с трудом. — Казнили их. За связь с партизанами. — И замолчал.
       — Да-а-а, Миша… — покачал головой Евсеев. — Сколько, говоришь, тебе лет? — невесело спросил.
— Двенадцать, — вздохнул тяжело Мишка.
— Двенадцать лет… — тихо повторил командир отряда и поднялся с земли. — Еще жить и жить, — и снова посмотрел на Мишку. — Сколько же вас таких, кому выпало это испытание войной. Ничего, при первой возможности отправим тебя в тыл.
— Я не хочу в тыл. Оставьте меня в отряде. Я уже большой! — Мальчишка вскочил на ноги. — И где этот тыл, дядь Сереж? Где? Ленинград в окружении. Это он, что ли, тыл?
Евсеев положил руку на плечо пацану.
— Ленинград в окружении, но он борется. И он наш тыл. И никогда не сдастся врагу. А оставить тебя в отряде я не могу.
Мальчишка снова присел на траву.
— Вот скажи мне, дядя Сережа, почему такая несправедливость? И за что нам эта война? Столько жизней уже забрала! Я вот учиться хочу, а приходится по болотам бегать… — и замолчал, будто что-то вспомнил.
— Прав ты, Мишка, — кивнул капитан. — Прав. Рано вы повзрослели. Я вот что тебе скажу. Как взрослому. Я тоже всегда думаю об этом. Если ты воин, то воюй с подобными себе, а не с бабами и детишками. Если ты воин, то выйди в чистое поле на честный бой, а не бей исподтишка. Если ты воин, то будь великодушен к противнику, а не издевайся над ним, когда он не может дать сдачи. Но фашист — такой человек, который не может быть честным и великодушным. Фашисты — захватчики, оккупанты, они слабые, потому что дело их подлое. Потому и убивают они женщин и детей издеваются над побежденными. Фашисты — это не воины, а подлые крысы. И мы обязательно их победим. Иначе просто быть не может, Миша.
Евсеев тяжело вздохнул.
— А за что нам это испытание? — Мишка смотрел в глаза командира.
— Любая война — испытание мужества, чести, сплоченности. Оно раскрывает сущность человека. Кто его выдерживает, тот становится героем, а кто слаб, труслив и продажен — тот становится предателем. К сожалению, немало таких. Но предателей нигде не любят: ни те, кого они предают, не те, ради кого… Ладно, Мишка, давай пока закончим этот разговор. Вон и Арсений торопится с чем-то…. — Евсеев хмуро смотрел в сторону густых кустов. — Ты отдыхай, парень. Ты молодец, такой путь почти без отдыха проделал, тропу вспомнил, отряд из окружения вывел. Ты уже герой, Мишка. Горжусь, что такие пацаны в нашей стране есть. — И обратился уже к подошедшему партизану, чем-то сильно взволнованному: — Что случилось?
— Товарищ командир, — Арсений и поправил ремень висевшей на плече винтовки. — Немцы!
                ***
Замполит с оставшимися добровольцами, которые остались прикрыть отступление партизанского отряда, засели в засаду за стволами деревьев. Они сделали растяжки и ждали, когда покажутся враги и можно будет открыть огонь на поражение.
Наконец, в лесу в отдалении, в той стороне, где остался брошенный лагерь, раздалась громкая немецкая речь. Фашисты не обнаружили убитых партизан и разозлились. Да так, что даже выпустили автоматную очередь.
— Ну, братцы, сейчас эти гниды фашистские будут прочесывать лес. Готовьтесь к бою, патроны беречь, последние оставить для себя. — сказал тихо замполит, выплюнул соломинку. — Двигаться только к минному полю, прикрывать друг друга. Немцы пойдут за нами, а нам больше некуда.
Через некоторое время лающая речь немецких солдат была слышна уже близко, а после и сами они показались на расстоянии выстрелов.
— Огонь! — тихо скомандовал замполит и первый нажал на спусковой крючок.
Автомат в руках отозвался длинной очередью.
И остальные партизаны, залегшие за деревьями, открыли прицельный огонь.
В рядах карателей случилось замешательство, но партизанам хватило этих нескольких секунд, чтобы переместиться за другие деревья.
Так, короткими перебежками, прикрывая друг друга, несколько добровольцев уводили фашистов за собой от отряда все дальше.
Солнца медленно опускалось за горизонт…

