Корни. Мама

               
 С чего начать?  Наверное, со своего раннего детства.

  Рабочий поселок нефтяников Краснохолмский.
  В двух бараках - школа, отдельно выстроенные магазин, баня.
  В центре-двухэтажные дома. Недалеко от них, с одной стороны, так называемые финские одноквартирные, следом, правее, вытянутые двухквартирные, которые назывались 2-й участок.
 А вдали, на горе, с полуразваленной церковью, но с сохранившимся куполом, село Красный Холм, которое мы называли Старый Холм, от которого и начал свою жизнь наш поселок.

 Наша семья жила на 2-ом участке, занимая трехкомнатную квартиру, из которых две принадлежали нам, третья была на подселении.
 Квартира была с печным отоплением и удобствами во дворе.
 Запомнилась она мне просторной, светлой, чистой, несмотря на то, что всегда была заполнена нами, семьей из пяти человек. А вскоре добавился и шестой.
  Это был родившийся после трех девочек, долгожданный мальчик, сразу же ставший центром всеобщего внимания.

   А еще, иногда приезжали родственники, которые какое-то время тоже жили с нами.
   Светлой и просторной была квартира, вероятно, потому, что окна были большими, а я маленькой, стены и потолок белыми без каких-либо украшательств и мебели лишней тоже не было: стол, да кровать, этажерка и комод, который однажды стал самым дорогим приобретением и предметом особой гордости для меня.

  Не знаю, как мама к нему отнеслась, скорее всего, тоже радовалась, потому что удобно, необходимо и, к тому же, красиво.
  Помню, как любовно обтирала я комод, когда внесли его после мороза в теплый дом и он сразу запотел. И, как выяснилось позже, это не пошло ему на пользу. После моей "заботы" местами отлетел лак и вместе с ним пропал его первозданный лоск.

  Мама всегда была в хлопотах. Сидящей рядом с нами, не помню.
  Стояла у плиты на кухне, сидела за швейной машинкой, позднее, уже в своем доме, в заботах о корове, теленке, овцах, курах...
  При всем при этом, как сказали бы сегодня, находила время для творчества.
  Остались в памяти, вышитые ею картины с оленями, собачками, экзотичным попугаем, выстроченные белые подзоры, занавески.
  Где это все сегодня? Только сшитые для нас платья остались на фото, где мы сидим всей нашей большой семьей.

  Да, мама была настоящей рукодельницей, с хорошим вкусом!
  Ей ничего не стоило связать модную в то время шапочку из пуха Полкана, организовать новогоднюю елку для нас и соседских детишек с обязательными для всех подарками!
  В скудное то время несколько пряников и конфет в прошитых ночью в тайне от нас бумажных кулечках, кульминационно вытаскивались из чемодана, спрятанного под кроватью. И это было для нас необыкновенной радостью.

  А как не вспомнить новогодний костюм "Царевна-лягушка", сшитый для меня по эскизам и рисункам  энциклопедии?!
  Сложно сконструированная лягушачья маска-кокошник, белое платье, украшенное зеленой лентой с "золотыми" пуговицами, зеленые перчатки, полностью имитирующие лягушачьи лапы...
 Он был очень эффектным! Там было столько кропотливой работы!
 И неудивительно, что мой костюм (мамино творение) на школьном новогоднем утреннике получил самый ценный приз: большую коробку настольной игры, в которую мы, дети, долгое время играли все вместе раскинувшись на деревянном полу.

  Много лет спустя, я точно так же корпела над платьем для своей дочери- третьеклассницы, для участия в конкурсе "Мисс- школьница".
 Платье было   абсолютно непохожим ни на одно другое: из ярко-красного ситца, короткое и пышное с трех-ярусной юбкой, на которую были нашиты разноцветные буквы алфавита.
 Оно очень контрастировало с белыми длинными платьями "принцесс" других участниц.
 Плюс танец дочери, плюс песня, плюс ее обаяние и что-то еще… уже не помню.
 В итоге, она стала "Мисс". Не сомневаюсь, сработали мамины гены!

  Мама всегда старалась исполнить наши желания.
  Когда я пошла в первый класс, мне купили зимнее пальто. Оно было красивым, с вышивкой на груди. Одно "но", оно было мне ровно до пят.
 Мамины знакомые, находившиеся при покупке рядом, дружно убеждали меня, что пальто замечательное и оно мне безумно идет. Я поверила и носила его ровно до 6 класса.