4 глава

Капитан Евсеев поднес к глазам бинокль. Довольно-таки большое подразделение карателей стояло у болота в том месте, куда утром собирался совершить второй переход партизанский отряд.
— Посмотри, Арсений! — и капитан передал бинокль своему помощнику. — Что-то они задумали.
— Да, товарищ капитан… — Арсений внимательно смотрел на группу фашистов. — Кажется, идти собираются сюда, к острову. Их там… — и стал шепотом пересчитывать немцев. — Раз. Два. Три… Семнадцать. Восемнадцать. Нас больше, — подвел итог.
— Да они не воевать, наверное, идут. — вдруг раздался тихий голос Мишки.
Капитан Евсеев и Арсений резко повернулись на этот голос. Мальчишка лежал метре от них на траве и тоже пристально наблюдал за немцами.
— Ну ты, Мишка, настоящий партизан, — улыбнулся Евсеев. — Как подкрался-то? Арсений, ты слышал?
— Нет, командир, — мотнул головой партизан. — Смотрите, — и он вернул бинокль капитану.
Тот увидел, как от группы карателей отделился один и, помогая себе длинной слегой, ступил на болотную кочку, потом еще на одну, на следующую… Остальные стояли и смотрели, как и услышавшие немецкий говор и переговоры командира с Арсением партизаны.
Хоть сумерки и расстояние и были отряду на руку, но все же бойцы молчали и лишний раз не шевелились, чтобы не привлекать внимание движением и шумом
А взгляды немцев были направлены на остров. Смельчак, отважившийся найти тропу, прошел уже метров десять и повернул назад, что-то громко крикнув. Каратели тут же рассыпались по краю болота и, подняв автоматы, насторожились.
— Неужели что-то увидели? — напрягся Евсеев.
— Да не пойдут они сюда, товарищ командир, — прошептал Мишка. — Не знают они тропы, ночь уже почти, хотя тут и днем один неверный шаг — и тебя с огнем не найдешь. Я сам раз десять чуть не утонул, пока до острова добрался. И стрелять не станут — сильно далеко и ничего уже не видно.
— Командир, — тихо засмеялся Арсений, — а ведь прав пацан. Не пойдут немцы сюда по болоту в ночь.
— И вообще, — опять подал голос Мишка, — они, скорее всего, за своим мертвым летчиком собрались идти.
— За летчиком, говоришь… — Евсеев продолжил наблюдать за немцами, а Мишке сказал: — Передай по цепочке, чтобы до полной темноты не шумели и не суетились. Всем отдыхать, кто первый заступит на пост — позже скажу. Выполняй приказ.
— Выполнять приказ… — буркнул Мишка. — Как в отряде меня оставить попросил — так нет, в тыл пойдешь. А теперь на тебе — выполняй приказ… — сопел обиженно мальчишка.
Командир, чтобы скрыть улыбку, закусил губу, потом все же ответил:
— Вы, мальчишки и девчонки, нам всем живые нужны. Учиться будете, потом страну поднимать, новый мир строить. Вон сколько война разрушений приносит. Поэтому пойдешь в тыл, там тоже такие умные головы, как твоя, нужны. А пока ты в отряде под моим командованием — выполняй приказы. А то вот дисциплины никакой, а в отряд партизанский просишься. Не пойдет так, дружок. Порой мгновение решает все, а ты препираться будешь и губы дуть, как девчонка? Выполняй приказ. Потом помоги Наде с ранеными и отдыхай. Тебе наш отряд еще через половину болота вести.
— Понял, — опустил голову Мишка, сраженный весомыми аргументами командира. Тяжело вздохнул и, развернувшись на траве, пополз выполнять приказ.
Он все равно еще был обижен и думал: «Не отправите вы меня на тыл, дядя Сережа. Убегу».
Медсестре Наде его помощь с ранеными не понадобилась — она уже сама справилась, и ослабшие партизаны спали после перевязки. Остальные еще чистили оружие, а кто-то уже тоже спал, устроившись прямо на траве. Мишка нашел себе местечко под сосной, привалился к ее стволу и незаметно для себя провалился в безмятежный нее по военному времени сон.
И приснилось ему, что стоит он на краю своей деревни ранним утром. Из темноты постепенно проступают очертания домов и деревьев. А на горизонте небо становится все светлей и светлей. Вокруг царствует тишина, веет прохладой.
Мир просыпается. Где-то лает собака. Щебечут птицы. Бегут по траве мураши. Звучат голоса людей.
И наконец, у самого горизонта показывается край солнечного диска. Он растет и растет. И вот уже половину солнца видно над землей. А солнце, поднимаясь все выше, горит все ярче, греет все сильнее. И вот оно поднялось над землей. А через миг оторвалось и поплыло по небу, заряжая все вокруг энергией, силой.
«Мое солнце!» — прошептал Мишка и поднял руки, приветствуя его.
«Миша! Миша!» — услышал он голос мамы и обернулся.
— Миша! Миша! Проснись! — Мишка открыл глаза и улыбнулся. Над ним стояла «лесной доктор» Надя, девушка лет девятнадцати, и трясла его за плечо. — Просыпайся, бедолага. День уже. Проспишь все на свете, — усмехнулась она.
Мальчишка осмотрелся вокруг и быстро поднялся с земли. Партизаны были заняты каждый своим делом: кто-то копал землянку, кто-то в брезентовом ведре носил темно-коричневую воду из болота.
Мишка посмотрел на девушку.
— А мы что будем делать?
— Мы, Михаил… как ты будешь по отчеству?
— Михайлович, — буркнул Мишка, и добавил. — Не надо по отчеству.
Девушка усмехнулась и обняла мальчишку за плечи:
— А мы, Михаил Михайлович, будем варить картошку.
— Картошку? — Мишка мотнул головой и заулыбался в полный рот. Его рот сразу наполнился слюной. — Картоха — это хорошо.
Девушка легонько подтолкнула его вперед:
— Видишь, у сосны вещмешок?
— Вижу.
— Хватай его, и идем к воде чистить. А бойцы костер разведут. Отряд кормить надо. — Но она вдруг передумала: — Нет, стой. Не поднимешь его. Сейчас попросим кого-нибудь. — И посмотрела на двух бойцов, которые копали между соснами яму под землянку, и позвала одного из них: — Саша!
— Да, Надя? — отозвался парень с ярко-рыжими, словно огонь, волосами. Он, воткнув в землю саперную лопатку, выбрался из неглубокой ямы и подошел. — Говори.
— Саш, помоги картошку до воды донести. Надо обед готовить, голодные все.
— Конечно, Надежда, — кивнул боец и подошел к сосне.
Он подхватил мешок и понес к болоту. Мишка и Надя последовали за ним.

                ***
А в это время командир отряда капитан Евсеев собрал бойцов. Он обсуждал с ними сложившуюся ситуацию, советовался о том, что предпринять.
С острова пока решили не уходить — надо раненным время окрепнуть и сначала выяснить обстановку на берегу. Попасть из одного окружения в другое они не могли себе позволить. Оставаться на острове тоже риск был, но все же здесь они находились в лучшей позиции. Если, конечно, снова не прилетит «рама». Но если соблюдать осторожность и использовать маскировку и осторожность, то и с самолета отряд трудно будет увидеть — сосны раскинули кроны широко, кусты закрывали часть обзора с берега болота, а трава тут росла высокая.
— Арсений, — говорил командир, — надо добраться до немецкого самолета, летчика, что там лежит, утопить, а парашют сюда притащить — пригодится. И, может, еще что-то интересное там найдете — малец сказал, там обломки валяются — может, что для землянки пойдет. А что нет — в болото. Не нужно нам с воздуха внимание немцев к этому месту привлекать. И нужна разведка. — Евсеев посмотрел на собравшихся бойцов. — Не может быть, чтобы наш отряд был в этом районе единственным. А значит что? Значит, мы должны найти наших. У нас нет ни с кем связи, следовательно нужно найти в ближайшей деревне того, кто держит связь с другими партизанскими отрядами. Кого-то нужно послать в деревню. — Евсеев чуть призадумался. — Любой мужик сразу вызовет подозрение у немцев. А вот… нет. — Он замолчал. Рисковать жизнью пацана он не имел права. И устало вздохнул. — Нет. Отставить. Надо подумать.
— Да что здесь думать?! — подал голос Арсений.
Капитан недовольно поморщился — сразу понял, что боец имел в виду.
— Нет, — отрезал Евсеев. — Пойдет Надежда.
— А через болото кто ее поведет? — спросил старик Егор.
Да. Выхода не было. Без Мишки все равно не обойтись. Тропу на тот берег он тоже знает, а значит придется его с медсестрой отправлять.
— Хорошо, — с тяжелым сердцем согласился командир и обратился к Арсению: — Позови Надю и Мишку. — отдав приказ он повернулся к другому партизану, высокому, молодому парню, одетому в черный, морской бушлат. — Ну что «балтика»? Что разведка доложила?
Парень, по всему видимому военный моряк, поправил ремень автомата висевшего на плече и негромко сказал. — Немцы похоже силы собирают. На Ленинград пойдут.
— На Ленинград! — Евсеев зло сжал губы. — Будет им Ленинград. Кровью своей захлебнуться. Земли под Ленинградом много. Всех их в эту землю загоним.

                ***
— Мишка!
К подростку, который, закусив губу, усердно чистил картошку и ловкими движениями метко кидал ее в стоявшее напротив ведро с водой, быстрым шагом подошел Арсений.
— Чего?
Мальчишка даже не посмотрел в его сторону, занятый полезным делом. Ему нравилось чистить картошку. Вспоминался дом. Вспоминалась мама с бабушкой. Вспоминалось все хорошее, что было, когда еще не началась война.
— Иди, командир зовет. А где Надя? — Арсений осмотрелся вокруг. — Куда ушла?
— Куда она с острова уйдет? — усмехнулся мальчишка. — Вон там около землянки, с Сашей, — указал направление ножом, которым чистил картошку. Поднялся на ноги, отряхнул от налипших картофельных очисток штаны. — А где командир?
— Там, — махнул рукой Арсений и пошел на поиски партизанского доктора.
Минуты через три Мишка уже стоял перед капитаном, который склонился над картой и не замечал подошедшего мальчишку.
— Товарищ капитан, — негромко позвал командира.
Тот быстро поднял голову.
— Здравия желаю, Михаил! — Евсеев оглядел пацана с ног до головы. — Где Надя?
— Дядя Арсений за ней пошел.
— Хорошо. — Капитан подошел к Мишке вплотную и положил ему на плечи ладони. — Миша… сможешь выполнить одно очень ответственное задание? — И почувствовав, как мальчишка от обиды дернулся, ответил сам на свой вопрос: — Вижу-вижу. Не обижайся. Выполнишь.
Мишка кивнул.
— Правильно, товарищ капитан, говорите. Выполню. А в тыл не отправите? Оставите в отряде?
— Настырный какой, — Евсеев покачал головой с усмешкой. — Ну хорошо… Давай обсудим этот вопрос, когда вернешься. — И посмотрел в сторону. Туда, откуда быстрым шагом к ним шла Надежда. — Вот и Надя идет. — Он дождался, пока девушка подойдет, и положил перед собой карту. — Ну а теперь слушайте…
В том, что Надя выполнит задание, он не сомневался ни на минуту. Девушку он знал с самого начала войны. Она служила санинструктором в роте, где он был командиром. И вот почти год плечом к плечу вместе выполняли свой воинский долг в тылу немцев. Она лечила раненых бойцов, а он командовал. Но уже не стрелковой ротой, а партизанским отрядом.
— Надежда! На тебя вся надежда, — Евсеев посмотрел на девушку. — Тебе надо попасть в деревню. Нам нужна связь. Нам нужна информация о местоположения врагов, о присутствии в здешних лесах народных мстителей. Да и у нас есть сведения полезные для командования. Передать нужно. — он сжал кулак. — Не может быть такого что наш партизанский отряд единственный в этих местах. Не может. — и утвердительно. — Прятаться на острове мы не будем. Сходишь в деревню, встретишься…
— А мне что делать? — перебил командира Мишка.
— А тебе? — Евсеев повернулся к мальчишке и недовольно скривил губы. — А тебе? Во-первых Михаил, не перебивать. А во-вторых… — и кивнув головой улыбнулся. — …а во-вторых, твоя задача, Миша, провести Надю через болото.
— Только через болото? — насторожился мальчишка.
— Да. Только через болото. — Командир убрал в планшет карту. — Отправить вас обоих в деревню я не могу, без тебя мы не выберемся с острова. К тому же тебя там искали, попадешься — отправят в Германию. Это в лучшем случае. А в худшем… — Евсеев пристально посмотрел на пацана. — …а в худшем ты сам знаешь что будет. Верно?
— Верно. — пробубнил мальчишка и опустил взгляд на землю, словно что-то вспоминая. Жестокое.
— Ну коль верно Миша. — капитан положил руку на плечо мальчишки. — Тогда выполняй поставленную тебе задачу. А сейчас иди и соберись в дорогу. — Мишка кивнул головой и развернувшись пошел к тому месту где недавно споро чистил картошку, на обед бойцам. Чтобы забрать свою сумку.
Проводив взглядом уходящего пацана, капитан снова повернулся к девушке. — Смотри Надя! — он взял карандаш и отметил на карте точку. — Вот она деревня. Там наш знакомый. Антип Григорьевич. Библиотекарь. Он поможет тебе во всем. Когда установим с ним связь, будет гораздо легче. — И посмотрел на девушку. — Ждем тебя здесь. — и твердо. — Все ждем. — он положил карандаш, подошел к девчонке и обнял ее — Будь осторожна Надежда.

                ***
Дорога через болото была трудная, и Мишка к концу перехода измотался. Эту дорогу он помнил еще хуже, потому что дороги и не было — сколько раз он едва ли не тонул в топи, сколько раз ошибался. Так что теперь он с помощью слеги искал тропу от острова на другой край болота. Как истинный воин и как мужчина, пусть еще и маленький, скулить на трудности он позволить себе не мог. Тем более за ним шла девушка.
Когда Мишка ступил на твердую землю, он откинул в сторону еловую слегу и выдохнул:
 — Все. Пришли.
— Миш, — посмотрела на него с улыбкой Надежда, — ты палочку-выручалочку далеко-то не выкидывай — тебе ж обратно еще идти.
— Знаю. — Мишка лег на траву, закинув за голову руки. — Надь! А в какую деревню ты идешь?
Надя сняла с плеч вещмешок, и словно не слышала заданного ей вопроса. — Я переоденусь в сухое и пойду, а ты давай в отряд. Через три дня вернешься сюда же за мной.
— Надь, — Мишка резко сел и нахмурился. — Я же не просто так спрашиваю. Я местный. Я здесь в округе все знаю. И народ знаю. Пусть ни всех, но многих. А ты тайну какую то делаешь. Я же не предатель! — Мишка чуть повысил голос.
— Много будешь знать — быстро состаришься, — засмеялась Надя.
— Ну в какое село ты пойдешь? — допытывался Мишка. —К кому?
— Я же тебе сказала, много будешь знать — состаришься, — тихонько, но уже серьезно ответила ему девушка.
— В Заклинье? — не унимался Мишка.
—В Заклинье не в Заклинье. — Надежда наклонилась к мальчишке. — Тебе чего?
— Понимаешь, Надь, если в Заклинье, то это моя деревня.
— Да? Интересно. — и кивнула головой. — В Заклинье Мишка. — и немного подумав добавила, решив ничего не скрывать от маленького спутника. — А встретиться мне там надо с нашим знакомым. Местным жителем. Антипом Григорьевичем.
Надя помнила Антипа Григорьевича. Осенью прошлого года стрелковая рота, шла из окружения, через эту деревню. Там бойцы встали на постой у местных жителей, со многими познакомились. Одним из таких был Антип Григорьевич, пожилой библиотекарь. Евсеев обосновал штаб отряда в его доме. Когда рота уходила из деревни, Антип Григорьевич сказал командиру, что если еще когда-либо будут в этих местах и будет нужна помощь — пусть найдут его.
Окруженцы через линию фронта так пройти и не смогли, и как партизанский отряд, стали успешно воевать в тылу врага. Правда в других местах. Ну а потом каратели оттеснили отряд Евсеева назад в эти леса. И как выяснилось, нечаянное знакомство пригодилось.
Взяв под мышку вытащенные из вещмешка вещи, Надя сказала: — Все. Я пошла переоденусь в деревенское, а ты потом, чуть пройдешь за мной, там… — кивнула головой. — … у той сосны. Заберешь «сидор» с вещами — и дуй в отряд. Сразу же. Через три дня меня встречай.
— Понял… — рассеянно отозвался Мишка. — Надь! — он встал на ноги. — Знаю я одного Антипа. С нашей деревни.
— Ну и?
 — Полицай он. Зверь просто. Предатель. — Мишка зло плюнул на землю.
Девушка пристально посмотрела на мальчишку. — Выдумываешь тоже. Командир не отправит к предателю. Тезка этот твой Антип, наверное… — неуверенно проговорила она, и посмотрела в сторону острова. — Иди Мишка. Командир ждет. Ребята ждут. — и развернувшись пошла в лес. — Вещмешок забрать не забудь.
    Мишка посмотрел ей вслед и на секунду призадумался. В его голове созрел план. Он решил нарушить приказ командира и не возвращаться в отряд, а тайком пойти за Надеждой.