  И когда всем стало понятно, что срок его истек, я попросила маму заказать мне пальто, "как у Нади Пята", единственной дочери завуча нашей школы. И чтоб "цвет такой же -терракотовый", и "воротник такой же-«серебристый каракуль".
   Пальто мне сшили в нашей местной мастерской, и цвет, и каракуль...Тем не менее, оно оказалось лишь бледной копией моей мечты: тяжелое, плохо сидящее, какое-то очень неудобное.
   Но ведь это было мое желание! Я и его так же добросовестно относила не один год.

   Одеть, обуть трех дочерей- это была еще та задача при одном-то кормильце! И мама шла одним- единственным путем- во всем отказывала себе.

  Хорошо помню одну ситуацию, когда мы жили уже в своем доме на улице Партизанской, сегодня Блюхера.
  Лето. Начало июня. Все цветет и благоухает. Пора всенародного сабантуя.
  За мамой приезжает папа, чтобы ехать на праздник, а оттуда в гости. А маме не в чем ехать, нет ни одного праздничного платья.
  И тут папа включает все свои рычаги.
  Где-то в сельпо находится единственное шелковое пестрое "нарядное" платье.
  Оно было совсем не по ее вкусу, но другого выхода не было, и мама согласилась. Она его надела. И долгое время, оно, нелюбимое, оставалось ее единственным выходным платьем в ее "гардеробе".

  Молодую маму помню только по фотографии: высокая стройная, белолицая и черноволосая, с длинной шеей и тонкой талией.
  Волосы всегда были гладко причесаны.
  Помню, что позже у нее насчет них появились другие желания: постричь, сделать завивку.
  Исполнила ли, не помню. Мама часто ходила по дому в платке. Белые платки ей были к лицу, она сразу становилась моложе. Теперь и у меня все чаще появляется это желание- надеть платок, завязать его сзади, приподняв слегка макушку, и в зависимости от домашней одежды менять их.
 Исполняя свои желания, мы, женщины, расцветаем, от чего и жизнь окружающих тоже становится краше.

  Одна деталь, из поездок мама всегда приезжала помолодевшая: на лице улыбка, разглаженные морщинки…Так благотворно влиял на нее даже короткий отдых.

 А еще мама очень любила выращивать цветы. Эта любовь по наследству перешла к моей сестре Лиле.
  Цветы были разные: душистый табак, ночные фиалки, шафраны, бархотки, космея…
  Позднее появились георгины, пионы, ирисы, лилейники, декоративный шиповник.
  А дома цвели герань, амариллис, распускалась китайская роза.
  Запах ночной фиалки, душистого табака и шафрана до сих пор остаются любимыми запахами моего счастливого детства.

  Откровенных доверительных разговоров у нас с мамой не было. Время было такое. Трудное. Некогда было сидеть.
  Чтобы выжить, всегда было нужно было что-то делать. Не в смысле спастись от смерти, а, чтобы, более-менее, прожить достойно, без бьющей в глаза бедности.
Поэтому полон двор скотины, поэтому "гектары" картошки, которые не плодились сами по себе, не вырастали без маминых рук.

 Нет, мы, дети, тоже принимали участие, помогали всем, чем могли: носили воду коромыслом, пилили дрова ручной пилой, папы в этом деле мы никогда не видели, опять-таки, помогал дядя Шамиль, сажали, пололи, окучивали и убирали наше картофельное поле.
 Но ведь нас, детей, что совершенно естественно, нужно направлять, нами нужно было руководить.

 Вспоминаю, как, однажды, папа, который, безусловно, любил маму и как мог заботился о ней, отправил ее в санаторий.
  Прошел ровно 21 день. В советские времена меньшего срока не было.
  За это время сорняки на нашем 25-ти соточном поле в соседней деревне, куда мы обычно шли пешком, вымахали почти с человеческий рост.
  Мама вернулась и от явившейся перед ней картины, я думаю, все накопленные ею радости, испарились в одно мгновение.

  Мы выдергивали полутораметровую лебеду, и вслед за ней падали в борозду и картофельные плети, которые в своем желании выжить соревновались с сорняками.
  Какая из них выросла картошка-это уже другая история.

  Шло время. Мы росли, и постепенно, друг за другом, вылетали из нашего семейного гнезда.
 И вот настал момент, когда у мамы освободилось время для себя и она сказала папе: -Хочу пойти работать.
  И папа нашел для нее посильную работу, в школьной библиотеке.
 Как же мама полюбила ее!

  Она была среди людей, она получила возможность общаться с ними, помогать им, она почувствовала свою нужность, свою интересность не только для своей семьи, но теперь уже для гораздо более широкого круга людей.