                ***
Замполит, тяжело дыша, остановился перед не очень широким ручьем и обернулся на товарищей.
— За ручьем минное поле. — И указал рукой на лес, где росли деревья вперемежку с ивовыми кустами. — Даже не поле, а минный лес. — Пытался шутить, но было не до смеха.
— Ну что ж, двум смертям не бывать, а одной не миновать, — поддержал замполита сапер Кирьяков и достал из-за голенища сапога нож. — Я вперед, вы за мной, след в след. — И опустился на колени, внимательно осматривая перед собой землю.
— Большое оно? — спросил кто-то из партизан.
— Что — оно? — переспросил сапер, не отвлекаясь от поиска мины.
— Поле это.
— Ну, может быть, метров десять, а может и все сто.
— Во как… — тихонько присвистнул один из партизан. — Сто метров…
— Да, — кивнул Кирьяков. — Несколько рядов. Первый ряд, потом полоса без мин, а потом снова минное поле. Главное — первую мину найти, а там побыстрее дело пойдет. Немцы их в шахматном порядке ставят.
И сапер аккуратно, под углом в сорок пять градусов, вогнал нож в землю. Не спеша, осторожно…

5 глава

Вот уже почти час как Мишка шел по лесу следом за Надей. И это давалось ему непросто. Соблюдать расстояние и не потерять девушку из вида иногда становилось так сложно, что мальчишка уже начинал подумывать повернуть назад или окликнуть «лесного доктора». И пусть она будет ругать его. Назад уже, наверное, не отправит. Смысла нет. Да и не будет он ей обузой. Наоборот.
Но как только Мишка вспоминал строгий приказ капитана Евсеева вернуться назад, у него отпадала всякая охота кричать Надежду и выдавать себя. Девушка не одобрила бы его самовольство. И уж точно заставила бы его вернуться в отряд.
В общем, Мишка не мог выбрать, что делать. И поэтому шел за девушкой, прячась за деревьями. Только однажды он чуть не выдал себя, когда увидел, что Надя подходит к молодому ельнику, который рос плотной стеной на ее пути. Мишка понял, что когда он пролезет через него за Надей, найти ее будет трудно. Если вообще возможно. За ельником пролегала неширокая лесная дорога, ведущая в село, а от нее в разные стороны расходились тропинки. И по какой из них пойдет девушка?
Мальчишка прибавил шагу и, не посмотрев под ноги, зацепился за торчащую из земли корягу, упал и от боли вскрикнул. Тут же откатился к дереву и осторожно выглянул из-за ствола дерева.
Надежда остановилась. Но смотрела не назад, а на невысокие заросли, словно обдумывая, как ей пройти этот природный барьер. Потом раздвинула еловые лапы руками и, наклонившись, стала продираться сквозь них.
Мишка подождал, когда она скроется из виду, вскочил на ноги и, прихрамывая побежал. Но не прямо к тому месту, где скрылась Надя, у чуть правее. Надеясь опередить ее на дороге, чтобы увидеть, по какой тропинке она продолжит путь.
Пробираться среди молодых елок пацану было легко. Он был небольшого роста и худенький к тому же. Единственное, что мешало — паутина, в обилии растянутая пауками. Она приклеивалась на лицо и руки, но Мишка молча лез вперед.
Наконец, ельник закончился. Мальчишка, не выходя из него, лег на траву и стал смотреть на дорогу, проходящую метрах в пяти от места, где он затаился. Он ждал, когда по ней пойдет Надежда.
Но прошло пять минут. Десять. А никто на дороге не показался.
«Куда она пропала?» — взволновано подумал Мишка и, поднявшись на ноги, выскочил на дорогу, внимательно глядя по сторонам. Дорога была пуста.
«Куда она могла свернуть? — думал мальчишка. — Если идти прямо по этой дороге, то дойдешь до поля, а за ним моя деревня. А может, Наде и не туда надо? Она же точно не сказала». Надежду все равно ждала опасность. И Мишка ругал себя, что позволил девушке пойти одной. Но поделать уже ничего не мог.
Мальчишка сел на траву и, обхватив голову руками, пригорюнился. Приказ командира нарушил. Надю потерял. Верно капитан Евсеев говорил — в тыл Мишку отправить нужно, а не в партизанском отряде оставлять. Учили же везде — в спортивном лагере, в школе, — что приказы командира надо выполнять, а не обсуждать. Тем более сейчас, когда война идет. Что он, Мишка, знает о том, как воевать и как поступать? Ничего. Зато самовольничает, Евсеева подводит и весь отряд партизанский тоже. А между прочим за нарушение приказа командира может светить военный суд. Сейчас время такое — предателей полно. Поди докажи потом, что Мишка девушку подстраховать решил, а не в ловушку весь отряд завел. Вот прилетит фашистский наводчик, «рама» эта, и все — ничего не стоит партизан бомбами сверху положить.
Этой мысли Мишка испугался, вскочил и назад к ельнику рванул. Но не чтобы в отряд вернуться, а чтобы Надю скорее найти. Если она и правда в его родную деревню пойдет к предателю Антипу, то все — ее фашисты живой уже не выпустят.
Мишка до боли сжал зубы.
— Далеко собрался? — как гром среди ясного неба раздался голос. Мишка резко развернулся на него и от облегчения громко выдохнул даже, будто бежал долго. Сам не заметил, что так сильно испугался за Надю. А это она и вышла из-за толстого ствола старой березы. — Кто тебе позволил нарушать приказ командира?..
Мальчишка молча опустил голову.
— Ты знаешь, что бывает за нарушение приказа на войне? — строго продолжала отчитывать его девушка. — Ну что стоишь, как статуя! — Надя смягчила тон и, подойдя к Мишке, взъерошила ему на голове волосы и усмехнулась. — Партизан! Я давно увидела, что ты за мной крадешься. Почему ослушался приказа? Почему за мной пошел?
— Понимаешь, Надь… — Мишка замялся.
— Не понимаю. Объясни. Кратко. Четко. Как бойцу положено.
— В общем, Надь, испугался я за тебя. Может, дорогу не найдешь. Может, еще чего случится. А я места здешние знаю и помогу тебе… если что. — Мальчишка поднял голову и посмотрел в глаза Надежде. — И Антип этот, к которому ты идешь… Предатель он.
— Да с чего ты взял, что это тот самый Антип?! — Надежда всплеснула руками.
— Тот-тот, — закивал Мишка. — Ты хоть и не сказала в какую деревню идешь, но я сам понял. Эта дорога ведет к полю, за ним та самая деревня, куда ты шла. Правильно?
— Правильно, — подтвердила Надя.
— В этом селе Антип Григорьевич, да?
— Да
— Так вот, Надь, я родом из той деревни, и Антипа этого знаю. Говорю тебе — предатель он.
— Вот как… — задумалась девушка. — И что будем делать? — спросила словно сама себя. — Слушай, Миш… А что это за тропка? — указала рукой влево от дороги. — Что там?
Мишка погладил ушибленную коленку.
 — Там сторожка лесника, он там до войны жил. Может, и сейчас живет.
— А что за лесник?
— Я близко не знаю его, видел только, когда он к внуку своему приходил в деревню. Тот недалеко от нас жил, но мы не общались. Он вообще нелюдимый был, как бирюк какой-то.
— Бирюк! — усмехнулась Надежда. — Ладно. Пусть бирюк. Значит так, Михаил, слушай мою команду…
— Слушаю.
— …Идем к домику лесника. Понаблюдаем, а если там немцев нет, то я зайду. Будем надеяться, что лесник там есть и обстановку подскажет.

До лесника дошли быстро. Но не по тропинке, а по лесу. На всякий случай.
Когда среди деревьев показался домик, Мишка с Надей остановились, почти ползком подобрались к краю леса и залегли, зорко осматривая двор, дом и окрестности.
Стояла тишина. Ничего не говорило о том, что в домике кто-то был.
Но вдруг дверь со скрипом открылась и из дома вышел крепкий седой старик с ведром в руке. Посмотрев на небо, на тучу, затмившую солнце, он шагнул к колодцу. Покрутил железную рукоять, достал небольшую бадью с водой. Перелил в свое ведро и пошел обратно в дом.
— Это лесник? — шепотом спросила Надежда.
— Да, это дядя Илья.
Они еще понаблюдали за домом какое-то время. Но снова было тихо.
Надя снова заговорила:
— В доме, похоже, кроме этого старика, никого нет. В общем, я пошла, а ты лежи здесь тихо. Лежи и жди — это приказ. Понял?
— Понял, — кивнул мальчишка.
— Выполнять, боец.

                ***
Надя встала, отряхнулась и, поправив на голове платок, пошла к дому. Зайдя на крыльцо, она бросила взгляд на лес, где прятался Мишка, и кулаком постучала в дверь.
Никто не открывал. Надежда толкнула ее и вошла в сени. А навстречу ей из жилого помещения вышел старик. Увидев девушку, он остановился и замер, как каменный.
— Иди отсюда, — шепотом сквозь зубы процедил он и попытался закрыть дверь в комнату, из которой только что вышел.
Но не успел. Следом за ним на пороге показался высокий мужчина в серой форме без знаков различия, но с белой повязкой на рукаве, на которой черной надписью на немецком языке было «Полиция».
— Проходи, проходи! — зло сказал он. — К нам гости! — крикнул в дом и, сильно сжав руку девушки выше локтя, потащил ее за собой в комнату.
А там пихнул в спину так сильно, что Надя еле устояла на ногах.
Надежда не видела, сколько человек находится в доме — было темно, а глазам, привыкшим к свету, надо было еще привыкнуть. «Мда, попала я… Главное, чтобы Мишка за мной не пошел. А я постараюсь как-нибудь оправдаться. Скажу, за продуктами в село иду, с дороги сбилась. Не местная…»
— Кто такая? — кто-то грубо спросил Надежду.
Девушка обернулась на голос. Глаза уже стали привыкать к темноте, и в дальнем углу она разглядела двух вооруженных автоматами полицаев. А справа у печки еще один сидел к ней спиной.
 «Четверо, значит. Лесник, раз меня пускать не хотел, не с ними. А вообще, кто его знает? Может, он пятый, — с горечью подумала Надя. — Не убежать…»
— Ты что, язык проглотила? — со злостью спросил тот же, кто ее спрашивал. Полицай поднялся с табуретки и подошел к Наде почти вплотную. — Или решила с нами в молчанку поиграть?
— Нет. Не решила, — тихо, пересохшими губами ответила девушка. — Я за продуктами шла. В село.
— В село? За продуктами? — полицай хрипло расхохотался. — А откуда ты шла? Откуда сейчас ходят за продуктами? — Он больно дернул Надежду за руку. — От партизан?
— Я на самом деле за продуктами иду! Я из деревни, что за рекой стоит. Пошла хоть картошки попросить у кого-нибудь. Немцы… — она хотела сказать, что немцы все забрали, но вовремя остановилась.
— Что немцы? — внимательно посмотрел на нее полицай.
— Немцы. Из комендатуры. Сказали в село сходить, поискать каких-то продуктов…
— Влас! — подал голос сидевший в углу второй полицай. — От нее костром не пахнет? Понюхай волосы.
— Да нет, я бы сразу учуял, — усмехнулся тот, кого назвали Власом. При облавах немцы часто пользовались этим методом — партизан узнавали по запаху дыма от костров, впитавшегося в волосы и в одежду. — Не похожа она на партизанку. Ну что скажешь, дед? — обратился он к леснику. — Знаешь ее? Ты ведь из той же деревни, откуда эта девка идет.
Внутри у Надежды все похолодело. Что скажет лесник?
— Знаю, конечно, — поднял голову лесник. — У нас в селе она живет.
— Ну что тогда, — махнул головой стоящий у двери полицай, — пусть идет?
— Да, дяденьки, пойду я. Ждут меня… — затараторила Надя и сделала полшага к двери.
Но тут глухо возразил тот, который сидел молча спиной к ней.
— Я те дам «пусть идет»! — Он встав со стула и повернулся к Наде. — Ну привет.
— Здравствуйте… — прошептала ошеломленно девушка и, качнувшись, схватилась рукой за стол.
Перед ней стоял тот самый Антип Григорьевич.