  Позднее, а, может быть, это было наоборот, тот самый завуч, Георгий Дмитриевич Пята, который стал к тому времени директором, взял нашу маму к себе секретарем-машинисткой.
Она была для него хорошей помощницей.
 Старательная, аккуратная, доброжелательная к окружающим, в то же время со своими, вызывающими уважение, взглядами и принципами.

 У мамы были сильные корни.
  Ее папа, наш дедушка, Гилемхан Гарипов, вырос в состоятельной семье, получил образование в уфимском медресе «Усмания» что по тем временам было доступно далеко не всем.
  Но вот грянула октябрьская революция 1917 года, которая размела нашу страну, не оставив камня на камне.
  Семьи середняков, которые сумели выстроить свою жизнь успешно, разбили, сослали в тьму-таракань.
  Одного брата нашего дедушки с семьей сослали в Сибирь, другого в Белорецк, в ту пору совсем глухомань Башкирии.

  Только наш дедушка, будучи неженатым, благодаря своей образованности, и поэтому в некоторой степени нужности местным властям, остался нетронутым.
  Со временем взял в жены образованную девушку Шамси-никап и вместе произвели на свет 11 детей, из которых выжили только четверо.
  Наша мама среди них была самой старшей, назвали ее "Хурра", что в переводе с арабского-свободная, вольная.

  Это имя маме очень не нравилось, тем более остальные ее сестры и брат имели весьма благозвучные имена: Тамара, Клара, Шамиль.
  И поэтому, мама, долго не заморачиваясь (это я так думаю), как только повзрослела, дала себе новое имя, Римма, с буквой "р", тем самым, как бы оставляя некую связь с ее настоящим именем.
 В школе, где она работала, так и называли её, Римма Гилемхановна. А чаще всего, просто Гилемхановна.

  Наш дедушка был не только образованным, но и человеком прогрессивных взглядов.
  Желая дать дочери знания русского языка, взял в дом русскую девочку, чтобы в общении с ней и его дочь заговорила по-русски.
 Но тут, как говорится, дедушка промахнулся.
Очень быстро русская девочка заговорила по-татарски не хуже, чем все остальные в дедушкином доме, а русский для мамы так и остался неосвоенным до поры до времени.
  Но на этом дедушка не остановился.

 Дав начальное образование в своей школе, получать среднее отправил дочь на станцию Янаул, километров за 40-50 от родного дома, где она и закончила 10 классов.
  По тем временам для глухой провинции, я думаю, это было хорошее образование.
  Закончила, вернулась домой и буквально следующим утром началась Великая Отечественная война, война 41-го года.

 Работать учительницей мама начала в соседней деревне Кугарчино, а когда дедушка в 1942 году ушёл на войну, вернулась в свою деревню и продолжила работать вместо него.
 И вот тут, для мамы наступила черная полоса.  Не могу сказать точно, когда она началась и сколько она длилась, но, что оставила свой рубец, не сомневаюсь.
 Маму едва не посадили в тюрьму.

  Случилось это так. На грамотную и образованную и совсем юную девушку возложили обязанность вести денежный сбор с населения в пользу фронта.
  Мама добросовестно несла эту работу: собирала деньги, принимала, вела учёт, а потом сдавала их в районный центр Калтасы, где ей выписывали квитанцию.
  И вот, однажды, она обнаружила, что там, где она их хранила, нет последней квитанции. Начала искать. В конце концов выяснилось, вытащил квитанцию младший братишка Шамиль и, по каким-то своим разумениям, сжёг ее.
  Возможно, никто бы и не заметил этого, и все сошло бы гладко, если бы мама не попросила взамен сожженной выписать новую квитанцию. На что принимающий деньги мужчина в Калтасах выставил свое условие: -Переспишь со мной, выпишу. -Мама отказалась, сказав, что лучше сядет в тюрьму, чем согласится на его гнусное предложение.

  Мужчина оказался не только гнусным, но и мстительным. Довёл дело до суда.
 Были свидетели того, что мама сдала деньги, и не один человек, но из-за трусости отказались от чистосердечных показаний.

 Состоялся суд. Лишь одна женщина из деревни Тойкино подтвердила мамину честность. Вероятно, были и другие факты, подтверждающие её честность. Маму оправдали.

 Это было тяжелым испытанием для неё: -Как она плакала…, -вспоминает тётя Тамара.           В поисках правды и бабушка ходила в Калтасы. А это 18 километров пешком от деревни туда, и столько же обратно.

 В какие суровые годы жили наши родители! И выжили, и состоялись, прожили достойную жизнь, не уронив своей чести и достоинство, не покривив душой.

 После войны, когда вернулся с фронта дедушка, мама вышла замуж, работала заведующей начальной школы в деревне Наратово по месту жительства своего мужа, нашего папы.
  Затем папу перевели в райком партии в тот же районный центр Калтасы инструктором, и оттуда председателем, поднимать колхоз им. Ильича.

 Семья обосновалась в посёлке нефтяников Краснохолмский поскольку он находился в центре угодий его колхоза. Было построено правление, а семья еще долгие годы жила в съемных домах, переезжая с одного конца поселка в другой.
 
  И вся мамина жизнь была служением своей семье: мужу и нам, детям.
  При этом мама всегда оставалась любознательной, всегда старалась выйти за привычные рутинные рамки.
  Читала газеты, слушала радио. И не только новости, но и радиоспектакли, которые мы, дети, слушали вместе с ней.
 Слушали затаив дыхание, боясь пропустить хотя бы одно слово.
  Мы слушали и даже плакали, сопереживая персонажам этих спектаклей.
 Сегодня наши внуки уже не представляют, что такое радиоспектакль.

 А это было маленькое радио, (большое, стационарное появилось в доме гораздо позже) в виде небольшой коробочки, висящей на стене, и мы сидящие под ним, порой, просто на полу, и голос из этой самой коробочки, вещающий о жизни людей где-то там, далеко-далеко от нас, в другом городе, в другой семье, на каком-то заводе или фабрике, на войне...
 Они живут, работают, приходят в свои дома, встречаются с друзьями, влюбляются, расходятся, спорят, воюют, предают...В общем, жизнь во всех ее проявлениях.

  У каждого персонажа своя роль, свой голос, голос автора и звуки...
  Вот скрипит дверь, льется в чашки из чайника чай, цокают копыта, завывает снежная вьюга, стучат вагонные колеса...
 В своем воображении мы видели в деталях картины, которые нам сегодня в готовом виде преподносит телевидение.
 Теперь мы уже не воображаем, мы лишь пассивно жуем жвачку в виде мелодрам, ситкомов, сериалов.
  Вспоминаю, как не один раз слушали "Барабанщицу", спектакль о девушке -подпольщице в годы Великой Отечественной войны.
  И когда она погибала, погибала героически, мы, дети, плакали вместе с мамой.

  Папе всегда было интересно общаться с ней, пусть это общение, разговоры по душам были нечастыми, но они были.
  Больше, конечно же, жили заботой о нас, детях, которые по жизненным законам не замедлили сделать их бабушкой и дедушкой.
  И вот уже внуки заполонили отчий дом.
  Сколько их собиралось, и что они вытворяли, хорошо помнит сегодня каждый из них.
  При этом, собирать вредного колорадского жука и ходить в магазин за хлебом считалось ими дискриминацией, о чем внуки не стеснялись между делом пожаловаться своим родителям.
И все же, каникулярная жизнь у бабушки с дедушкой протекала шумно и радостно.
  Бабушка терпела и разрешала все, что только можно и нельзя, и, как это ни удивительно, никогда не жаловалась.

  Мама всегда была терпимой, она, как сказали бы сегодня, была совершенно неконфликтной.
 Я не помню, чтобы она ругала нас, у нее не было недовольства, претензий к папе.
  Мама была его самым надежным тылом. Это качество унаследовала от нее наша старшая сестра Луиза.
 Другое дело, каково было ей? Однозначно, не всегда легко и просто, не всегда радостно и совсем небезмятежно.

 Была у мамы и своя романтическая история.
 В ее далекой юности был у нее любимый человек. Любовь была взаимная. И пара была красивая. Но тут молодому человеку, как положено, пришло время идти на службу в армию.
  Перед разлукой влюбленные дали обещание писать друг другу письма. И каждый из них добросовестно исполнял свое обещание.
 Да вот беда, не получал жених писем от своей невесты. И каждый раз спрашивал ее, что случилось!?
  А случилось вот что: жених приглянулся не только нашей маме, а еще одной девушке. Ситуация, в общем-то, банальная, житейская. Только разрешилась она не по совести, а по-злодейски.
  Та девушка работала на почте и пользуясь своим служебным положением уничтожала все мамины письма, чтобы представить ее в невыгодном для жениха свете.