                ***
Уже минут пятнадцать прошло с того времени, как Надежда зашла в дом лесника. Мишка лежал в траве, спрятавшись за деревом, и переживал.
«Может, тоже зайти?»
Мальчишка встал на ноги, но выходить из-за дерева пока не решался. Он уже ослушался приказа командира отряда, получил за это отповедь от Нади и теперь не хотел подвести и ее. Но вдруг с ней что-то случилось? Или она просто забыла про него?
«Ладно. Еще подожду несколько минут», — решил он и посмотрел на небо.
Солнце скрывалось за тучей — скоро дождь пойдет, самое время хотя бы в окно подглядеть, что там внутри делается, а то потом стекла запотеют и на слякоти шаги видны будут…
Мишка собрался уже сделать шаг из-за сосны, как раздался звон разбитого стекла и громкий крик Нади:
— Беги, Мишка, беги!
Он резко развернулся и побежал в лес не разбирая дороги. А сзади раздались выстрелы, пули со свистом пролетали рядом и над головой, сбивая с деревьев листья и ветки. Но Мишка не думал им кланяться и прятаться от них, он бежал вперед с одной только мыслью: сейчас уйти, чтобы фашисты видели, как он улепетывает, а потом тихо вернуться, потому что Надя попала в беду.
Мишка недалеко убежал и, тяжело дыша, упал на землю и забрался в кусты, прислушиваясь. Вслед ему больше не стреляли, и спустя несколько минут шагов слышно тоже не было. Видно, преследовать его не стали. Значит, будут Надю пытать, кто с ней был.
Мишка от отчаяния прокусил до крови губу.
 «Идти в отряд за подмогой? Нет, долго это. Бросить Надю тут не могу. — Мальчик зло сжал кулаки. — А что тогда? Что я могу сделать без оружия? Вот зачем у меня немецкий пистолет отобрали?! — еще больше злился Мишка. — Все-таки в отряд? Нет, не успеем вернуться — увезут Надю в свою комендатуру полицаи. Надо самому что-то придумать…»

                ***

Надежда сидела на полу и вытирала рукой кровь с разбитой губы. Старик сидел рядом и угрюмо молчал, думая о том, что теперь их живыми не выпустят. А ведь ему всего-то и надо было сказать, что не знает эту девчонку, видит первый раз.
Нет. Не мог он так поступить, не мог не попробовать ее выручить. Не мог до предательства скатиться. Не такой он человек.
Это эти, в серой форме и с повязками на рукавах, отказались от Родины. От друзей. От близких. И исполняли волю врага за награду. Только предателей никто не любит. Ни свои, ни чужие. Придет время, свои накажут, и чужие будут жаловать только до поры. Предал своих — чужих предаст еще легче.
Когда старик открыл дверь, сразу понял, что эта девушка из партизанского отряда. И сказал же ей тихо, чтобы шла отсюда. Но кто знал, что за ним полицай этот выйдет…
Полицаи случайно вышли к его дому. Рыскали по лесу, кого-то искали и решили тут передохнуть. А тут зашла она. И главный среди этих предателей узнал ее.
Антип Григорьевич бросил взгляд на Надю и приказал полицаю:
— Демид, пойди в деревню, в комендатуру, с докладом. Скажи, чтобы прислали людей лес прочесать — есть у меня подозрение, что отряд этой девчонки недалеко…
Полицай кивнул взял со скамейки автомат.
— …А ты, — подошел к сидевшей на полу Надежде, — кому кричала? Кто с тобой был?
Надежда с ненавистью посмотрела на предателя.
— Брат.
— Брат? — с усмешкой повторил Антип. — Откуда он у тебя взялся? Брат, — со злостью передразнил. И с размаху ударил девушку по лицу. = — Подожди немного, скоро все расскажешь. Влас, — обратился Антип к другому полицаю, — посади-ка их в сарай. Деду руки свяжи, и ей тоже.
Надежду и старика вывели из дома и повели к небольшому бревенчатому сараю. Толкнули вовнутрь, закрыли следом тяжелую дверь и навесили на засов замок.
— Ты чего пришел? — Антип посмотрел на вошедшего полицая. — Почему не караулишь пленных?
— Я ж их запер, Антип Григорьевич, —полицай вытянулся в струнку. — Не убегут никуда. Тем более сарай вон он, — и кивнул на разбитое окно, — отсюда виден.
— Видно ему, — проворчал Антип. — Демид часа через два придет с подкреплением, а ты каждые десять минут будешь ходить проверять пленников. Понял?
— Понял-понял, Антип Григорьевич. — Влас кивнул. — Буду ходить и проверять.
Но старший полицай не слишком доверял подчиненному, потому сел у окна и направил дуло автомата на дверь сарая.

                ***
Затаившийся недалеко от тропинки Мишка видел, как мимо него проехал на велосипеде полицай. «Куда это он? — подумал мальчик. — В село? Зачем?» Впрочем, эти мысли он быстро отбросил — надо было думать, как спасти Надю.
Осторожно, внимательно глядя по сторонам, мальчишка пробрался к тому месту, где он ждал девушку. Сумка, забытая им в панике, валялась на земле. Мишка вытащил из нее немецкий нож, конфискованный у мертвого немецкого летчика и тихо подполз к опушке, смотря на дом и по сторонам, чтобы не прозевать опасность.
Теперь он старался вести себя очень тихо — урок, который ему преподала Надя, даром не прошел. Мишка следил за обстановкой вокруг и за тем, чтобы не хрустнула под ним сухая ветка, не зашевелились нижние ветки елок. Потому что теперь из-за них может выйти уже не Надя, а фашист.
Минут через пять из дома лесника вышел полицай и пошел к сараю, а на крыльцо вышел другой полицай. Еще Мишка заметил, что из разбитого окна торчит дуло, направленное на дверь сарая.
 «Значит, Надю там закрыли. А полицаев минимум трое». Мишка внимательно смотрел за домом, ища способ помочь девушке. Но ничего придумать не смог и со злостью ударил кулаком по земле.
Полицай подошел к сараю, открыл замок на двери и зашел внутрь. Через полминуты вышел обратно, навесил замок на засов и вернулся в дом.
Мишка тихо отполз в лес и крадучись обошел дом лесника. Сарай теперь смотрел на него крепкой бревенчатой стеной и закрывал собой окно, из которого торчало дуло автомата.
Мальчишка опять прилег за деревом и стал думать, что делать. Не подземный же ход копать? Или бревна ломать? Времени не хватит. Да и сил не хватит.
Мишка крепко сжал в руке нож.
А может, броситься на фашиста, когда пойдет снова проверять арестованных? Тоже нет — его тут же дежурный у окна полицай застрелит. Мишка злился на партизана и командира Евсеева, что отобрали у него трофейный пистолет мертвого фашиста. Вот бы где он пригодился. Вот как увидит он их снова, так все выскажет, что об этом думает.
А потом вспомнил, что нарушил приказ командира, и стиснул зубы. А если бы не нарушил, Надя бы прямиком к Антипу в руки пошла. Нет, правильно он сделал, что за Надей пошел.
Теперь ее выручать надо, пусть даже ценой своей жизни. Сюда ведь тоже он ее привел. И хоть не знал, что так все получится, да только фашисты везде, можно было догадаться. Эх, как же все плохо получилось…
Минут через пять полицай снова вышел из дома и пошел к сараю. Мишка сжал нож и собрался уже вскочить, решившись на отчаянный поступок, но кто-то здоровый и сильный прижал его к земле и закрыл рот широкой ладонью.
Мальчишка рванулся, пытался ударить ножом, но руку перехватили, и знакомый голос тихо сказал на ухо:
— Тише, Мишка, тише. Свои.
И его отпустили.
Мишка повернул голову и увидел замполита. Того самого, который остался с другими добровольцами прикрывать отступление отряда.
Мишка беззвучно заревел от радости и облегчения и крепко обнял легшего рядом с ним на землю партизана: — Свои…

6 глава

— Говоришь, полицай на велосипеде поехал? — замполит в раздумьях почесал подбородок. — Выходит, у нас времени нет. — И к партизану, который внимательно смотрел за домом, обратился: — Лёх! Чего там?
— Да ничего, — вполголоса ответил тот и прополз вправо, чтобы было лучше видно, что творится за углом дома. Но вдруг быстро пригнул голову к самой земле, приложил указательный палец к губам — тише, мол — и одними губами прошептал: — Полицай идет.
Но вышедшего из-за дома и быстро шагавшего полицая увидели уже все и замолчали. Хотя вряд ли бы их тихий разговор, приглушенный трепетом листвы и шумом набирающего силу ветра, мог кто-нибудь услышать.
Полицай подошел к сараю и повторил то же самое, что делал десять минут назад. Снял замок с двери, зашел вовнутрь, быстро вышел и почти бегом скрылся в доме.
— Там у окна еще один с автоматом за дверью сарая следит, а третий выходит на крыльцо и прикрывает, — сообщил Мишка о своих наблюдениях. — А с Надей лесника заперли.
— Значит, полицаев минимум трое, — кивнул замполит и похлопал пацана по плечу. — Молодец, боец. Как думаешь, в какую деревню немец покатил? И как скоро вернется?
— Да с полчаса как укатил, скоро вернется, — прикинул Мишка.
— Ясно, — принял к сведению замполит и взглянул на небо — его снова заволокло тучей. Ветер сильный, если тучу не прогонит, то вот-вот дождь пойдет… — И к партизану, что рядом с ним залег, обратился: — Обойди дом, заляг у дороги чуть подальше и следи — дашь знать, когда фашисты появятся. А ты… — он повернулся и смотрел на Мишку серьезно, как на равного — по-взрослому. — Слушай, боец, приказ…

                ***
Полицаи сидели в доме и с минуты на минуту ждали подкрепление из деревни. Тогда они смогут сдать в лапы карателей задержанных лесника и девчонку и получить свои награды.
— Влас, — позвал Антип, оторвав взгляд от окна.
— Да, Антип Григорьевич? Слушаю вас, — залебезил полицай, который ходил в сарай проверять пленников.
— Замени-ка меня, устал я на сарай таращиться, — старший в группе полицай уступил место подчиненному и потянулся, размять старые кости. — А я эту девку сразу признал. Она с отрядом красноармейцев в деревню приходила, медсестрой у них она. Раз она здесь, значит и партизаны рядом. Народные мстители! Ха-ха! Сейчас немцы приедут. Я вам эту девчонку, — брезгливо посмотрел на подчиненных, —отдам. На пользование. Пусть перед смертью запомнит, — и зло засмеялся. — Партизанка.
— Антип Григорьевич! — почему-то шепотом, но громко, вдруг воскликнул Влас, таращась в окно куда-то вбок от сарая. — Пацан какой-то идет…
Антип вернулся к окну, посмотрел на мальчишку, который подходил к дому, опираясь на толстую палку.
— Григорий! — позвал Антип третьего полицая.
— Посмотри-ка, нет ли за пацаном кого. Но из избы не выходи.
— Есть! — кивнул головой полицай и подошел к двери.