 Есть и  другая версия. Как утверждает тетя Клара, другая мамина сестра, она истинная.
  В маму влюбился еще один парень, который совсем не нравился маме. Работал он в той же деревне и привозил в нее все, что положено было прийти по почте. Именно он перехватывал письма, которые шли к маме.
  Так и разошлась та красивая пара, не состоялась первая, а может быть и единственная большая мамина любовь.
  Ничего сверхъестественного в этой истории нет. Каждый из нас, наверняка, вспомнит что-либо похожее или даже непохожее, но с одинаковым исходом в своей жизни.

  В юности наш папа тоже встречался с другой девушкой из соседней деревни и хотел жениться на ней. Но нашей наратовской бабушке девушка не понравилась.
  По словам тети Клары, она была из тех, кого сегодня назвали бы фифочкой.
  И бабушка, будучи очень властной, так сказать, наложила вето на выбор своего сына.
  Подыскала ему другую, на свое усмотрение, ходила за ней на базаре, высматривала, наблюдала.
 Этой другой оказалась наша мама и она бабушке очень понравилась: мягкая, улыбчивая, скромная...

  Шло время, разговорился как-то наш папа с одним из своих приятелей, в разговоре возникла тема деревни Куяново.
 И решил тогда папа заодно спросить у приятеля: -А что это за девушка там такая живет, что мама все в жены старается ее мне сосватать?
  Уточнил друг, о ком идет речь, и выдал следующее: -О! Тебе бы очень повезло, если б она стала твоей женой!
Вот тут-то папа и загорелся!
 А был он в то время очень некрасивый, как говорит тетя Клара. Худой, всё лицо после пережитой болезни в оспинах, но и это не остановило маму. Видимо, настолько невмоготу уже было жить в родительском доме.

   Папе мама очень понравилась. И он, не мешкая, приехал к ней свататься на тарантасе, на этом же самом тарантасе и увёз маму в свою деревню.
  О любви там не было и речи.
  Большая дедушкина семья: жена, три дочери, сын, возможно, все еще ютились в маленькой комнатушке при школе.
 Дедушка нет-нет, да упрекал своих дочерей, что не выходят замуж. Кому захочется после этого оставаться в родительском доме?

   Когда стало известно, что скоро приедут сватать маму, срочно, по всей деревне начали ей искать обувь.
  На тот момент мама ходила босиком, носила один-единственный сарафан, сшитый из бабушкиной юбки, а в холодное время женскую шинель, привезенную дедушкой с войны.
Что вы хотите? Послевоенные годы, 1946-ой год...Бедность во всем.
 Вы не поверите, когда тетя Клара рассказывала об этом я заплакала...Так жалко стало маму!
   Искали-искали и нашли одну единственную пару, которая развалилась сразу же, по пути в новую жизнь.
   По дороге новоиспеченный муж содрал с дерева тоненькое лыко и привязал подошву туфель, чтобы мама снова не осталась босиком.

  А ее любовь вернулась со службы в Германии.
 Он привез ей золотое кольцо с выгравированными буквами Ф. и Х. (его тоже звали Фуат), намерен был жениться, но, увы, мама была уже замужем за другим.
  Кольцо, тем не менее в мамины руки попало, из некоторых опасений отдала его на хранение своей сестренке Кларе, которая жила в то время на квартире в другом месте. Там же, "благополучно" с помощью хозяйки квартиры и "потерялось", о чем мама очень переживала.

  Ну, а дальше...А, дальше потекла у мамы с папой жизнь со всеми радостями и трудностями, которые мама переносила очень терпеливо.
  Прожив жизнь, мама оценила папу в полной мере: как личность, как мужа, как отца своих детей.

-У меня к нему было, прежде всего, уважение, он был авторитетным человеком, -говорила она. И всё, же как-то случайно обронила: -Он всю жизнь добивался моей любви. Видимо, отголоски ее той несостоявшейся любви, нет-нет, да всплывали в ее памяти.

  В маминой терпимости, наверное, и был залог нашей будущей успешной жизни.
  Мы выросли, стали взрослыми. У каждого из нас четверых свои семьи. Хорошие семьи.
 Как родители, что смогли, как сумели, вложили в своих детей.
 И, как мне кажется, мамина терпимость, мамина любовь к нам, уважение к папе и ее неугасающий интерес к жизни в целом, стали залогом нашей успешной жизни.

 А какие из нас состоялись мамы, об этом скажут наши дети, о чем всей правды, возможно, мы и не узнаем.
 Зато узнают наши внуки и передадут своим детям, проворачивая уже своими силами колесо своей жизни, и будет оно катиться ровно столько, сколько будет ему суждено.