                ***
«Сам помирай, а друзей не оставляй», — вспомнил Мишка поговорку. И снова нарушил приказ.
Замполит ему совсем другое приказал, да только не по душе Мишке было опять в стороне отсиживаться, пока другие снова жизнями рискуют.
Вот и вышел он открыто на дорогу, зная, что за ним следят и предатели, и свои. Одни не ждут от безоружного пацана опасностей, а вторые точно сориентируются и вызволят из плена Надю с лесником, пока он отвлекает внимание на себя.
Ему было страшно. И не столько, что его убьют, сколько что убьют сразу, и затея его не удастся.
Мишка подошел ближе к дому, будто не ждал подвоха, остановился. «Ну чего не выходите? — зло думал он, мысленно обращаясь к предателям, сидевшим в доме. — Ладно. Сам войду». И пошел к крыльцу.
Но в доме его словно услышали — тяжелая дверь отворилась, и навстречу ему вышел полицай с немецким автоматом в руках.
— Иди-ка сюда, — поманил Мишку пальцем, как несмышленыша. А тот и пошел, будто повелся, поднялся на крыльцо. — Куда идешь? — спросил полицай.
— Я, дяденька, в село иду, — доверительно сообщил Мишка, честными глазами смотря в глаза предателю. — Решил срезать путь через лес. Есть очень хочется, а в деревне припасов не осталось, — «откровенничал» Мишка жалобно.
Полицай взял его за плечо и подтолкнул в дом:
— Ну заходи, коли голодный, — улыбнулся и следом в дом прошел. — Еще один! — сообщил полицаям в доме и снова обратился к Мишке: — Иди сюда, к столу. Садись, садись, не стесняйся, — и пододвинул ему второй табурет.
И говорил так ласково, будто правда голодного ребенка пожалел. Только Мишка понимал, что играет с ним полицай, делает вид, что поверил.
— Мишка, — довольный чем-то, хрюкнул в кулак Антип.
— В смысле? — не понял его Влас.
— Мишка из деревни моей, — зловеще ухмыльнулся Антип.
Мишка не удивился, что его назвали по имени — он узнал библиотекаря, того самого предателя Антипа Григорьевича. Вон как оно вышло: отговорил Надю к нему в лапы в деревню идти, а в лесной сторожке все равно к нему угодили.
— Посади-ка его тоже в сарай, — приказал Антип тому полицаю, что Мишку в дом завел, потом положил автомат на край стола и хрипло рассмеялся. — А ты не сюда смотри, а за обстановкой следи! — прикрикнул на захихикавшего у окна полицая. И отошел к двери, повернувшись к мальчишке спиной.
Полицай, что у окна сидел, отвернулся, а тот, кому библиотекарь приказал Мишку в сарай отвести, закинул автомат за спину.
И Мишка решился.
Он схватил автомат Антипа и быстро отскочил к стене:
— Стойте все, — твердо сказал спокойным голосом, держа на прицеле главного предателя.
— Положи мой автомат на место, — зло процедил тот. — Или на счет три тебе ноги отстрелим, а девку партизанскую на потеху в комендатуру отдадим. Раз, — начал он считать, и тот полицай, что должен был отвести Мишку в сарай, потянулся за своим оружием. — Два, — продолжил счет Антип.
А «три» Мишка ждать не стал. Надю и так не цветы и пряники ждут, и ему самому теперь не жить, но хоть прихватить с собой на тот свет пару предателей он сможет. Должен.
И Мишка нажал на спусковой крючок.
Длинная очередь ударила в стены, в потолок, в разбитое окно — мальчишка еле удержал автомат в руках, не ожидая от него такой сильной отдачи. Полицаи с грохотом упали на пол, чтобы не попасть под шальные пули, выпущенные неумелым стрелком.
Мишка расстрелял всю обойму, а когда раздался сухой щелчок, растерялся. Застыл, лихорадочно соображая, что делать дальше. Полицаи уже начали подниматься с пола, Мишка вжался в стену, выронив из рук бесполезное теперь оружие, и уже попрощался с жизнью, жалея лишь о том, что ничего у него не получилось, не спас он Надю и лесника и сам глупо погибнет прямо сейчас.
Но вдруг дверь едва не слетела с петель от того, что в дом вломились партизаны.
— Лежать! — крикнул замполит и пнул полицая в живот, помешав ему встать. — Руки за голову! Вяжи их, ребята! — приказал двум другим красноармейцам и подошел к Мишке. — Ну, парень! Ну ты даешь! — замполит хлопнул Мишку по плечу и поторопил своих бойцов: — Быстро забираем всех уходим. Времени нет.
— А что с этими делать? — один из партизан кивнул на лежащих на полу связанных полицаев с кляпами во рту.
— Расстрелять! — Но тут же спохватился: — С собой заберем, — зло бросил замполит и сплюнул на пол. — Они много нам чего полезного рассказать могут.

                ***
День уже шел к своему завершению, когда партизаны с пленными предателями пришли на край болота. С опытным проводником, каким был лесничий, путь до островка был легче, и все пришли на твердую землю почти сухими.
— Ты правда сам тропу нашел? — спросил Мишку лесник, когда они сидели на островке и ели горячую картошку.
Мишка кивнул — с полным ртом говорить не мог.
А потом ответить не успел — за ним пришел боец: — Иди командиру, по шее получать будешь, — усмехнулся беззлобно.
Мишка вздохнул и пошел в землянку, где обо всем Евсееву докладывали замполит и Надя. Собрался с духом и все же вошел, думая: «теперь меня точно в тыл отправят. Не станут со мной нянькаться».
В тесной землянке к нему повернулись несколько пар глаз.
— Проходи, Мишка, не бойся, — усмехнулся командир.
Мишка сделал еще шаг вперед и оглядел остальных.
Замполит чему-то улыбался, а Надя смотрела на него с уважением.
— Объявляю тебе выговор за нарушение моего приказа, — строго сказал командир отряда. — Еще одни за нарушение приказа Надежды. И третий — за нарушение приказа замполита…
Мишка совсем скис. Тут уже не тылом, а военным судом пахло. Эх…
Вздохнул тяжело.
— …А так же объявляю благодарность от имени командования войсками Советского Союза за доблесть и отвагу, проявленную в борьбе против фашистских захватчиков. А от себя лично — благодарность за помощь отряду, за спасение Надежды…
Мишка поднял голову и сглотнул, не веря своим ушам.
А командир уже улыбался, продолжая:
— …Лично представлю тебя к награде. Заслужил! — хлопнул пацана по плечу, а потом… Потом он достал трофейный пистолет, который еще недавно отобрали у Мишки, и вложил ему в руки: — Автомат пока тебе рановато, в вот с пистолетом справишься. Замполит научит с ним обращаться, пока вхолостую.
А Мишка смотрел на командира отряда капитана Евсеева и не верил, что это происходит с ним.
— Так я… это… Я остаюсь в отряде? — спросил с замершим сердцем.
— Остаешься, — хлопнул мальчишку Евсеев по плечу. А потом подошел и сказал, глядя в глаза, серьезно так, по-мужски: — Ты настоящий герой, Мишка.   
       Мишка не выдержал и заплакал. Но заплакал от счастья, когда сначала ему пожал руку замполит, а потом обняла Надя.
— Что за слезы, товарищ боец? — строго спросил его Евсеев и, тут же улыбнувшись, легонько толкнул Мишку к выходу: — Иди. Партизан.
Мишка вышел из землянки и задрал голову, провожая почти закатившееся за горизонт солнце. Он улыбался от радости и был готов на новые подвиги ради своих новых товарищей, за свою страну, в борьбе против фашистских оккупантов.

                ***
…Праздничный парад завершился проходом боевой техники по площади.
Генерал, взяв за руку внучку, медленно пошел к выходу.
Время бежит неумолимо, и участников Великой Отечественной войны остается все меньше. Сегодня он не встретил никого, с кем воевал. Это портило праздничное настроение.
Но генерал был уверен: случись еще какая-то беда — молодое поколение не спасует. И в России будут новые герои.
Но лучше бы они становились героями не с оружием в руках.
Ветеран на минуту остановился и, поглядев на награды, густо висящие на мундире, тронул одну. — Партизану Отечественной войны, — вполголоса сказал и, улыбнувшись посмотрел на внучку. — София, а не поехать ли нам летом в деревню?
— В деревню? А зачем?
— Я тебе покажу мой остров.
— Твой остров?! — удивленно воскликнула девчушка. — Поедем дедушка! — радостно запрыгала девочка. — А как остров называется?
— Мишкин остров, — ответил ей дед. — Само болото называется Настасьин рукав. А остров Мишкиным местные жители стали называть в мою честь. Но я тебе все там расскажу.
— Ура! — закричала радостно девочка. — Мы поедем на твой Мишкин остров!